Текст книги "Страх принятия решений. Как найти мужество, чтобы сделать выбор"

Стратегии и стратагемы для навязчивых сомнений и компульсий при принятии решений

Одна из клинических областей, которой я в большей степени занимаюсь, это лечение обсессивно-компульсивных расстройств во всех их формах: от основанных на навязчивых мыслях до базирующихся на ритуалах, компульсивно повторяющихся действиях; от вызванных страхом, до побуждаемых удовольствием. Рассматривать здесь всё было бы недопустимо из-за обширности и сложности темы, поэтому я постараюсь упомянуть только о типах вмешательства по этим вопросам по отношению к теме ответственности при принятии решений.

Когда «методологическое сомнение», здоровый ресурс ученого, превращается в неудержимую компульсию подвергать сомнению даже решения, принятые после тщательной оценки, человек должен применить к себе кантовскую заповедь – «на некорректный вопрос не может быть корректного ответа». На практике вместо того, чтобы подвергать проверке ответы, мы должны анализировать корректность вопроса.

Это означает блокировать стремление искать правильные ответы даже в случае некорректных вопросов. Чтобы нам это удалось, опять же, страх должен быть преобразован в ресурс: нужно, таким образом, создать страх перед ответами на патологические сомнения, чтобы избежать попадания в ловушку. Это реструктурирование имеет целью прервать порочный круг между неправильными вопросами и правильными ответами, который создает умственный лабиринт расстройства, именуемого «патологическое сомнение».

При превращении поиска ответа в опасность, побуждается страх перед фатальными последствиями, что блокирует патогенную динамику. Если человек применяет эту стратагему на протяжении нескольких недель, червь сомнения искореняется, и происходит освобождение от деспотического сомнения. К проблеме, основанной на избыточном рационализировании, применяется рациональная виртуозность, способная вернуть ум человека к здоровому благоразумию (Нардонэ, Де Сантис, Патологическое сомнение, 2022).

В случае навязчивых мыслей или образов, которые подрывают спокойствие человека во время процессов принятия решений, подходит правило «чем больше стараешься избавиться от них, тем больше они остаются у тебя в голове». Шекспир пишет: «Тот, кто пытается прогнать свою тень, теряется в ней». Поэтому, стратагема состоит в том, чтобы дать мыслям и образам, которые преследуют нас, пространство и время, насыщая их до тех пор, пока разум от них не откажется спонтанно. На практике, в течение дня надо мысленно вызывать нежелательные мысли и образы каждый час в течение пяти минут. Эта настоящая умственная пытка, которую мы делаем сознательно, провоцирует естественную реакцию неприязни, благодаря которой происходит отвержение этих мыслей и образов, и, кроме того, блокируется механизм, запускающий навязчивость. Это применение народной поговорки «утолить жажду соленым» (Нардонэ, 2009; Нардонэ, Балби, 2019).

И наконец, когда затруднение выражается в навязчивой перепроверке всех этапов процесса принятия решений перед тем, как привести его в действие, субъект, сомневаясь, что он выполнил каждый шаг безупречно, возвращается снова проверить и перепроверить последовательность предпринятых шагов, необходимо применить другую стратагему, разработанную специально ad hoc для этой проблемы. Каждый раз, когда мы испытываем импульс к контролю, мы должны выполнить его десять раз, ни одним разом больше, ни одним разом меньше. Это означает применить контр-ритуал, к компульсивному ритуалу: предписание определенного числа повторений используется не столько для того, чтобы вызвать усталость и отказ, а скорее, чтобы отнять власть у одержимости к контролю. Восприятие необходимости повторного контроля полностью опрокидывается: если я (а не навязчивость) решаю, сколько раз делать это, могу также решить не делать это вообще.

