Текст книги "Американская империя. Прогноз 2020–2030 гг."

Система глобального позиционирования NAVSTAR была запущена Министерством обороны в 1973 году. Ее задача заключалась в том, чтобы обеспечить американских военных максимально точными данными о местоположении нужного объекта. Метод, используемый NAVSTAR, был разработан физиками, изучавшими теорию относительности Эйнштейна. По итогам работы ученых Минобороны запустило на среднюю околоземную орбиту группу спутников, благодаря чему стали возможными точное определение местоположения и совершенствование системы наведения оружия. Под общепринятым обозначением GPS эта система стала частью повседневной жизни.

В 1960-е годы секретным исследовательским учреждениям США требовался безопасный метод быстрого обмена данными. Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны первым применило известную теорию передачи данных по телефонным линиям. Система, разработанная на основе этого приложения, называлась ARPANET и постепенно развилась в современный Интернет. Степень, до которой Министерство обороны изменило повседневную жизнь, редко осознается полностью.

«Проект Манхэттен» изменил американский характер. Мораль и применение насилия всегда конфликтовали. С появлением атомной бомбы эта проблема разрослась до предельного уровня. Однако основная напряженность между мужеством, оружием, справедливостью и моралью осталась прежней. Изменилось лишь то, что оружие стало гораздо мощнее и технологии значительно преобразовали общество в целом. Различие между миром и войной, между воином и гражданским лицом, ученым и бизнесменом становится все менее заметным. Гордость Эдисона по поводу того, что он ни разу не приложил руки к разработке оружия, и в его-то время не совсем соответствовала действительности, а сегодня и вовсе невозможна.

Есть технологии, есть бизнес, и есть война. Они кажутся разными, но в американской жизни ученый, ковбой и воин, а также бизнесмен – часть единой культуры. Это культура и противоречия и примирения одновременно. Это совершенно разные типажи людей, и можно предположить, что между ними мало общего. На индивидуальном уровне, возможно, так и есть. Однако они образуют единую ткань американского общества. Не будем упоминать множество других типажей, но эти три дают представление о сложности и тонкой организации Америки. Жизнь здесь трудна, напряжение велико. Быть американцем нелегко. Европейское видение ковбоя упрощено. Американская жизнь сложна и противоречива.

Именно противоречия в американском обществе движут быстро развивающимися циклами его истории. Единство крайне разнообразных проявлений: ковбоя, ученого, изобретателя-бизнесмена, воина – постоянно перекраивает Америку в бесконечном цикле взлетов и падений. Из-за напряженности между различными типажами американцев (а я указал лишь на некоторые из них) невозможно точно определить американский характер. Он соткан из противоречий, гораздо более значительных, чем те, что сложились в странах, которые не перекроили себя в настолько недавнем прошлом и не находятся в процессе перекраивания. У европейцев и азиатов имеются тысячелетняя история и культура, на которые можно опереться. У американцев есть только будущее, и будущее должно создаваться снова и снова. Государственное устройство изобретено. Способ использования континента изобретен, и сама нация изобретена. И процесс изобретения продолжается, создавая постоянное напряжение, благодаря которому американцы будут отказываться от себя прежних в пользу себя таких, какими они станут. Этот путь каждый проделывает самостоятельно, поскольку каждое поколение отказывается от своего прошлого, и данный процесс обеспечивает как постоянно сменяющиеся циклы американской жизни, так и быстрое восстановление после неизбежных бурь.

Преступления народа: рабовладение и индейцы

Разговор о создании Соединенных Штатов немыслим без рассмотрения вопиющих моральных преступлений нации. Бальзаку приписывают слова о том, что за всяким большим состоянием кроется большое преступление. А за большим американским состоянием скрываются два преступления, которые нельзя сбрасывать со счетов. Одно из них – порабощение африканцев, другое – геноцид индейцев. Эти два обстоятельства, по мнению некоторых, лишают США права на какой бы то ни было моральный авторитет. Учитывая, что, как уже отмечалось, Соединенные Штаты являются моральным проектом, эти обстоятельства должны рассматриваться со всей серьезностью, и их значение нельзя приуменьшить. Штаты несут тяжелый груз национальной вины за оба этих преступления, но, как и в большинстве случаев – исторических и моральных, – история гораздо сложнее, чем обычно считается, и поэтому неполна. Груз вины как нельзя более реален. И в то же время для подобных деяний есть объяснения, которые, конечно, не могут служить оправданием.

