Текст книги "Нежная война"

Джули Берри
Нежная война

Моим бабушкам:

Сирене Дэвисон Кейт и Эдит Дадли Гарднер

Кендре Левин, которая всегда будет мне дорога; и Филу

 
Только достигла обидная весть до Гефестова слуха,
Мщение в сердце замыслив, он в кузнице плаху поставил,
Крепко свою наковальню уладил на ней и проворно
Сети сковал из железных, крепчайших, ничем не разрывных
Проволок. Хитрый окончивши труд и готовя Арею
Стыд, он пошел в тот покой, где богатое ложе стояло.
Там он, сетями своими опутав подножье кровати,
Их на нее опустил с потолка паутиною тонкой;
 
 
Мало-помалу и он и она усыпились.
Вдруг сети Хитрой Гефеста работы, упав, их схватили с такою
Силой, что не было средства ни встать им, ни тронуться членом;
Скоро они убедились, что бегство для них невозможно…
 

Из «Одиссеи» Гомера, пер. В. А. Жуковского

Julie Berry

LOVELY WAR

Copyright © 2019 by Julie Berry

© Артемова М.В., перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Увертюра

Декабрь 1942
Я Слышу Рапсодию

Ранний вечер в лобби роскошного отеля на Манхэттене. Хрустальные призмы, покачивающиеся на люстрах, излучают мягкий электрический свет. На бархатных диванах возле камина сидят гости: мужчины одеты в офицерскую форму, а их дамы в вечерних нарядах склонили головы на плечи своим кавалерам. Официанты ведут пары к мягко освещенным столикам, скрытым за мраморными копиями греческих бюстов и раскидистыми листьями папоротника, где поцелуи останутся незамеченными. Оркестр постепенно разогревается, а затем слышатся первые ноты песни «Я Слышу Рапсодию». Певица наполняет зал своим глубоким, медовым голосом.

Конечно, она не Дина Шор, но тоже по-своему талантлива. Мужчина и женщина заходят в лобби и подходят к стойке администрации. Все глаза внимательно следят, как они ступают по мягким персидским коврам.

Мужчину отличает высокий рост, на удивление крепкое телосложение и массивная челюсть, а верхнюю часть лица скрывает шляпа, надвинутая почти до бровей. Когда он тянется за бумажником к внутреннему карману двубортного полосатого пиджака, клерк за стойкой непроизвольно вздрагивает от промелькнувшей в голове мысли: вдруг он собирается достать пистолет? Его черно-белые броги[1]1
  Броги – туфли или ботинки с декоративной перфорацией.


[Закрыть] выглядят отнюдь не элегантно – скорее опасно. В его присутствии одни мужчины начинают злиться, а другие нервничать. Он относится к тем людям, которые с легкостью раздавят кого угодно каблуком ботинка и не почувствуют ни единого укола совести. Но, господи, как же он хорош, а его спутница еще примечательнее. На ней темно-синий костюм с поясом, который сидит на ней, словно вторая кожа. Ее фигура сразу дает другим женщинам понять: у них нет ни единого шанса. Она преступно красива: от темных волнистых волос, убранных под аккуратную шляпку, и больших глаз с длинными ресницами, сверкающих из-под темной вуали, до стрелок на ее шелковых чулках, исчезающих в итальянских кожаных лодочках на каблуке. Невозможный идеал. Запах ее духов мягко разносится по лобби. Все присутствующие, мужчины и женщины, непроизвольно и без сопротивления подчиняются ей. Высокий мужчина понимает, какое действие она оказывает на окружающих, и это его явно раздражает. Он сует пачку денег под нос испуганному клерку и выхватывает из его слегка дрожащей руки ключи от номера.

