Текст книги "Буря мечей. Том 2"

Кейтилин вернулась к себе. Сундук с одеждой, который она привезла из Риверрана, уже внесли и поставили в ногах кровати. Развесив мокрые вещи у огня, она надела теплое шерстяное платье, красное с голубым, цветов Талли, вымыла и расчесала волосы, высушила их и отправилась искать Фреев.

Черный дубовый трон лорда Уолдера опустел, но несколько его сыновей пили вино у очага. Лотар Хромой, увидев ее, поспешно встал.

– Я думал, что вы отдыхаете, леди Кейтилин. Могу я чем-то служить вам?

– Это всё ваши братья? – спросила она.

– Братья, сводные братья, зятья и племянники. Раймунд – единоутробный мой брат. Лорд Люциас Випрен – муж моей сводной сестры Литен, а сир Дамон – их сын. С моим сводным братом сиром Хостином вы, кажется, знакомы. А это сир Лесли Хэй и его сыновья, сир Харис и сир Доннел.

– Здравствуйте, сиры. Сир Первин тоже здесь? Он провожал меня в Штормовой Предел и обратно, когда я ездила на переговоры с лордом Ренли. Я буду рада снова увидеться с ним.

– Первина, к сожалению, нет дома, – ответил Лотар. – Он, без сомнения, будет огорчен, что не смог встретиться с вами, но я передам ему, что вы его не забыли.

– Но он, конечно же, приедет на свадьбу леди Рослин?

– Он надеялся успеть, но дожди… вы сами видели, что творится с реками, миледи.

– Да, в самом деле. Не проводите ли вы меня к вашему мейстеру?

– Миледи нездоровится? – спросил сир Хостин, мощно сложенный мужчина с квадратной челюстью.

– Женские жалобы – ничего серьезного, сир.

Лотар, любезный как всегда, провел ее через зал, по лестнице и по крытому мосту, где начиналась другая лестница.

– Вы найдете мейстера Бренетта в башне наверху, миледи.

Кейтилин подозревала, что мейстер тоже окажется сыном Уолдера Фрея, но он на Фреев не походил. Большой, толстый, лысый, с двойным подбородком и не слишком опрятный, судя по вороньему помету на рукавах, он отнесся к ней вполне дружелюбно. Когда она поделилась с ним сомнениями Эдмара касательно здоровья Рослин, он усмехнулся.

– Ваш лорд-брат может не опасаться, леди Кейтилин. Она маленькая, это так, и бедра у нее узкие, но ее мать, леди Бетани, была такой же, и это не мешало ей рожать по ребенку каждый год.

– Сколько из них дожило до нынешнего времени? – напрямик спросила Кейтилин.

– Пятеро. – Мейстер принялся загибать толстые, как сосиски, пальцы. – Сир Первин. Сир Бенфри. Мейстер Вилламен, который принес обет в прошлом году и теперь служит у лорда Хантера в Долине. Оливар, бывший оруженосцем у вашего сына, и леди Рослин, самая младшая. Четверо мальчиков на одну девочку. Лорд Эдмар получит столько сыновей, что их девать будет некуда.

– Думаю, его это только порадует. – Итак, девушка не только хороша собой, но и плодовита. «Это успокоит Эдмара». Лорд Уолдер, по всей видимости, не дал ее брату никаких причин жаловаться.

Выйдя от мейстера, Кейтилин отправилась не к себе, а к Роббу. Там она нашла Робина Флинта, сира Вендела Мандерли и Большого Джона с сыном, которого до сих пор называли Маленьким Джоном, хотя он угрожал перерасти отца. Все они порядком промокли. Еще один человек, на котором и вовсе сухой нитки не было, стоял у огня в бледно-розовом, отороченном белым мехом плаще.

– Лорд Болтон, – сказала она.

– Леди Кейтилин, – тихо промолвил он, – видеть вас всегда отрадно, даже в столь горестные времена.

– Вы очень добры. – В комнате царило гнетущее настроение – даже Большой Джон казался мрачным и подавленным. – Что случилось? – спросила Кейтилин, оглядев их мрачные лица.

