Текст книги "Леденящее пламя"

Ли направился к двери:

– Пойдем.

На этот раз лукавая улыбка играла на его губах. Едва справляясь с дрожью в коленях, Блейр последовала за ним.

Глава 25

Ли и Блейр прошли вдоль узкой оленьей тропы, потом через молодую дубовую поросль, пересекли луг и начали подниматься в гору. Олени объели кору на осинах, отчего многие из них погибли, поэтому пришлось перелезать через упавшие, деревья. Везде были видны следы животных, с наступлением лета ушедших на север.

Ли показал Блейр ястреба и назвал несколько цветков. Почувствовав, что идет слишком быстро. Ли замедлил шаг, отводя с ее пути в сторону ветви молоденьких дубков.

Наверху оказалась плоская площадка, второй склон горы зарос пихтами. И на много миль вокруг в голубой туманной дымке виднелись горы. Ли сел, прислонившись к поваленному дереву, и раскрыл Блейр свои объятия. Она благодарно свернулась рядом с ним клубочком, держа Ли за руки и перебирая его пальцы.

– Что имел в виду шериф, когда сказал, что ты нашел свою половину? – спросила она.

Ли сидел с закрытыми глазами, подставив лицо теплым солнечным лучам.

– В детстве у меня пару раз были неприятности. Полагаю, он не простил меня. Блейр выпрямилась:

– У тебя? У тебя были неприятности? Но ты всегда был образцом добродетели, мечтой любой матери.

Не открывая глаз, он улыбнулся и притянул ее к себе.

– Ты почти ничего обо мне не знаешь. Я совсем не такой, как тебе кажется.

– Тогда расскажи, что это были за неприятности и почему я ничего о них, не знаю. Я уверена, что подобное событие попало бы на первую страницу нашей газеты: «Святой Лиандер оказался несовершенным».

Ли широко улыбнулся:

– Ты не слышала об этом, потому что моему отцу удалось замять происшествие, а кроме того, это произошло в Колорадо-Спрингс. А что я натворил? Получил две пули.

– Пули? – поразилась Блейр. – Но я не видела следов.

Ли хмыкнул:

– Ты меня еще не разглядывала. Как только я к тебе приближался, ты на меня налетала.

– Я ничего подобного… – Блейр замолчала, потому что слова Ли были правдой. – Как это получилось? – слабым голосом произнесла она.

– Как-то раз я поехал с отцом в Колорадо-Спрингс. Мне было тогда лет четырнадцать. Ему нужно было переговорить со свидетелем по делу его клиента, и встреча была назначена в гостинице недалеко от банка. Мы только что пообедали и собрались уходить, как внезапно началась стрельба и кто-то закричал, что грабят банк. Я выглянул на улицу и увидел с полдюжины мужчин, ехавших верхом в нашу сторону. Не успев даже подумать, я выскочил на улицу. Поблизости стояла подвода, нагруженная чем-то тяжелым и запряженная четырьмя лошадьми. Я впрыгнул в нее, стронул с места и поставил поперек улицы, преградив бандитам дорогу.

– И они стреляли в тебя.

– Я не смог соскочить с подводы, потому что иначе лошади двинулись бы вперед и освободили им проезд.

– Значит, ты просто сидел и сдерживал лошадей, – с благоговейным страхом проговорила Блейр.

– Я сидел там, пока шериф не схватил грабителей.

– И что потом? Он улыбнулся:

– Потом отец стащил меня с подводы и отвел к врачу, который вытащил пулю, вторая прошла через руку навылет. Еще он позволил мне напиться, и, клянусь, похмелье оказалось куда хуже моих ран.

– Но благодаря тебе преступники были схвачены.

– И просидели в тюрьме много лет. Сейчас они вышли на свободу, и я даже повстречал одного из них.

– Когда? – спросила она.

