Текст книги "Две крепости"

– Слушать непонятно что – пустое занятие, – сказал он, – тем более для такого нетерпеливого народа, как вы. А слушать незнакомый язык тем более утомительно. Я уже рассказал, как вас зовут, и энты посмотрели на вас, и согласились, что вы – не орки, и что к старым спискам надо добавить еще две строки. Так что здесь вы пока не нужны. Побродите неподалеку. Я найду вас, когда понадобитесь, и сообщу, как идут дела.

Хоббиты поклонились собранию, чем немало удивили и озадачили энтов, и пошли по тропе, ведущей на запад. Со дна лощины поднимались поросшие деревьями склоны, а за ними, над вершинами сосен, вздымался острый и белый горный пик. К югу виднелся лес, постепенно исчезающий в серой дали. Оттуда разливалось бледно-зеленое сияние, и Мерри догадался, что это отблески бескрайних равнин Рохана.

– Интересно, где находится Изенгард? – спросил Пиппин.

– Если бы я точно знал, где мы теперь, – ответил Мерри. – Вот этот пик, по-видимому, Метедрас; насколько я помню, Изенгард лежит в глубокой расселине у края гор. Возможно, он за этим гребнем. Кажется, оттуда поднимается дымок – вон там, левее пика, да?

– А на что он похож, этот Изенгард? – спросил Пиппин. – Мне интересно, что с ним могут сделать энты?

– Мне тоже. Изенгард – он вообще вроде кольца из скал и холмов с ровной площадкой внутри и не то со скалистым островом, не то с каменной колонной в середине. Это и есть Ортханк, башня Сарумана. В кольце стен есть ворота, и не одни, наверное. Где-то рядом течет Изен. Он берет начало с гор и течет к Гриве Рохана. Вряд ли энтам удастся легко овладеть этой крепостью. Правда, мне думается, эти энты совсем не такие безобидные, как кажется. Они, конечно, медлительны, терпеливы, даже, я бы сказал, печальны, но, по-моему, их можно расшевелить. А если их расшевелить, не хотелось бы мне быть против них.

Они повернули обратно. Энты бормотали по-прежнему. Солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы заглянуть за край лощины; оно сияло на верхушках берез и освещало северную кромку круга прохладным желтоватым светом. Хоббиты разглядели в той стороне небольшой водопад и направились к нему. Под ноги мягко ложилась вечнозеленая трава, впервые за много дней не нужно было никуда спешить. Они добрались до воды, попили – вода оказалась чистейшей, холодной, обжигающей, – сели на заросший мхом камень и снова стали слушать голоса энтов. Казалось, этому странному месту не было никакого дела до их приключений. Хоббиты вдруг заскучали по друзьям. Им так хотелось увидеть Фродо, Сэма, Колоброда!

В бормотании энтов возникла пауза. К хоббитам вышел Фангорн в сопровождении еще одного энта.

– Хум, хм, вот и я. Пожалуй, вы устали, или сгораете от любопытства? Ну, для нетерпения еще не время. Мы только начали: мне надо все объяснить тем, кто живет далеко и не знает о последних событиях, а уж потом мы решим, что делать дальше. Решиться-то энтам недолго, главное – обсудить все как следует. Не буду скрывать, дня два нам все-таки понадобится… Вот я вам привел товарища. Он живет неподалеку и утверждает, что уже все решил… Хм, хм, все-таки бывают и торопливые энты. Побродите вместе.

Фангорн ушел. Подошедший энт внимательно рассматривал хоббитов, а они пытались понять, в чем проявляется его «торопливость». Энт был молод, высок, с гладкой, глянцевитой кожей и серо-зелеными волосами, гибкий, как стройное дерево на ветру, а голос его, хоть и глубокий, был выше и звонче, чем у Фангорна.

– Что ж, друзья, прогуляемся. Я – Брегалад, или Скородум, это, конечно, прозвище. Как-то раз я ответил старшему «да» прежде, чем он кончил свой вопрос, вот меня и прозвали Скородумом. Ну, пойдемте. – И он протянул хоббитам тонкие руки с длинными пальцами.

