Текст книги "Иисус для неверующих"

7 Чудеса исцеления: видение Царствия Божьего

Мы в Западной Виргинии верим в чудеса, и потому все еще надеемся на чудо.

Губернатор Джо Мэнчин, 4 января 2006 г.

Да благословит Бог всех, кто заперт в подземной ловушке, и всех переживающих за них…

Президент Джордж Буш-младший, 4 января 2006 г.[31]31
  Оба этих комментария были откликом на аварию на шахте в Западной Виргинии. Президент Буш, очевидно, стремился ничего не упустить.


[Закрыть]

Обратимся теперь к повествованиям, где утверждается, что прикосновение или словесный приказ Иисуса дарует телесное исцеление. В этих эпизодах слепые прозревают, глухие слышат, хромые ходят, недужные исцеляются, а демоны или нечистые духи изгоняются прочь. Эти истории долгие века оказывали сильнейшее влияние на христианскую веру и практику. Мольбы об исцелении, по всей вероятности, до сих пор господствуют среди прочих. Фраза, так часто используемая в евангелистских кругах: «Слава тебе, Иисусе!», когда кто-то исцеляется, свидетельствует о прочной власти, которую Иисус, как источник исцеления, имеет над умами верующих. Бог, отвечающий на молитвы, – пожалуй, за этот аспект сверхъестественного теистического божества они будут биться до последнего. Люди выработали поразительную способность осмыслять имеющиеся свидетельства и тем объяснять, почему Бог не вмешался, когда исцеления не случилось. Исцелился – хвала Богу. Умер или еще что – всегда обвиняют кого-то еще.

Все это открылось широкой телеаудитории наших дней с болезненной силой, когда случился взрыв на угольной шахте в городке Талмансвилл, штат Западная Виргиния. После взрыва тринадцать шахтеров оказались погребенными в ловушке на глубине в восемьдесят метров под землей, в длинном туннеле, уходившем более чем на три километра в шахту. Все внимание страны было приковано к работе спасателей. Шли томительные часы, родные ждали, понимая, что с каждой минутой растет вероятность того, что их близкие погибнут от нехватки кислорода. Затем, вопреки всем расчетам, прошла весть, что двенадцать шахтеров выжили и лишь один погиб. В баптистской церкви Саго люди ликовали до безумия, их речи были полны религиозной хвалы. Губернатор Западной Виргинии, Джо Мэнчин, объявил случившееся «чудом» и призвал всех отныне «верить в чудеса». Правда, нельзя не задаться вопросом, почему Бог-чудотворец не пожелал спасти человека, найденного мертвым, – возможно, тот не заслуживал права на божественную помощь или его почему-либо сочли недостойным, а может, по некоему странному предопределению ему пришла пора покинуть этот мир. Тележурналисты брали интервью у родных шахтеров, и те почти единогласно приписывали их спасение божественному вмешательству. «Слава тебе, Боже!», «Слава тебе, Иисусе!», «Благодарю тебя, Господи!» – такие рефрены звучали непрестанно.[32]32
  4 января 2006 г.


[Закрыть]

Однако примерно два часа спустя последовало другое заявление, на сей раз пугающе официальное: предыдущее сообщение оказалось ошибочным. Выжил только один шахтер – и то без сознания, в критическом состоянии, так что возникли опасения, что его мозг получил серьезные повреждения. Остальные двенадцать погибли. Все разговоры о Боге и чудесах прекратились в мгновение ока, а славословия в адрес Иисуса сменились криками гнева и отчаяния и разговорами о будущих исках.

Жизнь в ожидании чудес редко вознаграждается. Молитвы верующих гораздо чаще остаются без ответа, чем наоборот. Однако ничто, как мне кажется, не в состоянии разрушить надежды на то, что сверхъестественный Бог, живущий за пределами небес, способен за нас вступиться; что чудеса доступны для тех, кто пылко о них молится, и для тех, кто заслужил их, снискав божественную милость праведной жизнью. Пожалуй, надежда эта в значительной мере основана на евангельских преданиях, где Иисус представлен как целитель.

