Текст книги "Я всё! Почему мы выгораем на работе и как это изменить"

Возможно, целиком уничтожить выгорание не получится. Пока мы работаем в поте лица, боль не утихнет. Но ее точно можно облегчить. Выгорание возникает из-за противоречий между нашими идеалами и нашим общественным устройством, но еще оно является продуктом нездоровых межличностных отношений на работе. Выгорание вырастает из требований, которые мы предъявляем окружающим, отказа признавать заслуги других людей и несоответствия между словами и делами. Это целиком и полностью результат того, что мы не способны уважать достоинство окружающих. В конечном счете вопрос состоит не только в том, как мне предотвратить мое выгорание, но и в том, как мне предотвратить выгорание твое. И чтобы ответить на него, недостаточно просто улучшить условия на рабочем месте – придется и самим стать лучше.

I
Культура выгорания

1. Выгорание: есть у всех, но никто не знает, что это такое

В следующие несколько недель после того, как я решил уволиться с должности штатного профессора, я пытался при помощи слова выгорание объяснить болезненный страх, который испытывал перед работой. Будучи ученым до мозга костей, весь семестр перед увольнением я провел изучая статьи на эту тему, чтобы разобраться в собственной жизни. Я постоянно встречал имя Кристины Маслах, психолога из Калифорнийского университета в Беркли. В подвале аутентичной, не знавшей ремонта с середины прошлого века библиотеки колледжа хранился экземпляр ее книги с громким названием «Выгорание: Цена заботы» (Burnout: The Cost of Caring), которую я прочел.

Мне показалось, что Маслах описала мою профессиональную карьеру. Книга посвящена представителям помогающих профессий – консультантам, соцработникам, сотрудникам полиции и исправительных учреждений, а также моим коллегам – учителям. Маслах считает, что столкнувшиеся с выгоранием люди стремятся к идеалу. «Благородные идеалы становятся проблемой для работника, если он руководствуется в своей деятельности только ими, – пишет она. – Потому что тогда, как бы усердно человек ни трудился, каждый его рабочий день обречен на провал»{9}9
  Christina Maslach, Burnout: The Cost of Caring (Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1982), 90.


[Закрыть].

Маслах признает, как важно, чтобы работа удовлетворяла психологические потребности. «Работник, которому недостает близости в семье или в кругу друзей, гораздо больше зависит от одобрения клиентов и коллег»{10}10
  Ibid., 65.


[Закрыть]. Безусловно, так было и у меня. Когда я был больше всего загружен на работе, жена жила в 300 километрах от меня. Мы оба находились вдали от родителей, братьев и сестер. Я дружил только с коллегами; во время встреч мы часто жаловались друг другу на работу. Постоянное отсутствие интереса со стороны студентов я воспринимал как оскорбление всего, что имело для меня ценность.

Читая работу Маслах, я чувствовал, что меня понимают. Ее книга была наполнена сочувствием к выгоревшим работникам, которые были предметом изучения для нее и ее команды. Она не обвиняла нас в том, что мы несчастны, и хвалила за стремление к идеалу. Полагая, что нам нужно быть более честными с самими собой и признавать непростую реальность профессии, она при этом не считала нас неадекватными – скорее недостаточно подготовленными к решению профессиональных задач{11}11
  Ibid., 134–35.


[Закрыть]. С этим соглашаются Айала Пайнс и Эллиот Аронсон, которые периодически работают вместе с Маслах. Они обнаружили, что людям легче, когда у их страданий есть определение – так они знают, что это не «с ними что-то не так»{12}12
  Ayala M. Pines and Elliot Aronson, Career Burnout: Causes and Cures (New York: Free Press, 1988), ix.


[Закрыть]. Как утверждают Маслах и Майкл Лейтер в книге 1997 г. «Вся правда о выгорании» (The Truth About Burnout), которую я всю исчеркал пометками в последние недели работы в университете, причина крылась в институтах, а не в отдельно взятых людях. «Выгорание – проблема не людей самих по себе, а социальной среды, в которой они работают, – считают они. – Когда на рабочем месте не хватает человечности, повышается риск выгорания, которое обходится очень дорого»{13}13
  Christina Maslach and Michael P. Leiter, The Truth About Burnout: How Organizations Cause Personal Stress and What to Do About It (San Francisco: Jossey-Bass, 1997), 18.


[Закрыть].

Отдельные люди не виноваты в том, что выгорают, однако они ощущают негативные последствия. Маслах определяет выгорание как трехмерную структуру: эмоциональное истощение, циничность (ее иногда называют деперсонализацией) и ощущение неэффективности или отсутствия достижений{14}14
  Ibid., 17–18.


