Текст книги "Джон Стрелеки. Кафе на краю земли. Комплект книг, который подарит счастье"

Глава 18

Привет, Кокосик!

Майк подхватил Эмму и усадил ее на барный стул рядом с окошком раздачи и стойкой.

– Это меня папа так прозвал, – пояснила мне Эмма. – Он говорит, это потому, что, когда я была маленькая, я была размером с кокос.

Я улыбнулся.

– Ты поздоровалась с Кейси? – спросил ее Майк.

– Ага. И с Джессикой тоже. Это ее подружка, которая там с ней. Я рассказала им про ската и дельфинов, которых мы видели сегодня утром.

– О, здорово! Итак, знакомься: Джон – наш приглашенный шеф-повар на этот день. Как ты, хочешь позавтракать?

– Ага!

– Чего бы тебе хотелось?

Я надеялся, что она закажет французские ананасовые гренки.

– Хм-м. Может, омлет и блинчики с фруктами?

Майк кивнул:

– Звучит неплохо. Почему бы тебе не сообщить об этом нашему повару?

Эмма развернулась на стуле и посмотрела на меня:

– Можно я помогу тебе готовить?

Я глянул на Майка.

– Я только за, – сказал он, – если ты сам не против.

Я повернулся к Эмме.

– Это замечательно! Заходи, и будем готовить вместе.

Эмма спрыгнула со стула и направилась к двери.

– А тебе, Майк? – окликнул я.

Он улыбнулся.

– Ну, хорошо бы французские гренки. И если ты не против, то, пока вы с Эммой заняты готовкой, я пойду ополоснуть доски.

– Никаких проблем. Мы позовем тебя, когда все будет готово.

Я подошел к холодильнику и начал собирать ингредиенты. Секунду спустя дверь отворилась и вошла Эмма. Я сразу же обратил внимание на ее походку. В ней была легкость и энергия, какие нечасто заметишь у взрослых. Что-то вроде ходьбы, танца и прыжков одновременно. Словно она так и горела желанием попасть именно туда, куда шла.

– С чего начнем? – спросил я.

– Я могу перенести продукты на стол, – ответила она. – Резать я не люблю, может быть, ты этим займешься?

– Конечно. Давай я буду резать, а ты – смешивать.

– Ладно.

Мы начали подготавливать все для омлета, блинчиков и гренок для Майка.

– Папа говорит, что ты пустился в приключение. Это правда? – спросила Эмма.

Я кивнул:

– Типа того.

– И что это за приключение?

– Ну, когда мы с твоим папой виделись в прошлый раз, я вроде как не очень хорошо понимал, что хочу делать со своей жизнью.

– Тебя это огорчало?

– Не то чтобы огорчало. Скорее, мне казалось, что моя жизнь проходит мимо, что у меня совсем нет времени заниматься теми приятными и интересными вещами, которыми я хочу заниматься.

– И тогда ты пустился в приключение?

– Ну, для начала я стал думать о том, в какое приключение мне хотелось бы пуститься. Потом, когда понял это, стал копить деньги и копил пару лет, а накопив, отправился в путь.

– И куда ты поехал?

– Вокруг света.

Эмма удивленно воззрилась на меня.

– Ты повидал весь мир?!

Я улыбнулся.

– В общем, я объехал вокруг света. Видел не все, просто не успел за одну эту поездку. Однако побывал во многих местах.

– А в другие поездки ты ездил?

Я снова улыбнулся. Какая же энергия в ней была!

– Ездил. Кстати, как раз сейчас возвращаюсь из одной такой поездки. Я путешествовал по Африке, Центральной Америке и Юго-Восточной Азии.

– А ты вообще работаешь?

Я рассмеялся.

– Иногда. После первой поездки мне так понравилось путешествовать, что захотелось еще, да побольше. Так что с тех самых пор я год работаю, потом год путешествую. Еще год работаю, потом еще год путешествую.

– Должно быть, ты хорошо умеешь копить деньги, – похвалила Эмма. – Папа дает мне карманные деньги каждую неделю. Иногда я коплю на что-нибудь, что мне очень хочется. А иногда сразу трачу.

