Текст книги "Цена желаний"

Джорджетт Хейер
Цена желаний

ГЛАВА I

Было за полночь, и жители домов, теснившихся вокруг треугольной лужайки, давно уже спали. Нигде ни огонька, только полная луна плыла по темно-синему небу, озаряя деревню бледным светом, холодным, точно блеск стали. Четко очерченные ее сиянием предметы лишились красок, и потому все они, даже самые прозаические, вроде бензоколонок, казались почти бесплотными; тени домов и деревьев ложились на землю уродливыми пятнами сажи.

К обочине лужайки кто-то подогнал машину, золотистые лучи ее фар прорезали тьму, мотор мягко пульсировал. Дверца машины была открыта. У машины под огромным вязом что-то задвигалось, и из его тени на лунный свет вышел человек; он опасливо огляделся и, минуту поколебавшись, поспешно сел в машину; заскрежетали скорости – машина стала разворачиваться. Человек обернулся на вяз – под ним смутно вырисовывался какой-то предмет – и, решительно развернувшись, поехал прочь по лондонской дороге. Шум мотора замер вдали; где-то рядом тявкнул пес; потом все стихло.

Луна совершала свое путешествие по небу, и тень вяза становилась короче; зловещий свет, прокравшись под ветвями, осветил две ноги в лаковых ботинках, вставленные в отверстия колодок. Ноги не двигались; лунный свет подкрался ближе, выхватив из темноты грудь в белоснежной рубашке.

Прошел еще час, и из-за угла у Кингз-Хед выехал велосипедист. Это констебль Дикенсон возвращался домой с ночного дежурства. Теперь луна целиком освещала колодки. Джентльмен в вечернем костюме, казалось, сидя спал, тело его наклонилось вперед, голова свесилась на грудь. Дикенсон ехал, тихо насвистывая, но вдруг замолчал, переднее колесо его велосипеда вильнуло в сторону. Колодки были достопримечательностью Эшли-Грин, но полицейский как-то не помнил, чтобы раньше кого-нибудь в них сажали. Он здорово перепугался. Пьяный олух, подумалось ему. Видно, кто-то решил потешиться над тобой, дружище.

Дикенсон слез с велосипеда и аккуратно прислонил его к вязу. Фигура в колодках не шелохнулась.

– Ну-ну, сэр, проснитесь! – с мягким укором сказал констебль. – Нельзя же ночевать здесь! – Он положил руку на осевшее плечо и чуть тряхнул его. – Пошли, сэр, ей-богу, вам бы лучше домой.

И, поскольку человек не откликнулся, затряс плечо сильнее и обхватил незнакомца, пытаясь его поднять. Человек и тут не пошевелился, но его рука, лежавшая на коленях, соскользнула, свесилась и закачалась, задевая брюки констебля. Дикенсон наклонился, пристально вглядываясь в обращенное вниз лицо, и вытащил из кармана фонарь. Вспыхнул свет, и констебль отпрянул. Фигура на скамье завалилась вбок, но ноги по-прежнему были зажаты колодками. «Бо-оже! – прошептал Дикенсон, вдруг почувствовав, что у него пересохло во рту. – О Бо-оже!» Ему не хотелось больше не только прикасаться к этому телу, но и подходить ближе, потому что он почувствовал на руках что-то липкое, а Дикенсон в жизни своей еще не видел мертвецов.

Он наклонился и вытер руку о траву, обзывая себя последним дураком. Такого он не ожидал; его желудок будто перевернулся, а кишки подпрыгнули и оказались в груди; его тошнило. Тяжело дыша, он снова приблизился к фигуре, осветил ее фонариком и осторожно дотронулся до висевшей руки. Рука была не слишком холодная и не влажная, как пишется в книгах, просто прохладная. Пожалуй, уж лучше была бы ледяная. Почему-то это едва ощутимое тепло было отвратительно.

Он взял себя в руки. Его дело не фантазировать, а решить, с чего начать. Совершенно ясно – человек мертв; бессмысленно стоять над телом, лучше как можно скорей связаться с полицейским участком в Ханборо. Он вывел велосипед на дорогу, вскочил на него и помчался на другой конец лужайки, к дому со строгими кисейными занавесками и аккуратными клумбами, над входной дверью которого на узкой доске красками было написано:

ОКРУЖНАЯ ПОЛИЦИЯ.

