Текст книги "Две крепости"

– Ох! – вскричал Грима. – Вот чего я боялся! Этот старец околдовал вас! И вы никого не оставляете охранять Золотые Палаты и их сокровища? Никого, чтобы охранять вас?

– Если это колдовство, – возразил Теоден, – то оно мне больше по нраву, чем твои нашептывания. Еще немного, и я бы встал на четвереньки, как животное. Нет, я не оставлю здесь никого, даже рачительного Гриму. Он тоже идет с войском. Ступай! У тебя есть еще время почистить свой меч от ржавчины.

Грима упал перед ним на колени.

– Сжальтесь, повелитель! – простонал он. – Не отсылайте от себя верного Гриму! Пожалейте того, кто так долго служил вам.

– Могу и пожалеть, – ответил Теоден, – ты останешься со мной. Я сам поведу войско, а ты будешь сопровождать меня и тем докажешь свою верность.

Червослов встал, озираясь, как затравленный зверь.

– Так я и знал, – сказал он. – Если бы они любили вас, то пожалели бы вашу старость. Выслушайте хотя бы мой совет: оставьте в Эдорасе того, кто знает и чтит вашу волю. Назначьте наместником того, кому вы доверяете. Верный Грима сохранит все в целости до вашего возвращения.

Йомер рассмеялся.

– На меньшее ты не согласен, доблестный Грима? Например, нести в горы мешок с провизией, если кто-нибудь доверит его тебе?

– Нет, Йомер, ты еще не понимаешь, что задумал наш благородный Грима, – вмешался Гэндальф, обратив на Червослова пронизывающий взгляд. – Он хитер и дерзок. Даже сейчас он играет с огнем и надеется выиграть. На колени, змей! – прогремел он вдруг. – Признавайся, давно ли Саруман купил тебя и за сколько? И не обещал ли он тебе, что, когда все воины погибнут, сокровища Эдораса достанутся тебе, включая женщину, которой ты домогаешься? Ты ведь давно ее преследуешь!

Йомер схватился за меч.

– Я знал это и раньше! – воскликнул он. – Поэтому и хотел тогда убить негодяя на глазах у правителя… – Он шагнул вперед, но Гэндальф удержал его.

– Подожди, Йовин больше ничто не угрожает. Ты, Червослов, хорошо служил своему настоящему господину и заслужил награду. Но Саруман любит забывать о своих договорах. Советую тебе поскорее вернуться к нему и напомнить условия, а то он забудет и о твоей верной службе.

– Ты лжешь! – став совершенно серым, прошипел Грима.

– Слишком легко и слишком часто ты бросаешься этим обвинением, – спокойно ответил Гэндальф. – Я никогда не лгу. Ты пригрел змею, Теоден. Брать его с собой – небезопасно, оставлять здесь – тем более. По справедливости его следовало бы убить. Но когда-то он был человеком и, как мог, служил тебе. Дай ему коня, пусть едет, куда хочет, а ты посмотришь, что он выберет.

– Слышишь, Червослов? – сказал Теоден. – Выбор за тобой. Либо докажи в бою свою преданность мне, либо убирайся на все четыре стороны, но тогда уж не рассчитывай больше на мое снисхождение.

Грима с трудом встал на ноги. Во всем его облике была такая злоба, что стоявшие рядом с ним воины невольно отпрянули. Оскалив зубы, он зашипел, как змея, плюнул на ступени и, метнувшись в сторону, сбежал по ступенькам. Теоден приказал проследить, чтобы ему не чинили препятствий и дали коня.

– Если какой-нибудь конь согласится нести его, – добавил Йомер.

Один из стражей сбежал следом за Гримой по ступенькам. Другой спустился к источнику у края террасы, зачерпнул шлемом воды и смыл плевок.

– Я приглашаю вас к столу, – обратился Теоден к гостям. – Вам надо передохнуть и поесть, пока позволяет время.

Они вернулись в королевские палаты. Внизу, в городе, уже кричали герольды и трубили трубы. Король решил выступить, как только будет готова дружина и подойдет ополчение из окрестностей.

За столом Теоден беседовал с Гэндальфом, остальные ели, почтительно прислушиваясь.

