Текст книги "Блуждающий в темноте"

6

– То был я, – произнес Фрэнк Мур.

Мы стояли у дальней стены конференц-зала отеля «Рэдиссон», в здании, некогда именуемом Залом свободной торговли[6]6
  Зал свободной торговли – историческое здание в Манчестере (построено в 1853–1856 гг.), ранее служившее центром публичных выступлений и концертным залом.


[Закрыть]. Мур заканчивал часовую лекцию о том, как пережить горе.

Кому, как не ему, знать ответ. Ведь он потерял троих детей и жену.

Мы опоздали к началу. В зале, где обычно проводятся свадьбы и благотворительные мероприятия, уже сидели сотни две человек. В основном нарядно одетых. Состоятельных граждан, которые могут позволить себе заплатить за вход и не идти днем на работу. Однако при близком рассмотрении становилось видно, чем еще все они похожи.

Изможденными лицами и покрасневшими глазами.

В присутствующих угадывались морально истощенные люди. Не находящие покоя, будто их мучает некий внутренний зуд. На внешности одних горе оставило явный след. Осунувшиеся, полные тревоги лица. Носы алкоголиков, допившихся до белой горячки. Расстройства пищевого поведения, склонность к самоповреждению. Другие прятали горе за дизайнерской одеждой и членством в фитнес-клубах. Но все неотрывно смотрели на Фрэнка Мура, будто он – их последняя надежда.

Понятно почему.

Сильный, импозантный, ходячая двухметровая уверенность в крахмальной рубашке, обтягивающей мускулистую грудь. Образ дополняли синие брюки и светлые туфли. Почему-то обычная одежда сидела на нем как мундир. Наверное, сказывалось армейское прошлое. Волосы у него были черные, подстриженные аккуратным ежиком, а ровно посередине головы зигзагом молнии серебрилась седина.

Фрэнк Мур был какой-то неестественно ладный, будто отфотошопленная фотография. Располагающей и уверенной манерой говорить он напоминал хорошего адвоката, произносящего заключительное слово в суде.

– Я жил этими фотоальбомами, – говорил он слушателям. – Жил в прошлом, потому что у меня не было будущего. И тогда я сделал самое трудное. Перевернул страницу. Я смотрел на семью, за которую был в ответе. На дочек, сынишку, жену, которых должен был защитить. Но на следующей странице увидел кое-кого еще. – Он многозначительно посмотрел в зал. – Самого себя. Я и забыл, что тоже там есть. В этом фотоальбоме, в этой семье. Забыл, что и этого человека я когда-то любил. – Он повернул семейную фотографию на подставке сзади. Под ней оказался его увеличенный фотопортрет. – Это стало одним из тех переломных моментов, о которых все говорят. Когда возникает светлое чувство, которое хочется сохранить в душе навсегда, чтобы защитить себя от будущих бед.

В зале понимающе закивали.

– Но согласитесь, горе чем-то похоже на сборщика налогов. Появляется в самый трудный момент и забирает больше, чем можешь отдать. Если вас уже постигла утрата, вы поймете, о чем мы сегодня здесь говорим. А если горе вас еще не коснулось, боюсь, однажды это произойдет. В книгах пишут про пять стадий горя. Отрицание. Злость. Торг. Депрессия. Принятие. – Мур оглядел зал, покачал головой: – Книги врут. Стадия только одна. Уильям Шекспир говорил: «Весь мир – театр». А я добавлю, что весь мир – театр трагедий. Как же нам заново выучить роль? Как снова выйти на сцену? – Он посмотрел на собравшихся, будто и правда знал как. – Надеюсь, в следующий раз вы придете, чтобы узнать ответ. – Он спустился со сцены к аплодирующим стоя слушателям, провел ладонью по седой пряди и направился к выходу.

Неужели это все?

Слишком похоже на то, что я видел во время ночных дежурств. На дилера, дающего клиентам попробовать наркотик задешево, чтобы, когда они подсядут, взвинтить цену.

Мы с Наоми последовали за Фрэнком. Он уселся за большой стол, заваленный буклетами, флаерами и рекламными материалами. Люди за нами уже выстраивались в очередь за автографом.