– Ланнистеры на Трезубце, – с горечью ответил сир Вендел. – Мой брат снова в плену.

– А лорд Болтон привез нам свежие новости о Винтерфелле, – добавил Робб. – Мы потеряли не только сира Родрика – Клей Сервин и Леобальд Толхарт тоже убиты.

– Клей Сервин был совсем еще мальчик, – грустно заметила Кейтилин. – Так это правда? Все убиты, и Винтерфелла больше нет?

Болтон взглянул на нее своими бледными глазами.

– Железные Люди сожгли замок и зимний городок, но часть ваших людей мой сын Рамси увел в Дредфорт.

– Ваш бастард обвиняется в тяжких преступлениях, – резко напомнила ему Кейтилин. – В убийстве, насилии и еще худших вещах.

– Да, – сказал Русе Болтон. – Кровь в нем дурная, этого нельзя отрицать. Но он хороший боец, столь же хитрый, как и бесстрашный. Когда островитяне убили сира Родрика, а вскоре и Леобальда Толхарта, битву пришлось возглавить Рамси, и он это сделал. Он клянется, что не вложит меча в ножны, пока на Севере остается хоть один Грейджой. Быть может, ратные подвиги искупят хотя бы отчасти те преступления, на которые толкнула его бастардова кровь. – Болтон пожал плечами. – А быть может, и нет. Пусть его милость судит сам, когда война закончится. К тому времени я надеюсь получить законного сына от леди Уолды.

«Что за холодная душа», – в который раз подумала Кейтилин.

– Не поминал ли Рамси о Теоне Грейджое? – спросил Робб. – Убит он или сумел уйти?

Русе Болтон извлек из кошелька у себя на поясе потрепанный кусочек кожи.

– Мой сын прислал мне это вместе с письмом.

Толстый сир Вендел отвернулся, Робин Флинт и Маленький Джон обменялись взглядом, Большой Джон засопел, как бык.

– Это… человеческая кожа? – спросил Робб.

– Кожа с левого мизинца Теона Грейджоя. Мой сын жесток, я это признаю. И все-таки… что такое клочок кожи по сравнению с жизнью двух маленьких принцев? Вы их мать, миледи, – могу ли я вручить вам эту… памятку о возмездии?

Частью души Кейтилин страстно хотелось прижать этот мрачный дар к своему сердцу, но она заставила себя сдержаться.

– Уберите это. Пожалуйста.

– Мои братья не воскреснут, если с Теона сдерут кожу, – сказал Робб. – Мне нужна его голова, а не его шкура.

– Он единственный живой сын Бейлона Грейджоя, – напомнил им Болтон, как будто они сами не знали, – и теперь он законный король Железных островов. Пленный король – очень ценный заложник.

– Заложник? – насторожилась Кейтилин. Заложников обыкновенно берут для обмена. – Надеюсь, лорд Болтон, вы не предлагаете нам дать свободу человеку, убившему моих сыновей?

– Кто бы ни сел на Морской Трон, он захочет смерти Теона, – заметил Болтон. – Теон, даже закованный в цепи, имеет больше прав, чем любой из его дядей. Я предлагаю потребовать у островитян уступок в обмен на его казнь.

Робб принял этот совет с неохотой, но в конце концов кивнул.

– Хорошо. Сохраним ему жизнь – пока. Пусть остается в Дредфорте, пока мы не отвоюем Север.

– Сир Вендел говорит, что Ланнистеры опять на Трезубце? – обращаясь к Болтону, сказала Кейтилин.