[Закрыть]. Вы выгорели, если вам постоянно не хватает сил (эмоциональное истощение), если вы воспринимаете клиентов или студентов как проблему, а не как людей, которым нужна помощь (деперсонализация, или циничность), и если вы чувствуете, что ваша работа бессмысленна (отсутствие достижений). Все это я ощущал крайне остро. Просыпался уставшим и с ужасом думал о предстоящей работе. Всеми силами пытался скрыть разочарование в студентах и администрации университета, которые не ценили мои усилия. Мне казалось, что мой талант пропадает зря. Студенты не хотели учиться. Моя работа оказалась бесполезной.

В моем переживании выгорания крылась глубокая ирония, «жестокий оптимизм», если пользоваться терминологией литературного критика Лорен Берлант. Жестокий оптимизм – это «когда объект, который привлек ваше внимание, препятствует достижению той цели, которая привела вас к нему изначально»{15}15
  Lauren Berlant, Cruel Optimism (Durham, NC: Duke University Press, 2011), 1.


[Закрыть]. В своей карьере я стремился добиться значимых результатов – научиться самому, научить других, внести вклад в науку, но эта погоня вымотала меня, сделала циничным и погрузила в отчаяние. Это и мешало мне достичь моих целей.

Продолжая читать о том состоянии, которое я обнаружил у себя, по сноскам я переходил от одной работы к другой, третьей, пятой. В большинстве из них упоминался «Опросник профессионального выгорания» – психометрический тест, разработанный Кристиной Маслах и ставший золотым стандартом в исследовании выгорания. Я решил пройти версию, которую создали специально для педагогов. Тест стоил $15, проходился онлайн и занимал всего пять минут – небольшая плата за научное подтверждение моего выгорания. В анкете было 22 вопроса о том, как часто я испытываю те или иные чувства по отношению к работе и студентам. «После работы я чувствую себя как выжатый лимон» (показатель эмоционального истощения); «в последнее время я стал равнодушнее к студентам» (показатель деперсонализации или циничности) и «после работы со студентами я чувствую воодушевление» (показатель персональных достижений и эффективности). Я отвечал честно, но боялся «завалить» тест: если вдруг оказалось бы, что у меня нет выгорания, то пришлось бы дальше искать, что перечеркнуло мою карьеру и почти разрушило мою жизнь.

Тест я сдал с отличием: 98 % эмоционального истощения и 17 % персональных достижений. Это означало, что я оказался среди наиболее эмоционально опустошенных педагогов, которые прошли тест, и был менее эффективен, чем пять из шести опрошенных. (Персональные достижения измеряются по обратной шкале: чем ниже результат, тем выше ощущение неэффективности.) К своему удивлению, я набрал всего 44 % по шкале деперсонализации – немного ниже среднего, но, по мнению некоторых исследователей, все равно достаточно много. И все же: циничность на уровне ниже среднего? Если даже я ночами писал длинные злобные послания всем факультетам, то что же тогда делали настоящие циники? В любом случае показатели истощения просто зашкаливали. Как человек, который привык ценить стандартизированные тесты, я гордился собой – прямо как после получения баллов GRE[5]5
  GRE – Graduate Record Examinations. Экзамен в США, который сдается при поступлении в аспирантуру или магистратуру.


[Закрыть] для поступления в аспирантуру.

Наличие исследований, которые я читал, и теста на три измерения выгорания означало, что не один я столкнулся с подобной проблемой. Так сколько работников выгорело? Каковы их ощущения? Как у меня? Или отличаются? Ответить на эти вопросы сложнее, чем вы думаете, но ответы напрямую связаны с противоречивым отношением к выгоранию в нашей культуре.

* * *

Безусловно, выгорание является предметом широкой общественной дискуссии. Судя по тому, что о нем пишут на популярных сайтах, в журналах и профессиональных изданиях, ему подвержены представители всех сфер деятельности. Пока писал книгу, я получал ежедневную рассылку об опубликованных в интернете статьях на эту тему. В каждом письме было несколько десятков ссылок. Каждый день появлялись новые истории врачей, медсестер, учителей, родителей, стоматологов, полицейских, экоактивистов, охранников кампуса, адвокатов, нейрохирургов, сотрудников служб безопасности, игроков в теннис, студентов магистратуры, библиотекарей, музыкантов, фрилансеров, волонтеров и даже комика Дейва Шаппелла.

Многие заголовки кричат о широком распространении выгорания в рамках той или иной профессии. Например, в статье про нейрохирургов, которые оперируют пациентов с инсультами и другими патологиями сосудов, говорится, что 56 % врачей этой профессии подпадают под критерии выгорания{16}16
  «The Burden of a Stroke Call: 56 % of US Neurointerventionalists Meet Criteria for Burnout,» NeuroNews International, August 27, 2019, https://neuronewsinternational.com/burnout-stroke-burden.


