Текст книги "Умирающий свет (сборник)"

– А где вы работаете?

– В лесах и пустынях, – ответил Руарк, – вне городов, за горами.

– Взгляни, – окликнула Гвен.

Дерк посмотрел вперед и увидел на горизонте еле различимую гряду гор, черные зубцы которых, вырастая из массива Парка, вздымались ввысь, почти касаясь нижних звезд. На одной из вершин появилась темно-красная искорка, которая увеличивалась по мере их приближения. Она росла, но не становилась ярче. Ее свет оставался зловеще красным, напомнив почему-то Дерку о говорящем камне.

– Вот мы и дома, – объявила Гвен. – Город Лартейн. На старом кавалаанском языке «лар» означает «небо». Здесь живут люди с Верхнего Кавалаана. Иногда его называют Огненной Крепостью.

При первом взгляде на город сразу становилось понятно, почему его так называют. Построенный на крутом склоне горы с отвесными скалами внизу и позади него, кавалаанский город был похож на крепость с массивными стенами и узкими щелями окон. Башни, возвышавшиеся внутри стен города, казались тяжелыми и низкими на фоне нависшей над ними горы, по темным камням которой расплывались кровавые пятна отраженного света. Но огни города не были отражением, его стены и улицы излучали тусклый мерцающий свет.

– Глоустоун, – ответила Гвен на его немой вопрос. – Светящийся камень. Он поглощает свет в течение дня, а ночью отдает его. На Верхнем Кавалаане его главным образом используют в ювелирном деле, а сюда, на Уорлорн, привезли специально для Фестиваля.

– Кавалаанское барокко, – вставил Руарк.

Дерк только кивнул в ответ.

– Видел бы ты этот город раньше, – сказала Гвен. – Лартейн питался светом семи солнц, а ночью полыхал огнем. Он был похож на раскаленный добела кинжал. Теперь камни светятся не так ярко – Колесо отдаляется с каждым часом. Еще несколько лет – и они превратятся в слабо тлеющие угольки.

– Город не кажется большим. Сколько здесь народу? – спросил Дерк.

– Когда-то здесь жило около миллиона человек. Ты видишь только верхушку айсберга. Большая часть города внутри горы.

– Как это по-кавалаански! – заметил Руарк. – Недоступная пещера в неприступных скалах. Правда, теперь пустая. По последним подсчетам, здесь сейчас двадцать человек, включая нас.

Аэромобиль миновал наружную стену, завис над краем широкого уступа горы и нырнул вниз мимо скал и светящихся камней. Внизу Дерк увидел широкие тротуары, слегка покачивающиеся висячие украшения домов и огромных каменных зверей со светящимися глазами из глоустоуна. Сами здания были выстроены из белого камня и черного дерева, на их стенах лежали длинные красные отблески, словно зияющие раны на теле гигантского темного животного. Они летели над башнями, крышами, извилистыми аллеями, широкими бульварами и площадями, над огромным открытым многоярусным театром. Всюду было пусто. Ни одной живой души на сумрачных улицах.

Гвен по спирали опустила машину на крышу квадратной черной башни. Когда аэромобиль с затихшим двигателем завис над посадочной площадкой, Дерк увидел на ней две другие машины: желтую в форме гладкой слезинки и внушительных размеров боевой летательный аппарат, выглядевший как ветеран войн прошлого столетия: угловатый, с толстой броней оливково-зеленого цвета, с лазерными пушками на крыше кабины и на хвосте.

Гвен посадила металлический скат между двумя машинами, и они вышли на крышу башни. Когда они остановились на площадке лифта, Гвен повернула к нему лицо, странно пылавшее в неприятном красноватом свете.

– Уже поздно, – сказала она. – Нам всем лучше отправиться отдыхать.

Дерк не стал возражать, лишь спросил о Джаане.

– Ты встретишься с ним завтра, – ответила она. – Сначала мне нужно с ним поговорить.

– Почему? – удивился Дерк.

Но Гвен уже спешила к лестнице. Руарк положил ему руку на плечо и подтолкнул к кабине лифта.

