Книга: Вообрази себе картину - Джозеф Хеллер

Хеллер создает своего рода экфрасис – в центре сюжета и композиции находится картина Рембрандта «Аристотель размышляющий над бюстом Гомера». Он детально описывает не только саму картину, но и процесс её создания. Из отдельных мазков и фрагментов картины Хеллер выводит нити повествования, уходящие в Древнюю Грецию, Голландию времен Рембрандта и конец ХХ века.

Как сложилась культура, как вышло так, что в это время, в этом месте, этим человеком была нарисована эта картина? Нелинейное время Хеллера сходится и расходится именно в этой точке. Жизнеописание Сократа, Аристотеля, отчасти Платона, Ремрандта ван Рейна и его картины. Аристотель на картине, волей Хеллера, обладает собственным сознанием и сперва мучается от изнурительных правок Рембрандта, потом от того, что никто не узнает в нем Аристотеля и так далее. В растянутом во времени моменте создания «Аристотеля» писатель сводит несколько направленных друг на друга взглядов: все тех же философов, художника, самого читателя и ироничного автора.

Хеллер так подбирает факты и мотивы, что, например, делает одной из причин создания картины рыбную промышленность Голландии. Оказывается, селедка невероятно повлияла на мировое искусство и культуру. В этом всем есть отголоски смеха Ницше - «О пользе и вреде истории для жизни». История вообще довольно смешная штука. Что делать, если люди ничему не учатся и войны древних греков не отличимы от войн во Вьетнаме, Персидском заливе, Бейруте. И все войны – не более чем интересы государства или денег. Насколько идеально платоновское государство? Настолько, что станет прообразом фашистской Германии. Каждое из действующих лиц, к нашему времени ставшее мифом и легендой, под пером Хеллера развоплощается обратно в человека. Сократ страдал от каталепсии и слуховых галлюцинаций, Аристотель любил успех и побрякушки (потому очень гордится тем, что картина с ним становится самой дорогой в истории). Каждый из этих людей попал в вечность будто бы случайным путем, не в силу своего величия, а хотя бы все из-за той же селедки.

Вневременной взгляд автора похож на взгляд бога, который, еще по мысли схоластов, пребывает в вечности, где одновременно находятся настоящее, прошлое и будущее. Но это не придает происходящим событиям высокий смысл, а показывает полную их абсурдность и случайность. Мир в своем существовании похож на «Еврейскую невесту» Рембрандта, смысл и история создания которой абсолютно непонятны.

О каких ценностях, о каких нормах может идти речь, если при жизни Рембрандта подделки под него стоили больше, чем оригиналы. И как нам определить, какая из картин подлинная или какой из трактатов Платона принадлежит именно ему? Ученик Рембрандта, по большей части бездарный Говерт Флинк жил в достатке, а Рембрандт вынужден брать деньги из наследства, которое жена оставила их ребенку.

Кто сказал, что симулякр суть продукт ХХ века? Подлинный Рембрандт стоит дешевле, чем подделка, Аристотель на картине не имеет ничего общего с реальным Аристотелем. Голландский мастер рисовал его даже не с бюста, который имелся у него, а с натурщика. Он облачен в черный костюм и шляпу, которые никогда не мог носить Аристотель. Единственное, что одобряет склонный к побрякушкам философ – массивный золотой медальон, который Рембрандт раз за разом перерисовывает.

Все это смешно, местами даже уморительно, но Хеллер не ставит целью обсмеять все на свете и поплясать на могилах предков. В этой мешанине, отсутствии рационального замысла, абсолютном несовершенстве творений под названием «мир» и «человек» все же просматривается какое-то слабое равновесие, еле ощутимый баланс. Эта возможность продолжения существования мира, при всей его абсурдности и глупости, находится в руках искусства. Рембрандт останется гением светотени, а Аристотель гениальным философом. Что неплохо для цивилизации, которая придумала деньги и войну.

При чтении возникла мысль, что именно такую книгу нужно подложить нерадивому ученику-подростку, чтобы заинтересовать историей...

Джозеф Хеллер родился во вторник 1 мая 1923 года. Через несколько месяцев Уильям Батлер Йейтс получил Нобелевскую премию по литературе. К сожалению для Йейтса, размер премии того года был самым низким за всю историю – всего 115 тысяч шведских крон. Но разве дело в деньгах?

Хеллеру было семь лет, когда самую-почетную-премию-в-области-литературы впервые получил американский писатель, «за редкое умение с сатирой и юмором создавать новые типы и характеры». Сатира, - подумал юный Джозеф.

Марсель Пруст утверждал, что «человек, уживающийся в одной телесной оболочке с гением, имеет с ним мало общего». Произведение искусство является порождением иного «я» автора, нежели то, которое проявляется в быту и повседневной жизни. Поэтому биография Рембрандта ничего не скажет нам о Рембрандте-художнике. Но Марсель Пруст был странным писателем, несистемный неудачник по современной шкале ценностей, поэтому его никто не принимал всерьез. В том числе и Хеллер. Впрочем, Джозеф Хеллер никого не принимал всерьез.

В мае 2016 года рукописи и письма из личного архива Марселя Пруста будут выставлены на аукцион в Париже. Стартовая стоимость коллекции (120 предметов: семейные фотографии, рисунки, любовные послания) - полмиллиона евро.

Однажды, размышляя над трансцендентальным единством апперцепции, Хеллер понял, что завидует древним. Сократ, Рембрандт, Кант. То ли за давностью лет, то ли по иным причинам их имена превратились в торговые марки. Очень дорогие и очень известные. Кант, Рембрандт, Сократ. Интересно, подумал американец Хеллер, это продается?

«Heller did not begin work on a story until he had envisioned both a first and last line». И тут следовало бы закончить. «Размышляя над бюстом Гомера, Аристотель, пока Рембрандт погружал его в тени и облачал в белый саккос Возрождения и черную средневековую мантию, часто размышлял о Сократе». «Да и сам он никакой не Аристотель».

Зачем тогда писать так? (И зачем советовать в мобе то, что противоречит прямым ограничениям?)

Флэшмоб 2016: 38/66.

Что общего между Аристотелем, Сократом и Рембрандтом? Как связаны Голландия и античная Греция? Неужели люди одинаковы всегда и везде? Недаром по мере прочтения не раз и не два возникало ощущение какой-то злободневности, актуальности именно для нашей сегодняшней действительности. В этом контексте приправленные хеллеровской иронией высказывания про междоусобные войны кажутся, с одной стороны, бальзамом на раны, а с другой... пробуждают какое-то горькое чувство. События вне времени, вне пространства, повторяющиеся по спирали. Финал можно назвать настоящим гимном пустоте и отсутствию какой бы то ни было определенности, возможности что-то знать наверняка и утверждать наверняка.