Весь день они бродили по лесам, смеялись и пели. Скородум любил смеяться: то солнцу, выглянувшему из‑за тучи, то ручью или роднику, то шелесту деревьев. На ночь он привел их в свое жилище. Рябины окружали его, внутри были заросшие мхом камни и родник, как водится у энтов. Тихим печальным голосом рассказывал Брегалад:

– Рябины росли у меня в доме вместе со мной. Когда-то мы посадили их, чтобы порадовать наших жен. Но те лишь смеялись и говорили, что знают цветы белее, а плоды слаще. А мне они были милее всего. Осенью прилетали птицы и лакомились ягодами, я любил их, хотя они и ссорились иногда. Потом они стали жадничать, обижали деревья, бросали ягоды на землю… А потом… Меня не было дома… пришли орки и срубили мои рябины. Я вернулся, я звал их по именам, а они даже не шелохнулись, не вздохнули в ответ…

 
О, Орофарнэ, Лассемисто, Карнимириэ!
Рябина нежная моя, как ясен был твой взор,
И как светлел, прозрачно-бел, весенний твой убор!
Рябина гордая моя, как в кроне золотой
Пылал, играл, бездонно-ал, венец осенний твой!
Моя рябина, ты ушла, а я, осиротев,
Еще живу, и вновь зову, и слышу твой напев…
О, Орофарнэ, Лассемисто, Карнимириэ!
 

Уже засыпая, хоббиты все еще слышали тихое пение Брегалада. Казалось, он на разных языках оплакивает своих погибших друзей.

Энты совещались два дня. На рассвете третьего их голоса достигли наивысшей силы, а потом разом смолкли. Наступил день, и солнце, уходя на запад, к горам, посылало из‑за облаков длинные желтые лучи. Внезапно хоббиты поняли, что вокруг стоит абсолютная тишина. Лес молчал, напряженно вслушиваясь. Брегалад замер, глядя на север и пытаясь угадать, что решило собрание.

Сразу вслед за тем прокатился великий звучный крик: ра-гумм‑ра! Деревья задрожали и согнулись, как под порывом ветра. Зазвучал ритм марша, как будто били в твердые и гулкие барабаны.

 
Идем, идем под бой и гром:
Та-рунда-рунда-рунда-ром!
 

Энты шли в их сторону; песня звучала все громче.

 
Под гром и бой спешим на бой –
Та-руна-руна-руна-ром!
 

Брегалад подхватил хоббитов на руки и поспешил навстречу.

Вскоре хоббиты увидели энтов, широкими шагами направлявшихся к ним. Во главе шел Фангорн. За ним попарно следовало около пятидесяти энтов, ритмично ударяя руками о бока. Когда они подошли, стали видны огненные вспышки в их глазах.

– Хууум, хом! Мы идем, мы, наконец, идем! – воскликнул Фангорн, завидя хоббитов. – Мы идем! Мы идем на Изенгард!

– На Изенгард! – закричали энты на множество голосов.

– На Изенгард! – С этим кличем колонна энтов двинулась на юг.

 
На Изенгард! Его оплот
Могуч и холоден, как смерть!
На Изенгард! Вперед! Вперед!
Разрушим каменную твердь!
Идем, идем, идем на бой
Со злом, укрытым за стеной!
В ветвях клокочет сила сил,
Вскипает лиственный покров!
В сплетениях древесных жил
Пылает пламенная кровь!
На Изенгард! Да сгинет враг!
Мы смерть несем – за шагом шаг!
 

С сияющими глазами Брегалад встал в строй рядом с Фангорном. Тот опять посадил хоббитов себе на плечи, и теперь они, гордо задрав носы, с колотящими сердцами, возглавляли колонну.

– Быстро энты решились, правда? – спросил Пиппин через некоторое время, когда голоса смолкли и были слышны лишь удары рук и ног.

– Быстро? – переспросил Фангорн. – Да, пожалуй. Быстрее, чем я ожидал. Я не видел их такими уже много веков. Мы, энты, не любим, когда нас будят, и мы никогда не поднимаемся, если только нашим деревьям и нашей жизни не грозит великая опасность. Такого не случалось в лесу со времен войны Саурона с Людьми из‑за Моря.

– Вы действительно хотите сломать ворота Изенгарда? – спросил Мерри.

– Хо! Мы их обязательно сломаем! Вы, должно быть, не знаете, энты очень сильные. Слышали о троллях? Но тролли – лишь подделка под нас, созданная Врагом во время Великой Тьмы, как орки – подделка под эльфов. Мы сильнее, чем тролли. Мы – кости земли! Если наш разум пробужден, мы можем крошить камни, как крошат их древесные корни!