Войдя, он стал пробираться к телефону, стараясь ступать как можно тише, чтобы его жена, которая спала наверху, не проснулась и не позвала его. Не то пришлось бы все ей рассказать, а она ждала первенца и неважно себя чувствовала.

Он поднял трубку, размышляя, правильно ли поступил, бросив труп посреди деревни. Пожалуй, не слишком.

Ответил дежурный сержант. Дикенсону было странно слышать, как твердо звучал его собственный голос, потому что на самом деле он был малость не в себе, и неудивительно. Он все рассказал с предельной бесстрастностью, но в ответ дежурный сержант воскликнул далеко не столь бесстрастно:

– Что?! – а потом: – В колодках! – и наконец: – Послушай, а ты уверен, что он мертв?

Но констебль Дикенсон был совершенно уверен, и, когда дежурный услышал про кровь и про рану в спине, недоверчивые восклицания смолкли и он коротко сказал:

– Хорошо. Беги туда и смотри, чтобы никто не притрагивался к телу. Инспектор и «скорая помощь» прибудут мигом…

– Погодите минутку, сержант, – сказал констебль, ему не терпелось рассказать все, что он знал. – Я опознал этого человека – это мистер Верикер.

– Кто? – переспросил сержант.

– Верикер. Джентльмен из Лондона, который купил коттедж «Риверсайд». Он приезжает на выходные.

– А! – рассеянно произнес сержант. – Значит, не местный.

– Не совсем, – согласился констебль. – Но я не могу взять в толк, почему он оказался ночью в колодках. Да еще в вечернем костюме.

– Ладно, отправляйся назад и следи за всем, пока не появится инспектор, – сказал сержант и повесил трубку.

Дикенсон слышал, как что-то звякнуло, и это его разочаровало, потому что теперь, когда он пришел в себя после нервного потрясения, он уже видел некоторые странные обстоятельства этого убийства, и ему хотелось обсудить их с сержантом. Но делать нечего, пришлось подчиниться приказу; он повесил трубку, вышел на цыпочках из дома и направился к ограде, у которой оставил свой велосипед.

Вернувшись к колодкам, он нашел мертвеца, лежавшего в том же положении. Видно, никто не приходил с тех пор, как констебль ушел, и, осмотрев с помощью фонаря землю в надежде обнаружить какую-нибудь улику или следы, констебль прислонился к дереву и попытался до прихода инспектора самостоятельно разгадать эту загадку.

Ждать пришлось не слишком долго, вдалеке послышался шум мотора, и через несколько мгновений к лужайке подъехала машина, из нее ловко выпрыгнул инспектор Джеррольд и повернулся, чтобы подать руку полному господину, в котором констебль признал полицейского хирурга, доктора Хоука.

– Ну что? – оживленно спросил инспектор. – Где тело, Дикенсон? А! Вот! – Он подошел к скамье и осветил фонариком неподвижную фигуру. Хм! Похоже, доктор, вам здесь делать почти нечего. Посвети фарами сюда, Хилл. Вот так лучше. Нашли его в том же положении?

– Нет, сэр, не совсем. Он сидел прямо, то есть, точнее, завалившись вперед – не знаю, понятно ли я говорю. Я думал, он спит. В вечернем костюме, да еще и ноги в колодках, вот я и подумал: мол, он пропустил лишнюю рюмку; подхожу к нему, кладу руку на плечо – хотел разбудить. Два раза потряс его, и тут меня осенило: что-то с ним неладно, да и рука у меня стала мокрая и какая-то клейкая, посветил на него фонариком и, конечно, увидел, что он мертвый. Когда я его тормошил, он и завалился вот так набок.

Инспектор кивнул, он глядел на доктора, который стоял на коленях перед трупом.

– Сержант Хэмлин сказал, что вы опознали его. Кто это? Кажется, мне его лицо незнакомо.

– Полагаю, вы можете не знать его, сэр. Это мистер Верикер из коттеджа «Риверсайд».

– А, – произнес инспектор и презрительно фыркнул. – Из этих воскресных визитеров. Как, доктор, есть что-нибудь необычное?

– Придется, конечно, сделать вскрытие, – задумчиво проворчал доктор, вставая с колен. – Но, похоже, случай ясный. Ножевая рана немного ниже левой лопатки. Скорее всего, смерть наступила мгновенно.

Инспектор понаблюдал немного, как он работает с телом, потом спросил:

– Вы составили себе представление, в какое время это произошло, сэр?