– Кому ведомо, как далеко простирается измена Сарумана? – говорил маг. – Были времена, когда он по праву считался истинным другом Рохана. Но даже когда они прошли, вы все еще были нужны ему. Но и после, когда он думал уже только о погибели Рохана, ты продолжал видеть дружелюбную маску. В те годы Гриме жилось легко, и все твои планы немедленно становились известны в Изенгарде. Земли ваши были открыты, и чужеземцы свободно бродили по ним. А нашептывания Гримы постепенно отравляли твои думы, выстуживали сердце, и в конце концов он настолько завладел твоей волей, что твоим приближенным, с болью смотревшим на все это, до тебя было уже не докричаться.

Когда я вернулся и предупредил тебя, маски были сорваны. Началась отчаянная игра. Теперь Грима пытался не дать тебе собрать силы. Он искусен – умеет играть на людской осторожности, на страхах. Помнишь, как он убедил всех не отправлять отряды на север, раз основная опасность исходит с запада? Ведь это он вынудил тебя запретить Йомеру преследовать изенгардских орков. Если бы Йомер послушался, сейчас орки уже доставили бы в Изенгард драгоценную добычу. Правда, не совсем ту, которую жаждал заполучить Саруман, но все же двое из моего отряда, знающие о тайной нашей надежде – о ней я даже тебе пока не могу сказать открыто, – это немало. Подумай, что мог бы выпытать у них Саруман!

– Я многим обязан Йомеру, – сказал король. – Я забыл, что верному сердцу далеко не всегда сопутствует учтивая речь.

– Лучше сказать, – усмехнулся Гэндальф, – что кривому глазу и правда кажется кривдой.

– Да, ты прав, – согласился Теоден. – И тебе я обязан больше других. Ты снова приходишь вовремя. Выбери же дар, какой пожелаешь, а мне теперь дорог только мой меч!

– Вовремя или нет – это мы еще увидим, – отвечал Гэндальф, – а от дара я не откажусь. Сейчас нужнее всего быстрота и верность. Подари мне Сполоха! Мы друзья с ним. Серебристым лучом в любой ночи он пойдет со мной сквозь все опасности, но я не могу рисковать тем, что мне не принадлежит.

– Достойный выбор, – одобрил Теоден, – и дар королевский. В этом прекрасном животном словно возродились могучие кони былых времен. А остальным гостям я предложу выбрать себе что-нибудь из моей оружейной. Там есть шлемы и кольчуги прекрасной гондорской работы. Пусть они послужат вам добром.

Слуги принесли доспехи. Арагорн и Леголас выбрали сияющие кольчуги, шлемы и круглые щиты, украшенные золотом и драгоценными камнями, а Гимли нашел себе необычный остроконечный шлем и небольшой щит с гербом дома Йорлов: белым бегущим конем на зеленом поле.

– Пусть он хранит тебя, – сказал ему Теоден, передавая щит, – я носил его в детстве.

– Это высокая честь, – поклонился Гимли и потряс щитом. – Лучше я буду носить коня, чем он меня. Ногам я как-то больше доверяю. Глядишь, все-таки дойдет дело до рукопашной…

– В бою все может быть, – ответил Теоден и поднялся, а вперед выступила Йовин, неся заздравную чашу.

Король пригубил, и девушка пошла обносить гостей, но задержалась возле Арагорна, остановив на нем сияющий взгляд. Он улыбнулся, принимая чару, и вдруг заметил, как она вздрогнула от случайного прикосновения. Эта незначительная деталь стерла улыбку с лица Арагорна и заставила вглядеться в глаза юной воительницы. Меж тем король говорил:

– Я отправляюсь в свой последний поход. Теодред, мой единственный сын, убит. Значит, наследником быть Йомеру, моему племяннику. Но он будет сопровождать меня. Кому же доверить правление?

Вельможи и военачальники смолкли.

– Йовин из дома Йорла, – раздался голос Хамы в полной тишине. – Она отважна и не знает страха. Все любят ее.

– Да будет так, – согласился Теоден. – Прощай, племянница! Мы расстаемся в недобрый час, но, может, еще вернемся в Золотые Палаты. Веди народ в Дунхарг. Те, кто останется в живых, придут туда.

– Каждый день до вашего возвращения будет казаться мне годом, – отвечала дева и снова взглянула на Арагорна.

– Король вернется, – негромко ответил он ей. – На востоке, а не на западе свершится наша судьба.