– Это так, миледи, и я виню в этом себя. Я слишком задержался в Харренхолле. Эйенис Фрей выехал за несколько дней до меня и переправился через Рубиновый брод, хотя и не без труда. Когда я сам отправился в путь, река стала непреодолимой. Пришлось перевозить людей на лодках, которых было очень мало. Две трети моего войска уже перебрались на северный берег, когда Ланнистеры напали на тех, кто еще ожидал переправы. В основном это были люди Норри, Локк и Барли, арьергард же составлял сир Вилис Мандерли с рыцарями из Белой Гавани. Я был уже на том берегу и оказался бессилен помочь им. Сир Вилис отбивался, как мог, но Грегор Клиган послал в атаку тяжелую конницу и загнал их в реку. Утонувшими мы потеряли столько же, сколько убитыми, еще больше спаслось бегством, а всех остальных взяли в плен.

«Когда речь заходит о Грегоре Клигане, жди дурных новостей, – подумала Кейтилин. – Не пришлось бы Роббу снова повернуть на юг, чтобы с ним расправиться, или Гора сам идет сюда?»

– Значит, Клиган перешел через реку?

– Нет, – тихо, но твердо ответил Болтон. – Я оставил у брода шестьсот человек. Копейщиков с гор и с Белого Ножа, сотню лучников Хорнвуда, вольных всадников и межевых рыцарей, а для поддержки – людей Стаута и Сервина. Командуют ими Роннел Стаут и сир Кайл Кандон. Сир Кайл, как вам, без сомнения, известно, был правой рукой покойного лорда Сервина. Львы умеют плавать не лучше волков, и пока вода не спадет, сир Грегор не перейдет реку.

– Когда мы двинемся по гати, меньше всего нам будет нужен Гора в тылу, – сказал Робб. – Вы поступили правильно, милорд.

– Ваша милость слишком добры ко мне. Я понес тяжелые потери на Зеленом Зубце, а Гловер и Толхарт у Синего Дола пострадали еще сильнее.

– Синий Дол, – произнес Робб, словно выругался. – Робетт Гловер еще ответит мне за это, уверяю вас.

– Безумие, конечно, – согласился лорд Болтон, – но Гловер совсем потерял голову, когда узнал о падении Темнолесья. Горе и страх толкают человека на крайности.

Синий Дол – дело прошлое. Кейтилин гораздо больше беспокоили грядущие битвы.

– Сколько человек вы привели моему сыну? – бесцеремонно спросила она Болтона.

Пристально глядя на нее своими странными бесцветными глазами, он ответил:

– Около пятисот конников и три тысячи пехоты, миледи. В основном из Дредфорта и немного из Кархолда. Теперь, когда верность Карстарков стала сомнительной, я счел за лучшее удержать их людей при себе. Я сожалею, что не привел больше.

– Думаю, что и этих будет довольно, – сказал Робб. – Вы будете командовать моим арьергардом, лорд Болтон. Я намерен выступить на Перешеек, как только мы отпразднуем дядину свадьбу. Пора нам вернуться домой.

Арья

Повозка медленно ползла по грязной дороге в часе езды от Зеленого Зубца, когда их встретил разъезд.

– Опусти голову пониже и молчи, – наказал ей Пес, увидев скачущих к ним всадников – рыцаря и двух оруженосцев, в легких доспехах и на быстрых верховых конях. Клиган подхлестнул двух старых одров, знававших лучшие дни. Колымага скрипела и раскачивалась на двух огромных деревянных колесах, еще глубже пропахивая наполненные грязью колеи. Неведомый шел сзади, привязанный к задку повозки.

На коне не было ни доспехов, ни попоны, ни сбруи, а сам Пес облачился в зеленый домотканый кафтан и серую хламиду с капюшоном, полностью скрывающим лицо. Пока Клиган не поднимал глаз, он походил на небогатого крестьянина – небогатого, но здоровенного. Под его кафтаном скрывались вареная кожа и промасленная кольчуга. Что до Арьи, она сходила то ли за крестьянского сына, то ли за свинопаса. Позади них стояли четыре бочонка с солониной и один с засоленными свиными ножками.

