Текст книги "Последний странник"

Теперь же, стоило ему отклониться от привычного маршрута, как на электронный почтовый ящик приходило письмо с вопросами: «С какой целью вы посещали Манхэттен в среду, в 21.00? С какой целью вы посещали Таймс-сквер? С какой целью вы проехали по Сорок второй улице до станции „Гранд-Централ“?» Вопросы были сформулированы и отосланы компьютерной программой, но отвечать на них приходилось обязательно. Лоуренс не знал, отправляются ли его ответы прямиком в файл, который никто не читает, или же анализируются другой компьютерной программой. Работая на Братство, человек не знал, когда за ним наблюдают, и поэтому считал, что наблюдают всегда.

Войдя в свой городской дом, Лоуренс сбросил туфли, стянул галстук и швырнул портфель на кофейный столик. Всю обстановку Лоуренс купил при участии женщины-дизайнера, услуги которой любезно оплатил фонд «Вечнозеленые». Она сразу заявила, что Лоуренс относится к людям весны, поэтому вся мебель и стены были выдержаны в пастельных сине-зеленых тонах.

Оставшись наконец в одиночестве, Лоуренс всегда проделывал один и тот же ритуал. Он подходил к зеркалу, улыбался, затем хмурился, а потом начинал кричать. Сбросив таким образом напряжение, он принимал душ и надевал халат.

Год назад Лоуренс соорудил в чулане домашнего кабинета секретную комнату. На то, чтобы провести туда электричество и спрятать вход за книжным шкафом на скрытых колесиках, потребовалось несколько месяцев. Последний раз Лоуренс заглядывал в потайную комнату три дня назад, и теперь пришло время для очередного визита. Отодвинув шкаф на несколько футов, Лоуренс протиснулся внутрь и включил свет. На маленьком буддистском алтаре стояли две фотографии, сделанные теплой весной в Нагане. На одном из снимков родители Лоуренса, улыбаясь друг другу, держались за руки, а на втором его отец сидел в одиночестве и с грустью смотрел вдаль, на горы. Перед ним стоял столик, а на столике лежали два древних японских меча – один с рукоятью, инкрустированной нефритом, а другой – вставками из золота.

Лоуренс открыл сундучок из эбенового дерева и вынул оттуда спутниковый телефон и портативный компьютер. Через минуту молодой человек уже подключился к интернету и блуждал в сети, разыскивая французского Арлекина по имени Линден. Наконец тот отыскался в чате, посвященном трансмузыке.

– Сын Спарроу здесь, – напечатал Лоуренс.

– Все в порядке?

– Думаю, да.

– Есть новости?

– Мы нашли доктора, который согласился вживить имплантат в мозг объекта. Операция скоро начнется.

– Что-нибудь еще?

– Команда компьютерщиков, судя по всему, делает большие успехи. Сегодня в столовой они выглядели ужасно довольными. Доступа к их исследованиям у меня по-прежнему нет.

– Как насчет двух самых важных для эксперимента объектов? Нашли?

Какое-то время Лоуренс глядел на экран монитора, а затем быстро ввел на клавиатуре:

– Их разыскивают прямо сейчас. Время поджимает. Вы должны найти братьев.

13

Швейная фабрика мистера Пузыря располагалась в четырехэтажном здании из красного кирпича. У главного входа стояли два каменных обелиска. Приемную на первом этаже здания украшали гипсовые копии египетских статуй, а стены лестничных пролетов были покрыты иероглифами. «Интересно, – подумал Габриель, – они нашли какого-нибудь профессора, который написал настоящее иероглифическое послание, или просто скопировали знаки из энциклопедии?» Позднее, разгуливая ночью по пустому зданию, Габриель прикасался к загадочным письменам рукой и обводил их очертания указательным пальцем.

Каждое буднее утро на фабрику приходили рабочие. Первый этаж предназначался для получения и отправки товаров, а заправляли здесь молодые латиноамериканцы в широких брюках и белых футболках. Поступившую ткань отправляли грузовым лифтом на третий этаж, к закройщикам. Сейчас тут шили женское белье, и закройщики раскладывали на огромные деревянные столы слои атласа и искусственного шелка и разрезали ткань электрическими ножницами. На втором этаже работали швеи – в основном незаконные эмигрантки из Мексики и Центральной Америки. Мистер Пузырь платил им по тридцать два цента за каждое изделие. Швеи трудились в пыльной и очень шумной комнате, что не мешало им все время над чем-то смеяться или болтать друг с другом. У некоторых на швейных машинах висели бумажные образки с Девой Марией, и царица небесная будто наблюдала за работницами, пока те прострачивали красные бюстье и подвешивали на застежку-молнию меленькие золотые сердечки.

