Электронная библиотека » Джонатан Коу » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Срединная Англия"


  • Текст добавлен: 2 апреля 2019, 11:40


Автор книги: Джонатан Коу


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Давайте, – сказал он, – перекинемся с ними парой слов. Должны пропустить.

Он направился под горку, вниз по Корпорейшн-стрит к Нью-стрит, проталкиваясь сквозь толпу и время от времени проверяя, поспевают ли за ним женщина с девочкой. Большинство людей расступалось и пропускало их, но попадались группы молодежи (прямо-таки детворы), державшейся решительно враждебно, – эти отказывались уступать или даже смыкали ряды, не давая пройти. Но самыми сомкнутыми, как выяснил Иэн, была шеренга полицейских, не пускавших на Нью-стрит.

– Извините, никто дальше не проходит, – сказал констебль, угрожающе поднимая щит, чтобы не дать им протиснуться. – К станции – только в обход. Ради вашей же безопасности.

– В смысле? – спросил Иэн. – Ничего ж не происходит.

– Скоро начнется, приятель.

– Послушайте… спасибо, – сказала женщина, беря дочь за руку и отправляясь в другую сторону, к городской ратуше, где толпа была гораздо жиже. – Попробуем вот так, думаю. Берегите себя!

– И вы! – крикнул Иэн им вслед.

Он вскинул руку в коротком прощании, и тут высокий мускулистый парень в сером худи и мешковатых штанах налетел на него, а когда Иэн протестующе выкрикнул “эй!”, парень развернулся и вроде бы собрался что-то сказать в ответ, однако, успев учесть рост и телосложение Иэна, отказался от этой мысли. Миг они оценивали друг друга, и Иэн заметил, что у парня из кармана что-то торчит. Кажется, рукоятка очень большого молотка. Парень двинулся обратно к Корпорейшн-стрит, Иэн машинально пошел следом. Держал его в поле зрения, пока они проталкивались сквозь все более беспокойные толпы. Миновав пол-улицы, парень остановился и прибился к группе своих друзей. Их было человек пять-шесть. Иэн встал ярдах в десяти от этих ребят, поглядывая на них, но стараясь наблюдать не слишком заметно. Ребята вроде бы ничего такого не замышляли, просто болтали и смеялись. С нижнего конца улицы, возле строя полицейских, начали скандировать – какие-то антиполицейские кричалки, слов не разобрать, – а дальше послышались вопли, будто началась потасовка. Иэн вытянул шею – поглядеть, что происходит. Настроение на улице явно менялось, и Иэну эта смена не понравилась. Глубинная угроза насилия поднималась к поверхности, и Иэн впервые уловил стрекот лопастей полицейского вертолета, кружившего в небе. Возможно, разумно было бы по-быстрому двигать домой. Но как раз когда Иэн задумался над этим, раздался громкий, убийственный удар и звон бьющегося стекла. Иэн развернулся на звук и увидел, что парень, за которым он шел, вытащил молоток и крушит им витрину кондитерской лавки. Остальные тоже были при молотках и здоровенных деревяшках, кроме одного – он вырвал мусорный бак из гнезда в мостовой и несколько раз саданул им в витрину. Стекло оказалось крепким, и пробить его насквозь пока не удавалось. После Иэн задумывался: “Почему кондитерская лавка? Из всех магазинов почему именно кондитерская?” – но в тот миг он не остановился поразмыслить. Что-то включилось – может, не совсем далекое от некого раздражения на этого парня; раздражения, вспыхнувшего, когда тот протолкался мимо несколько минут назад, – и Иэн пробился сквозь толпу, которая наблюдала за этим хулиганством, либо получая от него удовольствие и подбадривая участников, либо заворожившись этим зрелищем в безмолвном ужасе, схватил того парня за руку и что-то ему сказал – что-то дурацкое типа: “Ты какого черта творишь? Это ж, бля, просто кондитерская лавка”. И это последнее, что он помнил примерно два следующих дня.

* * *

В тот день, когда Иэна покалечили, Софи была в Лондоне, что-то искала в Британской библиотеке. Его забрали в Больницу королевы Елизаветы, где врачи произвели исчерпывающие анализы и удостоверились, что мозг не поврежден, однако он все еще переживал последствия сотрясения и в субботу утром по-прежнему был в больнице. Софи предложила забрать маму Иэна из Кёрнел-Магны и после обеда привезти в больницу. Она уже поговорила с Хеленой по телефону и знала, что та из-за всей этой истории очень расстроена.

