Текст книги "Достойная леди"

– Нет, потому что она была слишком плоха, чтобы принять меня, но моя мать передала его ей. – Он слегка поколебался, а затем произнес, просительно улыбнувшись: – Она… она слишком плохо себя чувствовала, чтобы написать вам, но она попросила мою мать передать вам несколько слов.

– Передать мне несколько слов? – Мисс Уичвуд удивленно приподняла брови.

– Ну, не совсем вам, – ответил он. Его улыбка стала шире, и он сказал: – На самом деле она заявила, что умывает руки и больше Люсиллу видеть не хочет!

– Она говорит это каждый раз, когда сердится на меня! – воскликнула Люсилла с укором. – И никогда ничего подобного не происходит! Помяните мое слово, она приедет, чтобы забрать меня, и всем моим развлечениям наступит конец!

– О, не думаю, что она так поступит! – утешил ее Найниэн. – Происшедшее, кажется, действительно выбило ее из колеи. Более того, когда моя мать спросила ее, направить ли одну из горничных, чтобы та упаковала твои вещи, твоя тетушка ответила так: если после всего, что она для тебя сделала, ты предпочла ей общество совершенно незнакомого человека, она очень надеется, что ты не пожалеешь об этом и не захочешь снова вернуться к ней, потому что она не желает больше никогда тебя видеть!

Люсилла подумала немного над словами Найниэна, затем покачала головой и сказала со вздохом:

– Я не верю в это, но, значит, она все же не приедет в Бат немедленно. Ей необходимо несколько дней, чтобы прийти в себя после истерических припадков!

– Да, – согласился с ней молодой человек. – Но я, наверное, должен тебе сообщить, что первым делом, прежде чем улечься в постель, она написала письмо мистеру Карлтонну. Десять к одному, что он не обратит на него ни малейшего внимания, но я подумал, что мне все же следует предупредить тебя!

– О, как это на нее похоже! – воскликнула Люсилла, покраснев от гнева. – Она слишком плохо себя чувствует, чтобы написать мисс Уичвуд, но у нее достаточно сил, чтобы написать моему дяде! О господи, только не это! Но пусть он только решится приехать сюда, я не потерплю этого.

– Не стоит нервничать заранее, – посоветовала ей мисс Уичвуд. – Если он приедет сюда с такими намерениями, ему придется иметь дело со мной, а это вряд ли ему понравится, уверяю вас!

Глава 4

На следующее утро мисс Уичвуд послала своего грума в «Твайнем-Парк» с указанием привести в Бат ее любимую кобылу. Грум вез также письмо для сэра Джоффри, в котором мисс Уичвуд сообщала своему брату, что у нее гостит юная девушка, для которой ей хотелось бы организовать верховые прогулки к разным достопримечательностям, расположенным в окрестностях Бата.

Когда Эннис устраивалась в «Кэмден-Плейс», она забрала сюда из «Твайнема» двух верховых лошадей, предполагая, что в Бате будет кататься верхом так же часто, как и в родном поместье. Но уже вскоре она поняла, что это невозможно. Условия жизни в городе, особенно в таком, как Бат, с его крутыми мощеными улицами, делали езду на лошади практически невозможной. В Бате либо ходили пешком, либо брали экипаж. Здесь не забежишь в конюшню, когда тебе заблагорассудится, не прикажешь оседлать любимую лошадь, чтобы немного покататься. Здесь нужно, во-первых, назначить точное время, когда нужно подвести лошадь к дому, а во-вторых, грум обязательно должен был сопровождать даму в поездке. Мисс Уичвуд считала такое положение вещей просто невыносимым и откровенно заявляла, что это один из недостатков жизни в городе. Кроме того, она откровенно говорила (только на этот раз уже про себя), что это также один из недостатков ее незамужнего положения. И все же, решив, что достоинства жизни под крышей собственного дома вдали от братских поучений и наставлений перевешивают любые недостатки, она недолго огорчалась и через несколько недель отослала свою любимую кобылу обратно в «Твайнем-Парк», где животное находилось под неусыпным надзором конюхов сэра Джоффри, которые тренировали ее и ухаживали за ней, чтобы Эннис могла в любой момент воспользоваться ею, приехав к брату. Своих упряжных лошадей для экипажа мисс Уичвуд держала в Бате, кроме того, в ее конюшне содержалась одна гнедая лошадка хотя и не чистопородная, но она была таким старым и добрым другом, что мисс Уичвуд не могла решиться ее продать.

