Текст книги "Страх принятия решений. Как найти мужество, чтобы сделать выбор"

Страх быть непопулярным

Быть любимыми – это первичная потребность человека, но необходимость чувствовать себя любимым всеми становится её дисфункциональным проявлением; действительно, люди, которые становятся жертвами этого явления, остаются постоянно в заложниках своего желания чувствовать себя ценимыми или любимыми другими. В книге, которая была опубликована несколько лет назад (Nardone, Giannotti, Rocchi, 2001), я назвал это «проституцией взаимоотношений», когда сценарий отношений с другими людьми строится таким образом, чтобы добиться расположения, благоприятного мнения окружающих и заслужить любовь. Именно необходимость насыщать этот голод принятия и желания нравиться, делает того, кто страдает от этого, чрезвычайно популярным и ценимым, так как он гипердоступен, внимателен к потребностям других, чувствителен и никогда не противоречит. Можно прекрасно понять, как человек, который занимает такую позицию и ведет себя в такой манере, не может не быть любимым и рассматривается, как человек, которому можно доверять, и на которого можно положиться. Но, как слишком часто случается, даже самая ценная из медалей имеет свою оборотную сторону. В данном случае, когда человек должен принять неприятное решение, у него всегда будет страх – даже только частично – потерять свою популярность. Для него будет всегда проблемой выбрать такой вариант действия, который сможет кому-то не понравиться или вызвать чье-то раздражение, например, занимая позицию, которая неизбежно идет вразрез с интересами одной части людей в пользу другой, назначая санкции в отношении того, кто совершил проступок или, выбирая кого премировать, а кого нет, вплоть до решений действительно ключевых, таких как уволить кого-то или вступить в конфликт. Во всех этих ситуациях тот, кто должен защищать свою потребность чувствовать себя любимым, впадает в кризис. Но, опять же, как это ни парадоксально, именно популярность приводит к тому, что другие делегируют ему обязанности, которые ставят его перед мучительными дилеммами. Читателя не должен удивлять тот факт, что чаще всего те действия, которые совершает человек, чтобы защититься от собственной хрупкости, оборачиваются против него именно в силу его успешности; на уровне профессиональных и социальных отношений, образ, который он о себе создает, очень отличается, если вообще не противоречит его собственному представлению о самом себе. Этот контраст между тем, как человек чувствует себя и тем, как он воспринимается другими, является источником двусмысленности, из-за которой их ожидания по отношению к нему противоречат тому, каким он действительно хотел бы восприниматься. Так как он не может разочаровать их, чтобы не потерять популярности, он будет вынужден потакать их требованиям до тех пор, пока ситуация не станет критической, то есть, когда он должен будет принять непопулярное решение. Столкнувшись с этой точкой разрыва сценария, так хорошо разыгрываемого, больше нельзя избежать переломного момента и, в зависимости от степени необходимости поддерживать свою популярность, процессы принятия решений будут нарушены или окажутся несвоевременными, будут приниматься долго или окажутся противоречивыми – в любом случае они будут основываться не на реальных целях и обязанностях, диктуемых занимаемой должностью, а на оценке минимальных потерь своему образу и отношениям с окружающими. Можно прекрасно понять, как все это может служить предпосылкой решения, которое, в силу своих последствий, ведет к потере столь желанной популярности. В итоге: финальная трагедия – в силу консенсуса, завоеванного благодаря сценарию «проституции отношений», – для того, кто по роду деятельности должен принимать решения, почти гарантирована.

Необходимо напомнить, что личная сбалансированность требует умения управлять, в одинаковой мере, отношениями с другими, с самим собой и с миром социальных правил; достаточно, чтобы одно из этих трех взаимозависимых отношений было нарушено, чтобы пострадали и два других. В этом случае дисбаланс в отношениях с людьми делает дисфункциональными отношения с самим собой и с миром, заковывая человека в его потребности угождать и постоянно искать подтверждения своей популярности. Чем успешнее он будет на этом направлении, тем неотвратимее будут разрушительные последствия.