Последние несколько дней Майкл и Габриель провели на четвертом этаже фабрики, где хранились пустые коробки да старая офисная мебель. В магазине спорттоваров Дьяк купил для братьев спальные мешки и раскладушки. Душевых на фабрике не имелось, поэтому по ночам Габриель и Майкл спускались в туалет для рабочих и обтирались влажной губкой. На завтрак ели пончики и пирожки. В обеденное время к дверям фабрики подъезжал буфет на колесах, и один из охранников приносил в пенопластовых контейнерах яйца с кукурузой или сандвичи с мясом индейки.

В дневное время за братьями приглядывали два сальвадорца. Когда рабочие расходились по домам, приезжал Дьяк вместе с лысым латиноамериканцем, бывшим вышибалой из ночного клуба по имени Хесус Моралес. Основную часть времени Хесус читал журналы об автомобилях и слушал по радио мексиканскую музыку.

Когда Габриелю становилось скучно и хотелось с кем-нибудь поговорить, он спускался вниз поболтать с Дьяком. Огромный самоанец получил такое прозвище из-за того, что служил диаконом в фундаменталистской церкви в Лонг-Бич.

– Каждый человек отвечает за свою собственную душу, – говорил он Габриелю. – Если кто-то отправляется в ад, значит, в раю остается больше места для праведников.

– А что, если ты сам попадешь в ад, Дьяк?

– Нет уж, братишка, я в ад не попаду. Я собираюсь наверх, в местечко посимпатичней.

– А вдруг тебе придется кого-нибудь убить?

– Смотря кого. Если это будет настоящий грешник, то мир без него станет только лучше. Мусору самое место в мусорном баке. Понимаешь, о чем я, братишка?

Габриель поднял на четвертый этаж свою «хонду» и принес несколько книг. Большую часть времени он разбирал мотоцикл, чистил отдельные детали, а затем ставил их на место. Устав от мотоцикла, читал журналы или книгу с переводами «Повести о Гэндзи».

Габриель скучал по тому чувству свободы, что возникало, когда он ехал на мотоцикле или прыгал с парашютом. Теперь они с Майклом были заперты на фабрике. Габриелю по-прежнему снились пожары. Он снова и снова возвращался в старый дом и смотрел, как ярко-желтым пламенем полыхает кресло-качалка. Потом глубоко вздыхал и просыпался в полной темноте. В нескольких футах от него сопел Майкл, а внизу, на улице, мусоровоз забирал полные мусорные баки.

Днем Майкл расхаживал взад-вперед по четвертому этажу и говорил по сотовому телефону, пытаясь не упустить покупку здания на бульваре Уилшир, однако никак не мог объяснить банку свое неожиданное исчезновение. Сделка срывалась, и Майкл умолял дать ему небольшую отсрочку.

– Да плюнь ты, – посоветовал Габриель. – Найдешь себе другое здание.

– На поиски могут уйти годы.

– Давай переедем в другой город. Начнем другую жизнь.

– Моя жизнь здесь. – Майкл присел на короб и, вынув из кармана носовой платок, попытался стереть с носка правого ботинка жирное пятно. – Я столько работал, Гейб, а теперь все летит коту под хвост.

– Мы выкарабкаемся. Как всегда.

Майкл покачал головой. Он походил на боксера, который только что проиграл бой на звание чемпиона.

– Я хотел защитить нас обоих, Гейб. Хотел сделать то, чего не смогли наши родители. Они пытались просто спрятаться, а настоящую безопасность можно купить только за деньги. Деньги встают между тобой и всем остальным миром как стена.

14

Самолет, догоняя ночную тьму, двигался на запад, в сторону Соединенных Штатов. Когда бортпроводники включили в салоне свет, Майя подняла пластиковую шторку и выглянула в иллюминатор. Яркая полоса солнечного света на восточном горизонте освещала раскинувшуюся внизу пустыню. Самолет летел то ли над Невадой, то ли над Аризоной, Майя не знала точно. Гроздьями огоньков мерцал какой-то городок, а в отдалении по земле скользила темная полоса реки.