Сил привел кобылу в Бат, но вместе с ним прибыл и сэр Джоффри, которого терзали невысказанные подозрения в том, что его неблагоразумная сестра пригрела на груди некую юную особу, которая непременно окажется авантюристкой. К сожалению, когда он приехал в «Кэмден-Плейс», дома была лишь мисс Фарлоу, и, когда он услышал от нее подробный рассказ о том, при каких обстоятельствах Эннис познакомилась с Люсиллой, он только укрепился в своих подозрениях.

– Как ты можешь быть такой легкомысленной? – упрекал он свою сестру часом позже. – Я и подумать не мог, что ты способна на такой безответственный поступок! Скажи на милость, что тебе вообще известно об этой молодой женщине? Право, Эннис…

– О боже, сколько же ты шуму устроил буквально из ничего! – прервала его Эннис. – Я догадываюсь, что ты поговорил с Марией, которая уже просто позеленела от ревности к бедной маленькой Люсилле! Фамилия этой девочки Карлтонн, она сирота и живет после смерти своей матери с одной из теток. А поскольку здоровье ее тетушки сильно пошатнулось в последнее время, то она и приехала сюда, чтобы погостить у меня несколько недель, за которые я намерена подготовить ее к предстоящему выходу в свет. Сюда она прибыла в сопровождении Найниэна Элмора и…

– Элмор? Элмор? Никогда о таком не слышал! – заявил сэр Джоффри.

– Неудивительно – ведь он еще очень молод и, судя по всему, совсем недавно закончил Оксфорд. Он – единственный сын и наследник лорда Айверли, о котором, я полагаю, ты также ничего не слышал, поскольку он давно вышел в отставку и живет в своем поместье «Чартли-Плейс» в Хэмпшире. Но даже если ты ничего не слышал об этой семье, это очень респектабельные люди, уверяю тебя!

– О! – воскликнул слегка обескураженный сэр Джоффри, правда, вскоре он снова обрел форму. – Все это прекрасно, но откуда тебе знать, что эта девушка действительно Карлтонн? Причем это родство мне не кажется блестящим, даже если это и правда! Единственный, с кем я знаком из этой семьи, – это Оливер Карлтонн…

– Дядя Люсиллы, – тут же вставила мисс Уичвуд.

– Тогда вот что я тебе скажу! – воскликнул сэр Джоффри. – Это чертовски неприятный тип! Отвратительные манеры, тут же поворачивается к тебе спиной, если вдруг ему кто-то не понравится, считает, что его происхождение и богатство дают ему право грубо разговаривать с теми, кто ничуть не ниже его, и… короче говоря, это совершенно не тот человек, с которым я хотел бы познакомить свою сестру!

– Ты хочешь сказать, что он волокита и распутник? – спросила мисс Уичвуд.

– Эннис! – воскликнул шокированный сэр Джоффри.

– О, Джоффри, ради бога! – раздраженно ответила она. – Я уже давным-давно не школьница! И если ты говоришь, что не хотел бы познакомить с ним свою сестру, то что еще ты мог бы иметь в виду?

– Мне кажется иногда, что у тебя нет никакой утонченности! Я просто содрогаюсь при мысли о том, что бы сказала наша бедная матушка, если бы услыхала, как ты выражаешься!

– Тогда не думай об этом, – посоветовала она ему. – Подумай вместо этого о том, что сказал бы папа! Хотя я уверена, что при этой мысли ты тоже содрогнулся бы! И откуда в тебе эта жеманность? А что касается мистера Карлтонна, ты и Люсилла своими рассказами вызываете у меня сильное желание познакомиться с ним! Она рассказала мне, что он обладает всеми недостатками, за исключением того, о котором ты мне только что сказал, а ты добавил еще один, о котором она, естественно, ничего не знает. Этот человек должен быть просто чудовищем!

– Легкомыслие всегда было твоим главным недостатком, – сурово изрек сэр Джоффри. – Позволь заметить, что это совершенно не подобает леди! Твое легкомыслие приводит к тому, что ты говоришь какие-то совершенно неприличные и глупые вещи. Сильное желание познакомиться с чудовищем – подумать только!

– Но я же никогда не видела чудовища! – объяснила она. – Ну ладно! Я уверена, что это все сплетни и на самом деле он ничем не отличается от других мужчин!