– Что же, думаю, в таком случае ты уже усвоила великий жизненный урок.

– Какой такой урок?

– Когда знаешь, чего хочешь, на это гораздо легче копить.

– Точно! Была одна доска для серфинга, которую мне очень-очень хотелось. Папа заключил со мной договор. Он сказал, что, если я накоплю половину денег на нее, он добавит остальную половину.

– И у тебя получилось?

Она с энтузиазмом кивнула.

– Это та голубая, которую я несла, когда мы шли сюда.

– Трудно было на нее копить?

– Иногда. В смысле, мне хотелось купить и другие вещи, например маленьких пластиковых лошадок, которые мне ужасно нравятся, и еще другие игрушки. Но я все время сравнивала их с доской – и доску хотела больше. К тому же однажды сестра моей подружки дала мне на время свою доску, точно такую, как я хотела. После этого копить стало гораздо легче. Потому что, можешь мне поверить, как только попробуешь эту доску, сразу понимаешь, чего тебе больше хочется.

Я улыбнулся. Девочка была так оживлена, говоря об этом, и так честна!

– Вот и у меня с путешествиями то же самое, – сказал я. – Когда я пытался разобраться с собой, я поехал в Коста-Рику.

– Мой папа обожает Коста-Рику! – перебила Эмма.

Я опять улыбнулся.

– Да, помню. Так вот, Коста-Рика была одним из первых дальних мест, куда я отправился. И так здорово провел там время, что по приезде домой мне стало гораздо легче собирать деньги на следующую поездку.

– Типа как у меня с доской.

Я кивнул:

– Ага. Точь-в-точь так же.

Я сложил ингредиенты для блинчиков в миску и вручил ее Эмме.

– Кто у нас тут главный специалист по взбиванию и смешиванию? Поработать готова?

– Готова! – Она ухватила венчик и начала быстро-быстро крутить. Брызги полетели во все стороны.

Я рассмеялся.

– Может быть, стоит все-таки сбавить темп и погрузить венчик чуть глубже?

Эмма тоже рассмеялась и последовала моему совету.

– Теперь правильно! – удовлетворенно объявила она.

Глава 19

Кейси одарила Джессику долгим взглядом.

– Спасибо, что рассказали мне о качелях. – Она помолчала. – Но может быть, пора вернуться на вашу игровую площадку?

Джессика затрясла головой.

– Ну уж нет, я туда не вернусь! Никогда. С этим покончено.

– Я не имею в виду – отправиться в те же места или к тем же людям, – сказала Кейси. – Может быть, пора навестить вашу личную игровую площадку?

Джессика приподняла брови.

– В каком смысле?

– Чуть раньше вы восхищались тем, какая Эмма энергичная. Как она полна жизни. Во всех нас это есть. Просто мы порой об этом забываем. Думаю, дело в том, что просто мы закрыли свои игровые площадки.

По лицу Джессики было видно, что она растеряна.

– Посмотрите на это вот с какой стороны, – начала Кейси. – У детей есть врожденное чувство того, что им нравится и что не нравится. К примеру, им нравится кататься с горки, но не нравится забираться по лесенке. Или нравятся качели, но не шведская стенка. Они просто знают это. Не нравится, и все. И в их мире совершенно нормально заниматься тем, что нравится. Если тебе не нравится, ты этого не делаешь.

– Если бы только они знали правду.

– Какую?

– Ну, что потом все меняется, – вздохнула Джессика.

– В том-то и дело. Может быть, дети-то как раз знают правду, здесь и сейчас. А меняемся со временем мы.

Джессика подняла голову. Что-то в словах Кейси задело ее. Затронуло нужную струнку. Она обняла себя руками за плечи и поежилась.

– Что такое? – спросила Кейси.

– О, ничего. Простите. Просто.

– Что же?

– Ну, когда вы это сказали, насчет того, что дети знают правду, а мы меняемся, меня почему-то дрожь пробрала. Нет, это ничего.

– А может быть, это как раз что-то, – мягко предположила Кейси. – Может быть, это вы говорите с собой. Говорите себе: «Эй, кажется я только что поняла кое-что важное».