От завтрака и бесплатного шампанского Майя отказалась, а горячую лепешку с клубникой и сливочным варенцом взяла, потому что до сих пор помнила, как в детстве мама пекла к чаю такие лепешки. Ужин был тогда единственным временем за весь день, когда Майя чувствовала себя нормальным ребенком. Сидя за маленьким столиком, она читала комиксы, а мама сновала по кухне. Индийский чай с сахаром и сливками. Рыбные палочки в тесте. Рисовый пудинг. Домашние пироги.

За час до посадки Майя прошла в туалет и заперла за собой дверь. Затем открыла паспорт, который использовала в аэропорту, и приклеила его к зеркалу, чтобы сравнить фотографию с собственным лицом. От специальных контактных линз глаза Майи стали карими. С момента посадки в Хитроу прошло три часа, и действие медикаментов для изменения лица, к сожалению, стало проходить.

Открыв сумочку, она достала шприц и пузырек с раствором стероидов, замаскированный под бутылочку с инсулином. В дополнение к нему у Майи имелось и подписанное врачом письмо о том, что она больна диабетом. Глядя в зеркало, Майя ввела иглу глубоко в щеку и сделала инъекцию, выпустив из шприца половину содержимого.

Закончив со стероидами, она наполнила раковину водой, достала из сумочки пробирку и вытряхнула в холодную воду желатиновый напальчник – серовато-белый, очень тонкий и похожий на сегмент кишечника.

Потом достала флакончик из-под духов. Сбрызнула клеящим составом левый указательный палец и, опустив его в воду, ловко надела напальчник. Желатиновая пленка покрыла палец, и у Майи появился новый отпечаток для службы паспортного контроля в аэропорту. Единственное, что оставалось сделать до того, как самолет приземлится, это соскоблить излишки желатина с ногтя обыкновенной пилочкой.

Майя подождала пару минут, пока желатин подсохнет, и открыла вторую пробирку с отпечатком для правого указательного пальца. Самолет попал в зону турбулентности, и его стало трясти. В туалете загорелась надпись: «Пожалуйста, вернитесь на свое место».

«Сосредоточься, – сказала себе Майя. – Тебе нельзя ошибаться». Когда она надевала оболочку на палец, самолет накренился, и тонкая желатиновая пленка порвалась.

Майя прислонилась к стене и почувствовала дурноту от нахлынувшего страха. У нее остался всего один запасной напальчник. Если порвется и он, то скорее всего в аэропорту Майю арестуют. У Табулы наверняка имеются ее отпечатки пальцев, снятые еще в дизайнерской фирме. Им ничего не стоит поместить в базы данных ложную информацию о любом человеке. «Подозрительное лицо. Контактирует с террористами. Задержать немедленно».

Майя открыла третью пробирку и вытряхнула в воду последний напальчник. Опять спрыснула палец клеящим составом. Потом глубоко вдохнула и опустила руку в воду.

– Прошу прощения! – В дверь туалета постучала бортпроводница, – Вернитесь, пожалуйста, на свое место!

– Одну минуту.

– Пилот просит пристегнуть ремни! По правилам безопасности все пассажиры обязаны вернуться на свои места!

– Я… Меня тошнит. Дайте мне одну минуту. Всего одну.

У Майи по шее побежала струйка пота. Она снова набрала в легкие побольше воздуха. Потом бережно просунула палец в оболочку и подняла руку из воды. На указательном пальце поблескивала мокрая желатиновая пленка.

Когда Майя вернулась на место, бортпроводница – немолодая женщина – спросила:

– Разве вы не видели, что загорелся свет?

– Простите, – прошептала Майя. – Меня так сильно тошнило. Вы ведь понимаете, о чем я?

Самолет тряхнуло еще раз. Застегнув ремень безопасности, Майя откинулась в кресле и мысленно приготовилась к битве. Арлекина, который прибывал в чужую страну первый раз, обязательно встречал кто-нибудь из местных и снабжал деньгами, оружием и документами. Меч и ножи Майя опять везла в треноге для видеокамеры. И оружие, и саму треногу изготовил мастер-каталонец, который проверял все свои изделия на собственной рентгеновской установке.

