Текст книги "Anam Ċara. Кельтская мудрость"

Глава 1. Тайна дружбы

Щедрость света

Если вам случалось выходить на улицу рано утром, до зари, вы наверняка заметили, что темнее всего бывает прямо перед рассветом. Сумрак сгущается, всё кажется безликим. Если вы никогда раньше не видели мира и не знаете, что такое дневной свет, вы не сможете представить себе, как рассеивается тьма, как являются тайна и краски нового дня. Свет неизмеримо щедр и в то же время ласков. Посмотрите, как встает солнце, и вы поймете, что свет умеет уговаривать тьму. Сперва свет словно едва касается горизонта пальцами – и вдруг ловко стягивает с мира одежды сумрака. Перед вами – тихая тайна нового рассвета, нового дня. «Никто и не подозревает, что дни – это боги», – говорит Эмерсон. Одна из трагедий современной культуры в том, что мы утратили связь с этими первоначалами природы. Урбанизация современной жизни заставила нас благополучно забыть о плодотворном родстве с матерью-землей. Мы созданы из праха, мы – души в бренной оболочке. Нам необходимо чувствовать ритм нашего внутреннего, «бренного» голоса, нашей тоски. Но в современном мире расслышать этот голос уже невозможно. Мы даже не осознаём своей утраты, и боль нашего духовного изгнания тем острее, что по большей части непонятна нам.

Ночью мир отдыхает. Деревья, горы, поля, лица свободны от оков формы и посторонних взглядов. Под защитой сумрака каждая вещь возвращается в свою первоначальную природу. Темнота – древнее лоно. Ночное время – время материнского чрева. Наши души резвятся на воле. Темнота освобождает от всего; утихает стремление выделиться и произвести впечатление. Ночью мы отдыхаем. Рассвет придает нам сил, это пора возможностей и надежд. Всё в природе – камни, поля, реки, животные – вдруг обновляется в сиянии нового дня. Как темнота дает покой и облегчение, так рассвет несет с собой пробуждение и обновление. Среди повседневной рутины и развлечений мы забываем, что нам даровано жить в необыкновенном мире. Изо дня в день рассвет открывает нашим глазам тайну мироздания. Рассвет заставляет нас снова и снова удивляться, он дает нам почувствовать «нездешнесть» окружающей нас природы. Удивительно нежное сияние вселенной окутывает всё вокруг. Уильям Блейк очень точно сказал, что «краски – это раны света». Краски заставляют ощутить присутствие таинственного в самом сердце природы.

Кельтский круг единения

В кельтской поэзии много говорится о красках природы, ее силе и мощи. Какие прекрасные слова находит она для ветра, цветов, волн, бьющихся о берег. Кельты почитали луну и обожествляли животворящую силу солнца. Многие кельтские боги считались источниками плодородия и связывали человека с природой. Кельты были детьми природы, и мир природы постоянно им сопутствовал. Природа питала их, они чувствовали себя ее частью и испытывали к ней глубокую привязанность. Кельтская поэзия природы исполнена тепла, удивления и чувства общности. Одна из древнейших кельтских молитв известна как «Лорика святого Патрика»; другое, тайное ее название – «Крик оленя». В ней не проводится граница между человеком и природными стихиями. Наоборот, именно силы природы направляют человека и помогают ему устремиться ввысь:

 
Я окружаю себя ныне
силою Небес,
светом Солнца,
сиянием Луны,
славой Огня,
быстротой Молнии,
порывом Ветра,
глубиной Моря,
постоянством Земли,
крепостью Камня.
 

Мир кельтов пронизан ощущением непосредственной взаимосвязи, сопричастности. Кельты благоговели перед светом. И это одна из причин, почему кельтская мистика в наше время – всё равно что новое созвездие на небосклоне. Мы одиноки, мы потерялись в своей бесплодной ясности. Мы отчаянно жаждем нового, ласкового света, в котором наша душа могла бы укрыться и вернуться к древнему чувству сопричастности. Нам нужен свет, сохранивший свое родство с темнотой. Потому что мы сыновья и дочери темноты и света.