Глава 2

Той ночью Дерк почти не спал. Каждый раз, когда он начинал засыпать, отвратительные сумбурные видения будили его. Просыпаясь, он пытался вспомнить, что ему снилось, но безуспешно. Наконец он сдался. Встав, Дерк порылся в сумке и отыскал свое сокровище – завернутый в фольгу и бархат говорящий камень. Он сидел один во мраке ночи, ощущая рукой его холод и вслушиваясь в его ледяные обещания.

Прошли часы, прежде чем Дерк встал и оделся. Положив в карман говорящий камень, он отправился наверх, чтобы посмотреть на восход Колеса. Руарк крепко спал, но он с вечера объяснил, как пользоваться кодовым замком, поэтому Дерк мог войти и выйти в любое время. Он поднялся на лифте и вышел на крышу. Там, сидя на холодном металлическом крыле серой машины, он наблюдал, как рассвет смывает с неба остатки ночи.

Этот странный тусклый рассвет сеял в душе смутное ощущение опасности, а рожденный им день был мрачен. Сначала неясное туманное свечение окрасило горизонт, расплывшись над ним темно-красным пятном, словно слабый отблеск светящихся камней города. Потом появилось первое солнце – крошечный желтый шарик, на который можно было смотреть не щурясь, не прикрывая глаз. Через несколько минут немного поодаль всплыло второе светило, чуть больше и ярче первого, но оба они, хотя и были намного ярче звезд, вместе давали света меньше, чем одно огромное ночное светило Брака.

Спустя некоторое время над зарослями парка показалась тонкая грязно-красная полоска, которая вначале почти не выделялась на окрашенном зарей небе, но она продолжала расти, пока наконец Дерк не понял, что это верхняя часть огромного красного солнца. По мере того как оно поднималось выше и выше, все вокруг окрашивалось в красный цвет.

Дерк посмотрел вниз, на улицы Лартейна. Светящиеся камни погасли, лишь кое-где в тени осталось слабое мерцание. Рассвет накрыл город серой пеленой с красноватым отливом. Тусклый холодный свет занимавшегося дня погасил ночные огни, и теперь улицы города несли на себе еще более явственный отпечаток смерти и опустошения.

Настал сумеречный день Уорлорна.

– В прошлом году света было больше, – услышал Дерк голос позади себя. – Теперь каждый следующий день темнее и холоднее предыдущего. Две из шести звезд Чертовой Короны находятся сейчас позади Толстого Черта, и от них нет никакого толка, другие продолжают уменьшаться. Сам Черт еще довольно ярок, но и его красный свет слабеет. Выходит, что Уорлорн живет в угасающем свете заката, за которым не будет рассвета. Еще несколько лет – и все семь солнц станут далекими звездами, а на планету вернется лед.

Говоривший стоял неподвижно, лицом к рассвету, слегка расставив ноги, положив руки на бедра. Это был высокий худощавый мускулистый мужчина. Распахнутый, несмотря на холодное утро, ворот рубашки обнажал загорелую грудь, которая казалась медной в свете Толстого Черта. Бросались в глаза высокие скулы, тяжелая квадратная челюсть и волосы до плеч, такие же черные, как у Гвен. Его руки, покрытые густыми черными волосами, украшали два массивных браслета: левую – серебряный с жадеитами, правую – из потемневшего железа с красными светящимися глоустоунами.

Дерк остался сидеть на крыле ската. Незнакомец смотрел на него сверху вниз.

– Вы – Дерк т’Лариен, бывший возлюбленный Гвен.

– А вы – Джаан.

– Джаан Викари из Сообщества Айронджейд, – представился мужчина. Он шагнул вперед и поднял обе руки вверх, словно демонстрируя собеседнику пустые ладони.

Дерку был знаком этот жест. Он встал и приложил свои ладони к ладоням кавалаанца. И в этот момент заметил кое-что еще: на черном металлическом поясе Джаана висел лазерный пистолет.

Викари перехватил его взгляд и улыбнулся:

– Да, кавалаанцы носят оружие. Это одна из наших традиций. Надеюсь, вас это не шокирует, как кимдиссца, приятеля Гвен. А если вас это тоже приводит в ужас, так это не наша вина, а ваша. Лартейн – часть Верхнего Кавалаана, и вы не вправе ожидать от нас отступления от своей культуры в угоду вашей.