Я подошел поближе к столу:

– Сильная речь!

Фрэнк задумался на мгновение, будто я сказал нечто, что не приходило ему в голову.

– Благодарю. Вы недавно понесли утрату?

– Да, не очень давно.

– Вы не успели к началу, – сказал он. – Ничего страшного, просто вряд ли у вас сложилось полное представление о том, что мы можем предложить. Возможно, вам обоим подошел бы один из наших четырехнедельных тренингов. – Фрэнк взглянул на растущую очередь. – На нем мы обсудим мою историю жизни, и у вас будет возможность поделиться своей. Также выступят опытные слушатели наших курсов.

– А какова ваша история? – спросил я.

– Думаю, она вам известна, детектив. – Мур подкрепил свои слова улыбкой. – Как видите, я, скорее всего, буду очень занят несколько часов, но можем встретиться сегодня позже. Буду крайне счастлив обсудить с вами мою историю.

– Простите, мы не хотели…

Он покачал головой:

– Мне льстит, что вы интересуетесь программой. И я говорил серьезно: думаю, вы оба извлекли бы из нее много пользы – многим полицейским она помогает.

– Позвольте полюбопытствовать, сколько стоит программа? – спросила Наоми.

– У нас разнообразные тарифы, для любого уровня дохода. Если нужна помощь, обязательно что-нибудь придумаем.

– Вам Кевин Блейк позвонил и предупредил, что мы придем?

– Кевин? Нет. Просто видно, что вы из полиции, миссис…

– Детектив-констебль Блэк, – улыбнулась Наоми.

Я глянул на растущую очередь:

– Можем прийти к вам сегодня вечером, домой или куда удобнее.

– Буду рад. – Мур встал и пожал руку мне одному. Потом дал мне свою визитку, и мы вышли из очереди.

7

– Думаешь, он правда поговорит с нами? – спросила Наоми уже в машине.

– Да он вроде не увиливал от разговора. Если у тебя дела, я без проблем съезжу к нему один. – Я знал, что играю с огнем, но, чтобы бросить это дело и исчезнуть из города, надо стряхнуть Наоми с хвоста.

– А ты бы такой вариант предпочел? – помолчав, уточнила она.

Я бы вообще предпочел расследовать это дело с Сатти. Суперинтендант Паррс всегда ясно высказывался о наших ролях в паре. Один устраивает неприятности – другой за них отдувается. А кто именно что делает, его не волновало. Но какую роль играет Наоми? Приятеля или предателя?

Любопытно, что Фрэнк Мур воспринял ее столь недружелюбно.

– Пожалуй, к этому делу лучше подбираться с разных сторон, – заметил я. – Какой смысл всюду ходить вместе?..

Наоми какое-то время молчала.

– А как тебе версия суперинтенданта? Что покушались на тебя?

– Что, прости?

Вид у Наоми был виноватый, будто она о чем-то проговорилась.

– Тогда на крыше, после убийства Вика, Паррс сказал, что мы должны проработать эту версию. С этой стороны мы к делу еще не подбирались…

– Не думаю, что стоит воспринимать это буквально, – ответил я.

Наоми ничего не сказала.

– Еще какие-нибудь идеи?

У Наоми, конечно, имелись вопросы. Наверняка она видела свою порцию непристойных карикатур на меня. Я думал, что, если спрошу ее прямо, она отступится.

Не сработало.

– Паррс сказал, что человек, который хочет тебя убить, – твой давний приятель. Кто это?

– Это была фигура речи. – Я порадовался тому, что мы уже подходим к машине. – Плод его воображения.

– Ты мне не доверяешь, да?

Я чувствовал ее взгляд, пока открывал дверцу.

– А должен?

Наоми не ответила. Уже в машине стало понятно, что она напряженно размышляет, как бы еще подобраться к проблеме. Ее взгляд упал на книгу Кевина Блейка, которую он подарил ей после беседы.

– Кстати, это тебе. – Наоми протянула мне книгу. – У меня распечатка есть еще с воскресенья.

– Пригодилась?

