Книга: Благоволительницы - Джонатан Литтелл

Максимилиан Ауэ, рассказчик, — не тупой садист-живодёр, а утончённый эстет, доктор права, полиглот… Который шатается по подворотням с мужчинами (ведь в детстве в мужском пансионе стал жертвой домогательств), воображая себя своей же сестрой, с которой ураганил в детстве (именно поэтому их и разлучили по разным пансионам). Мощная заявка, да? Именно этот компромат и становится рычагом давления, чтобы заманить Ауэ на роль винтика-историка в нацистской кровавой машине — и дальше этот интеллектуал будет искать оправдания всем своим действиям.

«Я просто выполнял приказ», — будут говорить вокруг него, и он тоже будет повторять это. «Это просто меньшее из зол». «Такова была необходимость». «Мне просто надо кормить семью». «Иначе было нельзя». «И вообще они все плохие, вон они сделали X и Y — заслужили». «Меня спровоцировали — я должен же был что-то сделать». «Ну я просто...»

Первая стадия превращения не просто в винтик, а в одного из ряда насильников, — это смирение с самооправданиями, которые в избытке подкидывает уязвлённый ум. Ауэ не кричит «Хайль Гитлер!» с пеной у рта — он оптимизирует процесс массового убийства, превращая его в скучную бюрократическую рутину, в эдакую бухгалтерию геноцида. Здесь всех подчиняет «принцип фюрерства».

Представьте начальника, который не даёт чётких указаний, бормочет что-то неопределённое, а твоя задача — не выполнить приказ, а угадать его волю, его тайное желание. И в такой системе процветает не тот, кто честно работает, а самый беспринципный, самый циничный карьерист, готовый «перепрыгнуть собственную тень», чтобы угодить боссу. Эта система сознательно поощряет самых аморальных, ведь именно они лучше всех умеют интерпретировать невысказанное, превращая намёк в приговор. Зато совесть фюрера до поры как бы чиста, он мог бы сказать: я ничего не приказывал — это всё перегибы на местах, личная инициатива!

В этой книге наглядно видно, как заставить целую нацию сойти с ума: размотать зло на множество крохотных задач. И каждый будет ощущать, что он «совершенно нормальный человек, никакой особой враждебности к евреям не питавший, он просто выполнял приказы» — от машинистки-секретарши до производителя отравляющего газа. Вот и Макс быстро научается не страдать от смертей заключённых: каждая из них — ошибка, неэффективность, следствие того, что герой недостаточно хорошо трудился, что не смог убедить всех в том, что в лагерях рабы мол-де должны работать, а не умирать!

И вуаля: теперь для твоей совести ты не убийца, а лишь плохой менеджер проекта «Окончательное решение». Твоё сострадание — это досадная помеха производственному процессу, а человечность — сентиментальная блажь, слабость. Оправдывая и это, Ауэ будет цитировать вам греков, вспоминать колониальные зверства бельгийцев в Конго, кивать на американцев и их «жизненное пространство», отнятое у индейцев: мол-де все так делают, мол-де и нам так можно, мол-де мы не знали, что это зло...

Но «Благоволительницы» — это ведь Эвмениды, древнегреческие богини мщения, которые преследовали Ореста за убийство матери. «Я просто исполнял приказ» не прокатывает: есть поступок — будет расплата. И хоть обвопись потом: «Я живу, делаю, что могу, как все вокруг, я — человек, как и вы, уж поверьте мне: я такой же, как и вы!» Это не христианская бухгалтерия грехов, где важны умысел и раскаяние — тут в дело вступает дохристианская, греческая логика: Эдип не знал, что убивает родного отца и женится на матери, но это не важно — он виновен по самому факту свершённого. Так и для Литтелла нет значения, что большинство нацистов — унылые бюрократы, клерки и счетоводы.

Но, к слову, Макс сопротивляется вовлечению в работу этой машины недолго, ведь и личных мотивов у него оказывается полно. И подростковая ненависть к матери, и отчаянное желание быть похожим на отца-садиста без тормозов, и презрение к мещанской буржуазности, и, конечно, жажда власти — власти, которую дают мундир и должность. Конечно, уже заведомо чем-то развращённые люди развращаются особенно сильно. Например, под конец Ауэ без колебаний пристреливает старика-органиста: «Национал-социализм гибнет, а они играют Баха!» Идеология выжгла всё, оставив только рефлексы. А когда всё кончено, Гитлер мёртв, Берлин в руинах, Ауэ убивает единственного друга — не из ненависти, а просто чтобы забрать фальшивые французские документы. В этом последнем акте он убивает в себе всё: образ отца, фюрера, саму идею, которой служил. И вот тогда приходят благоволительницы-Эринии — истинное ПТСР.