Джессика не ответила.

– Будучи детьми, мы точно знаем, что нам нравится, – продолжила Кейси. – И мы изо всех сил стараемся занимать бо́льшую часть каждого дня такими делами.

– А потом? Что случается потом?

– Это уже зависит от ребенка. Фигурально выражаясь, некоторые никогда не закрывают свою игровую площадку. Становясь старше, они могут менять предпочтения, но при этом никогда не теряют контакта с мыслью о том, что можно проводить свою жизнь, играя. Или, если серьезно, занимаясь тем, что нравится.

– А другие?

– О, подавляющее большинство людей подпадают под категорию «другие».

– И что с ними происходит?

– Ну, опять-таки, у каждого по-своему. Кто-то позволяет указывать им, что играть больше не следует, что надо взрослеть. Их мир становится миром «надо», «должен», «не могу» и еще множества слов и выражений, которые их ограничивают. Иногда они даже самостоятельно составляют такой словарь.

– А их игровые площадки?

– Со временем они пользуются ими все реже и реже, и площадки зарастают сорняками. Вымахивает высокая трава. Горки скрываются из виду. Бывают и так, что люди обносят свою площадку высокими стенами.

– Стенами?

– Ну да. Причем мотивация у всех разная. Кто-то говорит: «Я слишком взрослый», кто-то: «У меня нет времени». Есть даже такое: «Я недостаточно хорош» или «Я недостаточно умен». Все это – стены, которые не пускают на площадку. Со временем даже стены зарастают, по ним ползут лианы, вокруг колючие кусты. Такая непролазная чаща, что человек даже не помнит, где они были, эти стены, не говоря уже о том, что когда-то за ними была площадка, на которой они могли играть, выбирая то, что нравится. – Кейси поглядела на Джессику. – А еще порой на площадку навешивают замки.

Джессика отвела взгляд.

– Иногда хочется бежать от своего прошлого как можно дальше, – сказала Кейси. – Воспоминания о том, что когда-то у человека была площадка для игр, что он о чем-то мечтал, очень болезненны. Чтобы отогнать от себя эту боль, он не только возводит стены вокруг своей площадки, но однажды подходит к калитке и навешивает на нее большой замок. «Хватит, – говорит он. – Я больше никогда не поверю. Я больше никогда не позволю себе играть».

– И что случается с этими людьми? – спросила Джессика шепотом. Она боролась с подступающими слезами.

– В некоторых случаях они озлобляются. Гнев, разочарование, напряжение от того, что хочешь, но не позволяешь себе поверить, – все это гложет изнутри. Становится ядом, воздействию которого человек подвергается каждый день. Такие люди запираются от мира, потому что не хотят больше боли. Но они еще больше ранят самих себя.

Джессика начала всхлипывать. Ее плечи вздрагивали.

– Я больше не понимаю, что мне делать, – выговорила она.

От притворства не осталось и следа. Одежда, внешность, машина. Все эти красивые приманки, прикрывавшие внутреннюю боль, больше не имели значения.

– Я навесила замок на свою площадку очень давно. И поклялась, что больше никогда не позволю сделать себе больно. Но я устала удерживать эти стены, я устала постоянно бежать прочь. Я просто хочу быть… – Она замешкалась.

– Свободной? – договорила за нее Кейси.

Джессика кивнула.

– Свободной, – прошептала она. – Только не знаю, как освободиться.

Кейси посмотрела на нее.

– Большинство людей стараются заглушить боль кратковременными попытками обрести свободу. Они пьют. Они употребляют психотропные вещества. Они покупают себе вещи, которые им не нужны. Они создают в своей жизни ненужные драмы. Они хотят чувствовать себя живыми и свободными и поэтому делают все это. Но в итоге приходят лишь к еще большей боли.

– Я это знаю, – тихо ответила Джессика. – Я так и жила. Я до сих пор так живу.

– Тогда, может быть, вы станете одной из тех, кто выбирает иной путь.

– Какой путь?