Присутствующие шумно вставали, разбирали оружие и спускались к воротам. Лишь Йовин в мерцающей кольчуге осталась наверху, глядя им вслед, скрестив руки на рукояти меча.

Гимли с топором на плече шагал рядом с Леголасом и бурчал себе под нос:

– Собрались наконец. Людям дай только поговорить, а дело пусть ждет. Топор мой и тот заскучал. Рохирримы эти, похоже, славные воины, да только их война не по мне. Опять трястись, как в сумке, с Гэндальфом. На войну ходят ногами!

– На коне, конечно, безопаснее, – поддразнил эльф. – Не бойся, как дойдет до дела, Гэндальф тебя мигом на землю ссадит. Топор – не оружие для всадника.

– Да и гном – не всадник, – отпарировал Гимли, нежно поглаживая рукоять топора. – На орочьи шеи рассчитано, не на человечьи головы.

Войско было готово к походу. У ворот собралось более тысячи воинов, их копья напоминали густой молодой лес. Они радостными возгласами приветствовали Теодена. Двое воинов подвели королю его коня, Белогривого, и Теоден вскочил в седло. Арагорн и Леголас были уже верхом, но Гимли стоял в нерешительности и хмурился, когда к нему подошел Йомер с конем в поводу.

– Приветствую Гимли, сына Глоина! – сказал он. – Я еще не научился сладким речам, как обещал, но больше не буду отзываться плохо о Волшебнице из Золотого Леса. Не отложить ли нам нашу ссору?

– Я на время позабуду о ней, сын Йомунда, – согласился гном, – но, если вы увидите прекрасную Галадриэль собственными глазами, вам придется признать ее прекраснейшей в мире, или нашей дружбе конец.

– Согласен, – рассмеялся Йомер. – А до тех пор – простите меня и, в знак примирения, не откажитесь ехать со мною.

– Буду рад, – отвечал Гимли, – но с условием, что рядом поедет мой друг, Леголас.

– Леголас слева, Арагорн справа, тогда никто не устоит перед нами!

– А где же Сполох? – полюбопытствовал Гэндальф.

– Вон, серая тень за рекой, – показали ему. – Никого к себе не подпустил, умчался.

Гэндальф свистом позвал коня. Сполох издали ответил ему, примчался и положил голову на плечо.

– Дар, похоже, уже вручен, – засмеялся Теоден. – Слушайте, люди и кони! – его зычный голос легко покрыл шум строящегося войска. – Гэндальф Серый, наш мудрейший советник, странник, которому всегда рады в наших палатах, будет и останется князем и военачальником Йорлингов, пока наш народ живет на земле. В дар от нас он получает Сполоха.

– Благодарю тебя, король Теоден, – маг, сбросив серый плащ и шляпу, вскочил в седло. Ни шлема, ни кольчуги на нем не было; седые кудри и белая одежда ослепительно сверкали на солнце.

– Белый Всадник! – промолвил Арагорн, и все подхватили его слова.

Запели боевые трубы, кони встрепенулись, копья ударили о щиты. Король поднял руку, и всадники вихрем сорвались с места.

А от дверей непривычно тихого, обезлюдевшего дворца долго смотрела им вслед прекрасная Йовин.

Глава VII
Хельмова падь

Солнце начало клониться к закату, когда войска покинули Эдорас и, щурясь от мягкого золотого света, спешным маршем двинулись вдоль отрогов Белых Гор. Зеленые всхолмья перемежались долинами, почти по каждой бежал ручей или речушка. Далеко впереди, справа, медленно росли хребты Мглистых Гор. Там, у Бродов Изена, Всадники из последних сил сдерживали орды Сарумана. Боязнь опоздать придавала сил. От Эдораса до Изена больше сорока лиг. Уже к ночи двадцать из них остались позади. Только тогда, после пяти часов скачки, остановились на ночлег, выставив вокруг стоянки кольцо конных дозоров и разослав разведчиков. Ночь прошла спокойно. На рассвете запели горны, и меньше чем через час войска снова двинулись в путь.

Утро выдалось ясным, но вслед за солнцем с востока начала подниматься какая-то темная завеса. Воздух был неподвижный и душный, как перед грозой. А с северо-запада, от подножий Мглистых Гор, из долины Изена, медленно расползалась черная мгла.

