Текст книги "Вспышка. Книга вторая"

Самолет, дрожа корпусом, летел, слегка наклонясь вперед. Вибрация усиливалась по мере снижения в слои более теплого воздуха. На полу салона были сложены автоматы «узи», автоматические винтовки М-16 американского образца, переносные минометы, огнеметы и еще целый набор хорошо смазанного оружия западногерманского, советского и израильского производства. Оружие лежало наготове, и его нужно было лишь подхватить перед самой посадкой. Сейчас же оно с металлическим стуком подрагивало на полу салона.

Шмария сильнее крутанул сиденье и посмотрел на Дэни, сидевшего по другую сторону низкого стола.

– Нервничаешь, Дэни? – негромко спросил Шмария.

Дэни поднял голову. У него был странный вид – черное лицо, белые глаза и белые зубы.

– Нервничаю? – переспросил он. Последовала секундная пауза. – Наверное. – По его лицу скользнула улыбка. – Да.

– Я тоже. Вспомни что-нибудь из прошлого, может, успокоишься. Думаю, ты не подкачаешь. Ты ведь всегда был одним из лучших.

– Я уже старый.

Шмария рассмеялся.

– Ты молод. Это я – старик. Слишком стар для того, чтобы играть в войну, нарядившись, как шут гороховый. – «Да, – подумал он, довольно вздыхая, – Дэни не подкачает».

Наджиб, так же, как и они, с вымазанным черной краской лицом, вышел из кабины пилотов и остановился рядом со Шмарией.

– Капитан Чайлдс только что связывался с вертолетом. Он находится в пяти милях к югу от дворца. Капитан выйдет на связь с ними ровно за пять минут до того, как мы сядем. Это даст возможность прибыть на место одновременно.

Шмария поднял на него глаза. Он был поражен спокойствием этого человека – впрочем, как и своим собственным.

Он обвел взглядом салон. Семнадцать боевиков, плюс Дэни, Наджиб и он сам. Итого, двадцать человек. Если считать тех двоих во дворце, получается двадцать два.

Лицо его приняло суровое выражение. Оставалось только надеяться, что этого количества будет достаточно. Бойцы здесь собрались первоклассные – чтобы убедиться в этом, достаточно было увидеть хотя бы одну их тренировку. Что бы они ни делали, они работали синхронно, как колесики внутри швейцарских часов, при этом каждый выполнял определенную функцию общего для всех механизма, действуя слаженно и храбро, по принципу «один за всех и все за одного». Успех операции целиком зависит от них.

Дело даже не в том, напомнил он себе, что у Абдуллы имеется примерно сотня людей. Это не просто число. За ними стоит обожествленная личность их вождя, и, при ближайшем рассмотрении, они представляют собой сотню голов зловещей гидры. Было бы неразумно не считаться с силой и боеспособностью этой отлаженной и злобной машины. Смыслом существования Абдуллы и его людей было уничтожение, и, если ходящие о них слухи хотя бы наполовину верны, то, независимо от внезапности нападения, малочисленной группе из двадцати человек здесь, в самолете, и тем двоим во дворце не суждено было вернуться живыми.

Эта мысль отрезвила его.

– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросил Наджиб, указывая на свободное место за спиной Шмарии.

– Это ваш самолет, – произнес Шмария с улыбкой. – Пожалуйста. – Он повернулся вместе с креслом, чтобы сесть лицом к Наджибу.

Наджиб кивнул в сторону Дэни, сидевшего позади Шмарии, и несколько раз проглотил слюну, чтобы от перепада давления не закладывало уши. Следуя привычке, он бросил дежурный взгляд на компьютерную карту на передней перегородке салона. Лететь оставалось еще четырнадцать минут.

Восемьсот сорок секунд до часа «0».

Наджиб еще раз кивнул. Оставалось только молиться о том, чтобы Аллах не обошел их своей милостью. Операция должна пройти с точностью часового механизма, ибо один-единственный сбой приведет к многочисленным осложнениям. Неудача может иметь далеко идущие последствия для израильтян, но особенно для него самого. Даже если все закончится хорошо, одно просочившееся слово о том, что он вошел в сговор с евреями и участвовал в операции, направленной против своих соплеменников, сделало бы его «persona non grata» во всем арабском мире и приблизило бы его конец. Предателей-арабов там ненавидели еще сильнее, чем евреев.

Он мрачно сжал губы. В эту минуту лучше не думать о подобных вещах.

Шмария внимательно наблюдал за Наджибом. Заметив тень, омрачившую взор араба, он легко прочитал его мысли. Они не намного отличались от его собственных.

Оставалось тринадцать минут.

У входа в салон с сиденья поднялся молодой израильский капитан, командир группы захвата. Он молодцевато встал посреди прохода, широко расставив ноги и уперев руки в бока.

– Прошу всех внимательно выслушать меня, – произнес он звучным голосом. – Я знаю, что вам все это уже говорили, однако хочу сделать последние уточнения, поскольку на подготовку у нас было слишком мало времени. Прошу ничего не пропустить из того, что я скажу. Как только мы коснемся земли, возьмите свое оружие. Мы будем выходить в полной темноте, и капитан предупредит вас, прежде чем выключит огни.

Выход из самолета будет осуществляться по аварийным боковым трапам, и, поскольку все будет происходить в темноте, будьте осторожны. Мы просто не можем себе позволить, чтобы кто-нибудь получил травму еще до того, как начнется стрельба. Излишне говорить о том, что нас и так слишком мало. В вертолете вместе с пилотом помещаются шесть человек, поэтому нас будут доставлять на место группами по пять человек. Придется сделать четыре захода. К этому моменту сигнализация на территории дворца должна быть отключена, однако, если она все-таки сработает, будьте готовы к этому. Я полагаю, мне не нужно предупреждать вас, что мы имеем дело с закоренелыми террористами. Поэтому сначала стреляйте, а вопросы оставьте на потом. Мы не берем пленных и уж, конечно, не можем позволить, чтобы в плен взяли кого-либо из нас. После того как женщина, которую мы ищем, будет обнаружена, должен быть немедленно дан сигнал в виде красной ракеты. Желтая ракета – сигнал о гибели Абдуллы. Женщина будет доставлена в самолет с первым же обратным рейсом вертолета. Вопросы есть? – Он обвел глазами салон.

Один из бойцов поднял руку.

– Что такое, Мейер? – устало спросил командир.

– Моя жена хочет иметь восточный ковер. Мы берем сувениры?

Раздался дружный смех.

– Заткнись, Мейер, – произнес капитан не по-военному. Он сделал паузу и оглядел отряд. – Проверить оружие и приготовиться!

В ту же секунду салон наполнился клацанием и громыханием оружия и шарканьем ног. Дэни сунул руку под столик, вытащил шлем и бросил Шмарии. Тот поймал его и броском передал Наджибу. Поймав шлем вратарской хваткой, Наджиб спросил:

– Это на самом деле необходимо? Он такой тяжелый.

– Лучше помучиться сейчас, чем потом жалеть о том, что вы его не надели, – заметил Шмария.

Наджиб, кивнув, надел шлем и застегнул ремешок под подбородком. Любопытно, что шлем оказался ему впору.

Он повернулся и взглянул на свое отражение в стекле иллюминатора. Черный шлем, черное лицо. Даже родная мать не узнала бы его. Хорошо бы, чтобы и обитатели дворца не узнали.

Он вновь посмотрел мимо Шмарии на Дэни, и на этот раз, они надолго встретились глазами. Во взгляде Дэни сквозил вызов.

– У меня еще не было возможности поблагодарить вас за то, что вы с нами, – мягко произнес Наджиб. – Я хочу, чтобы вы знали, как я признателен вам.

Дэни покачал головой. На его губах заиграла легкая улыбка.

– Это мне следует благодарить вас. Дэлия – моя дочь, а я вел себя не по возрасту. Простите меня за то, что я был груб с вами там, на Кипре.

– Вы были вправе так вести себя. Дэни покачал головой.

– Нет, не был. Я вышел за рамки допустимого. – Он помолчал немного, отвернувшись, затем снова повернул лицо к Наджибу. – Я хочу сказать вам, что Дэлии очень повезло. Немного есть на свете людей, которые бы поступили так же, как вы.

Наджиб рассмеялся.

– Это потому, что не каждый может это себе позволить.

– Я имею в виду другое. Я хочу, чтобы вы знали… в общем… – Дэни отвернулся, внезапно смутившись.

Наджиб решил оставить его в покое. Дэни снова взглянул на него.

– Я хочу сказать, что не буду стоять между вами и Дэлией.

Наджиб удивленно посмотрел на израильтянина и расплылся в улыбке. Но, прежде чем он успел заговорить, из динамика раздался ровный голос капитана Чайлдса:

– Посадка через пять минут, джентльмены, – неторопливо произнес он, растягивая слова. – Вертолет в эту минуту поднимается в воздух и встретится с нами на посадочной полосе. Дворец находится слева по курсу. Мы будем пролетать над ним и поднимем шторки на окнах, чтобы вы могли рассмотреть территорию. Пожалуйста, не курите. Через пятнадцать секунд я потушу свет в салоне и выключу все наружные габаритные огни. Мы будем входить в район посадки при абсолютном затемнении, даже с выключенными навигационными огнями, и я прошу вас впоследствии не упоминать об этом факте при разговоре с авиационным начальством. Мы летим, нарушая все мыслимые правила. Просто я люблю летать. – Он сделал паузу. – Через пять секунд я выключаю огни…

Через мгновение самолет погрузился в полную темноту. Погас даже компьютерный дисплей с картой. Лишь над аварийным люком тускло мерцали несколько красных огоньков.

– Удачи вам, джентльмены, – произнес капитан Чайлдс, и в ту же минуту корпус самолета вздрогнул – пилот выпустил шасси.

Произошла легкая суматоха, поскольку все стали перебираться к иллюминаторам левого борта. Наджиб повернулся вместе с креслом и прижался лицом к стеклу. Вот он! Внизу, по курсу самолета, совсем близко, подобно маяку, возвышался дворец Элмоаид.

Наджиб вновь повернулся к Дэни.

– Удачи, друг, – негромко сказал он.

– Удачи, – так же негромко произнес Дэни, прибавив после еле заметной паузы: – Друг.

Вокруг них бойцы рассуждали об укреплениях дворца. Все были поражены их мощностью.

Только Дэни так ни разу и не взглянул вниз. Он сидел прямо, держа на коленях автомат, который казался на удивление легким и маслянистым. Одной рукой он сжимал рукоятку, а другой ствол. Странным образом оружие оказывало на него успокаивающее действие. Автомат был для него чем-то вроде продолжения тела.

На него нахлынули воспоминания юности. Он почувствовал себя молодым и неуязвимым, ощутил давно забытые животные инстинкты – напряжение в животе и во всех мускулах, словно адреналин хлынул ему в кровь, как из внезапно открывшегося шлюза. Ему показалось, что в нем почти десять футов росту. Боец всегда боец, подумал он, это уже в крови.

В эту минуту самолет снизился и пролетел прямо над крышей дворца.

Взлетно-посадочная полоса лучше всего была видна из комнат Саида Элмоаида, в которых когда-то довелось жить Наджибу. Сейчас оконные панели были подняты, и в комнаты проникал свежий ночной воздух. Халид сидел один в темноте; рядом с ним стоял термос с кофе. Годы участия в террористических акциях Абдуллы, когда приходилось долго выслеживать жертву и после выполнения задания на долгие месяцы залегать «на дно», выработали в нем терпение, достойное настоящего охотника. Поэтому, имея за плечами многолетний опыт насилия, он не спешил и не нервничал – в отличие от большинства людей, которые ощущают прилив адреналина во время затишья перед битвой, Халид не чувствовал никакого волнения. Вот когда начнется стрельба, кровь заиграет в его жилах.

До его слуха донесся хорошо различимый звук реактивного самолета. Он взглянул на дисплей своих наручных часов. Светящиеся красные цифры показывали 02.44.22. Через сорок восемь секунд он с помощью дистанционного устройства включит посадочные огни. Он проверял надежность включения днем, когда из-за яркого солнца миганье огней было не так заметно. Проверка показала, что все работает четко.

Халид поднялся со стула, осмотрел магазин своей автоматической винтовки и со щелчком водворил его на место. Затем отстегнул клапан кобуры, чтобы, когда потребуется, можно было мгновенно выхватить револьвер, и расстегнул пуговицы на карманах своих широких камуфляжных брюк, чтобы легче было доставать гранаты. Взяв в руку пульт дистанционного управления, вновь взглянул на часы – было 02.44.59. Оставалась одна секунда.

Он нажал кнопку, и в темноте снаружи вспыхнули две прямые нитки жемчужно-белых огней.

Звук самолетных двигателей был уже совсем близко. Очень близко. Он почти совсем заглушил треск, издаваемый винтами приближающегося вертолета.

Он усмехнулся. Ждать оставалось недолго.

Дэлия застыла как вкопанная, когда жуткий визг, похожий на звук сброшенной бомбы, достиг самой высокой ноты, от которой готовы были лопнуть барабанные перепонки. Затем взрыв, такой громкий, что, казалось, настал конец света, потряс здание сверху донизу; оконные стекла задрожали. Сердце у нее забилось. Значит, Халид был прав: группа Наджиба приземлилась.

– Черт-побери, наконец-то! – воскликнула она.

Абдулла находился в совещательной комнате. В центре этого огромного помещения, прямо под высокой, как трехэтажный дом, ротондой из витражного стекла, стояли три стола, составленные в форме буквы «П», у которой одна сторона была короче другой. На каждом из столов была расстелена отдельная карта – Иерусалима, Ватикана и Мекки.

Приняв позу генерала перед сражением, Абдулла сидел в кресле с высокой спинкой внутри открытой части импровизированной буквы «П». Три накрытых абажурами светильника дневного света на мраморных подставках, возвышаясь по одному на каждом столе, отбрасывали круги белого света на карты и превращали его лицо в скопище острых, резко очерченных теней.

Еще днем он приказал своим людям вынести всю мебель из этой огромной комнаты, за исключением уже упомянутых столов, ламп и одного-единственного черного телефонного аппарата, да еще этого величественного кресла. Теперь наконец обстановка совещательной комнаты удовлетворяла его: тщательно подобранное освещение и мебель соответствовали настроению ее хозяина.

Гази, как всегда в черных очках, стоял в нескольких шагах позади него, подобно массивной коренастой статуе с автоматической винтовкой за плечом.

Абдулла кивнул своим собственным мыслям. Эта комната, меджлис, стала одновременно и штабом, и тронным залом, как он и хотел. Он ощущал внутри еле сдерживаемую мощную энергию. Оставалось только высвободить ее в нужную минуту – и мир будет у его ног. Именно такое чувство, подумал он, наверняка испытывал пророк Магомет. Всемогущий и вездесущий. Полный исполинской силы.

Несмотря на поздний час, Абдулла был абсолютно бодрым, он даже не пытался заснуть. По правде говоря, у него было такое чувство, что в течение всей оставшейся жизни ему вообще не захочется спать. Никогда раньше он не ощущал подобной бодрости и ясности ума. Всю предыдущую ночь и день, как и сейчас, он без конца обдумывал поступающие бесчисленные сообщения. Не важно, в каком направлении блуждали его мысли, они неизменно возвращались к тому великолепному видению, которое полностью завладело его сознанием. Многочисленные тактические задачи, связанные с уничтожением Мекки, Стены Плача и собора Святого Петра, начинали выстраиваться в более или менее стройную схему. Временами ему казалось, что вообще не нужно думать о них, – все уже решалось на уровне подсознания. Именно так великие люди вершат великие дела. Возбуждение, похожее на сексуальное, побежало по его жилам. Внутри поднималась волна нервной энергии.

Наконец Абдулла повернулся к Гази и знаком приказал ему приблизиться. Дождавшись, пока тот встанет перед ним, он спросил:

– Как твоя рука?

– Не так уж плохо.

– Скоро мы ею займемся, – пообещал Абдулла. – Когда вернется мой племянник, я скажу, чтобы он привез сюда доктора из Рияда. – Он сделал паузу и встретился глазами со своим телохранителем. – Надеюсь, ты понимаешь, как важно было выполнить мой приказ и причинить себе боль? Только так я мог продемонстрировать Халиду и Наджибу, как беззаветно ты предан мне.

Гази пожал своими широкими плечами. Абдулла поставил локти на подлокотники кресла, скрестил пальцы и продолжил дружелюбным тоном:

– Я горжусь и тобой, и Суруром, а вы оба должны гордиться собой. Немногие могут похвастаться тем, что шагали со мной рядом, когда я переделывал историю. Кто знает, может быть, мы вместе войдем во Врата Рая? – Его плотоядные губы растянулись в довольной улыбке. – Аллах не каждого выбирает для выполнения такой важной…

Услышав нарастающий звук реактивного самолета, он поднял голову; с оглушающим ревом самолет пролетел прямо над их головами – от сотрясения воздуха высоко в куполе ротонды задрожали стекла витражей. Когда звук стал стихать, его слух различил стрекот вертолета.

– Ну, что я тебе говорил? – обратился он к Гази. – Это мой племянник. Твоей рукой займутся еще раньше, чем я предполагал. Как только его приведут ко мне, я прикажу ему отправить самолет в Рияд за доктором для тебя и Сурура.

Гази бесстрастно глядел на него.

– Со мной все в порядке. Можно не торопиться.

– Как раз наоборот, – в глазах Абдуллы вспыхнули серебристые искорки. – Не забывай, Гази, я рассчитываю на то, что ты и Сурур будете охранять меня. А для этого вы должны быть в отличной форме!

– Как прикажете, – ответил Гази.

– Именно так. – Абдулла подался вперед и склонился над картой Мекки.

Вдруг высоко над его головой застекленный купол расцветился всеми цветами радуги и произошла ослепительно белая вспышка. Бирюзовые, розовые, синие и зеленые круги пошли у него перед глазами, расходясь мириадами цветных брызг, а он находился как раз посредине – как в центре огромной мишени. Пораженный, он взглянул вверх. В его глазах был гнев, однако голос оставался спокойным:

– Мне придется поговорить с моими людьми. Иногда они ведут себя как дети. Ракеты – не игрушка!

Тупая радость засветилась в глазах Гази.

– Позвольте мне пойти и прекратить это!

– Нет, нет, останься здесь, – поспешил сказать Абдулла, сделав небрежный жест рукой. – Я уже почти закончил свои дела, и, прежде чем мы пойдем наверх, зайдем в казармы.

Он снова склонился над картой. Стрекот вертолета снаружи становился все громче, и его охватило странное беспокойство. Пожав плечами, он отбросил сомнения. Наджиб на самом деле вернулся, подумал он, и через минуту уже забыл о вертолете.

Абдулла понял свою ошибку, только когда вторая белая ракета осветила стеклянный купол. Грохот винтов наполнил помещение невыносимым шумом – вертолет на мгновение завис над крышей, а затем двинулся прочь. Уже зазвучали первые выстрелы, когда Абдулла очнулся от секундного забытья. Он прыжком поднялся с кресла и вместе с Гази побежал по белому ковру, устилавшему пол огромной комнаты. Не успели они добежать до двери, как в дальнем конце комнаты сквозь зеленоватое стекло внутрь влетела граната и раздался оглушительный взрыв, разметавший вокруг тучи стеклянных осколков. Оранжево-черный шар превратился в столб и взрывная волна подняла их обоих и с силой бросила на пол. Казалось, из комнаты улетучился весь воздух. Столы, рядом с которыми они находились еще мгновение назад, оказались сплошь засыпанными битым витражным стеклом. Это было жестокое, но завораживающее зрелище – в воздухе еще стоял столб сверкающей стеклянной пыли.

Абдулла потряс головой – взрывом ему заложило уши; в комнате стоял отвратительный запах взрывчатки и керосина. Стены покрылись оспинами от шрапнели. Ковер горел и дымился, источая запах горелой овечьей шерсти. Скоро здесь нечем будет дышать. Им с Гази каким-то чудом удалось уцелеть. Он почувствовал, что его лицо испачкано чем-то теплым и липким. Кровь. Разлетевшиеся осколки стекла порезали его.

Абдулла ощутил, как затмевающая сознание ярость охватывает его. Его меджлис – штаб и тронный зал, символ его могущества – был превращен в руины.

В проклятия, которыми он разразился, вплелись нотки страха: драгоценные мгновения были упущены. Он слишком медленно соображал. И только сейчас понял причину своего мимолетного беспокойства, испытанного несколько минут назад.

Одно дело – самолет Наджиба, а другое – вертолет. В радиусе ста восьмидесяти миль от дворца не должно быть никаких вертолетов!

Он прыжком вскочил на ноги.

– Вставай! – заорал он, обращаясь к Гази. – На нас напали!

Все вокруг напоминало эпицентр землетрясения.

От нескольких взрывов, произведенных один за другим во внутренних покоях дворца, пол вздыбился и задрожал, как будто прямо под ним с грохотом промчался товарный поезд. Здание содрогнулось, и рядом с Дэлией по затянутой розовым сафьяном стене побежала тонкая трещина. Позади нее в гостиной сыпались оконные стекла; было слышно, как треснуло и вылетело из рамы висевшее на стене венецианское зеркало. С частым стуком посыпались вниз с полочек и столиков многочисленные предметы антиквариата. Дэлия закричала и с новой силой стала колотить кулаками в невельсоновские двери. Все напрасно. Никто не шел ей на помощь. Большие бронзовые створки гудели и вибрировали от ее ударов. Эти двери так просто не откроешь.

Вдруг все стихло – так же внезапно, как и началось. Она приложила ухо к бронзовой двери. Услышав доносившиеся из холла приглушенные крики, снова закричала и заколотила в дверь. Спустя минуту обессиленно сползла вниз и села, прислонясь спиной к стене. Кулаки болели, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. «Видимо, дело идет к тому, что здесь скоро никого не останется в живых, в том числе и меня», – подумала она.

Где-то в дальних помещениях или снаружи продолжали греметь взрывы. Дэлия заглянула внутрь гостиной. Незадолго до нападения, она открыла окна и раздвинула гардины, чтобы услышать шум приближающегося самолета. Сейчас же, сквозь горизонтальные щели в ставнях, ей были видны красные и оранжевые вспышки, напоминавшие фейерверк. При каждом взрыве ставни со стуком дрожали, однако, подобно бронзовым дверям, все они держались на своих петлях.

Любопытно, что, несмотря на испытываемые ею гнев и отчаяние, Дэлия не чувствовала ни малейшего страха. Ее, скорее, охватило радостное возбуждение. Внутри разливалось тепло. Наджиб сдержал свое обещание и прилетел за ней! Вот здорово!

Радоваться, однако, было еще рано. Раздался оглушительный свист и очередной взрыв потряс здание. С потолка лавиной посыпалась штукатурка, а большие мраморные плиты на полу приподнялись и сдвинулись с места. «Похоже, прицельный огонь начинает приближаться к месту, где я нахожусь, – подумала она. – Плохо дело!»

Голоса в холле зазвучали громче, а снаружи донесся хорошо различимый стрекот приближающегося вертолета. Через мгновение застучал пулемет. Боже спаси и сохрани Наджиба!

Дэлия яростно огляделась. Пора отсюда выбираться!

Но как?

Тут до нее дошло. Разумеется! Как она раньше не додумалась?! Бренди! Когда она суетилась тут, ей на глаза попадалась бутылка бренди!

Она замерла на мгновение, сдерживая сердцебиение, и, сорвавшись с места, со всех ног устремилась в гостиную. Очередной взрыв заставил ее инстинктивно броситься на пол и закрыть голову руками. Снаружи по ставням ударил целый град шрапнели. Снопы бело-голубых искр с шипением посыпались через выбитые стекла.

Дэлия проползла по битому стеклу расстояние, отделявшее ее от буфетной стойки, и раскрыла дверцы. Бутылка была на месте. Она схватила ее за горлышко. «Курвуазье». Великолепно! На радостях даже чмокнула бутылку.

Так, теперь – спички. Ей нужны спички и фитиль. Зачем спички! Сгодится зажигалка! На столике в спальне она видела большую зажигалку.

Быстро работая локтями, она вползла в спальню, проклиная комнаты за их огромные размеры. Добравшись до ночного столика, схватила зажигалку «Ронсон» и заодно сдернула подушку с кровати. Сорвав с нее наволочку, невольно хихикнула. «Курвуазье» и наволочка от Пратези! У нее получится довольно изысканный коктейль Молотова![10]10
  3ажигательная смесь.


[Закрыть]

Бутылка была непочатой. Дэлия сорвала обертку с пробки и выругалась, так как при этом сломала ноготь. Разорвав наволочку на полосы, скрутила из них фитиль, намочила его в бренди. От него шел сильный запах, похожий на фруктовый. Ее взгляд упал на бутылку. Почему бы и нет? Она прислонила горлышко к губам и сделала долгий глоток. Спиртное проникло внутрь, подобно жидкому бархату, и в животе разлилось мягкое тепло.

Дэлия запихнула мокрый фитиль в горлышко бутылки и, сжимая эту самодельную бомбу в одной руке и зажигалку – в другой, побежала в сторону фойе.

Теперь, пусть попробуют меня взять!

Ей не пришлось долго ждать.

– Schnell! Отпереть немедленно! – послышался пронзительный голос с другой стороны двери. Ей повезло. Немецкая скотина!

– Вот тебе, Моника, – с яростью сказала Дэлия. Услышав, как за дверью загромыхали ключами, она прижалась к стене, чтобы, когда дверь откроется, ее не было видно, запалила фитиль и отвернулась, чтобы не обжечь лицо. – Ваше здоровье, – беззвучно прошептала она.

Дверь начала медленно отворяться. У нее внутри все оборвалось. Почему они медлят? Почему не входят внутрь?

Давайте, черт возьми, поспешите, пока эта проклятая штука не взорвалась прямо у меня в руках!

– Взлетай! – крикнул Наджиб пилоту. – На крышу!

Он стоял снаружи на левом посадочном полозе, держась за кабину, а Дэни находился с противоположной стороны. Они пригнули головы, защищаясь от потоков воздуха, которые лопасти винта бросали им прямо в лицо.

– Взлетай! – снова крикнул Наджиб.

– Воля ваша, – пилот невозмутимо поднял машину в воздух под острым углом; земля быстро удалялась у них из-под ног. Наджиб посмотрел вниз. Там был настоящий ад: люди Абдуллы метались по двору в полном смятении. Он ухмыльнулся. Таких парней обычно называют головорезами, однако, внезапно став обороняющейся стороной, они оказались психологически не готовыми переломить ход событий. Сейчас их угощали их же собственными розгами. И поделом.

Дэни поднял глаза: на небе гасло зарево от взрывов – еще одна ракета взмыла вверх, озарив все вокруг ослепительным сюрреалистическим светом. На стене, окружавшей территорию дворца, он увидел мечущихся людей; через мгновение ракета, выпущенная из наплечной пусковой установки, взорвалась о стену, пробив в ней огромную брешь. Как в замедленном кино, в воздухе разметались куски бетона и кричащие люди.

Вертолет поднялся над крышей, снизился и завис, распугав группу охранников. Наджиб и Дэни дали по ним очередь из автоматов, висевших у них на уровне пояса. Два человека сразу упали вниз, двое других, вскрикнув, повалились как подкошенные, а трое оставшихся в живых бросились бежать со всех ног и исчезли в проеме чердачной двери.

Пригнувшись, Наджиб спрыгнул с полоза, дважды перекувырнулся и ловко вскочил на ноги. Не распрямляясь, он побежал к двери, ведущей на чердак. Спрыгнув с другой стороны вертолета, Дэни повторил его маневр и присоединился к нему, знаком приказав пилоту подниматься выше.

Встретившись с Дэни глазами, Наджиб показал на чердачную дверь – из-за грохота вертолетных винтов переговариваться было невозможно. Дэни кивнул ему в ответ, и, вместе рванувшись к двери, они прижались к косякам по обе стороны от нее.

– Прикрой меня! – крикнул Наджиб. Вытянув руку, он нащупал дверную ручку и распахнул дверь. В глаза им ударил прямоугольник яркого света. Дэни бросился вперед и, выпустив очередь из автомата, отскочил назад, пропуская Наджиба, который понесся вниз, прыгая через три ступеньки. Дэни следовал за ним по пятам.

Итак, они проникли во дворец. В конце концов он оказался не таким уж и неприступным.

Когда они добежали до конца лестницы, снизу их обстреляли; пули веером ударили в стену рядом с ними, выбив тучу мраморных брызг.

Дэни прыгнул вперед, дал несколько очередей и мгновенно вернулся на исходную позицию. Снизу послышался крик, и огонь прекратился.

Он посмотрел на Наджиба.

– Куда теперь?

Наджиб большим пальцем показал вниз.

– Мы на третьем этаже. Дэлия должна быть на втором, если они не увели ее оттуда. – Он на секунду замер, прислушиваясь. Снизу доносилась беспорядочная стрельба. Они с Дэни обменялись взглядами.

Быстрым движением Наджиб сорвал с головы шлем и отбросил его в сторону.

– Я в нем плохо слышу, – сказал он, – и, кроме того, он мешает боковому зрению.

После того как Дэни сделал то же самое, Наджиб заспешил вниз на площадку второго этажа. Дэни улыбнулся. Он был рад тому, что Наджиб Аль-Амир был на его стороне. Он не хотел бы иметь такого врага.

Дэлия прижалась к стене, когда немка и Сурур ворвались в фойе и направились прямиком в гостиную. Она выждала несколько секунд, тихонько выскользнула из-за двери и, встав на цыпочки, последовала за ними. Пламя так сильно било из бутылки у нее в руках, что ей приходилось отворачиваться.

В эту секунду Моника услышала потрескивание огня и обернулась с перекошенным злобой лицом.

– Нет! – завизжала она, закрывая лицо руками. И тут Дэлия бросила бутылку Прямо ей под ноги.

Раздался взрыв, и Моника испустила истошный вопль, когда в следующее мгновение пелена пламени охватила ее и огонь столбом поднялся к потолку. Краем глаза Дэлия увидела, как на немке вспыхнула одежда, но не стала задерживаться и прыжком кинулась к дверям. Ступив на маленький молельный коврик, она, как на коньках, заскользила по отполированному мраморному полу, отчаянно размахивая руками, и выкатилась в коридор. Замерев на долю секунды, чтобы взглянуть по сторонам, она услышала, как вопли Моники перешли в пронзительные проклятия, и вслед за этим до ее слуха донеслось лязганье затворов.

Это могло означать только одно: Сурур и Моника оправились от шока и бросились в погоню.

Не раздумывая, Дэлия повернула направо и, сжав кулаки, как спринтер, побежала вдоль уставленного скульптурами коридора. Позади загрохотали выстрелы и засвистели пули, отлетая рикошетом от одной из статуй.

Дэлия пригнулась и заметалась из стороны в сторону, стараясь увернуться от настигавших ее пуль; сердце у нее бешено колотилось.

Добежав до поперечного коридора, она свернула за угол и помчалась, не думая о том, куда он ее приведет.

Наджиб ворвался в апартаменты, которые еще недавно служили тюрьмой для Дэлии. Дэни следовал за ним по пятам. Оба они сразу же зашлись в приступе раздирающего горло кашля: комната была полна удушливого густого дыма.

– Дэлия! – позвал Наджиб. – Дэлия!

Ответа не последовало. Они с Дэни обменялись взглядами. Нужно было выяснить, покинула ли она комнату, или, может быть, лежит бездыханная где-нибудь в этом дыму.

– За мной, – мрачно бросил он Дэни. – Я осмотрю ванные комнаты, а вы – спальню. Затем мы вместе обыщем гостиную.

Через несколько минут, задыхаясь и кашляя, они выбежали в коридор. Легкие жгло огнем, из глаз ручьями текли слезы. Было мало утешения в том, что они ее не нашли.

– Что будем делать? – прерывисто дыша, спросил Дэни.

– Идите по этой стороне, – сказал Наджиб, указывая вправо. – А я пойду по левой.

Сама смерть наступала ей на пятки.

Дэлия уже не обращала внимания на взрывы, раздававшиеся в глубине дворца. Нужно, чтобы между ней и ее преследователями всегда оставался один поворот коридора. В ее душу закралось ужасное подозрение, что она бежит по замкнутому кругу. Теперь было поздно сожалеть о том, что она не попросила Наджиба объяснить расположение дворцовых помещений. Все скульптуры казались ей одинаковыми – она была готова поклясться, что уже пробегала мимо них. Вдруг она поняла, что бежит не по кругу. В конце коридора показалась глухая стена. По обе стороны от нее высились закрытые двустворчатые двери. Она подергала двери слева от себя. Заперто! Позади раздавался топот тяжелых башмаков. В отчаянии, она стала рвать на себя ручку дверей, расположенных справа. Закрыто! Когда она повернулась лицом к своим преследователям, у нее перехватило горло. Моника и Сурур были уже совсем близко.