Текст книги "Джокертаунская комбинация"

7

Бренан открыл глаза, энергично потер их, а потом встал и обеспокоенно склонился над Дженифер. Ее веки дрогнули, потом открылись, и она улыбнулась. Бренан не знал, плакать ему или смеяться. Он склонился и крепко обнял ее.

Только после этого он обернулся и оглядел комнату.

Отец Кальмар смотрел на них широко распахнутыми глазами.

Тело Кьена – тело Исчезника – лежало на полу, и слюна текла из уголка рта. Дверь в комнату внезапно распахнулась, и на пороге появились Рик и Мик, под мышкой Рик держал большую банку.

– О’кей, босс, – сказал Рик. – Вот и мы.

Они остановились, огляделись, посмотрели друг на друга и сказали в унисон:

– Ох.

– Нас надули, – добавил Мик. – С боссом что-то не так.

– Давай убираться отсюда, – сказал Мик. Они бросились вон из палаты и уронили стеклянную банку. Та разбилась.

Бренан бросился было догонять их, но замер, увидев Брута среди осколков. Карлик был весь в крови и измучен. Бренан бросился к нему и упал на колени. Он протянул руку, но не осмелился коснуться его. Он знал, что не сможет ничего сделать, чтобы залечить раны, нанесенные его другу.

Брут взглянул на него, едва в состоянии открыть опухшие, в синяках глаза.

– Простите, мне пришлось сказать им, где вы, босс, но кажется, это сработало.

– Сработало, – сказал Бренан тихо.

– Дженифер вернулась?

Бренан глянул туда, где Дженифер опускалась на колени рядом с ним.

– Ты все сделал правильно, Брут, – сказала она.

– Хорошо, – его крохотное тельце скрутило приступом кашля, и он откинулся на осколки стекла. – Это дьявольски неудобно, – сказал он, закрывая глаза.

Бренан вздохнул и сел на пятки. Дженифер взяла его за руку и опустила голову на плечо, пока Отец Кальмар крестился и быстро читал отходную.

– Ты отлично справился, – раздался голос, и Бренан поднял взгляд, чтобы увидеть След, стоящую над ним и Дженифер. – Доволен?

Бренан посмотрел на нее, прежде чем ответить. Она была юной девушкой – стройной, темноглазой, с высокими скулами и раскосыми глазами. Он не знал, кто она теперь, но потом вспомнил. Это была его мать, умершая, когда Бренан был еще совсем мал. Он не помнил ее, только нежные руки и тихие песни на испанском и на языке мескалеро[3]3
  Индейское атабаскоязычное племя в США. Входит в состав народа апачи.


[Закрыть].

Бренан почувствовал, что не испытывает благодарности. Он получил назад Дженифер. Но он смотрел вниз, на растерзанное тело Брута, и знал, что мир все так же полон неисчислимых страданий и несправедливости и, что бы он ни сделал, он не сможет изменить это.

След покачала головой.

– Тебе очень трудно угодить, – сказала она мягко.

– Думаю, да, – признал он. – Это ты надула джокеров, принесших сюда Брута?

– Это было просто, – сказала След. – Все, что я делаю, очень просто.

– Насколько ты присутствовала в том месте, – спросил Бренан, – и на сколько оно было реально?

– Ты так и не усвоил урок о реальности? – спросила След.

– Не знаю, – ответил Бренан. – Мне лишь хотелось бы, чтоб он не был таким трудным.

– Он настолько труден, насколько ты сделал его таким, – сказала След голосом его матери. – Иногда ничего невозможно сделать, чтоб он стал легче. Иногда возможно.

Дверь распахнулась, и в палату влетел доктор Тахион.

– Что происходит? – требовательно спросил он. – Люди видели, как отсюда выбежал странный джокер…

Он осмотрелся вокруг, искренне озадаченный.

– Что я пропустил?

Бренан посмотрел на него. Пришла пора сделать некоторые вещи проще. Он подошел к Тахиону и пожал ему руку.

– Конец одной эпохи, старый друг, и начало новой.

Стивен Лей
Искушение Иеронима Блоута

II

У меня есть сон.