– Но ведь Саруман попытается остановить вас?..

– Хум, хм, а, да, это так. Я долго думал об этом. Но, видите ли, большинство энтов моложе меня на много древесных жизней. Теперь они пробуждены и думают только об одном: как бы разрушить Изенгард. Но они остынут, когда мы примем вечернее питье. А пока – пусть идут и поют! Перед нами долгий путь, а время для размышлений еще будет.

Фангорн шагал со всеми, и его голос присоединился к поющим. Но скоро он замолк, и Пиппин увидел печальный взгляд, печальный, но отнюдь не несчастный. В нем был свет, как будто зеленое пламя погружалось в глубины мыслей энта.

– Может быть, друзья мои, – медленно произнес он, – мы идем на смерть, быть может, это последний поход энтов, хум, хм. Но если бы мы остались дома и ничего не делали, смерть все равно нашла бы нас рано или поздно. Эта мысль давно зрела в наших сердцах, вот почему мы идем. Теперь хотя бы последний поход энтов будет достоин песни. Я бы хотел, – вздохнул он, – услышать песни о наших женах… Но песни как плоды, они поспевают в свой срок и своим чередом.

Энты шли на юг. Пиппин оглянулся. Ему показалось, что их становится все больше. Там, где должны были лежать пустынные склоны, были деревья – и они двигались! Могло ли быть так, что Лес Фангорна поднимался, шагая через холмы на войну? Пиппин протер глаза, думая, что спит, или игра теней обманула его. Но серые очертания продолжали свое движение. Ветви шумели, как под ветром.

Пала ночь, и настала тишина, лишь земля шуршала под ногами энтов и шелестела листва. Наконец они остановились на вершине высокого холма и посмотрели вниз, в глубину ущелья: перед ними лежала долина Сарумана.

– Ночь лежит над Изенгардом, – звучно произнес Фангорн.

Глава V
Белый всадник

Я продрог до костей, – Гимли отчаянно тер руки и топал ногами.

Час перед рассветом оказался особенно холодным. Наконец стало светать. Трое друзей приободрились и готовы были продолжать поиски. Гимли пытался разыскать следы ночного гостя.

– Если он оставляет следы, значит, не привиделся нам, а был на самом деле. Трава, правда, тут высокая, но Следопыту и сломанной травинки хватит, – заявил он. – Только не верю я, что этот старик следы оставлял. Не иначе как Саруман призрака к нам отправил. А теперь следит за нами, поди, прямо из Леса Фангорна.

– Может, и призрак, – ответил Арагорн, – но кони-то наши были настоящие. Как ты думаешь, Леголас, их что-нибудь испугало?

– Я бы так не сказал, – задумчиво произнес эльф. – Ржание, скорее, было радостным, как при встрече с кем-то или чем-то хорошо знакомым.

– Так и мне показалось, – подтвердил Арагорн. – Но загадка пока не решается. Светает. Пора поискать следы. Если наши друзья живы, то могут скрываться только в лесу. Если же следов нет, – он помолчал и со вздохом закончил, – придется обыскать поле боя и пожарище. Но тут надежды мало: всадники Рохана сделали свое дело слишком хорошо.

Искать следы начали около собственной стоянки. Ближайшее дерево скорбно опустило ветви, сухие листья поникли под резким восточным ветром. Арагорн постепенно перемещался в сторону ручья, к остаткам сторожевого костра Всадников, потом свернул к месту боя, прошел немного, остановился, нагнулся чуть не до самой земли, потом поднял большой, уже начавший вянуть бледно-золотистый лист меллорна.

– Смотрите! – позвал Арагорн. – Лориенский меллорн, на нем и на земле вокруг – крошки лепешек. А вот и перерезанная веревка.

– А перерезали ее вот этим, – добавил Гимли, извлекая из травы втоптанный в землю нож с коротким зазубренным лезвием. Неподалеку лежали сломанные ножны. Гимли с отвращением разглядывал рукоять с изображением косоглазого лица, оскаленного в жуткой ухмылке.