Гэндальф приблизился к Леголасу, ехавшему рядом с Йомером.

– Нет глаз зорче, чем у эльфов, – сказал он. – Они за целую лигу отличают воробья от зяблика. А ну-ка, скажи, что происходит под Изенгардом?

– Далековато, – прищурился эльф, прикрывая глаза от солнца изящной рукой. – Там – тьма, а по берегу реки движутся какие-то смутные тени… Я не понимаю, что это… Не облако и не туман. Словно сумрак выполз из дремучей чащи и потек с холмов вниз, к реке…

– А позади идет гроза из Мордора, – мрачно закончил Гэндальф. – Черна будет эта ночь.

К вечеру тяжесть в воздухе увеличилась. В сером клубящемся мареве солнце казалось кровавым. Всадники повернули к северу, огибая последний из отрогов Белых Гор, и блестящие наконечники копий вспыхнули пламенем в закатном свете. Наперерез им черной точкой в быстро темнеющей степи мчался всадник. Теоден дал знак остановиться. Наконец изможденный воин в измятом шлеме, с изрубленным щитом подскакал к голове колонны, спешился, с трудом перевел дух и заговорил:

– Йомер с вами? Вы все-таки пришли, но пришли поздно. После гибели Теодреда нас оттеснили за Изен. Многие не смогли переправиться. А ночью нас атаковали снова. Саруман вооружил и бросил против нас диких дунгарских пастухов и, должно быть, всех своих орков. Они просто смели наш оборонительный вал. Эркенбранд из Вестфолда отступает к Хельмовой Пади, и с ним все, кто остался в живых. Надеяться больше не на что. Где Йомер? Пусть скорее возвращается в Эдорас, надо опередить Сарумановых псов…

Теоден, молча слушавший за спинами рослых Всадников, выступил вперед.

– Я веду последнюю дружину Йорлингов, веду сражаться, – сказал он просто. – Возвращаться незачем.

Вестник, смущенный и одновременно обрадованный, преклонил колено.

– Веди нас, повелитель! – вскричал он, вскинув свой зазубренный меч. – И прости меня, я думал…

– Ты думал, что я остался во дворце, согбенный, как старое дерево под тяжестью снега, – молвил Теоден. – Так оно и было, когда вы уходили на битву. Но ветер с запада отряхнул мои ветви. – Он обернулся к своим воинам. – Дайте ему свежего коня, и пусть он ведет нас на помощь Эркенбранду!

Гэндальф тем временем, чуть отъехав вперед, напряженно всматривался вдаль и, видимо, высмотрел-таки что-то, невидимое для других.

– Веди воинов к Хельмовой Пади, Теоден, – повернулся он к королю. – Не мешкай на равнине. Я вынужден покинуть тебя. До встречи у Ворот Хельма!

Он шепнул что-то коню, тот рванулся вперед и исчез – как стрела, как погасший закатный отблеск, как порыв ветра в поле, как мелькнувшая тень…

– Как это понимать? – ни к кому особо не обращаясь, проговорил воин из королевской свиты.

– Гэндальфу Серому надо спешить, – назидательно произнес Хама. – Он приходит и уходит нежданным, когда сочтет нужным.

– Червослов назвал бы это по-другому, – заметил кто-то.

– Верно, – согласился Хама. – А я предпочту подождать, когда Гэндальф вернется.

– Можешь и не дождаться, – донеслось в ответ.

Хельмовой Падью называлось извилистое скалистое ущелье на северных склонах Белых Гор. Говорили, что еще в дни расцвета Гондора нуменорцы выстроили здесь башню-крепость. Ее называли Хорне – Башня Поющего Рога. Люди верили, что боевой сигнал Хорне, умноженный горным эхом, способен поднять войско короля Хельма, некогда державшего здесь оборону. От башни через Хельмову Падь тянулась каменная стена двадцати футов высотой. Поверху шла галерея, позволявшая четырем воинам в ряд обходить стену дозором. По ущелью, плавной дугой охватывая Хорне, текла река. Замок этот был надежным оплотом Западных областей Рохана, отсюда Эркенбранд правил Вестфолдом.

Войско Теодена не успело добраться до Хельмовой Пади. Орки встретили их на широкой речной пойме. Внезапно в темноте послышались крики высланных вперед разведчиков, засвистели стрелы.