– Некоторые люди, как вы сказали, устают держать стены. Они устают от того, что не видят свою площадку. И устают от усталости, которую приносят кратковременные попытки обрести свободу, ведущие всего лишь к возведению новых и новых стен. Поэтому однажды они решают совершить один из самых больших на свете прыжков веры. Они решают пойти и заново отстроить свою площадку.

– Это возможно?

Кейси кивнула:

– Да. Это возможно всегда. Не важно, сколько человеку лет, какова его жизненная ситуация. Это возможно всегда.

Джессика несколько секунд сидела молча. Потом взглянула на Кейси.

– И как мне начать?

– Постепенно. Мягко. Или же как гигантский бульдозер, который сносит все на своем пути. У каждого бывает по-своему. Это личный выбор. А общее во всех случаях – то, что однажды человек решает срезать замок со своей площадки. Это первый шаг – позволить себе вернуться. Потом, мало-помалу, он убирает со стен лианы. И видит стены такими, каковы они в действительности. Не защитные барьеры, гарантирующие безопасность, а иллюзии, созданные им же, иллюзии, которые с момента создания держат в плену. Часто в тот миг, когда человек позволит себе увидеть стены такими, каковы они есть, они просто исчезают.

– Это трудно вообразить, – заметила Джессика.

– Знаю, – отозвалась Кейси. – Однако это так. Но, как только стены исчезнут, вы ощутите связь с тем, что когда-то было на вашей площадке. Это вдохновит вас скосить высокую траву и вырубить подлесок. У вас появится возможность разглядеть, что делало вас счастливой. Возможно, не все вам понадобится. Или будет по-прежнему нужно, но как-то по-другому. А потом вы начнете перестройку. Новое место, новая площадка.

– Новая жизнь, – дополнила Джессика.

Кейси кивнула.

– Но почему вы так уверены, что это возможно? – допытывалась Джессика.

Кейси поднялась и, собирая тарелки, посмотрела на Джессику.

– Потому что я сама прошла через все эти фазы. В моей жизни тоже был день, когда я устала прятаться, и бежать, и притворяться. И это был день, когда я срезала замок со своей площадки и начала отстраивать ее заново.

Глава 20

Ябросил взгляд в окно. Кейси только что встала из-за столика, где сидела с Джессикой. До этого я заметил, что они очень увлеченно о чем-то беседуют.

Добро пожаловать в кафе «Почему», снова подумал я.

– Блинчики пора переворачивать, – напомнила мне Эмма.

– Верно, сейчас сделаю.

Я схватил лопатку и перевернул блинчики.

– Почти готово. Еще минутку поджарятся с этой стороны, а потом тебе и твоему папе можно приниматься за еду.

– А как же мой омлет?

Честно говоря, я надеялся, что Эмма забудет об омлете. Я виновато взглянул на нее:

– Эмма, прости, но я не умею готовить омлет.

– Не умеешь? – недоверчиво спросила она.

Я кивнул:

– Представь себе.

– Ну, ничего страшного.

Я тихонько вздохнул от облегчения: не хотелось ее огорчать.

– Тебе просто нужен кто, – продолжила она.

– Что?

Она хихикнула.

– Не что, а кто!

Я выложил блинчики на тарелку, и Эмма разложила по ним нарезанные фрукты.

– Когда не знаешь, как что-то сделать, нужно просто найти того, кто это знает. Потом попросить его о помощи. Потом он тебе покажет, и тогда ты тоже будешь знать. Это суперпросто! Я так научилась почти всему, что умею делать.

Я улыбнулся. Если вам надо снести один из самых непреодолимых для большинства людей барьеров, превратив его в нечто настолько простое, что можно объяснить за считаные секунды, – предоставьте это семилетнему ребенку.

– Кто тебя этому научил? – поинтересовался я.

– Папа.

– Он хороший «кто»?

Она с готовностью кивнула.

– Ага! Он много чего знает. Именно он научил меня кататься на доске.

– Действительно. А что самое главное в том, что ты узнала о серфинге?

Она встала в позу, уткнув руки в бока.

– Невозможно научиться кататься на доске, если не залезть в воду.

Я рассмеялся:

– Вот уж истинная правда!

Как раз в этот момент вошел Майк.

– Как продвигается завтрак?