– Как и сказал суперинтендант, писатель из Блейка так себе. Книга – гибрид полицейского отчета со словарем. Я не смогла дочитать…

– «Лунатик. Пробуждение чудовища», – прочел я на суперобложке и положил книгу обратно на приборную панель. – Мне уже названия хватило.

– А я думала, ты книгочей… – В ответ на мой взгляд Наоми пожала плечами. – Ну квартира, книжные шкафы…

– Дешевле звукоизоляции, – ответил я, сворачивая разговор. – Слушай, вернемся в участок, свяжись с детективом-инспектором Джеймсом и его группой по поводу записей с камер наблюдения в больнице. Это шанс раскрыть дело побыстрее.

Наоми посмотрела на меня, но ничего не сказала.

– Возможно, придется корпеть над ними несколько дней. Готова?..

– Конечно, – кивнула Наоми.

– И пожалуй, стоит написать отчет о том, что мы узнали от Блейка и Мура, хотя, конечно, Джеймс дышит нам в спину.

Она снова кивнула.

Паррс не сможет придраться к тому, что я поручил ей эту работу, а я хотя бы ненадолго вздохну свободнее. Надо, чтобы Наоми отказалась от идеи, что объектом покушения был я. Даже если это и так, ничего хорошего из этого не выйдет ни для нее, ни для меня. Сканер захрипел, возвращаясь к жизни, но Наоми добралась до него первой:

– Констебль Блэк слушает.

Ее глаза загорелись: диспетчер сообщил, что, возможно, удалось засечь женщину в зеленом спортивном костюме. Наоми завела мотор, включила мигалки и развернула машину. Несмотря на все мои старания, мы устремились вперед.

8

Угнанный с больничной парковки «фиат» обнаружился на Лоуэр-Ормонд-стрит – в дорогом квартале с культурно-художественным центром и улицами, окаймленными краснокирпичными домами. Машина полыхала. Значит, она целые сутки находилась в распоряжении наркоманки, которую я видел в больнице, и никто ее не остановил.

Может, не настолько уж сильно она надралась.

Пожарный расчет тушил огонь. Надежный способ стереть отпечатки пальцев.

– Да-да, в зеленом спортивном костюме, – подтвердила женщина, вызвавшая полицию. – Смотрелась странно на фоне машины. А потом вдруг дым пошел.

– У нее было что-нибудь в руках? – спросила Наоми.

Свидетельница прикрыла глаза, вспоминая.

– Кажется, рюкзак… светлый, замызганный… Это та самая женщина из новостей?

– Весьма вероятно. – Наоми сделала себе пометку. – В каком направлении она скрылась?

– Я занималась детьми, извините.

Мы перешли через дорогу. Пожарные заканчивали работу.

– Хитрая девица, – сердито сказала Наоми и умолкла, ожидая от меня ответа, но я молча смотрел, как пожарные сворачиваются. – Ну, что будем делать? Прочешем район?

Она явно не хотела, чтобы я сплавил ее в Главное управление в Центральном парке.

– Да тут даже непонятно, с чего начинать, – возразил я. – В двух минутах ходьбы – самая оживленная дорога в городе, да еще и в час пик. На севере вокзал, а дальше – ищи свищи. На юге университеты. Можно послать патрульных обходить каждый дом, но в лучшем случае узнаем, в каком направлении она скрылась.

– Похоже, мы отстаем от нее на считаные минуты…

– Лучше смирись с этим.

– Ага. Тебя это не интересует, – резко сказала Наоми.

Я направился к машине.

– Нисколечко, так ведь?

– Никого не интересует, – ответил я не оборачиваясь.

– А по утренним газетам и по пресс-конференции видно обратное.

– Всех интересует сгоревший ублюдок, а не правда.

– Хорошо же мы потрудились. – Наоми поравнялась со мной. – Суперинтендант Паррс велел нам найти эту девицу раньше, чем спецназ. Почему бы это?

– Ты же слышала Чейз утром, сообразишь.

– А сам-то знаешь почему?

– Потому что они считают ее убийцей Ренника. – Я пристально поглядел на Наоми. – Если ее найдут, то пристрелят на улице.

– И тебя это не волнует?

– Я там уже был.