При любом исследовании чудес исцеления в Новом Завете первое, на что следует обратить внимание – то, что восприятие болезни в I веке нашей эры на множество световых лет отстоит от ее понимания в XXI веке. Например, люди I века ничего не знали о микробах. Их обнаружил только в XIX веке француз Луи Пастер. Люди I века никогда не слышали о вирусах – это понятие вошло в наши знания лишь в XX веке. У людей I века не было никакого представления о причинах сердечных приступов, о лейкемии, об опухолях, о раке. Болезнь в библейские времена воспринималась прежде всего как наказание Божье за человеческую греховность. В Евангелии от Иоанна ученики спросили Иисуса (о человеке, родившемся слепым): «Равви, кто согрешил: он или родители его, что слепым родился?» (Ин 9:2) – вот он, вопрос, тесно связанный с этим повсеместным в древности представлением. Та же идея отражена в рассказе о недовольстве, охватившем противников Иисуса, когда тот сказал паралитику: «Чадо, прощаются грехи твои» (Мк 2:5–7). Спор тут велся не о грехах как о причине болезни, а о претензиях Иисуса на то, что он мог быть источником прощения: подобное в их глазах выглядело богохульством.

Новый Завет часто приписывал психические заболевания и эпилепсию одержимости бесами (Мк 1:25, 9:25). Глухонемой, по Евангелиям, стал таковым потому, что дьявол связал его язык (Мк 7:35). Учитывая такое понимание причин определенных болезней, идеальным средством исцеления казались положенные в таких случаях молитвы и жертвоприношения, призванные смягчить гнев Божий. Приписать целительную силу Иисусу – значило признать за ним притязание на божественный статус.

Но мы живем в мире медицинских знаний, совершенно непредставимых для людей I века. Как только были обнаружены микробы, современная медицина разработала антибиотики – и те, как оказалось, лечили совершенно одинаково и грешников, и святых. Наука дала людям вакцины от самых разных болезней – от сибирской язвы у овец до полиомиелита у детей, в ходе чего стала очевидной взаимосвязанность всех форм жизни. Сегодня медицинские технологии способны уменьшать опухоли воздействием радиации, поражать их химиотерапией, удалять их при помощи лапароскопии или других хирургических операций. В итоге современная медицина полностью устранила Бога из картины болезни и секуляризировала ее. Однако древние и средневековые представления о болезни так глубоко внедрились в умы и души верующих, что в моей собственной отрасли христианства, Епископальной церкви, идея о том, что болезнь есть наказание за грех, была убрана из молитвенников только при их пересмотре в 1979 году[33]33
  Сравните молитвы о больных в епископальном Молитвеннике 1928 года (1928 Episcopal Prayer Book), раздел под названием «Посещение больных», с аналогичными молитвами в Молитвеннике 1979 года, со страницы 436.


[Закрыть].

Сразу после того, как мы выявили существенную разницу между восприятием недугов и заболеваний в I веке и в наши дни, нам нужно обратиться к еще одному культурному фактору, который резко отличает авторов Нового Завета от западного образа мыслей, формирующего современные христианские представления. Авторы Евангелий были не просто людьми I века – они были евреями. Еврейское сознание того времени было встроено в контекст надежды и ожиданий, в которых следует разобраться прежде, чем любой анализ чудес исцеления может стать понятным или законченным.

Антибиотики лечили совершенно одинаково и грешников, и святых

В еврейском мире той эпохи жило энергичное ожидание наступления того, что они называли Царством Божьим. Это ожидание, порожденное долгими годами, даже веками отчаяния, концентрировалось вокруг сугубо еврейской надежды на приход Мессии, который установит это Царство. Признаки Царства приведены во многих местах еврейской Библии, но нигде с такой выразительностью, как в главе 35 Книги пророка Исаии, где пророк описывал явления, которые будут сопровождать наступление Царства Божьего:

 
Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая и расцветет как нарцисс;
великолепно будет цвести и радоваться… они увидят славу Господа, величие Бога нашего…
Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся.
Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне, и в степи – потоки.
 