– Теперь совсем ничего не понятно! – воскликнул Леголас. – Пленник ушел и от орков, и от Всадников, и освободился орковым ножом. Это как же? Со связанными ногами ему бы не уйти, со связанными руками – не управиться с ножом. Если у него были свободны руки и ноги, зачем резать веревку? Но пусть он все это проделал. Так вместо того, чтобы удирать во все лопатки, он еще закусывает здесь же! Да не чем-нибудь, а эльфийскими лепешками. Значит, это мог быть только хоббит. А потом он защебетал и улетел, не иначе. Но у нас-то нет крыльев, чтобы искать его в небе.

– Колдовство, как есть колдовство, – твердо стоял на своем Гимли. – Все этот старик! А ты что думаешь, Арагорн? Может, еще что-нибудь найдешь?

– А я уже нашел, – улыбнулся Следопыт. – Здесь есть и другие следы. Леголас прав, конечно, это был хоббит и, как мне думается, руки у него были свободны. Так решение получается проще. Ведь орк притащил его сюда. Вот орочья кровь и следы копыт вокруг. Всадники убили орка и отволокли труп в костер. А вот хоббита не заметили, на нем ведь эльфийский плащ, а ночь была темной. Что же до его трапезы, то это понятно. Он просто не в силах был идти, не отдохнув и не подкрепившись. Хорошо, что у него оставались лепешки. Но я все-таки думаю, что их было двое, хотя и не уверен пока.

– Но почему один был связан, а другой нет? – недоумевал Гимли.

– Вот этого не знаю, не скажу. И зачем орк тащил их сюда, тоже непонятно. Хотя постойте… Боромира орки убили, хоббитов взяли как пленников, а нас не тронули совсем. Так не за ними ли была охота? Следы ведут в Изенгард. Вряд ли Саруман рассказал им о Фродо и о Кольце, не стал бы он так рисковать. Значит, у них был просто приказ: схватить хоббитов, причем живыми. Они его выполнили и со всех ног бросились обратно. Когда их перехватили Всадники, кто-то из орков, из тех, кто понимал, как нужны пленники его хозяину, попытался их уберечь, да не сумел. Во всяком случае, теперь можно быть уверенным, что один-то хоббит точно жив. Кроме как в лес ему некуда было деваться. Он не побоялся, не побоимся и мы. Возвращаться в Эдорас рано.

– Да уж не знаю, – покряхтел Гимли, – что хуже: забираться в Лес Фангорна или являться в Эдорас пешком.

– Значит, в Лес, – сказал Арагорн.

Новые следы обнаружились на берегу Энтовой Купели – слабые на твердой земле, но, несомненно, хоббичьи. Чуть дальше, на самой кромке леса, под огромным деревом, нашлось еще несколько отпечатков легких ног.

– По крайней мере один хоббит стоял здесь и осматривался, а потом направился в лес, – объяснил Арагорн.

– Придется и нам… – вздохнул Гимли. – Ох, как не нравится мне этот Фангорн!

– Мне Лес вовсе не кажется злым, что бы там ни болтали. – Леголас был уже на опушке. Он весь подался вперед, вслушиваясь и всматриваясь в зеленоватый сумрак. – Я слышу только эхо растревоженных чащ. Что-то случилось в глубине Леса или вот-вот случится. Чувствуете, как трудно дышать?

– Воздух густой, – согласился гном. – Как будто слежавшийся.

– Этот Лес так древен, что я чувствую себя молодым в нем. Он полон воспоминаний. Да… – мечтательно проговорил эльф, – здесь я мог бы быть счастлив. Эх, разве вы, дети, можете это понять!

– Вот чудной народ, – фыркнул Гимли. – Ну ладно, идем. С тобой никакой лес не страшен. Только лук держи наготове. Топор у меня всегда под рукой. Не для деревьев, – торопливо прибавил он, поглядев на сплетение сучьев над головой. – Вдруг опять тот старик встретится, будет с чего начать разговор.

Дальнейшие поиски еще больше их ободрили. Арагорн старался не забираться в лес, полагая, что хоббиты будут держаться поближе к воде, и оказался прав. Они вышли как раз к тому месту, где останавливались Мерри и Пиппин. На влажной земле возле самого ручья явственно отпечатались две пары маленьких ног.

– Наконец-то! – воскликнул Арагорн. Он внимательно изучил следы. – Это было около двух дней назад. И, похоже, от ручья они углубились в лес.

– Как мы будем искать их? – спросил Гимли. – Еще немного, и самое большее, что мы сможем для них сделать, – это умереть от голода.

– Если ничего другого не останется, – ответил Арагорн, – сделаем это. Пошли дальше.