– Я и не ожидаю. Наверное, из-за того, что узнал о вас прошлой ночью. И все же этот обычай кажется мне странным. Что, здесь где-нибудь идет война?

Викари слегка улыбнулся, блеснув зубами.

– Здесь постоянно идет война, т’Лариен. Сама жизнь – война.

Помолчав, он спросил:

– У вас необычное имя, т’Лариен. Ни я, ни мой тейн Гарс никогда не слышали такого. Откуда вы родом?

– Я родился на Бальдуре, очень далеко отсюда, на другой стороне галактики от Старой Земли. Но я почти его не помню. Родители привезли меня на Авалон, когда я был еще маленьким.

– И вы много путешествовали, как сказала мне Гвен. На каких планетах вам пришлось побывать?

Дерк пожал плечами:

– Прометей, Рианнон, Тисрок, Джеймисон… Авалон, разумеется. Всего около дюжины. Большей частью планеты с более низким, чем на Авалоне, уровнем цивилизации, на которых могли пригодиться мои знания. С хорошим образованием легко найти работу даже без особых талантов. Меня это устраивает. Я люблю путешествовать.

– Но до сих пор вы не залетали на Покров Искусителя. Вы не знаете ни одной планеты дальше джамблсов. Вы увидите, что здесь все по-другому, т’Лариен.

Дерк поморщился:

– Как вы сказали? Джамблсы?

– Джамблсы, – повторил Викари неизвестное Дерку слово. – Вулфхеймский сленг. «Косяковые миры». От слова «косяк», дверной косяк. Я узнал его от своих приятелей, вулфхеймцев, когда учился на Авалоне. Так они называли Межпланетье, пространство между Внешними Планетами и Поселениями Старой Земли первого и второго поколений. Именно в звездных системах Межпланетья хранги поработили некоторые планеты и там воевали с Империей Земли. Большинство планет, названных вами, тоже затронула война и последовавший за ней развал Империи. Сам Авалон – поселение второго поколения и когда-то был столицей сектора. А это немало для столь отдаленной планеты. Вы согласны?

Дерк кивнул:

– Да, я немного знаком с историей. Судя по всему, вы знаете гораздо больше.

– Я историк, – признался Викари. – Моя работа большей частью заключается в попытках извлечь исторические факты из мифов моей родной планеты, Верхнего Кавалаана. Именно для этого Айронджейд послал меня на Авалон, не считаясь с затратами. Я должен был изучить банки данных старинных компьютеров. Я провел там два года. Свободного времени было много, и я увлекся общими вопросами истории человечества.

Дерк ничего не ответил и устремил взгляд на рассвет. Красный диск Толстого Черта наполовину выполз из-за горизонта, показалась и третья звезда Колеса. Она была немного севернее предыдущих и светила не ярче обычной звезды.

– Красная звезда – супергигант, – задумчиво сказал Дерк. – Но отсюда она кажется не больше солнца Авалона. Наверное, она очень далеко, и здесь все уже должно было бы замерзнуть. А у вас всего лишь прохладно.

– Это дело наших рук, – с гордостью в голосе сказал Викари. – Правда, заслуга принадлежит не Верхнему Кавалаану, но тем не менее внешнепланетянам. В Эпоху Крушения Империи Земли Тоберу удалось сохранить высокие технологии и потом значительно развить их. Без их экрана Фестиваль был бы невозможен. Когда планета проходила вблизи Толстого Черта и Адской Короны, их жар выжег бы атмосферу Уорлорна, вскипятил бы его моря. Но благодаря тоберианскому экрану планета избежала страшной катастрофы, а мы получили долгое теплое лето. А теперь экран помогает удержать тепло. Но, как и все в нашем мире, он имеет ограниченные возможности. Холод придет.

– Я не ожидал, что мы так встретимся, – проговорил Дерк. – Почему вы пришли сюда?

– Наугад. Много лет назад Гвен рассказала мне, что вы любите смотреть на рассвет. И многое другое, Дерк т’Лариен. Я знаю о вас гораздо больше, чем вы обо мне.