Перечень симптомов

Легкая форма: человек испытывает трудности в принятии решений, где мнения могут не совпадать, но, откладывая и всегда терзаясь сомнениями, ему удается сделать даже непопулярный выбор, страдая от безысходности за возможные негативные последствия для его имиджа. Поэтому напряжение и стресс являются серьезными, кроме того, наблюдаются сильные и затяжные приступы тревоги.

Средняя форма: постоянная озабоченность с тенденцией избегать или откладывать принятие критических решений; непрерывная проверка наличия одобрения со стороны других людей. Постоянно присутствует высокая тревожность. Серьезные терзания и наличие приступов панических атак до и после принятия решений, не пользующихся общим одобрением.

Тяжелая форма: постоянная проверка согласия. Непрерывное вовлечение других в процессы принятия решений с намерением делегировать им ответственность за выбор, не пользующийся общим признанием. Частые панические атаки. Постоянные сильные терзания. Часто наличие соматоморфных расстройств. Полная неспособность принимать решения. Если нельзя обойтись без принятия решения, человек делает выбор, предложенный другими.

Создаем то, от чего потом страдаем

Страх принять решение может происходить из совершенно разных личных потребностей и подвергаться прямому, косвенному или парадоксальному влиянию того образа действий, с помощью которых человек – пытаясь управлять этим страхом или избегать его, – строит свои взаимодействия с другими людьми и с миром, который его окружает.

Другими словами: человек фактически создает то, от чего потом страдает; создавая и повторяя некоторые психологические ловушки[1]1
  Термин первый раз был введен в книге «Психологические ловушки» (Nardone, 2013, Нардонэ, 2017). В тексте приводятся 15 основных психологических ловушек, то есть дисфункциональных предпринятых попыток, разделенных на две категории: Ловушки разума и Поведенческие ловушки.


[Закрыть] (Нардонэ, 2013), человек роет у себя под ногами яму, в которую потом попадает. Она будет тем глубже, чем больше он будет упорствовать в повторении неуспешных решений, до тех пор, пока это не станет настоящей пропастью, из которой он больше не сможет выбраться, и которая его засасывает.

Впрочем, как уже было сказано в предыдущих публикациях, (Nardone, Watzlawick, 1990 Нардоне, Вацлавик Искусство быстрых изменений, 2021; Watzlawick, Weakland, Fish, 1974), это именно та динамика, которая обычно приводит людей к созданию трудностей, проблем и психопатологий. Об этом говорится в книге Пола Вацлавика 2005 года, где он установил существование порочного круга между предпринятыми попытками решения и устойчивостью существования проблем.

Дисфункциональные попытки, предпринимаемые для преодоления страха, сводятся к следующим психологическим ловушкам:

1. На уровне действий и поведения: попытка контроля, которая приводит к потере контроля; попытка избегать принимать решение или откладывать его принятие, насколько это возможно; защищаться заранее от возможных рисков и делегировать ответственность другим.

2. На уровне мыслей: становиться создателями и жертвами собственных ожиданий в отношении других и самих себя; недооценивать и/ или переоценивать ситуации или людей; полагаться на рациональную логику в решении проблем, основанных на эмоциях или чувствах, к которым эта логика не может быть применена.

Если рассмотреть это в терминах перцептивно реактивных моделей, которые приняты в клинической области (Nardone, Watzlawick,1990, Страх, паника, фобия, 2021), получатся следующие типологии:

1. Обсессивный тип, который стремится всем управлять с помощью постоянного контроля, направленного на себя, на других и окружающий мир.

2. Фобический тип, который стремится избегать всего, что его пугает, стараясь бесконечно откладывать принятие ответственности или делегировать другим принятие решений.

3. Тип параноика, который пытается защититься от неотвратимой судьбы и других, которые стремятся ему навредить.

