Текст книги "ЦРУ и контроль над разумом. Тайная история управления поведением человека"

Часть II. Разведка, или «Колдовской напиток»

Мне кажется, что на протяжении жизни следующего поколения неизбежно появятся фармакологические средства, которые заставят людей полюбить свое рабское положение, которые создадут… своего рода концентрационный лагерь для всего общества, так что фактически у людей отнимут их свободы, а они будут этому радоваться, ибо всякое желание возмущаться у них отнимут пропаганда, «промывание мозгов» или «промывание мозгов», подкрепленное фармакологическими средствами.

Олдос Хаксли

Я совершенствовал ЛСД в медицинских целях, не как оружие. Оно может свести вас с ума, даже убить вас, если применять его без надлежащего медицинского контроля. В любом случае исследования должны проводиться медиками, а не солдатами или разведывательными службами.

Альберт Гофманн

LSD – LBJ – FBI–CIA

Лирика из сборника «Волосы»

Глава 4. ЛСД

Возможно, открытие ЛСД, сделанное Альбертом Гофманном в 1943 г., обозначило бы новую эру в изучении человеческого разума, однако потребовалось целых шесть лет, чтобы известие об этом достигло Америки. Казалось, никто в Соединенных Штатах не обратил внимания на открытие ЛСД даже после того, как в 1947 г. Гофманн и его швейцарские сотрудники опубликовали о нем статью. В 1949 г. известный венский врач Отто Каудерс отправился в Соединенные Штаты в поисках ассигнований на научные исследования. В Бостонском психиатрическом госпитале[38]38
  В 1950-е гг. Бостонский психиатрический госпиталь был переименован в Массачусетский центр психического здоровья; это название он носит и до настоящего времени.


[Закрыть], одном из передовых центров психического здоровья, сотрудничавших с Гарвардской медицинской школой, он организовал конференцию, где рассказал о новом препарате, названном ЛСД. Милтон Гринблат, директор госпиталя по научным исследованиям, ясно помнит рассказ Каудерса о том, как бесконечно малая доза на время принесла «безумие» д-ру Гофманну. Гринблат говорит: «Нас очень интересовали препараты, которые могли превращать людей в шизофреников». Если это средство действительно могло вызвать кратковременный психоз, рассуждали бостонские врачи, то, как они надеялись, противоядие могло бы излечивать шизофрению. Потребуются многолетние исследования, чтобы выяснить, что ЛСД не «моделирует психоз», однако бостонским врачам в 1949 г. рассматриваемое средство представлялось невероятно перспективным. Макс Ринкель, беженец из гитлеровской Германии (нейропсихиатр по профессии), был в такой мере заинтригован сообщением Каудерса, что быстро вступил в контакт с крупнейшей швейцарской фармацевтической фирмой «Сандоз», в которой работал Гофманн. По распоряжению руководства фирмы некоторое количество ЛСД было отправлено в Америку.

Последовало первое американское «странствие» (trip — странствие, путешествие. На сленге наркоманов последовательность галлюцинаторных образов и переживаний. – Науч. ред.). Испытатель – Роберт Гайд, родившийся в Вермонте. Он был вторым по значению психиатром в Бостонском госпитале. Смелый и решительный человек, Гайд счел, что ни одна новая программа не будет развернута, пока он не испытает препарат на себе. При эксперименте присутствовали Ринкель и главный врач госпиталя Г. Джексон Дешон; Гайд выпил стакан воды со 100 мкг ЛСД в нем – вдвое меньше, чем Гофманн, но все же это была мощная доза. Дешон описывает поведение Гайда как «не особенно странное». Всегда деятельный Гайд настоял на проведении обычного обхода в сопровождении своих коллег. Позднее Ринкель рассказал на научной конференции, что Гайд «в своем поведении уподобился параноику, обвиняя своих коллег в том, что они ему ничего не дали. Он также ругал нас и утверждал, что компания пошла на обман, прислав простую воду. Такое поведение не характерно для д-ра Гайда. Он очень любезный человек». Первый опыт Гайда не был столь драматичным, как опыт Альберта Гофманна, но тут следует учитывать, что, в отличие от Гофманна, Гайд не отправился в неизвестность. К добру или к худу, но в 1949 г. ЛСД прибыл в Америку, и началось его собственное необычное «странствие». Исследователи в академических кругах приступили к его изучению в поисках знаний, которые принесли бы пользу всему человечеству. Разведывательные службы, в особенности ЦРУ, в значительной мере субсидировали и направляли эту работу, стремясь узнать, как можно использовать этот препарат, чтобы сломить волю агентов противника, выведать секреты у тренированных шпионов и иным образом манипулировать поведением человека. На протяжении 50-х гг. оба течения – оказание помощи людям и управление ими комфортно сосуществовали. Затем, в 60-е гг., ЛСД покинул замкнутый мир ученых и шпионов и сыграл важную роль, вызвав культурный переворот, оказавший огромное влияние как на мировую политику, так и на личные убеждения и верования людей. «Странствие» продолжалось. Используя выражение из мюзикла «Волосы», это было «странствие» «молодежи Америки на ЛСД».