Эта книга особенно важна теперь, когда есть соблазн поделить мир на чёрное и белое: заявить, мол, бескультурное отребье не читает классику и не слушает арии, а потому ведёт мир к гибели и творит зло. Но культура — не панацея: можно наизусть знать Платона — и при этом строить газовые камеры. Эрудиция и гуманизм — это разные вещи, и чем лучше у человека получится обосновать свои маленькие злодеяния отсылками на великих, тем больше он этих злодеяний наделает — и вот из них соберётся целая лавина.

Книгу эту советовать нельзя. Её можно только прописать — как горькое, необходимое лекарство от иллюзий. Такая литература заставляет замолчать — и задуматься. А ведь мораль-то, если порассуждать, довольно проста: нацизм — уродует, война — чудовищна, зло — банально.

К слову, работа над романом была начата с посещений архивов в Ингушетии во времена Второй чеченской, где Литтелл был кем-то вроде волонтёра. Затем текст был дописан за 120 дней в Москве. Идею к написанию романа подала война во Вьетнаме: автор боялся, что его мобилизуют «и заставят убивать женщин и детей, которые ничего мне не сделали». Поэтому начал представлять, как бы ему пришлось себя вести, родись он в Германии прошлого. Ещё Литтелла вдохновила фотография казни Зои Космодемьянской, а также фильм «Шоа» Клода Ланцмана, особенно дискуссия о бюрократии геноцида. Другие источники — «Уничтожение евреев Европы» Рауля Хильберга и «Дни нашей смерти» Давида Руссе.

Естественно, книга в своё время наделала шуму. Литтелла тут же обвинили и в порнографии насилия, и в смаковании мерзостей, а критиков, посмевших его похвалить, заклеймили «извращенцами». Как обычно: есть сорт людей, который считает, якобы демонстрация равна пропаганде, объяснение равно разделению, а обоснование равно оправданию. Если вы из таких, вам эту книгу читать не надо — идите в сухие документалки.

Одна из ярких цитат

Рецензия защищена авторским правом. Свидетельство о публикации №225071001753

Автор намеренно выдумывает, как можно более мерзкие сцены, чтобы любой ценой спровоцировать читателя на эмоции. Объем книги только усугубляет ситуацию. Сама по себе многостраничность не была бы проблемой, если бы содержание оправдывало затраченные усилия. Но тут одно неприятное впечатление накладывается на другое и остается только усталость от всех этих низких провокаций.

Понимаю, что и у такой книги есть своя аудитория, но разделить восторженные оценки не получается.

Максимилиан Ауэ - офицер СС, сбежавший во Францию после Второй мировой войны. И для того, чтобы очистить совесть (которой у подобных ему не существует), Макс пишет свои мемуары. В них он подробно описывает свои мытарства в СД, на фронте, на Кавказе, в Сталинграде, в Берлине, короче, - везде, куда занесла его нелёгкая служба. Изначально он юрист по праву, завербованный ещё в студенчестве своим преподавателем для службы в СС. С начала войны он плотно занимался еврейским вопросом в/на Украине. Потом он накосячил и его отправили не куда-нибудь, а под Сталинград, дабы он приблизил взятие этого славного города (нет). Там его ранило, после чего на фронт он уже не возвращался. Но от этого его судьба не стала скучной и унылой, наоборот, жизнь его заиграла яркими красками (хотя что может сравниться с удушающим ужасом в кольце советской армии?).

Это если совсем кратенько более менее описать путь по служебной лестнице Ауэ. Так как он пишет для возможного читателя (здравствуйте, я тут), Макс описывает все свои чувства и эмоции без какой-либо утайки. Все вопросы, которые он задавал сам себе на протяжении долгих лет, теперь он задаёт их нам. Он очень щепетильно описывает своё детство, такое беззаботное и наполненное жизнью. Подробно описывает свои чувства к сестре Уне, матери, сбежавшему отцу. Эти воспоминания как будто идут в противовес тому, что он вынужден делать по приказу рейхсфюрера. И поначалу ему сочувствуешь. Не буду расписывать банальности по типу "ну он же простой офицер, ему что приказали, то он вынужден делать" или "конечно, все они понимали, что они уничтожают миллионы ни в чём неповинных людей , но что они могли сделать". Ему сочувствуешь как человеку, оказавшемуся в щекотливых обстоятельствах. Особенно автору великолепно удалось описать настроение среди офицеров от начала войны и до её окончания. Если изначально это было воодушевление, уверенность в своей правоте, уверенность в своей победе, то потом, когда в верхушке началась делёжка власти, а до простых смертных стал доходить слушок о газовых камерах, тут уже не победных мыслей.