– Что правда, то правда, – рассмеялся Дерк. – До вчерашней ночи я не знал даже о вашем существовании.

Лицо Джаана Викари было напряженным и серьезным.

– Но я существую. Помните об этом, и мы можем быть друзьями. Я хотел встретиться с вами с глазу на глаз и поговорить до того, как проснутся остальные. Теперь мы не на Авалоне, т’Лариен, а сегодня – не вчера. Мы на умирающей планете Фестиваля, в мире, где не существует законов, кроме тех, которые мы привезли с собой. И мне не хотелось бы вести себя в соответствии с нашими. С тех пор как я пожил на Авалоне, я стараюсь считать себя Джааном Викари, но я остаюсь кавалаанцем. Не вынуждайте меня стать Джаантони Рив Вулфом Высокородным Айронджейдом Викари.

– Я не совсем понял, что вы имеете в виду, – вставая, сказал Дерк. – Но думаю, что могу быть вполне искренним. Я ничего не имею против вас, Джаан.

Видно было, что ответ Дерка удовлетворил Викари. Он неторопливо кивнул и опустил руку в карман брюк.

– Прошу вас, примите вот это, – сказал он, протягивая ему на ладони булавку в форме крошечного ската. – В знак дружбы и хорошего отношения. И, пожалуйста, носите ее, пока находитесь здесь.

– Как вам угодно, – согласился Дерк, улыбнувшись в ответ на церемонную учтивость мужа Гвен. Он взял булавку и приколол ее к воротнику.

– Да, рассвет здесь хмурый, – посетовал Викари. – Но и день не лучше. Пойдемте к нам. Я разбужу остальных, пора завтракать.

В просторных апартаментах Гвен, которые она занимала вместе с двумя кавалаанцами, потолки были очень высокими, а в гостиной бросался в глаза огромный камин. На грифельно-серой каминной полке, как на насесте, восседали фантастические существа со злыми глазами и охраняли золу. Викари провел Дерка мимо них по устланному толстым черным ковром полу в столовую, которая не уступала гостиной по размерам. Пока хозяин будил остальных, Дерк сидел на одном из двенадцати деревянных стульев с высокими спинками, которые стояли вокруг большого стола.

Вскоре кавалаанец принес блюдо с тонко нарезанным темным мясом и корзинку с сухим печеньем. Поставив все это перед Дерком на стол, он снова покинул комнату.

Как только он вышел, открылась другая дверь и в комнату вошла Гвен, сонно улыбаясь, одетая в выгоревшие брюки и бесформенную зеленую блузу с широкими рукавами, с той же, что и накануне, лентой в волосах. На ее левой руке блеснул массивный серебряный браслет, плотно обхватывавший запястье. Вслед за ней вошел другой человек, почти такой же высокий, как Викари, но на несколько лет моложе и более худой. На нем был спортивный костюм из красно-коричневой хамелеоновой ткани. Таких синих глаз Дерк никогда не видал. Худощавое лицо с острыми чертами скрывала густая рыжая борода.

Гвен села. Человек с рыжей бородой остановился перед Дерком.

– Я – Гарс Айронджейд Джанасек, – представился он и протянул ладони. Дерк встал, чтобы приложить к ним свои.

Дерк заметил лазерный пистолет в кобуре, пристегнутой к ремню из серебристых металлических колец. На правой руке он носил такой же, как у Викари, черный браслет из железа и камня, похожего на глоустоун.

– Вы, наверное, знаете, кто я? – спросил Дерк.

– Конечно, – ответил Джанасек с ядовитой усмешкой.

Они оба сели.

Гвен уже жевала печенье. Когда Дерк сел, она протянула руку через стол и, почему-то улыбнувшись, дотронулась до маленькой булавки-ската на его воротнике.

– Я вижу, ты уже познакомился с Джааном, – сказала она.

– Более или менее, – отозвался Дерк.

Наконец вернулся Викари. Правой рукой он с трудом удерживал четыре кружки, а в левой нес кувшин темного пива. Он поставил все это посередине стола и, еще раз сходив на кухню, принес тарелки, приборы и покрытый глазурью горшочек с какой-то желтой пастой, которую он предложил мазать на печенье.