Однако поколение контркультуры не вышло еще из детской, когда в «странствие» отправился Боб Гайд: в течение нескольких лет сам Гайд не хотел становиться тайным консультантом ЦРУ. В это время ЦРУ и военные разведки пытались найти препараты и разработать иные экзотические методы, которые позволили бы завладеть разумом людей. Вернулось к жизни владевшее древними людьми желание управлять противником с помощью магических заговоров и волшебных напитков; несколько отделов ЦРУ состязались за право играть в этом ведущую роль. Сотрудники программы ARTICHOKE из Управления безопасности (как перед ними это пытались сделать в ОСС) бились над созданием «наркотика правды» или метода гипноза, которые можно было бы эффективно использовать при допросах. Одновременно в Технической службе проводили широкие исследования всей области применения химического и бактериологического оружия (ХБО) в секретных операциях. TSS была прямой наследницей Отдела исследований и разработок ОСС, во главе которого стоял Стенли Лавелл. Его сотрудники во многом сохраняли энтузиазм периода Второй мировой войны, когда Лавелл пытался отыскать «плохого мальчика» в каждом американском ученом. Специалисты TSS поставляли оборудование, используемое при проведении секретных операций: фальшивые документы, подслушивающие устройства («клопы»), отводы, таблетки для самоубийства, взрывающиеся морские ракушки, передатчики, вмонтированные во вставные зубы, фотокамеры, скрытые в табачных кисетах, невидимые чернила и тому подобные вещи. В дальнейшем эти чародеи технических новинок прославились самыми нелепыми ошибками, такими, например, как плохо сидящий рыжий парик Говарда Ханта. Однако на начальном этапе деятельности ЦРУ они обещали радикально преобразить мир шпионов.

В Технической службе существовало подразделение, о функциях которого даже в самой TSS знали немногие. К осведомленным людям относились сотрудники, связанные с применением химических веществ (и бактерий) против определенных лиц. С 1951 по 1956 г., то есть в те годы, когда интерес ЦРУ к ЛСД достиг своего апогея, во главе этого подразделения стоял уроженец Бронкса, химик по профессии, выпускник Калифорнийского технологического института Сидни Готлиб. (И далее, вплоть до 1973 г., занимая различные должности в TSS, он продолжал курировать проводимые ею бихевиористические программы.) Когда Готлиб возглавил химическое подразделение, ему было только 33 года; продвигаясь по ступенькам карьерной лестницы управления, он сумел преодолеть сильнейшее заикание и косолапость. Описанный своими знакомыми как «компенсатор», он гордился тем, что, несмотря на врожденные дефекты, мог заниматься любимым делом – народными танцами. Возвращаясь из секретных поездок за океан, он каждый раз обязательно привозил новый танец, который исполнял с удивительной грацией. Без единой ошибки он произносил команды во время исполнения сложных танцев, заражая других своим энтузиазмом. Будучи человеком неортодоксальных взглядов, Готлиб жил в перестроенном им самим домике с женой – дочерью пресвитерианского миссионера в Индии – и четырьмя детьми. Каждое утро он вставал в половине шестого, чтобы подоить коз, которых держал на своем участке в 15 акров под Вашингтоном. Готлибы пили только козье молоко и делали из него сыр. Они также выращивали рождественские елки, которые потом продавали. Готлиб отказался дать интервью для данной книги. Но бывшие коллеги, у которых он пользовался большим уважением, описывают его как гуманиста, как человека интеллектуального, скромного и сильного, готового выполнять, по выражению одного из своих прежних сотрудников, «всю необходимую тяжелую работу». Тот же сотрудник с симпатией вспоминает: «Узнавая его, вы проникались к нему все большим уважением, ибо он был готов упорно работать, чтобы провести в жизнь свою идею. Для нас же важнее было усвоить эту идею, чем для него прекратить заикаться». Одна из его идей состояла в том, чтобы управление занялось исследованием возможности использования в качестве шпионского оружия нового неизученного наркотика ЛСД.