Всадники, разделившись, окружили их с двух сторон. Клиган придержал лошадей, терпеливо ожидая, когда его пропустят. Рыцарь имел при себе копье и меч, его оруженосцы – длинные луки. На камзолах у всех троих виднелись одинаковые эмблемы: черные вилы с золотой полосой в правой части, на ржаво-красном поле. Арья давно задумала открыться первому же разъезду, который им встретится, но ей представлялось, что это будут люди в серых плащах, с лютоволком на груди. Она могла бы даже рискнуть при виде великана Амберов или кулака Гловеров, но кому служит этот рыцарь с вилами, она не знала. Из того, что она видела в Винтерфелле, вилы напоминали только трезубец в руке водяного, изображенного на гербе лорда Мандерли.

– Что у тебя за дело в Близнецах? – спросил рыцарь.

– Солонина для свадебного пира, с позволения вашей милости, – пробубнил Пес, потупив глаза и пряча лицо.

– Будь моя воля, я бы никому не позволял есть солонину. – Рыцарь лишь скользнул глазами по Клигану, а на Арью вовсе не обратил внимания, зато Неведомый задержал его взгляд надолго. Конечно, ведь сразу видно, что этот жеребец – не плуговая лошадь. Один из оруженосцев чуть не свалился в грязь, когда вороной попытался укусить его коня. – Откуда у тебя этот зверь? – осведомился рыцарь с вилами.

– Свадебный подарок от миледи, сир. Она шлет его молодому лорду Талли, – смиренно отвечал Клиган.

– Что за леди? Кому ты служишь?

– Старой леди Уэнт, сир.

– Уж не думает ли она, что ей вернут Харренхолл в обмен на коня? – спросил рыцарь. – Боги видят, нет большей дуры, чем старая дура. Ладно, проезжай.

– Да, милорд. – Пес снова взмахнул кнутом и старые клячи потащили колымагу дальше. Колеса во время остановки увязли в грязи и не сразу освободились. Всадники тем временем ускакали. Клиган оглянулся на них и хмыкнул:

– Сир Доннел Хэй. В свое время я отобрал у него столько коней, что и счет потерял. И доспехов тоже. А однажды чуть не убил его в общей схватке.

– Как же он тогда тебя не узнал?

– Потому что таких дурней, как рыцари, еще поискать – они считают ниже своего достоинства разглядывать какого-то вшивого мужика. – Он подогнал коней кнутом. – Если держать глаза вниз, говорить уважительно и почаще повторять «сир», они тебя вовсе не заметят. Они обращают больше внимания на лошадей, чем на простолюдинов. Вот Неведомого он, пожалуй, узнал бы, если бы когда-нибудь видел меня на нем.

«Твое лицо он тоже узнал бы». Арья в этом не сомневалась. Тому, кто хоть раз видел ожоги Сандора Клигана, забыть их не так-то легко. Их можно скрыть под шлемом, но у Клигана и шлем в виде собачьей головы.

Вот почему им понадобилась эта повозка и бочки с солониной. «Я не желаю, чтобы меня притащили к твоему брату в цепях, – сказал Клиган, – и не хочу прорубать себе путь через его людей, чтобы попасть к нему. Придется нам стать лицедеями».

Крестьянин, случайно встреченный на Королевском тракте, обеспечил их повозкой, лошадьми, одеждой и бочонками, хотя и не по доброй воле. Пес забрал у него все это под угрозой меча, а когда крестьянин обругал его грабителем, сказал: «Я не грабитель, а фуражир. Скажи спасибо, что подштанники тебе оставил. А вот сапоги снимай, не то я ноги тебе отрублю. Выбирай сам». Крестьянин ростом и силой не уступал Клигану, но все же решил снять сапоги и сохранить ноги.

Настал вечер, а они все так же тащились к Зеленому Зубцу и двум замкам лорда Фрея. «Я почти на месте», – думала Арья. Ей следовало бы испытывать радостное волнение, а между тем все ее нутро точно узлом завязали. Возможно, всему виной была ее лихорадка, а может и нет. Прошлой ночью она видела плохой сон, ужасный сон. Она не могла вспомнить, что же ей снилось, но тяжелое чувство не покидало ее весь день. Оно не желало проходить и становилось только сильнее. «Страх ранит глубже, чем меч». Сейчас ей надо быть сильной, как наказывал ей отец. Сейчас ее отделяют от матери лишь ворота замка, река и войско… Но это войско Робба, поэтому ей ничего не грозит. Или грозит?