[Закрыть]. По данным одной исследовательской группы, с выгоранием столкнулись 28 % работников различных профессий и целых 44 % врачей{17}17
  Tait D. Shanafelt et al., «Changes in Burnout and Satisfaction with WorkLife Integration in Physicians and the General US Working Population Between 2011 and 2017,» Mayo Clinic Proceedings 94, no. 9 (September 2019): 1681–94, https://doi.org/10.1016/j.mayocp.2018.10.023.


[Закрыть]. По другим данным, выгорание наблюдалось у 23 % всех работников{18}18
  Ben Wigert and Sangeeta Agrawal, «Employee Burnout, Part 1: The 5 Main Causes,» Gallup Workplace, July 12, 2018, https://www.gallup.com/workplace/237059/employee-burnout-part-main-causes.aspx.


[Закрыть]. Продолжая читать, вы сталкиваетесь с цифрами, которые вряд ли заслуживают доверия. Согласно одному из опросов, «77 % респондентов признаются, что сталкивались с выгоранием на нынешней работе. Более половины из них – не единожды»{19}19
  Deloitte US, «Workplace Burnout Survey,» accessed October 8, 2019, https://www2.deloitte.com/us/en/pages/about-deloitte/articles/burnoutsurvey.html.


[Закрыть]. Другой опрос поражает своими результатами: от выгорания страдают 96 % миллениалов{20}20
  «Survey Reveals Factors Behind Millennial Burnout,» Yellowbrick Blog, June 20, 2019, https://www.yellowbrickprogram.com/blog/survey-reveals-factors-behind-millennial-burnout.


[Закрыть].

Каждый заголовок по отдельности рассказывает историю, вселяющую общую тревогу: значительное количество сотрудников имеет отклонение от нормы, которое каким-то образом встроено в их работу и мешает ее выполнять. В статьях выгорание зачастую описывается как четкое, определенное состояние, как будто речь идет об ангине. Типичный заголовок гласит: «Поразительно! По результатам нового опроса 79 % врачей первичного звена страдают от выгорания»{21}21
  Курсив автора. См.: Joanne Finnegan, «A Startling 79 % of Primary Care Physicians Are Burned Out, New Report Finds,» FierceHealthcare, August 6, 2019, https://www.fiercehealthcare.com/practices/a-startling-79-primarycare-physicians-are-burned-out-new-report-finds.


[Закрыть]. Из-за точных цифр кажется, что существует четкая граница между здоровыми и нездоровыми работниками. Когда речь заходит о работе, вы словно лампочка: либо еще горите, либо уже выгорели. Среднего не дано. А если вы выгорели, все, что вам остается, – это пытаться дожить до конца очередного трудового дня. Вы работающий мертвец.

Впрочем, статьи, рассматриваемые в комплексе, представляют более сложную и менее однозначную картину. Да, выгорание широко распространено, но цифры, которыми это подтверждается, не сочетаются между собой. Не может быть, чтобы выгоранию были подвержены практически все миллениалы, но при этом четверть от общего числа работников, потому что на момент публикации статьи миллениалы составляли более трети от него{22}22
  Richard Fry, «Millennials Are Largest Generation in the US Labor Force,» Pew Research Center, April 11, 2018, https://www.pewresearch.org/fact-tank/2018/04/11/millennials-largest-generation-us-labor-force.


[Закрыть]. Безусловно, от выгорания страдают и некоторые сотрудники старшего возраста.

Если посмотреть на цифры внимательнее, станет ясно: ученые работали с разными определениями выгорания. Поэтому все исследования говорят о разных вещах, что прямо признают некоторые авторы{23}23
  Carolyn S. Dewa et al., «The Relationship between Physician Burnout and Quality of Healthcare in Terms of Safety and Acceptability: A Systematic Revie,» BMJ Open 7, no. 6 (June 1, 2017): e015141, https://doi.org/10.1136/bmjopen-2016–015141; Carolyn S. Dewa, Karen Nieuwenhuijsen, and Jeffrey S. Hoch, «Deciphering the Relationship Between Health Care Provider Burnout and Quality of Care,» Annals of Internal Medicine, October 8, 2019, https://doi.org/10.7326/M19–2760.


[Закрыть]. Лишь небольшое количество исследований основано на 22 вопросах из «Опросника профессионального выгорания» Маслах, на которые отвечал я. А те, которые и в самом деле опираются на него, применяют его по-разному. Метаанализ показал, что среди 156 исследований, где выгорание врачей измерялось с помощью опросника Маслах, использовалось 47 разных определений выгорания и как минимум два десятка определений эмоционального истощения, циничности и неэффективности. Неудивительно, что результаты показали большие расхождения: выгорание среди врачей достигало от 0 до 80 %{24}24
  Lisa S. Rotenstein et al., «Prevalence of Burnout Among Physicians: A Systematic Review,» JAMA 320, no. 11 (September 18, 2018): 1131–50, https://doi.org/10.1001/jama.2018.12777.