– Джону нужен «кто», пап! Ты можешь показать ему, как готовить омлет?

Я улыбнулся и пояснил:

– Эмма рассказала мне о том, что, когда я не знаю как, мне нужен кто.

– О, в этом она настоящий мастер.

Майк взял сковороду с длинной ручкой.

– Итак, проще не бывает.

Пока Майк вводил меня в курс тонкостей приготовления омлета, вошла Кейси.

Она похлопала Майка по плечу и похвалила:

– Как вкусно пахнет!

– Мы приготовили блинчики и французские гренки, а папа учит Джона готовить омлет, – отчиталась Эмма.

Кейси сгрузила принесенные тарелки в раковину.

– Как там Джессика? – спросил я.

– Думаю, ей не повредит провести пару минут с тобой, – ответила Кейси.

Я глянул на нее через плечо.

– Правда? Мне казалось, у вас там происходит бурное обсуждение.

– Так и было. А теперь, думаю, ей было бы на пользу поговорить с тобой. Полагаю, ей нужно услышать твою историю.

– Давай, валяй, – поддержал Майк. – Я тут закончу сам. Все равно уже почти готово.

– Хорошо, – нерешительно пробормотал я. На самом деле я не был вполне уверен, что это так уж хорошо. В первый раз я просто послушался интуиции, пошел и поговорил с Джессикой. Однако в данный момент я не ощущал никаких интуитивных озарений.

– Почувствуешь, когда подойдешь, – подбодрила Кейси и кинула мне полотенце.

Я вытер руки и кинул полотенце ей обратно.

– Эмма, мы сможем закончить наш разговор чуть позже? – спросил я. – Мне интересно, что еще ты узнала о серфинге.

Она взглянула на меня, потом занесла над своими блинчиками склянку с сиропом.

– Сиропный вулкан! – объявила она и опрокинула ее.

Я улыбнулся.

– Приму это как «да» в ответ на свой вопрос.

Эмма ухмыльнулась.

– Ладно.

Глава 21

Япошел туда, где сидела Джессика. Она смотрела на океан.

– Как вам завтрак?

Оказалось, она плакала и теперь стерла слезы с лица ладонью.

– Вы ведь не в такие кафе привыкли ходить, верно? – спросил я.

Она подняла на меня взгляд и улыбнулась, снова вытирая щеку.

– Да, определенно не в такие.

– У вас все нормально?

Она снова стала смотреть на океан.

– Думаю, да.

– Вы не против, если я присяду?

– Пожалуйста, – проговорила Джессика и указала на кресло напротив.

Я сел.

– Что это за место? – спросила она через пару секунд.

– Это? Странное, необычное заведение, которое, вероятно, навсегда изменит вашу жизнь.

– О, конечно, это все объясняет, – отозвалась она, не удержавшись от улыбки.

Пару минут мы сидели в молчании.

– Кто вы? – спросила она.

– Что вы имеете в виду?

– Кто вы такой? Кейси упомянула, что Майк – владелец этого заведения. Эмма сказала мне, что обычно здесь готовит он. Так кто же такой вы? Вы действительно здесь работаете?

Я улыбнулся.

– Ну, сегодня – да.

Она непонимающе взглянула на меня.

– Вам какую историю – длинную или короткую? – спросил я.

– Вы начните, – предложила она, – а я попрошу подробностей, если понадобится.

– Справедливо.

Я на миг задумался. С чего бы начать, и как далеко зайти?

– Лет десять назад я впервые побывал в этом заведении, – начал я. – Я имею в виду, в кафе.

Я не стал говорить ей, что оно располагалось в совершенно иной географической точке и каким-то образом оказалось здесь, на Гавайях. Причем нисколько не изменившись. Не было смысла запутывать ее еще больше.

– В тот раз я пытался разобраться со своей жизнью.

– Что вы имеете в виду? Вы были несчастливы?

– Не то чтобы именно несчастлив. Я просто не был счастлив. Было такое ощущение, что я застрял на этаком общем «все в порядке». Моя работа была «в порядке», мои дела вне работы были «в порядке», мои отношения были «в порядке». Но что-то внутри твердило мне, что в жизни должно быть нечто большее, чем просто «в порядке». А потом возникла цепочка событий, которые заставили меня по-настоящему задуматься.