Ис 35:1–6

Еще ранее Исаия писал в том же духе:

 
И в тот день глухие услышат слова книги, и прозрят из тьмы и мрака глаза слепых.
И страждущие более и более будут радоваться о Господе, и бедные люди будут торжествовать о Святом Израиля.
 

Ис 29:18–19

Именно это четко сформулированное еврейское ожидание прихода Царства Божьего с сопровождающими его знамениями поставило перед авторами Евангелий другой вопрос, выводящий нас далеко за пределы буквализма. Творил ли Иисус чудеса исцеления, или же их добавили к его истории как один из способов подтвердить его мессианский статус? Возможно ли, что чудеса исцеления – еще одна часть развивающейся традиции, что относит их к одной категории с рождением в Вифлееме? Есть ли в Новом Завете намеки, которые делают такую возможность правдоподобной? Думаю, да.

И у Матфея, и у Луки, примерно в середине их Евангелий, имеется одна довольно показательная история (Мф 11:2–6, Лк 7:18–23). Это краткая встреча с Иоанном Крестителем, о котором после сцены крещения Иисуса в самом начале Евангелий ничего не было слышно. Иоанн, находясь в тюрьме, через своих посланцев задает Иисусу вопрос, следует ли отождествлять последнего с широко распространенными мессианскими ожиданиями. Иисус в ответ приводит почти дословную цитату из Ис 35, где разъясняются конкретные признаки наступления Царства Божьего. Чтобы оценить воздействие данного ответа, следует поместить его в контекст еврейской истории.

В поисках контекста вновь обратимся к еврейскому Священному Писанию, а именно к Книге пророка Малахии. Малахия – не имя собственное, а еврейское слово со значением «мой вестник». Малахия объявляет о приходе безымянного вестника, который «приготовит путь», чтобы люди были готовы, когда «внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете» (Мал 3:1). Когда Марк, у которого приведенная выше история об Иоанне в тюрьме отсутствует, представляет нам Иоанна Крестителя, то называет его «глас вопиющего в пустыне» (Мк 1:3). В своем вступлении Марк смешивает цитаты из двух пророческих книг – Исаии и Малахии.

В Евангелиях много мест, где роль безымянного вестника Малахии объединяется с ролью Илии как предтечи Мессии, а затем переносится на Иоанна Крестителя. Иоанн сам отождествляет себя с предтечей в таких самоуничижительных выражениях, как «идет Сильнейший меня за мною, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк 1:7). Другие Евангелия повторяют ту же тему.

Вместе с тем Иоанн также неявно отождествляется с фигурой, подобной Илии, и все детали описания Крестителя, жившего в пустыне, чья «одежда была из верблюжьего волоса и пояс кожаный на бедрах его; и пищей его были саранча и дикий мед» (Мф 3:1–4), призваны подчеркнуть его связь с Илией (3 Цар 1:8). Другой скрытый намек – выбор имени Захария для отца Иоанна (Лк 1:5 и сл.). Книга пророка Захарии, считавшаяся частью большей по объему «Книги Двенадцати» (эту часть еврейского Священного Писания иногда еще называли «Малыми Пророками») непосредственно предшествует в Библии Книге пророка Малахии. Если Иоанн Креститель – Малахия, безымянный вестник прихода Мессии, то понятно, почему его отец и, следовательно, непосредственный предшественник должен носить имя Захария. Не следует думать, будто имена в Евангелиях отражают историческую память – они часто выбраны с тем, чтобы подчеркнуть определенную тему.

Теперь снова обратимся к Матфею и Луке и их рассказам о сомнениях Иоанна относительно личности Иисуса. Согласно Матфею (11:2 и сл.) и Луке (7:18 и сл.), Иоанн, сочетающий в себе черты Илии и Малахии, находясь в тюрьме в ожидании казни, отправляет к Иисусу своих посланников со следующим вопросом: «Ты ли Грядущий, или ожидать нам иного?» В ответ Иисус весьма красноречиво и недвусмысленно признает себя Мессией: «Пойдите, возвестите Иоанну, что… видите: слепые прозревают, и хромые ходят; прокаженные очищаются, и глухие слышат; мертвые восстают, и нищим благовествуется» (Мф 11:4–5).