[Закрыть]. Исследователи словно пытались построить дом, не договорившись, какой длины будут доски, что не мешало им усердно орудовать пилами и молотками.

Более того, опросник Маслах измеряет истощение, деперсонализацию и неэффективность по шкале, при этом многие исследования устанавливают определенный порог выгорания. Не достигли его – значит, у вас нет выгорания, перешли – уже есть. Как лампа с регулятором яркости: она освещает комнату, но вы утверждаете, что она не включена, если в комнате недостаточно светло. А еще многие ученые полагаются на субъективный взгляд обычных людей на выгорание. Исследователь спрашивает: «Вы испытываете выгорание?» При этом я думаю, что выгорание – это абсолютная неспособность функционировать, а вы – что это когда вас тянет вздремнуть в субботу днем. Тогда наши ответы будут означать абсолютно разное, но оба отразятся на результатах. Если респонденты, как и авторы опросов, не пришли к единому мнению, что значит выгорание, то все исследования, предмет которых должен быть одинаков, сводятся к сравнению яблок, апельсинов и компостных куч.

Например, опрос Клиники Мэйо[6]6
  Клиника Мэйо (англ. Mayo Clinic) – некоммерческая организация, один из крупнейших частных медицинских и исследовательских центров мира. Основной работодатель и градообразующее предприятие города Рочестера (штат Миннесота). – Прим. ред.


[Закрыть], который сравнивал показатели выгорания среди врачей и среди работников в целом, относил респондента к числу выгоревших, если мысль «Я чувствую выгорание на работе» посещала его как минимум несколько раз за месяц. Или если он думал: «В последнее время я стал более равнодушным по отношению к тем, с кем работаю» – раз в месяц или чаще{25}25
  Shanafelt et al., «Changes in Burnout and Satisfaction with Work-Life Integration in Physicians and the General US Working Population Between 2011 and 2017,» 1690.


[Закрыть]. При этом, чтобы исследователи признали, что респондент имеет симптомы выгорания, ему необязательно было отвечать на оба вопроса утвердительно. Куда легче задать два вопроса, чем 22 из опросника Маслах. И взаимосвязь между ответами на эти отдельные вопросы и уровнем деперсонализации и эмоционального истощения в полной версии теста действительно существует{26}26
  Colin P. West et al., «Single Item Measures of Emotional Exhaustion and Depersonalization Are Useful for Assessing Burnout in Medical Professionals,» Journal of General Internal Medicine 24, no. 12 (December 2009): 1318–21, https://doi.org/10.1007/s11606–009–1129-z.


[Закрыть]. Однако в исследовании Клиники Мэйо вовсе не учли третье измерение – персональные достижения (или их противоположность – неэффективность). А первый вопрос, измеряющий эмоциональное истощение, предлагает респондентам опираться исключительно на их личное определение выгорания.

Если в Клинике Мэйо установили, что 30–40 % врачей испытывают утомление и не видят в своих пациентах людей, разумеется, это огромная общественная проблема. Но это вовсе не значит, что значительное меньшинство врачей с трудом справляется со своими ежедневными обязанностями. Или что им нужны сеансы психотерапии или медикаментозное лечение. Проблема в том, что из-за отсутствия четкого определения выгорания мы не знаем, что эти цифры говорят о его масштабах в сфере медицины. Аналогично: опрос на краудсорсинговой платформе Amazon Mechanical Turk, который показал, что почти все миллениалы выгорели, также мог свидетельствовать о широком распространении проблемы, но только если бы его создатели использовали надежные методы для получения результата. Респондентов спрашивали: «Считаете ли вы, что выгорание или ментальное истощение влияет на вашу повседневную жизнь?» Это слишком общая постановка вопроса, которая к тому же подразумевает согласие по поводу единого определения выгорания. Результаты такого опроса бесполезны. Нельзя определить клиническую депрессию, если человек просто ответил положительно на вопрос «Чувствуете ли вы себя подавленно?». Тем не менее именно так поступают маркетологи, исследователи общественного мнения и даже некоторые ученые, пытаясь убедить нас, что выгорание – это общественная эпидемия.

Четко определить выгорание мешает и то, что оно, подобно любому широко распространенному недугу, потенциально является источником больших денег. Маркетологи раздувают его статус до синдрома, вызванного работой, который признан Всемирной организацией здравоохранения, полагаясь на субъективные определения. Придавая видимость научности набору расплывчатых и неточных характеристик, они создают впечатление надвигающейся катастрофы, а вместе с ним – целый рынок людей, которым необходимо лечение: от более здорового образа жизни до тщательно подобранного «контента».

К примеру, в 2019 г. медиаконгломерат Meredith Corporation в сотрудничестве с центром изучения общественного мнения Harris выпустил опрос под названием Burnout Flashpoint[7]7
  «Точка выгорания» (англ.).