Если, используя эти ключевые понятия, перечитать все, что было сказано, получится, что страх принятия решений не зависит от типа решения, а зависит от того, как это решение воспринимается субъектом, от его персональных характеристик и от его способа действий.

Отсюда следует, что решение проблемы заключается в том, чтобы привести человека к изменению дисфункциональных способов управления ситуациями, другими, функциональными, изменяя – через успешный опыт – линзы, через которые он воспринимает мир; или, другими словами, сопроводить его от состояния того, кто создает то, чему потом вынужден подвергаться, к ситуации того, кто создает то, чем потом управляет.

Формы переживаний при принятии решений

На данный момент необходимо рассмотреть различные формы психофизиологических состояний, которые этот специфический тип страха порождает в организме страдающего от него человека, чтобы избежать частых недоразумений, вызванных неподходящим или неправильным использованием таких терминов, как: тревога, терзание, паника, фобия, эмоциональный стресс, мания, навязчивость и компульсивность. Все эти термины относятся к специфическим физиологическим и психологическим реакциям, которые могут быть здоровыми и нездоровыми, симптомами или фактическими расстройствами, источниками или результатами затруднений. Более того, некоторые из этих психофизиологических реакций взаимосвязаны, другие более автономные. Одни ведут к внешним проявлениям, другие только к внутреннему страданию. Если хотите найти решение, необходимо четко определить проблему и её функциональные компоненты: с этой целью мы постараемся пролить свет на различные психофизиологические, функциональные и дисфункциональные процессы в организме, вытекающие из страха и из ответственности за принятие решений для себя и для других. Как говорится в мире парусного спорта, неважно, насколько сильный и откуда дует ветер, то, что действительно важно – это овладеть силой ветра и сделать так, чтобы она толкала наши паруса, а не отправляла нас дрейфовать.

Страх, тревога, паника

Первый важный вопрос, который требует разъяснения – часто возникающая путаница между понятиями страха и тревоги, или даже инверсия психофизиологического процесса, который связывает восприятие угрожающего раздражителя с физиологической реакцией активации организма на это воспринимаемое ощущение. Страх – это восприятие, которое запускает физиологические ответные реакции организма, которые возникают незамедлительно: учащение сердцебиения, ритма дыхания и кожно-гальванический рефлекс (потоотделение), активирующиеся в тысячные доли секунды на случай бегства или возможной борьбы.

Когда совокупность этих ответных реакций сохраняется в течение времени более длительного, чем немедленный ответ на стимул, это определяется как тревога. Следовательно, тревога – это не патологическая реакция, а естественный ответ, запускаемый организмом человека на ощущение угрозы. Она становится патологической только тогда, когда превышает порог функциональности, приводя организм к настоящему психофизиологическому короткому замыканию: панике. Иногда, у субъектов, которые неоднократно испытывали панические атаки, здоровая активация тревоги сопровождается страхом, потому что интерпретируется, как прелюдия к психофизиологической эскалации, которая приводит к панической атаке. В других случаях тревога может быть постоянно высокой из-за стрессовых факторов разного типа. Человек испытывает постоянное чувство угрозы, опасаясь, что состояние может кончиться паникой в любой момент. Следовательно, страх и тревога влияют друг на друга цикличным образом, одно является результатом другого, но результат может, в свою очередь, превратиться в причину. Различие заключается в том, что если научиться управлять страхом, это позволяет контролировать также и тревогу, в то время как если пытаться только снизить тревогу, страх не исчезает. Как пишет знаменитый нейробиолог, Антонио Дамасио (Gazzaniga, 2000), если субъекту, страдающему патологическим страхом уменьшить реакции тревоги, блокируется активация физиологических ощущений, но восприятие страха не исчезает.