Сначала Шеперд пообещал, что сам встретит Майю в аэропорту, но потом продемонстрировал свое обычное непостоянство. За те три дня, что она готовилась к вылету в Штаты, американец несколько раз поменял решение, а потом отправил Майе электронное письмо, в котором утверждал, будто за ним следят, и поэтому надо соблюдать осторожность. Вместо себя Шеперд дал слово отправить в аэропорт какого-то джонси.

«Джонси» называли последователей святой церкви Исаака Т. Джонса. Это была небольшая группа афроамериканцев, которые считали Странника по имени Исаак Джонс величайшим пророком, что когда-либо ходил по земле. Сапожник Джонс жил в Арканзасе в конце девятнадцатого века. Как и большинство Странников, сначала он проповедовал духовные заповеди, а уже потом начал распространять идеи, бросавшие вызов всей системе власти. В Южном Арканзасе белых и черных арендаторов контролировала небольшая кучка богатых землевладельцев. Пророк советовал бедным фермерам разорвать контракты, которые обрекали их на экономическое рабство.

В 1889 году Исаака Джонса ложно обвинили в том, что он дотронулся до белой женщины, которая пришла в его лавку купить обувь. Городской шериф арестовал пророка. Ночью в тюрьму ворвалась толпа и линчевала арестанта. В ночь убийства в камеру проник коммивояжер по имени Захария Голдман. Когда толпа линчевателей ворвалась в тюрьму, он застрелил троих нападавших из дробовика шерифа и еще двоих убил ломом. В конце концов толпа одолела Голдмана. Молодого человека кастрировали и живьем бросили в тот же костер, на котором погиб Исаак Джонс.

Только несколько посвященных знали, что на самом деле Захария Голдман был Арлекином по имени Лео из Темпла, который прибыл в Джексон-Сити, чтобы подкупить шерифа и увезти Джонса из города. Когда на тюрьму напали, шериф сбежал, а Голдман остался и погиб, охраняя Странника.

Церковь Джонса многие годы оставалась для Арлекинов верным союзником. Однако за последнее десятилетие отношения несколько изменились. Некоторые последователи Джонса не верили, будто Лео из Темпла действительно той ночью был в тюрьме. Они считали, что Арлекины выдумали историю о гибели собрата для собственной выгоды. Другие полагали, что их церковь оказала Арлекинам немало услуг и за смерть Захарии Голдмана отплачено сполна. Им не нравилось, что в мире есть и другие Странники и новые откровения могут затмить учение их Пророка. И только горстка самых упрямых «джонси» называли себя ДНО, аббревиатурой от фразы: «Долг не оплачен». Арлекин принял вместе с Пророком мученическую смерть, считали они, и их долг – чтить ту жертву.

В аэропорту Лос-Анджелеса Майя получила свою сумку с одеждой, видеокамеру и треногу и отправилась на паспортный контроль. Контактные линзы и искусственные отпечатки пальцев не подвели.

– Добро пожаловать в Соединенные Штаты, – сказал человек в форме, и Майя любезно улыбнулась в ответ.

Она прошла по зеленому коридору для пассажиров, которым не надо ничего декларировать, и по длинному проходу направилась к встречающим. За металлическими перилами толпились сотни людей, высматривая среди прилетевших друзей и родственников. Водитель в униформе держал табличку с именем какого-то Кауфмана. Молодая женщина в узкой юбке и на высоких каблуках бросилась на шею американскому солдату. Она по-дурацки хохотала и плакала в объятиях своего костлявого дружка, а Майе стало вдруг завидно. Любовь делает человека уязвимым. Тот, кому ты отдаешь сердце, может оставить тебя или умереть. Однако проявления чужой любви окружали Майю со всех сторон. Люди обнимали друг друга и размахивали написанными от руки табличками: «Дэвид, мы тебя любим! Добро пожаловать домой!»

Как найти в толпе своего встречающего, Майя не знала. Сделав вид, что разыскивает друга, она брела по залу и мысленно проклинала Шеперда. Его дед, латыш по происхождению, спас сотни жизней во время Второй мировой войны. Внук носил прославленное имя своего деда, но всегда был и оставался дураком.

Майя добралась до выхода, затем повернула и направилась обратно. Может, лучше убраться отсюда и разыскать запасного агента, координаты которого дал Линден? Того человека звали Томас, и жил он к югу от аэропорта. Отец Майи провел всю жизнь, разъезжая по незнакомым странам, где нанимал людей и разыскивал Странников. Теперь пришла ее очередь. Она чувствовала себя неуверенно и немного боялась.