Друзья долго блуждали по лесу, пока не наткнулись на грубо высеченное подножье лестницы, поднимавшейся на холм. Леголас предложил осмотреться с вершины.

– Я почти убежден, что хоббиты здесь были. – Арагорн шел медленно, тщательно исследуя ступени. – А вот чьи еще здесь следы – не пойму, хоть убей.

Они поднялись наверх и огляделись. Поверх древесных вершин открывался вид на ту же степь, по которой они недавно бежали.

– Мы сделали круг, – спокойно проговорил Леголас. – Нам бы выйти на берег на второй или третий день плавания, а не плыть до самого Порт Галена, тогда бы мы давно были здесь.

– Но мы сюда и не собирались, – возразил Гимли.

– Не собирались, но попали, и теперь понятно – почему. Это ловушка, – ответил Леголас и показал на что-то рукой. – Посмотрите вон туда…

Сначала они ничего не увидели, но вдруг Гимли приглушенно вскрикнул:

– Вижу! Я же говорил, Арагорн! Это тот же старик. Он в сером, поэтому я сразу не заметил.

Теперь и Арагорн видел старика в сером плаще и широкополой шляпе, неторопливо пробиравшегося по лесу, опираясь на посох. На вершину холма путник не смотрел. Появление человека обрадовало бы их в любое другое время, но сейчас все трое застыли в напряженном ожидании, каждый чувствовал приближение могучей силы, может быть, опасной…

Широко раскрытые глаза гнома неотрывно следили за приближавшейся фигурой. Вдруг он крикнул:

– Это Саруман! Стреляй, Леголас, не давай ему заговорить, он зачарует нас! Стреляй же!

Леголас неохотно поднял лук, медленно достал стрелу, но так и не вложил ее. Что-то мешало. Арагорн не двигался.

– Что же ты медлишь? – прошептал Гимли.

– Леголас прав, – сказал Арагорн, – кто бы это ни был, нельзя стрелять без повода, просто от страха. Подождем!

Тем временем старик добрался до подножия каменных ступеней и глянул вверх. Арагорн уловил блеск в глазах, но тень от полей шляпы скрывала лицо. Виднелись только кончик носа и край бороды.

– Добрая встреча, друзья мои, – услышали они. – Мне нужно поговорить с вами. Вы спуститесь или мне подняться? – и, не дожидаясь ответа, старик стал подниматься по ступеням.

– Да стреляй же, Леголас! – отчаянно крикнул Гимли.

– Разве я не сказал, что хочу говорить с вами? Опусти лук, доблестный эльф, – прозвучал властный голос. Рука Леголаса, державшая оружие, безвольно опустилась. – И ты, отважный гном, оставь топор. Он не понадобится.

Гимли стоял как статуя, не в силах шелохнуться, и смотрел, как легко перешагивал ступени загадочный старец. На миг ему показалось, что между складками плаща мелькнуло что-то ослепительно белое, но только на миг.

– Добрая встреча, – повторил старик. Теперь он стоял, опираясь на посох, в нескольких шагах перед ними, и глаза его из-под широких полей шляпы цепко всматривались в их лица – Как это вас занесло сюда? Эльф, гном и человек, да еще в эльфийских плащах. В здешнем лесу такое не часто увидишь. За этим наверняка скрывается история, которую стоит послушать.

– Вы, похоже, хорошо знаете Лес Фангорна, – заметил Следопыт.

– Чтобы узнать его, одной жизни мало, – ответил старик. – Я бывал здесь.

– Может, вы все-таки назовете себя и скажете нам то, что собирались? – попросил Арагорн. – Скоро полдень, а нам надо спешить. У нас срочное дело.

– Я ведь уже сказал вам, что хотел: услышать, кто вы и куда так спешите. Что же до моего имени… – тут пришелец негромко рассмеялся. Арагорн вздрогнул от неожиданности. Он мог бы поклясться, что слышал этот смех раньше. – Имя… – продолжал меж тем старик. – Вам приходилось слышать его и раньше, могли бы и вспомнить. А пока поведайте мне наконец, что привело вас сюда Видя, что они молчат, он заговорил снова.