Рабство было завезено в Западное полушарие за столетия до того, как появились США или даже первое поселение в Северной Америке. Португальцы и испанцы порабощали американских индейцев; кроме того, португальцы завозили в Бразилию африканцев. В Бразилии, безусловно, большинство африканцев являлись рабами. Испанцы, голландцы и англичане ввели систему рабовладения в Северной Америке в начале XVII века, в то время, когда не существовало понятия «американцы», а были только европейские поселенцы.

В этом смысле рабство было общим преступлением, но Штаты сделали то, что я бы назвал чудовищным. США не только продолжили рабовладельческую практику, но и наделили африканца статусом недочеловека – формально и юридически. Декларация независимости гласила, что все люди созданы равными. Отцы-основатели искренне верили в это утверждение, однако желали продолжить практику африканского порабощения. Они знали, что без рабства на Юге создать Соединенные Штаты не получится, ведь тогда Юг не присоединится к Союзу. Поэтому основатели решили проблему способом, который можно назвать исключительно моральным преступлением. Поскольку все люди созданы равными, африканцы были объявлены недолюдьми, а Конституция закрепила их моральную ценность на уровне трех пятых от белого человека.

Это непростительный грех Штатов. Такие люди, как Джефферсон и Адамс, конечно, осознавали, что афроамериканцы равны белокожим, но ради экономического и политического удобства согласились принять доктрину, утверждавшую противоположное.

Декларация независимости, как предполагалось, должна была служить путеводной звездой для всего мира. Рабство существовало до основания США, широко практиковалось и продолжало практиковаться в других местах даже после 1865 года, но, извратив основополагающий документ нации, отцы-основатели создали длительные несправедливые условия по отношению к афроамериканцам. Документ закрепил статус афроамериканца как недочеловека в американской культуре, тем самым унизив его и породив порочный взгляд на него, который все еще развращает нацию и продолжает стигматизировать жертв, которые, как предполагалось, должны были быть свободны. Закон формирует культуру, но отмена закона сама по себе культуру не меняет.

Второе преступление, которое США обязаны признать, – это геноцид индейцев. Тема эта сложна. Недавние исследования истребления коренных народов Западного полушария показывают, что именно болезни, а не акты насилия, привели к исчезновению индейцев не только в Северной Америке, но и во всем полушарии. Корь, оспа и другие заболевания уничтожили до 90 % некоторых индейских племен. Европейцы, сами того не подозревая, принесли с собой болезни. Не зная причин появления этих заболеваний, они тем самым практически истребили не имевшее иммунитета население. Книга Чарльза Манна под названием «1491: новые данные о доколумбовой Америке» («1491: New Revelations of the Americas Before Columbus») подробно описывает процесс вымирания индейцев.

Многие индейские народы, с которыми столкнулись американцы в своем движении на запад, представляли собой разбитые и раздробленные остатки того, что когда-то было великими нациями. На основании этих остатков американцы составили мнение об индейцах. Однако не все индейские народы были раздроблены. Например, один из них – команчи – создал обширную империю от Скалистых гор до Техаса и Канзаса. Начиная с XVIII века они вселяли страх в другие индейские народности – в частности в индейцев, проживавших на территории Великих равнин. К истреблению этих наций и племен привели три фактора. Первый – болезни, завезенные европейцами. Второй – действия империи команчей, которая терроризировала также и европейских поселенцев. Третий – сами европейцы, которые воспользовались дестабилизированностью равнинных индейцев, чтобы истребить оставшихся или загнать их в резервации, к примеру, в Оклахоме.