На самом деле у меня их несколько. Полагаю, именно это выгодно отличает правителя-подростка от старого короля, верно? Они очень странные, мои сны: гораздо более бескомпромиссные и сюрреалистические, чем те, что посещали меня до того, как по мне ударил вирус дикой карты. Но после этого я полюбил художников, способных выворачивать реальность наизнанку и создавать свои собственные миры: Дали, Босх, Шагал.

Прошлой ночью я опять видел сон.

Дело было в административном здании (а где еще это могло случиться, а?). Но это старое место изменилось. Камень и кирпич обернулись стеклом. Это был прекрасный, хрустально-прозрачный дворец, из недр которого я вновь мог видеть мир. Солнечный свет падал на него и расплескивался радугой.

Я тоже изменился. Я был кем-то другим. Не Блоутом. Я стоял на своих ногах, и мое тело было восхитительным, мускулистым чудом. Келли, блистательная и манящая, как сказочная принцесса, стояла рядом. Ее мысли уже не источали жалость, но были полны любви и доверия ко мне. Вместе мы шли по дворцу, удивляясь его красоте.

Кафка в холле преклонил колени при нашем приближении, он подключал тот генератор, на необходимости которого он продолжает настаивать. Провода под напряжением опутывали его всего.

Затем я заметил, что яркий свет сыграл со мной шутку. Это были не провода. Холл был переполнен джокерами, они стояли вплотную друг к другу. Они кричали мне и махали руками и тентаклями, и нитями, и антеннами и продолжали кричать: «Здесь нет места! Здесь больше нет места!»

Я выглянул наружу и увидел это – о боже мой! – они были правы. Из окна я видел, что весь Рокс стал таким – живым, колышущимся ковром из джокеров, протянувшимся от края до края, вплоть до маслянистых волн залива.

Я закричал им всем. Мой голос был голосом короля, глубоким и чарующим. А не ломающимся голосом мальчика-подростка, каким он был на самом деле.

– Я создам для вас новый дом! – сказал я им. – Я сделаю это для вас!

Келли захлопала в ладоши. Джокеры кричали, ликуя.

Но Кафка взглянул на меня из-за генератора.

– Они тебе не позволят, – сказал он мягко.

Толпа джокеров взревела, соглашаясь. Я знал, что это те самые, извечные для джокеров «они» – натуралы, которые ненавидят нас, и тузы-ренегаты, ставшие оружием против своих же.

– Моя Стена держит их на расстоянии, – убежденно сказал я, кивнув. Кафка вздохнул.

Вдруг я почувствовал озноб. Поднял взгляд и увидел, что крыша здания исчезла. Выше зимний ветер швырял пригоршни грязного мокрого снега из скученных, стремительно мчащихся облаков. Снег собирался в сугробы вокруг, падал на мое огромное тело – я снова стал Блоутом. Келли, с отвращением на лице, вбежала в холл. Я испугался. Я почувствовал себя более беспомощным, чем когда-либо, я ведь знал, что Стена не удержит падающий снег.

– Стены недостаточно, – сказал мне Кафка. – Недостаточно. Для джамперов. Моей армии джокеров.

– Недостаточно.

Ветер выл и безумно смеялся. Мокрый снег со свистом вился вокруг колонн холла, между опор, поддерживавших пол, чтоб тот выдерживал мой вес…

И я проснулся. Мое огромное тело дрожало так, что все здание тряслось в унисон. Все охранники уставились на меня, а запах моих испражнений…

Ну, вы поняли.

Черт, сны должны становиться убежищем. Мне должно сниться, что у меня нормальное тело или еще какие-нибудь постпубертатные, влажные сны о Келли.

Каждому джокеру нужно убежище. А я не могу найти его даже во сне.

* * *

Я решил поговорить с Молли Болт, а не с Блезом: я мог слышать отзвуки разумов и знал, что Блез занят.

Ну, ладно. Буду честен. Это слабое оправдание. Я поговорил с Молли, потому что мне на самом деле не нравится Блез.

Но даже Молли не слушала меня как следует. Она говорила сама с собой, и я слышал ее мысли дважды. Ты дурак, Блоут. Слабак.

– Информация – это сила.