В дверь к Хелене Софи постучалась около двух пополудни и удивилась, когда ей открыла молодая женщина, которую Софи не узнала. Женщина была миниатюрной, с короткими белокурыми волосами и светло-голубыми глазами.

– Софи? – спросила она.

– Да?

– Я Грета. Прибираюсь у миссис Коулмен. Заходите, она почти готова.

– Вы работаете по субботам? – спросила Софи, проходя за Гретой внутрь.

– Нет, совсем нет. Но миссис Коулмен очень огорчилась из-за того, что случилось с ее сыном. Я немного волновалась за нее и приехала проверить, все ли в порядке, и привезла съестного. Волновалась, вдруг она ничего не ест.

– Софи? – раздалось сверху. – Это вы?

Софи поспешила по лестнице и обнаружила Хелену, уже облаченную в легкое пальто. Та с рассеянным видом искала что-то у себя в спальне.

– Очки, – пояснила она. – Я их где-то тут оставила. Вы их видите?

Очки лежали на кровати, плохо различимые на темно-зеленом покрывале.

– Спасибо. Та барышня еще здесь?

– Грета? Да, она меня впустила в дом. – Софи помогла Хелене застегнуть пуговицы на пальто. – Не уверена, что вам это в машине понадобится. Сегодня довольно тепло.

– А она что здесь делает? – спросила Хелена.

– Насколько я поняла, она просто хотела проверить, все ли с вами в порядке.

– Ну, это довольно странно, вам не кажется?

– Да нет, не очень.

– Она привезла мне суп. Грибной суп.

– Знаю. Слышу запах. Вкусный.

– В нем был сплошной чеснок или квашеная капуста – что-то в этом роде. Боюсь, не доем. Вам не кажется, что она хочет… В смысле, как вы думаете, не ждет ли она чего-нибудь в благодарность?

– Вряд ли. Идемте, вы уже готовы.

Софи взяла ее за руку и повела вниз по лестнице, поблагодарила там Грету и посмотрела, как та уезжает по центральной улице деревни. Затем принялась усаживать Хелену в машину и пристегивать ее. Софи прикинула, что поездка до больницы займет чуть меньше часа. Есть ли надежда, что им удастся поддерживать разговор все это время? Получится ли у них избегать спорных тем? Еще раз поговорив об обстоятельствах визита Греты – Хелена, похоже, восприняла его чуть ли не как дерзость, – они погрузились в молчание, которое Софи силилась прервать, болтая о погоде, о дорожном движении, планах на отпуск – о чем угодно безопасном и нейтральном. Но оказалось, что ум Хелены неотвратимо сосредоточился на образах из телевизора и газет истекшей недели и на увечьях, полученных ее сыном.

– Чем это кончится, Софи? Чем все это жуткое дело кончится?

Софи, конечно, понимала, что она имеет в виду под “жутким делом”. Но разговор происходил посреди тихого субботнего вечера в августе. Они катились по трассе А435, неподалеку от развязки Уитолл, и солнце мирно светило на крыши машин, светофоры, автозаправки, живые изгороди, пабы, садоводческие магазины, универмаги и все прочие знакомые приметы современной Англии. В тот миг отношение к миру как к жуткому месту давалось с трудом. (Или как к очень вдохновляющему, впрочем.) Софи уже собралась предложить некий расхожий ответ – “Ой, вы же понимаете, жизнь продолжается”, “Такие вещи со временем проходят”, – но тут Хелена добавила:

– Он был прав, между прочим. “Реки крови”. Ему одному хватало смелости такое сказать.