[Закрыть]. 19 % опрошенных женщин утверждали, что чувствуют себя более выгоревшими, чем пять лет назад. На первый взгляд, огромная проблема, однако эта цифра меньше, чем количество тех, кто чувствует себя более «нервным» (36 %) или «уставшим» (33 %), чем раньше{27}27
  Meredith Corporation and Harris Poll, «Burnout Flashpoint,» October 3, 2019, http://online.fliphtml5.com/mseh/cfmp/#p=8.


[Закрыть]. Тем не менее в заголовок было вынесено именно «выгорание», а не «усталость». Усталость не продается. А выгорание – это культурный феномен. Дух времени. Проблема, с которой мы столкнулись.

А раз есть проблема, найдутся и те, кто предлагает решение. Заключение Meredith Corporation гласит: «Женщины ждут, что бренды станут их союзниками в борьбе с выгоранием, а не усугубят ситуацию»{28}28
  Ibid., 8.


[Закрыть]. Нужно ли говорить, что «студия контента» Meredith предлагает свою помощь брендам, которые хотят помочь женщинам? Аналогичным образом консалтинговая фирма Deloitte в опросе 2018 г. Workplace Burnout Survey[8]8
  «Выгорание на рабочем месте» (англ.).


[Закрыть] обнаружила, что огромное количество работников столкнулось с выгоранием и что «работодатели не уделяют внимания развитию специальных программ, направленных на комфорт сотрудников, которые так нужны, чтобы справиться со стрессом на работе»{29}29
  Deloitte US, «Workplace Burnout Survey.»


[Закрыть]. Но есть и хорошие новости: Deloitte предлагает консалтинговые услуги в области человеческого капитала.

* * *

Выгорание, в отличие от ангины, понятие спорное, и этот факт многое говорит о его роли в нашей культуре: при определении этого термина сталкивается множество интересов. Работники, работодатели, исследователи, маркетологи и врачи предъявляют к нему разные требования: хотят подтвердить собственный опыт (как в моем случае), избавить компанию от лишних кадров, открыть новую эру терапевтической практики. Само определение «выгорание» для нас важно, но при этом мы никак не можем его сформулировать. В таком случае громкие результаты исследований не только описывают это состояние, но и внушают читателям, что они выгорели. Если вы читаете о том, как множество похожих на вас людей – той же профессии, того же пола и возраста – страдают от выгорания, то почему бы и вам не присвоить его себе, чтобы не отставать от других? Вот он, парадокс культуры выгорания: это негативное состояние, но при этом огромное количество работников стремится приписать его себе.

Этот парадокс отчетливо прослеживается в общественной дискуссии о выгорании среди миллениалов. В начале 2019 г. журналистка Энн Петерсен опубликовала на сайте BuzzFeed News эссе о том, что выгоранием объясняется неспособность миллениалов в свои 20–30 лет выполнять рутинные задачи, в том числе важные – например, голосовать на выборах. И дело совсем не в лени. По мнению Петерсен, всю свою жизнь миллениалы находились под давлением, страдали от бремени кредитов на образование и сталкивались с непредсказуемостью рынка труда. Все это привело к тому, что им приходилось работать на износ. По словам Петерсен, «выгорание – это не временное недомогание, это болезнь миллениалов. Базовое состояние. Фоновая музыка. Так устроена наша жизнь. Ничего не поделаешь»{30}30
  Anne Helen Petersen, «How Millennials Became the Burnout Generation,» BuzzFeed News, January 5, 2019, https://www.buzzfeednews.com/article/annehelenpetersen/millennials-burnout-generation-debt-work.


[Закрыть].

Эссе Петерсен стало сенсацией – его прочитали миллионы людей, обсуждали на радио и в подкастах. После его публикации я с интересом наблюдал, как разворачивается общественная дискуссия: тема, которая стала частью моей профессиональной карьеры и личной жизни, вдруг получила заслуженное внимание. Подозреваю, что эссе приобрело такую популярность, потому что определило, а вместе с тем и узаконило ощущения, которые испытывали его читатели. Оно показало миллениалам и всем остальным, что их переживания – это масштабная проблема, а не лично их вина. Вот почему определение выгорания, данное Маслах, нашло у меня отклик в последние дни моей академической карьеры. Я знал, что не одинок.

Возможно, статья стала популярной и потому, что не просто дала название переживаниям – она вывела на свет тех, кто с ними столкнулся. Объяснила их неспособность нормально работать, что такова цена, которую они заплатили за статус идеальных работников. Дала им общественное положение в этической системе американской рабочей культуры. Петерсен определяет выгорание как нечто большее, чем истощение: «Истощение – это когда вы дошли до точки и больше не можете идти дальше. Выгорание же означает, что вы дошли до этой точки и все равно заставляете себя двигаться вперед – это может продолжаться дни, недели, годы»{31}31
  Ibid.