– Примерно от двух до четырех часов назад, – ответил доктор, выпрямляясь. – Пока все, спасибо.

– Инспектор повернулся к констеблю Дикенсону:

– Вы помните, в каком положении вы нашли тело?

– Да, сэр.

– Хорошо. Восстановите по возможности это положение. Вспышка готова? Томпсон?

Констеблю Дикенсону не слишком была приятна поставленная перед ним задача, однако он тут же подошел к телу, посадил его в изначальное положение и аккуратно уложил его руку на задеревенелые колени. Инспектор молча наблюдал за Дикенсоном, потом отступил назад и сделал знак фотографу.

Фотограф закончил свою работу и прибыла карета «скорой помощи», когда в одном из ближайших домов зажегся свет. Инспектор сердито взглянул на окно и решительно сказал:

– Все. Теперь можете его увозить. Осторожнее с этим бруском, здесь могут быть отпечатки пальцев.

Когда был уже поднят брусок колодок, а тело освобождено и положено в карету, освещенное окно распахнулось и высунулась взъерошенная голова. Мерзкий, предвкушающий недоброе голос крикнул:

– Что там такое? Несчастный случай? Кто-нибудь пострадал?

– Пустяки, миссис Дьюк, – крикнул в ответ Дикенсон. – Пожалуйста, не беспокойтесь!

Голова исчезла, но тот же голос в комнате заклинал некоего Горацио вставать поскорее, потому что на улице полиция, карета «скорой помощи» и все такое прочее.

– Насколько я знаю эту деревню, через десять минут здесь соберется целая толпа кумушек, – с мрачной усмешкой заметил инспектор. – Так, значит, в морг. А теперь, Дикенсон, послушаем вас. Расскажите, когда вы обнаружили тело?

– По моим подсчетам, сэр, примерно без десяти два. Как раз в два я позвонил в участок – когда закончил патрулирование.

– Здесь вы никого не видели? Никакой машины? И ничего не слышали?

– Нет, сэр, ничего.

– А этот человек – как его? Верикер – в данный момент жил в коттедже «Риверсайд»?

– Насколько мне известно – нет, сэр. Он, как правило, среди недели там не появлялся. Так как это случилось в субботу, он, мне кажется, как раз туда и ехал. Миссис Битон, наверное, знает, был ли он там. Она должна была получить распоряжение готовить дом к его приезду.

– Она живет в его доме?

– Нет, сэр. На Пеннифартинг-роу, в двух минутах ходьбы от коттеджа Верикера. Она у него убирала и приносила молоко и яйца и все прочее, когда он должен был приехать. Она мне рассказывала, что он часто по субботам приезжал поздно. Насколько я знаю, он привозил с собой лакея, который его обслуживал, но часто приезжал один. – Он помолчал, а потом поправился: – Когда я говорю «один», я имею в виду, что он частенько не привозил с собой слугу.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил доктор.

– Я хочу сказать, сэр, иногда он привозил с собой друзей. – Он кашлянул. – Чаще женского пола, я так слышал.

– Жену? Сестру? – спросил инспектор.

– О нет, сэр! Вовсе нет! – смутился констебль.

– Ах, так женщин этого сорта! – догадался инспектор. – Нам утром прежде всего надо зайти в коттедж «Риверсайд» – посмотреть, что там. Здесь больше делать нечего. Земля слишком сухая – следов нет. Если вы готовы, доктор, то пошли. Представьте завтра рапорт, Дикенсон, понятно? Теперь можете отправляться спать.

Вместе с доктором он направился к машине. Дикенсон слышал, как он сказал с привычным бесстрастием:

– Похоже, случай для Скотленд-Ярда, Лондонец. К нам отношения не имеет. Деликатный случай, но легкий, если они доберутся до женщины.

– Да, вполне, – сказал доктор, сдерживая зевоту. – Если с ним была женщина.

ГЛАВА II

На следующее утро инспектор Джеррольд очень рано заявился к начальнику полиции и застал его за завтраком. Инспектор извинился за беспокойство, но полковник, жестом пригласив его сесть, сказал:

– Не стоит извинений. Что случилось? Что-нибудь серьезное?

– Весьма серьезное, сэр. Сегодня без десяти два ночи в Эшли-Грин был найден труп человека, убитого холодным оружием.

– Боже милостивый! Не может быть! Кто это?

– Джентльмен по имени Арнольд Верикер, сэр, из коттеджа «Риверсайд».