Мы всегда движемся от темноты к свету. Сначала мы дети темноты. Наше тело и черты лица сформировались в теплом сумраке материнской утробы. Наше рождение – первый переход из темноты в свет. Наше сознание всю жизнь заключено в темную оболочку тела. Каждая наша мысль – искра, вспышка света во внутренней темноте. Чудо мысли – ее присутствие в нашей ночной душе; сияние мысли рождается в темноте. Каждый день – путешествие. Из ночи мы переходим в день. Все творческие способности пробуждаются на этом изначальном пороге, где свет и темнота испытывают и благословляют друг друга. Лишь научившись доверять этому древнему ритму, мы обретаем равновесие. Год – тоже путешествие, в том же ритме. Кельтам было присуще сознание цикличности нашего пути. Из сумрака зимы мы вступаем в пору весны, полную возможностей и порывов.

В конечном счете из света рождается жизнь. Где нет света, не может быть и жизни. Если бы Солнце отвернулось от Земли, то исчезло бы и всё живое на ней: люди, животные, растения. Землю снова сковали бы льды. Свет – таинственное присутствие божественного. Он не дает жизни угаснуть. Свет питает, пробуждает в природе тепло и краски. Душа пробуждается и живет в свете. Он помогает нам обнаружить внутри себя сокровенные глубины. Когда люди начали искать смысл жизни, свет стал одним из самых выразительных образов вечности и тайны бытия. В западной традиции, как и в кельтской, мысль принято сравнивать со светом. Озаряющий нас разум считается местом присутствия божественного в человеке.

Когда человеческий ум подступил к следующей величайшей тайне бытия – тайне любви, свет стал символом ее силы и постоянства. Когда в нашей жизни, в ночи нашего сердца просыпается любовь, она подобна восходу солнца. Безликость уступает место близости, страх – смелости; прежняя неуклюжесть сменяется грациозностью; то, что раньше не удавалось, теперь выходит непринужденно, в согласии с внутренним ритмом. Когда в нашей жизни пробуждается любовь, это подобно перерождению, обновлению.

Человеческое сердце никогда не может родиться вполне

Если тело человека рождается раз и навсегда, то рождение человеческого сердца продолжается постоянно. Сердце рождается с каждым новым переживанием. Всё, что с нами происходит, делает нас глубже, открывает в нашем сердце новые области. Об этом чувстве благодарного принятия происходящего Патрик Кавана[3]3
  Патрик Кавана (1904–1967) – ирландский поэт и романист.


[Закрыть] говорит: «Хвалите, хвалите, хвалите / То, что произошло, то, что есть». Одно из красивейших таинств в христианстве – крещение. В него входит помазание сердца новорожденного. Таинство крещения восходит к еврейской традиции, где сердце считается средоточием всех эмоций. Сердце помазывают и потому, что оно главный орган – от него зависит здоровье младенца, – и потому, что оно станет прибежищем всех его чувств. В это время молятся о том, чтобы новорожденный не запутался в лживых сетях дурных чувств, обиды, саморазрушения. Смысл прошений и в том, чтобы чувства, которые ребенку предстоит испытать в жизни, не были стеснены, чтобы они лились свободно, увлекая его душу навстречу миру и принося ему радость и покой.