– В тот вечер, когда мы ходили на прием. Помнишь, как мы ездили на Ривер-стрит? Попытка самоубийства? Помнишь того мужчину на улице? По-моему, он тебе не понравился.

– Игрок, – сказала она, вспомнив, как он на нее смотрел.

– И игрок тоже. Лего провел в тюрьме десять лет за то ограбление в Колорадо-Спрингс.

– Из-за тебя, – заметила Блейр. – Он должен тебя ненавидеть, раз ты помог поймать его.

Возможно, – равнодушно подтвердил Ли. Он открыл глаза и посмотрел на Блейр:

– Тогда ты тоже должна меня ненавидеть.

– Не совсем ненавидеть… – начала она, потом улыбнулась. – Куда ты ездил в нашу брачную ночь?

– Хочешь посмотреть мои шрамы?

Она начала было говорить, что он уходит от ответа, но сжала губы, так что они превратились в тонкую полоску, и промолчала.

Он взял ее за подбородок:

– Медовый месяц не время для обид и мрачных взглядов. Хочешь, я расскажу тебе, как принимал тройняшек?

Она молчала.

– У одного из них было не правильное положение. Молчание.

– Роды были преждевременные, младенцы выходили медленно, каждый – через час, и, чтобы сохранить им жизнь, нам пришлось…

– Пришлось – что? – спросила она после долгого молчания.

– О, ничего. Все было не так интересно. Правда, об этом написали в трех журналах. Или в четырех? – Он пожал плечами. – Неважно.

– А почему об этом написали?

– Потому что для спасения их жизни мы применили метод… Но тебе, возможно, это не будет интересно. Зевнув, он снова прислонился к поваленному дереву. Блейр бросилась на него, сжав кулаки.

– Скажи мне, скажи, скажи, – кричала она, а Ли смеялся и предпринимал попытки повалить ее на траву. Он успокоился, когда она оказалась на спине.

– Я расскажу, но ты тоже должна открыть мне какой-нибудь из своих секретов.

– У меня нет секретов, – пристально глядя на него, сказала Блейр, напоминая, что он отказался ответить, где был.

– Есть. Кто подложил ужа в мою коробку для завтраков? А кузнечиков в пенал? Блейр моргнула.

– Я не вполне уверена, но, скорее всего, это та же особа, которая положила тебе в ботинки ячменный сахар, которая зашивала рукава твоей куртки, которая насыпала жгучего перца в твои сэндвичи, которая…

– На вечеринке в саду у моей мамы!» – перебил он. – Я сидел и ел эти сэндвичи и думал, что и у всех остальных горит во рту и они готовы убить меня за такое угощение. Как это тебе удалось?

– Я дала Джимми Саммерсу пенни, чтобы он отвязал своего грязного пса, когда я уроню ложку. Пес побежал в сад, и ты – неутомимый спасатель – бросился за ним. Все смотрели на тебя, так что у меня было достаточно времени, чтобы заняться твоими сэндвичами. Я думала, что умру, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Ты был чуть жив, но съел все до последнего кусочка.

Он покачал головой:

– А сухая коровья лепешка в моей любимой шляпе для рыбалки? Она кивнула.

– А портрет мисс Эдисон на моей грифельной доске?

Она кивнула.

– И никто ни разу не поймал тебя?

– Твой отец – однажды. Хьюстон сказала, что ты собираешься на рыбалку, и я пробралась к твоему дому, высыпала из жестянки только что накопанных тобой червей и заменила их ужом. К сожалению, тут меня поймал твой отец.

– Воображаю, что он тебе сказал. Он и так уже был сыт по горло шалостями Нины.

– Он сказал, что я никогда не стану леди.

– И оказался прав, – мрачно сказал Ли, прижимаясь к ней. – Ты совсем не леди. Ты живая женщина, из плоти и крови, – он ухмыльнулся. – Плоти много, и как раз там, где нужно.

Она округлила глаза:

– Вы хотите похитить мою девственность, сэр? О, пожалуйста, сэр, это все, что у меня осталось.