– Похоже, вы сомневаетесь, стоит ли рассказывать каждому встречному-поперечному о поисках двух молодых хоббитов. Хоббитов, – повторил он, – я сказал именно так. Нечего делать вид, будто вы не слыхивали о такой диковинке. Они были здесь позавчера. У них тут произошла одна неожиданная встреча. Ну как? Наверное, хотите знать, где они сейчас? Пожалуй, я и об этом вам расскажу. Только что же мы стоим? Я вижу, вы уже не так спешите. Сядем, а то неудобно стоя разговаривать, – с этими словами он повернулся и сделал шаг к большим камням чуть в стороне. С троих друзей словно спало заклятие. Леголас схватился за лук, Арагорн выхватил меч, а Гимли – топор.

Не обращая на это никакого внимания, старик уселся на большой валун. Плащ слегка распахнулся, из-под него снова плеснулся белый цвет.

– Саруман! – вскричал Гимли, кидаясь к нему с занесенным топором. – Говори, где наши друзья? Что ты с ними сделал? Говори, не то я продырявлю твою шляпу так, что даже колдун ее не починит!

Старик легко увернулся, вскочил на ноги и одним махом оказался на огромном камне. Он вдруг оказался очень высоким. Серый плащ распахнулся, под ним словно полыхнул белый огонь. Старик поднял посох, и топор, вырвавшись из рук Гимли, со звоном ударился о камни. Андрил в руке Арагорна запылал, как пламя. Стрела Леголаса со звоном рванулась прямо в небо и исчезла в яркой вспышке.

– Митрандир! – ликующе завопил эльф, бросая лук. – Митрандир!

– И в третий раз скажу я, добрая встреча, Леголас, – ответил эльфу глубокий голос. Шляпа старика исчезла, снежно-белые кудри рассыпались по плечам. Плащ лежал у ног, одежда сверкала ослепительным серебром. Из-под мохнатых бровей на онемевших спутников смотрели такие знакомые, пронзительные и мудрые глаза с лукавинкой.

– Гэндальф… – несмело произнес Арагорн. – Гэндальф! Ты вернулся! Как раз тогда, когда мы начали терять последнюю надежду. Гэндальф… – Следопыт задохнулся от волнения. – Я не верил глазам, но это ты!

Гимли молча опустился на колени и обнял ноги старика.

– Гэндальф, – медленно повторил старик, словно вызывая из памяти давно забытое имя. – Да, меня звали так. Я был Гэндальф. – Он снова завернулся в серый плащ – сияние померкло, словно солнце зашло за тучу. – Что ж, зовите меня по-прежнему, – знакомым голосом сказал маг. – Встань, Гимли, ты ни в чем не виноват. Нет такого оружия, что причинило бы мне вред. Мы снова вместе, друзья! Впереди шторм, но сейчас отлив, надо радоваться. – Он положил руку на голову гнома, и Гимли счастливо рассмеялся.

– Гэндальф! – воскликнул он. – Но ты весь в белом теперь…

– Да, я стал белым, – просто ответил маг. – Таким должен был стать Саруман. Я прошел сквозь мрак, огонь и воды, многое забыл, многому научился заново. Мне ведомо дальнее, а вот ближнее иногда ускользает. Расскажите же, что было с вами.

– С чего начнем? – уточнил Арагорн. – Если с нашего расставания, то, боюсь, рассказ слишком затянется. Может, ты сначала расскажешь нам о хоббитах? Ты видел их?

– Нет, не видел, – покачал головой Гэндальф. – Над ущельями Эмин Майл висел мрак, так что о похищении я узнал от Повелителя Ветров.

– Точно! – вспомнил Леголас. – Я видел орла над Эмин Майл, как раз три дня назад.

– По моей просьбе он наблюдал за Рекой. Какие-то известия я получал от него, кое-что наблюдал сам. С нездешних высот я видел, что Враг едва не обнаружил Кольцо. Я померился силами с Темной Крепостью и отогнал Тень. Эта схватка оставила меня без сил, я долго восстанавливал их.

– Так ты знаешь, что с Фродо! – обрадовался Гимли.

– Совсем немного. Одной опасности он избежал, но сколько их еще впереди! Он решил идти в Мордор один и ушел. Вот, пожалуй, и все.

– С ним пошел Сэм, – уточнил Леголас, и это известие очень обрадовало Гэндальфа.

Они долго беседовали на вершине холма. Пока Арагорн рассказывал о том, что было с отрядом после Мории, Гэндальф внимательно слушал, прикрыв глаза и сложив руки на коленях, но ни разу не прервал рассказчика ни вопросом, ни замечанием. Только когда речь зашла о смерти Боромира, маг вздохнул.