Это как загипсовать кого-то и потом подвергнуть его угрожающим раздражителям; он не сможет реагировать, но будет испытывать страх (кроме того, медикаментозное лечение анксиолитиками часто через нескольких месяцев приводит к парадоксальному эффекту, усиливает тревожность вместо того, чтобы уменьшать ее). Мы даже можем обучиться некой технике релаксации: если её удается выполнять при усилении страха, она позволяет контролировать мою ответную реакцию, но не меняет мое восприятие.

Исследовательская работа в области клинического лечения фобических расстройств и панических атак способствовала созданию протоколов краткосрочной стратегической терапии, применяемых в десятках тысяч случаев во всех уголках мира с определенно высоким успехом: более чем в 96 % случаев наблюдается полное исчезновения расстройства в течение несколько месяцев (Нардонэ, Вацлавик, 1990; Страх паника фобия, 2005; Нардонэ, 2009; Нардонэ, Балби, 2008; Бороздить море втайне от небес, 2021). Это успешное лечение показывает, как эффективное преодоление блокирующего страха и тревоги, – которые по достижению определенного уровня требуют изменения восприятия человека относительно того, что переживалось как пугающее, – производит перестройку физиологических параметров активации организма, возвращая их к пределам функциональности.

Также в случае дисфункциональных реакций перед ответственностью за принятие решения, следует производить вмешательство на изменение восприятия того, что пугает, а не только на физиологические реакции. В этом случае преобразование того, что пугает во что-то управляемое, возвращает человеку чувство контроля над собой и внешними обстоятельствами, которые его пугают. Более того, механизм тревоги сохраняется в определенных пределах, в которых она остается полезной и здоровой адаптивной реакцией в отношении внешних условий.

Терзания и кризисы депрессии

Другая часто встречающаяся терминологическая путаница, которая может привести к ошибочной интерпретации, относится к определению понятия терзания. Терзаться и испытывать тревогу это довольно разные состояния; в то время, как тревога становится патологической, в случае чрезмерного проявления, терзание – это в любом случае состояние затруднения, которое никогда не бывает положительным. Что касается симптоматики, речь идет о состоянии негативного ожидания в отношении будущих событий, и не просто о возможном пессимистическом развитии событий, но об уверенности, что ситуация будет ухудшаться без возможности что-либо изменить.

Тот, кто находится в этом состоянии, терзается, чувствует себя неизбежно приговоренным к наказанию, которого невозможно избежать, и который живет под гнетом того, что приговор будет приведен в исполнение. Ощущение бессилия делает ожидание еще более трагическим, а человека беззащитным, повергая его в кризисы депрессии. Не случайно клиническая картина понятия терзания находит свое определение в экзистенциальной философии как неизбежное состояние бессилия человека перед лицом случайности и смерти. Экзистенциональные терзания – это явная производная сопоставления, когда индивид осознает себя проигравшим в жизни без возможности что-либо изменить. Испокон веков человек изобретал способы, как избежать такого сопоставления: начиная с обращения к религии и заканчивая самым утонченным самообманом.

Возвращаясь к нашей теме, тот, кто вынужден брать на себя ответственность за принятие критических решений часто живет с терзаниями за их исход: когда выбор не оказывается лучшим, но было необходимо его сделать, или потому что не было найдено другое более подходящее решение, или будучи вынужденными окружающими или ситуацией – ожидание последствий не приносит ничего кроме терзаний.

Еще одно условие, часто являющееся источником тревоги, – когда после принятия неуспешного решения субъект снова вынужден делать важный выбор и из-за негативного предыдущего опыта не чувствует себя на высоте для решения этой задачи. В этом случае принимать решение все равно, что подвергаться вынужденному самоубийству. Наиболее часто сопутствующими терзаниям симптомы – депрессивное и постоянно подавленное состояние, возможны психосоматические реакции и нарушение сна. Также и в этом случае, устранение проблемы не может заключаться только в подавлении физиологических проявлений, а должно представлять собой изменение восприятия этого «наказания», которое заключается в необходимости принятия решений. Кроме того, в подобных случаях седативные препараты уменьшают симптомы, одновременно вызывая торможение ресурсов человека и порождая следующий патогенный порочный круг: мне лучше, но я чувствую себя еще более неспособным, потому что заторможен в своих реакциях. Никогда нельзя недооценивать, как говорит мудрец, что «только тот, кто сдается, наверняка побежден».