[Закрыть]. Согласно этому определению, выгорание – это не отсутствие продуктивности, а ее искусственное поддержание, даже если на это давно не осталось сил. В этом смысле выгоревший сотрудник похож на супергероя. Для большей уверенности Петерсен подчеркивает, что она сама, испытывая истощение, продолжала усердно и продуктивно работать: «Пока я писала эссе, я параллельно организовывала переезд, планировала путешествие, забирала рецепты на лекарства, выгуливала собаку, пыталась заниматься спортом, готовила еду, старалась не выпадать из чатов в корпоративном мессенджере Slack, выкладывала фото в социальных сетях и читала новости… Я вертелась как белка в колесе, чтобы выполнить список текущих дел: один чертов пункт за другим»{32}32
  Ibid.


[Закрыть].

С другой стороны, в эссе Петерсен признает, что она продолжала выполнять свою работу и не проявляла к ней цинизма. Да, ей кажется, что все остальное отошло на задний план. Она называет это ощущение ступор в бытовых делах – когда повседневные задачи, например переписка с друзьями или запись к доктору, вдруг представляются слишком неподъемными, чтобы даже пытаться их выполнять. При этом бытовой ступор свойственен не только тем, кто страдает от стресса на работе. Он универсален. Я оправился от выгорания, но продолжаю откладывать запись к врачу. Мне тяжело выделить время, чтобы написать близким. Мы сталкиваемся с бытовым ступором каждый день.

Я не сомневаюсь, что Петерсен испытывала сильный стресс на работе. Уверен, я на ее месте чувствовал бы себя так же, если бы организовал сенатскую кампанию в Техасе, а потом занимался новыми проектами, параллельно переезжая на другое место. Но очевидная эффективность ее работы ставит перед нами важный вопрос: считается ли выгоранием положение, когда вы продолжаете выполнять работу на высоком уровне?

Некоторые утверждения из эссе Петерсен были подвергнуты сомнению, но вместе с тем критики подтверждали распространенность и глубину выгорания среди молодых работников. В основном критические отзывы касались взаимосвязи между выгоранием и расой{33}33
  Anne Helen Petersen, «Here's What 'Millennial Burnout' Is Like For 16 Different People,» BuzzFeed News, January 9, 2019, https://www.buzzfeednews.com/article/annehelenpetersen/millennial-burnout-perspectives.


[Закрыть]. Считалось, что доводы Петерсен основаны на ее привилегированном положении белого человека и что люди с другим цветом кожи страдают от выгорания сильнее. В статье «Именно так темнокожие ощущают выгорание» поэтесса и научный работник Тиана Кларк утверждает, что выгорание давно знакомо афроамериканцам, которые испытали последствия «длинного перечня наследственных травм – или лучше сказать наследственного выгорания? Я говорю о невольничьих кораблях, испольщине[9]9
  Испольщина – вид земельной аренды, при которой арендная плата равняется половине урожая.


[Закрыть], конвейере «школа–тюрьма»[10]10
  Тенденция, при которой подростки из неблагополучных семей после окончания школы все чаще попадают в тюрьму из-за жесткой школьной политики и неравенства.


[Закрыть], угнетенном состоянии психики». Петерсен называла выгорание «базовым состоянием» для миллениалов, а Кларк считала, что «вне зависимости от общественных изменений и эпохи, выгорание постоянно присуще темнокожему населению в течение сотен лет»{34}34
  Tiana Clark, «This Is What Black Burnout Feels Like,» BuzzFeed News, January 11, 2019, https://www.buzzfeednews.com/article/tianaclarkpoet/millennial-burnout-black-women-self-care-anxiety-depression.


[Закрыть].

Рассказ Кларк о собственной жизни, где упоминается выражение «севшая черная батарейка», – это повествование о человеке, который усердно трудится, чтобы как достичь своих целей, так и удовлетворить чужие (возможно, основанные на расистских позициях) ожидания. Она пишет о том, как после целого дня ведения занятий чувствовала себя опустошенной. О том, что ей доставалось больше административной работы, чем ее белым коллегам. Она перечисляет последствия интенсивного труда для ее организма: «По ночам я сжимаю челюсти. Плохо сплю. Перестала заниматься спортом. Работаю с жуткой головной болью. У меня развился СПКЯ (синдром поликистозных яичников). Я прекратила сеансы психотерапии. Я не справляюсь. Я перестала общаться с друзьями»{35}35
  Ibid.


[Закрыть].

Как и Петерсен, Кларк, несмотря на усталость, не бросила работу. Она не относилась к ней цинично. Не похоже, что она потеряла ощущение собственной эффективности. Она по праву гордится значительными профессиональными достижениями: редкой должностью штатного преподавателя поэзии, несколькими опубликованными сборниками стихов, наградами и приглашениями выступить с лекциями. Как и в случае с Петерсен, я не знаю всю картину жизни Кларк. Мне приходится верить ей на слово. Я вижу это так: она вымотанна, но продолжает успешно работать.