Лука добавляет к этому общее замечание о чудесах, о котором уже упоминалось выше. Не приводя конкретных примеров, он говорит: «В это самое время Он [Иисус] исцелил многих от болезней и недугов и духов злых, и многим слепым даровал зрение» (Лк 7:21). Затем он повторяет слова Иисуса почти в той же форме, в какой они приведены у Матфея. При этом к перечню чудес оба добавляют фразу «мертвые восстают». Хотя она и не входила в список мессианских знамений у Исаии, по ходу развития еврейской мысли возникло убеждение, что мертвые будут воскрешены для Суда в последний день.

В этом эпизоде все чудеса исцеления понимаются как признаки, доказывающие, что Иисус – Мессия. По моему мнению, это веский довод в пользу того, что легенды о них следует рассматривать не как рассказы о действительных событиях, но как мессианские знамения, приложенные к истории Иисуса, чтобы отождествить его с мессианской ролью вестника наступления Царства Небесного. Это не описания сверхъестественных происшествий, а скорее легенды, призванные для истолкования. Все, кто не принадлежал к иудеям и переводил Евангелия со времен «захвата Церкви неевреями» (так я называю период, длившийся примерно от 100 г. н. э. до относительно недавнего времени), не понимали сути этих библейских ссылок. Лишь во второй половине XX века, когда христианство начало наконец снова возвращаться к своим иудейским корням и исследовать Евангелия с еврейской точки зрения, евангельские чудеса стали рассматривать в их изначальном библейском контексте[34]34
  Есть немало людей, которые помогли миру по-новому взглянуть на иудейские корни Нового Завета. Из евреев тут же приходят на ум такие авторы, как Мартин Бубер, Александр Хершель, Геза Вермеш и Сэмюель Зандмель. Со стороны христиан безусловно первенствуют Кристер Стендаль, Пол ван Бюрен и Майкл Гулдер. Я расцениваю свою собственную книгу на эту тему, «Отпускаем Евангелия на свободу», как лучшую в моей писательской карьере. Книги вышеупомянутых авторов приведены в библиографии.


[Закрыть]. Эти рассказы говорят крайне мало об истории, но зато много – о тех образах, которые прилагались к Иисусу, чтобы истолковать реальный опыт встречи людей с ним. Как только современный читатель это поймет, история откроется ему с неожиданной и волнующей стороны.

Переходя к рассмотрению с этой новой точки зрения отдельных преданий о чудесах, прежде всего отметим: в самом раннем Евангелии, от Марка, есть два рассказа, в которых слепые обретают зрение (Мк 8:22–26, 10:46–52); две истории, когда глухой снова слышит, а к немому возвращается способность говорить (Мк 7:32–35, Мк 9:17–27)[35]35
  Есть предположение, что ребенок, одержимый «злым духом» у Марка, также был «немым». Матфей выделяет и рассматривает эту историю как отдельное событие (Мф 9:32–33).


[Закрыть]; еще одна, где паралитик смог встать и идти (Мк 2:3–12); несколько эпизодов с изгнанием нечистых духов (Мк 1:23–26, 5:1–14, 7:25–30, 9:17–27), и еще две истории об исцелениях – в одном случае это человек с отсохшей рукой, а в другой – женщина, страдавшая хроническим кровотечением (Мк 3:1–5, 5:25–34). Иными словами, охвачены все пророчества Исаии о признаках, сопровождающих приход Царства Божьего!

Но детальный анализ этих историй свидетельствует не просто о чудесных исцелениях, а о чем-то большем. Они изобилуют скрытыми смыслами и кодовым языком. Например, в рассказе о слепом из Вифсаиды подчеркивается, что его излечение от слепоты было постепенным. Иисус, по словам евангелиста, вывел того за пределы селения и там помазал слюной его глаза, спрашивая: «Видишь ли ты что-нибудь?» Слепой поднял глаза и ответил: «Вижу людей, потому что различаю как бы деревья, но они ходят». Тогда Иисус снова возложил на него руки, оба «пристально» посмотрели друг на друга, и так продолжалось до тех пор, пока человек не «исцелился и стал видеть ясно все». История заканчивается тем, что Иисус отсылает его домой со словами: «Даже и в селение не входи» (Мк 8:22–26).