– Где это «там»?

– На стороне проигравших, констебль Блэк. Добро пожаловать на борт. Найдешь ее и посадишь под замок, убьют и там. Они всегда так поступают.

– Кто они?

Я молча зашагал к машине.

– Ты работал под прикрытием, – сказала Наоми.

Я остановился, и она проговорила мне в спину:

– Выявлял коррумпированных полицейских.

Я ничего не ответил.

– Значит, выявил?

Я поймал свое отражение в зеркале.

– Везде.

– Ладно, – сказала Наоми, помолчав. – Но это они. А мы говорим о тебе. Неужели тебе все равно, что ее найдут и застрелят? Смерть женщины будет на твоей совести.

– Еще одна. – Я открыл дверцу, сел в машину и оглянулся.

Наоми глядела куда-то перед собой, слегка сдвинув брови, будто заблудилась на незнакомой улице. Потом села в машину. Я не стал смотреть напарнице в глаза. Она молча завела мотор, а я снова увидел свое отражение в боковом зеркале. И откинулся на спинку сиденья, чтобы себя не видеть.

9

Всю дорогу в управление мы молчали. Я с нетерпением ждал, когда смогу оторваться от Наоми и ее поглотит нудная оперативная работа в группе детектива-инспектора Джеймса. Несколько часов, которые мы провели в качестве напарников, не вселяли надежды. В основном из-за моего скептического настроя и недостаточного энтузиазма, но в сложившихся обстоятельствах меняться я не собирался. Разочарование же Наоми выражалось в резком, торопливом стиле вождения и ругательствах на дороге.

– Мозг включи, идиот! – крикнула она подрезавшему ее водителю.

Тот притормозил и бросил на нее грозный взгляд, но Наоми жестом послала его куда подальше, и он ретировался.

Мы не остановились около управления, и я посмотрел на Наоми:

– Мы куда, констебль?

– Я подумала…

У меня в нагрудном кармане завибрировал телефон.

– Секунду. – Я достал телефон и принял вызов.

– Эйдан Уэйтс? – Женский голос произнес мое имя как-то странно, будто приказывая остановиться. – Мне нужен Эйдан Уэйтс.

– Слушаю, – ответил я.

Женщина начала что-то говорить, но связь оборвалась. Я посмотрел на экран. Номер не определился. Голос казался знакомым, но я не мог вспомнить откуда. Мои мысли вернулись к происходящему.

К неожиданному отступлению от плана.

– Так куда мы? – повторил я.

Наоми кивнула на лобовое стекло:

– Приехали.

Мы припарковались на обочине дороги в Ньютон-Хит[7]7
  Ньютон-Хит – район Манчестера.


[Закрыть], недалеко от Главного управления. Наоми высунулась из окна и показала значок констеблю в грязной светоотражающей куртке. Он махнул, чтобы мы проезжали. Наоми подъехала к огромному, заброшенного вида складу с надписью «Кольридж и Уайтс». На мгновение я подумал, что в таком месте хорошо прятать трупы и произошло какое-то очередное преступление, но тут Наоми заглушила мотор и послышалась стрельба.

– Ты договорилась навестить спецназ на стрельбище?..

– Нет, честное слово.

– Я же слышу, Наоми.

– Да, но никто не знает, что мы здесь. – Она открыла дверцу. – Пойдем.

Мне вспомнился вопрос нового соседа: «Кто из вас главный?»

У спецназа несколько тренировочных площадок в отдаленных районах города. Значит, это одна из них.

– Луиза Янковски, – сказала Наоми на подходе к зданию.

Луиза дежурила в больнице в тот день, когда сфотографировали Мартина Вика.

– Я решила застать ее врасплох.

– Не стоит заставать врасплох человека с винтовкой.

– Поэтому я взяла тебя с собой в качестве живого щита, – подмигнула мне Наоми.

Я не успел рассмеяться, потому что охранник шагнул нам навстречу. Хипстерская бородка загибалась кверху, будто сползая с лица. Я сразу его возненавидел.

– Детектив-констебль Блэк. – Наоми показала ему визитку. – А это детектив-сержант Уэйтс. Мы бы хотели поговорить с одной из сотрудниц.