– Господи Боже мой! – воскликнул полковник, опуская на стол чашку кофе. – Кто мог это сделать? Есть какие-нибудь подозрения?

– Нет, сэр. Пока нет никаких улик. Труп был найден констеблем Дикенсоном – в колодках.

– В чем?!!

– Не правда ли странно, сэр? Но это так.

– Вы хотите сказать, что его посадили в колодки, а затем зарезали? Что вы имеете в виду?

– Трудно сказать, сэр. Видите ли, крови было мало; на земле вовсе никакой. Возможно, сперва зарезали, хотя ума не приложу, зачем было трудиться – сажать труп в колодки. Он в вечернем костюме, без шляпы и пальто, и пока единственная важная для нас деталь – руки у него грязные. Одна рука в машинном масле, из чего можно сделать заключение, что ему пришлось менять шину или чинить мотор. Но машины нет ни там, ни в гараже. Конечно, он мог прийти в деревню из своего коттеджа – это меньше мили, но зачем было ночью идти? Врач считает, что убийство произошло не раньше двенадцати – или около того. Нет, похоже, он ехал с кем-то в машине на выходные. Я подумал, сэр, что мне следовало бы прежде всего, повидавшись с вами, отправиться в коттедж «Риверсайд» и выяснить, был ли Верикер там и ждали ли его прошлой ночью. По-видимому, этот джентльмен вел довольно беспорядочный образ жизни.

– Думаю, вы правы, – согласился полковник. – Я сам не был с ним знаком, но знаете, слухами земля полнится. Делец, занимался копями – мне так говорили. Я полагаю – не наше это дело, инспектор. А вы что скажете?

– Да примерно то же, что и вы, сэр. Конечно, мы не можем утверждать, что это не дело рук кого-нибудь из местных, но на первый взгляд не похоже. Есть у меня в Эшли-Грин один человек, который наводит справки, однако от него я не надеюсь многое узнать. Знаете, как здесь в деревне, сэр. Люди рано ложатся спать, и, коли не было шума, не хлопала дверца машины – конечно, если предположить, что машина там была – никто и не проснулся, а даже если и не спал, то не обратил внимания. Врач полагает, что смерть должна была наступить почти мгновенно. Нет никаких следов борьбы. Дикенсон сказал мне, что этот мистер Верикер имел привычку привозить с собой из города на выходные друзей. Нужно найти его машину. Это могло бы что-то разъяснить. Я так скажу, сэр: нам в любом случае надо связаться со Скотленд-Ярдом и получить информацию.

– Совершенно верно. Не наше это дело. И все же вам, конечно, следует отправиться в этот коттедж и посмотреть, какие можно там добыть сведения. Держит ли он слуг?

– Нет, сэр. Некая женщина, по имени Битон, убирает дом, но, насколько я понял, она живет не там. Я, конечно же, повидаюсь с ней, но не думаю, что сейчас застану кого-нибудь в коттедже. Непохоже. Однако, возможно, добуду кой-какие сведения.

Инспектор ошибся. Через полчаса, когда они с констеблем Дикенсоном вышли из полицейской машины, в коттедже «Риверсайд» без сомнения кто-то был.

Кирпичный оштукатуренный домик с зелено-желтыми ставнями стоял на лесистом участке, спускавшемся к реке. Агенты по найму жилья назвали бы его местоположение живописным и уединенным, поскольку летом ни из одного окошка не видно было другого жилища.

Когда полицейская машина подъехала, залаяла собака, и констебль сразу сказал:

– Странно. Насколько я знаю у мистера Верикера никогда здесь не было собаки.

– Возможно, это собака женщины, которая убирает, – заметил инспектор, нажимая на кнопку звонка. – А кто смотрит за садом и за электродвижком?

– Младший Битон, сэр. Он приходит два раза в неделю. Но вряд ли он стал бы приводить с собой собаку, а тем более пускать ее в дом. Нет, уж точно там кто-то есть – я слышу движение.

Инспектор снова позвонил и готов был позвонить в третий раз, когда дверь открыла девушка с копной медных кудрей и большими темными сияющими глазами. На ней был мужской парчовый халат на несколько размеров больше, чем следовало, и она изо всех сил старалась удержать бультерьера, которому посетители явно не внушали симпатии.

– Замолчи, дурак! – взывала девушка. – К ноге! Да что вам надо? – Эти последние слова, произнесенные с заметным удивлением, были обращены к инспектору.