– Не имею ни малейшего желания обсуждать этого господина с тобой! Я предполагаю, что вероятность вашего знакомства весьма незначительна, но, если по какой-то несчастливой случайности он окажется на твоем пути, я просто обязан тебя предупредить, что тебе не следует даже разговаривать с ним, дорогая сестрица! Его репутация далеко не безупречна. А что касается обмана, то почему ты так уверена, что сама не явишься жертвой подобного обмана? Не стану скрывать от тебя, что я вовсе не считаю эту девушку такой невинной, какой ты пытаешься мне ее представить. От Марии Фарлоу я узнал, что она, в компании какого-то молодого человека, сбежала от своей законной опекунши. Такое поведение никак нельзя назвать невинным – по правде говоря, это самый шокирующий случай, о каком я когда-либо слышал, – и я вовсе не удивлюсь, если выяснится, что она намеренно пыталась втереться к тебе в доверие!

– Знаешь, Джоффри, если послушать, какую ерунду ты несешь, то можно подумать, что у тебя нет ни грамма здравого смысла! Как можно быть настолько глупым, чтобы вообще обращать хоть малейшее внимание на то, что говорит Мария.

Она с самой первой минуты была убеждена, что Люсилла замыслила коварный план с целью занять ее место в моем доме, но ты на этот счет можешь быть совершенно спокоен. Люсилла – наследница огромного состояния – гораздо большего, чем, скажем, мое! Она, конечно, не сможет владеть им до достижения совершеннолетия, но и сейчас она получает очень приличное содержание. Мистер Карлтонн, ее опекун, выплачивает эти деньги миссис Эмбер; и это, должно быть, очень большая сумма, потому что миссис Эмбер выдает племяннице то, что сама Люсилла называет «деньгами на мелкие расходы», но любая девушка среднего достатка была бы счастлива получить такую сумму на весь свой гардероб. Миссис Эмбер оплачивает каждую из вещей, которые носит Люсилла, и хотя эта женщина кажется мне не очень умной, но вкус в одежде у нее безупречный. Я уверена, что она всегда покупала Люсилле вещи не считаясь с расходами. Никакого поплина или дешевого набивного муслина для мисс Карлтонн! – Эннис неожиданно рассмеялась и добавила: – Джерби распаковала ее сундук, и я должна сказать, что Люсилла необыкновенно выросла в ее глазах! Она с исключительным почтением сообщила мне, что все вещи у мисс – самого лучшего качества. А что до ее побега вместе с Найниэном, то все было совсем не так: она бежала из «Чартли-Плейс», а Найниэн, естественно, принял на себя обязанности сопровождать ее. Тетушка по глупости привезла ее в «Чартли-Плейс», и там на Найниэна со всех сторон оказывали давление, с тем чтобы он сделал Люсил-ле предложение, а на нее – с тем чтобы она приняла его. Кажется, этот план был разработан много лет назад их отцами, которые были очень близкими друзьями. Найниэн уверен, что его отец настаивает на этом браке только по этой причине, я же уверена, что состояние Люсиллы имеет к этому желанию непосредственное отношение. Поместье, унаследованное ею от отца, граничит с «Чартли-Плейс», и Элморам, естественно, очень хочется соединить эти земли. Ты скажешь – весьма понятное желание, но можно ли придумать что-либо более неразумное, чем заставлять этих детей – потому что они действительно еще дети! – пожениться сейчас, при том, что они с детства были близки, как брат и сестра?

Молча выслушав эту историю, не сразу, правда, но он ответил, что вообще не одобряет свободы, предоставленной нынешнему молодому поколению. Развивая эту тему, он добавил:

– Я уверен, что родители в этих вопросах разбираются лучше. И конечно же им виднее, чем их детям…

– Чепуха! – перебила его мисс Уичвуд, подведя этим энергичным восклицанием итог беседы. – Разве папа заставил тебя жениться на Амабел?

Она увидела, что ему стало неловко, и добавила, весело улыбнувшись:

– Не пытайся обвести меня, Джоффри, вокруг пальца! Ты влюбился в Амабел и сделал ей предложение прежде, чем отец увидел ее! Разве не так?