На фоне бескрайнего космоса и молчаливых тайников природы человеческое лицо кажется символом близости. Именно здесь, в этом знаке человеческого присутствия, божественность творения особенно ощутима. На человеческом лице – печать творения. У каждого человека есть и другое, внутреннее лицо, мы всегда его чувствуем, но никогда не видим. Сердце – внутреннее лицо, отражающее нашу жизнь. Путь, который проходит человек, нужен, чтобы это лицо стало прекрасным. Именно в нем сосредоточена любовь. Человеческая жизнь немыслима без любви. Ведь только любовь способна пробудить в нас божественное. В любви мы растем и становимся собой. Когда мы учимся любить и позволяем другому любить нас, мы возвращаемся к истокам собственной души. Мы согреваемся и чувствуем себя под надежной защитой. Мы пребываем в полном согласии с собой, в собственном доме, по которому тосковали. Внутренний рост и чувство обретения дома – нежданный подарок, его мы получаем, когда любим. Любовь начинается с умения думать о других, с великодушного забвения себя. Именно это чувство позволяет нам расти.

Как только душа пробудилась, она устремляется на поиски, и вернуться назад мы уже не можем. Отныне мы обожжены жаждой, которая не даст нам увязнуть в трясине самодовольства и недовоплощенности. Нас подстегивает вечное. Мы презираем компромиссы и опасности – они могут преградить нам путь к вершине воплощения. Вступив на этот духовный путь, мы способны явить миру пример безграничной щедрости. Но порой легко быть щедрым по отношению к миру – отдавать, отдавать, отдавать и при этом быть скупым по отношению к себе. Если мы не научимся заботиться о себе, то потеряем душевное равновесие. Чтобы получать окружающую нас любовь, надо быть щедрым по отношению к себе. Мы можем изголодаться по любви. Можем долгие годы искать ее где-то в глуши, вдалеке от самих себя. А между тем всё это время любовь остается рядом с нами – рукой подать. Она на пороге нашей души, но мы не замечаем ее. Из-за какой-то раны дверь в сердце захлопнулась, мы не в силах отворить ее и принять любовь. Чтобы остаться способными принимать, нам надо сохранять чуткость. Александр Солженицын сказал: «Когда великий миг приходит и стучится в дверь, его первый стук бывает не громче твоего сердца – и только избранное ухо успевает его различить»[4]4
  Солженицын А. Красное колесо. Август четырнадцатого. Книга первая // Собр. соч. в 30-ти томах. М.: Время, 2010. Т. 7. С. 338.


[Закрыть].

В пристрастии мира к власти и богатству заключается странный парадокс. В этом мире мы можем достичь огромных успехов, вызывать у всех восхищение, обладать несметными богатствами; у нас может быть чудесная семья, блестящая карьера, – но тем не менее мы порой ощущаем себя совсем потерянными и несчастными. Если у нас есть всё, что мир может предложить нам, но нет любви, мы беднее последнего из самых обездоленных нищих. Сердце каждого человека жаждет любви. Если наше сердце не согрето любовью, мы не узнаем подлинной радости и наслаждения. Каким бы сухим, опытным, уверенным в себе и почитаемым другими человеком вы ни были, что бы ни думали вы сами о себе или другие о вас, в глубине души вы тоскуете по любви. Всем нам – вне зависимости от того, где мы, кто мы, какие мы, какой путь прошли, – нужна любовь.

Аристотель в «Этике» посвящает несколько глав размышлениям о дружбе. Дружба, говорит он, зиждется на идее добра и красоты. Друг – тот, кто желает другому добра. Аристотель указывает на то, как сложная индивидуальность человека, его внутренний мир находят отражение и удовлетворение в деятельной дружбе и в самом обретении друга: «К другу относятся как к самому себе». Он отмечает, что созревание подлинной дружбы требует терпения: «Хотя желание дружбы возникает быстро, дружба – нет». Дружба – благо, согревающее человека, отрада его жизни: «Никто не выберет жизнь без друзей, даже в обмен на все прочие блага»[5]5
  Никомахова этика. Перевод Н. В. Брагинской.


[Закрыть].