Майя дала себе на поиски еще пять минут, а затем увидела у справочного бюро молодую темнокожую женщину в белом платье. В руках незнакомка держала букетик роз. Среди цветов виднелись три блестящих ромба – знак Арлекинов. Подойдя к будке поближе, Майя заметила, что к корсажу белого платья незнакомка приколола маленький снимок серьезного темнокожего мужчины. Это была единственная прижизненная фотография Исаака Т. Джонса.

15

Виктори-Фром-Син Фрейзер стояла с розами в руках посреди аэровокзала. Как и большинство ее единоверцев, она встречала Шеперда во время его нечастых приездов в Лос-Анджелес. Улыбчивый, всегда элегантно одетый, он казался таким обыкновенным, что Вики никак не верилось, что Шеперд – настоящий Арлекин. В фантазиях она представляла Арлекинов чудесными воинами, которые взбираются на отвесные стены и ловят пули зубами. Когда на глазах у Вики с кем-то жестоко обращались, ей хотелось, чтобы Арлекин ворвался в окно или спрыгнул в крыши и восстановил справедливость.

Вики отвернулась от справочной и заметила, что в ее сторону идет женщина с короткими каштановыми волосами и в солнцезащитных очках. В руках она несла брезентовую дорожную сумку, черный тубус на плечевом ремне, видеокамеру и треногу. Фигура у женщины была стройная, а лицо одутловатое и непривлекательное. Когда она приблизилась, Вики почувствовала исходящую от незнакомки опасность и едва скрываемое напряжение.

Женщина остановилась перед Вики, внимательно ее оглядела и спросила с легким британским акцентом:

– Вы не меня ждете?

– Меня зовут Вики Фрейзер. Я жду одного человека, который знаком с другом нашей церкви.

– Вы имеете в виду мистера Шеперда?

Вики кивнула.

– Он просил позаботиться о вас, пока не найдет безопасного места для встречи. Сейчас за ним следят.

– Ясно. Идем отсюда.

Вместе с толпой они покинули здание международного аэропорта и, перейдя через узкую дорогу, направились к четырехуровневой стоянке. Вики хотела помочь англичанке с багажом, но та от предложения отказалась и постоянно оглядывалась через плечо, будто проверяя, не идет ли кто следом. Они поднялись по бетонной лестнице. Тут женщина схватила Вики за руку и развернула к себе.

– Куда мы идем?

– Я… я припарковала машину на втором этаже.

– Пойдем обратно, вниз.

Они вернулись на первый этаж. Мимо них, болтая по-испански, прошла семья мексиканцев и поднялась по лестнице. Женщина быстро огляделась по сторонам. Никого. Они снова поднялись на второй этаж, и Вики повела англичанку к своему «шевроле», на заднем стекле которого была надпись: «Узнай правду! Исаак Т. Джонс умер за тебя!»

– Где мое оружие? – спросила англичанка.

– Какое оружие?

– Вы должны передать мне деньги, оружие и американский паспорт. Такова стандартная процедура.

– Извините, мисс… э-э… мисс Арлекин. Шеперд ничего такого не говорил. Он просто попросил взять с собой что-нибудь в форме ромба и встретить вас в аэропорту. Мама не хотела меня отпускать, а я все равно пошла.

– Откройте багажник.

Вики достала ключи и подняла крышку багажника. Внутри лежали алюминиевые банки и пластиковые бутылки, которые Вики собирала, чтобы отвезти на утилизацию. Она смутилась, что бутылки увидел Арлекин.

Молодая англичанка положила футляр с видеокамерой и треногу в багажник и снова оглянулась по сторонам. Никто на них не смотрел. Ни слова не говоря, она открыла сделанные в треноге тайники, вынула оттуда два ножа и меч. Вики поежилась. Не зная, что сказать, она вспомнила изречение из «Посланий Исаака Т. Джонса».

– «Когда придет Последний Вестник, Зло уйдет в Измерение Тьмы, а мечи обратятся в Свет».

– Звучит чудесно, – отозвалась женщина-Арлекин, вкладывая меч в тубус, – а пока этого не случилось, буду на всякий случай клинок затачивать.

Они сели в автомобиль, и англичанка повернула правое зеркало бокового вида так, чтобы видеть, кто едет сзади.

– Поехали отсюда, – сказала она Вики. – Надо найти какое-нибудь место, где нет камер наблюдения.