Брат густо покраснел, попытался было взглянуть ей в глаза, но тут же отвел взгляд в сторону и ответил, смущенно улыбнувшись:

– Да… но… – Он сделал еще одну попытку. – Я знал, что отец одобрит мой выбор, и он его действительно одобрил!

– Конечно одобрил! – добродушно согласилась с ним мисс Уичвуд. – А если бы не одобрил, ты что, тут же взял бы свои слова обратно и сделал предложение той девушке, которую одобрил бы отец?

– Я никогда так не поступил бы! – горячо возразил Джоффри. Он посмотрел в ее смеющиеся глаза, а потом сдался и голосом рассерженного человека воскликнул: – О черт, Эннис! Мой случай… это было совсем другое!

– Конечно другое! – сказала она, погладив его по руке. – Ни один человек в здравом уме не стал бы возражать против твоей женитьбы на Амабел!

Его рука зашевелилась под ее рукой, он повернул ее ладонью кверху, сжал руку Эннис и смущенно, как мужчина, который не привык выражать свои чувства словами, произнес:

– Она… она просто сокровище, Эннис… правда ведь?

Она кивнула, поцеловала его в лоб и сказала:

– Конечно же! А сейчас ты увидишь Люсиллу своими глазами: Мария собирается с ней и с Найниэном в театр, и мы сможем с тобой насладиться спокойным вечером.

– Что, этот молодой человек тоже здесь? – переспросил ее Джоффри.

– Да, он остановился в «Пеликане», но сегодня будет обедать у нас.

– Ничего не понимаю! – жалобно протянул Джоффри.

– Да уж, это совершенно абсурдная ситуация, – согласилась она. – И самое смешное заключается в том, что теперь, когда никто не пытается на них повлиять, они прекрасно ладят, если, конечно, не считать их постоянных споров! Что поделаешь – дети!

После этого она вышла, чтобы сменить прогулочный костюм на вечернее платье, и вернулась уже вместе с Люсиллой. Люсилла выглядела очень милой и очень юной, и, когда она сделала реверанс и, очаровательно улыбнувшись, поздоровалась, угрюмое выражение исчезло с лица сэра Джоффри, и к тому времени, когда пришел Найниэн, он уже по-отечески беседовал с девушкой. Его сестра не удивилась этому, потому что прекрасно знала: каким бы поборником высокой нравственности ни казался ее брат, он всегда покровительственно относился к юным девушкам, которые своими безупречными манерами демонстрировали прекрасное воспитание и происхождение. Он был поначалу немного скован в разговоре с Найниэном, но манеры молодого человека также были безупречны, и, когда они встали из-за обеденного стола, сэр Джоффри уже был готов простить Найниэну признаки зарождающегося в нем дендизма (слишком высокие, чтобы быть удобными, уголки воротничка и не очень удачную попытку повязать галстук в стиле «водопад») и решил, что, в общем, молодой человек совершенно безвреден: он, без сомнения, перерастет детское желание слепо подражать записным денди, а почтительность, с которой он говорил о своих родителях, свидетельствовала о его отличном нраве. Сэр Джоффри с удовлетворением отметил, что и Люсилла, и Найниэн демонстрируют по отношению к Эннис искренние уважение и привязанность, но, когда Мария вместе с молодыми людьми отправилась в театр, Эннис увидела, что ее брат выглядит все же озабоченным.

– Ну что, Джоффри? Разве она похожа на суматошную девицу, которую ты ожидал увидеть? – спросила Эннис.

Он не сразу ответил на ее вопрос. Сурово посмотрев на нее из-под нахмуренных бровей, он озабоченно изрек:

– Как бы мне хотелось, чтобы ты не оказалась в неприятном положении, Эннис!

– Да как я могу в нем оказаться? – удивленно воскликнула она.

– Бог мой, да ты что, сама не понимаешь? Этот ребенок, с которым ты решила подружиться, вовсе не подкидыш, найденный в сточной канаве, а девушка из благородной семьи, наследница весьма значительного состояния, и воспитывалась она теткой, которая, может быть, по твоему мнению, и глупа, но которая при этом отдавала племяннице всю свою любовь и заботу, не жалея сил! И что же она должна думать теперь, я тебя спрашиваю? Только одно: что ты похитила ее подопечную!

– О, брось, Джоффри! Я ведь ничего подобного не делала!