Среди высших кругов руководителей секретных служб, носивших официальное название Совет директоров, но широко известных под названием «отдел хитрецов», у Сида Готлиба был высоко ценивший его качества покровитель – Ричард Хелмс. В течение двух десятилетий Готлиб поднимался по ступенькам служебной лестницы вслед за Хелмсом, двигавшимся к высшей должности в ЦРУ. Хелмсу, рослому, элегантному «преподавателю», очевидно, нравилось, как еврею-химику, выпускнику нью-йоркского городского колледжа, удавалось разбираться в сложнейших технических проблемах и объяснять их неспециалистам. Готлиба отличали также лояльность и послушание; он умел выполнять приказы. Несмотря на то что обоих по субординации разделяла целая цепочка сотрудников, Хелмс предпочитал, минуя бюрократические церемонии, общаться непосредственно с Готлибом.

3 апреля 1953 г. Хелмс предложил директору ЦРУ Аллену Даллесу создать под руководством Готлиба программу «тайного использования биологических и химических материалов». Выразив мнение, что управление сможет применять разработанные при этом методы в «настоящих и будущих тайных операциях», Хелмс добавил, что «помимо наступательных возможностей разработка значительных средств в этой сфере… позволит нам получить сведения о теоретическом потенциале противника, который, возможно, будет не столь щепетильным, как мы, в использовании этих средств». Вновь, как это уже не раз происходило в истории создания бихевиористических программ, обороной оправдывали нападение: «Хелмс воображал себя высококлассным поваром. Среди людей этого круга было принято считать себя выше соображений опасности, риска, ценности человеческой жизни. Хелмс посчитал бы себя сентиментальным глупцом, если бы выступил против высказанного предложения».

13 апреля 1953 г. в тот самый день, когда Пентагон заявил, что каждый американский военнопленный, отказывающийся в Корее от репатриации, будет считаться дезертиром и расстрелян при поимке, Аллен Даллес принял вышеупомянутую программу в том виде, как ее предложил Хелмс. Учитывая «высокую секретность проведенной работы», Даллес согласился на то, чтобы проект получил название MKULTRA[39]39
  Произносится как «MIK-ULTRA». Диграф МК означает, что это проект TSS. ULTRA, возможно, соотносится с наиболее секретной программой англо-американской разведки периода Второй мировой войны – программой ULTRA, которая касалась дешифровки немецких военных кодов. Хотя в настоящее время часто выдвигается требование, чтобы акронимы, присваиваемые разведывательным программам, не несли никаких смысловых нагрузок, опыт военных лет отражается в деятельности таких людей, как Аллен Даллес.


[Закрыть]. Он одобрил начальный бюджет в 300 тыс. долл., исключил программу из обычного финансового контроля ЦРУ и разрешил TSS начинать исследовательские проекты «без обычного подписания контрактов или иных письменных соглашений». Он приказал бухгалтерам управления безоговорочно оплачивать счета, имевшие подписи Сида Готлиба и Уиллиса Гиббонса, возглавлявшего TSS.