Стресс и эмоциональное напряжение

Термин, наиболее распространенный среди тех, кто занимает руководящие позиции или должен нести бремя ответственности за принятые важные решения это, несомненно, «стресс», который ассоциируется, в просторечии, с эмоциональным напряжением, чрезмерной усталостью, сокращением свободного времени и с перегрузкой от ответственности. В действительности же это понятие имеет совсем другое значение. Ганс Селье (1936), самый выдающийся исследователь стресса, назвал его «обобщенным синдромом адаптации», имея в виду общую активацию организма перед лицом внешних обстоятельств. Поэтому в отношении индивида стресс, как категория наблюдения, не оценивается ни как негативное, ни как нездоровое явление, как в случае с тревогой, которая является неотъемлемой частью стрессовой реакции. В свою очередь, стресс становится дисфункциональным и вредящим здоровью и продуктивности организма только тогда, когда он превышает определенный порог.

Чувствовать стресс – неизбежное условие деятельности. Только когда это состояние становится устойчивым или слишком тяжелым, оно приводит к нежелательным последствиям, таким как спад производительности и появление психических и соматических симптомов.

Идея новой эры, рассматривающая благополучие как состояние, при котором постоянно себя чувствуешь расслабленным, которая видит стресс врагом номер один для счастья человека, является взглядом на мир действительно ограниченным, идеологическим и нереалистичным. Если человек хочет достичь высоких целей, которые дадут ему почувствовать себя реализованным, удовлетворенным и счастливым, ему нужна здоровая порция стресса, которая, в правильной дозировке, представляет собой ветер, поддерживающий паруса усталости и толкающий к желаемой цели. Сторонники релаксации, как универсальной панацеи, не считают, что это состояние, так сильно ими прославленное, достигается только после усилия, которое привело нас к желанному результату: когда, после того как слезами и потом достигнута цель, мы предаемся последующему психофизиологическому расслаблению. Наш организм так устроен, что ему необходимо чувствовать контраст состояний: когда один стимул остается постоянным, наше восприятие притупляется. Поэтому мы получаем более сильные ощущения благодаря переходу от одного состояния в другое, а не находясь в застое. Именно перцептивные контрасты дают нам самые приятные ощущения. Без таких изменений все наши чувства постепенно бы редуцировались и сводились бы к аморфному состоянию. Поэтому, когда речь идет о стрессе, необходимо учитывать его реальное значение для организма на психофизиологическом уровне; иначе, при ошибочном использовании значения, вводящего в заблуждение, и неправильной атрибуции, есть риск его оценки как чего-то, что следует устранить, и от чего надо защититься.

Последствия этой неправильной интерпретации часто приводят к недоразумениям и дисфункциональным решениям именно для здоровья и счастья человека.

То, что действительно важно рассмотреть, это пороговые значения стресса, которым может подвергнуться организм человека, чтобы сохранить работоспособность и в то же самое время гарантировать здоровье. Таким образом, человек защищен от риска выходить за пределы губительных последствий избыточного стресса, позволяя, тем не менее, поддерживать высокий уровень напряжения в достижении цели.

К тому же, в последние годы, наконец, уделяется внимание «личной устойчивости» как тех, кто подвергается стрессовой деятельности, так и тех, кто отвечает за принятие критических решений не только за себя, но также и за других. «Устойчивость» – это способность выдерживать удары, характерная для самых драгоценных металлов. В отношении людей это означает развитие способности управлять своими эмоциями и реакциями даже перед лицом экстремальных ситуаций, не становясь ригидными и не сдаваясь, но становясь гибким, чтобы не сломаться, способным выдерживать удары жизни, как в личной сфере, так и в профессиональной.