– За содеянное вами вы не заслуживаете даже этого, юная леди, – хитро улыбнувшись и понизив голос, сказал он. – Вас судили и признали виновной, и теперь вы понесете наказание.

– Да? – она подняла бровь. – За ячменный сахар в твоих туфлях?

– Я склоняюсь к мысли о том, чтобы навсегда сделать вас рабыней своих любовных утех.

– Не слишком ли это жестоко за кусочек ячменного сахара?

– Это за жгучий перец и за… – Он замолчал, что-то вспоминая. – А это не ты посыпала мои крекеры нюхательным табаком? И сажей – бинокль отца, когда я принес его в школу?

Она кивнула, почувствовав себя виноватой перед лицом такого внушительного списка проказ.

Он смотрел на нее почти со страхом.

– Я знал, что часть их – твоих рук дело, но всегда считал, что в основном их устраивал Джон Лечнер.

Знаешь, четыре года назад я встретил его в Нью-Йорке и, вспомнив, что, как я считал, он вытворял, боюсь, обошелся с ним не слишком любезно.

– А ты не мстил?

– Да сто раз! Годами с меня не сходили синяки от драк с Джоном, – он ухмыльнулся. – Подумать только, он был ни при чем. А что я мог с тобой сделать, даже когда знал, что виновата ты? Ты была на шесть , лет младше, а кроме того, меня сдерживало воспоминание об устроенной отцом порке, когда я однажды отлупил тебя. С тех пор я сначала думал, прежде чем ударить девочку.

– Так, значит, теперь мне придется расплачиваться за детские шалости, – преувеличенно горько вздохнула она. – Жизнь тяжела.

– Не так уж она и тяжела, – сказал он, улыбаясь.

– По счастью, я врач, и меня невозможно напугать.

– Меня привлекли не твои медицинские способности.

– Да? А что же тебя во мне привлекло?

– Твое настойчивое желание обратить на себя мое внимание. Я терпел долго, но всему есть предел.

– Ты так думаешь, – устало произнесла Блейр.

– Люблю покорных женщин, – пробормотал он, засунув руку ей под рубашку и ведя пальцами от живота к груди.

Блейр была потрясена, что опять хочет его так скоро, но, прикоснувшись к теплой коже Ли, запылала, как в первый раз. Она никогда не вспоминала о своих проделках. Тогда она считала, что делает все это из-за ненависти к нему, что она злится на него, потому что он забрал у нее Хьюстон. Но сейчас она задумалась, не было ли это на самом деле продиктовано желанием привлечь его внимание?

Он поднял голову и начал расстегивать пуговицы ее рубашки, она взяла его лицо в ладони.

– Я не понимаю, что ты значишь для меня, – прошептала она.

Ли нежно улыбнулся:

– Еще нет? Что ж, оставайся со мной и поймешь. Блейр смутилась. Она чувствовала растерянность. Большую часть ее жизни он был ее врагом. Она вредила ему, как могла. И тем не менее Ли сказал, что именно это помогло ей успешно расстроить свадьбу сестры. Почему? Почему она легла в постель с мужчиной, которого, она могла поклясться, ненавидела? Ли взял ее руки в свои и поцеловал ладони.

– Мы теряем время, пока ты пытаешься найти ответы на вечные вопросы, – и покончил с пуговицами на ее рубахе.

Они занимались любовью неспешно, почти осторожно. Ли внимательно следил за выражением ее лица. Он перецеловал кончики ее пальцев, посасывая их, и ощущение теплой, влажной внутренности его рта наполнило ее теплом. Он целовал ее грудь, гладил прекрасное тело.

Акт любви оказался нежным, сладостным, бесконечным.

Потом он не спешил отпустить ее, не разжимал рук, словно пытался обернуть свое тело вокруг нее, спрятать ее в себя.