Сразу после этого, по словам Марка, следует эпизод в Кесарии Филипповой, где Иисус задает вопрос: «За кого Меня почитают люди?» Ученики приводят различные ответы: Иоанн Креститель, Илия, один из пророков. Иисус продолжает настаивать, спрашивая, что о нем думают они сами, и Петр отвечает: «Ты – Христос [то есть Мессия]». Иисус приказывает им никому об этом не говорить и затем начинает объяснять им путь, который предстоит пройти Христу. Об этом пути Иисус выразился так: «Надлежит Сыну Человеческому много претерпеть и быть отвергнутым старейшинами и первосвященниками и книжниками, и быть убитым, и через три дня воскреснуть», – причем, как уточняет текст, он говорил об этом «открыто». Петр начинает укорять Иисуса и сам, в свою очередь, получает от него строгий выговор: «Прочь! За Мною, сатана, потому что думаешь ты не о Божьем, но о человеческом» (Мк 8:27–33)[36]36
  Перевод под ред. еп. Кассиана [Безобразова]. Соответствует словам, приведенным в книге Спонга: “Get behind me, Satan! For you are not on the side of God, but of men.” В таком виде строки приводятся в английском переводе Библии Revised Standard Version (Mk 8:33).


[Закрыть].

Я описываю эту беседу в таких подробностях по двум причинам. Во-первых, никакой это не исторический факт. Точное предсказание о страданиях, Распятии и Воскресении – определенно попытка приписать историческому Иисусу знание кульминационных событий его последних дней на земле. Марк, автор этих слов, собирался привести их хронику в своем драматическом повествовании. Во-вторых, Петр представлен как предположительно «понимающий», однако его последующие слова доказывают: на самом деле он ничего не понял. Его «прозрение» произошло постепенно, как утверждает Марк. Если добавить к этой детали сведения из Евангелия от Иоанна о том, что Петр был родом из Вифсаиды (Ин 1:44) и о том, что слепой также исцелился постепенно, а окончательно прозрел лишь тогда, когда Иисус и слепой «пристально» посмотрели друг на друга, вся история начинает больше напоминать притчу из жизни Петра. Когда мы прочтем о его последующем отречении, нам яснее будут видны детали его непонимания в Кесарии Филипповой. Лука, как кажется, обращается именно к рассказу Марка о слепом, когда в истории об отречении Петра указывает: «И обернувшись, Господь взглянул на Петра» (Лк 22:61). Тот же самый пристальный взгляд, который помог слепому из Вифсаиды полностью прозреть, в версии Луки заставляет Петра вспомнить слова Иисуса и горько заплакать. Этот рассказ явно не предназначался для того, чтобы в нем видели рядовую историю исцеления.

В Евангелиях есть еще два рассказа об исцелениях – один из них у Марка, его с изменениями взяли Матфей и Лука, а другой – только у Иоанна. Обе истории предоставляют сходные возможности для небуквального прочтения. Марк рассказывает о том, как Иисус вернул зрение слепому по имени Вартимей (Мк 10:46–52): он по традиции воспринимается и как слепой нищий, и как «сын Тимеев». Обозначение довольно странное, так как «Вартимей» буквально означает «сын (бар = «сын») Тимея», и невольно задаешься вопросом, какой посыл для первых читателей скрыт за этими словами. Рассказ повторяется у Матфея (20:29–34) и Луки (18:35–43), разве что в тексте Матфея не называется имя и тем устраняется путаница, зато один слепой нищий, упомянутый у Марка, превращается в «двух слепых». Лука, приводя эту историю, тоже опускает имя, но, как и у Марка, у него только один слепой нищий. Во всех трех рассказах слепой называет Иисуса мессианским титулом «Сын Давидов» и всегда просит вернуть ему зрение. Однако это не более чем свидетельство разногласий между первыми учениками, которые рассматривали Иисуса в различных мессианских символах (как то: «Сын человеческий» и «Сын Давидов»), имевшими хождение в то время, когда были написаны Евангелия, и создавали память об Иисусе. Я подробнее рассмотрю эти мессианские титулы в следующем разделе книги.