История уничтожения индейских племен во многом связана с возникновением США, но она не сводится исключительно к действиям Соединенных Штатов. Неясно, смогли бы американцы заселить Запад, не случись болезней и войн команчей. До распространения болезней численность индейцев была гораздо выше, и они были искусны и воинственны. У поселенцев имелось огнестрельное оружие, но стрелы индейцев также являлись грозным оружием.

Прежде всего, следует иметь в виду, что каждая индейская народность и каждое племя рассматривали друг друга как чужаков. Они воспринимали себя не единой нацией на всем континенте, а отдельными народами с отдельными языками и верованиями. Как и все народы в мире, они постоянно вступали в войны и союзы друг с другом. Во многих случаях индейские народы считали наступающих американцев союзниками в борьбе со своими историческими врагами. В ходе освоения Запада американцы обнаружили не только племена, уничтоженные болезнью или раздавленные команчами, но и союзников, довольных тем, что чужаки прибывают и присоединяются к ним в войне против их недругов. В определенном смысле они видели в американцах просто чужое племя. Следовательно, моральным стандартом для оценки последствий американского вторжения должно стать определение того, в какой степени сами американцы содействовали краху индейских народов, а в какой степени этот крах был обусловлен завезенными болезнями и фактом добровольного сотрудничества индейцев. Как и в истории любого континента, хроника военных действий в Северной Америке гораздо древнее и запутаннее, чем можно предположить, защищая мнение о безусловной виновности какой-либо одной нации. И моральное преступление было гораздо сложнее, чем обычно представляют.

Как бы то ни было, но болезни резко сократили индейское население, и те, кто сталкивался с поселенцами, зачастую были настолько запуганы другими племенами, что заключали союзы сначала с европейцами, а затем с американцами. Американцы пользовались этим положением, убивая все больше индейцев и завоевывая их земли, а затем подписывая соглашения с суверенными индейскими народами, как они делали бы это с другими нациями. Однако Штаты нарушили почти все эти соглашения: вот в чем состоит неотъемлемая часть преступления. Американцы не несли ответственности за запутанные политические и военные действия, которые одни индейцы предпринимали против других. Американцы также не были ответственны и за болезни, которые они привезли с собой. Но они были виновны в том, что противостояли индейским народам, развязывая войну, а затем систематически предавая их всеми возможными способами. Из-за этого поражение, с которым индейцы вполне могли справиться, обернулось для них тотальным лишением прав на территорию.

Часть вторая
Американские циклы

Глава 4. Как меняется Америка

В целом эта книга посвящена США, а в частности – своеобразному пути развития страны. Иногда Соединенные Штаты достигают критической точки, впадая в состояние войны с самими собой, однако после длительного периода страна вновь изобретает себя – так, что остается верной своим основам и при этом радикально отличается от той, что была раньше. В первой части я объяснял, что США – это изобретенная, созданная нация, в рамках которой государственное устройство, жители и даже земли постоянно воссоздаются. В результате возникают периоды сильной напряженности. В данном разделе я хочу остановиться на кризисных циклах, порядке их смены и новом создании страны – процессах, которые уже сформировали Америку и которые предопределят события в 2020-х годах и дальше.

Мы пытаемся дать оценку Америке, основываясь на ежедневных новостях, текущих тенденциях и ощущениях, но в более широком смысле Америкой управляют два крайне регулярных цикла – институциональный и социально-экономический. Институциональный контролирует отношения между федеральной властью и остальным американским обществом: он сменяется примерно каждые 80 лет. Социально-экономический – каждые 50 лет, и в нем пульсирует динамика американской экономики и общества. Оба цикла функционируют одинаково: как только характеристики текущего цикла теряют эффективность, модель начинает пробуксовывать. Возникает период политической напряженности, что приводит к необходимости реформы. Появляются новые модели, помогающие решить проблемы; страна начинает новый цикл, который длится до тех пор, пока не сталкивается с другими сложностями. Почему циклы занимают 80 и 50 лет соответственно, будет объяснено ниже, равно как и другие особенности.