Пока они идут через лобби, мужчина то и дело подгоняет свою спутницу, которая идет так медленно и манерно, словно она изобрела искусство ходьбы. У них нет багажа, но сутулый коридорный все равно поднимается за ними по лестнице. Тяжелый взгляд высокого мужчины напугал бы кого угодно, но парнишка беспечно продолжает болтать, перепрыгивая через ступеньки. Они не отвечают и, кажется, вообще не прислушиваются к его словам, но коридорному не привыкать к такому отношению. Добравшись до номера, мужчина торопливо открывает дверь, но настырный коридорный заходит следом и начинает быстро щелкать выключателем.

– Должно быть, лампочка перегорела, – извиняющимся тоном говорит он. – Сейчас вернусь и все починю.

– Не нужно, – отвечает мужчина.

– Бутылочку шампанского? – предлагает коридорный.

– Выметайся, – рычит мужчина и, вслед за своей спутницей, исчезает в узком коридоре между гардеробом и ванной.

– Как хотите, – пожимает плечами коридорный.

Они слышат, как открывается и закрывается входная дверь. В тот же момент они оказываются в объятиях друг друга. Туфли и шляпы летят в разные стороны. Пуговицы чудом переживают безжалостные попытки расстегнуть пиджак. Многие люди предпочли бы опасаться этого мужчину и позавидовали бы этой женщине, но никто не стал бы спорить с тем, насколько прекрасно слияние этих двух совершенств. Миллионы поцелуев случаются каждый день даже в таком одиноком мире, как наш, но этот поцелуй останется в веках. Яростный, словно сражение, и податливый, точно расплавленный воск.

Мужчина и женщина совершенно потерялись в этом невероятном ощущении, как вдруг их накрыло холодной металлической сетью, и в номере резко включился свет.

– Добрый вечер, Афродита, – звучит голос сутулого коридорного.

Декабрь 1942
Золотая Сеть

У растерянных пленников помятый и нелепый вид: они похожи на грабителей, натянувших на головы капроновые чулки. Золотые ячейки сети, гибкие и полупрозрачные, давят на них с тяжестью якорной цепи. Это результат тонкой работы, искусной и коварной, но ни один из богов не в состоянии оценить работу мастера. Любовник Афродиты пытается разорвать блестящую сеть сильными пальцами, но она не поддается.

– Я насажу тебя на меч, брат, – рычит он. – Раздавлю твой череп, как скорлупу.

Услышав его низкий, наполненный злобой голос, любой убежал бы в страхе, но только не Гефест. Он не боится этого высокого, сильного бога.

– Не трать на него силы, Арес, – вздыхает прекрасная Афродита и бросает испепеляющий взгляд на своего мужа, одетого в гостиничную форму. – И кстати для такого дорогого отеля здесь просто отвратительный сервис.

Гефест – бог огня, вулканов и кузнечного дела – не обращает на ее издевку никакого внимания. Он неторопливо опускается в кресло и вытягивает свои уродливые, искривленные ноги, а затем обращается к богу войны, который и в самом деле приходится ему братом. Они оба – сыновья Геры.

– Сейчас достойный сервис днем с огнем не сыщешь, а все из-за твоей последней войны. Все хорошие работники сражаются на чужой земле.

– Там им и место, – Арес снова сотрясает золотую сеть и пытается призвать оружие прямо из воздуха. Обычно это выходит без особых усилий.

– Это бессмысленно, – замечает Гефест. – Сейчас у тебя не больше сил, чем у простого смертного. Моя сеть не даст тебе выбраться.

Афродита – богиня страсти – отворачивается от своего мужа, и он ловит ее взгляд в вытянутом зеркале с позолоченной рамой.

– Ты мне отвратителен, – говорит она его отражению. – Ревнивый, угодливый пес.

– Ревнивый? – Гефест изображает удивление. – Кто, я? С такой-то преданной и верной женой?

Если его слова и задевают Афродиту, она не подает вида. Богиня набрасывает на плечи свой синий пиджак и завязывает на шее тонкий шелковый шарфик.

– Что ж, ты нас поймал, – обращается она к Гефесту. – Мы запутались в твоей сети, как две рыбы. Что ты собираешься с нами делать?