Душе от природы свойственно любить

Душа нуждается в любви не меньше, чем тело – в воздухе. Когда душа согрета любовью, она становится собой. Все возможности, которые предоставляет человеку судьба, ждут пробуждения в его душе. Мы здесь, чтобы осознать эти возможности и найти им достойное применение. Когда в нашу жизнь входит любовь, пробуждаются, расцветают и растут незамеченные измерения нашей судьбы. Возможность – тайная сердцевина времени. На первый взгляд кажется, что время – нечто мимолетное. Каждый день, грустный или прекрасный, в конце концов исчерпывает себя и гаснет. Но по сути своей время – это преображение. Время чутко к любой возможности, оно ничего не теряет и не забывает. То, что время как будто уносит навсегда, оно на самом деле преображает и водворяет в хранилище памяти. Тайна творчества – в возможности. Мартин Хайдеггер говорит об «онтологической первичности» возможности. На глубинном уровне бытия возможность одновременно рождает то, что мы называем событиями и фактами, и меняет их направление. Душа – тихий и таинственный мир вечности. Душе от природы свойственно любить. Когда мы любим и позволяем другим любить нас, мы всё ближе к царству вечности. На смену страху приходит смелость, на смену пустоте – изобилие, на смену расстояниям – близость.

Когда у вас есть anam ċara, друг души, ваша дружба не знает ран и ограничений, связанных с разлукой или расстояниями. Такая дружба живет, даже если друзей разделяют километры. Преодолев в себе поверхностное и эгоистическое, они общаются на уровне душ, поэтому разорвать их союз не так уж легко. Когда пробуждается душа, преображается и физическое пространство. Даже на расстоянии два друга могут оставаться «на одной волне» и по-прежнему ощущать течение жизни друг друга. Вместе с anam ċara мы пробуждаем вечное. В пространстве душ расстояний нет. Это хорошо иллюстрирует эпизод из фильма «Пир Бабетты»[6]6
  Фильм (1987) датского режиссера Габриэля Акселя по одноименной повести датской писательницы Карен Бликсен.


[Закрыть], когда пожилой военный за обедом разговаривает с женщиной, которую полюбил еще в юности, но она не согласилась стать его женой. Он говорит, что, хотя с тех пор они и не виделись, она всегда была рядом с ним.

Любовь – часть нашей глубинной природы, а потому, осознанно или нет, все мы ищем любви. Часто мы утоляем эту природную жажду совсем не так, как следовало бы. Уделяя чрезмерное внимание работе, карьере, интеллектуальным поискам, мы нередко удаляемся от живого присутствия любви. Когда речь идет о работе души, наши ложные заботы могут совсем сбить нас с дороги. Чтобы найти любовь, не надо далеко ходить – надо остановиться и подождать, когда любовь найдет нас. Мало где о любви сказано такими же прекрасными словами, как в Библии, особенно в Первом послании апостола Павла к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит»[7]7
  1Кор. 13:5–7.


[Закрыть]. Как сказано в другом месте Библии, «совершенная любовь изгоняет страх»[8]8
  1Ин. 4:18.


[Закрыть].

Umbra nihili

В огромной вселенной, которая часто кажется зловещей и безразличной к нам, мы ищем защиты у любви, способной преобразить наше одиночество. Это космическое одиночество в мироздании – причина одиночества внутреннего. Всё, что мы делаем, думаем и чувствуем, окружено пустотой. Поэтому нас так легко испугать. Мейстер Экхарт, христианский мистик XIV века, говорил, что вся человеческая жизнь проходит под тенью пустоты, umbra nihili. И всё же между любовью и нашей душой существует неразрывная связь. Любовь – проявление души, ее самый сокровенный язык. В тепле любви, в ее творческом преображении наша душа защищает нас от этой мрачной пустоты. Мы не можем заполнить нашу опустошенность вещами, собственностью, людьми. Нам приходится погрузиться в эту пустоту – тогда мы видим, что за ней скрыт огонь любви, который ждет, чтобы согреть нас.