Да ладно, все это чушь собачья. Знаешь, что такое сила? Это занять тело какого-нибудь богатого соплежуя и унижать его. Заставить его бегать голышом по Уолл-стрит и мастурбировать. Заставить его уволить своих подчиненных, расстреляв их из чертового «АК-47». Заставить его прийти в Джейтаун и отсосать у какого-нибудь джокера. Дать ему почувствовать, что его используют и он ничего не может с этим сделать. Вот это сила, губернатор.

Молли закинула одну затянутую в джинсы ногу на другую и ссутулилась в кресле напротив. Кстати, на коленях ее протерлись дырки. Несмотря на сугробы в три дюйма, она носила кроссовки без носков и короткий топик под кожаной курткой. Она провела рукой по торчащим во все стороны разноцветным волосам. Ее нижняя губа чуть припухла.

Я замечаю такие вещи. Это художник во мне.

– Молли, твоя власть – это просто способ поймать кайф. Ты делаешь это просто потому, что ты больная, испорченная маленькая девочка. Потому что тебе это нравится. – Она улыбнулась в ответ, а я усмехнулся. – Но ты тоже обеспокоена, – сказал я ей. – Все вы обеспокоены. Я слышу ваши мысли. Вы боитесь, потому что если убийца может достать такого хорошо защищенного человека, как Кьен (человек, которого, как я знал, Блез и его дружки должны были охранять), тогда и Прайм может быть убит, даже если его защищает Зельда. А значит, то же самое может случиться и с Блезом, и с тобой. Факт в том, что способностей джамперов недостаточно.

Как я уже сказал, я улавливал мысли, которые она пыталась скрыть. Так что я снова рассмеялся.

– О, ты была бы не против, если бы Блеза убили, не так ли? Прости, но «это чертов сукин сын, членосос и инопланетный болван Блез», если цитировать тебя дословно. Тебе стоит поработать над своим лексиконом, Молли. Ты недостаточно изобретательна. Все эти штампы…

– Прекрати свое чертово веселье, Блоут, и продолжим.

– Информация – это сила. Например, я могу рассказать Блезу, о чем ты только что думала. Или упомяну этот наполовину удавшийся план по устранению Блеза, который ты разработала с Черноголовыми. – Раздраженное сознание Молли тут же заполнилось новыми образами. Я хохотнул. – Я разворошил осиное гнездо, Молли, – сказал я. – Прямо слышу, как они жужжат повсюду. И ты слышишь. Я замечаю такие вещи. Я заметил это с момента смерти Кьена. С того момента, как Прайм начал вести себя странно. Вы, джамперы, были, прямо скажем, глупы. Вы терроризировали город, словно киношная банда подростков.

Я ее не убедил.

– Мы просто показали засранцам, что не боимся их.

– Верно. И все, чего вы этим добиваетесь, – это играете по установленным натуралами правилам так, как им нужно. Вы только злите их, и только слепые идиоты могут думать, будто сотня джамперов и тысяча или около того джокеров на маленьком островке могут выстоять против них. Если они захотят, они уничтожат нас, они могут сделать это.

Молли фыркнула, хотя я знал, что на самом деле она слушает.

– Ну так поговори с Блезом или Праймом. С каких пор ты стал таким политиком? Ты не старше меня и уж точно не умнее.

– Я говорю с тобой, потому что ты мне нравишься. – Я вынужден был рассмеяться, когда увидел образ, возникший в ее голове. – О, у меня есть для этого все, что нужно, – сказал я ей. – По крайней мере, я так думаю. Оно все погребено под горами плоти. Сомневаюсь, что мое хозяйство увеличилось пропорционально моему телу. Кроме того, Келли мне нравится гораздо больше. Слушай, Молли, я много исследовал эту тему, на этом острове есть разумы… – Я покачал головой. Голоса в голове мешали, даже когда я говорил о них.

– Хочешь обладать властью? – спросил я. – Тогда тебе нужно много денег. Ты должен играть в эти экономические игры. Я изучал этот вопрос много времени и пришел к некоторым выводам. Один из них состоит в том, что Рокс слишком мал и слишком истощен. Кафка уже не может найти способ поддерживать тут все на плаву. «Инфраструктура» – вот какое слово он использует. Инфраструктура древняя и морально устаревшая. Она разваливается на части. А новые джокеры все прибывают. Ты продолжаешь нанимать тех, кто хочет быть джамперами. Рокс уже перенаселен, а дальше будет только хуже.