Именно такое развитие Соединенных Штатов и было предусмотрено с самого начала. В течение почти 250 лет государство радикально преобразилось, превратившись из страны третьего мира где-то далеко в Атлантическом океане в доминирующую мировую державу. Возможно, самое примечательное это то, что быстрая и напряженная смена циклов не раздирает страну на части. Даже Гражданская война в конечном счете заложила фундамент для мирного и впечатляющего развития страны. Основные вопросы, на которые следует ответить, таковы: что стало причиной столь бурного развития, почему США не распались на части и что ждет их в будущем?

Если оставить в стороне сам процесс изобретения страны, то факт, что государство с более чем 300 млн жителей генерирует строго предсказуемые циклы, не должен приводить нас в изумление. Человеческая жизнь циклична. Мы рождаемся, о нас заботятся, из детского мы переходим во взрослый возраст, стареем и умираем. Много циклов существует и в природе, поэтому было бы странно, если бы человеческое общество не развивалось столь же циклично. Человеческие циклы проходят по-разному в зависимости от того, где люди живут, кто является их соседями и как они сплотились в нацию. В различных местностях циклы могут быть длиннее или короче, более или менее предсказуемыми. Американские циклы вторят американской натуре. Американцы нетерпеливы по своей природе – это отголосок мировоззрения первых иммигрантов, испытывавших острую потребность как можно скорее заработать на жизнь. И эта нетерпеливость ведет к действиям, а действия приводят к чередованию циклов, которые строго упорядоченны и, по историческим меркам, быстро сменяются.

Мы привыкли считать, что свободно распоряжаемся собственной жизнью. Однако это не так. Конечно, существуют исключения из этого правила, но в целом, если вы родились в Бурунди, то ваша жизнь безусловно будет отличаться от жизни уроженца Канзаса. Наши возможности в жизни ограничены тем, где мы родились, кто наши родители, какими ресурсами они располагают, насколько мы умны и талантливы, и множеством других факторов. Все мы живем в мире ограничений, в котором многие вещи нам просто недоступны. Мы делаем выбор, но выбор этот задан узкими рамками. Чем мы старше, тем ограничения сильнее, и именно они позволяют нам хотя бы приблизительно предсказать течение жизни. Вот на этом уровне, очевидно, люди и в состоянии делать выбор. Однако, как указывал Адам Смит, все эти акты индивидуального выбора формируют предсказуемый народ. Поэтому за четкой упорядоченностью американских циклов стоит предсказуемость.

Политики тратят годы на то, чтобы прийти к власти. Борьба за место под солнцем вынуждает их быть прекрасно осведомленными о силах, которыми они должны овладеть. Эти силы продолжают предопределять их действия, даже когда они приходят к власти. Те, кто достиг политического верха, прошли через изматывающую борьбу. Американцы привыкли думать, что политические лидеры, особенно те, кто им не нравится, попали туда по ошибке. Однако дело обстоит куда сложнее.

Круг вопросов, находящихся в ведении американского президента, определяется не его намерениями, а границами его власти и давлением, которое оказывают на него социальные и экономические факторы внутри страны, а также конфликтом интересов с иностранными державами. И ни один из этих факторов он не имеет права игнорировать. Президенты знают (или узнают это достаточно быстро), что ограничения, лежащие в основе действий главы страны, и будут характеризовать период его нахождения у власти. Джордж Буш-младший, выиграв выборы, не мог представить, что его президентский срок будет определяться событиями 11 сентября и тем, что за ними последует. Барак Обама пришел в Белый дом, будучи убежденным, что сможет изменить отношения Америки с исламским миром. Дональд Трамп стал президентом, полагая, что сможет возродить американскую промышленность. Во всех трех случаях их иллюзии относительно собственного могущества быстро улетучились.

Политическая власть – это не удовлетворение своих прихотей, а понимание реалий.