В этом войске, помимо других, находится и Русе Болтон. Лорд-пиявка, как зовут его разбойники. От этого Арье делалось не по себе. Убегая из Харренхолла, она спасалась не только от Кровавых Скоморохов, но и от него, и перерезала горло одному из его солдат. Знает ли он, что это сделала она, или винит Джендри с Пирожком? Расскажет ли он об этом матери? Что он сделает, если увидит ее? «Может, он меня и не узнает». Теперь она больше похожа на мокрую крысу, чем на его бывшую чашницу, притом на крысу-мальчика. Пес всего два дня назад обрезал ей волосы. Цирюльник из него еще хуже, чем из Йорена, и голова с одной стороны получилась наполовину лысая. «Спорить могу, что и Робб меня не узнает, и матушка». Она ведь была совсем маленькая в тот день, когда лорд Эддард Старк уехал с ней из Винтерфелла.

Они услышали музыку до того, как увидели замок. Бой барабанов, рев рогов и пронзительный вой волынок пробивались сквозь шум реки и стук лупившего по головам дождя.

– На свадьбу мы опоздали, – сказал Пес, – но пир, похоже, еще идет. Скоро я от тебя избавлюсь.

«Это я от тебя избавлюсь», – подумала Арья.

Дорога, ведущая в основном на северо-запад, теперь повернула строго на запад, между яблочным садом и полем прибитой дождем пшеницы. Миновав последние яблони, они поднялись на пригорок, и перед ними открылись оба замка, река и два военных лагеря. Сотни лошадей стояли в загонах, и тысячи людей толпились вокруг трех огромных шатров, обращенных к воротам замка. Робб разбил свой лагерь на более высоком и сухом месте, но разлившийся Зеленый Зубец подбирался уже и туда, угрожая крайним палаткам.

Здесь музыка из замков звучала громче. Над лагерем разносились барабанная дробь и гудение рожков. В ближайшем замке играли одно, в противоположном другое, и шум более напоминал битву, чем пир.

– Слушать противно, – заявила Арья.

– Ручаюсь, все глухие старухи в Ланниспорте заткнули себе уши. – Пес издал звук, могущий сойти за смех. – Мне говорили, что Уолдер Фрей слаб глазами, но у него, видать, и со слухом неполадки.

Жаль, что теперь ночь, а не день. Днем, если бы выглянуло солнце и подул ветер, Арья смогла бы разглядеть знамена, поискать лютоволка Старков, или боевой топор Сервинов, или кулак Гловеров. А ночью все краски становятся серыми. Дождь сменился мелкой изморосью, переходящей в туман, но промокшие знамена по-прежнему висели как тряпки.

Лагерь плотно огораживала изгородь из телег, и здесь Клигана с Арьей остановил караул. Фонарь, который нес сержант, позволил Арье разглядеть, что плащ на этом человеке бледно-розовый, с красными точками, а у солдат на груди виднелся герб лорда-пиявки, ободранный человек Дредфорта. Клиган рассказал им ту же историю, что и рыцарю с вилами, но сержант Болтона оказался не столь сговорчивым, как сир Доннел Хэй.

– Солонина – не то мясо, что подают на господском свадебном пиру, – презрительно заявил он.

– Так у меня еще и свиные ножки есть, сир.

– Все равно. Пир уже идет к концу. И я северянин, а не какой-то южный рыцарь-молокосос.

– Мне велено обратиться к управляющему или к повару…

– Замок закрыт, и господ беспокоить нельзя. – Сержант немного поразмыслил. – Можешь выгрузить свой товар у шатров, вон там, – показал он окольчуженной рукой. – Эль разжигает у людей голод, а старому Фрею свиные ножки ни к чему – они ему не по зубам. Спроси Седжкинса, он тебе скажет, что делать. – Сержант отдал приказ, и его люди откатили в сторону одну из телег, чтобы дать Клигану проехать.