Как это часто случается в правительстве, та деятельность, которую Даллес одобрил в виде проекта MKULTRA, проводилась еще до того, как он придал ей бюрократическую структуру. Годом ранее под кодовым наименованием MKDELTA секретные службы создали программу контроля над расходом продуктов ХБО. (А теперь проект MKDELTA стал оперативной составляющей проекта MKULTRA.) В 1952 г. TSS заключила соглашение со Специальным оперативным управлением (SOD – Special Operations Division) армейского Центра биологических исследований в Форт-Детрике, штат Мэриленд, по которому SOD должно было производить бактериологическое оружие для ЦРУ (в рамках программы MKNAOMI). В дальнейшем Сид Готлиб утверждал, что целью этих программ было исследование проблемы возможности оказывать влияние на поведение человека с помощью тайных методов, а также возможности создания средств такого воздействия. Эпоха, в которой стартовала указанная программа, характеризовалась обострением холодной войны; завершалась корейская война; ЦРУ собирало ресурсы для освобождения Восточной Европы парламентскими средствами; угроза советской агрессии была реальной и ощутимой: примером мог служить «берлинский воздушный коридор» (1948 г.).

На начальном этапе разработки программы MKULTRA те шесть профессионалов, которые работали над ней, затратили много времени на анализ возможностей ЛСД[40]40
  TSS не пренебрегала и другими наркотиками. Рассматривались сотни вариантов – от кокаина до никотина; особое внимание обращалось на специализированные препараты. В одном из меморандумов 1952 г. говорится о крайней оперативной потребности в средстве, «вызывающем равнодушие и летаргию». В другом упоминается об открытии средства, ускоряющего действие алкоголя, получившего название «алкогольный усилитель».


[Закрыть]. По утверждению одного из сотрудников, «самым удивительным было то, что такое малое его количество оказывало столь ужасающе сильное воздействие». Альберт Гофманн перешел в мир иной, проглотив менее 1/100 000 унции. Уже с XIX века ученым было известно воздействие на разум таких веществ, как мескалин, но ЛСД превосходил их по мощности в несколько тысяч раз. Гашиш был известен в течение тысячелетий, но ЛСД был в миллион раз сильнее (по весу). В одном чемодане могло содержаться достаточно этого вещества, чтобы воздействовать на каждого человека (учитывая всех мужчин, женщин и детей) в Соединенных Штатах. Как вспоминает один из сотрудников TSS, «мы подумывали о том, чтобы ввести некоторое количество ЛСД в водопроводную городскую сеть; после этого по городу бродили бы люди в более или менее счастливом состоянии, не особенно интересующиеся самозащитой». Однако выведением из строя людей в таких больших количествах занимались армейские химические подразделения, которые также испытывали ЛСД и еще более сильнодействующие галлюциногены. ЦРУ концентрировало свое внимание на отдельных личностях. В руководстве TSS понимали, что ЛСД искажает представление человека о реальности, поэтому им хотелось выяснить, может ли выбранный препарат повлиять на его лояльность. Могло ли ЦРУ превратить в шпионов отправившихся в «странствие» русских – или наоборот? В начале 1950-х гг., когда в управлении ощущалась почти отчаянная потребность в информации по ЛСД, внешняя информация по этому вопросу почти полностью отсутствовала. Компанией «Сандоз» были проведены некоторые клинические испытания. То же относится еще к нескольким местам, включая Бостонский психиатрический исследовательский центр, однако нигде не удалось получить полной ясности. У группы проекта MKULTRA существовали сотни вопросов, касающихся физиологических, психологических, химических и социальных эффектов. Существовали ли противоядия? На всех ли препарат воздействует одинаковым образом? Каковы результаты в случае удвоения дозы? И так далее.

Вначале TSS обратилась за ответом к исследователям из академических кругов, которые в основном охотно сотрудничали, предоставляя свои головы в распоряжение ЦРУ. Однако его руководство понимало, что никто не будет проводить систематические исследования препарата, если управление не осуществит финансирование и оплату по счетам. В то время практически полностью отсутствовали как правительственные, так и частные средства на так называемую «экспериментальную психиатрию». Компания «Сандоз» по собственным коммерческим соображениям стремилась, чтобы препарат был испытан, но не хотела брать на себя расходы помимо бесплатной поставки его исследователям. Национальные институты психического здоровья (National Institutes of Mental Health — NIMH) интересовались связью между ЛСД и психическими заболеваниями, но ЦРУ интересовало, как ЛСД воздействует не на больных, а на здоровых людей. Только военные службы соглашались тратить деньги на ЛСД (в основном по тем же причинам), но ЦРУ не собиралось уступать им первенство. Вместо этого оно предпочло возглавить исследования, создав совершенно новую область исследований.