Очень тяжело внятно описать процесс чтения этого талмуда. Книга очень эмоционально заряжена не только Второй мировой, где всякие арийцы делят твою страну на куски, а еще и тем, что происходит внутри самой армии Германии. Мы же никогда не были по ту сторону баррикад, а все эти раскаяния эсэсовцев яйца выеденного не стоят. И тут автор попытался подробно описать нам, простым и далёким от всего этого читателям, мысли и чувства, настроения и события внутри Третьего Рейха. Мне кажется, Лителл проделал настолько сложную работу, что он заслужил того, чтобы его книгу прочитали от первой до последней страницы. Что касается личности главного героя - она для меня неприятная. Хоть как можно его выгораживать и оправдывать, но его поступки, особенно в конце, говорят о нём все. Он ничем не лучше Гитлера, устроившего бессмысленную бойню.

Без него Макс сгинул бы ещё в Сталинграде, так нет же, Томас его всю войну тащил за собой и оберегал. Меня не то чтобы разочаровал поступок Ауэ, он полностью перечеркнул всё то хорошее, что в нём было. Естество Макса всячески отрицало убийства евреев, но все это время его естество жаждало бегать голеньким по лесу. И в конце перед нами предстаёт типичный фашист, для которого спасение собственной шкуры превыше всего.

Кто же такие Благоволительницы, взявшие след Макса? Так называли эриний мщения, дабы не привлекать их внимание. И первые тени Благоволительниц проступили в лице двух полицейских из крипо, которые во что бы то ни стало хотели добиться от Макса признания. Они как псы Тиндалоса преследовали его везде, куда бы он не отправился. К сожалению для нас и к счастью для Макса, признался он в содеянном лишь спустя много-много лет... и то в своих мемуарах.

Джонатан Лителл, несомненно, произвёл на свет одну из самых противоречивых книг для меня. Иногда мне хотелось выкинуть её, чтобы глаза мои не видели этого бреда. А иногда я по несколько раз перечитывала мысли и рассуждения офицеров СС и вермахта. Грязная книга про грязных людей с грязными мыслями. Захотелось ли мне помыться после неё? Нет, она именно такая, какая и должна быть книга-исповедь от фашиста, которого мучают демоны прошлого. Не рекомендую впечатлительным особам, а остальным - вэлком в мир газовых камер и непотребств.

С романом та же история. Открывая первую страницу до конца не понимаешь что именно там будет. И подробно последовательно читаешь страницу за страницей. А в какой-то момент уже все равно, все чувства остаются за пределами обложки и утопаешь в буквах и абзацах, не веря, что такое вообще возможно.

Итак. Главный герой довольно заманчиво начинает роман. Он описывает кто он такой и чем живет сейчас. Потом день за днем начинает вспоминать весь свой трагический путь по войне, по разрухе, боли и городам. Роман пропитан массой размышлений и философских отступлений. Иногда мысль автора пронзительно попадает в точку, иногда это выглядит как натянутость, которая вроде бы даже оправдывает. Но определенно здравые мысли есть. Объяснить несколько лет зверств и жестокости невозможно. Автор закидывает темы для размышления, а уж кто как додумает эту тему...

Ведь жертву привели другие люди, решение о казни вынесли третьи, и тот, кто стреляет - последнее звено длинной цепи...

Есть в книге некоторая вычурность. Слишком все просто о непростом. Но ведь ко всему привыкаешь и это уже просто мир вокруг. Мне роман очень напоминал известный фильм Пазолини. Описания настолько отвратительны, что уже даже не противно. Нужны ли такие книги? Не знаю. Переедание подобной литературой не вызывает тошноту, оно ведет к привыканию и равнодушному опустошению. Можно долго описывать факты и сюжетные ходы. Книга огромна. Автор конечно очень проделал гигантский труд по сбору исторической информации. Все правдоподобно и последовательно. Но после чтения захотелось с мылом вымыть руки и стереть из памяти. Поэтому остановлюсь, закончу с этой книгой, этим автором и этой темой...