Блейр лежала в кольце его рук, слушала трещание кузнечиков, тоненький свист колибри и шум ветра и чувствовала, как Ли заполняет собой все ее существо. И ей больше всего на свете хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

– Когда мы доберемся до дома, тебе придется нанять кого-нибудь приглядывать за моими носками, – нежно сказал он.

– Что? – рассеянно спросила она, по-прежнему держась за него, словно от этого зависела ее жизнь.

– Мои носки и рубашки… а еще я люблю, когда мне чистят ботинки. Кроме того, нужно, чтобы кто-то наводил порядок, поддерживал чистоту, заправлял постель и готовил еду.

Блейр молчала, начав осознавать, о чем он говорит. С детства единственным ее интересом – и предметом изучения – была медицина. Она понятия не имела, как вести хозяйство.

Она тяжело вздохнула:

– Ты думаешь, кто-нибудь захочет на нас жениться? Ли рассмеялся:

– Мы можем узнать. Я познакомился с леди-преступницей, которая…

Он замолчал, потому что Блейр захватила зубами его кожу и приготовилась укусить.

– Да, – сказала она, отодвинувшись, чтобы видеть его, – я и вправду ничего не знаю о ведении хозяйства. Моя мама пыталась научить меня, но…

– Ты лазала по деревьям.

– Или куда-нибудь убегала. Тетя Фло тоже пробовала, но дядя Генри говорил, что еще успеется, и забирал меня с собой в операционную. Боюсь, что время упущено. В следующем году я собиралась пойти на курсы домоводства, чтобы подготовиться к жизни с Аланом.

– Курсы? Это там, где учат, как содержать в чистоте туалет и оттирать полы?

– Ты думаешь, это будет так скучно?

– Возможно, даже хуже.

Она положила голову ему на плечо.

– Я же отговаривала тебя от женитьбы на мне. Теперь ты видишь, почему мужчины сторонились меня. Хьюстон понимает в этих делах несравненно больше. Тебе следовало удержать ее.

– Может быть, – мрачно согласился он. – Уж она-то никогда не полезла бы в мою медицинскую сумку.

– Я никогда в нее не лазила, – вознегодовала Блейр. – У меня есть своя.

– Да, но Хьюстон знает, как вести хозяйство. Думаю, что носки ее мужа всегда будут в порядке и на своем месте.

Блейр оттолкнула его:

– Если тебе нужно только это, можешь отправляться к ней или к любой другой женщине. Если ты воображаешь, что я посвящу свою жизнь твоему белью, ты ошибаешься.

Она сердито начала натягивать брюки.

– Ну хотя бы одному носочку? – с мольбой в голосе попросил Ли.

Блейр взглянула на его и увидела, что он улыбается.

– Ты! – засмеялась она и упала в его объятья. – Ты не порассказал мне о тройняшках.

– Каких тройняшках?

– Ну ты принимал роды, о которых написали в четырех журналах.

Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую:

– Я никогда не принимал тройняшек.

– Но ты сказал… Ах ты! – задохнулась от смеха Блейр.

Он провел рукой по ее уже прикрытым ногам и по голой спине.

– Прогуляемся к реке? Там и перекусим.

– И поговорим о клинике, – сказала она и надела рубаху. – Когда, по твоим расчетам, придет оборудование? Кстати, ты так и не сказал, что именно ты заказал. Ли, если ты не сможешь работать там постоянно, я могла бы написать своей подруге, доктору Луизе Бликер. Она неплохой специалист, а Чандлер растет не по дням, а по часам, поэтому еще один врач нам не помешает.

– Я-то предполагал пригласить миссис Креббс. Блейр перестала застегивать пуговицы.

– Миссис Креббс! Как-то раз в больницу привезли мальчика, у которого в горле застряла куриная косточка. Так она предложила мне подождать, пока придет настоящий врач.

– И она до сих пор жива? – спросил Ли, округлив глаза.

Блейр сощурилась:

– Ты опять меня дразнишь?