Внезапно в академиях возник огромный рынок новых грантов, когда Сид Готлиб и его сотрудники стали финансировать проекты, связанные с ЛСД в престижных исследовательских организациях. К следопытам из ЦРУ, интересовавшимся этим препаратом, относятся: группа Боба Гайда из Бостонского психиатрического центра, Гарольд Абрамсон из госпиталя Маунт-Синай и Колумбийского университета в Нью-Йорке, Карл Пфейфер из Иллинойсской медицинской школы, Хэррис Исбелл из Исследовательского центра по борьбе с наркоманией в Лексингтоне, штат Кентукки (финансировался NIMH), Луис Джолион Уэст из Оклахомского университета и группа Гарольда Ходжа из Университета в Рочестере. Управление скрывало свое участие, пропуская деньги по двум каналам: через фонд Джозайа Мейси-мл. – богатую организацию, выполнявшую посреднические функции только в течение одного-двух лет, и семейный фонд медицинских исследований Гешиктера из Вашингтона, глава которого Чарльз Гешиктер выполнял для ЦРУ ряд услуг на протяжении более чем десяти лет. Руководство TSS интуитивно осознавало, что связи с ЦРУ не следует афишировать. В соответствии с исследованием, проведенным в 1955 г., они могли только «предполагать», что советские ученые тоже понимали «стратегическую важность» препарата и были в состоянии сами его изготавливать. Но они не желали подталкивать русских к созданию собственной программы по ЛСД или же к принятию мер противодействия.

Секретность, соблюдаемая ЦРУ, диктовалась также необходимостью считаться с общественным мнением в своей стране. Как отмечалось в 1963 г. в докладе Генерального инспектора, «исследования в области манипулирования поведением человека рассматриваются многими медицинскими авторитетами и авторитетами в сопряженных сферах как неэтичные с профессиональной точки зрения». Поэтому открытость могла стать угрозой для внешних исследователей. Более того, Генеральный инспектор ЦРУ заявил, что раскрытие некоторых сторон деятельности, проводимой в рамках программы MKULTRA, могло бы вызвать серьезную отрицательную реакцию среди американской публики.

В Бостонском психиатрическом центре имели место различные уровни открытости. О том, что ЦРУ финансирует программу госпиталя по ЛСД с 1952 г. в размере порядка 40 тыс. долларов в год, официально было известно только Бобу Гайду и его шефу, главному врачу. Однако, по мнению другого члена группы Гайда, д-ра Дешона, руководство центра представляло себе, каков реальный источник поступающих денег. Он сказал, что у него нет повода возражать против этого, что никому не давался препарат без согласия человека, без подробного объяснения его действия. На самом деле сотрудники госпиталя рассказывали добровольцам кое-что о природе экспериментов, но ничего не говорили о его источнике и целях. Ни одному из подопытных не было известно, что эксперименты над их разумом оплачивало ЦРУ и собиралось использовать результаты в собственных целях; в то же время у большинства сотрудников просто отсутствовала информация.

Подобно Гайду, большинство исследователей испытывало ЛСД на себе. Многие полагали, что они получают реальное представление о том, что значит быть психически больным, приобретают сведения, полезные для медиков-профессионалов. Гайд организовал многопрофильную программу, совершенно неслыханную в то время, собравшую вместе психиатров, психологов и физиологов. В качестве испытуемых они использовали друг друга, пациентов госпиталя и добровольцев – в большинстве своем студентов – из бостонского ареала. Они проделали ряд экспериментов, в процессе которых исключали одну переменную за другой. Выдавая себя за представителей фондов, сотрудники проекта MKULTRA часто посещали районы будущих исследований, проводя там свои наблюдения, выбирая одни и отвергая другие. Один из сотрудников управления, который сам несколько раз отправлялся в «странствие» под наблюдением Гайда, вспоминает, как он и его коллеги неоднократно встречали ценные блоки информации, ранее обнаруженные кем-либо из других групп, например Гарольдом Абрамсоном, и предлагали Гайду провести повторный опыт, который позволил бы найти ответ на вопрос, представляющий интерес для ЦРУ. Невзирая на такие отклонения, основная масса исследований проводилась в соответствии с составленным планом. Наблюдения показали, что в то время, как одни испытуемые становились, казалось, шизофрениками, с другими этого не происходило. К удивлению исследователей, настоящие шизофреники слабо реагировали на ЛСД; реакция имела место только при очень больших дозах. Как установила группа Гайда, характер реакций человека определялся главным образом структурой личности (установкой) и окружением (обстановкой), в котором происходил прием препарата. Важную роль играли также ожидания человеком того, что должно произойти. В наибольшей степени при приеме ЛСД наблюдалась тенденция к усилению свойственных человеку особенностей, часто доведению их до самого крайнего выражения: слабое подозрение могло вырасти в сильнейшую паранойю, особенно в присутствии людей, которые воспринимались в качестве угрозы.