– Попробуй убедить в этом Карлтоннов, если, конечно, у тебя это получится, – мрачно возразил ей брат. – Они не смогут предъявить к тебе никаких претензий из-за того, что ты подвезла Люсиллу в своей карете, когда увидела, в какой сложной ситуации они очутились, но они должны – и это будет совершенно справедливо – обвинить тебя в том, что ты не вернула девушку в дом ее тетки, когда выяснила, как в действительности обстоят дела! И ты даже не сможешь оправдаться тем, что была убеждена, что с девушкой плохо обращаются!

Эннис была потрясена словами брата, но она все же сделала попытку защититься.

– Конечно нет, но, когда она рассказала мне, какое давление оказывала на нее миссис Эмбер, – и не только миссис Эмбер, но и вся семья Айверли, – я поняла (и боюсь, что ты этого не понял), что она чувствует себя как в западне, и мне стало до глубины души жаль ее. Если бы у Найниэна достало решимости сразу же сказать отцу, что он не собирается жениться на ней, все могло бы сложиться по-другому, но, похоже, никто из членов семьи лорда Айверли не осмеливается возражать ему, ибо все они убеждены, что с ним от расстройства случится сердечный приступ, от которого тот может умереть. Одна из самых гнусных форм тирании, не так ли? Но мне кажется, что Найниэн начал постепенно прозревать, так как, вернувшись из Бата в «Чартли», он обнаружил в доме страшную суматоху, причем ни один из членов его любящей семьи не только не пытался скрыть от лорда Айверли сам факт исчезновения Люсиллы из его дома, но даже не постарался объяснить ему, что, поскольку девушку сопровождает Найниэн, ничего плохого с ней случиться не может. Я так поняла, что лорд Айверли рассердился не на шутку, но при этом не только не слег с сердечным приступом, но и нашел в себе достаточно сил, чтобы как следует отчитать Найниэна, и это нисколько ему не повредило! В итоге Найниэн потерял терпение, собрал свои вещи и вернулся в Бат – для того чтобы защитить Люсиллу от махинаций «совершенно незнакомого человека». Не могу сказать, что я считаю его виноватым! Бедный мальчик! Ему пришлось очень трудно с Люсиллой, и, когда после этого выяснилось, что во всем происшедшем обвиняют именно его, это оказалось для него слишком! Он сделал все возможное, чтобы убедить ее вернуться в «Чартли», но вернуть ее можно было бы только силой. И я уверена, что именно этого он сделать не мог бы, поскольку она наверняка стала бы кусаться, царапаться и вообще сопротивляться изо всех сил, а, как ты уже наверное понял, ничто не вызывает у Найниэна большего отвращения, чем подобные публичные сцены!

– Но тогда дело еще хуже, чем я предполагал! – воскликнул глубоко потрясенный сэр Джоффри. – Мало того что ты ввязалась в неприятную историю с Карлтоннами, так ты еще и поссорила юного Элмора с его родителями! Это ужасно, Эннис, просто ужасно! Я должен был предвидеть, что ты наверняка совершишь что-нибудь в этом духе, когда позволил тебе покинуть «Твайнем-Парк»! Еще и Элмор! Я даже представить себе не мог, что такой отлично воспитанный молодой человек может совершенно неподобающим образом поссориться со своим отцом!

– Мой дорогой Джоффри, ты совсем ничего не понял! – ответила Эннис, которую его гневная тирада заставила улыбнуться. – Я не ввязываюсь ни с кем ни в какие неприятные истории, и я не имею никакого отношения к ссоре Найниэна с лордом Айверли. По правде говоря, я очень тщательно следила за тем, чтобы не дать совет Найниэну не быть таким сверхпослушным сыном, хотя мне очень хотелось сделать это! И я была очень удивлена, когда узнала, что червячок сомнения шевельнулся в его душе, потому что, хоть он и является образцовым во многих отношениях молодым человеком, мне показалось, что ему все же не хватает смелости. Я не удивлюсь, если эта небольшая размолвка заставит Айверли не только любить, но и уважать собственного сына. Самое интересное в том, что теперь, после того как он обвинил своего сына в том, что тот оставил Люсиллу в руках «совершенно незнакомого человека», Айверли не может ничего возразить против пребывания Найниэна в Бате. А что касается миссис Эмбер, то я написала ей очень вежливое письмо, в котором описала обстоятельства моего знакомства с Люсиллой, а также попросила ее позволить девушке погостить у меня в течение нескольких недель. По словам Найниэна, миссис Эмбер устроила грандиозную истерику с припадками, но, хотя она еще не удостоила меня ответом на мое письмо, она все же, как я понимаю, дала согласие на пребывание Люсиллы у меня в гостях, прислав сюда сундуки с ее одеждой.