Даже описывая свое выгорание, Кларк гордится тем, как она востребованна. Ее работа «постоянно ощущается одновременно и как спринтерская гонка, и как марафонский забег. Почему? Лучше всего это выразил рэпер Jay-Z: "I'm a hustler, baby!"»{36}36
  Ibid.


[Закрыть][11]11
  «Я ловкий деляга, крошка!» (англ.)


[Закрыть] Истории Петерсен и Кларк показывают, что, признавая свое выгорание, вы не только расписываетесь в неудаче, но и олицетворяете американский идеал непрерывной работы.

* * *

Вероятное восприятие выгорания как достоинства и показателя статуса в обществе, помешанном на работе, наряду с неопределенностью и субъективностью в описании самого явления заставляет сомневаться: реально ли это болезненное состояние? В большинстве стран у него нет клинического определения, то есть с точки зрения медицины это что-то вроде «художника» или «фаната бейсбольной команды Chicago Cubs». Вы выгорели, если утверждаете, что выгорели. Но можно ли доверять бездоказательным заявлениям, включая мое собственное?

Из-за отсутствия общепризнанного определения выгорания некоторые критики утверждают: его изучение похоже на движение вслепую в темноте. Клинический психолог Линда Хайнеманн и социолог Торстен Хайнеманн сомневаются, что все исследователи выгорания «действительно рассматривают одно и то же явление»{37}37
  Linda V. Heinemann and Torsten Heinemann, «Burnout Research: Emergence and Scientific Investigation of a Contested Diagnosis,» SAGE Open 7, no. 1 (January 2017): 7, https://doi.org/10.1177/2158244017697154.


[Закрыть]. Даже некоторые ученые предостерегают от злоупотребления термином и его неточного использования. В 1988 г. Айала Пайнс и Эллиот Аронсон отмечали, что за последние несколько лет «термин „выгорание“ стал очень популярным – возможно, даже чересчур. Его используют так часто, что он практически утратил значение». Они предупреждают, что выгорание – это «не синоним стресса на работе, усталости, одиночества или депрессии. Использование термина в таком широком смысле умаляет его значение»{38}38
  Pines and Aronson, Career Burnout, xi.


[Закрыть].

В глазах общества термин расширился, чтобы соответствовать пространным объяснениям, которые мы ему дали. Хайнеманны утверждают, что нечеткое определение выгорания сделало его «диагнозом для отвода глаз, позволяющим сотрудникам взять больничный, избегая стигматизации, которую влечет за собой психическое заболевание, и позднее спокойно вернуться к работе». Особенно ярко это проявилось в Германии, где в 2010-х гг. выгорание обсуждали в прессе как Volkskrankheit – широко распространенное заболевание{39}39
  Linda V. Heinemann and Torsten Heinemann, «Burnout: From WorkRelated Stress to a Cover-Up Diagnosis,» in Burnout, Fatigue, Exhaustion: An Interdisciplinary Perspective on a Modern Affliction, ed. Sighard Neckel, Anna Katharina Schaffner, and Greta Wagner (Cham, Switzerland: Palgrave Macmillan, 2017), 131, 138.


[Закрыть]. В начале того десятилетия немецкие газеты и журналы сотнями публиковали статьи на эту тему, нередко фокусируясь на заявлениях знаменитостей и профессиональных спортсменов{40}40
  Ibid., 141–43.


[Закрыть]. Как отмечают Хайнеманны, пока выгорание привлекало все больше внимания, журналисты описывали его как нарастающую общественную проблему – то, с чем мог столкнуться любой целеустремленный работник. Более точное определение сузило бы рамки повествования, поэтому выгорание превратилось в собирательное название различных недомоганий, связанных с работой{41}41
  Ibid., 142.


[Закрыть]. Автор немецкой научной публикации 2011 г. описывает выгорание как «модный диагноз», который срочно нуждается в более четком определении{42}42
  Wolfgang P. Kaschka, Dieter Korczak, and Karl Broich, «Burnout: A Fashionable Diagnosis,» Deutsches Ärzteblatt International 108, no. 46 (November 2011): 781–87, https://doi.org/10.3238/arztebl.2011.0781.


[Закрыть]. Другой автор отмечает, что склонность немцев называть любой депрессивный эпизод «выгоранием» усилилась в период с 2001 по 2011 г.{43}43
  Johannes Bahlmann, Matthias C. Angermeyer, and Georg Schomerus, «'Burnout' statt 'Depression'–eine Strategie zur Vermeidung von Stigma?,» Psychiatrische Praxis 40, no. 2 (March 2013): 78–82, https://doi.org/10.1055/s-0032–1332891.