Пока он отсутствовал, Джанасек подтолкнул пустые кружки к Гвен.

– Налей, – приказал он голосом, не терпящим возражений, и повернулся к Дерку.

– Насколько я знаю, вы были первым мужчиной в ее жизни, – сказал он, пока Гвен наливала пиво. – Вы оставили ее с неимоверным количеством отвратительных привычек. Я вправе потребовать удовлетворения.

Дерк растерялся.

Гвен наполнила пивом три кружки из четырех. Одну она подвинула к месту Викари, вторую – Дерку, из третьей не спеша сделала большой глоток. Затем вытерла губы тыльной стороной руки, улыбнулась Джанасеку и вручила ему пустую кружку.

– Если ты намереваешься угрожать бедному Дерку из-за моих привычек, – сказала она, – то мне придется потребовать удовлетворения у Джаана за все те долгие годы, что я терпела твои.

Джанасек нахмурился, повертел в руках пустую кружку.

– Сука-бетейн, – спокойно произнес он, как будто это было в порядке вещей, и налил себе пива.

Тут же вернулся Викари, сел за стол, шумно отхлебнул из своей кружки. Все приступили к еде. Дерк вскоре обнаружил, что ему нравится пить пиво на завтрак. По вкусу пришлось ему и печенье, намазанное толстым слоем сладкой пасты. Мясо было суховатым.

За едой Джанасек и Викари задавали Дерку вопросы, а Гвен сидела со смущенным видом и почти не разговаривала. Двое кавалаанцев являли собой достойное внимания зрелище: они были похожи внешне, но вели себя по-разному. Джаан Викари при разговоре наклонялся вперед (как и прежде, ворот его рубашки был распахнут), время от времени он рассеянно позевывал и почесывался, выражал дружескую заинтересованность всем своим видом, часто улыбался. Он выглядел менее напряженным, чем при первом разговоре на крыше, но все же производил впечатление осторожного, скрытного человека, которому нужно делать над собой определенное усилие, чтобы расслабиться. Даже отступления от формальностей – улыбки, жесты – казались хорошо рассчитанными и продуманными. Гарс Джанасек, хотя и сидел прямее, чем Викари, не почесывался и соблюдал формальную учтивость кавалаанской речи, казался раскрепощенным, как человек, которому не в тягость ограничения, накладываемые обществом, и которому даже в голову не приходит пытаться от них освободиться. Его речь была живой и полной колкостей, которые сыпались, как искры от махового колеса, и большая их часть предназначалась Гвен. Некоторые она парировала, но защита ее была слабой, Джанасек владел игрой лучше. Чаще это была игра в поддавки, дружеское подшучивание, хотя иногда Дерк улавливал в их перепалке интонации настоящей ненависти. В такие моменты Викари хмурил брови.

Когда Дерк упомянул о Прометее, на котором он провел год, Джанасек сразу ухватился за эту тему.

– Скажите, т’Лариен, – спросил он, – считаете ли вы Измененных людей людьми?

– Конечно, – ответил Дерк. – Они – люди Империи Земли, поселившиеся на Прометее во время войны. Современные прометейцы – потомки воинов, служивших в Экологическом Корпусе.

– Фактически это так, но я с вами не согласен, – возразил Джанасек. – Они слишком много манипулировали с собственными генами и изменили их настолько, что утратили право называть себя людьми. Разве можно считать людьми существ, летающих, как драконы, живущих под водой, способных дышать ядами, видеть в темноте, как хрууны, имеющих четыре руки. А эти двуполые, лишенные чувствительности существа, предназначенные для воспроизведения потомства? Нет, они – не люди. Вернее, нелюди.

– Нет, – возразил Дерк. – Я много раз слышал слово «нелюдь». На всех планетах оно употребляется в просторечии для обозначения человеческих мутантов, настолько изменившихся, что они уже не могут скрещиваться с человеком. Но прометейцы соблюдали осторожность, чтобы этого не допустить. Их правящие касты совершенно нормальны, вы знаете – в себе они допускали лишь небольшие изменения генотипа ради долголетия и тому подобного; так вот, как вам, наверное, известно, они регулярно устраивают налеты на Рианнон и Тисрок за обычными, по-земному нормальными людьми.