Сэр Джоффри не был удовлетворен объяснениями Эннис и продолжал перечислять катастрофические последствия, которые, по его мнению, мог повлечь за собой опрометчивый поступок сестры. В конце концов Эннис, потеряв терпение, перевела разговор на своих племянников, проявив особенный интерес к Тому и его склонности легко подхватывать простуду, а также к способам ее лечения. Поскольку ее брат был очень любящим отцом, мисс Уичвуд не составило особого труда отвлечь таким образом его внимание от вопросов, менее для него важных, и он все еще продолжал рассказывать о своих детях, когда в гостиную вошли Люсилла и мисс Фарлоу. Посещение театра переполнило Люсиллу восторгом. Она снова и снова благодарила Эннис за то, что та доставила ей такое огромное удовольствие, и призналась, что она впервые побывала на настоящем вечернем спектакле.

– Я не считаю тот раз, когда папа водил меня к Эстли, потому что мне тогда было всего шесть лет, и я практически ничего не запомнила. Но этот вечер я не забуду никогда! Да, и там еще был мистер Бекнем, и он зашел к нам в ложу и заказал в антракте чай и лимонад – это было очень мило с его стороны! Он очень приятный молодой человек, правда?

– Иногда даже слишком, – довольно сухо ответила мисс Уичвуд. – А где, кстати, Найниэн?

– О, когда он усадил нас в экипаж, он заявил, что пройдется до «Пеликана» пешком! Наверное, у него разболелась голова, потому что он очень глупо дулся весь вечер и, как мне показалось, не получил от спектакля и части того удовольствия, которое получила я. Но может быть, на него так подействовала жара в театре, – милосердно добавила Люсилла.

– Ничего удивительного, – добавила мисс Фарлоу. – Мне самой стало не по себе от духоты, но чашка чаю вернула меня к жизни. Более освежающего напитка, чем чай, просто нет, не так ли? Это было так мило со стороны мистера Бекнема! Такой обходительный молодой человек!

Сэр Джоффри издал нечто среднее между фырканьем и смехом, а когда снова остался наедине со своей сестрой, он весьма торжественным тоном предупредил ее, чтобы она не поощряла ухаживаний Гарри Бекнема за Люсиллой.

– Это еще один из окружающих тебя бездельников! – заявил он. – Не нравится мне этот тип и никогда не нравился. Жаль, что он так не похож на своего брата!

– Я, безусловно, не собираюсь поощрять его ухаживаний за Люсиллой, – холодно ответила Эннис, – но я не удивлюсь, если он просто окажется первым в длинной череде ее будущих поклонников!

– Я искренне хотел бы, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в том, что ты ввязалась в это дело!

– О, не беспокойся, Джоффри! Уверяю тебя, я вполне способна сама позаботиться о себе!

– Женщины не способны сами заботиться о себе, – уверенно заявил брат. А что касается беспокойства, то хочу еще раз подчеркнуть, что именно ты заставляешь меня беспокоиться! Но так было всегда! Ты всегда предпочитала поступать по-своему, и я просто не понимаю, как можно надеяться выйти замуж, если вести себя так упрямо и своевольно, как ты!

С этими словами он удалился к себе в комнату. В следующий раз они оказались с Эннис наедине уже на следующее утро, когда сэр Джоффри отправлялся домой. На этот раз он ограничился заявлением о том, что он очень, очень обеспокоен сложившейся ситуацией, причем произнес эти слова весьма суровым тоном. Эннис улыбнулась в ответ, поцеловала его на прощание в щеку, постояла на крыльце, глядя, как он забирается в свою карету, а когда он отъехал, со вздохом облегчения вернулась в дом.