[Закрыть] Немецкий психиатр Ульрих Хегерль даже утверждает, что чрезмерное внимание к выгоранию может представлять угрозу. В 2011 г. он заявил журналу Der Spiegel, что «разговоры о выгорании бесполезны, потому что под ним могут подразумеваться как обычная усталость, так и серьезный, угрожающий жизни депрессивный эпизод. В конечном счете концепт выгорания отодвигает депрессию на задний план»{44}44
  Bernd Kramer, «Burnout Ist Eine Ausweichdiagnose,» Der Spiegel, November 24, 2011, https://www.spiegel.de/karriere/volkskrankheit-burnout-ist-eine-ausweichdiagnose-a-799348.html.


[Закрыть].

Скептики могут разумно заметить: раз субъективные заявления о выгорании так широко распространены и одновременно бессмысленны с медицинской точки зрения, их авторы вряд ли набрали бы высокие проценты по шкале Маслах, показывающей уровень истощения, циничности и личной неэффективности. Говоря о собственном выгорании в обществе, которое воспевает работу, вы получаете статус, который свидетельствует о вашей беззаветной преданности труду. Вам это ничего не стоит. И если многие из тех, кто заявляет о том, что выгорели, «по-настоящему» не страдают от выгорания, возможно, никакой эпидемии нет и в помине.

Скептицизм по отношению к выгоранию существует с того времени, как книга Маслах вышла в свет в 1970-х гг. В 1981 г. в эссе «Выгорание есть почти у всех» в журнале Time колумнист Лэнс Морроу положил начало жаркой дискуссии, когда использовал выгорание для критики сосредоточенности на себе, появившейся в «Десятилетие Я»[12]12
  Me Decade (англ.) – определение, которое американский автор Том Вульф применил для характеристики 1970-х гг. в США, когда в обществе явно наметился переход от коммунитаризма, характерного для 1960-х гг., к индивидуализму. – Прим. ред.


[Закрыть]. Он писал, что выгорание стало «очень модным и неизбирательным понятием, „психологией для бедных“, психическим эквивалентом бегу трусцой в силу его широкого распространения». Обсуждение выгорания он рассматривал как знак того, что психика становится более чувствительной в масштабах всей нации. «Эпоха „благородства в трудной ситуации“[13]13
  Grace under pressure (англ.). Определение принадлежит Эрнесту Хемингуэю – так он описывал храбрость.


[Закрыть] закончилась в начале 1960-х гг.», – считал он. В 1980-х гг. «слишком многие начали чересчур легко сдаваться»{45}45
  Lance Morrow, «The Burnout of Almost Everyone,» Time, September 21, 1981, http://content.time.com/time/magazine/article/0,9171,953109,00.html.


[Закрыть].

Аналогичное заявление для газеты The New York Times сделал психиатр Ричард Фридман в 2019 г. после того, как ВОЗ признала выгорание «феноменом профессиональной сферы», но не медицинским заболеванием. Фридман критикует распространенные диагностические тесты, которые используются, чтобы выявить сотрудников, «склонных к выгоранию». Он пишет: «Если от выгорания страдают практически все, значит, от него не страдает никто, а сама идея теряет всякую убедительность». По его мнению, основанному на опыте воспитания целого поколения студентов-медиков, многие работники ошибочно воспринимают обычный стресс на работе как состояние полного истощения. Поэтому он приходит к выводу, что было бы неправильно «превращать повседневный стресс и дискомфорт в диагноз „выгорание“»{46}46
  Richard A. Friedman, «Is Burnout Real?,» The New York Times, June 3, 2019.


[Закрыть].

Безусловно, справедливо, что людей, приписывающих себе выгорание, было бы меньше, будь у нас признанные всеми и надежные критерии. Но, вопреки ожиданиям Фридмана, его скептическое отношение к выгоранию не обосновало его позицию, а подтвердило абсолютно противоположную точку зрения. Если проблема заключается в слишком частом диагностировании выгорания, а его причина – в отсутствии критериев для диагностики, то все решается их установкой – другими словами, в превращении выгорания в диагноз. Четкий список симптомов исключит выгорание у большого количества людей, но при этом откроет глаза тем, кто не осознает, как сильно их выматывает работа. И даже если мы обнаружим, что меньше людей страдает от клинического выгорания, то для помощи им можно будет задействовать всю медицинскую систему, включая рецептурные препараты, страховку и пособие по нетрудоспособности. Более узкое определение выгорания также станет хорошим ответом Ульриху Хегерлю, который обеспокоен тем, что концентрация внимания на выгорании отодвигает депрессию на задний план. Если специалисты смогут различать эти два расстройства, им будет легче идентифицировать тех, чье состояние вышло за рамки заболевания, вызванного только работой, и уже переросло в депрессию, затрагивающую все сферы жизни.