– Но ведь сама Земля уже перестала быть «по-земному нормальной» последние несколько столетий, – перебил его Джанасек и пожал плечами. – Мне не следовало вас перебивать, но в любом случае Земля слишком далеко – до нас доходят только слухи столетней давности. Продолжайте.

– Я уже все сказал, – ответил Дерк. – Измененные люди тем не менее остаются людьми. Даже низшие касты, даже самые нелепые ошибки неудавшихся экспериментов хирургов – и те могут скрещиваться с обычными людьми. Поэтому их стерилизуют, опасаясь появления потомства.

Джанасек хлебнул пива и посмотрел на Дерка ярко-синими глазами.

– Значит, все-таки они вступают в половые отношения с людьми? – улыбнулся он. – Скажите мне, т’Лариен, за время вашего пребывания на Прометее была у вас возможность лично проверить это?

Дерк вспыхнул и невольно взглянул на Гвен так, словно она была во всем этом виновата.

– Я не давал обета безбрачия, если вас именно это интересует, – резко ответил он.

Джанасек наградил его улыбкой и посмотрел на Гвен.

– Интересно, – сказал он ей. – Мужчина проводит несколько лет в твоей постели и сразу вслед за этим обращается к скотоложеству.

Лицо Гвен вспыхнуло. Дерк знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, какую ярость она испытывает. Похоже, Джаану Викари тоже не понравилось услышанное.

– Гарс, – угрожающе сказал он.

Джанасек послушался.

– Прости меня, Гвен. Я не хотел тебя обидеть, – постарался успокоить ее он. – Совершенно очевидно, что т’Лариен развил в себе вкус к русалкам и бабочкам-однодневкам без твоей помощи.

– Вы собираетесь увидеть здешнюю природу, т’Лариен? – нарочито громко спросил Викари, чтобы увести разговор в сторону.

– Не знаю, – ответил Дерк, прихлебывая пиво. – А она того стоит?

– Я никогда не прощу себе, если ты не побываешь там, – с улыбкой сказала Гвен.

– Тогда побываю. Что там интересного?

– Экологическая система, которая все еще складывается и в то же время умирает. Экология долгое время была забытой наукой на планетах Окраины. Даже теперь внешнепланетяне могут похвастаться не больше чем дюжиной квалифицированных инженеров-экологов. Когда готовились к Фестивалю, Уорлорн был заселен различными формами жизни с четырнадцати планет, и никто особенно не задумывался, как они будут взаимодействовать. В действительности на Уорлорне смешалась природа даже более чем четырнадцати планет, если считать животных, сначала вывезенных с Земли на Новоостровье, на Авалон, на Вулфхейм, а уже потом – на Уорлорн.

Мы с Аркином как раз изучаем, как формируются экосистемы Урлорна. Уже два года мы ведем наблюдения, но работы еще хватит лет на десять, не меньше. Результаты могут принести большую пользу фермерам всех Внешних миров. Они будут знать, какие виды флоры и фауны можно внедрять, а какие опасны для экологических систем.

– Вот животные с Кимдисса особенно опасны, – проворчал Джанасек. – Как и сами кимдиссцы-манипуляторы.

Гвен улыбнулась.

– Гарс злится, потому что в последнее время, кажется, начинает вымирать черный баньши, – объяснила она. – Действительно, очень жаль. У себя на Верхнем Кавалаане они почти полностью их истребили и надеялись, что здесь баньши хорошо приживется и их можно будет отловить и перевезти на Верхний Кавалаан до наступления холодов. Но вышло иначе. Баньши – страшный хищник, но там, дома, он не мог конкурировать с человеком, а здесь его экологическую нишу заняли древесные привидения с Кимдисса.