– Извини, красавица, – произнес охранник так, будто перед ним десятилетний ребенок. – Стрельбы можно прерывать, только если это вопрос жизни и смерти.

– Тогда нам повезло, – сказала Наоми. – Это как раз вопрос смерти.

– Чьей? – Охранник посмотрел на нее, потом на меня и ухмыльнулся. – А то их так много.

– Лучше обсудить это внутри, – сказала Наоми. – Но если нужен свежий труп…

Спецназовец скорчил гримасу, и я не выдержал.

– Знаю, стоять на посту скучновато, констебль, но мы не просто поболтать сюда приехали. Рано утром в воскресенье кто-то продырявил вашего коллегу, и мы расследуем это дело.

– Это Ренника, что ли? – мрачно спросил охранник.

Я кивнул.

– А потактичнее нельзя было выразиться?

– Как скажешь, красавица.

Охранник злобно зыркнул на меня. Почему-то у меня никогда не получалось угадать, что хочет услышать вооруженный человек.

– Идите за мной, – процедил он сквозь зубы. – Надеюсь, мы найдем урода первыми.

Наоми изогнула бровь. Кажется, ее отношение ко мне несколько изменилось, только непонятно – в лучшую сторону или в худшую.

10

Нас провели в огромный зал с почти двухметровыми стенами из шлакобетона и металлических листов. Одно из преимуществ катастрофического упадка промышленности состояло в появлении множества мест для импровизированных стрельбищ.

Шум внутри стоял совершенно оглушительный.

Спиной к нам выстроились шеренгой шесть спецназовцев и с расстояния метров в пятнадцать всаживали обоймы в мишени. Стоящий сзади сержант при нашем появлении поморщился и вынул из ушей беруши. Переговорил с охранником, посмотрел на нас, потом кивнул. Один за другим спецназовцы перестали стрелять и обернулись. Все, кроме единственной женщины.

Луизы Янковски.

Она продолжала палить по мишени, перезаряжая магазин, будто сражалась с некоей необоримой силой. Наконец, почувствовав на себе взгляды коллег, опустила винтовку и обернулась. В ее глазах промелькнула готовность сбежать, она чуть подалась назад, но, оценив обстановку, убрала беруши и подошла к нам.

Я видел ее раньше в больнице.

Она несколько раз пропускала меня через пост, но повода поговорить особо не представлялось. Из польских эмигрантов, во втором-третьем поколении. Такие черты лица, сияющая кожа и белоснежные зубы – редкость в генофонде города. Спортивная и высокая, с меня ростом. Она запыхалась, лоб слегка блестел от пота.

С винтовкой она выглядела сильной и бесстрашной.

– Луиза, – обратился к ней сержант. – С тобой хотят поговорить.

– Уэйтс? – сказала она, узнав меня по больнице. – А в чем дело?

– Наверное, лучше выйти на улицу, – предложила Наоми.

– Оружие не понадобится, – добавил я.

На выходе я заметил, что спецназовцы переглядываются. Луиза шагала впереди, будто бросая нам вызов. На улице она встала за машиной, словно отгородившись от нас. Ее прекрасно научили занимать наиболее выгодную позицию. Очевидно, этой же тактики она собиралась придерживаться и во время разговора.

– Это насчет Ренника?

– Мы вам сочувствуем, Луиза.

– По-моему, вы зря теряете время.

– Я дежурил в больнице во время покушения, – сказал я в надежде найти общий язык. – Ренник был хорошим парнем. – Я не знал его лично, но, возможно, не соврал. Мертвые обычно на какое-то время приобретают ореол безгрешности.

– Что именно там произошло?

– Не знаю, – признался я.

– Это мы и хотим выяснить, – подключилась к разговору Наоми. – Вы были близки?

– Близки? – переспросила Луиза. – Вы же понимаете, как это звучит в отношении мужчины и женщины полицейских. Вот вы двое как – близки?

– Нет, – сказала Наоми с неожиданным нажимом.

Янковски тихо рассмеялась и кивнула, глядя на свое отражение в крыше машины.