Благодаря этому тонкому стратегическому приему навязчивости быстро угасают, даже когда они относятся к исполнению умилостивляющих ритуалов по отношению к важным решениям: здесь контр-ритуал разрушает веру, поскольку принимает на себя контроль. Тому, кто считает, что использование этих методов и стратагем имеет что-то «магическое», напомню, что более двадцати пяти лет исследований и их откалиброванного применения на компульсивных расстройствах, продемонстрировало не только эффективность, но также позволяет рассматривать их как лучшую практику в области лечения этой инвалидизирующей формы психических и поведенческих расстройств (Нардонэ, Вацлавик, 2005; Нардонэ, Сальвини, 2013; Нардонэ, Портелли, 2020).

Знания, способности и умения, необходимые для принятия решений

До сих пор мы с вами были заняты эмоциональной и перцептивной составляющей страха принятия решения, несомненно, преобладающей, когда мы находимся перед решением, которое надо принять и осуществить. Однако, необходимо проанализировать также и другие фундаментальные факторы процессов принятия решений, такие как специфические компетенции, имеющие отношение к роли принимающего решение, и логические способности, необходимые для процедуры problem solving’a. Владеть знаниями, достаточными для осуществления деятельности, быть в состоянии найти пути решения возможных проблем, и планировать действия, которые надо осуществить, чтобы достичь намеченных целей, все это само по себе позволяет уменьшить страхи по поводу принятия решений, но всего это недостаточно, чтобы их нивелировать.

Компетентность при принятии решений

В компетентности можно выделить две сферы:

1. Специализированные знания в области, в которой они применяются;

2. Характеристики и модели принятия решений (decision making).

Компетентность обычно достигается в ходе обучения, стажировки, производственной практики, вторая сфера компетентности требует дальнейшего обучения, так как в образовательных программах на это выделяется достаточно мало времени или они ограничены предпочтениями того, кто преподает, часто далеких от реальных требований к тем, кто потом должен будет заниматься критическими выборами и решениями.

Становится, действительно, любопытным и часто даже трагикомическим что несмотря на то, что с античности человек развивал логику, как дисциплину, позволяющую наилучшим образом управлять процессами рассуждения и принятия решений, сегодня она достаточно мало представлена среди предметов преподавания, разве что на уровне теории, являясь предметом изучения ученых, а её оперативные возможности для принятия решений не рассматриваются. Это приводит к тому, что вы часто имеете дело с чрезвычайно компетентными людьми в своей сфере, но не способными выстроить корректный логический анализ – они как будто тонут в своих знаниях. Мало того: даже когда логика преподается и используется, в подавляющем большинстве случаев речь идет об аристотелевской логике, основанной на хорошо известных принципах «исключенного третьего», «непротиворечивости» и «достаточного основания», «когерентности» и «конгруэнтности». Речь идет об эффективной рациональной логике, применимой к линейным явлениям, где наблюдается явная причинно-следственная связь между событиями, но которая не подходит ни к нелинейным явлениям, ни рекурсивным и ни аутопоэтическим[7]7
  Аутопоэзис – термин, введённый в начале 1970-х годов чилийскими учёными У. Матураной и Ф. Варелой, означающий самопостроение, самовоспроизводство, репликацию живых существ. Согласно теории аутопоэзиса, живые системы сами себя организуют и обладают способностью сохранять свою идентичность в окружающей их среде. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], где наблюдается круговая причинность между взаимодействующими факторами[8]8
  Выделяют циркуляционные, то есть круговые, феномены, те, которые являются производными взаимодействия нескольких взаимозависимых переменных, для которых «А влияет на В, которая влияет на А, которая влияет на В с определенным уровнем вероятности», продолжая так строить процесс постоянного взаимного влияния.


[Закрыть]. В процессах принятия абстрактных решений можно наблюдать линейную логику, даже если существуют условия, как в случае формальных амбивалентностей, которые выходят из-под контроля рациональности, понимаемой в традиционном смысле.