– Нас опередили, – доложил вернувшийся разведчик. – Орки и дикари верхом на волках уже в долине. Похоже, они преследуют Эркенбранда от самых Бродов Изена. Много погибших, а уцелевших оказалось некому возглавить. Никто не знает, что сталось с Эркенбрандом. Даже если он жив, теперь ему уже не пробиться к Хельмовой Пади.

– Видел ли кто-нибудь Гэндальфа? – тяжело спросил Теоден.

– Многие видели старика в белом на огромном коне, повелитель. Он промчался по равнине, обгоняя ветер, в сторону Изенгарда. А незадолго до этого люди видели Червослова в компании орков. Он тоже направлялся на север.

– Червослову не поздоровится, если Гэндальф до него доберется, – усмехнулся Теоден. – Выходит, я разом лишился обоих советников, и прежнего, и нового. Выбирать, впрочем, не из чего. Нам надо пробиваться к Хельмовой Пади, есть там Эркенбранд или нет. Много ли орков у нас на хвосте?

– Намного больше, чем нас, повелитель, – сказал разведчик. – Я знаю, у страха глаза велики, но я говорил со старыми воинами. Силы врага в несколько раз превосходят наши.

– Надо успеть пробиться до подхода основных сил, – заметил Йомер. – В Хельмовой Пади есть пещеры, в которых смогут укрыться сотни людей; тайные тропы ведут из них в горы.

– Не доверяйте тайным тропам, – предостерег Теоден. – Саруман давно следит за этим краем. Однако в крепости мы сможем держать оборону. Вперед!

Арагорн и Леголас шли теперь в авангарде рядом с Йомером. Быстро смеркалось, тропа становилась все круче, все осторожнее приходилось ступать. Поначалу встречавшиеся стаи орков отступали без боя.

– Это везение ненадолго, – заметил Йомер. – Все изменится, как только их военачальники узнают, что здесь – все войско Теодена.

Шум схватки позади постепенно нарастал. Они уже слышали за спиной нестройное пение и поднялись достаточно высоко по ущелью, чтобы охватить взглядом бессчетную вереницу факелов – красными соцветьями там, где дорога пошире, узкой лентой – на крутых подъемах.

Вскоре запылали костры – это Саруманова рать поджигала скирды, загоны для скота и одинокие усадьбы. С болью смотрел Теоден, как гибнет еще вчера изобильный край.

– Мы отступаем, – горько проговорил Арагорн, – а будь сейчас день и будь у нас сил побольше, мы смели бы их, как горный поток солому.

– Отступать уже некуда, – отозвался Йомер. – До вала рукой подать, а от него – два фарлонга до Ворот Хельма.

– У вала нам оборону не удержать, – вздохнул Теоден. – Нас слишком мало, а ущелье там около мили шириной, и пролом в нем слишком широк.

– Там необходимо оставить заслон, – сказал Йомер.

В кромешной тьме дружина добралась до реки и втянулась внутрь оборонительного вала. Отсюда вдоль берега шла дорога к крепости, и здесь их, наконец, приветствовал крепостной дозор. Гамлинг, начальник стражи, неторопливо изложил королю положение дел.

– В крепости сейчас около тысячи воинов, способных держать оружие, – говорил он, – правда, все больше старики вроде меня или мальчишки, как вот этот мой внук. Что слышно от Эркенбранда? Вчера нам сообщили, что он отступает в Хельмову Падь, но сюда он не возвращался…

– Боюсь, ему уже не пробиться, – вздохнул Йомер. – Враг идет за нами по пятам.

– Остается только пожелать Эркенбранду удачи. Мы должны уйти за крепостные стены, – сказал Теоден. – А вот сколько мы там продержимся? Мы выехали налегке, рассчитывая принять бой, а не держать оборону.

– В пещерах, выше по ущелью, укрылись наши старики, дети и женщины, – объяснил Гамлинг. – Там же – припасы, пожитки, кони. Все, что удалось спасти.

Всадники Теодена миновали крепостной вал, у навесного моста спешились и вошли в крепость Хорне. Здесь их приветствовали с радостью; теперь воинов хватало для охраны и замка, и крепостной стены.

Гарнизон Хорне и королевскую рать Йомер послал в замок, свою дружину отправил на защиту Стены, коней отвели выше по ущелью.