– Большинство кавалаанцев воспринимают баньши как угрозу безопасности, беду, – пояснил Викари. – Поэтому для охотников Брейта, Редстила и Шанагейта охота на черного баньши – едва ли не самый популярный вид охоты. Но айронджейды всегда относились к баньши иначе. Существует древняя легенда о том, как Кей Айрон-Смит и его тейн Рональд Вулф-Джейд вдвоем сражались с целой армией демонов на Ламераанских Холмах. Кей упал, Рональд продолжал битву, слабея с каждой секундой. Тогда из-за холмов появились баньши. Их было так много, что они как туча закрыли солнце. Они накинулись на демонов и поглотили их всех до единого, не тронув Кея и Рональда. Когда Кей и Рональд вернулись в пещеру к своим женщинам, они основали род айронджейдов, а баньши стал их побратимом, священным животным. Ни один айронджейд никогда не убил баньши, а легенды повествуют о том, что, когда бы айронджейд ни оказался в опасности, всегда появляется баньши и спасает его.

– Занимательная история, – произнес Дерк.

– Это более, чем история, – сказал Джанасек. – Существует связь между айронджейдами и баньши, т’Лариен. Может быть, она псионическая, может быть, существует только на уровне чувств, инстинкта. Я не знаю. Но связь эта есть.

– Предрассудки, – заявила Гвен. – Но ты не должен думать плохо о Гарсе. Он не виноват, что не получил образования.

Дерк намазал пастой печенье и посмотрел на Джанасека.

– Джаан сказал мне, что он историк. Чем занимается Гвен, я знаю. А вы? Что делаете вы?

Джанасек молчал, холодно глядя на него синими глазами.

– У меня создалось такое впечатление, что вы – эколог.

Гвен засмеялась.

– Сверхъестественная проницательность! – ухмыльнулся Джанасек. – Вы ошиблись.

– Тогда что вы делаете на Уорлорне? – поинтересовался Дерк. – И если уж на то пошло, то чем здесь может заниматься историк?

Викари, обхватив свою кружку обеими руками, задумчиво потягивал пиво.

– Это легко объяснить, – ответил он. – Я – высокородный член Сообщества Айронджейд, соединенный с Гвен Дельвано серебром и жадеитом. Она – моя бетейн. Ее послал сюда Верховный Совет; естественно, я отправился вместе с ней и с моим тейном. Вы понимаете?

– Наверное, понимаю. Значит, вы находитесь здесь, чтобы составить компанию Гвен?

Джанасек посмотрел на него враждебным взглядом.

– Мы защищаем Гвен, – сказал он ледяным голосом. – Большей частью от ее собственной глупости. Ей вообще не следовало бы здесь быть, но она здесь, поэтому и мы должны быть здесь. Что касается вашего первого вопроса, т’Лариен, то должен вам напомнить, что я – айронджейд, тейн высокородного айронджейда Джаантони. Я могу делать все, что потребует от меня мой род: охотиться или возделывать землю, сражаться на дуэлях или вести Великую Войну против наших врагов, могу делать детей нашим эйн-кети. Всем этим я и занимаюсь. А кто я, вы уже знаете. Я ведь назвал свое имя.

Викари взглянул на него и быстрым жестом правой руки заставил замолчать.

– Можете считать нас запоздалыми туристами, – сказал он Дерку. – Мы изучаем и наблюдаем. Путешествуем по лесам, по заброшенным городам. Мы могли бы ловить баньши, чтобы переправлять их на Верхний Кавалаан, но их здесь нет. – Он поднялся, допил пиво. – Уже день, а мы все сидим, – проговорил он, ставя на стол пустую кружку. – Если вы собираетесь на природу, то вам надо спешить. Полет над горами займет немало времени, даже на аэромобиле, а вернуться лучше засветло.

– А-а, – протянул Дерк, допивая пиво. Он вытер рот тыльной стороной ладони. Похоже, на Кавалаане салфетки не входили в число предметов сервировки стола.

– Баньши не единственный хищник на Уорлорне, – сказал Викари. – В лесу полно убийц с четырнадцати планет. Но это не самое страшное. Люди хуже. Уорлорн – покинутая, никем не управляемая планета, в ее пустынных уголках немало странного и опасного.

– Вам лучше иметь при себе оружие, – посоветовал Джанасек. – А еще лучше, чтобы мы с Джааном отправились вместе с вами.

Викари покачал головой:

– Нет, Гарс. Им надо поговорить. Пусть идут одни. Так будет лучше, понимаешь? Это мое желание.