– Инспектор Джеррольд, – отрекомендовался он. – Если можно, я хотел бы немножко поговорить с вами.

Девушка нахмурилась.

– Не знаю, о чем вы собираетесь со мной говорить, но, если хотите, можете войти. Билл, назад!

Инспектор и констебль последовали за ней в квадратный холл, убранный в современном духе: занавеси и ковер – в кубистском стиле, несколько стульев из дутой стали и приземистый стол мореного дуба. Заметив, что констебль Дикенсон с недоумением оглядывается, девушка улыбнулась и сказала:

– Пожалуйста, не думайте, что это в моем вкусе. – Констебль испуганно взглянул на нее. – Пойдемте лучше на кухню, я не кончила завтракать. Да и обстановка там приятнее.

Через дверь в конце холла она привела их в милую кухню с кафельным полом, уютным буфетом и большим столом, на одном конце которого был накрыт завтрак: яйца, кофе и подсушенный хлеб. Электрическая плита стояла в углу, а маленькая электродуховка, подсоединенная с помощью удлинителя к электросети, была включена, потому что напротив на спинке стула сушилась льняная юбка. Инспектор остановился на пороге и быстрым наметанным глазом оглядел комнату. На мгновение глаза его остановились на мокрой юбке, а затем обратились к девушке. Она обошла стол, взяла мимоходом с тарелки тост с маслом и пододвинула к инспектору стул:

– Садитесь, пожалуйста. Но предупреждаю: я ничего не скажу, пока не повидаюсь со своим адвокатом. – Она глянула на посетителей, подняла брови и добавила: – Шучу.

Инспектор вежливо улыбнулся.

– Да, мисс, конечно. Могу ли я узнать – вы живете здесь?

– Боже упаси, нет!

Инспектор скользнул взглядом по парчовому халату и вопросительно поднял брови.

– Совершенно верно, я провела ночь здесь, – холодно сказала девушка. – Вы еще что-нибудь хотели бы знать?

– Вы приехали сюда с мистером Верикером, мисс?

– Нет. Я не видела мистера Верикера.

– В самом деле, мисс? Он вас не ждал? Глаза девушки мрачновато сверкнули.

– Все было очень мило приготовлено, но я не думаю, что ради меня. Но, ей-богу, какое все это имеет отношение… – Она замолчала и вдруг рассмеялась. – А, понимаю! Жаль, но придется разочаровать вас: я не взломщик, хоть и проникла сюда через окно. Халат я просто взяла, пока сохнет моя юбка.

Инспектор уставился на юбку.

– Я понимаю, мисс. Должно быть, было скверное пятно.

– Кровь, – сообщила девушка между двумя глотками кофе.

У констебля Дикенсона слегка перехватило дыхание.

– Кровь? – переспросил инспектор ровным голосом. Девушка поставила на стол чашку и воинственно глянула ему в глаза.

– Да что вам, собственно, от меня надо? – спросила она.

– Хотелось бы знать, каким образом кровь оказалась на вашей юбке, мисс, – сказал инспектор.

– Да?! Ну а я хотела бы знать, какое право вы имеете спрашивать меня об этом – и вообще о чем-нибудь, если уж на то пошло. Так, давайте! Что вам надо?

Инспектор вытащил записную книжку.

– Не стоит обижаться, мисс. Здесь, в наших краях, этой ночью случилась небольшая неприятность, и мне надо выяснить одну-две детали. Можно узнать ваше имя и адрес?

– Зачем? – спросила девушка.

В голосе инспектора послышалась суровая нота:

– Вы уж простите меня, мисс, но вы ведете себя глупо. Произошел несчастный случай, он имеет отношение к этому дому, и мой долг получить всю, связанную с ним информацию.

– Ну, от меня-то, пожалуй, вы многого не узнаете, – заметила девушка. – Я ничего не знаю. Мое имя Антония Верикер. Адрес – Челси, Грейлинг-стрит, 3. Да скажите, наконец, что такое стряслось?

Инспектор вскинул глаза от блокнота:

– Родственница Арнольда Верикера?

– Сводная сестра.

Инспектор снова уставился в блокнот и аккуратно записал имя и адрес.

– И вы говорите, что не видели мистера Верикера после приезда сюда?

– Я несколько месяцев его не видела.

– Как давно вы здесь, мисс?

– С прошлого вечера. Часов с семи.

– Вы приехали специально повидать вашего брата?