– Я уже все сделал, – отвечает он. – По крайней мере, первую часть. Теперь вы под арестом.

Арес и Афродита смотрят на него так, словно он сошел с ума. От Гефеста можно ожидать чего угодно.

– Второй шаг: предложить тебе сделку и позволить признать вину.

Афродита поднимает одну бровь.

– Предложить мне что?

– Сделку, – повторяет он. – Отрекись от этого толстолобого болвана и возвращайся домой. Будь мне верной женой, и я тебе все прощу.

Секундная стрелка каминных часов успевает щелкнуть два или три раза, прежде чем Афродита начинает сдавленно хихикать. Арес, с волнением ожидающий ее ответа, тоже разражается хохотом. Такой большой и такой громкий: он чувствует облегчение и не может этого скрыть.

– Ты думаешь, она бросит меня ради тебя? – Он напрягает свои внушительные мышцы. Они скользят под его сияющей кожей, словно дельфины. Один вид его тела производит на людей неизгладимое впечатление.

Гефест чувствует, как уверенность покидает его, но он зашел слишком далеко и теперь будет придерживаться своего плана, что бы ни случилось.

– Ты отказываешься от моего предложения? – говорит он. – Тогда тебя будут судить на Олимпе.

Золотая сеть, накрывшая их, как тяжелое покрывало, затягивается на концах и тянется вверх. Арес и Афродита словно попали в мешок для грязного белья, и их божественные тела изгибаются совершенного неприглядным образом. Сеть поднимается в воздух и кружится вокруг своей оси, как окорок, подрумянивающийся на костре.

– Что ты делаешь? – кричит Афродита. – Немедленно верни нас на землю.

– Ваше судебное заседание переходит на другой уровень, – отвечает бог в униформе коридорного. – Отец Зевс будет судьей, а другие боги – присяжными.

Лицо богини красоты приобретает нежно-зеленый оттенок. Подумать только, весь пантеон бессмертных будет наблюдать за ее унижением. Нет ничего безжалостнее злых насмешек богов, и она, как богиня, прекрасно это понимает. К тому же никто не знает ее слабые места лучше, чем сестры. Эти чопорные маленькие девственницы, Артемида и Афина, всегда самодовольно смотрят на нее сверху вниз, с вершины своих моральных устоев. Может, она и болтается в воздухе, пойманная в мешок, как цыпленок, но у нее все еще осталось немного гордости. Лучше вести переговоры с мужем в этом роскошном отеле на Манхэттене, чем дрожать от страха на глазах у всей ее семьи.

– Гефест, – мягко говорит она. Афродита умеет говорить бархатным, нежным голосом, когда ей это нужно. – Может быть, у нас есть третий вариант? – Она видит, что муж готов ее выслушать, и продолжает немного напористее. – Мы втроем можем обсудить все прямо здесь, – она толкает Ареса локтем. – Мы останемся в сети и выслушаем тебя. Арес будет хорошо себя вести. Я уверена, что не стоит выставлять наши личные дела на всеобщее обозрение.

Гефест колеблется. «Личные дела» – территория Афродиты. В гостиничном номере она чувствует себя, как дома. Он подозревает, что его заманивают в ловушку, но жена в чем-то права. Отправившись на божественный суд и выставив напоказ свою семейную жизнь, ему тоже придется поступиться гордостью.

– Давай проясним, – медленно выговаривает он. – Ты отказываешься от суда присяжных?

– Да ладно тебе, – говорит Арес. – Ты кузнец, Аид тебя побери, а не адвокат.

Гефест поворачивается к своей жене.

– Хорошо, – наконец соглашается он. – Можем обсудить все здесь. Устроим частный суд, и я буду судьей.

– Судья, присяжный и палач? – возмущается Арес. – Это называется самосуд.