Самую острую боль нам причиняют те, кого мы любим. Впустив другого в свою жизнь, вы оказываетесь беззащитны. Даже если вы прожили вместе долгие годы, ваши привязанность и доверие могут быть обмануты. Жизнь опасно непредсказуема. Люди меняются, зачастую внезапно и резко. Близость и нежность мгновенно уступают место горечи и обиде. В любой дружбе случаются черные полосы, когда ситуация кажется безнадежной. Это суровое испытание для вашей привязанности. Мы теряем привлекательность, чары слабеют. Образ друга тускнеет, его присутствие тяготит. Если мы сможем пережить это время, наша любовь станет чище, а лживость и натужность уйдут. Мы вступим на новую почву, на которой сможем заново взрастить взаимную привязанность.

Иногда дружба оборачивается тем, что близкие люди срывают друг на друге свои отрицательные эмоции. Когда нас связывает одно лишь оскудение, мы вызываем к жизни чудовище, которое в конце концов растерзает нашу привязанность. С нас будто бы сдирают кожу. Мы оказываемся беспомощны друг перед другом, начинаем зацикливаться. Только молитвенная сосредоточенность и неусыпная бдительность помогут настроить наши души на другой лад. Любовь способна глубоко ранить. Нам следует быть очень осторожными. У пустоты острое лезвие. Иные хотят любить, готовы к самоотдаче, но у них нет сил. Они носят в сердцах мертвые останки прежних отношений и упиваются своей болью, которая позволяет им чувствовать себя личностью. Когда дружба осмысляется как дар, она становится основанием собственного блага.

Когда мы любим, мы открываемся другому. Преграды рушатся. Мы лишаемся личного пространства. Мы наделяем другого человека безоговорочным правом проникать в нашу святая святых. Наше присутствие, наша жизнь могут стать опорой для этого человека. Чтобы так близко подпустить к себе другого, нужна большая смелость. Когда мы позволяем кому-то подойти очень близко, он становится частью нас самих, поскольку тело – это часть души. В таинстве настоящей любви души соединяются. Наша внешняя оболочка и границы нашей личности становятся проницаемы. Мы заполняем друг друга.

Anam ċara

В кельтской традиции сложилось необыкновенно красивое представление о любви и дружбе. Одна из самых поразительных его особенностей – мысль о душевной любви; именно ее кельты обозначали понятием anam ċara. Слово anam означает «душа», а ċara – «друг». Поэтому anam ċara на языке древних кельтов значило «друг души». В ранней кельтской церкви anam ċara называли человека, которому отводилась роль учителя, товарища или духовного наставника. Изначально это словосочетание употреблялось по отношению к тому, кому человек исповедовался и поверял свои глубоко личные переживания. С anam ċara можно было делиться самыми сокровенными мыслями и чувствами. Дружба понималась как акт приятия и духовной близости. Дружба с anam ċara выходила за рамки условностей, предписаний и категорий. С «другом души» человек был связан древними и вечными узами. В понимании кельтов душа не ограничена ни пространством, ни временем. Ее нельзя запереть в клетке.

Душа – божественный свет, наполняющий вас и вашего другого. Это искусство сопричастности порождало и питало особую взаимную привязанность. Иоанн Кассиан Римлянин в «Собеседованиях» говорит о нерасторжимости дружеских уз: «Эта любовь ни в каких случаях никогда не прекращается, не только расстояние или время не могут ее разлучить или подавить, но и смерть не прерывает ее»[9]9
  Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. М.: АСТ; Минск: Харвест, 2000. С. 547.


[Закрыть].

Каждый человек испытывает потребность в anam ċara, друге души. В такой любви мы обретаем понимание, потому что снимаем маску и ни на что не претендуем. Мы отбрасываем вынужденную ложь и полуправду поверхностного общения и можем быть самими собой. Любовь рождает понимание, а оно бесценно. Там, где нас понимают, мы чувствуем себя как дома. Из понимания вырастает близость. Когда мы чувствуем, что нас на самом деле понимают, мы готовы довериться другому человеку и искать убежища в его душе. Об этом приятии прекрасно сказал Пабло Неруда: «С тех пор как я полюбил, ты ни с кем не сравнима»[10]10
  Цитата из стихотворения «Каждый день ты играешь светом целой вселенной…» в переводе П. Грушко.