– Собираешься сказать мне, что твоя идея занять Нью-Йорк – не такая уж несбыточная мечта?

Я терпеливо ответил ей.

– Я пытаюсь сказать, что скоро у нас не останется выбора. Они не позволят нам остаться здесь, не навсегда. Наш собственный успех уничтожит нас, даже если они ничего для этого не сделают.

Молли просто расхохоталась, и я увидел абсурдные образы в ее голове. Она знала, что я слежу за ней, и преувеличила их еще больше для моего удовольствия.

– Блоут на буксире? – она фыркнула. – Как, черт подери, ты собираешься добраться до города? Твои джокеры построят чертов ковчег? Или ты поплывешь сам? Господи, это будет первый в истории кит в Нью-Йоркском заливе. – Она снова рассмеялась, запрокидывая голову и показывая длинную накачанную шею.

– Есть способы, Молли Болт, – сказал я ей. – Когда у тебя достаточно денег и достаточно власти, нерешаемых проблем почти не существует.

Она не была убеждена.

– Конечно. И твоя чертова Стена тоже охватит весь Манхэттен.

– Эй! Я все еще растущий мальчик. И мои силы растут вместе со мной. Стена уже на сотню ярдов дальше, чем она была всего полгода назад, и она стала сильней, чем когда-либо. И это тоже часть уравнения. Что случится, когда корабли не смогут ходить от залива вверх и вниз по Гудзону? Что они сделают, когда Рокс дорастет до построек в Джерси? Они уже меняют воздушные пути для Томлина и ЛаГардиа. Сила в экономике, дорогая моя Молли.

Она не поверила мне и прямо сказала об этом.

Я подумал о своем сне.

Этого будет недостаточно…

Я заблудился на минуту в воспоминаниях о моих местах, в голосах в моей голове. Когда я вернулся в реальность, Молли пристально смотрела на меня.

– Послушай, я тебя знаю. У тебя есть какой-то план, не так ли? Вот почему ты изводишь меня до смерти своим тявканьем.

Я ухмыльнулся.

– Я хочу использовать тебя, Молли. Тебя и остальных джамперов. Я хочу использовать ваши способности, чтобы сделать нас чертовски богатыми. Если хочешь по-настоящему унизить кого-то, ты должен знать, где ударить, чтобы было действительно больно. А я также знаю, что напугает их больше всего. Я все организую, а вы, джамперы, станете исполнителями. И ручаюсь тебе, я сделаю нас богатыми. Богатыми. Богатыми. Давай я расскажу тебе, как мы провернем все это…

Мелинда М. Снодграсс
Любовники

I

– МОНСТР!

Доктор Тахион уклонился от загребающего удара ее когтей. Слезы катились по ее щекам, разъедая новые раны в том, что и так уже было гноящейся массой. Джокер яростно затрясла головой. Слезы полетели во всех направлениях, и крохотные отверстия появились в тканевой занавеске, предусмотренной для того, чтобы обеспечить некоторую приватность в смотровой в клинике имени Блайта ван Ренселлера. Одна слеза приземлилась Тахиону на ухо, вызвав пронзительный крик боли.

– Вы сделали это. ВЫ. Я убью вас.

Не могло быть никакой ошибки в том, кому была направлена эта угроза.

– ТРОЛЬ! – проревел Тахион.

Девятифутовый джокер не тратил время по мелочам. Занавеска рухнула вместе со звоном оборванных металлических колец. Начальник охраны клиники сдернул визжащую женщину со смотрового стола и держал ее, брыкающуюся, царапающуюся и извивающуюся, на расстоянии вытянутой руки. Кислота в ее слюне и слезах не оказывала ни малейшего воздействия на ороговевшие пластины, покрывавшие тело Троля.

Тахион метнулся к тумбе с лекарствами. Проклял искусственную руку, когда попытался удержать, не разбив, бутылочку с успокоительным. Наполнил шприц.

Когда он обернулся назад, Троль попытался предостеречь его.

– Нет, Док, не надо. Вы обожжетесь.