Тезис, согласно которому глава страны является по сути своей следствием событийной цепочки, а не ее причиной, идет вразрез с теми сильными эмоциями – позитивными либо негативными, – которые мы ощущаем в отношении некоторых президентов. Однако утверждение, что нами руководят безличные силы и нам что-то удается лишь в той мере, в какой мы им соответствуем, – совершенно тривиально. Именно так мы представляем себе рынок. Мы понимаем, что рыночная сфера включает в себя миллиарды решений, принятых миллионами людей, и что в целом поведение всех этих людей в значительной степени предсказуемо. Президент не может просто вмешаться и захотеть, чтобы рынок повел себя другим образом, по мановению волшебной палочки прервав экономический спад. Границы полномочий президента или Федеральной резервной системы[21]21
  Американский центральный банк. – Примеч. пер.


[Закрыть] определяются масштабом проблемы и способом ее решения.

Если в историческом течении прослеживается закономерность и президенты остаются на плаву лишь в той мере, в какой способны осознать эти ограничения и соответствовать им, то становится возможным наметить ориентиры того, где мы находимся сейчас, и предсказать пути развития. В таком случае можно определить, на каком отрезке цикла находится Америка. Понимая в общих чертах, когда кризис, возникший из-за нерешенных проблем, достигнет критической точки, мы можем спрогнозировать два момента. Во-первых, найдя единственно требуемое решение, мы предположим, как проблема будет снята. А во-вторых – сможем спрогнозировать спазм политической системы, в результате которого появится новый президент, способный отвергнуть прежний цикл и начать поиски путей воплощения решения в жизнь. Не он делает историю – история делает его.

Существует и более глубокое глобальное течение, влияющее на политику страны и устанавливающее иерархию превосходства. После распада СССР это течение стало особенно благоприятным для США, а не Европы: Америка превратилась в центр мирового притяжения. Тот факт, что США занимают подобную позицию, означает, что американские институциональные, экономические, культурные и технологические силы оказывают значительное влияние на остальной мир. Вспомните, как изобретение микросхемы или экономический кризис в США повлияли на компании, рабочие места и жизнь людей по всему миру. Ровно так же, как Британская и Римская империи некогда расчерчивали мир с высоты своего могущества, сейчас это делают Соединенные Штаты. Давление американских циклов изнутри неизбежно сказывается на остальном мире в виде такого же давления. Именно эти внутренние циклы вкупе с глобальными силами недавно создали крайне неудачную ситуацию для США.

Глава 5. Как геополитика предопределяет 2020-е годы

Во введении я говорил о кризисе 2020-х годов: в этот период оба основных цикла объединятся, и это дестабилизирует страну, но таким образом будет дан старт новой фазе американской истории. Кризис 2020-х станет исключительным не только потому, что одновременно разразятся два кризиса, но и потому, что США достигли беспрецедентного этапа в своем развитии: Америка стала исключительной мировой державой и не знает, радоваться ли этому и что делать дальше. Именно этот фактор предопределяет и усиливает грядущий кризис 2020-х.

В 2020-х годах две основные циклические силы будут активны одновременно, что впервые происходит в одно десятилетие. Поэтому возникнет нестабильность, которая усилится еще по одной причине. Соединенные Штаты возникли как страна, расположенная где-то на краю света, с населением, сконцентрированным на восточном побережье, и постоянными угрозами от более крупных государств. США переросли этот период и стали мощной мировой державой. По этой причине стране пришлось пережить множество напряженных моментов, что привело к развитию институциональных, экономических и социальных процессов. Новое положение совпало с более чем восемнадцатилетним периодом военных действий на Ближнем Востоке, борьбы с террористическими угрозами и лавирования между глобальными интересами разных стран, с вытекающими из них трениями. В течение 2020-х годов давление на политическую систему, вызванное новыми геополитическими реалиями, приведет к росту давления на США в целом.

Исторически так сложилось, что институциональные циклы приводились в действие войнами: Войной за независимость, Гражданской войной, Второй мировой. Следующий институциональный цикл также возникает из войны. На первый взгляд речь идет о войне с джихадистами, которую США ведут с 2001 года. Но существует более глубокий сдвиг, приведший к этой войне. Речь идет о радикальном сдвиге американского положения в мировой системе. После операции «Буря в пустыне» исламисты стали крайне враждебно относиться к США. Эта операция была ответом не только на иракское вторжение в Кувейт: она была вызвана тем фактом, что США, единственная мировая держава, вынуждены были создать и возглавить коалицию для ведения войны. Данный международный конфликт, обрамляющий новый институциональный кризис, не является таким же кровопролитным, как другие, но, возможно, более серьезен.