Без ведома своих коллег энергичный д-р Гайд советовал также ЦРУ использовать ЛСД в тайных операциях. Работавший с ним сотрудник ЦРУ вспоминает по этому поводу: «Идея состояла в том, чтобы дать ему детальное описание происшедшего с принявшим препарат человеком, после чего он должен был осмыслить случившееся. Будучи проницательным врачом старой школы, он обладал такой способностью рассматривать вещи, какой лишены многие современные светила… Он умел обходиться тем, что имеется». ЦРУ платило Гайду за консультации, a TSS периодически создавала специальный проект в рамках программы MKULTRA в качестве механизма частного финансирования Гайда. Гайд являлся получателем еще одной субсидии в программе MKULTRA, которая была создана для него людьми из TSS еще в 1954 г., поэтому он мог служить посредником при приобретении управлением редких химикатов. Его первой покупкой было приобретение коринантина (corinanthine), предполагаемого противоядия против ЛСД, на 32 тыс. долл., причем не оформленная как покупка для ЦРУ.

Боб Гайд умер в 1976 г. в возрасте 66 лет. О нем писали как об известном лидере в борьбе за психическое здоровье. Коллеги Гайда – медики и разведчики – с уважением отзываются о его личных и профессиональных качествах. Как большинство людей его поколения, он считал содействие ЦРУ своим патриотическим долгом. По воспоминаниям одного из сотрудников управления, Гайда никогда не посещали сомнения в отношении его участия в тайных операциях. «Он не морализировал. Он очень доверял людям из ЦРУ, с которыми сотрудничал. Он считал, что если они принимали решение провести тайную операцию, то прежде старались сделать все возможное, чтобы избежать этого, и были готовы к риску».

Большинство сотрудников ЦРУ из академических кругов публиковало статьи о своей работе в профессиональных журналах, однако в этих длинных научных отчетах порой приводилась неполная картина проведенных исследований. В результате ученые открыто сообщали, какое воздействие оказывает ЛСД на изменение частоты пульса, но о том, как следует применять этот препарат, чтобы разрушить брак или память пациента, они сообщали только в ЦРУ. Исследователи, осведомленные о спонсорстве ЦРУ, редко публиковали что-либо даже отдаленно связанное с теми конкретными и довольно неприятными вопросами, которые люди из MKULTRA предлагали им исследовать. Это относилось к Гайду и Гарольду Абрамсону, нью-йоркскому аллергологу, который стал первым распространителем ЛСД, дав его нескольким из своих коллег. Абрамсон описал всевозможные эксперименты с этим препаратом, например эксперименты, проводившиеся на бойцовых рыбках и улитках[41]41
  Подобно тому как это произошло с Альбертом Гофманном, Абрамсон однажды нечаянно принял некоторую дозу ЛСД, вероятно глотнув воды из содержащего препарат бачка. Он почувствовал себя плохо, но с помощью жены установил причину. По рассказу Джона Лилли, специалиста по дельфинам и деятельности мозга, которому об этом случае рассказала жена Абрамсона, тот немедленно успокоенно произнес: «Ничего серьезного; это просто психоз на почве ЛСД. Лягу спать – и все пройдет».


[Закрыть], однако ни слова не написал о своих первых экспериментах с ЛСД, проведенных по поручению управления. В одном из документов 1953 г. Сид Готлиб дает перечень тем, по которым он предлагал Абрамсону провести исследования, расходуя на них те 85 тыс. долл., которые были ему предоставлены от управления. Готлиб хотел получить «оперативные материалы, связанные со следующими темами:

а. нарушение памяти;

Ь. дискредитация за счет отклоняющегося (аберрантного) поведения;

с. изменение сексуальных партнеров; d. получение информации; е. суггестивность;

f. выработка зависимости».