Гефест вдруг пожалел, что у него нет судебного пристава, чтобы тот ударил этого буйного обвиняемого дубинкой по голове. Хотя, пожалуй, это не совсем то, чем должен заниматься судебный пристав.

– Не обращай на него внимания, – успокаивает мужа Афродита. – Ты уже и так нас осуждаешь, так что можешь быть судьей, если тебе хочется.

Арес громко смеется.

– Послушай, старик, – говорит он. – Давай подеремся за нее, и пусть лучший бог победит.

Даже божественный разум Гефеста не может сосчитать, как много раз он представлял себе такое развитие событий. Сколько изощренного и хитроумного оружия он изобрел, мечтая, как однажды поставит на место своего дерзкого братца. Но это были пустые надежды: никто не может принять вызов бога войны. Гефест – далеко не дурак. Конечно, не считая тех случаев, когда дело касается его жены. Он создает для себя из воздуха судейский стол и молоток.

– Призываю всех к порядку, – произносит бог огня. – Да начнется суд.

Декабрь 1942
Суд на Манхэттене

Гефест опускает золотую сеть обратно на диван и расширяет ее, позволяя своим пленникам устроиться поудобнее. Теперь они могут сесть и даже встать, но сеть все равно не позволит им далеко уйти.

– Богиня, – обращается он. – В деле Гефеста против Афродиты вы обвиняетесь в супружеской неверности. Что вы на это скажете?

Несколько секунд Афродита обдумывает свой ответ.

– Что я нахожу все это крайне забавным.

Арес фыркает от смеха.

– Я обвиняю вас в неуважении к суду, – объявляет Гефест. – Что вы скажете в свою защиту?

– По какому из обвинений? – уточняет богиня. – Неверность или неуважение?

Ноздри Гефеста гневно раздуваются. Суд только начался, но уже превратился в нелепый фарс.

– По обоим.

– Ах, – говорит она. – Я повинна и в том, и в другом.

Гефест выдерживает длинную паузу.

– Ты признаешь себя виновной?

Она кивает.

– Ох, – бог огня не ожидал такого поворота событий. Все умные речи и хлесткие замечания, которые он подготовил, покинули его, словно предатели.

– Я тебя разочаровала, – в голосе Афродиты звучит сочувствие, в искренности которого не посмел бы усомниться ни один человек. – Тебе станет легче, если ты представишь нам свои доказательства?

Кто кем манипулирует? Она не напугана. Никакие доказательства не имеют для нее значения, но Гефест потратил не один месяц, чтобы их собрать, поэтому он все равно показывает свои находки суду. Свет тускнеет, и в воздухе перед ними возникает ряд изображений. Богиня любви и бог войны целуются в тени беседки. На заснеженной вершине вулкана Попокатепетль, утопающей в алых лучах заката. Держат друг друга в объятиях рядом со статуей на острове Пасхи и на белом песке греческого острова Закинф.

– Гермес, – бормочет помрачневшая Афродита. – И зачем только Зевс дал ему фотоаппарат?

Если Гефест и надеялся, что его жена сгорит от стыда, увидев его неопровержимые доказательства, то его ждало только разочарование. Она бесстыдна. Его брат – тоже. Было глупо надеяться, что ему удастся побудить их к раскаянию. Изображения растворяются в воздухе, и в комнате повисает тяжелое молчание. Афродита внимательно следит за мужем, пока в его голове вихрем проносятся десятки мыслей. На что он надеялся? На слезное раскаяние? Отрицание вины? Он должен был догадаться, что это не сработает, но отчаяние затуманило разум бога-кузнеца. Из всех живых созданий, рожденных космосом, он один не может помолиться богине любви и попросить у нее помощи в разрешении своих семейных проблем. Несчастный олух.

– Гефест, – мягко говорит Афродита. – Неужели ты устроил этот суд только для того, чтобы я призналась в том, чего не стыжусь и не отрицаю?

– Тебе стоило бы стыдиться.

– На самом деле тебя мучает совсем другой вопрос. Ты хочешь знать, почему я тебя не люблю.