– Сводного брата. Конечно. Но я не видела его. Он так и не появился.

– Значит, вы надеялись его увидеть?

– Послушайте! – сказала Антония решительно. – Уж не думаете ли вы, что я ехала сюда, за тридцать пять миль, не надеясь его увидеть?

– Нет, мисс. Но минутой или двумя раньше вы сказали, что мистер Верикер не ждал вас. Я просто удивился, как это вы, притом, что он не ждал вас, и вы не виделись несколько месяцев, проделали этот немалый путь в уверенности, что застанете его.

– Я не была уверена. Но я знаю его привычки. Одна из них – приезжать сюда на выходные.

– Я так понимаю, вы хотели срочно его увидеть, мисс?

– Я хотела его увидеть, и я все еще хочу его увидеть, – сказала Антония.

– Боюсь, мисс, что это невозможно, – сказал инспектор, вставая.

Она глянула на него сердито:

– О, в самом деле?

– Да, мисс. Мне жаль, но я должен сообщить вам, что с мистером Верикером случилось несчастье.

Она сдвинула брови:

– Вы хотите смягчить удар? Не трудитесь. Он умер?

Что с ним?

Инспектор посуровел:

– Да, мисс. Он умер.

– Боже милостивый! – воскликнула девушка. Гнев исчез с ее лица. Она переводила взгляд с инспектора на констебля. Констебль был изумлен и шокирован, заметив озорные огоньки в ее глазах. – А я думала, вы собираетесь преследовать мою собаку, – сообщила она. – Мне жаль, что я вам немного нагрубила. Моя собака подралась с другой, и эта проклятая идиотка, хозяйка той собаки, осыпала мою угрозами. Так что же, мой сводный братец в самом деле мертв? Что с ним случилось? Попал в автомобильную аварию?

Инспектор мог теперь без опасений раскрыть всю правду.

– Мистер Верикер убит, – сказал он напрямик. И заметил с удовлетворением, что в конце концов малость ее испугал. Она чуть-чуть побледнела и, похоже, не знала, что сказать. Немного помолчав, он добавил: – Его тело было обнаружено в Эшли-Грин, в колодках, ночью, без десяти два.

– Тело было обнаружено в колодках?! – повторила она. – Вы хотите сказать, что кто-то посадил его в колодки, и он скончался от испуга или от стыда, что вы хотите сказать?

– Ваш сводный брат, мисс, был заколот ножом в спину, – сказал инспектор.

– О! Весьма зверски, – заключила Антония.

– Да, согласился инспектор.

Она машинально протянула руку к открытой коробке, вынула сигарету, постучала ею по большому пальцу и заметила:

– Какая мерзость! Кто же это сделал?

– В данный момент у полиции нет об этом сведений, мисс.

Она чиркнула спичкой и зажгла сигарету.

– Не я, если вы это хотите узнать. Зачем вы пришли – чтобы арестовать меня?

– Конечно нет, мисс. Я только хочу кое-что выяснить. Все, что вы можете рассказать и что поможет пролить свет…

Она покачала головой:

– К сожалению, не могу. Мы многие месяцы были в ссоре.

– Простите, мисс, но если так, каким образом вы оказались сейчас в доме мистера Верикера?

– О, все очень просто, – ответила она. – Он написал мне письмо, которое привело меня в бешенство, и вот я приехала, чтобы выяснить с ним отношения.

– Разрешите узнать, мисс, это письмо у вас?

– Да, но я не намерена вам его показывать, если вас это интересует. Оно сугубо личное.

– Как я понимаю, дело было весьма срочное? Ведь мистер Верикер должен был быть в понедельник снова в Лондоне?

– Да, но я не хотела ждать до понедельника, – возразила Антония. – Я звонила ему, но его не было в доме на Итон-плейс, и я решила попытаться застать его здесь. Здесь его тоже не было, но постели были приготовлены, и в кладовке оказалось молоко, масло и яйца и всякая снедь, поэтому было совершенно ясно, что его здесь ждут, вот я и осталась. Когда в полночь он не появился, я легла спать – ведь ехать домой было поздновато.

– Понятно. И с тех пор вы не выходили из дому – вы, кажется, сказали, что приехали вчера часов в семь вечера?

– Ну конечно я с тех пор выходила, – сказала она нетерпеливо. – Прогуливала собаку перед сном. Тогда-то и случилась драка: какой-то шелудивый охотничий пес напал на мою собаку в полумиле отсюда. Все вокруг было в крови и в шерсти. Однако никто особенно не пострадал.