В реальной жизни, однако, тот, кто должен принимать решение, действует в рамках процесса, не вырванного из контекста, в котором результаты выбора будут иметь свои последствия; он будет использовать круговую логику, а не линейную. Он должен будет учитывать:

a) себя и свои эмоции, то есть отношение разума с самим собой, рекурсивное и аутопоэтическое явление;

b) взаимодействия с другими, то есть аффективные отношения и взаимодействия, где ключевую роль играют коммуникативная циркулярность и взаимодействие;

c) правила, ценности, убеждения и идиосинкразии[9]9
  Идиосинкразия (от греч. ίδιος – своеобразный, особый, необычайный и σύνκρασις – смешение) – индивидуальный, присущий конкретному человеку, физиологический или психический способ реагирования на раздражитель. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] мира, в котором живет человек, то есть сложную сеть взаимодействий между человеком и обществом, где часто линейная причинность не следует формальным правилам.

В свете всего этого логическая компетентность нужна тем, кто должен брать на себя ответственность принятия важных решений для других, а не только для себя, кто должен выйти за пределы формальной рациональности. Это означает быть способным рассматривать и использовать модели логики, позволяющие «оседлать тигра» амбивалентности, парадоксов и самообманов – неизбежных явлений в отношениях человека с самим собой, другими и миром, используемых в качестве рабочих инструментов, а не воспринимать их как демонов, которых надо изгнать. В этой перспективе современная рациональная логика сталкивается и взаимодействует с эмоциями и перцептивными самообманами, не желая их нивелировать. Тот, кто мыслит логически, не может больше полностью абстрагироваться от реальности, как указывал Кант в Критике чистого разума, это тот, кто погружается в нее, чтобы её познать и научиться управлять её изменениями. «Холодный ум» конструктивно взаимодействует с «горячим разумом», не желая больше заковывать его в цепи жестких логических процессов, отделенных от реального потока вещей в мире. Я призываю читателя не забывать никогда слова одного из основателей современной психологии, Уильяма Джеймса: «Человек склонен видеть в вещах порядок, которого нет» и «То, что мы называем гением – это ничто иное, как только способность воспринимать реальность с неординарной точки зрения».

Умение принимать решения

Умения отличаются от компетентности сугубо операциональным аспектом: это разница между «знать» и «знать, как сделать». Человек обладает умением что-то делать, если он в состоянии это реализовать на практике, а не только обдумать и спроектировать. Успешно действовать в отношении заданной цели позволяет считать субъекта способным. Существует столь же много способностей и умений, сколько требований к достижению определенных результатов. Искусный воин, посредством продолжительных тренировок, научился применять на практике самые изысканные техники борьбы; искусный переговорщик, посредством многократного упражнения, приобрел навык искусства убеждения; искусный менеджер по решению проблем (problem solver), благодаря кропотливой практической деятельности, научился быстро находить решения даже сложных проблем. Развитая способность и умение не может быть отделена от компетентности, как утверждал великий учитель как умений, так и мастерства, Леонардо да Винчи: «Не существует хорошей практики без хорошей теории». Но верно и обратное: чтобы подтвердить научную теорию необходимо опытное подтверждение, таким же образом компетентность требует умения применить на практике приобретенные знания. Без успешного практического подтверждения компетентности есть риск увидеть только то, что является плодом наших домыслов. «Если хочешь увидеть, научись действовать», напоминает Хейнц фон Форстер, отец «кибернетики второго порядка», дисциплины, изучающей, как наблюдатель влияет на объект наблюдения, определяя результат наблюдений. Это означает, что умения не ограничиваются только применением на практике того, что является результатом интеллектуальной работы, но также способность, отталкиваясь от результатов собственной деятельности, позволять думающему разуму идти дальше, выходя за пределы своих ограничений.

Кантовские чистый разум и практический разум сходятся в применении умений высокого уровня.