– Это просто, – встревает Арес. – Она любит меня.

Судя по всему, Афродита находит его слова уморительными, и он недовольно скрещивает свои огромные руки на груди. Отсмеявшись, богиня смахивает с глаз слезинки и снова начинает говорить:

– Я не люблю ни одного из вас.

Арес резко выпрямляется и нелепо выпячивает нижнюю губу.

– Гефест, – продолжает Афродита, и он чувствует, как из судьи превращается в свидетеля на допросе. – Ты любишь меня?

Бог огня не знает, что ей ответить. Чего она добивается? Ему отчаянно хочется, чтобы его тупоголовый брат прямо сейчас провалился сквозь землю.

– Я сама отвечу на этот вопрос, – вдруг говорит она. – Конечно, ты не любишь меня.

– Я… Это… – запинается Гефест. – Я пришел сюда, потому что хочу…

– Никто не может меня любить, – перебивает Афродита. – Никто.

– О чем ты говоришь?

– Это цена, которую должна платить богиня любви.

Низкий голос Ареса нарушает тишину.

– Что за чушь, – говорит он. – Отец Зевс заставил тебя выйти за него замуж только потому, что другие боги готовы были поубивать друг друга за твою руку. Он свел вас вместе, чтобы избежать гражданской войны. Все мы хотели тебя.

Она пожимает плечами.

– Я знаю, что вы все хотели меня, – скромность никогда не была ее отличительной чертой, но скромного бога вообще сложно найти. – Я – источник любви, но никто никогда не полюбит меня по-настоящему. Я наполняю все живое страстью, но сама никогда не познаю настоящую страсть.

Арес раздраженно вскидывает руки.

– Ты сошла с ума! Ты читала Гомера? Или Гесиода?

– Богиня, – тихо говорит Гефест. – Что ты хочешь сказать?

Она не сводит с него долгого пронзительного взгляда, от которого кузнец невольно съеживается.

– Вы – боги-мужчины – просто алчные свиньи, – непреклонно заявляет Афродита. – Надо отдать тебе должное, муж мой: ты не так ужасен, как остальные. Вы вечно хвастаетесь своими достижениями. В ваших сердцах не больше любви, чем в чугунной наковальне. Непостоянные, своенравные и эгоистичные. Вы не способны любить, точно так же, как не способны умереть.

– Мы эгоистичные? – возмущается Арес. – Ты и сама – далеко не Флоренс Найтингейл[2]2
  Флоренс Найтингейл – сестра милосердия и общественная деятельница Великобритании.


[Закрыть].

– Ты меня не знаешь, – отвечает она. – Как не знаешь и о моих добрых делах. Я понимаю, что ты думаешь о моих «глупых романах», – богиня повернулась к Гефесту. – Я могу найти смертного, который влюбится в меня, но это будет преклонение, а не любовь. Я идеальна, а смертные не могут искренне любить идеал. В конце концов, человеческие иллюзии рушатся, и это их уничтожает.

Гефест смотрит на нее, абсолютно сбитый с толку. У Афродиты нет никого, кто бы ее любил? У него, бога огня и кузнецов, всегда достаточно руды и горючего. Арес – бог войны – наслаждался кровопролитными сражениями, как никто другой за всю историю человечества. У Артемиды никогда не заканчивались олени для охоты. В морях и океанах полно соленой воды для Посейдона. А его жена – прекрасная богиня любви – одинока?

– Ты знаешь, каково это? – говорит Афродита. – Провести вечность, принимая участие в каждой истории любви: мимолетной и бессмертной, банальной и великой. Я погрязла в любви с головой и рисую оттенками страсти, как художник красками. Я все это чувствую. – Она обняла себя руками, как будто в комнате вдруг стало холодно. – Я завидую смертным. Они слабые, и страдания оставляют в их душах незаживающие раны, но именно поэтому они способны любить. – Богиня качает головой. – Нам ничего не нужно. А они нуждаются друг в друге, и в этом их счастье.