Он собрал со стола тарелки и направился на кухню, но в дверях остановился, обернулся и посмотрел в глаза Дерку.

И Дерк вспомнил слова, которые услышал на рассвете: «Я существую. Помните об этом».

– Ты давно не пользовался воздушными скутерами? – спросила Гвен, когда они встретились на крыше.

Она переоделась в комбинезон из хамелеоновой ткани, подпоясанный ремнем. Грязновато-красного цвета ткань покрывала все ее тело с головы до ног. Такая же лента стягивала черные волосы.

– С детства, – ответил Дерк. На нем тоже был хамелеоновый комбинезон, чтобы быть менее заметным в лесу. – У меня был скутер на Авалоне. Очень хочется снова полетать. Когда-то у меня неплохо получалось.

– Тогда надевай, – сказала Гвен. – На них нельзя перемещаться очень далеко или очень быстро, но сейчас это и не нужно.

Она открыла багажник серой машины-ската, извлекла из него два серебристых свертка и две пары ботинок.

Дерк стал переобуваться, сидя на крыле машины. Пока он зашнуровывал ботинки, Гвен развернула скутеры – две платформы из тонкого, как лист бумаги, мягкого металла, такие маленькие, что на них едва могли поместиться обе ноги. На верхней стороне проступали контуры гравитационной решетки. Он ступил на платформу, осторожно поставил ноги в нужную позицию. Металлические подошвы его ботинок плотно закрепились на своих местах, платформа обрела твердость. Гвен вручила ему прибор управления. Дерк накинул ремешок прибора на запястье и крепко сжал его в ладони.

– Мы с Аркином пользуемся скутерами для осмотра лесов, – сообщила ему Гвен, завязывая шнурки на своих ботинках. – Аэромобиль, конечно, в десять раз быстрее, но трудно найти поляну достаточного размера для посадки. Скутеры удобны для мелкой работы, когда не надо брать много снаряжения и нет спешки. Гарс называет их игрушками, но… – Она встала, ступила на платформу и улыбнулась. – Готов?

– Конечно! – отозвался Дерк и коснулся пальцами серебристой поверхности прибора на ладони правой руки. Касание оказалось слишком сильным. Платформа рванулась вперед и вверх, увлекая за собой его ноги, а тело опрокинулось. Дерк едва не ударился головой о крышу в момент, когда взмыл в воздух. Он продолжал подниматься в небо вверх ногами и дико хохотал.

Гвен последовала за ним, стоя на платформе с мастерством, приобретенным в результате длительной практики. Она поднималась в потоках сумеречного света, как мифический джинн, летящий на обрывке серебряного ковра-самолета. К тому времени как она догнала Дерка, он уже сумел вернуться в нормальное положение вверх головой, но все еще заваливался то вперед, то назад, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Скутеры не были оснащены гироскопами, как аэромобили.

– Уи-и-и-и-и!.. – закричал Дерк, когда Гвен приблизилась. Она подлетела к нему сзади и хлопнула по спине. Этого было достаточно, чтобы он снова потерял равновесие и бешено закувыркался в небе над Лартейном.

Гвен что-то кричала. Дерк взглянул вперед и понял, что вот-вот врежется в высокую башню из черного дерева. С помощью аппарата управления он рывком выпрямился, продолжая бороться с непослушным телом.

Он летел высоко над городом, стоя на платформе сравнительно прямо, когда она нагнала его.

– Держись от меня подальше! – пригрозил Дерк, улыбаясь во весь рот, чувствуя себя по-дурацки неуклюжим. Но ему было очень весело. – Только попробуй толкнуть меня еще раз, женщина! Сяду в летающий танк и уничтожу тебя лазерной пушкой!

Он накренился в одну сторону, выпрямился, но приложил слишком большое усилие и повалился в другую.

– Ты пьян! – старалась перекричать ветер Гвен. – Слишком много пива на завтрак! – Теперь она была над ним, скрестив руки на груди, глядя на его старания с напускным неодобрением.

– Эти штуки более устойчивы, когда висишь на них вниз головой, – заметил Дерк.

Ему наконец удалось поймать равновесие, но по его вытянутым в стороны рукам было видно, с каким трудом он его удерживает.