– Кое о чем ты предпочел умолчать, друг мой, – тихо обратился он к Арагорну. – Бедный Боромир! Как трудно тебе было выдержать испытание: тебе, воину и вождю! Галадриэль говорила мне, что Боромир в опасности. Только благодаря младшим хоббитам он избежал ее. Погодите, наши хоббиты еще себя покажут! Их доставили к Фангорну, и они оказались теми камешками, с которых начинается горная лавина. Я и отсюда слышу, как гудит растревоженная земля. Лучше бы Саруману поостеречься!

– Ты все так же говоришь загадками, милый друг, – улыбнулся Арагорн.

– Загадками? – Гэндальф недоуменно посмотрел на него. – Я говорил сам с собой. Давняя привычка. Молодым так много нужно объяснять! – он засмеялся. – Так что ты хочешь узнать?

Он помедлил, собираясь с мыслями, и начал долгий рассказ.

– Вот как видится мне происходящее. Враг, конечно, давно знает о нашем отряде, о том, сколько нас и кто мы, знает и о том, что Кольцо у хоббита. А вот намерений наших пока не понимает. Сам он отправился бы в Минас Тирит, поэтому и нас ищет на путях туда. Он не знает, кто из сильных мира сего завладеет Кольцом и захочет занять его место. Ему и в кошмаре не приснится, что мы рискнем уничтожить Кольцо. В этой слепоте – наша удача и наша надежда. Враг ждет войны и поспешит развязать ее первым. Он давно усвоил, что тому, кто наносит первый удар, второй может и не понадобиться – хватило бы мощи. Он боится опоздать, поэтому начал передвижение войск раньше, чем намеревался. Премудрый глупец! Стоило ему бросить все силы на охрану Мордора, а волю – на поиски Кольца, и надеяться нам было бы не на что. А теперь его Око все чаще обращается к Минас Тириту. Совсем скоро он обрушит на город всю свою мощь. А пока его планы рушатся. До сих пор он не получил ни Кольца, ни заложников-хоббитов, и все благодаря Саруману.

– Так он же предатель! – удивился Гимли.

– Даже дважды предатель, – кивнул Гэндальф. – Странно, не правда ли? Из всех бед эта казалась наихудшей. Но предательство – оружие обоюдоострое. Саруман для своих темных дел тоже решил заполучить Кольцо или хотя бы хоббитов. И вот их совместными с Врагом усилиями хоббиты попадают к Фангорну в самый подходящий момент, а двум злодеям достаются только новые сомнения, расстроившие все планы. Стараниями Всадников некому сообщить Саурону о недавнем сражении. Он знает только, что двух хоббитов, пойманных на Эмин Майл, тащили в Изенгард, а не в Мордор. Теперь Саурон боится Изенгарда не меньше, чем Минас Тирита.

Изенгард может победить Мордор только с помощью Кольца. А уж Кольца-то Саруману теперь точно не видать. Ему грозит опасность, о которой он и не подозревает. Впрочем, он теперь о многом не знает. Ему так хотелось поскорее получить добычу, что он отправился навстречу своим оркам и опоздал – все кончилось и без его участия. Он пробыл тут недолго. Я заглянул в его мысли, его гложут сомнения. Он сам видел костер на поле битвы. Он только не знает ни о том, что стало с хоббитами, ни о мордорских орках, ни о Крылатом Ужасе.

– Крылатый Ужас! – воскликнул Леголас. – На Сарн Гебире я стрелял в него и заставил убраться. Он источает страх. Что это за новая напасть?

– Эту напасть не сразить стрелой, – усмехнулся Гэндальф. – Ты убил только тварь, которая несла его. Этот Всадник скоро взлетит снова. Он – назгул, один из Девяти. Они теперь пересели на крылатых коней. Их оружие – ужас, и тень этого ужаса вот-вот захлестнет последние армии наших друзей. Правда, крылатые назгулы пока еще не пересекали Реку, и Саруман не знает об их новом обличье. Он может думать только о Кольце. Вдруг оно нашлось? Вдруг досталось Теодену? И он бросает на Рохан новые и новые войска, а вот о настоящей опасности – о Древобороде – забыл.