Софи застыла, услышав эти слова, и любые банальности усохли у нее на устах. Молчание, разверзшееся между нею и Хеленой, было теперь бездонным. Как ни крути, вот она. Тема, которую не надо, нельзя обсуждать. Тема, разобщающая людей сильнее любой другой, обижающая сильнее любой другой – потому что поднимать ее означает сдирать одежду и с себя, и с другого человека и вынужденно пялиться друг на друга, голых, беззащитных, и взгляд никак не отвести. Какой бы ни дала сейчас Софи ответ Хелене – любой ответ, в котором будет честная суть собственных взглядов Софи, отличных от Хелениных, – он будет означать соприкосновение с непроизносимой правдой: что Софи (и все ей подобные) и Хелена (и все ей подобные), может, и живут бок о бок в одной стране, но одновременно живут и в разных вселенных, и эти вселенные разделены стеной, беспредельно высокой и непроницаемой, стеной, выстроенной из страха, подозрительности и, вероятно, из чуточки самых английских из всех своих особенностей – стыда и смущения. Ни с чем из этого ничего не поделаешь. Единственный разумный подход – пренебрегать этой стеной (но долго ли удастся его придерживаться?) и пока что изо всех сил напирать на отчаянную, неутешительную выдумку, что все это лишь небольшая разница во мнениях, все равно что не целиком и полностью соглашаться с соседским выбором цветовой гаммы или с его увлеченностью какой-нибудь телепрограммой.

И вот поэтому они проехали молча минут десять или даже больше, пока не оказались в Кингз-Хит, и, когда ехали вдоль Хайбери-парка, Софи сказала:

– Листья желтеют уже.

И Хелена ответила:

– Знаю. Так красиво, но, кажется, с каждым годом все раньше, да?

* * *

Новая Больница королевы Елизаветы, один из главных свежих поводов для гордости в Бирмингеме, была к тому времени открыта чуть дольше года. Ее три девятиэтажные башни, сверкающе современные, сплошь белый алюминий и стекло, высились на городском горизонте, если ехать от Селли-Оука к Эджбастону. Внутри громадный атриум со стеклянным потолком создавал ощущение покоя, восторга и даже осторожного оптимизма, и поэтому в кои-то веки те, кто оказывался в больнице, не сразу же падали духом. Такое это приятное место, что Софи удалось вообразить себе, как приезжает сюда просто так, в кафе, почитать книгу или поработать. На самом деле даже в тот день несколько человек занимались, похоже, именно этим. Софи узнала одну свою коллегу с гуманитарного факультета – та была погружена в чтение томика Марины Уорнер[29]29
  Дама Марина Сара Уорнер (р. 1946) – британская писательница, историк и мифограф, профессор Лондонского университета, член Британской академии, президент Королевского литературного общества.


[Закрыть]
.

Софи и Хелена поднялись на лифте в палату на четвертом этаже, где и обнаружили Иэна, он сидел в пижаме на кровати. Голова у него была по-прежнему забинтована, однако он казался вполне бодрым, пил чай и болтал со своим другом Саймоном Бишопом. Увидев их, Саймон встал и расцеловал обеих в щеки. С Софи они уже дважды встречались за ужином, и Саймон не скрывал своего мнения: Иэну досталась отменная добыча.

– Я уже собирался уходить, миссис Ка, – сказал он Хелене. – Не хочу путаться под ногами.

– Не говори глупости, Саймон. Я всегда рада тебя видеть. Вот неделька-то тебе выдалась!

– Было сурово, не поспоришь. И хуже всего то, что мы облажались.

– Облажались? Как это – облажались?

– Три смерти. Трое гражданских. Мы не смогли их защитить.

Саймон говорил о троих молодых людях – Абдуле Мусавире, Шахзаде Али и Харуне Джахане, – которых сбила машина, хозяин которой в среду вечером пытался защитить несколько магазинов вдоль Дадли-роуд в Уинсон-Грин от грабежа. То был единственный самый убийственный инцидент на всю страну за все шесть дней беспорядков.

– Очень печально, особенно для их семей, – сказала Хелена. – Но в конечном счете они сами подставились под удар…

– Не вполне, при всем моем уважении, – возразил Саймон. – Никто не ожидал такого вот нападения, с бухты-барахты. Если честно, то, что сделал ваш сын-балбес, было гораздо безрассуднее.

Иэн вяло улыбнулся. Потянулся к Софи, она крепко сжала его руку.

– Да, я собираюсь потолковать с ним об этом, – сказала Хелена, – когда ему станет получше.

Зловещее заявление – как и многие другие у нее.

Ближе к концу посещения Саймон сказал:

– Я вам вот что скажу, Хелена, давайте-ка оставим этих пташек ненадолго. Пойдемте, угощу вас чаем.

Взяв под руку, он повел ее вон из палаты, к лифтам. Прежде чем шагнуть за порог, она обернулась и послала сыну укоризненный воздушный поцелуй.