– Я никогда не дразню женщин, похожих на тебя. Пойдем, – сказал он, не дав ей ответить. – Если мы хотим поговорить о делах, давай сделаем это во время прогулки.

Глава 26

Держась за руки, Лиандер и Блейр направились к дому. Они то и дело останавливались для поцелуя, пытаясь при этом стащить друг с друга одежду. Так что когда они почти дошли до дома, их рубахи были расстегнуты до пояса.

Но атмосфера забавы быстро улетучилась: у крыльца стоял Рид Вестфилд.

Ли моментально помрачнел, встал между Блейр и домом и стал застегивать на ней рубаху.

– Слушай меня, – тихо сказал он. – Боюсь, мне опять придется уехать. Не думаю, чтобы отец приехал просто так.

– Опять срочный вызов? Я могу… – Что-то в его глазах заставило ее замолчать и сжать зубы. – Снова такой же вызов? И меня опять отстраняют, потому что я не заслуживаю доверия? Срочный вызов только для мужчин?

Он положил руки ей на плечи:

– Блейр, ты должна мне доверять. Я бы все тебе рассказал, если бы мог, но для твоего же собственного благополучия…

– Для моего собственного благополучия мне следует пребывать в неведении. Я прекрасно тебя поняла.

– Ты ничего не поняла! – сказал Ли, сжимая ее плечи. – Тебе просто придется доверять мне. Если смогу, я расскажу.

Она вырвалась.

– Я прекрасно все понимаю. Ты точно такой же, как мистер Гейтс. Ты твердо знаешь, что женщине можно и чего нельзя и что на меня нельзя положиться до такой степени, чтобы сказать, куда ты так таинственно исчезаешь. Скажи, что ты собираешься мне разрешать теперь, когда мы поженились? Что, кроме домашнего хозяйства и постели? Я могу продолжить врачебную практику или и для этого я еще не доросла?

Ли возвел глаза к небу, словно ища там поддержки.

– Хорошо, думай как хочешь. Ты, кажется, считаешь меня чудовищем, таким я и буду. Мой отец приехал с важным сообщением, и мне придется сейчас уехать. Я не могу тебе сказать, куда я еду, или не хочу. От тебя же я хочу, чтобы ты вернулась в Чандлер с моим отцом, а я буду дома, как только смогу.

Ничего не сказав, Блейр обошла Ли и направилась к дому. Ей было трудно даже взглянуть на Рида. Она никогда ему не нравилась, и он знал о ее проделках, касающихся его драгоценного сына. Когда Ли объявил, что хочет жениться на Блейр, Рид участвовал в немилосердном допросе, учиненном Гейтсом, а потом в открытую лгал ей, сочинив о Ли и француженке.

Поэтому сейчас она не могла вести себя с ним тепло и сердечно. Она холодно поздоровалась и прошла в дом.

Даже оставшись одна, Блейр не могла позволить себе расслабиться. А что она еще ожидала? Ли сказал, что любит ее, но какой мужчина не полюбит женщину, которая с готовностью делит с ним постель? Просто чувство чести не позволило Ли бросить ее, поскольку она оказалась девственницей.

Блейр поднялась наверх и переоделась в свой медицинский наряд. В открытое окно ей были слышны голоса мужчин. Она выглянула – Ли с отцом стояли невдалеке и, судя по жестам, вели не совсем дружескую беседу.

Ли присел на траву, жуя какой-то стебелек, а Рид угрожающе навис над ним всем телом. Блейр показалось, что Рид угрожает Ли.

Почти против своей воли она стала прислушиваться. До нее долетели лишь некоторые слова – «опасность», «…рискуешь своей жизнью…», «Пинкертон».

Она отодвинулась от окна.

– Пинкертон? – прошептала Блейр, застегивая последние пуговицы.

Что общего у Ли с детективным агентством Пинкертона?