Д-р Хэррис Исбелл, работу которого, с согласия директора Национального института здравоохранения, ЦРУ финансировало через ВМФ, публиковал свои основные открытия, однако он не упоминал, откуда брал своих подопытных. В качестве директора Исследовательского центра по борьбе с наркоманией при крупнейшем Федеральном специализированном госпитале в Лексингтоне, штат Кентукки, он имел доступ к практически находящейся в заключении популяции. Обитатели знали, что если они добровольно согласятся участвовать в программе Исбелла, то в награду получат либо наркотик по своему выбору, либо им будет сокращен срок пребывания в заключении. В большинстве случаев[42]42
  Армейские исследователи, как обычно отстававшие от ЦРУ лет на пять, заинтересовались использованием ЛСД при допросах в процессе полевых испытаний, проходивших под названием «Операция «третий шанс». Армейские специалисты испытали наркотик в Европе на девяти иностранцах и одном американце, чернокожем солдате по имени Джеймс Торнуэлл, обвиненном в краже секретных документов. Торнуэлл испытывал сильный стресс, а допрашивающие угрожали «продлить это состояние на неопределенный срок, даже довести его до состояния безумия», как об этом сообщается в одном из армейских документов. В настоящее время Торнуэлл предъявил правительству США иск на 30 млн долл. Как это нередко случается в Вашингтоне, где такие происшествия никого не удивляют, хотя и представляются совершенно невероятными для людей посторонних, Терри Лензнер, партнер фирмы, предъявившей правительству этот иск, является одновременно адвокатом Сида Готлиба, просмотревшего 77-дневное «странствие» в Лексингтоне и даже еще более опасные эксперименты с ЛСД.


[Закрыть] выбирали наркотики – обычно героин или морфий такой чистоты, которую редко встретишь на улице. Люди давали согласие в письменной форме, но им не сообщали название экспериментального препарата или его возможное воздействие. Правда, большой роли это не играло, поскольку «добровольцы», вероятно, согласились бы на все, лишь бы получить жесткий наркотик.

Предоставив в распоряжение Исбелла почти неограниченное количество испытуемых, сотрудники TSS использовали лексингтонский центр как место для быстрой проверки перспективных, но непроверенных наркотиков и для специальных экспериментов, которые было бы нелегко провести в другом месте. Например, Исбелл провел одно исследование, для участия в котором было бы невозможно получить добровольное согласие студентов. В течение 77 дней он – непрерывно – продержал на ЛСД семь человек[43]43
  Один из документов ЦРУ 1975 г. проясняет вопрос, как могли военные источники сделать такую грубую ошибку в оценке поставок ЛСД от фирмы «Сандоз» (и, вероятно, предыдущее неточное сообщение, согласно которому русские приобрели 50 млн доз ЛСД). Согласно документу, американский военный атташе в Швейцарии не знал разницы между миллиграммом (одной тысячной доли грамма) и килограммом (тысячью граммами). Он ошибся в миллион раз.


[Закрыть]. Такой эксперимент в равной мере внушает ужас и удивление как приверженцам, так и противникам ЛСД. Примерно через 20 лет после ранних работ Исбелла писавший о контркультуре журналист Хантер С. Томсон порадовал и напугал своих читателей отчетами о длившихся несколько дней наркотических «пиршествах», в течение которых он чувствовал, как его мозг выкипает на солнце, нервы наматываются на колючую проволоку, ограждающую крепостной форт, а остальные ощущения сводятся к ощущениям наших пресмыкающихся предков. Даже Томсон содрогнулся бы при мысли о непрерывном пребывании на ЛСД в течение 77 дней, едва ли эта мысль показалась бы ему забавной. Но для д-ра Исбелла это был просто еще один очередной эксперимент. В середине эксперимента он записывал: «У меня семь пациентов, которые принимают препарат в течение более 42 дней», что, по его словам, было «наиболее поразительной толерантностью к воздействию наркотиков, с которой я когда-либо встречался». Исбелл пытался «найти предел этой выносливости», давая своим подопытным увеличенные втрое и вчетверо дозы ЛСД.