– Ну что, – сказала Софи, поворачиваясь к Иэну и ощущая мгновенное расслабление, которое всегда (как она уже заметила) охватывало ее, когда она оказывалась не рядом с Хеленой, – как на самом деле чувствует себя местный герой?

– Прекрасно, – ответил он. – А как чувствуешь себя ты? Как поездка сюда?

– О, мы ее преодолели, – ответила Софи. – На самом деле нормально. В смысле, она принялась цитировать Инока Пауэлла[30]30
  Джон Инок Пауэлл (1912–1998) – британский политик, филолог-классик, лингвист. Член парламента от Консервативной партии (1950–1974) и от Ольстерской юнионистской партии (1974–1987), министр здравоохранения Великобритании (1960–1963). Большую известность ему принесла произнесенная в 1968 г. в Манчестере резонансная речь о проблемах иммиграции (“Реки крови”) – из-за нее он был отставлен с поста министра обороны в теневом кабинете Эдварда Хита.


[Закрыть]
, но мы… проскочили. Ну что, скоро домой? Через день-другой?

– Похоже на то.

– Ты готов?

– Само собой. Они говорят просто не заниматься ничем чересчур будоражащим некоторое время – и ничем таким, что связано с физическими нагрузками.

– О, – проговорила Софи, улыбаясь и одновременно изображая огорчение. – Какая досада. Я надеялась, что мы сможем заняться чем-нибудь и будоражащим, и связанным с физическими нагрузками.

Она тайком скользнула рукой по одеялу примерно к его паху. Сжала – и ощутила ответное движение. Иэн завозился в постели в блаженном томлении.

– Ты в среду повел себя как полный обалдуй, – сказала она. – И я тебя ни разу так сильно не хотела, как с тех пор.

И правда. Она знала наверняка, что ни один из ее остальных друзей, ученых коллег или бывших парней не поступил бы в тех обстоятельствах, как Иэн. Совершенно глупый, опасный, несуразный поступок – но Софи никогда прежде так не гордилась Иэном, так не тянулась к нему.

– Слушай, когда закончишь меня мучить, – сказал он, краснея и быстро оглядывая остальных обитателей палаты, – я бы тебя попросил о паре вещей.

– Да? – спросила Софи, не убирая руку.

– Когда ты… когда ты повезешь маму обратно, как думаешь, ты сможешь вытащить ее мусорные баки? Их не вытряхнут до понедельника, но она не может проделать это самостоятельно.

– Хорошо.

– И можешь еще проверить кабели на задней панели ее телевизора? Судя по всему, что-то не так со звуком.

– Она говорила об этом, да. Конечно. Еще что-то?

– Кхм… да. – Он взял ее за руку, отвел ее от точки притяжения и пылко сжал. – Еще кое-что. – Глянул ей прямо в глаза. – Выходи за меня замуж, пожалуйста?

Казалось, все затихло. Мир будто перестал вращаться. И это наваждение – если то было оно – словно бы длилось и длилось вечно.

Наконец Софи рассмеялась и произнесла:

– Ты шутишь, да?

Тут рассмеялся и Иэн – и ответил:

– Да.

Облегчения, в общем, не наступило, но она хотя бы снова могла дышать как обычно. Вернее, могла, пока он не добавил:

– Конечно, шучу. Баки вывозят по вторникам.

Вернулось безмолвие, самое долгое и глубокое из всех. Пока он не повторил вопрос:

– Ну? Выйдешь?

Она посмотрела на него, и больше всего ее удивило, до чего легко дался ей ответ.

11

Когда Дуг встретился с Найджелом Айвзом в кафе рядом со станцией метро “Темпл” 19 августа, через неделю после беспорядков, Найджел выглядел, как обычно, жизнерадостно.

– Доброе утро, Дуглас, – поздоровался он. – Я взял на себя смелость заказать вам капучино.

– Спасибо, – сказал Дуг, размешивая добавленный сахар. – А теперь давайте сразу к делу. Что на самом деле происходит в этой стране?

Глаза у Найджела распахнулись в невинной растерянности.

– Если начистоту, Дуглас, чтобы эти разговорчики получались продуктивными, вопросы лучше бы задавать немножко отчетливее. Видите ли, ваш вопрос может действительно означать что угодно. Если речь о спаде розничных продаж в местах с естественной проходимостью – да, министр финансов признается, что это несколько обескураживает…

– Речь не о спаде розничных продаж в местах с естественной проходимостью.