Пес, щелкнув кнутом, направил лошадей к шатрам. Никто не обращал на них внимания. Они ехали мимо нарядных павильонов, чьи мокрые шелковые стенки светились, как волшебные фонари, от горящих внутри ламп и жаровен – розовые, золотистые, зеленые, полосатые, узорные и клетчатые, с птицами, зверями, шевронами, звездами, колесами и разными видами оружия. Арья заметила желтую палатку с шестью желудями, внизу три, над ними два, сверху еще один. «Лорд Смолвуд», – подумала она, вспомнив далекий замок, желуди и его хозяйку, назвавшую ее красивой девочкой.

На каждый шелковый павильон, однако, приходилось две дюжины простых холщовых палаток, где огонь не горел. Иные из них могли вместить два десятка пехотинцев, но пиршественные шатры все равно были больше. Попойка, как видно, шла уже несколько часов. Громкие здравицы и стук винных чаш смешивались с обычными лагерными звуками: ржанием лошадей, лаем собак, грохотом катящихся во тьме повозок, смехом, руганью, лязгом стали и треском дерева. Музыка здесь, под замком, стала еще громче, но под всем этим слышался грозный шум Зеленого Зубца, ревущего, как лев в своем логове.

Арья крутилась во все стороны, надеясь увидеть эмблему с лютоволком или палатку в серых и белых тонах Винтерфелла. На глаза ей попадались одни незнакомцы. Какой-то человек справлял нужду в тростнике, но это был не Элбелли. Из палатки со смехом выскочила полуодетая девушка, но палатка была бледно-голубая, а не серая, как сначала показалось Арье, и у мужчины, который выбежал следом за девицей, на дублете была рысь, а не волк. Четверо лучников под деревом натягивали навощенные тетивы своих длинных луков, но это были не люди ее отца. Дорогу им перешел мейстер, но он был слишком молод и строен для мейстера Лювина. В двух башнях Близнецов светились окна. Сквозь дымку дождя замки казались жуткими и таинственными, словно вышедшими из сказок старой Нэн, но это был не Винтерфелл.

У шатров толпа была гуще всего. Широкие полотнища были подвязаны кверху, и люди входили и выходили с рогами и кружками в руках, а иные и с женщинами. Клиган проехал мимо входа в первый шатер, и Арья увидела внутри сотни человек – одни сидели на скамьях, другие толкались у бочек с медом, вином и элем. В шатре яблоку негде было упасть, но это, похоже, никому не портило настроения. Замерзшая и промокшая Арья позавидовала им – там по крайней мере тепло и сухо, даже песни поют. Мелкий дождь у входа клубился от выходящего изнутри тепла.

– За лорда Эдмара и леди Рослин! – крикнул кто-то. Все выпили, и другой голос прокричал: – За Молодого Волка и королеву Жиенну.

«Какая еще королева Жиенна?» Единственной известной Арье королевой была Серсея.

У шатров вырыли костровые ямы, поставив над ними навесы из досок и шкур для защиты от дождя. Но с реки задувал ветер, и влага все равно попадала в огонь, который шипел и дымился. Повара жарили мясо на вертелах, и от запаха у Арьи потекли слюнки.

– Может, остановимся? – спросила она Клигана. – Там внутри сидят северяне. – Она распознала их по бородам, по лицам, по плащам из медвежьих и тюленьих шкур, по здравицам и песням. Это люди Карстарков, Амберов и воины из горных кланов. – Спорю, здесь и винтерфеллцы есть. – Люди ее отца, люди Робба, лютоволки Старков.

– Твой брат в замке, и мать тоже. Ты хочешь к ним попасть или нет?

– Хочу. А как же Седжкинс? – Сержант велел им спросить Седжкинса.

– Горячую кочергу ему в задницу, твоему Седжкинсу. – Клиган огрел кнутом одну из лошадей. – Мне нужен твой проклятый братец, а не он.