Ее слова о том, что Гарри Бекнем всего лишь первый из множества обещающих быть у Люсиллы воздыхателей, оказались пророческими. В этот вечер Эннис отправилась с Люсиллой с визитом к миссис Стинчкоумб, и с большим удовольствием отметила, что Люсилла произвела настоящий фурор своим появлением. Кроме того, Эннис взяла с собой и Найниэна, так как была уверена, что никакая хозяйка не станет возражать против присутствия на своем вечере молодого, отлично воспитанного джентльмена. И он, и Люсилла наслаждались этим вечером вовсю, хотя Найниэн поначалу держался слегка высокомерно, считая ниже своего достоинства посещать подобные «детские» балы. Но уже к середине вечера его высокомерие куда-то испарилось, и он принимал участие во всех играх, с которыми чередовались танцы, и, кроме того, заслужил бурные аплодисменты за мастерство, которое он продемонстрировал в общей игре.

Он с явным удовольствием принял приглашение старшей мисс Стинчкоумб принять участие в верховой прогулке к замку Фарли. Компания состояла из шести человек, и мисс Стинчкоумб предложила сначала осмотреть древнюю часовню, затем устроить небольшой пикник на природе, а потом не торопясь вернуться в Бат.

– Это место нельзя не осмотреть, отдыхая в Бате, потому что там находится эта самая часовня, которая представляет очень большой интерес из-за… из-за того, что является памятником старины, – важно заявила мисс Коризанда Стинчкоумб.

Впечатление, произведенное эрудицией девушки на ее собеседников, было тут же испорчено смехом ее друга, мистера Мармадьюка Хилпертона, который несколько грубовато обвинил мисс Стинчкоумб в том, что она «набралась этой чепухи» из местного путеводителя. Поскольку всем было известно, что Коризанда не перегружает себя чтением книг, это замечание вызвало дружный смех у всей компании, а Найниэн осмелел настолько, что заявил, что хоть он сам и небольшой любитель осматривать памятники старины, но все же с удовольствием примет участие в прогулке. Вскоре после этого он отвел мистера Хил-пертона в сторону, чтобы расспросить его, какая конюшня считается в Бате лучшей, но подошедшая в этот момент мисс Уичвуд вмешалась в разговор и сказала Найниэну, что может дать ему для прогулки одну из своих лошадей. Молодой человек покраснел до корней волос и смущенно пробормотал:

– О, благодарю вас, мэм! Если вы считаете, что на меня можно положиться и у меня ваш конь не захромает и не натрет себе спину! Обещаю вам, что буду с ним очень осторожен! Я чрезвычайно вам благодарен! То есть… а вам самой он точно не будет нужен?

– Нет, у меня завтра много других дел, и если вы присоединитесь к этой экспедиции, то я смогу заниматься своими делами со спокойным сердцем, – улыбнулась она ему. – Вы проследите за тем, чтобы Люсилла была осторожна, не так ли?

– Да, конечно, – тут же ответил он. – Но вы можете не беспокоиться на этот счет, мэм, она просто отличная наездница, уверяю вас!

Когда на следующее утро мисс Уичвуд вышла на крыльцо, чтобы проводить Люсиллу, она тут же поняла, что ей нет необходимости волноваться ни о самой Люсилле, ни о своей кобыле. У девушки была прекрасная посадка и легкая рука, и она легко сдерживала присущую лошади игривость. Кроме того, было похоже, что Люсилла не будет страдать от одиночества, судя по тому, как мистер Хилпертон и молодой мистер Форлен буквально отталкивали друг друга, чтобы оказаться первыми, когда потребуется подсадить Люсиллу в седло. Мисс Уичвуд посмотрела, как вся компания в прекрасном настроении отправилась вниз по улице, все в предвкушении удовольствия, которого они ожидали от этой прогулки. Кавалькаду деликатно замыкал Сил и пожилой грум миссис Стинчкоумб (готовые призвать участников праздника к благоразумию, если молодость и веселье вдруг подвигнут их подопечных на рискованные верховые трюки). Миссис Стинчкоумб сказала Эннис, что она вполне доверяет Такенхею присматривать в таких случаях за Коризандой, а сама Эннис, помня опыт своих юных лет, была уверена, что Сил сможет без проблем справиться с Люсиллой, если возбуждение, вызванное первой в ее жизни верховой прогулкой в компании сверстников, приведет к тому, что она решит продемонстрировать новым друзьям свое мастерство верховой езды.

Сама Эннис провела утро за письменным столом, отвечая на давно уже полученное от своей подруги письмо. Затем она занялась хозяйством и принялась проверять вместе со своей экономкой простыни, когда наверх поднялся Лимбери и сообщил ей, что к ней пожаловал мистер Карлтонн, который в данный момент ожидает ее в гостиной.