– Окей, ну, если речь о скандале с незаконным прослушиванием телефонов, тогда министр внутренних дел первым признает, что выявленное к текущему моменту настораживает, а потому энергичное разбирательство…

– Речь не о скандале с незаконным прослушиванием телефонов.

Найджел пожал плечами.

– В таком случае ума не приложу, что вы имеете в виду. – Он отхлебнул кофе – пенка повисла на верхней губе – и добавил: – Если, конечно, вы не беспорядки имеете в виду.

Дуг улыбнулся:

– Вот, другое дело. Добрались наконец. Разумеется, я имею в виду беспорядки.

Найджел, похоже, растерялся.

– Хорошо, можем и об этом поговорить, если хотите, но вы же отдаете себе отчет, что они завершились больше недели назад? Я думал, вы желаете поговорить о чем-то чуть более злободневном.

– По-моему, на ближайшее будущее это важнейший сюжет, – сказал Дуг.

– Правда? – Найджела это, похоже, потрясло. – Вы действительно считаете, что это важно?

– Позвольте объяснить подробно, – сказал Дуг. – Общественные беспорядки в беспрецедентных масштабах. Не только в Лондоне, но и по всей стране – в Манчестере, Бирмингеме, Лейстере. Невероятный ущерб собственности. Ситуация, которая, казалось, совершенно выходит из-под контроля. Сотни людей ранены, уже пять смертей. Могло ли вообще сложиться хуже?

– Я понимаю, вам, медийщикам, лишь бы нарисовать мрачную картинку. Лишь бы хаять Британию.

– Да господи боже мой, даже ваш начальник решил прервать отпуск и прилететь домой, чтобы обратиться к парламенту.

Найджел сурово поджал губы. Этот последний довод оказался, похоже, самым веским.

– Ладно, Дуглас. Вы правы. Положение было довольно отчаянным. Но именно решительные действия Дэйва означают, что теперь это можно оставить позади.

– Оставить позади? То, что случилось на прошлой неделе, показало поразительный раскол во всем британском обществе. Как это можно оставить позади?

– Давайте вот с чем разберемся, Дуглас. Эти события не имеют ничего общего с политическим протестом. Это уголовщина, а не политика. Дэйв в палате общин говорил об этом недвусмысленно.

– Говорил-то он недвусмысленно, однако это не значит, что так оно и есть.

– Для вас, Дуглас, разница, может, и важна. Но вы писатель. Вы придаете словам больше ценности, чем большинство людей. Дэйв обратился к парламенту обычным простым языком, и то, что он сказал, отозвалось в сердцах людей по всей стране, из края в край. Вот что такое быть настоящим вожаком.

– То есть никаких политических уроков из этих событий коалиция извлекать не собирается?

– Конечно, собирается. На улицах нужно больше полиции.

– Не может быть, чтобы решение сводилось к этому, правда же?

– И ее нужно лучше экипировать. Шлемы, щиты…

– А как же подумать о более отдаленном будущем?

– Водометы, вероятно. Перечный газ.

– Я о более радикальном подходе.

– Слезоточивый газ, электрошокеры…

– А в корень-то чего же не глянуть и не разобраться?

– Вы намекаете, что полиции надо выдать оружие, Дуглас? Вооруженная полиция на улицах наших городов? Вы меня не на шутку удивляете. Не знал, что в вас есть столь авторитарная склонность. Но следует держать в поле зрения все варианты. Этот мы будем иметь в виду.

Дуг откинулся на стуле и задумчиво уставился на Найджела. У него был многолетний опыт общения с политиками и их представителями, но вот так ему ни с кем еще не приходилось разговаривать.

– Но, Найджел, это ж были не просто люди, случайно и спонтанно вбегавшие в магазины и воровавшие оттуда что попало. Да, такое тоже происходило, особенно ближе к концу. Но вы посмотрите, с чего все началось. Полиция застрелила черного, а затем отказалась разговаривать об этом с его семьей. У полицейского участка собралась толпа протестующих, настроение сделалось враждебным. Дело получилось расовое – и касающееся властных отношений внутри общины. Люди почувствовали себя жертвами. Почувствовали, что их не слушают.

– Это все очень здравые соображения, Дуглас. Великолепные соображения.