Крепостная стена Хорне имела около двадцати футов в высоту; парапет с бойницами высотой с рослого воина защищал широкий проход по верху стены. Попасть на стену можно было по единственной лестнице, шедшей из замка; три пролета ступеней выводили наружу, вверх по ущелью. Огромные камни стены были пригнаны и обтесаны так, что между ними не осталось ни единой щели, а верхние небольшим козырьком нависали над нижними.

Медленно тянулось время. Медленно тянулись по ущелью цепочки факелов. Леголас сидел на парапете, задумчиво трогая тетиву. Гном стоял рядом, прислонившись к зубцу стены.

– Мне здесь по нраву, – беззаботно говорил он, постукивая ногой о камень. – Добрая порода. Крепкие кости у этой земли. Сюда бы на годик сотню моих родичей…

– Странный вы все же народ, – отозвался Леголас. – Мне здесь неуютно – что днем, что ночью. Но я рад, что твой топор будет рядом. Да, гномов здесь не хватает, но и от сотни эльфийских лучников я бы не отказался. Здешним стрелкам, похоже, можно доверять, только уж очень их мало…

– Темновато для стрельбы, – заметил Гимли. – Самое время вздремнуть. Езда верхом – утомительное занятие! Сейчас бы топором помахать, весь сон как рукой снимет.

Внезапно ущелье со стороны вала взорвалось орочьми воплями, боевыми криками, воем дикарей. Вал и проем в нем заполнили пылающие факелы – и снова стало темно. Отряд Гамлинга, выпустив все стрелы, вынужден был отступить под защиту крепостной стены. Вскоре Гамлинг уже докладывал:

– Орки лезли и лезли, как муравьи. Мы завалили весь проем их трупами, но, боюсь, это ненадолго их остановит. Зато красоваться с факелами мы их отучили.

Полночь миновала. Ущелье окутала тьма, воздух потяжелел. Все замерло, словно предчувствуя грозу. Ослепительно белая вспышка молнии выхватила кипящее между стеною и валом пространство. Черные тени – иные кряжистые и приземистые, иные высокие, в остроконечных шлемах, с черными щитами – вливались сквозь проем и, как прибой, разбивались о скалы. С первым раскатом грома хлынул ливень. Орки пошли на приступ. Хельмова Падь ответила молчанием… Казалось, безмолвная ярость самих скал и стен остановила нападающих. Все чаще сверкали молнии. Словно очнувшись, орки и дунгарские дикари кинулись к воротам, потрясая копьями и выпустив тучу стрел. На каждом щите, на каждом шлеме нападавших виднелась призрачная длань Изенгарда.

Сверху их встретили камнями и стрелами. Раз за разом орда отступала и вновь бросалась на приступ, каждый раз взбираясь все выше. Они достигли Ворот, и теперь дюжины две дикарей, прикрывшись щитами, пытались наскоро сделанным тараном разбить их.

Арагорн и Йомер заметили опасность одновременно. С десяток воинов ринулись вместе с ними вдоль стены, вверх, во внешнюю галерею, вниз, по внутренним переходам и через боковую дверцу – к Воротам. Стремительный натиск увенчался успехом. Андрил взлетал и падал, сияя полосой белого пламени. Радостным кличем отозвались со стены и из башни:

– Хей! Сломанный Меч снова в бою!

Дикари пытались обороняться, но вскоре были сметены и отброшены. Орки бежали, беспорядочно отстреливаясь.

Арагорн и Йомер помедлили около ворот. Гром рокотал в отдалении. Зарницы сверкали на юге, над хребтами Белых гор. Резкие порывы северного ветра разметали пелену туч, в разрывах проглядывали звезды; ниже по ущелью, над холмами, желтоватым пятном плыла луна.

– Чуть не опоздали, – заметил Арагорн, озабоченно осматривая поврежденные Ворота. Мощные петли и железные засовы были покорежены или сорваны, деревянные накладки – разбиты.

– Пора уходить, – напомнил ему Йомер. – Взгляни! – показал он в сторону подвесного моста. По ту сторону горного потока орки и дикари готовились к новому штурму.

– Идем! – крикнул Йомер. – Надо завалить ворота!