«Шевроле» выехал со стоянки и, проехав по кольцевой транспортной развязке аэропорта, повернул на бульвар Сепульведа. Для ноября воздух был на удивление теплым, и в окнах и ветровых стеклах автомобилей отражалось солнце.

Они ехали по торговому району, мимо двух – и трехэтажных домов, современных офисных зданий, бакалейных магазинов и салонов красоты. Народу на улицах было совсем не много: нищие, старики и какой-то полоумный со спутанными волосами, похожий на Иоанна Крестителя.

– В нескольких милях отсюда есть парк, – сказала Вики. – Там нет никаких камер.

– Вы уверены или предполагаете, что нет?

Женщина-Арлекин не отрываясь смотрела в зеркало бокового вида.

– Предполагаю. Но это ведь логичное предположение.

Ответ Вики, судя по всему, показался англичанке забавным.

– Ну, ладно. Посмотрим. Может, в Америке логика работает лучше, чем в Англии.

Парк оказался небольшим участком земли с несколькими деревьями через улицу от университета Лойолы. На совершенно пустой стоянке никаких камер не наблюдалось. Англичанка внимательно осмотрела местность, а затем сняла очки, контактные линзы и каштановый парик. На самом деле волосы у англичанки оказались черные и густые, а глаза – очень светлые, с оттенком голубого. Отеки на ее лице стали проходить. Видимо, одутловатость была вызвана какими-то лекарствами. Теперь их действие заканчивалось, и женщина стала выглядеть еще сильнее и агрессивнее.

Вики старалась не смотреть на тубус с мечом.

– Мисс Арлекин, может, вы поесть хотите?

Англичанка сунула парик в дорожную сумку. Снова взглянула в зеркало бокового вида.

– Меня зовут Майя.

– А мое полное имя – Виктори-Фром-Син Фрейзер, но обычно я прошу людей называть меня Вики.

– Мудрое решение.

– Ну, так как, Майя? Есть хочешь?

Ничего не ответив, Майя достала из сумочки какой-то прибор размером со спичечный коробок, нажала кнопку, и на узком экране появились цифры. Вики не понимала, что именно обозначают те цифры, но знала – Арлекины используют их, когда надо принять решение.

– Ладно, – сказала Майя. – Давай пообедаем. Поехали туда, где можно купить еды, а поесть в автомобиле. Машину паркуй недалеко от дороги.

Они остановились у мексиканской закусочной «Тито такое». Вики купила содовой и кукурузы с мясом и вернулась в машину. Майя принялась молча ковырять пластмассовой вилкой в фарше. Не зная, что делать дальше, Вики наблюдала, как на стоянку входят и выходят люди. Пожилая приземистая женщина с лицом гватемальской крестьянки. Супруги-филиппинцы среднего возраста. Двое молодых азиатов – вероятно, корейцев – в крикливых нарядах и золотых украшениях, как у черных рэпперов.

Вики повернулась к Майе и, стараясь казаться уверенной, спросила:

– Ты не расскажешь, зачем приехала в Лос-Анджелес?

– Нет.

– Дело в каком-то Страннике, да? Пастор из нашей церкви говорит, что Странников больше не осталось. Он говорит, их всех выследили и убили.

Майя опустила стакан с содовой.

– Почему твоя мать не хотела, чтобы ты меня встретила?

– Святая церковь Исаака Т. Джонса отвергает насилие. У нас все знают, что Арлекины…

Вики смущенно замолчала.

– Убивают людей?

– Я уверена, что вы боретесь с людьми очень злыми и жестокими. – Вики вытряхнула остатки еды в бумажный пакет и посмотрела прямо на Майю. – В отличие от мамы и ее друзей, я считаю, что долг не оплачен. Мы обязаны помнить, что Лео из Темпла был единственным, кто не испугался помочь Пророку тогда, в тюрьме. Они погибли и сгорели вместе на одном костре.

Майя помешала кусочки льда в стакане с содовой.

– Ну а чем ты занимаешься, когда не встречаешь незнакомых людей в аэропортах?

– Летом я окончила среднюю школу, а теперь мама хочет, чтобы я постаралась поступить на почту. В Лос-Анджелесе многие из наших работают почтальонами. Хорошая работа и много всяких льгот. По крайней мере так говорят.

– А сама ты чем хочешь заниматься?