Констебль наблюдал за бультерьером – пес, навострив уши, лежал у двери.

– Ваша собака не пострадала, мисс? – решился спросить он.

На лице ее появилась презрительная мина:

– Почти нет. Ведь это бультерьер.

– Я только подумал, мисс, – заметил констебль, бросив умоляющий взгляд на инспектора, – я только подумал: как странно, что вашу собаку тоже не покусали.

– Видно, вы мало знаете о бультерьерах, – сказала Антония.

– Ладно, Дикенсон, – вмешался инспектор. И снова обратился к Антонии: – Придется мне задать вам несколько вопросов, мисс, если вы последуете за мной в полицейский участок. Сами понимаете – поскольку вы родственница и оказались как раз сейчас в доме покойного, начальник полиции захочет, чтобы вы сделали заявление, и любые детали, касающиеся потерпевшего…

– Но я же говорю вам, я ничего об этом не знаю, – оборвала его Антония. – Более того, если вы хотите, чтобы я сделала заявление и что-то подписала, я приглашу адвоката – пускай проследит, чтобы я себя не оговорила.

– Никто не хочет этого, мисс, – спокойно сказал инспектор. – Но вы должны понять, что полиция обязана собрать всю возможную информацию. Вы не можете возражать против того, чтобы просто рассказать начальнику полиции все, что вы знаете о своем брате…

– Перестаньте называть его моим братом! Сводный брат!

– Простите, пожалуйста. Все, что вы знаете о вашем сводном брате, и что вы делали в час убийства.

– Но я уже вам сказала.

– Конечно, мисс, и я хочу, чтобы вы повторили все это в любых угодных вам выражениях в полиции, где все это можно застенографировать и дать вам, а вы прочтете, поправите и если захотите, то подпишите. Ведь это вполне безопасно, не правда ли?

Девушка погасила сигарету о свое блюдце.

– Мне кажется, это может быть очень даже опасно, – сказала она с обезоруживающей прямотой. – Если вы станете расследовать убийство моего сводного брата, вы непременно узнаете множество забавных подробностей о нашем семействе, поэтому я также хочу сказать вам с самого начала, что глаза бы мои не глядели на Арнольда. Случилось так, что убила его не я, но у меня нет алиби, и, насколько я понимаю, все указывает на меня. Поэтому, если вы не возражаете – и даже если возражаете, я ничего не скажу, пока не повидаюсь со своим адвокатом.

– Очень хорошо, мисс, как хотите. Если вы поедете со мной в Ханборо, вы можете позвонить своему адвокату из участка.

– Вы хотите сказать, что мне нужно околачиваться в полицейском участке весь день? – спросила Антония. – Будь я проклята, если мне это улыбается! В час дня я должна быть на обеде в городе.

– Что ж, мисс, – благодушно сказал инспектор, – я не хочу заставлять вас против вашей воли делать заявление, но, если вы послушаетесь голоса рассудка и будете действовать разумно, я смею вас уверить, начальнику полиции не будет никакой нужды задерживать вас.

– У вас есть ордер на мой арест? – выпалила Антония.

– Нет, мисс.

– Тогда вы не можете воспрепятствовать моему возвращению в город.

Казалось, инспектор вот-вот выйдет из себя.

– Если вы будете продолжать в том же духе, мисс, вы вскоре увидите, могу ли я доставить вас в полицейский участок.

Антония подняла бровь и глянула на собаку.

– Хотите, поспорим! – спросила она.

– Ну-ну, мисс, будьте благоразумны! – сказал инспектор.

– Ну ладно! – сказала Антония. – В конце концов, я в самом деле хочу узнать, кто убил Арнольда. Я часто говорила, что не прочь это сделать, и тем не менее сделала это не я. Вы не будете возражать, если я надену юбку, или вы хотите, чтобы я поехала так?

Инспектор сказал, что он предпочел бы, чтобы она надела юбку.

– Хорошо. Но для этого вам придется очистить помещение. А тем временем один из вас может поглядеть в телефонной книге номер Джайлза Каррингтона, позвонить ему от моего имени и сказать, что он должен немедленно приехать, потому что меня обвиняют в убийстве.

– Никто вас не обвиняет ни в чем подобном, мисс, я же говорю вам!

– Ну так скоро обвините, – сказала Антония очень весело.