На мостовую с глухим стуком посыпались стрелы. Они повернули обратно, и в этот миг с десяток орков, затаившихся среди трупов, навалились на Йомера. Но тут из темноты с жутким воплем «Барук Казад! Казад аи-мену!» налетел Гимли. Свистнул топор, и сразу два орка рухнули обезглавленными. Остальные бежали. Йомер, пошатываясь, поднялся на ноги.

Боковую дверь в воротах удалось закрыть, сами ворота подперли балками и завалили камнями. Воспользовавшись передышкой, Йомер учтиво обратился к гному:

– Я ваш должник, Гимли, сын Глоина! Недаром говорят: нежданный гость – нечаянная радость. Я и не знал, что вы решили не оставлять нас в одиночестве.

– Встряхнуться захотелось, – улыбнулся Гимли. – Дикари оказались для меня великоваты, и я праздно любовался вашими играми с мечами. Рад был услужить – мой топор с самой Мории не пробовал ничего, кроме дерева.

– Два! – вернувшись на стену и обтирая лезвие топора, объявил Гимли Леголасу.

– Только-то? – отозвался эльф. – У меня не меньше десяти. Жаль, стрел маловато.

Грозовые тучи быстро уходили, заходящая луна светила в полную силу. Вот только надежды Всадникам ее свет не прибавил. Казалось, орда множилась на глазах. Скоро она снова бросилась на Ворота. У стен Хельма, словно штормовое море, ярились Сарумановы полчища. Канаты с крючьями летели на стену, защитники едва успевали перерубать их. Сотни приставных лестниц тянулись вверх, орки висели на них, как обезьяны в южных джунглях. Подобно гальке, остающейся на берегу после шторма, громоздились у стены убитые и покалеченные, жуткий курган все рос, а враги все прибывали.

Трижды поднимали в бой усталых воинов Йомер и Арагорн; трижды сиял Андрил, трижды отчаянным натиском удавалось отбросить врагов от стен.

Новую опасность первым заметил Гимли. Десятка два орков вплавь по реке подобрались к стене, нашли какую-то щель и теперь намеревались двинуться в глубь ущелья. От пронзительного вопля «Казад!» вздрогнули скалы. Гимли скатился со стены в самую гущу врагов.

– Ой-ей, – вопил он, – ой-ей, Леголас! Одному тут не управиться, иди, поделюсь!

Старый Гамлинг с отрядом поспешил на помощь.

– Двадцать один! – крикнул ему Гимли, орудуя топором, как сноровистый дровосек. – Я опередил-таки этого эльфа!

– Прервись ненадолго, мастер гном, – попросил старый воин. – Никто лучше тебя не умеет обращаться с камнем. Помоги нам заделать проем.

Они завалили щель камнями, оставив лишь узкий проход для воды. Река, взбухшая после дождя, с клокотанием протискивалась сквозь него и разливалась у обеих стен.

– Наверху-то посуше будет. Пойдем, Гамлинг, посмотрим, как без нас на стене управляются.

Наверху рядом с Леголасом стояли Арагорн и Йомер.

– Двадцать один! – доложил Гимли.

– Неплохо, – отозвался эльф. – У меня две дюжины. Пришлось поработать кинжалом.

Арагорн устало опирался на меч. Слева снова доносились лязг и грохот – очередной штурм набирал силу. Крепость Хорне казалась островком в бушующем море. Ворота были разбиты, но завал из камней и бревен не одолел еще ни один враг.

Звезды едва начали бледнеть, луна неторопливо продвигалась по предначертанному пути к горизонту.

– Эта ночь длинна, как год, – сказал Арагорн. – Когда же рассвет?

– Скоро, – отозвался Гамлинг. – Да чем он поможет?

– День всегда приносит людям надежду, – ответил Арагорн.

– Приносил, – поправил Гамлинг. – Вот только эти Сарумановы твари – не то люди, не то гоблины – тьфу! – не боятся солнца. А уж про дикарей с холмов и говорить нечего. Слышите, как кричат?

– Как птицы или звери, – сказал Йомер.

– Они кричат по-дунгарски, – поправил Гамлинг. – Давным‑давно на этом языке говорили и в западных долинах Рохана. Кое-что я могу разобрать. Требуют короля, жаждут смерти белоголовых воров с Севера. Нас, стало быть. Полтыщи лет прошло, а они все не могут забыть, как Йорл стал союзником Гондора и получил в дар эти земли. Саруман только подлил масла в огонь древней вражды, а народ этот свиреп и неукротим. Им все равно: рассвет или сумерки – они будут стоять насмерть.