– Я это заслужил, – проворчал таксианец. Он нырнул ближе, схватил одну из мельтешащих рук и вытянул ее за спину женщины, жестко зафиксировав в захвате. Кислота обжигала его лицо и руку, но он вогнал иглу и дожал поршень.

– Теперь отойди, – приказал Троль, и на этот раз Тахион повиновался. Две минуты спустя сопротивление джокера стихло. Со вздохом она провалилась в наркотический сон. Тахион тяжело упал на стул, когда в смотровую через двери отделения реанимационной терапии вошла Коди. Как и подобает заведующей хирургическим отделением, она была одета в уныло-зеленый хирургический костюм. Вся передняя часть хирургического халата была забрызгана кровью, и все это в сочетании с черной повязкой на глазу придавало ей убийственный вид. Она подошла к Тахиону вплотную и склонилась так низко, что их носы почти соприкоснулись.

– Фрау доктор Франкенштейн, я полагаю, – слабо сказал Тахион.

Боевой задор в ее единственном глазу не погас.

– Что за чертовщина тут творится?

– Просто еще один обычный день в покойницкой.

На смену злости пришло беспокойство.

– Что не так? Что случилось? – Тахион махнул неопределенно рукой. Коди обернулась к Тролю. – С ним все в порядке?

– Физически. Он получил несколько ожогов кислотой. Но она глубоко его… ранила, – сказал Троль.

Руки Коди сомкнулись на плечах Тахиона.

– Поговори со мной. Я услышала все через этот проклятый громкоговоритель. Эта чертова сестра-истеричка кричала, что тебя тут убивают.

– Ничего настолько драматичного, – Тахион вздохнул и поднялся на ноги. Просто еще одна жертва призвала виновника ее страданий к ответу.

Коди проследила его взгляд на уже спокойно лежащего джокера.

– Когда произошла трансформация? – спросила женщина.

– Прыжок.

– Господи Иисусе, – легкая дрожь прошила ее высокую, стройную фигуру.

Тахион понимал ее. С появлением новых странных способностей дикой карты неприкосновенность собственной души теперь была под угрозой. Бродячая банда подростков внезапно развила способность обмениваться телами с любым. И они использовали эту силу со злым задором юности – совершая акты насилия, зверств и унижений, прежде чем перепрыгнуть обратно в собственное тело и оставить жертву разбираться с зачастую трагическими последствиями веселья джампера.

Тах снова вздохнул и потер глаза тыльной стороной ладони, как будто этот жест способен был прогнать усталость.

– Теперь мне надо позвонить мистеру Несбиту и сообщить ему, что его жена здесь… Но не та жена, какой он ее помнит.

– Приди в Джокертаун и потеряй себя, – сказала Коди горько. – Неудивительно, что натуралы нас оставили. Они в ужасе. Черт, даже я боюсь, когда иду домой ночью. Как скоро какой-нибудь алчный джокер захочет себе мое тело?

– Тише, – предупредил Тахион.

– Я не боюсь, что меня услышат. Это маленький грязный джокерский секрет. Кто-то из них знает, как добраться до этих детей, и вместо того, чтобы сказать нам или полиции, они сперва позаботятся о себе.

Тах печально посмотрел на сборище протоплазменных монстров, заполнивших его приемную.

– Можешь ли ты осуждать их?

Коди вздрогнула, и Тахион поймал клочок воспоминаний. Однажды Коди пугающе близко подошла к тому, чтобы стать джокером. Да и сам Тахион нес в своих венах вирус дикой карты, вплетенный заботливо и спящий до поры в его генах. В любой момент вирус мог проявить себя и превратить его в отвратительного монстра либо даровать благословение смертью. Он даже не рассматривал третью, выигрышную возможность, что удача улыбнется ему и он станет одним из счастливчиков – тузом, благословенным нечеловеческими способностями.

– Не так уж легко быть праведным, не так ли? – спросил он мягко, и Коди вспыхнула.

– В наших мечтах мы все герои, – ответила женщина. – Хотелось бы надеяться, что мне достанет сил, если это все же случится…

– Вероятно, достанет. Я трус и не смогу прожить жизнь джокера.

– Что делаешь сегодня вечером?

– У меня свидание.