[Закрыть]. Любовь обладает способностью выявлять глубинную, сокровенную сущность другого человека. Только при свете любви мы можем разобрать почерк чужой личности и души. В бренном мире грамотна только любовь – лишь она способна распознать неповторимые линии судьбы.

Именно в возможности пробуждения и исследования этого изобильного сокровенного ландшафта anam ċara являет нам тайну и милость божественного. Anam ċara – дар Бога. Дружба присуща божественной природе. Христианская концепция Бога как Троицы – самое потрясающее выражение одновременной «инакости» и близости, вечно длящегося дружеского слияния. Эта перспектива являет собой прекрасное воплощение нашего непреходящего устремления, о котором говорит Иисус: «Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего»[11]11
  Ин. 15:15.


[Закрыть]. Иисус, Сын Божий – первый Другой во вселенной, мера всех различий. Он – тайный anam ċara каждого человека. В дружбе с Ним мы соприкасаемся со светлой красотой и любовью Троицы. В этой вечной дружбе мы обретаем смелость быть свободными. Образ Троицы – лейтмотив кельтской мистики. Пример тому это маленькое заклинание:

 
Святая Троица,
Будь мне защитой.
Войди в мой дом,
Мой очаг охрани.
 

Потому любовь далека от сентиментальности. Это наиболее реальная и творческая форма человеческого бытия. Любовь – порог, на котором сходятся и сливаются божественное и человеческое.

Чье-либо присутствие всегда зависит от того, насколько мы его осознаём. Когда мы глубоко чувствуем это присутствие, нас охватывает трепет. Когда сознание этого присутствия тускнеет, отступает, меркнет, само присутствие бледнеет и испаряется. Вот почему осознанность – один из величайших даров, который вы можете привнести в дружеские отношения. У многих людей есть anam ċara, но они не осознают этого. Их неведение окутывает друга словно бы туманом, из-за чего создается впечатление расстояния или отсутствия. Увы, часто люди осознают присутствие друга слишком поздно – когда теряют его. Мудрые люди молятся, чтобы это осознание было им даровано. Научившись осознавать, мы можем обнаружить рядом с собой anam ċara, о котором давно тосковали и мечтали.

Кельты понимали, что дружба с anam ċara пронизана эмоциональной теплотой. Дружба пробуждает тепло. Сердце учится новому чувству. Это не умственная и не отвлеченная дружба. В кельтской традиции anam ċara не был просто метафорой или неким идеалом. Речь шла о душевной близости, которая существовала как признанная и вызывающая глубокое уважение социальная связь. Она меняла самосознание и восприятие человека. Когда в ответ на свою привязанность вы встречаете тепло, ваш ум открывает в себе новую способность к нежности и сопереживанию. Anam ċara помогает сознанию обрести целостность и здоровье. Вы начинаете иначе смотреть и видеть. Сначала вы можете почувствовать себя странно и неловко, но постепенно к вам придет полнота ощущений, и вы переосмыслите свои отношения с миром. Фанатизм, алчность, жестокость и угнетение чаще всего возникают в результате разделения идеи и чувства. Мы слишком долго игнорировали когнитивную силу чувств и эмоциональную глубину идей. Аристотель в трактате «О душе» пишет: «Чувственное восприятие сходно с простым высказыванием и мышлением. <…> Размышляющей душе представления как бы заменяют ощущения»[12]12
  Перевод П. Попова.


[Закрыть]. Опыт anam ċara – переживание высшего порядка, оно позволяет нам ощутить это единство, присущее древнему чувству сопричастности.