– И все-таки я верю в день, – Арагорн оставался спокойным. – Говорят, Хорне никогда не уступал силе, если его защищали люди?

– Так поют менестрели, – криво улыбнулся Йомер.

– Значит, остается сражаться и надеяться!

С грохотом рухнула часть стены. Дым, сноп пламени, клубы пара, рев реки – все смешалось. В зияющий пролом хлынули орки.

– Саруманова нечисть! Они принесли ползучий огонь из Ортханка! – крикнул Арагорн и прыгнул в пролом.

В тот же миг не меньше сотни лестниц появилось у стены. Орки обрушились на стену, как штормовая волна на песчаный замок. Защитников стены теснили в глубь ущелья, к пещерам. Остальные пробивались к крепости. Там, у подножья широкой лестницы, ведущей к цитадели, стоял Арагорн. Казалось, грозное сияние Андрила сдерживало врагов, пока уцелевшие Всадники поднимались к Воротам. На верхней ступеньке, прикрывая Арагорна, застыл эльф с луком наизготовку. Стрела у него на тетиве была последней.

– Все, кто мог, уже здесь, – крикнул он Арагорну. – Поднимайся!

Арагорн повернулся и поспешил наверх, но споткнулся от усталости. Орки, словно очнувшись, бросились к нему, но первый же упал со стрелой в горле, а остальных смел валун, метко сброшенный со Стены. Ворота крепости с лязгом захлопнулись за Арагорном.

– Плохо дело, – проговорил он, вытирая пот со лба.

– Пока ты с нами, можно надеяться, – отозвался Леголас. – А где мой Гимли? У меня уже тридцать девять.

Но гнома в замке не оказалось. Оставалось надеяться, что он сумел добраться до пещер.

– Ну тогда, – устало усмехнулся Арагорн, – он все же опередит тебя. В жизни не встречал столь свирепого дровосека.

– Тогда я отправляюсь за стрелами, – сказал Леголас. – Когда-нибудь эта ночь все же кончится, и я смогу как следует прицелиться.

В цитадели Арагорн узнал, что Йомер не вернулся.

– Когда его видели последний раз, он с небольшим отрядом пробивался выше по ущелью, – сообщили ему. – С ним были Гамлинг и гном.

Арагорн пересек внутренний двор и по витой лестнице поднялся наверх. Сквозь узкое оконце башни король Теоден смотрел на долину.

– Что нового, Арагорн? – спросил он, не оборачиваясь. – Где Йомер?

– Хельмова Стена пала, повелитель. Те, кто не успел войти в крепость, отошли к пещерам. Говорят, что их вел Йомер.

– Там можно долго держаться, – задумчиво проговорил король.

– Орки раздобыли ползучий огонь и взорвали Стену, а пещеры могут просто замуровать снаружи…

– Мне тошно в этой тюрьме, – вдруг страстно воскликнул Теоден. – Вдохнуть свежий ветер, поднять копье и повести Всадников, снова вкусить радость битвы – так пристало принимать смерть. Что толку от этих каменных стен? Говорят, Хорне никогда не сдавался врагу… Но времена меняются. Кто или что устоит против такого моря ярости и гнева? Если бы я знал, как силен Изенгард, даже чары Гэндальфа не заставили бы меня выступить. Сейчас его советы уже не кажутся мне такими мудрыми, как утром.

– Не спеши раньше времени судить Гэндальфа и его советы, повелитель, – негромко заметил Арагорн.

– Нам осталось недолго, – возразил Теоден. – Но я не хочу погибать здесь, как старый барсук в ловушке. Мой Белогривый и кони королевской свиты – здесь, на внутреннем дворе. На рассвете подаст голос Рог Хельма, и я приму открытый бой. Ты поддержишь меня, Арагорн, сын Арахорна? Мы прорвемся или погибнем так, что о нас сложат песни – если только будет, кому их петь.

– Я иду с тобой, – просто сказал Арагорн.

Коротко простившись, он вернулся на стены. Вместе с Леголасом они то подбадривали воинов, то помогали отбивать атаки. Снизу рвались языки пламени, дрожали камни, летели на стены крючья и тянулись лестницы. Из последних сил Всадники обороняли крепость.