– Было бы здорово поездить по миру. Есть столько мест, которые я видела только в книгах и по телевизору.

– Ну так поезжай.

– У меня нет денег или билетов на самолет, как у вас. Я никогда не ходила в хороший ресторан. Только в кафе и закусочные. Арлекины – самые свободные люди на свете.

Майя покачала головой:

– Становиться Арлекином тебе не стоит. Будь я свободной, я сюда не приехала бы.

Мобильный телефон в сумке у Вики заиграл тему из «Оды к радости» Бетховена. После секундного колебания она ответила на звонок и услышала веселый голос Шеперда:

– Ты получила в аэропорту пакет?

– Да, сэр.

– Передай ей трубку.

Вики отдала телефон Майе. Та три раза подряд сказала «да», а потом отключила телефон и бросила его на сиденье.

– Шеперд сказал, что нашел мне оружие и документы. Тебе надо ехать на юго-запад, 489 – что бы то ни значило.

– Это код. Шеперд сказал, что по мобильнику лишнего болтать не надо.

Вики достала с заднего сиденья телефонную книгу, открыла страницу четыреста восемьдесят девять и в нижнем левом углу – в юго-западной части страницы – нашла объявление фирмы «Запчасти „Возрождение“. Располагалась фирма в Марина-дель-Рей, в нескольких милях от океана.

Выехав со стоянки, Вики направилась на запад, к бульвару Вашингтон. Майя внимательно смотрела в окно, словно пытаясь найти и запомнить какие-то ориентиры.

– Где в Лос-Анджелесе центр?

– В деловой части, наверное. Хотя нет, не совсем. Скорее, тут вообще нет центра. Просто разные районы.

Майя подняла рукав свитера и укрепила на руке один из ножей.

– Когда я была подростком, отец гулял со мной по Лондону и иногда читал по памяти одно стихотворение Йитса55
  Йитс, Уильям Батлер (1865 – 1939) – ирландский поэт и драматург.


[Закрыть]. – Майя помедлила, а потом тихо продолжила: – «Все дальше удаляясь по спирали, не слышит сокол, как сокольничий зовет. Все распадается, и центра больше нет…»

Они ехали мимо заправочных станций, магазинов и жилых районов. Какие-то из них казались бедными и запущенными, с маленькими зданиями в испанском стиле и одноэтажными домами с пологой, покрытой гравием крышей. Во дворе каждого дома росла полоска бермудской травы и два-три деревца – в основном пальмы или китайские вязы.

Магазин «Запчасти „Возрождение“ располагался в узком переулке между фабрикой по пошиву футболок и салоном загара. На фасаде здания кто-то нарисовал карикатурную копию с фрески „Сотворения Адама“ из Сикстинской капеллы. Вместо того чтобы вдыхать в Адама жизнь, рука Господа парила над ним в боксерской перчатке.

Вики припарковала машину на противоположной от магазина стороне улицы.

– Если хочешь, могу подождать тебя тут.

– Не стоит.

Они выбрались из автомобиля и достали багаж. Вики думала, что англичанка скажет «До свидания» или «Огромное тебе спасибо», но женщина-Арлекин уже сосредоточилась на новой задаче. Она огляделась по сторонам, бросила оценивающий взгляд на каждый автомобиль и каждую подъездную дорожку и наконец, взяв свои вещи, направилась через улицу.

– Это все?

Майя остановилась и поглядела на Вики через плечо:

– В каком смысле?

– Мы больше никогда не встретимся?

– Конечно, нет. Ты выполнила свою работу, Вики. Главное, никому ничего обо мне не рассказывай.

Ухватив весь багаж левой рукой, Майя перешла через дорогу и направилась в сторону магазина. Вики старалась подавить обиду, но гнев все равно взял верх. Маленькой девочкой она слушала истории об Арлекинах и о том, как храбро они защищают праведников. Теперь Вики знала двух Арлекинов. Шецерд был обычным человеком, а та молодая англичанка – грубой эгоисткой.

Вики пора было возвращаться домой, готовить маме ужин. В семь часов вечера в Святой церкви отправляли службу. Вики села в машину и повернула на бульвар Вашингтона. На светофоре загорелся красный свет, и она остановилась, вспомнив, как Майя переходит улицу, ухватив все сумки левой рукой. Правую она оставила свободной. Ну конечно. Оставила свободной, чтобы в любой момент выхватить меч и убить.