– Более того, в том, какие магазины люди грабили, есть закономерности. Большинство – не местные предприятия. На самом деле иногда, когда люди пытались напасть на лавки помельче, их останавливали другие протестующие. Конечно, это уголовное поведение, и никто его не оправдывает, но оно говорит нам кое-что и о нас самих как об обществе. Люди пошли против больших мощных бизнесов, сетевых магазинов, мировых торговых марок, потому что считают их частью тех же властных структур, какие держат людей в узде и подавляют их.

Найджел восторженно покачал головой.

– Глубокие мысли, Дуг. Важные мысли. Конечно, Дэйв собирается заказать обширный доклад. Думаю, вы должны помочь составить его.

– Эй, я не социолог. У меня нет никаких ответов. Я понятия не имею, где искать решение, вот правда.

– Ну, как раз поэтому вы на одной доске с Дэйвом и Ником – они тоже понятия не имеют.

Дуг улыбнулся.

– Отжиг тут не помогает, так?

– Отжиг? – Это слово, кажется, начисто сбило Найджела с толку. – Отжиг? Вы о чем вообще?

– Я думал, это клей, который скрепляет коалицию. То, что помогло Дэйву и Нику поладить вопреки их различиям.

Найджел заговорил, и тон у него был суровый и обвиняющий:

– Надеюсь, что не беру на себя слишком много, Дуглас, но все же, думаю, вам бы лучше посерьезнее со всем этим. Мы обсуждаем ситуацию, которая может иметь глубинное влияние и последствия. Не забывайте, что Лондону, как ни крути, в следующем году предстоит принять Олимпийские игры. Ничего подобного в 2012 году допускать нельзя. Лучшим умам страны необходимо объединить усилия и сделать все возможное, чтобы эти ужасные события никогда больше не повторились. Вряд ли тут уместны разговоры об отжиге. Честно скажу: вы меня изумили. Я думал, вы человек более серьезный.

Пристыженный Дуг допил свой кофе, и мужчины встали из-за стола. Выйдя из кафе, уже у входа в подземку они пожали друг другу руки.

– Ну спасибо вам, Найджел, – сказал Дуг. – Как всегда, это было поучительно.

– Нет проблем. Кстати, мой отец шлет вам приветы. Надеется, что ваш геморрой в прошлом. Такие вот неприятности бывают очень скверными, если как следует не лечить.

12
Апрель 2012-го

Через восемь месяцев, 7 апреля 2012 года, при приближении к Чизикскому причалу на реке Темзе пришлось приостановить гребные состязания “Оксфорд – Кембридж”: в воде перед лодками заметили плывшего человека. Позднее установили его личность: Трентон Олдфилд, австралиец, выпускник Лондонской школы экономики, – он заявил, что регате помешал в “знак протеста против неравенства в британском обществе, против урезания бюджета, сокращения гражданских свобод и культуры элитизма”. Гонки возобновили через полчаса, и команда Кембриджа выиграла на четыре корпуса с четвертью.

В тот же вечер примерно в ста милях оттуда в непримечательной сельской церкви Кёрнел-Магны состоялась незамысловатая традиционная церемония бракосочетания Софи Поттер и Иэна Коулмена.

На невесте было потрясающее платье-трапеция из белой органзы, с вырезом “королева Анна” и шлейфом “часовня”. Жених в парадном костюме смотрелся впечатляющим красавцем. Слева от прохода среди друзей и родственников невесты сидел Соан и думал лишь о том, до чего зрелищная они пара, но в то же время ему было удивительно и неспокойно. Софи всегда говорила, что ни за что не наденет на свою свадьбу белое. Более того, она всегда говорила, что не станет выходить замуж в церкви. Более того, она всегда говорила, что вообще не пойдет замуж.

Может, обо всем этом стоит спросить ее на банкете.

– Даю тебе это кольцо в знак нашего супружества, – говорил жених размеренным, уверенным тоном. – Телом своим воздаю тебе, все, что есть я, вверяю тебе.

– Все, чем владею, делюсь с тобой, – произнесла невеста торжественным трепетным голосом, – в любви Бога – Отца, Сына и Святого Духа.

Чертова ханжа ты, Поттер, подумал Соан. Ты в Бога веришь не больше, чем я.