– Да, но они умирают, – замечает Арес.

– Почему ты никогда не говорила этого раньше? – спрашивает Гефест.

– А зачем? – хмурится Афродита. – Какое тебе дело? Ты думаешь, что моя работа – сплошные глупости. Ты даже не выходишь из своей кузни.

Она права. Правда, он не считает ее работу глупостью, по крайней мере, не совсем. Просто она кажется богу огня незначительной. Железо – вот что по-настоящему прочно. Железо и камень. Но человеческая привязанность? Гефест – и это подтвердит любой, кто изучает историю Древней Греции, – не вчера родился.

Афродита все еще ежится от холода, хотя, по природе своей, не может его чувствовать. Гефест дует на огонь, и тот разгорается с новой силой, стремясь вырваться из-за каминной решетки. Языки пламени отбрасывают на лицо Афродиты яркие блики, и она склоняет голову набок.

– Хочешь увидеть настоящую любовь?

Гефест поднимает взгляд и видит, как блестят ее глаза.

– Хочешь услышать о моих лучших произведениях?

– Да, – отвечает Гефест и сам удивляется своим словам. – Хочу.

С другой стороны дивана слышится недовольное рычание, но богиня не обращает на Войну внимания.

– Я расскажу тебе историю об обычном юноше и обычной девушке. Настоящую историю. Нет, даже лучше. Две истории.

Арес поднимает голову.

– Мы уже знаем эти истории?

– Вряд ли, – отвечает она. – Ты никогда не обращаешь внимания на девушек.

– Не соглашусь, – усмехается он.

– Я говорю не об их телах, – Афродита закатывает глаза. – Тебя совершенно не интересуют их жизни.

– Уф, – бог войны снова откидывает голову на бархатную спинку. – Я сразу понял, что это будет скучно.

Глаза Афродиты вспыхивают.

– В моих историях найдется кое-что интересное и для тебя. Например, солдаты Великой войны. Первой мировой войны. Ты сразу узнаешь их имена и звания и, может, даже вспомнишь какие-то отрывки из их жизней.

Афродита мрачно смотрит в окно на вечернее небо. Освещение Большого Яблока потускнело, на случай, если откуда ни возьмись появятся бомбардировщики Люфтваффе, но даже мировая война не может окончательно погасить огни города, который никогда не спит.

Арес смотрит на прелестное лицо Афродиты и на нелепые черты Гефеста. В который раз бог войны спрашивает себя, чего хотел добиться Зевс, связывая этих двоих узами брака. Настоящее проклятие – быть привязанной к этому чудовищу! Особенно для кого-то столь прекрасного, как она. И почему внутри у Ареса все клокочет от ревности? Даже сейчас, когда кузнеца и богиню разделяет золотая сеть, между ними остается незримая связь, которую он не может отвоевать или уничтожить. Это кажется невероятным, но Гефеста и Афродиту связывает серебряная нить, и из-за нее прекрасная богиня никогда не будет полностью принадлежать Аресу. Но чего он хотел? В конце концов, они женаты.

– Богиня, – Афродита встречается взглядом со своим мужем, и он указывает на нее судейским молоточком. – Можешь предоставить нам свои доказательства, – когда она наклоняет голову, он незаметно улыбается в усы. – Рассказывай свою историю.

Арес закатывает глаза.

– О, боги, – стонет он. – Принесите горячие клещи, раскаленное клеймо! Что угодно, только не история любви!

Афродита бросает на него раздраженный взгляд.

– Она вечно болтает, – говорит Арес. – Рассказывает мне о каких-то идиотских романтических посланиях, случайных поцелуях, и как долго они длились, и, во имя волос Медузы, во что влюбленные были одеты.

– Богиня? – обращается Гефест к своей жене.

– М-м-м?

– Расскажи мне обо всем, – просит бог огня. – Пусть твоя история будет долгой.