С минуту она сидела на кровати. У нее так и не было времени, чтобы поразмыслить, куда Ли уезжал в их брачную ночь. Рид ей солгал, и она ему поверила. Уж лучше бы Ли действительно кого-нибудь любил. Пусть бы он и в самом деле отправился к бандитам, чтобы спасти их главаря от, скажем, заражения крови. Но Ли вовлечен во что-то другое, что-то… Она не хотела даже думать об этом. Может, он помогал агентству Пинкертона? Но, исходя из предостережений Рида, Блейр отбросила эту мысль.

Лиандер был связан с чем-то незаконным. Она так и знала, она чувствовала. И поэтому он не мог сказать ей, чем занимается. Он хотел, чтобы она осталась в стороне.

Едва передвигая ноги, Блейр спустилась по лестнице и подошла к двери как раз тогда, когда вошел Ли.

– Мне придется уехать, – сказал он, наблюдая за ее реакцией.

Блейр подняла на него глаза. Какое преступление совершил Ли? И почему? Ему нужны деньги? Она вспомнила о новом медицинском оборудовании, которое он заказал в Денвере. Оно, должно быть, стоит немалых денег, а все знают, что врачи зарабатывают очень скромно. Ли, конечно, унаследовал кое-что от матери, но, кто знает, сколько? Он делает это ради новой клиники? Чтобы иметь возможность помогать людям?

– Я знаю, – сказала она, беря его за руку. Он вздохнул с облегчением:

– Ты больше не сердишься?

– Нет, не сержусь.

Он поцеловал ее – она почувствовала боль и сладость.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее. Отец отвезет тебя в город.

И без лишних слов он вышел, вскочил на жеребца и, быстро спустившись с горы, исчез из вида.

Блейр села на лошадь, приведенную для нее Ридом, и они молча отправились домой. Большую часть пути, пролегавшего между соснами и через ручейки, Блейр ломала голову над исчезновениями Ли, говоря себе, что она ошибается, и молясь за него.

За несколько миль до Чандлера, когда местность выровнялась и стала суше, Рид поехал рядом с Блейр.

– Я думаю, что оба мы погорячились в свое время, – сказал он.

– Да, – искренне ответила она. – Это случилось, когда мне было около восьми лет. Он озадаченно посмотрел на Блейр:

– А, да, твои проделки. Знаешь, я бы ничего и не узнал, если бы моя жена не раскрыла некоторые из них. Ли о них никогда и словом не обмолвился. Хелен сказала только, что подстраивала их девочка. Она сказала, что мальчики умны, но не так, как девочки, а подстроено все очень хитро. Она очень заинтересовалась тобой, после того как я сказал, что видел, как ты подменяла червяков змеей. «Блейр Чандлер, – сказала она, – я должна была догадаться, ведь она постоянно проявляет к Ли необыкновенный интерес». Не знаю, что она хотела этим сказать, но помню, что она всегда очень смеялась над другими твоими проделками.

– Если Ли ничего не говорил, как она узнала?

– Иногда Нина говорила, иногда учительница Ли. Однажды Ли пришел домой из школы с резью в желудке. Хелен уложила, его в постель и, вернувшись на кухню, увидела, что его коробка для завтраков медленно движется по столу. Она сказала, что чуть не умерла от страха, но все же приоткрыла ее и заглянула внутрь.

Там оказалась рогатая жаба, которую Хелен с удовольствием отнесла в сад.

– Ничего удивительного, что вы не почувствовали большой радости, когда Ли сказал, что собирается жениться на мне, – проговорила Блейр.

Рид немного помолчал, управляя лошадью.

– Я скажу тебе, что меня больше всего волнует относительно вас двоих, и это не имеет ничего общего с теми проделками. Все дело в том, что мой сын очень много работает. Еще совсем юным он работал сразу в трех местах. По некоторым причинам Ли считает, что несет ответственность за Несовершенство окружающей жизни. Я очень гордился, когда он сказал, что хочет стать врачом, но и беспокоился тоже. Я боялся, что он возьмет на себя слишком много – так и случилось. Он работает в больнице, он управляет ею, хотя администратором считается доктор Уэбстер. Ли всегда готов помочь остальным врачам города. Четыре ночи в неделю он ездит по вызовам. И кроме того, навещает пациентов за городом.