И вот про это стоит сказать ей на банкете. Но Соан знал, что́ она ему ответит: “Ты просто ревнуешь, потому что не можешь жениться”. Что было в тот момент правдой, хотя Дэвид Кэмерон, поговаривали, собирался как-то изменить положение дел. Новый законопроект вроде. Уж кто-кто, а Соан его ой как ждал. Ему тоже хотелось иметь право быть ханжой перед носом у всей своей семьи и друзей.

* * *

После службы гости потянулись в местную загородную гостиницу в двадцати минутах езды – живописное просторное поместье, выстроенное из желтого котсуолдского камня, с садами, раскинувшимися по берегам реки Эйвон. При гостинице возвели шатер, и Соан осознал, что здесь им предстоит провести ближайшие пять-шесть часов. Его усадили за столик номер три – не за главный стол, очевидно, зато хоть не изгнали в дальние пределы. Ближайшая соседка по столику уже заняла свое место – роскошной внешности азиатка с седыми прядями в длинных черных волосах и постоянным намеком на затаенное веселье в уголках губ и в глазах.

– Здравствуйте, – сказала она, когда Соан уселся рядом. – Нахид. Подруга жениха.

– Соан, – отозвался он. – Друг невесты. – Оглядел других гостей, вплывавших в шатер. – Любезно с их стороны.

– Усадить единственных двоих смуглых вместе? – попыталась угадать она – и не ошиблась.

– Ага. Вы пьете?

– В кои-то веки да.

– Я тоже. Давайте я вам налью.

Они чокнулись и с благодарностью отхлебнули невыразительного совиньона.

– Давно Софи знаете? – спросила она.

– Лет пять. А вы Иэна?

– Примерно столько же.

– Мы познакомились в университете. В Бристоле.

– Иэн – мой коллега по работе. Но и друг тоже.

– Вроде… милый.

– Он милый, да. А с прошлого года еще милее. Она, похоже, сделала его очень счастливым.

– Считаете, они хорошая пара?

– Неплохая. А вы?

Соан отхлебнул еще раз – вроде как воздерживаясь от высказывания. Он смотрел, как в шатер входит Бенджамин, ведет под руку шаркающего Колина, оба двигаются к главному столу.

– Вы знаете, кто эти двое? – спросил он у Нахид. Она покачала головой. – Интересно, уж не дядя ли это Софи, о котором она все время говорит.

– Понятия не имею. Но пожилая дама, сидящая рядом, – миссис Коулмен, мать Иэна.

– С виду настоящая матрона.

– С этой силой нужно считаться, уж точно. А рядом с ними – свидетельница невесты. Джоанна, по-моему. Знаете ее?

– Едва-едва. Кажется, и Софи-то ее знает так себе. У нее близких подруг не очень-то много. Там вообще должен был быть я.

Нахид рассмеялась:

– Вы?

– Да, а что? Я ее лучший друг.

– Вряд ли вы могли бы быть подружкой невесты.

– Ну а как называется мужской вариант? Подружок или как там. Не понимаю я эти дурацкие традиции.

– Я тоже. Вот, выпейте еще. Что-то мне подсказывает, вечер будет долгим.

* * *

Двумя часами позже, когда еду употребили, а речи произнесли, Софи добралась поболтать. Выходя из туалета, она их заметила, подтащила стул, уселась между ними, обняла Соана и пьяненько поцеловала его в щеку.

– Привет, красавчик, – сказала она. – Тебе тут весело?

– Очень весело, спасибо, милая, – ответил он. – Еда чудесна, тосты тоже. Особенно тост свидетеля.

– Это Саймон. Старейший друг Иэна.

– Ну, мне понравилась его шутка про китайского официанта, который не умел произносить букву “р” и вместо нее говорил “л”. Мне всегда кажется, что немножко легкого расизма добавляет остроты ощущений после плотной трапезы.

– Ладно тебе… – осадила его Софи.

– Более того… – он взял Нахид за руку и сжал ее, – у меня теперь новая лучшая подруга. Я узнал все необходимое о правилах дорожного движения, что очень полезно, а она узнала все необходимое о том, как применен поток сознания в работах Дороти Ричардсон[31]31
  Дороти Миллер Ричардсон (1873–1957) – британская писательница и журналистка из ранних модернистов, использовала поток сознания как повествовательный прием.


[Закрыть]
, что, вероятно, менее полезно, но зато не менее интересно.