– Отмени его. Я приготовлю ужин. – Тахион уставился на нее. И к его удивлению, ресницы ее единственного глаза опустились. – Крис собирается к друзьям… На девичник, – добавила она грубовато. – И я ловлю момент. Мне кажется, к следующему году такие невинные удовольствия ей наскучат, и она будет искать других приключений.

– Коди, ты несешь чушь. Почему?

– Ты у нас телепат. Догадайся!

И она ушла, агрессивно цокая каблуками.

Джей Экройд поймал его на ступенях клиники. Экройд был более-менее успешным частным детективом, который порой раздражал Тахиона как назойливая муха, но время от времени мог действительно быть полезен скорее благодаря своей способности к телепортации, чем мозгам. Впрочем, об этом Тахион предпочитал не распространяться. Джей был слишком бойким, и Тахион не думал, что эта развязность была лишь маской, скрывающей глубокий ум.

Всякий раз думая об этом, Тахион чувствовал себя виноватым. В конце концов именно Джей полтора года назад спас пришельца от наемного убийцы. Тахион понимал, что отчасти его язвительность объяснялась тем, что Джей как-то застал его за дурацкой попыткой поиграть в следопыта.

– Повезло тебе вчера?

Тахион нахмурился еще сильнее. Если б он провел вчерашний вечер с кем-то из своего обычного набора подружек, он мог бы ответить обязательным лукавым взглядом искоса и легким толчком локтем. Но вчера с ним была Коди. И хотя их самозабвенные поцелуи не довели их до дверей спальни, Тах начал питать страстные надежды. Что там случилось перед этими дверьми в спальню, никого не касалось. Тах хмуро посмотрел на невзрачного человечка перед собой.

– Ты пришел, чтобы раздражать меня, или я наконец получу какие-то результаты за свои деньги?

– Думаешь, это так просто, то, что я делаю?

– Нет. Думаю, это очень утомительно. Именно потому я не делаю этого сам. К тому же я завязал с правоохранительной деятельностью. Я сейчас занят своей клиникой и…

– Возделываешь свой сад, – заключил Джей, напугав Тахиона своим знанием Вольтера.

– В стремлении к идеалу вы читали, – сказал Тахион, проходя центральный вход.

– Да, это производит впечатление на младенцев.

Тахион приветливо кивнул Миссис Цыплячьей Ножке и прошел к лифту. Пока они поднимались на четвертый этаж, в кабинет Тахиона, чужак чувствовал, как меняется настроение человека по мере того, как он логически выстраивает ту информацию, которую получил. И его собственное хорошее настроение ушло как вода в песок пустыни. В других, не терпящих промедления обстоятельствах он бы выдернул информацию из мозга человека напрямую, но это было то, чего он предпочитал не делать – по возможности никогда. К сожалению, от Блеза невозможно было спрятаться, словно страус в песок – это было опасно.

В офисе Джей развалился на диване. Тахион стоял лицом к окну, глядя на Джокертаун, раскинувшийся перед ним, словно гнойная болячка на теле Манхэттена. Впадал ли он в депрессию, или вид за последние двадцать пять лет действительно стал более грязным и убогим?

– Как это все отвратительно, – пробормотал Тахион.

– Ты только заметил? – Тон Джея раздражал. Тахион обернулся к нему.

– Возможно, сейчас мне просто трудней выносить все это.

– Тогда тебе лучше приготовиться. То, что я собираюсь рассказать, не очень-то приятно. – Джей вынул ноутбук, открыл его и начал читать. Голос его утратил изрядную долю веселости. – Блез работает с бандой джамперов.

Офисный стул вдруг показался надежней подкосившихся ног. Тах положил было руки на подлокотники, но пластиковый монстр не предполагал особых удобств. Тахион почувствовал, как его левая рука обхватывает правый локоть. Он невольно скрестил руки, закрывая дергающий спазмами живот.

– В стремлении к идеалу… теперь он чересчур могущественен.

– И становится еще сильнее. Он также связан с Призрачными кулаками… – Тахион вскинул голову. Джей не пропустил эту реакцию. – Есть знакомые там? – сухо спросил Джей. Тах молча покачал головой и махнул рукой, чтобы Эйкрод продолжил. – Слушай, Тахион, у тебя нет священника, и если ты не доверяешь даже своему частному детективу, то кому вообще ты можешь доверять?