– И вы боитесь, что я буду ему обузой? – прошептала Блейр.

– Я не мог не заметить, что тебя всегда сопровождают разные бурные происшествия. Я хотел, чтобы Ли женился на девушке, совсем на него не похожей, как Хьюстон, например. Она ведь копия Опал, сидела бы дома, занималась бы хозяйством, шила. Я не хочу сказать, что имею что-то против тебя, но посмотри сама, сколько всего случилось с того времени, как ты вернулась в Чандлер.

– Я понимаю, о чем вы говорите, – произнесла Блейр, перед мысленным взором которой пронеслись картины нескольких последних недель. – Боюсь, Ли жил, как на вулкане.

– Он чуть не погубил себя, пытаясь произвести на тебя впечатление своими профессиональными качествами. – Рид замолчал и улыбнулся Блейр. – Но я все же понял, что он действительно хотел добиться тебя.

– Я тоже поняла, – пробормотала она, подумав, что, может быть, из-за нее он и занимается своей незаконной деятельностью. Блейр и Рид въехали в Чандлер в молчании. Последний отрезок пути они проделали при свете звезд. Он оставил ее у дома, который она теперь делила с Ли, и Блейр вошла туда с тяжелым сердцем. Не наделал ли он долгов и из-за этого дома тоже?

Она быстро искупалась и устало забралась в пустую постель. Похоже, в этом доме она обречена проводить ночи в одиночестве.

В шесть утра она проснулась от телефонного звонка. Пошатываясь, она спустилась вниз.

Телефонистка Кэролайн сказала:

– Блейр-Хьюстон, прибыли четыре фургона с грузом из Денвера, Лиандера ждут у старого склада на Арчер-авеню.

– Он не может прийти, но я буду там через пятнадцать минут.

– Но это медицинское оборудование, Лиандер должен объяснить, куда его ставить.

– Согласно моему диплому, я – врач, – ледяным тоном ответила Блейр.

– Да-да, конечно, я ничего такого не хотела сказать. Я всего лишь передаю, что мне ведено. – Она помолчала, не решаясь спросить. – А потому Лиандер не может прийти?

"Ну и любопытство!» – подумала Блейр. Само собой разумеется, она не собиралась говорить, что Ли уехал на очередной таинственный вызов.

– Потому что я его вымотала, – сказала она с улыбкой и повесила трубку. Пусть посплетничают.

Блейр слетела по ступенькам, а через пять минут уже мчалась по улице, на ходу закалывая волосы. Добежав до здания склада, она увидела там фургоны и нескольких мужчин, выказывающих признаки нетерпения.

– Здравствуйте, я доктор Вестфилд.

Один из мужчин, крупный тип, жующий табак, не спеша оглядел ее с ног до головы, остальные делали вид, что их нисколько не интересует это чудо природы. Мужчина выплюнул свою жвачку.

– Куда прикажете сложить?

– Внутрь, – сказала Блейр, указывая на склад. Тут же обнаружилось препятствие. У нее не было ни ключа, ни представления о том, где Ли может его хранить. Мужчины скептически поглядывали на нее, словно не ожидали ничего иного от женщины, называющей себя врачом.

– Очень плохо, что мы не можем туда попасть, – печально сказала Блейр, – потому что мой отчим держит пивоварню, и он пообещал тем, кто поможет мне с новым оборудованием, бочонок пива в качестве премии. Но наверное…

Звук разбитого стекла заглушил ее слова.

– Простите, мэм, – сказал один из мужчин, – я, кажется, слишком сильно нажал на стекло. Но, похоже, сквозь него мог бы пробраться кто-нибудь не слишком большой.