Джессика вопросительно посмотрела на меня.

– Что с вами случилось?

– Однажды вечером я сидел дома, и мне позвонили родители. Они сказали, что мой 82-летний дедушка только что умер.

– Сочувствую.

– Спасибо. Это было уже давно. Дело в том, что мы даже не были близки. Мои родители жили далеко от своих родителей, так что, хоть он и был моим дедом, на самом деле я плохо его знал. Однако по какой-то причине его кончина потрясла меня. Повесив трубку, я пригляделся к своей жизни и подумал: «Если я буду продолжать жить так же, если я пойду дальше тем же путем…»

– То буду ли я счастлив в свои 82 года? – договорила за меня Джессика.

Я кивнул:

– Именно так. И ответ оказался отрицательным. Я не был бы счастлив. Я просто был бы «в порядке». По какой-то причине в момент, когда я понял, что ответ на этот вопрос отрицательный, мне вспомнилось то, что случилось пятью годами раньше. Тогда я только-только окончил колледж и пытался вступить в «реальный мир» трудоустройства. Меня пригласили на собеседование. В компанию, чей офис располагался в центре большого города, где я жил. Итак, я надел костюм, повязал галстук на крахмальную рубашку, натянул неудобные туфли. Потом взял свою новехонькую сумку с компьютером и сел в поезд, направлявшийся в центр города. Я никогда раньше не ездил этим маршрутом и, когда вышел из поезда, нечаянно повернул не в ту сторону. Вот только, как оказалось, «не та сторона» была именно что правильной.

– В смысле? – удивилась Джессика.

– Повернув не в ту сторону, я остановился. Стоял и смотрел на толпу людей, которые выходили из вагонов и шли к выходу. Тысячи людей направлялись на работу. Старики, люди средних лет, пара почти что моих ровесников. И глядя на эту толпу мужчин и женщин, я обратил внимание на кое-что.

– На что же?

– Никто из них не улыбался. Ни один человек.

Джессика понимающе кивнула.

– В тот день, – продолжил я, – увидев всех этих людей, которые не были счастливы, я поклялся, что никогда не буду таким. Моя жизнь будет иной.

Джессика снова кивнула.

– И что, вы сделали ее иной?

Я покачал головой:

– На самом деле нет. Именно это я и понял тем вечером, когда родители позвонили мне с вестью о смерти деда. Я хотел сделать ее иной. Я поклялся, что сделаю ее иной. Однако в реальности, вот они прошли, эти пять лет, и я осознал, что моя жизнь почти ничем не отличается.

– И что вы сделали?

– Я решил уехать, чтобы на некоторое время убраться от всего этого подальше. Я сел в машину, но в результате ряда неудачных обстоятельств безнадежно заблудился. И, заблудившись, наткнулся на крохотное кафе с хорошей кухней, милыми людьми и очень необычными вопросами в меню.

– Вы наткнулись на это кафе, – догадалась Джессика.

– Ага.

– И?

– Я провел в этом кафе всю ночь. Просто разговаривая с людьми. С Майком, Кейси, еще одной женщиной, которая была там. Я выслушал их истории. Я рассказал собственную историю – о том, что со мной происходило.

– А разве вам не кажется странным вести такого рода разговоры с незнакомцами?

Я пожал плечами.

– Пожалуй, нет. Я достиг той стадии, когда «в порядке» меня больше не устраивало. Это сделало меня открытым для вещей, которые в иной ситуации вызвали бы у меня отторжение. – Я рассмеялся. – А теперь я только и делаю, что разговариваю с незнакомцами. Стоит однажды попробовать – и понимаешь, что это, в конце концов, не так уж и странно.

– И что было дальше? – спросила Джессика.

– Та ночь в кафе изменила мою жизнь. Я узнал кое-что такое, что никогда прежде не осознавал. Я увидел мир так, как никогда прежде его не видел. Я заглянул в такую жизнь, которая была больше чем просто «в порядке». И решил начать жить этой жизнью.

– И начали?

Я кивнул.

– Начал.