– Привет, – сказала Софи, поворачиваясь к Нахид. Они не виделись несколько месяцев – с тех пор, как Нахид с мужем заезжала на ужин к ним домой, где-то перед Рождеством. – С ума сойти, я с тобой еще не успела поговорить. В смысле, ты здесь единственный человек, который… без которого ничего этого не произошло бы. – С грамматикой нынче вечером у нее не клеилось, осознала она, – то ли из-за выпивки, то ли от избытка чувств, то ли из-за всего вместе.

Нахид улыбнулась.

– Да ладно, не преувеличивай. Уж, во всяком случае, твои родители могли бы тут поспорить.

– Верно.

– И кроме того, думаю, Барону Умнику тут причитается кое-какое признание. – Глаза ее сверкнули весельем, и она пояснила: – Не слыхала о таком? А следовало бы, потому что он изменил ход твоей жизни. Он детский массовик-затейник – в этой части света профессия очень спрошенная, особенно на детских праздниках. Но он всегда ведет представление гораздо дольше оговоренного. И я обычно не хожу в “Старбакс” после работы, но моя дочь отправилась в тот вечер на праздник в городе, а я должна была ее забрать, но тут мне позвонила мама именинницы и сказала, что праздник все никак не закончится. Вот и понадобилось убить время. А если б не понадобилось, тогда… ну, история сложилась бы иначе. В общем – за Барона Умника.

Они с Соаном подняли бокалы и, смеясь, выпили за сказанное. Но вид у Софи был серьезнее.

– Черт. Это тревожная мысль. И можно же еще дальше пойти. А если б та камера меня не поймала по дороге к Солихаллу?

– Ах да, – сказал Соан. – “Дорога к Солихаллу”. Не самый кассовый фильм-путешествие.

– Нет, ты совершенно права, – сказала Нахид. – Или, допустим, поехала бы ты вообще другой дорогой? Понимаешь, вот что меня завораживает в автовождении. Каждые несколько минут оказываешься у очередного перекрестка, и нужно выбирать. И каждый выбор потенциально способен изменить твою жизнь. Иногда – радикально. – Посмотрев в упор на Соана, Нахид продолжила: – Я понимаю, вы, профессура, считаете, будто вам известны все тайны жизни лучше нас, всех остальных. Но если хотите постичь человеческий род во всем его разнообразии и сложности – изучите, кто как водит машину. Мы, инструкторы вождения, – настоящие знатоки человеческой натуры. Истинные философы. – Затем обратилась к Софи: – Это и к Иэну относится. Помни об этом. А теперь, если можно, я тебя поцелую. – Она подалась вперед и нежно, ощупью приложилась к щеке Софи. – Вы заслуживаете всего счастья на белом свете, оба. Надеюсь, вы его найдете.

Возвращаясь к своему столу, Софи погрузилась в раздумья об этой беседе, об этом жесте. Добравшись, она обнаружила, что ее дед и мать Иэна изрядно сблизились. Он подпаивал ее десертным вином, а она показывала ему фотографии усопшего супруга, хотя – что правда, то правда – дед, кажется, не очень-то обращал на них внимание. Хелена рассказывала Колину о двадцати пяти годах преданной службы Грэма на Би-би-си, о его почтении к корпорации и ко всему, что она собой олицетворяла.

– Когда-то олицетворяла, следует сказать…

Не впервые, подумала Софи, она слышит, как свекровь (Иисусе Христе, вот кто она ей теперь!) так говорит о Би-би-си. Что она вообще имеет в виду?

Колин, во всяком случае, вроде бы понимал.

– Еще бы, все подмяла под себя банда политкорректности, а?

Софи решила, что сейчас подходящий момент, чтобы влезть в разговор.

– Дед, можно тебя на минутку?

– Не сейчас, солнышко. Мы с Хеленой заняты.

– Уверена, она не хочет слушать…

– Еще вина, Хелена? – спросил он, наполняя ее бокал до краев и дальше – так, что полилось на скатерть.

Софи поспешила туда, где сидела Лоис.

– Будь добра, сделай что-нибудь со своим отцом, а? – сказала она. – Он наклюкался и клеит Иэнову мать.

– Ага. – Лоис встала и быстро двинулась вокруг стола к Колину, с видом суровым и решительным.

– Из вашей комнаты есть вид на реку? – донеслось до Лоис. – Из моей – чудесный вид на реку. Я тут подумал, не хотите ли вы посмотреть, зайдете на пять минут, мы бы открыли с вами бутылку вина из мини-бара…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации