Текст книги "Утренняя луна"

– Краски ведь жидкие, – объяснил ей брат, вероятно, считая ее слабоумной. – Ты их перевернула, поэтому они и протекли. Это естественно.

Отец молча обнял ее и похлопал по плечу. А на Рождество подарил ей чемоданчик, в котором было место для бумаги, кистей, красок и еще одно отделение для готовых работ.

Джекке так понравился подарок, что она затанцевала с ним по комнате. Отец и брат рассмеялись. Позже она изобразила отца и брата склонившимися над новым ручным рубанком. Их лица светились любовью – к своей работе и друг к другу.

Джекка провела пальцем по углублениям для карандашей и кистей и подумала об отце. Последние годы были для него нелегкими. Он не нашел общего языка с Шейлой, женой Джоуи, которая оказалась в высшей степени амбициозной и считала, что свекор должен уйти на покой и оставить магазин ее мужу.

– Скажи ей, что я уйду на покой, когда это сделает королева! – крикнул Джо сыну.

– Какая королева? – спросила Шейла. – Он говорит о клубе на углу? Я не хожу в подобные заведения.

Во время одной из ссор, происходившей в ее присутствии, Джекка сказала, что амбиции Шейлы обратно пропорциональны ее уму. Отец рассмеялся, брат нахмурился, а Шейла спросила, что это значит.

«Шейлова война» – так ее назвала Джекка – стала одной из главных причин того, что она с готовностью приняла предложение Ким провести тихое и мирное лето в Эдилине.

Джекка настолько погрузилась в мысли, что не заметила Люси, которая появилась в дверях ее спальни.

– Не хочу мешать, – сказала она, – но вы сказали, что присоединитесь к нам. Уже почти три часа. – Люси была в цветастом купальном халате, как будто собиралась в душ.

– Иду! – воскликнула Джекка. Тренировка пойдет ей на пользу. После нее она достанет камеру и начнет делать снимки.

Час поднимания ног и рук, или что там они делают, станет приятным разнообразием. Кроме того, ей нравилась компания этих женщин, по возрасту годившихся ей в матери. Своей матери она не помнила, выросла в окружении мужчин, и чувствовала, что ей не хватает женского общества.

Глава 5

– Тристан! – негромко позвала Джекка в третий раз, обращаясь к темноте. Ответа не последовало. – Похоже, меня продинамил мужчина, которого я никогда не видела, – пробормотала она и поморщилась от боли в плечах.

Темноту неба разорвал яркий зигзаг молнии, вслед за которым прогремел гром. «Отлично! – подумала она. – Теперь я еще и промокну». Когда на нее упали первые крупные капли дождя, она решительно повернулась и зашагала к дому.

– Психея! – послышался голос Тристана.

Дождь становился сильнее. Джекка ничего не видела, но почувствовала, как мужчина обнял ее за плечи. Когда он побежал, она сделала то же самое.

Они быстро двигались по лесу. Пару раз она задевала рукой или плечом мокрые ветки деревьев, и на нее обрушивался настоящий водопад. «Если Тристан не знает, куда идти, – мрачно подумала она, – утром мне, похоже, понадобится его профессиональная помощь». Но он, судя по всему, не сомневался в правильности выбранного направления.

– Пригнись, – неожиданно сказал он.

Джекка наклонила голову и протиснулась в маленькую дверцу. Выпрямившись, она с любопытством огляделась, хотя вполне могла бы этого не делать. Внутри было еще темнее, чем снаружи.

– Где мы? – спросила она.

– Мы в…

Она слышала его шаги, но ничего не видела. Послышался шорох ткани, и Тристан дал ей что-то, напоминающее небольшое лоскутное одеяльце. Джекка набросила его на плечи. Одеяло сразу стало влажным.

– Не повезло с погодой, – сказал Тристан. – Мы в игровом доме Олдриджей. Моя племянница – представительница четвертого поколения детей, его использующих. – Он расправил на ней одеяло. – Так лучше?

– И да, и нет, – поморщилась Джекка.

Тристан замер.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня я тренировалась с миссис Уингейт и Люси.

– Нет! – воскликнул он. – Я был уверен, что подобные штуки – городской миф.

– Жаль, что это не так. – Джекка стянула с плеч одеяло и передала ему. – Ты промок насквозь.

Тристан взял мокрое одеяло, завернулся в него и вздрогнул.

– Кажется, без него я был суше.

– А у тебя, наверное, гипс размок, – предположила Джекка. – Услышав гром, ты должен был остаться дома.

– И пропустить встречу с тобой? – тихо спросил он.

– Ты все равно меня не видишь. Кроме того, можно было позвонить. – Несмотря на свои правильные слова и назидательный тон, Джекка втайне была рада, что он не испугался дождя.

Она ощутила прикосновение холодных губ к своей щеке.

– Мне очень нравится, когда ты обо мне заботишься.

Судя по доносившимся снаружи звукам, дождь лил как из ведра.

– Здесь можно на чем-нибудь посидеть?

Трис взял ее за руку, повел в другую комнату и усадил на что-то, вероятно, на кровать.

– Я не думаю, что… – начала Джекка.

– Обещаю, я не буду тебя соблазнять, – усмехнулся Трис. – Сначала обсохну.

«Тогда зачем я здесь?» – подумала Джекка, но благоразумно не стала озвучивать свои мысли. Она села удобнее и прислонилась спиной к изголовью кровати… хотя это могло быть и изножье. Мужчина устроился на противоположном краю кровати. Сидеть, согнув ноги, было не очень удобно, но выпрямить их она не рискнула, опасаясь наткнуться на ноги Триса.

– Почему ты не задержался сегодня днем в закусочной? – спросила она. – Мы бы могли наконец по-настоящему познакомиться. То есть возобновить знакомство.

– Если честно, боялся, что я тебе не понравлюсь и ты не придешь на наше вечернее свидание.

– Мне не следовало приходить. – Джекка ожидала, что он спросит почему, но Трис сказал:

– Расскажи мне о вашей тренировке.

– О, эти две женщины! – воскликнула Джекка и запнулась. – Хотя, наверное, я не должна ничего рассказывать. Женские секреты, знаешь ли.

– Не забывай, что я местный врач. Мне можно рассказывать все. Возможно, это пригодится с пациентами, которые будут жаловаться на мышечную боль. Что вы делали? И где? В лесу при свечах? – В его голосе звучала насмешка.

– Обещай, что не будешь смеяться.

– Я никогда не даю таких обещаний. Смех – лекарство от всех болезней.

– Хорошая философия, – заметила Джекка, сделала глубокий вдох и выпалила: – Мы танцевали у шеста.

– Вы… что?

– Танцевали у шеста. Завтра будет танец живота.

Тристан не рассмеялся.

– Ты серьезно?

– О да, и доказательство тому – мои ноющие мышцы. В подвале дома миссис Уингейт есть большая комната, где пол застелен очень толстым и мягким ковром. Так мне показалось сначала. Потом выяснилось, что его толщина и мягкость все же недостаточны. В одном конце комнаты на стене висит огромный плоский телевизор. Там же располагаются всевозможное, по-моему, высококлассное, видеооборудование и большой шкаф с тысячей, не меньше, дисков. В центре установлен шест. И все.

– И никаких стульев?

– Ни одного. Миссис Уингейт говорит, что каждый день Люси выбирает новый диск, и они тренируются под него. Я просмотрела диски, и ты даже не представляешь, что там есть. Там все существующие танцы – от бразильских карнавальных до гавайской хулы и балета. Йога у них называется силовой йогой. И еще у них есть видео для занятий кикбоксингом.

– Я не могу представить себе мисс Люси у шеста. Ты же не имеешь в виду…

– Стриптиз? – воодушевленно подсказала Джекка. – Именно его. Что вытворяют эти женщины! Мне оставалось только краснеть!

– Ты хочешь сказать… – голос Тристана звучал мечтательно, – что тоже попробовала?

– Конечно! Я в два раза их моложе и решила, что запросто смогу сделать то же самое, что они. Но не смогла даже приблизиться к той высоте на шесте, на которую они забираются. А вращение… Это невероятно!

– Перед моим мысленным взором проплывают весьма соблазнительные картинки…

– И кого же ты видишь? Миссис Уингейт? Или Люси?

Тристан усмехнулся.

– Значит, говоришь, завтра в программе танец живота? Как думаешь, может быть, я…

– Нет, ты не можешь к нам присоединиться.

– Ты уверена? Возможно, я…

– Там на двери висит табличка: «Мужчинам вход запрещен».

– Похоже, я очень давно не был в подвале дома миссис Уингейт.

Джекка потянулась и сморщилась.

– Завтра у меня будет болеть все тело.

– Повернись, я помассирую тебе плечи.

Она заколебалась.

– Я не смогу позволить себе многое одной рукой.

– Ну, ты довольно быстро сумел завлечь новую в городе девушку в уединенный дом и затем на кровать, даже не видя ее.

Тристан довольно засмеялся.

– Это скорее благодаря твоему легкому характеру, а не мне. Не сомневайся. Торжественно обещаю не делать ничего недозволенного. Если, конечно, ты сама этого не захочешь.

Джекка молча повернулась и подвинулась к нему. Кровать оказалась узкой и короткой, и Тристану пришлось спустить ноги на пол. Учитывая, что у него одна рука была на перевязи, Джекка не сомневалась: ему очень неудобно.

Словно в подтверждение этого он протяжно и мелодраматично вздохнул.

– Я слышала о происшествии в твоем доме, – сказала Джекка.

Он вздохнул еще раз.

– Ну ладно. – Она на мгновение отодвинулась, чтобы он мог снова поднять ноги на кровать, потом села к нему спиной, оказавшись между его ног. Джекка сидела очень прямо, чтобы не прислоняться к Тристану, и он начал массировать ей шею и плечи.

– Здорово! – вырвалось у нее.

– Обычно самому большому напряжению подвергается поясничный отдел.

– Ты говоришь как настоящий доктор, – отметила Джекка.

– Так я и есть настоящий доктор.

Несколько мгновений оба молчали. Рука Тристана двигалась вдоль ее позвоночника и разминала мышцы, казалось, лаская их. Джекка чувствовала, как расслабляется.

– Тебе не хватает твоих пациентов? – спросила она.

– Да, – не задумываясь, ответил Трис. – Мне не хватает работы. Сегодня утром я попытался выяснить у отца, как дела у моих пациентов и кто чем болен. Знаешь, что он ответил?

– Могу догадаться, – очень серьезно сказала Джекка. – Что был доктором еще до твоего рождения.

– Или у тебя в точности такой же отец, как у меня, или нас разделили при рождении.

– Мой отец, Джозеф Фрэнсис Лейтон, отказывается выслушивать любые предложения, от кого бы они ни исходили. Однажды я обмолвилась, что давно пора убрать мавзолей и использовать освободившееся пространство, чтобы разместить новые инструменты. Знаешь, что он сказал?

– Какой мавзолей?

– Он сказал, что занимался магазином еще до моего рождения и…

– Джекка, какой мавзолей?

– О! – вздохнула она. – Понимаешь, магазин скобяных товаров Лейтона был основан в 1918 году моим прапрадедушкой. Он же построил из дерева мавзолей в честь людей, которые воевали вместе с ним в Первой мировой войне. На нем, как утверждают, довольно точно изображена сцена сражения, в котором погибли его друзья. Эта штука довольно большая и сама по себе уникальна. Он создавал ее двадцать лет. Ею невозможно не восхищаться. К нам часто приезжают художники, чтобы сделать фотографии. Стиль в основном ар деко с примесью барокко – это касается резных фигурок. Местное историческое общество давно просит отца поставить ее в здании городского совета, но разве отец к кому-нибудь прислушивается. Два года назад шесть местных подонков решили разгромить магазин и едва не уничтожили это произведение искусства.

Тристан прекратил массаж.

– Ты беспокоишься об отце?

Его слова удивили Джекку. Оказывается, доктор довольно-таки проницателен.

– Да, – ответила она. – А как ты догадался?

– Пациенты постоянно рассказывают мне о своих проблемах. Поневоле научишься догадываться о недосказанном. Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Жена моего брата хочет, чтобы отец ушел на покой, а магазин отдал им.

– Твоему отцу эта идея не нравится?

– Еще бы. Магазин – все, что у него есть. Он же овдовел двадцать два года назад.

– И с тех пор у него не было никаких женщин?

– Была одна. Я тогда училась в седьмом классе. Но это продлилось недолго. Твои родители очень счастливы: у отца есть мать, а у матери – отец.

– Да, они счастливые люди, – не стал спорить Трис. – Я им завидую.

– Они не скучают по маленькому Эдилину?

– Отец скучает, но у него друзья во Флориде, и вообще родителям там нравится. Да и общество друг друга их вполне устраивает.

В голосе Триса было столько тоски, что Джекка не могла не взять его за руку и отметила, что у него длинные – как у пианиста или хирурга – пальцы.

– Ты всегда хотел быть врачом?

– Всегда. На этот счет у меня никогда не было сомнений. Мама любит рассказывать подругам, что единственной вещью, которая успокаивала меня, когда я капризничал из-за режущихся зубов, был старый отцовский стетоскоп.

Трис не убрал руку. Джекка чувствовала его ладонь… запястье…

– Завтра, – тихо сказал он, – мы могли бы устроить настоящее свидание. Я заеду за тобой и поужинаем где-нибудь вместе.

– Закажем что-нибудь особенное и будем пить вино? – уточнила Джекка.

– Звучит заманчиво, разве нет?

Джекка заколебалась. Это звучало даже очень заманчиво, но вместе с тем было таким… обыденным.

– Художники любят все особенное, не так ли? – спросил он.

– Не то чтобы особенное. Просто мне нравится подходить ко всему творчески.

– Хорошо, – сказал он. – Никаких свиданий, как у обычных людей. Но что мы будем делать, когда появится луна?

– Понятия не имею. Я думала, возможно, в Виргинии вообще не бывает луны.

– Виргиния действительно создана для любви, – пояснил Тристан, – но так далеко мы все же не зашли. На случай если ты не захочешь идти на обычное свидание, я раздобыл кое-какую астрономическую информацию.

– Да? И что же сулят нам астрономы?

– Еще одну темную ночь. Затем луна начнет показываться. К четырнадцатому числу на улице вечером будет уже светло.

– Это значит, что мы сможем видеть друг друга. Что ж, никакое волшебство не может длиться долго, – вздохнула Джекка.

За окнами лил дождь, и в доме стало холодно. Тристан потянул ее за руку, желая привлечь к себе и обнять, но она не поддалась.

– Не надо, – прошептала Джекка.

– Я очень терпеливый человек, – сообщил Тристан. – Чем ты собираешься заниматься завтра?

– Начну писать акварели. Ким хочет, чтобы я сделала рисунки к ее новой рекламной кампании.

– Я знаю.

– Откуда?

– Мать Ким рассказала об этом моему отцу, когда пришла на прием. Он позвонил моей маме и сообщил эту новость. Мама по секрету рассказала все Эдди, а та – мне. В Эдилине не может быть тайн.

– А ты знаешь, что именно я буду рисовать?

– Нам всем понравилась идея Ким об орхидеях.

Джекка засмеялась.

– Все решается коллегиально. Кстати, как называются те странные растения, которые стоят под скамьей?

– Венерин башмачок.

– А те, которые из эпохи Эйзенхауэра?

– Каттлеи.

– Почему ты держишь орхидеи в доме миссис Уингейт?

– Это результат войны с отцом.

– Расскажи мне об этом, – попросила Джекка. – Вдруг это поможет мне справиться с моим отцом.

– Если тебе известно, как иметь дело с отцом, который уверен, что знает все, и убежден, что я все еще грызу его старый стетоскоп, дай мне знать. Пожалуйста.

– Мой отец считает, что я не в состоянии отличить гвоздодер от кувалды. Но только если не посылает меня в подсобку за инструментом. Тогда предполагается, что я знаю, какой именно инструмент он хочет, даже если он мне ничего не сказал. Так что я хочу услышать все о твоем отце и об орхидеях.

– Видишь ли, у меня затекла нога и разболелась сломанная рука. Если ты подвинешься сюда, а я – туда, мы…

Трис был намного крупнее, чем она, а кровать в игровом домике была маленькой. Джекка так и не поняла, как получилось, что она оказалась прижатой спиной к широкой мужской груди, стиснутая по бокам его ногами. Сломанная рука теперь лежала у нее на животе, а перевязь, судя по всему, исчезла вообще.

– Эй, – воскликнула Джекка, – мы так не договаривались!

– Не шевелись, – трагическим шепотом промолвил Тристан, – а то сделаешь мне больно. Так о чем я говорил?

– Ты двигаешься на удивление быстро для человека со сломанной рукой, – проворчала Джекка. – Наверное, когда в колледже ты приглашал девушек в кино, они и сообразить не успевали, как оказывались в твоих объятиях.

– Совершенно верно. И ты еще не знаешь, на что я способен.

– Серьезно?

– Да. Ну а теперь перестань меня отвлекать и позволь рассказать о моих орхидеях.

Джекка откинула голову, ощутила затылком твердое мужское плечо и отметила, что они идеально соответствуют друг другу. Ее голова легла точно на плечо, а когда он говорил, его дыхание приятно ласкало щеку.

Голос у Триса был мягким, глубоким и каким-то очень мужским. Он поведал, что в доме была маленькая оранжерея, созданная женщиной, построившей его примерно в 1840 году.

– Она жила там одна?

– Думаю, эта история для другой ночи. Моя рука не слишком тяжела для тебя? Я могу ее убрать.

– Нет, – ответила Джекка, – не надо.

Тристан погладил Джекку по голове здоровой рукой и чмокнул в висок.

– Так о чем я?

– Точно не знаю, – прошептала Джекка. Ей тоже хотелось поцеловать его. В конце концов, один поцелуй ничего не изменит.

– Ах да, об орхидеях, – снова заговорил Тристан. Судя по всему, все поколения Олдриджей, жившие в этом доме, заботились о растениях в оранжерее. Отец Тристана любил бромелиады. – Знаешь, что это такое? – поинтересовался он.

– Понятия не имею. – Она остро чувствовала, как ее тело прижимается к сильному мужскому телу, и это заставляло мысли путаться.

– Не самые красивые растения, – заметил Тристан. – Мне было девять лет, когда я пришел с мамой в какой-то магазин и увидел свою первую орхидею. Онцидиум. Мама купила ее для меня, а отец разрешил поместить в оранжерею. После шестой орхидеи он запретил мне их покупать.

– Думаю, тогда ты подумал о большой оранжерее миссис Уингейт?

– Да.

– В то время она уже была вдовой?

Трис немного помолчал, прежде чем ответить:

– Она была вдовой даже тогда, когда была замужем. Ее муж был настоящим ублюдком.

– Это ужасно, – вздохнула Джекка.

Тристан пожал плечами.

– Это было очень давно.

– После его смерти она больше не выходила замуж?

– Насколько мне известно, она даже не смотрела на мужчин.

– Может быть, она и Люси – пара? – спросила Джекка.

– Не думаю, – ответил Трис. – Мне бы очень хотелось, чтобы они обе встретили хороших мужчин. Они прекрасные женщины и заслуживают лучшего.

Только теперь Джекка поняла, что опять сжимает руку Тристана.

– Сегодня утром, когда Ким вошла в дом, Люси выбежала из комнаты.

– Почему?

– Не знаю, думала, возможно, ты что-нибудь слышал?

– Ничего. Люси очень много работает и нечасто выходит из дому. Обычно я захожу к ним раз в неделю, и мы вместе смотрим фильм.

Джекка засмеялась.

– Они наверняка закармливают тебя масляным попкорном, лимонадом и…

– Шоколадным кексом, а также вишневыми пирогами, абрикосовыми тарталетками и миндалем в сахаре. Потом мне приходится заниматься на тренажерах на сорок минут дольше, чтобы сжечь ненужные калории.

Джекка погладила здоровую руку мужчины. Она была сильной и мускулистой.

– Не похоже, чтобы ты страдал от лишнего веса.

На мгновение оба замерли. Джекка поняла, что если он попытается ее поцеловать, она не станет возражать. Тристан, похоже, напряженно раздумывал, как быть дальше.

– Уже поздно, – наконец сказал он. – Пора возвращаться.

Джекке показалось, что сейчас он ее поцелует, но уже в следующий момент Трис стоял рядом с кроватью, с которой она даже подняться не успела.

Не говоря ни слова, он помог ей встать, взял за руку и вывел из игрового домика. Дождь прекратился, воздух был чистым и свежим.

Они шли к дому так быстро, что Джекка запыхалась. Не прошло и минуты, как они оказались у края леса и увидели желтый фонарь, зажженный на крыльце.

– Тристан, – сказала Джекка, сжав его руку.

Он подошел к ней вплотную, но не обнял – а ведь она надеялась именно на это. Вместо этого он коснулся пальцами ее щеки, поправил выбившийся локон.

– Джекка, – прошептал он, – ты мне нравишься. Очень нравишься. Отнесись к этому с терпением и пониманием. Я не хочу спешить.

«Проклятие!» – подумала Джекка и нахмурилась. Он говорит серьезно. Слишком серьезно.

– Пожалуйста, не забывай, что я собираюсь уехать…

Трис прижал палец к ее губам.

– Я знаю, ты собираешься вернуться в Нью-Йорк. Помню об этом. Но вот что, моя милая Джекка…

– Что? – прошептала она.

– Я – взрослый мальчик, и если ты оставишь мне чуть-чуть себя, я смогу справиться с горечью расставания.

Она почувствовала, как Трис склонился к ней, и решила, что он наконец-то ее поцелует. Но его губы почему-то оказались возле ее уха…

– Завтра, как стемнеет? – едва слышно шепнул он.

– Да, – ответила зачарованная Джекка.

Трис отступил в сторону и исчез в темноте.

Глава 6

Тристан героически сражался с завтраком, исполненный решимости пожарить наконец омлет, а не идти по пути наименьшего сопротивления и есть осточертевшие хлопья с молоком. Однако сделать что-нибудь одной рукой трудно. Пришлось даже разбить яйца, бросив их в миску, а потом вытаскивать оттуда скорлупу.

Масло на горячей сковороде сгорело, потому что он отвлекся, думая о том, как поведет себя Джекка, если он явится на завтрак, как это делал до ее приезда.

Вчера ему пришлось врать. Он наплел что-то несусветное миссис Уингейт и Люси, объясняя, почему никак не может остаться. Люси ему поверила, поцеловала его в щеку и сказала, что он слишком много работает.

Но мисс Ливи взглянула на него так же, как много лет назад, когда ему было двенадцать и он рассказывал ей, где был и что делал. Даже мама не ловила его на вранье так легко, как мисс Ливи.

Тристан справедливо полагал, что она уже связала его персону с ночными отлучками Джекки. Но, насколько он мог судить, она вроде бы не выказывала неодобрения.

Возможно, она думает, что они с Джеккой отправляются в его дом и ложатся в постель.

Тристан вздохнул и еще раз вымыл сковородку. Вторая порция масла тоже сгорела.

Интересно, что бы она сказала, узнав, что он еще ни разу даже не поцеловал Джекку?

– Скорее всего она бы мне не поверила, – громко проговорил он и убрал яйца обратно в холодильник. Утомившись от бесплодных попыток приготовить себе нормальную еду, он решил позавтракать в городе.

Повинуясь импульсу, он взял телефон и позвонил Ким.

– Ты уже завтракала?

– Пока нет.

– Могу я пригласить тебя к Элу?

– Это было бы чудесно. Тем более что у меня есть для тебя хорошие новости.

– Да? Какие?

– Скажу при встрече. Кстати, как тебе понравилась Джекка?

– Всякий раз, когда я захожу к мисс Ливи, твоя Джекка оказывается в своей комнате. – Это была самая близкая к истине ложь, которую он смог придумать.

– Это даже хорошо, поскольку она все равно уже занята. Увидимся у Эла.

– Что это значит? – спросил Тристан у телефона. – Занята?

Несмотря на только одну здоровую руку, он собрался в рекордно короткий срок и уже через десять минут нетерпеливо ожидал Ким в закусочной.

Она вошла улыбаясь, поцеловала его в щеку и устроилась за столом. Закусочная «У Эла» была самым модным заведением города в середине прошлого века, когда на дорогах правили бал «шевроле» 1957 года, а Элвис Пресли только начинал свой путь к вершине. Тогда закусочная пользовалась большим успехом, и Эл – сын тогдашнего Эла – не видел необходимости что-то менять. Кабинки были теми же, барная стойка и высокие круглые табуретки тоже. В каждой кабинке было что-то вроде музыкальной шкатулки, и посетители могли выбирать музыку. Никто ничего не имел против того, что музыка предлагалась только конца 1950-х годов.

– Итак, что ты предпочитаешь слушать сегодня утром? – спросила Ким, наскоро пролистав меню. – В-9 – Пол Анка. «Дайана» или Д-8 – Джерри Ли Льюис[4]4
  Американские звезды рок-н-ролла.


[Закрыть]. «Знойные красавицы»? – Молодежь Эдилина всегда с гордостью демонстрировала свою хорошую память, безошибочно называя номера песен.

– Ничего, – буркнул Трис и отхлебнул кофе.

– Сегодня кое-кто в плохом настроении, – отметила Ким. – Беспокоит рука?

– Меня беспокоят дни, наполненные бездельем, – сказал Трис. – Еще немного, и я сойду с ума.

– Ты сегодня раздражен. Что вывело тебя из равновесия?

Трис мог бы сказать, что это сделали ее слова о том, что Джекка занята, но промолчал.

– Расскажи свои хорошие новости.

– В эти выходные возвращается Рид.

– Да? – Трис улыбнулся. Он не видел своего кузена и старого друга больше двух лет. Как выяснилось, это была идея Ким – чтобы Рид взял на себя медицинскую практику Триса. Его отец желал работать, пока сын не поправится, зато мама категорически возражала. Она хотела в круиз.

– Почему он приезжает раньше? – спросил Трис, позабыв о раздражении. Рид был одним из немногих его друзей, еще неженатых.

– Из-за Джекки.

Трис едва подавил стон. Вот значит, как обстоят дела.

– Я сказала ему, что здесь Джекка, и он ответил, что вылетит следующим рейсом. Он несколько месяцев назад расстался со своей подругой и, узнав, что приехала Джекка, понял, что не может больше ждать. Как было бы здорово, если бы мой брат и моя лучшая подруга стали парой!

– Я и не знал, что они знакомы, пока ты не обмолвилась об этом на днях. – Когда Трис спросил о Риде Джекку, у него сложилось впечатление, что между ними ничего нет и их взаимоотношения были всего лишь плодом богатого воображения Ким. Но теперь она утверждает, что Рид изменил свои планы, чтобы поскорее увидеть Джекку.

– Знакомы! Конечно, знакомы! – воскликнула Ким. – Джекке явно понравился Рид, но, к сожалению, незадолго до их знакомства его бросила эта идиотка Лаура Чонли, и он не обратил на мою подругу никакого внимания. Потом он мне сказал, что предстал перед ней совершенно голым и даже не заметил этого.

Подошла официантка, чтобы принять заказ, и это дало Трису время успокоиться. Когда девушка ушла, он ревниво спросил:

– С чего это он был голым?

Смеясь, Ким рассказала ему историю о встрече Джекки и Рида на Фраппе-Пойнт и о том, как Джекка бросилась за ним в воду.

– Пару лет назад я спросила Рида, что там произошло. Мне хотелось услышать его версию событий. Он сказал, что был так расстроен из-за Лауры, что не соображал, что творит. И знаешь, что еще он мне сказал?

– Что?

– В тот день он действительно думал, что лучше положить конец страданиям, и если он нырнет в водоем и больше не вынырнет, это будет правильно.

– Значит, Джекка спасла ему жизнь?

– Думаю, что да. – Ким задумалась. – Мне кажется, он хочет ее поблагодарить. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы свести их вместе.

– Ты же говорила, что Джекка не хочет жить в Эдилине.

– Так Рид тоже не хочет. Ему слишком нравится ездить по миру. Джекка станет для него идеальной женой.

– Женой? – воскликнул Трис с несколько большей горячностью, чем ему хотелось бы. – Ты уже перешла к планированию их бракосочетания?

– Только потому, что Рид и Джекка идеально подходят друг другу, – заявила Ким, следя, как официантка расставляет на столе еду. – Джекка – художница, а значит, вполне мобильна. Она может ездить с ним куда угодно.

– Я думал, что она работает в художественной галерее. Это занятие исключает мобильность.

– Да что это с тобой сегодня? Почему ты все время споришь? – спросила Ким.

– Меня слишком сильно беспокоит рука. И надоело чувствовать себя инвалидом. Я не спорю, а просто хочу понять, как эта твоя Джекка сможет путешествовать с Ридом по миру, имея работу в Нью-Йорке.

Ким заколебалась.

– Понимаешь, Джекка… Только ничего не говори ей, ладно?

– Ты же знаешь, мне доверяет свои секреты половина города.

– Знаю. Дело в том, что ее картины не продаются. Они великолепны, сказочны, я никогда не видела ничего лучше, но ей удалось продать только несколько штук. Ее работа в галерее… Там, как бы это сказать прилично, весьма своеобразная начальница. Так вот, работа в галерее отнимает у Джекки так много времени, что его не остается для творчества.

– У нее есть все лето, чтобы рисовать, – сказал Трис.

– Надеюсь, что да. Мне кажется, было бы здорово, если бы Джекка могла бросить свою ужасную работу, чтобы путешествовать с моим братом и рисовать. Ты только представь, какие шедевры она могла бы создать в Африке. Или в Бразилии. А Рид там был дважды.

Трис опустил голову и неприязненно взглянул на еду в своей тарелке. Он почти ничего не съел, и теперь все безнадежно остыло. Джекка не сможет отказаться от таких блестящих перспектив ради того, чтобы поселиться в крошечном Эдилине. Променять возможность рисовать с натуры воинов масаи и шотландские ярмарки на жизнь в провинциальном городке? Маловероятно.

Правда, у Эдилина и у него, Триса, есть свои плюсы.

– А что за человек твоя Джекка?

– Творческий. Это проявляется во всем, что она делает: в том, как украшает торт, как шьет себе одежду, как красит стены комнаты. Она с нетерпением ждет вечеринки.

– Какой еще вечеринки?

– В честь возвращения Рида домой, конечно. В следующую субботу. Ты приглашен. Начало в шесть, но приезжай пораньше, чтобы помочь папе с едой. Он собирается пожарить на гриле сорок пять килограммов мяса.

– Когда ты пригласила Джекку?

– Вчера. Что-то не так? Ты ведешь себя очень странно. Не могу поверить, что ты не видел Джекку в доме миссис Уингейт. Ты обычно бываешь там не реже четырех раз на день и…

Трис перебил ее. Чтобы ответить, ему пришлось бы лгать, а он этого не хотел.

– Расскажи мне о Джекке. Какой совет ты дала бы Риду, если бы он захотел покорить ее?

– Воспользоваться мозгами и предложить ей что-нибудь особенное.

– Ты хочешь сказать, что ужин и кино…

– Нагонят на нее смертельную скуку. Не представляешь, сколько парней увивалось за ней в колледже. В ней есть что-то особенное, что мужчины не могут не заметить.

«Да, – подумал Трис. – Юмор, участие, понимание. Джекка не та женщина, которая закатит истерику из-за того, что мужчина в последний момент отменил ужин, потому что у него неожиданно появился срочный пациент».

– Ей делали предложения?

– Мне она рассказала о четырех. Но почему ты задаешь столько вопросов о ней?

– Ты хочешь предложить ее в жены моему кузену и близкому другу. Я должен быть уверен, что она его достойна. У тебя есть план для Рида? Что он должен делать, чтобы ее получить?

– Просто не быть скучным.

– Что для Джекки скучно?

– Ну, например, когда красавчик, пригласивший девушку на свидание, считает, что достаточно иметь смазливую физиономию, чтобы заполучить ее.

Трис кивнул. Он точно знал, что Ким имела в виду. У них в городке жила девушка по имени Хизер, настолько красивая, что люди на улице останавливались, чтобы поглазеть на нее. Трис был ею очарован, как и все. Но после двух свиданий понял: она непоколебимо уверена, что его жизненное предназначение – ублажать ее. Она всерьез считала, что ее единственная задача – прекрасно выглядеть и украшать собой жизнь.

– Я понимаю, – в раздумье сказал он. – Джекка не такая.

– Конечно. У нее не только прелестное лицо. Она – личность. Тристан, что ты задумал?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты задаешь слишком много вопросов о Джекке. Собираешься за ней ухаживать?

– Нас еще даже не познакомили.

Ким уставилась на кузена, стараясь понять, о чем он думает.

– Ты не выиграешь, – наконец изрекла она.