– Мы с Ренни были приятелями. Мне даже сегодня казалось, что он вот-вот войдет в эту дверь…

– Жестко ты мишень расстреляла, – сказала Наоми.

– Представляла стерву, которая убила Ренни. Кстати, как продвигается расследование? Одно время ходили слухи, что ее засекли.

– Мы не вполне уверены, что убийца – она, – сказала Наоми, ища взглядом моей поддержки.

– То есть?

– Дело осложняет ситуация с Мартином Виком, – пояснил я. – Мы расследуем его убийство параллельно с убийством Ренника.

Янковски фыркнула.

– Что-то не так? – спросила Наоми.

– Ренни такого не заслужил. Теперь их всегда будут ассоциировать друг с другом. Это мерзко. – Она разжала кулаки. – И чем убийство Вика осложняет дело?

Наоми поглядела на меня, и я неохотно пояснил:

– Мотив неясен.

– Мотив? Какой может быть мотив, кроме расправы на почве мести? Вика все ненавидели, поэтому мы там и оказались…

– Возможно, это вообще не связано с ним или же остались какие-то вопросы после приговора, – высказал я сразу оба предположения. – Есть версия, что настоящим объектом покушения был сотрудник полиции.

Я почувствовал, как Наоми посмотрела на меня, затем отвела взгляд.

Янковски обдумала мои слова и сдвинула брови.

– И чем я могу помочь?

Наоми достала блокнот из кармана:

– Ты работала в группе охраны несколько недель, предшествующих покушению. Заметила что-нибудь необычное?

– Нет, – ответила Янковски. – Я бы доложила об этом. Думаете, она какое-то время ошивалась возле больницы? Та девушка в спортивном костюме?

– А обыск посетителей? – продолжила Наоми, не ответив на вопрос. – Ты тщательно его проводила?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты проводила процедуру обыска со всей тщательностью? – твердо повторила Наоми.

– Всегда, – ответила Янковски. – Ее же не просто так придумали. Да меня хоть ночью разбуди, я проведу обыск, констебль Блэк. А ты? Какое это имеет отношение к тому, что Ренни зарезали? Меня там даже не было.

– А кстати, где ты была?

Луиза сжала челюсти:

– На дежурстве.

– Вчерашний номер «Мейл» видела?

Янковски покачала головой, но неубедительно. Как-никак сенсация дня, причем касающаяся лично ее. Я присмотрелся к Луизе повнимательнее.

Наоми открыла водительскую дверцу, достала воскресную газету и положила ее на капот, фотографией Вика кверху.

– У нас есть основания полагать, что фотография сделана в твою смену, Луиза.

Янковски отстранилась от машины и выпрямилась.

– Чушь собачья. Я не единственная, кто охранял его во время завтраков.

– Но только в твою смену он ел хлопья…

– Когда напали на Ренника, мне даже подмогу не сразу удалось вызвать, – подхватил я разговор, – потому что телефоны сдают охране.

– Ренник сработал добросовестно, – сказала Наоми. – А вот тот, кто дежурил, когда сделали фотографию, – нет.

– Я возражаю против такой версии событий, – сказала Янковски.

– Другой у нас нет, – ответила Наоми.

Янковски покачала головой и посмотрела на меня:

– И ты еще рассуждаешь о добросовестности? Ты? А твой начальник? Как там его?

– Сатклифф, – сказал я.

– Ага, он. Хохотал целыми днями с детоубийцей. Стыдно должно быть.

– Да-да, от стыда он просто сгорел. Надеюсь, это тебя утешит.

Судя по виду Янковски, ее ужаснула моя шутка об ожогах Сатти.

– Особой любви между нами нет, – пояснил я. – Так что если улики будут против него, я лично пристегну его наручниками к каталке. Есть кое-что неизвестное общественности. В задачу Сатклиффа входило завоевать доверие Мартина Вика. Выудить из него, где похоронена одна из жертв – Лиззи Мур.

На этих словах Янковски слегка изменилась в лице.

– Может, ты видела что-то, но не придала этому значения, – предположил я.

Луиза посмотрела на газетную страницу:

– Не имею к этому никакого отношения.

– Судя по листу учета посетителей, у Сатклиффа и Уэйтса была пересменка, – сказала Наоми. – Ни того ни другого в охраняемом крыле не было. Врачей и медсестер тоже. И поправь меня, если я ошибаюсь, но, согласно порядку, ты должна была сопровождать санитаров с завтраком в палату Вика?

Янковски кивнула.

– Ты следовала инструкции?

– До последней буквы.

– Получается, в коридоре не было никого, кроме тебя, – подытожила Наоми. – И ты не заметила ничего необычного?

– Что ты все время об этом спрашиваешь? Вон он вообще был там во время убийства. – Янковски указала на меня. – Он заметил что-нибудь необычное?

Я кивнул:

– Да. Спецназовца с перерезанным горлом и сгоревшего заключенного под особой охраной.

– Похоже, мне понадобится присутствие адвоката.

– Мы никого не обвиняем, – сказал я. – Но уверены, что кто-то сообщил убийце Вика, где он, как его охраняют и как к нему подобраться. А значит, знал внутреннюю кухню. Не сомневаюсь, детектив-инспектор Джеймс приглядится к каждому.

– Кроме твоего начальника.

– Он сейчас не очень симпатично выглядит, – сказал я. – И вообще – в медикаментозной коме. В общем, мое лицо – первое, что он увидит, когда проснется. Если проснется.

Янковски кивнула, похоже наконец поверив, что мы не пытаемся отмазать Сатти.

– На этом все, надеюсь?

– Пока да, – сказала Наоми.

– Если что-нибудь вспомнишь, позвони. – Я протянул Янковски свою визитку, и она перекатила ее по пальцам, как крупье карту. – У нас нет других целей, кроме как установить истину. – Мне хотелось закончить непростой разговор на положительной ноте.

Врагов, натренированных убивать, и так было достаточно.

Янковски обошла машину и вернулась на заброшенную фабрику. Стоящие в дверях спецназовцы расступились, пропуская ее, потом снова сомкнули ряды, не отрывая взгляда от нас.

Ей не доверяли, но нас презирали.

Я насчитал пять винтовок, как бы невзначай направленных дулами на нас.

Наоми повернулась ко мне:

– Спасибо, что изволил проснуться к концу…

– Ты полностью владела ситуацией. Я думал, ты знаешь, что делаешь.

– Только не ожидала, что напарник будет молчать. Думаешь, она врет?

– Почему нет? Все врут.

В машине Наоми сменила тему:

– Обратил внимание, как они переглядывались, когда мы вышли на улицу? – (Надо же, а я так надеялся, что она не заметила.) – Не доверяют они ей, что ли?

– Это может означать все, что угодно. Нелегко работать, если на тебе лежит тень подозрения.

Судя по взгляду Наоми, она решила, что я говорю о себе. Можно было только представить, какого размера эта тень в моем случае.

– Думаешь, ей могут сильно осложнить жизнь?

– Меня больше беспокоит не ее жизнь. Вряд ли это расследование поможет нам с тобой обзавестись новыми друзьями.

Наоми завела мотор. Я вырубил сканер и включил радио, пытаясь заполнить гнетущую тишину. Мне не нравилось то, какими темпами развиваются события, и то, что некоторые на глазах меняют личину, а я и шагу ступить не могу, чтобы не возбудить подозрений у Наоми.

Она была слишком умна, чтобы скормить ей ложь, а ее отношения с суперинтендантом Паррсом – какими бы они ни были – делали ее неуязвимой для моих манипуляций.

Может, если я останусь пассивным пассажиром в этом расследовании, она попросит о переводе? Но чего я хочу на самом деле? Мне не давали покоя многочисленные вопросы. Как можно было подобраться к вооруженному охраннику настолько близко, чтобы полоснуть его ножом по горлу? И кому понадобилось убивать человека, которому и так оставалось жить считаные дни?

Единственное, в чем я уверился после неожиданной поездки, – нельзя и дальше плыть по течению, иначе Наоми так и будет заставать врасплох и подозреваемых, и меня самого.

На телефоне высветился еще один пропущенный звонок с неопределяемого номера.

Кто-то пытался связаться со мной.