– А Гэндальф опять забыл о слушателях, – улыбнулся Арагорн. – Я впервые слышу о Древобороде. О двойном предательстве Сарумана я догадывался, но чем нам поможет встреча двух хоббитов с Фангорном, не понимаю.

– Погодите! – в смятении воскликнул Гимли, – Я вот что никак не пойму: тебя или Сарумана видели мы прошлой ночью?

Гэндальф рассмеялся.

– Не меня – это точно. Значит, Сарумана. Мы так похожи, что не мудрено ошибиться.

– Тогда ладно, – облегченно вздохнул Гимли. – Я рад, что это был не ты.

Гэндальф снова расхохотался.

– Приятно знать, что хоть в чем-то не ошибся. Я и не думал винить тебя за прохладную встречу, ведь это я, помнится, советовал друзьям не доверять никому и ничему, если имеешь дело с Врагом. Ты поступил правильно, Гимли, сын Глоина! Быть может, настанет день, когда ты увидишь нас рядом и сам во всем разберешься.

– А что с хоббитами? – спросил Леголас. – Где они теперь?

– С Древобородом и с энтами, – ответил Гэндальф. Теперь даже Следопыт удивился.

– Так, значит, старые легенды об обитателях дремучих лесов и Пастырях Деревьев говорят правду? Но разве энты еще есть в мире? Я думал, они исчезли в давние времена, если вообще жили не только в песнях Рохана.

– Сумеречные Эльфы до сих пор поют об Онодримах и их печали! – воскликнул Леголас. – Но даже для нас они лишь воспоминание. Как бы я хотел встретить хоть одного и ощутить себя по-настоящему молодым! Но я что-то не понимаю. Древобород – это переложение названия «Фангорн» на Всеобщий язык, однако ты говоришь о нем как о разумном существе. Кто это?

– Вопрос не маленький, – усмехнулся Гэндальф. – Я не много о нем знаю, но и на такой рассказ у нас нет времени. Древобород – это и есть Фангорн, Пастырь Леса. Он – самый старый из энтов, он вообще старше всех в Среднеземье. Думаю, Леголас, ты еще увидишь его. Нашим хоббитам повезло. Они встретились с ним на этом самом месте. Он часто приходит на этот холм, когда у него на душе неспокойно. Четыре дня назад я видел, как он шагал по лесу. Он меня тоже заметил, но я не поздоровался – так устал – и он, не окликнув меня, прошел мимо.

– Наверно, тоже за Сарумана принял, – вставил Гимли. – А почему ты считаешь его другом? Я-то думал, энты опасны.

– Еще бы не опасны! – воскликнул маг. – Как и я, между прочим. Сейчас опаснее меня, пожалуй, только Черный Властелин. Опасны энты, опасны Арагорн с Леголасом, о тебе уж и говорить не приходится, Гимли сын Глоина. Опасности на каждом шагу Да возьми хотя бы Лес Фангорна – вот уж опасное место, особенно для тех, кто бродит по нему с топором. Энты опасны, но мудры и добры. Их трудно вывести из себя, но рассказ наших маленьких друзей разгневал их. Я знаю энтов, они медленно закипают, но когда закипят, их никому не удержать. И тогда Саруману не позавидуешь.

– Но что они могут? – недоуменно спросил Леголас.

– Точно не скажу, да они и сами этого пока не знают. – Маг надолго умолк, задумавшись, потом поднял голову. – Солнце уже высоко, нам пора.

– К энтам? – спросил Арагорн.

– Нет. Тебя ждет иной путь. Над нами нависла война, и в этой войне только Кольцо может дать нам уверенность в победе. Скорбь и страх переполняют меня: многое будет разрушено, все может быть потеряно. Я – Гэндальф, названный Белым, но Тот, Черный, пока еще сильнее меня.

Маг прикрыл глаза рукой и долго глядел на восток, словно пытаясь разглядеть что-то за далью.

– Нет, – мягко сказал он. – Кольца нам уже не достать. Хорошо хоть от этого искушения мы свободны.

Что ж, Арагорн, сын Арахорна! Там, в долине Эмин Майл, ты выбрал верный путь. Мы с тобой встретились вовремя. Ты дал слово и должен прийти в Эдорас, в золотые палаты Теодена Ты нужен там. В Рохане война, но хуже войны – немощь Теодена. Пусть Андрил покинет ножны и засверкает в битве, которой он так долго ждал.