– Никому, – сказал Тахион мягко.

Джей смотрел на него на мгновение дольше, чем требовалось, потом продолжил.

– Руководя бандой джамперов, ваш очаровательный внук также принимает участие в обычных развлечениях: избиениях, грабежах, разбоях, проводит ночи в городе, пользуясь кредитками, любезно предоставленными его жертвами. – Джей помедлил.

Тахион накинулся на него властно и требовательно.

– Что?

– Все указывает на то, что Блез и есть тот джампер, который взял под контроль тело Иры Гринстейн и…

– Я знаю, что с ним случилось, – его тон был резок. Тах взял себя в руки. – Ира двадцать лет была моим портным. Сколько людей, которым я покровительствовал, находится в опасности?

– Вы знаете Блеза лучше, чем я.

– Нет. Я лишь думал, что знаю его.

Этот правонарушитель инопланетного происхождения достиг вершин жестокости. Сейчас он в высшей лиге, он убийца. Пара моих осведомителей говорит, что он уничтожил одного из мелких наемников Призрачных кулаков, некоего Кристиана.

– Убийства Блезу не в новинку. Он убивал, когда участвовал в этой повстанческой ячейке во Франции.

– Нет, чтобы убивать, он брал под ментальный контроль других людей. Чтобы взять пистолет самому, надо совершить огромный шаг. За себя не скажу, я это все ненавижу, но для Блеза это был переворот. Он убивает для удовольствия и развлечения и наслаждается каждым моментом. Оба моих информатора сошлись на этом. На этом и на том, что они боятся маленького сукина сына.

– Он… Он на Манхэттене сейчас? – Тах ненавидел себя за эту запинку и за то, что голос его звучал, словно сломанная пила, выдавая его страх. Он не хотел признаваться даже себе в том, что боится своего внука.

– Нет, думаю, он базируется в Роксе, но он и банда его отморозков совершают набеги в город.

– Думаешь?

Джей правильно понял вопрос.

– Слушай, ты меня нанял, чтобы я искал информацию о твоем мальчишке, а не искал, где он скрывается. И хотя я не трус, я и не глупец. Люди, отправляющиеся на Рокс, как правило, не возвращаются.

– Я если я найму тебя, чтобы доставить его сюда?

– Я откажусь. Я частный детектив, а не командос.

Очень долго они сидели молча. Очень трудно было Тахиону задать вопрос, вертевшийся на кончике языка. Многие годы ему угрожали враги, гораздо более пугающие, чем Блез: Астроном, Рой, Хартман. Так почему же он был так напуган? Или чрезмерная любовь обернулась гипертрофированным чувством ужаса и предательства, когда эта любовь умерла?

– Я в опасности?

Они посмотрели друг на друга.

– Я не знаю. Учитывая ваше прошлое, да, ты, вероятно, в опасности. Ты посадил его отца за решетку, убил его охрану и, чтобы спасти свою жизнь, пожертвовал жизнью его учителя. Не говоря уже о том, что ты рядил его в лиловое кружево…

– Ты тоже несешь некоторую ответственность за это. Как насчет Атланты, когда он был одержим этим существом? Он взял контроль над этим бедным джокером и заставил его разорвать себя на кусочки.

Джей поежился.

– Ладно, никто из нас не станет отцом года. Суть в том, чтобы знать, что, по его мнению, ранит тебя сильнее. Возможно, для него будет достаточно перетрахать всех в твоем окружении.

– Я не могу жить с такой ношей. – Тахион встал и начал расхаживать по кабинету.

– Кажется, у тебя нет выбора.

– Должны быть какие-то другие варианты.

– Мне на ум приходит только один – разберись с Блезом.

Желудок Тахиона скрутило так, будто в него была выпущена порция свинцовой дроби. Он покачал головой.

– Я не могу разобраться с ним.

– Почему нет?

– Потому что мне придется убить его.

Глаза Джей сверкнули в ответ на это резкое утверждение.

– Господи боже, да что это с вами, таксианцами? Вы что, никогда не слышали о психиатрах?

– Ты поймаешь его для меня?