Уметь совершать выбор из множества возможностей или создавать новую возможность, чтобы затем эффективно воплотить её на практике, убедить других в её достоинствах – означает, несомненно, способность высокого уровня, которая требует для своего развития, длительной и серьезной тренировки. Конечно, есть люди более и менее одаренные, но то, что составляет разницу это практическое обучение: в нашем случае мы ссылаемся на людей, которые приобрели определенные способности, чтобы быть в состоянии брать на себя ответственность при принятии важных решений. Как утверждал великий софист Протагор, «мастерство – это естественная предрасположенность, дополненная постоянным упражнением». Действительно, если мы не тренируем наши способности с постоянством, они идут на убыль, пока почти совсем не исчезают. «Все, что не развивается, угасает», утверждал Ницше: неминуемая судьба того, кто хочет быть способным в любой области, это постоянное упражнение. Но упражнение также не может быть случайным, оно должно быть нацелено на приобретение конкретных способностей, которых требует исполняемая деятельность. В нашем случае оно должно быть сфокусировано на решении проблем, то есть на способности находить решения, на способности эффективной коммуникации, то есть на способности убеждать других, но, как увидим чуть позже, также и самих себя, и наконец, согласно исполняемой должности, на конкретных технических умениях.

Например, главный тренер сборной по футболу должен быть способным наилучшим образом выбрать состав команды и наиболее эффективные игровые схемы, он должен уметь разрешать возможные проблемы в случае, когда он не имеет в распоряжении всего, что хотел бы иметь, разрабатывая план игры, отталкиваться от игроков, которые у него есть, и от характеристик команды противника. Более того, он должен быть способен эффективно общаться со своими спортсменами, разрешая также и возможные дисфункциональные, если не конфликтные, взаимодействия. Футбольного навыка самого по себе недостаточно, как всем очевидно. То же самое справедливо для менеджеров, которые должны быть в состоянии найти лучшие решения, учитывая изменения рынка, кроме того, убедить акционеров и сотрудников в достоинствах своих стратегий. Речь идет о способностях, которые выходят далеко за рамки умения управлять организационными процессами компании.

Существует огромное количество моделей принятия решений – problem solving’a, – так же как подходов в области эффективной коммуникации, которые доступны на рынке образовательных услуг. Однако же немногие из них действительно заслуживают доверия, потому что большинство обещает выдающиеся результаты за короткое время. Необходимо подчеркнуть, что вызвать изменение, даже радикальное, можно в краткие сроки, но для этого требуется длительное обучение и еще более длительное овладение соответствующими умениями. Можно разрушить самое высокое здание за несколько секунд, положив взрывчатку в правильное место, но, чтобы возвести здание, несмотря на технологическую эволюцию, требуется много времени.

Читатель, который уже знаком с моей работой, знает, что одна её часть была посвящена модели стратегического problem solving’a, которая представляет методологическую и операциональную основу всех стратегий и стратагем, разработанных в клинической, управленческой областях и в области личной результативности (Nardone, 2009). Эта модель, возникшая на основе исследований школы Пало-Альто (Нардонэ, Вацлавик, 2005), дополненная древними традициями, такими, как китайское искусство стратагем и древнегреческая риторика убеждения (Нардонэ, 2017), была систематизирована в результате длительной работы, проводимой с помощью исследования-вмешательства эмпирико-экспериментального типа; модель продемонстрировала свою эффективность, экономность, воспроизводимость, передаваемость и предсказуемость – редкая совокупность характеристик, которые определяют операциональную модель строго научного образца, технологически усовершенствованную, что редко присутствует в подходах, существующих в сфере профессиональной подготовки.

Тем не менее, насколько модель стратегического problem solving’a является сложной теоретико-прикладной структурой, её практическое применение в достаточной мере просто; в остальном, если бы это было не так, то она потеряла бы свои принципиальные характеристики.

Овладение способностью применять метод стратегического problem solving’a требует длительной тренировки под наблюдением опытного наставника, который ведет «ученика» шаг за шагом в направлении улучшения его результативности специалиста по решению проблем непосредственно в его профессиональной деятельности, таким способом, чтобы достичь овладения техниками одновременно с проявлением его самых естественных предрасположенностей, с целью превратить эту модель в костюм, который идеально походит «ученику», позволяя делать более широкие и спонтанные движения без усилий. Все это позволяет работать также над коммуникацией, которая является неотъемлемой частью стратегического problem solving’a, поскольку способность эффективной коммуникации фундаментальна для реализации на практике задуманного решения.