В 1991 году развалился Советский Союз, и впервые за пять веков в Европе не оказалось державы мирового уровня. По итогам 500-летнего геополитического цикла США стали единственным доминирующим в мире государством. Это не только изменило статус США, но и привело страну к сложностям в институциональном, социальном и экономическом планах. Американская политическая система никогда не предвидела такой столь масштабной роли и не знала, как структурировать государственные механизмы, чтобы совладать с новым положением. Поэтому кризис 2020-2030-х годов на самом деле – часть непрерывного процесса смены циклов, который определяет американскую историю. Однако сейчас кризис возник в совершенно новом контексте, что увеличивает напряженность, и без того свойственную американскому историческому процессу.

Соединенные Штаты стали империей. Империей не в формальном смысле, а по географическому охвату и могуществу. Ее власть держится на размахе экономики, военной мощи и привлекательной силе культуры. Они, в свою очередь, зависят от политической системы, территорий и народа. Масштаб подобного феномена впечатляет еще и потому, что тот не имеет формальной структуры. Как бы там ни было, США – самая могущественная сила в мире. Однако американское общество крайне сильно тяготится собственной «имперскостью». В 1776 году в США произошло первое восстание против существовавшей империи: американскому народу не нравятся опасности и сложности, таящиеся за глобальной ответственностью. США стали империей не по своей воле, но и отрицать реальность подобного положения дел невозможно. США молоды как страна, а как империя – даже еще моложе. Огромная власть удерживает их на плаву, несмотря на абсурдные действия или повсеместное неодобрение. США учатся быть империей, создавая чудовищные напряженности в других странах, в своих собственных социальных институтах и в своем собственном народе. Это наиболее очевидно на примере топорного ведения войны против джихадистов в течение восемнадцати лет.

Можно говорить о существовании империи, если по сравнению с другими нациями ее сила настолько велика, что даже простым фактом собственного существования она меняет принцип отношений и поведения других стран. Бывают империи, возведенные намеренно, – например, гитлеровская. Некоторые империи возникли спонтанно. К примеру, Рим не собирался быть империей. Неспособность Европы сдерживать свои агрессивные стремления привела к тому, что она растеряла свои формальные империи, создав при этом вакуум, в который оказались втянуты Соединенные Штаты и Советский Союз. С распадом Советского Союза остались лишь региональные державы, а глобальной силой были только США.

Америка представляла собой государство, расположенное на особенной территории и населенное особенным народом, но, в отличие от большинства других стран, она была основана как моральный проект, как пространство, где могли бы процветать как права человека, так и национальные интересы. С самого начала США разрывались между этими двумя принципами. Сегодня из-за огромной мощи Соединенных Штатов и их влияния на мир данная отличительная особенность усилила ценностный конфликт между моралью и народом. Существует и другая точка напряженности. Часть общества стремится претворять в жизнь замыслы отцов-основателей в том виде, в каком они их понимают, чтобы избежать увязания в разборках других стран. Другие утверждают, что американские потребности могут быть удовлетворены только с помощью основательного и постоянного присутствия в мире. Эти две точки зрения связаны между собой и обсуждаются с момента основания Соединенных Штатов, а в наши дни становятся все слышнее. На каждом заседании НАТО, на любых переговорах с Китаем подобная напряженность возникает вновь.

Одна сторона выдвигает аргумент, согласно которому основная миссия США состоит в том, чтобы являть собой пример добродетельности, а американская сила должна использоваться для защиты и распространения американских принципов. В основе этой позиции лежит мнение, что Соединенные Штаты имеют обязательства перед собой и миром – отстаивать и защищать моральные принципы, на которых они основаны, а убеждение, что США должны себя вести как любая другая страна, защищая свои экономические и стратегические интересы, обесценивает саму суть Америки. Проблема этой точки зрения состоит в том, что большинство стран не придерживаются американских моральных стандартов и власть США сильно ограничена. Это формула бесконечной войны.