Минуту спустя Блейр очутилась внутри и открыла дверь. Солнечные лучи осветили помещение: из всех углов свисает паутина, пол завален разной рухлядью, потолок протек по меньшей мере в трех местах.

– Вон туда, – рассеянно указала она на угол, который казался если не слишком чистым, то хотя бы сухим.

Пока мужчины разгружали фургоны, она огляделась, прикидывая, как лучше все здесь устроить.

Мужчины внесли дубовые столы, высокие шкафы со стеклянными дверями, большие раковины, маленькие коробочки с инструментами, бинты и вату – все необходимое для лечебного учреждения.

– Ну как, всего хватает?

Она повернулась и увидела Ли, осматривавшего оборудование и мебель.

Он пристально глядел на Блейр, куря сигару. Одежда его была грязной, выглядел он усталым.

– Более чем, – ответила она и подумала о стоимости груза. – Ты выглядишь измученным. Тебе нужно поехать домой и поспать. А я собираюсь нанять женщин, чтобы отмыть это помещение.

Улыбнувшись, он бросил ей ключ.

– Вот возьми – это спасет все остальные окна. Поскорей приходи домой, – сказал он, подмигнув, и ушел.

На глаза Блейр навернулись слезы. Что бы он ни делал, он делает это из желания помочь другим людям, в этом она была уверена. Сколько бы ни стоило это оборудование, он собирался заплатить за него – любым способом.

Закончив свою работу, мужчины подвезли Блейр до дома, и она позвонила матери, прося уладить вопрос с пивом. Опал сказала, что мистер Гейтс так доволен, что Блейр вышла замуж за достойного человека, что без сомнения выдаст обещанный бочонок пива.

После разговора с матерью Блейр позвонила Хьюстон. Хьюстон знает, кого нанять для уборки помещения. И к десяти часам целый отряд женщин, вооруженных щетками, швабрами и скребками, не жалея воды, наводил чистоту.

В одиннадцать Блейр переговорила с мистером Хитчманом, строившим Чандлер-хаус, и договорилась, что двое его сыновей приступят к перепланировке склада по чертежам Лиандера.

В два часа вернулся Ли, и, не обращая внимания на шум и пыль, она рассказала ему, что ей удалось провернуть.

Блейр сопротивлялась и говорила, что не может оставить работу без присмотра, но все же позволила Ли усадить себя в экипаж и отвезти в кафе мисс Эмили. Взглянув на Блейр, мисс Эмили отослала ее в заднюю комнату с приказом отмыться от грязи, Когда Блейр вернулась, Ли ждал ее за столом, уставленным сэндвичами с курицей и пирожными с клубникой:

Проголодавшаяся Блейр набросилась на еду, успевая еще и говорить при этом:

– ..этот высокий шкаф можно поставить в операционную, а большая раковина подойдет…

– Тише, тише. Невозможно сделать всю работу за один день.

– Я понимаю. Я спешу потому, что городу очень нужна женская клиника. Много лет назад мама водила меня посмотреть женскую лечебницу здесь, в Чандлере. Там все так же ужасно?

– Хуже, чем можно представить, – серьезно ответил Ли, потом взял ее руку и поцеловал. – Так что же мы тянем время? Вперед – за работу. Кстати, я Позвонил твоей сестре и попросил нанять для нас горничную и экономку.

– Двоих? – спросила Блейр. – Мы можем позволить двоих?

Он с удивлением посмотрел на нее:

– Если, конечно, ты не уничтожишь все запасы мисс Эмили.

Он совсем растерялся, когда в ответ на его слова она сразу же положила обратно на тарелку сэндвич, который было взяла.

– В чем дело, Блейр? Я, конечно, не так богат, как Таггерт, но вполне могу позволить пару горничных. Она поднялась:

– Идем? Еще должен прийти водопроводчик. Так и не оправившись от удивления, Ли вышел следом за Блейр.