У Джея хватило совести покраснеть. Он опустил взгляд.

– Не горю желанием.

Тах отвернулся.

– Я ранен, Джей. Ранен так, что ты не можешь себе даже представить. Я просто хочу, чтоб меня оставили в покое.

– Тебе не предоставят такой возможности. – Была какая-то мрачность, беспощадность в лице детектива, какой Тахион никогда не замечал за ним раньше. Это немного пугало. – Есть люди, которые просто играют свою роль в этой истории. Они не могут сойти со сцены, как бы они того ни хотели. И ты один из них, бедняга.

На это невозможно было ответить. В комнате снова воцарилось молчание. Тах наконец прошел к бару и налил бренди.

– Не слишком рано начинаешь?

– Не занудствуй. Ты вверг меня в депрессию и должен теперь ответить за последствия.

– Эй, это не моя проблема. Можешь убираться в ад, там тебе самое место. Но не пытайся винить во всем меня.

Тах отставил бокал, не притронувшись к нему.

– А как насчет Марка?

– Никаких следов. Нет, я знаю, что он где-то в окрестностях Большого Манхэттена, но не знаю где.

– Почему это вызывает такие трудности? Марк Медоуз очаровательный, но абсолютно бездарный человек. Как ему удается скрываться от тебя все это время?

– Ему помогают. Кажется, джокеры его защищают, и, что гораздо более важно, он не хочет, чтобы его нашли.

– Его защитники должны знать, что нам можно верить.

– Слушай, если информация просочится к нам, то как скоро она окажется у копов? Медоуза много кто разыскивает. Не забывай об этом.

– И вся эта возня – из-за слушанья об опеке над ребенком. Они разрушили его жизнь из-за пустяка.

– Они разрушили его жизнь потому, что он туз. Его малышка была лишь предлогом.

– В какое чудесное время мы живем. – Тах вздохнул. – Что ж, продолжай искать.

– А Блез? – Джей поднялся.

– Ты сказал мне все, что я хотел знать. Теперь мне лишь надо предупредить друзей и самому принять меры предосторожности.

Джей помедлил у двери.

– Ты же не собираешься…

– Он мой внук. Последний моей крови. Единственный наследник, который у меня когда-либо будет. Я не могу… – его голос так же стих.

– Я думаю, ты дурак.

– Ты уже говорил это раньше.

Джей ушел. А Тахион принялся цедить бренди.

Пронзительная трель телефона с трудом пробилась сквозь шум душа. Тах услышал, как включился автоответчик. Он продолжил намыливать свои длинные красные волосы, пока его собственный голос читал предварительно записанное сообщение. Затем раздался сигнал, и зазвучал голос Коди.

– Я сняла для нас комнату в «Ритце». – Зашипев, Тах выключил воду. – Приходит время, и ты больше не можешь убегать от секса. Встреть меня.

Тах просто стоял, и пена бежала по его лбу, а внезапный прилив тестостерона привел его член в полувозбужденное состояние. Пена добралась до глаз, и глаза начало жечь. Проклиная все на свете, он вновь включил воду и домылся. Он торопился, но ему казалось, что он едва двигается. Его пальцы стали неуклюжими от удивления и нервного ожидания. Он выбрал свой лучший наряд. Он надевал его только к Хирам, на ежегодные обеды в День дикой карты, но сегодняшний день заслуживал подобной элегантности.

Пока он ощупывал мягкий материал, он удивлялся ее выбору места для свидания. Отель казался довольно нейтральным. Но ее сын, Крис, был решающим фактором на ее территории, а приходить к Тахиону для такой гордой женщины было сродни капитуляции.

Одевшись, он критически рассмотрел свое отражение в зеркале. Невысок, да, по человеческим стандартам, но очень строен. Рыжие кудри спускались на плечи. Складки у рта и морщины у глаз были слишком глубоки для его девяносто первого года, но годы на Земле были беспощадны к нему. Худшим из недостатков был уродливый нарост, которым завершалась его правая рука. Он хотел бы иметь возможность ласкать ее со всем мастерством таксианского принца-ментата.

Колокольчик входной двери пронзительно зазвенел. Тах схватил свой бумажник и постарался не бежать.