На другой стороне находятся те, кто утверждает, что главный интерес США – в том, чтобы защищать Америку, ее территории и ее народ. Поэтому в мировой политике США должны участвовать ровно в той же степени, что и любая другая нация. Принципы нежизнеспособны, если не подтверждаются властью. Согласно этому аргументу, американские ценности не выживут, если не выживет сама страна, и их лучше всего распространять через американское влияние. Это означает, что Соединенные Штаты должны время от времени предпринимать действия, которые, казалось бы, противоречат американским принципам, – но ведь ослабление или исчезновение США не соответствуют вообще никаким принципам. Распространение американских ценностей иногда требует отказа от них. В ходе Второй мировой США заключили союз со сталинским СССР. Это было одновременно и необходимой, и пугающей мерой.

Этот спор не является конфликтом идеологий. Сегодня как левые, так и правые политические силы выступают за распространение американских ценностей. На левом фланге защитники прав человека утверждают, что США должны использовать свою власть и влияние для наказания режимов, нарушающих эти права, – то есть либерально-демократические принципы, на которых основана Америка. Правые неоконсерваторы, в свою очередь, заявляют, что Соединенным Штатам необходимо использовать свою мощь, чтобы помочь сформировать мир в соответствии с американскими принципами. Оба фронта готовы задействовать военную силу, экономическое давление – или финансировать политические группы для достижения своих целей. Неоконсерваторы прямо утверждают, что американская мощь, в том числе и военная, необходима для защиты государственных идей. Левые менее рьяно отстаивают необходимость применения силы, однако выступили за военное вмешательство в Руанде и Ливии – то есть в тех случаях, когда власть наносила ущерб своему народу. Левые и правые воспринимают друг друга как оппонентов с противоположными взглядами, но если отбросить нюансы, все они следуют одной идее, согласно которой смысл властвования США – проецирование американских ценностей на мир.

Спор на эту тему активно ведется с момента основания государства. Вскоре после основания Соединенных Штатов случилась Великая французская революция, взявшая на вооружение лозунги, которые в большинстве своем воспроизводили американские. В то же время в торговом отношении Соединенные Штаты зависели от Англии, а Англия была враждебна Французской революции. На одной чаше весов находился моральный принцип, на другой – национальный интерес. Вашингтон выбрал национальный интерес, а Джефферсон, склонявшийся к тому, чтобы предпочесть принцип, спорить не стал.

Дискуссия между следованием принципам и национальной безопасностью тесно связана с еще одним предметом споров, несколько отличным от первого. Это дебаты о том, избегать ли вмешательства в дела иностранных государств или преследовать национальные интересы посредством постоянного присутствия в мире. Хотя это вмешательство никогда не прекращалось, многие и сегодня с теплотой рассуждают о том далеком времени, когда Соединенные Штаты заботились только о себе. Страна, отделенная от мира двумя бескрайними океанами, не просила о помощи и не оказывала ее.

На самом же деле такого времени никогда не было. Соединенные Штаты родились из европейской войны – борьбы между Англией и Францией. Если бы эти две глобальные державы не сражались друг с другом, США не появились бы на свет. Америка была слишком слаба и неорганизованна, чтобы победить Англию, за исключением тех случаев, когда английская армия и флот не обращали пристального внимания на факты неповиновения в североамериканских колониях, поскольку были заняты конфликтами с гораздо более насущным врагом – Францией. Основатели знали, что не смогут добиться успеха, не воспользовавшись этой войной. Они отправили Бенджамина Франклина в Париж, чтобы тот представлял колонии и добивался военной помощи французов. Франция была полностью занята Англией и могла оказать разве что минимальное содействие, отправив на подмогу военных советников вроде маркиза Лафайета, чтобы помочь американцам организовать регулярные войска.