Прагматика коммуникации представляет собой средство, с помощью которого реализуются решения, которые, иначе, остались бы обучающими упражнениями по принятию решений; уметь влиять, убеждать и склонять к нужному решению помогает сделать так, чтобы люди реально применяли принятые директивы.

Исторические пример, возможно, самый подходящий, это пример великого сражения между македонской армией, управляемой Александром Македонским, и персидской, под управлением Дария Третьего.

Армия первого численно составляла пятую часть второго, и была лишена серпоносных колесниц, боевых колесниц с острыми клинками, прикрепленными на колесах, которые косили пехотинцев, и представляли собой одно из главных устрашающих оружий персидской армии. Тем не менее, Александру удалось взять верх над армиями Дария благодаря хитрым и неординарным стратегиям и отличным боевым навыкам его солдат, полученным на тренировках у его отца Филиппа Македонского.

Прежде всего, великий полководец выбрал поле битвы, подходящее его стратегии: широкую пыльную эспланаду, где выстроил свою армию, чтобы помешать продвижению армии персов. Он разместил пехоту в центре в то время, как по флангам установил кавалерию, возглавляемую с одной стороны им самим, а с другой самыми преданными своими «гетайрами»[10]10
  Термин, которым ученые античной истории и археологии определяют тяжелую кавалерию под предводительством Александра Македонского, которая состояла преимущественно из знатных македонцев и сторонников короля.


[Закрыть].

Когда Дарий появился со своим огромным войском перед македонской армией, построенной таким образом, он наивно полагал, что это будет легкая игра, будучи убежденным в том, что на таком открытом поле благодаря численному превосходству и штурмовым средствам, несомненно, победит. Полностью уверенный, он приказал сотне серпоносных колесниц атаковать греческих пехотинцев, за колесницами должны были следовать отряды пехоты, чтобы потом кавалерия закончила битву. Серпоносные колесницы пошли на штурм армии Александра, которая оставалась неподвижной практически до столкновения, потом пехотинцы в полной синхронности вследствие высокой подготовки, быстро переместились в две противоположные стороны, открывая пустой коридор мчащимся на скорости колесницам. Они подняли невероятное облако пыли, которое препятствовало видимости, делая персидских пехотинцев легкими жертвами для лучников, спрятанных внутри крыльев кавалерии, которая отправилась в атаку в сердце персидской армии, где расположился Дарий, чтобы окружить его элегантным и оскорбительным образом.

Через некоторое время, серпоносные колесницы, проехавшие впустую при первой атаке, сделали марш назад для новой атаки, не отдавая себе отчет, что они режут своих солдат, а не греческих. В этот момент, вслед за лучниками, пехота атаковала с двух сторон растерявшихся от пыли и рассеченных между собой персов и сразу возымела успех. Через некоторое время Александр так близко поравнялся с королевской колесницей Дария, что мог ранить его копьем. Дарий до такой степени испугался, что пустился в бегство, под прикрытием императорской гвардии, покидая свою армию на поле битвы. Персидская кавалерия оказалась в ловушке между македонской пехотой и кавалерией, и была поражена. На поле боя погибли более ста тысяч персов и только несколько сотен македонцев.

Не случайно, до сих пор Александр Македонский считается не только самым великим полководцем, но и одним из пяти самых умных людей из когда-либо живших на земле. Благодаря подготовке он развил высокую способность бойца и стратега, любил науку и культуру, с которой его познакомили великие учителя, среди которых также был и Аристотель. Среди его советников можно отметить также и его учителя риторики Антисарка, ученика великого Протагора, который готовил вместе с правителем известные речи, благодаря которым Александр убеждал своих солдат следовать за ним даже в самые фантастические кампании. В конце концов, он научился у своей матери, Олимпии, эксперта по магическим дисциплинам, превращать страх в смелость, злость в порыв, страдания в ресурс.