Последняя из новозаветных историй о возвращении зрения слепым приводится с мельчайшими подробностями у Иоанна как одно из «знамений», которые, по его словам, совершил Иисус. История, приведенная в Евангелии от Иоанна (9:1–41), в какой-то мере кажется «сплавом» двух историй об «исцелении слепых», представленных у Марка. Как и в случае со слепым из Вифсаиды, Иисус использует для восстановления зрения слюну, и исцеление также не происходит мгновенно, но требует дальнейших действий – омовения в Силоамской купели. Как и в истории с Вартимеем, слепой – нищий, просящий милостыню у ворот. И, как в обеих более ранних версиях Марка, рассказ затрагивает мессианскую личность Иисуса. Снова встают те же самые вопросы: ты ли – Христос? Ты ли – сын Давидов? Как он может быть Христом, если не соблюдает субботу? В той версии рассказа, что приводится в четвертом Евангелии, есть заявление, будто признание Иисуса Христом – достаточная на тот исторический момент причина, чтобы отлучать его последователей «от синагоги». Кроме того, рассказ Иоанна о слепорожденном включает одно из так называемых «Я есмь»-высказываний, типичных именно для этого Евангелия. «Я свет миру», – говорит Иисус (9:5), употребляя при этом священное имя Божье, открытое в Книге Исхода как «Я есмь [Сущий]», и приносит в мир слепых ослепит[37]37
  Исх 3:14.


[Закрыть] ельный свет прозрения, позволяющий людям видеть. В завершение данного эпизода Иоанн приводит слова Иисуса: «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, и видящие стали слепы». Когда фарисеи слышат эти слова, то вынуждены задать ключевой вопрос: «Неужели и мы слепы?» На что Иисус отвечает: «Если бы вы были слепы, не имели бы греха. Ныне же вы говорите: “Мы видим”. Грех ваш пребывает»[38]38
  Ин 9:41. Пер. еп. Кассиана [Безобразова].


[Закрыть].

Надеюсь, теперь для всех стало очевидным, что в каждом из перечисленных случаев повествования о так называемых «чудесах» Иисуса, возвращающего зрение слепым, вовсе не предназначались для того, чтобы сообщить о сверхъестественных событиях, но скорее сосредотачивались вокруг непрестанных споров о личности Иисуса. Их буквальное прочтение, по сути, ослепило бесчисленные поколения христиан, скрыв от них истинный смысл. Признаки наступающего Царства Божьего связывались с жизнью Иисуса, который, как считалось, воплощал в себе это Царство, открывая глаза слепым, чтобы те могли заглянуть в самые глубины своей сущности. Можно утверждать, что именно в нашей человечности открывается присутствие святого Бога.

Мы могли бы рассмотреть и рассказы об «отверзании ушей глухих», «исцелении хромых», «развязывании языка немых», – и снова найти в каждой из этих категорий не повествование о сверхъестественных событиях, а мессианские знаки. Евангелия необходимо читать в их подлинном свете. Это не исторические воспоминания, но утверждение общины верующих о том, что свет Царства Божьего забрезжил в Иисусе. Образ целостной человеческой жизни – самое сердце опыта Иисуса. Не случайно эта цельность сопровождает Иисуса повсюду: слепые видят, глухие слышат, хромые ходят, а немые поют. В раскрытии смысла историй об исцелении мы находим новую призму, сквозь которую можно смотреть на Иисуса. В нем видели исполнителя мессианской роли мифического «Сына человеческого». Он же открыл людям глаза на то, какой могла бы быть их жизнь. В этом и сила Иисуса. И чтобы быть его учениками, нам нет нужды притворяться, будто мы верим в сверхъестественное. Нам следует лишь увидеть нашу жизнь такой, какой она могла бы быть, – и то, что человек Иисус способен открыть нам на это глаза, дает нам совершено по-иному воспринимать божественное.