Текст книги "Последний сад Англии"

– Никакая я не мышь. И была бы признательна, если бы ты не курила в этой комнате.

– С чего бы? – спросила Рут вызывающе.

– Потому что моя тетка Милдред курит, а я никогда этого не выносила. Бэт развернулась всем корпусом так, чтобы видеть лицо соседки, и скрестила руки на груди. – Мы не обязаны друг другу нравиться, но нам действительно надо как-то притерпеться друг к другу. И было бы проще, если бы мы поладили с самого начала.»

В комнате повисла тишина. Бэт не очень-то умела обмениваться колкостями: ей раньше редко приходилось это делать. Возможно, она зашла слишком далеко? Она не хотела нажить себе врага в лице соседки по комнате в первые же часы знакомства. Но тут Рут вынула папироску изо рта и медленно затолкала ее обратно в пачку.

– Извини. Я могу быть несносной девчонкой, когда не по-моему, а эти несколько последних месяцев, кажется, все шло не-по моему, – произнесла Рут.

– Имеешь в виду то, что зря подалась в дружинницы ЗЖА? – спросила Бэт.

– О, да ты непростая куколка, Бетти, не так ли? – расхохоталась Рут.

– Не называй меня Бетти! Это звучит ужасно.

– Я здесь все ненавижу, Бэт. Ненавижу эту работу, ненавижу то, что надо рано вставать, ненавижу то, что тут нет ничего из даже самых завалящих развлечений. Ненавижу свою ненависть, ведь мистер и миссис Пенворти всегда были исключительно добры и терпеливы ко мне, а я вела себя совершенно ужасно.

– Почему ты не попросишься перевестись на другую ферму? Или вообще уйди в «рены»[20]20
    Рены (= Wrens) – (англ. The Women’s Royal Naval Service) – Женская вспомогательная служба ВМФ.


[Закрыть] или «ваафы»[21]21
    Ваафы (=WAAFs) (англ. The Women’s Auxiliary Air Force) – в 1939 году, когда Британия вступила во Вторую мировую войну, король Георг VI учредил Женские вспомогательные воздушные силы для помощи Королевским военно-воздушным силам.


[Закрыть], – сказала Бэт, все больше уверяясь в том, что для службы на флоте или в авиации Рут годится куда как лучше.

Рут снова бухнулась на свою кровать.

– В «рены» меня не возьмут, ведь меня выпнули из Корпуса ATS.[22]22
    Женский вспомогательный территориальный корпус – подразделение в британской армии во время Второй мировой войны. Женщины– служили кухаркаихами, секретаршами, телефонистками, кладовщицами, санитарками, шоферами, почтальонками, инспекторами боеприпасов и т. д.


[Закрыть]

Бэт не смогла удержаться и вытаращилась на живот Рут.

– Выпнули?

– Ну, ты и гусыня, это не из-за беременности или чего-нибудь эдакого! – захохотала Рут. – На базе я сильно набралась и угнала у одного офицерчика машину. Хотела выехать на трассу и погонять-поразвлечься, я хоть и была пьяная, но не в стельку, вполне бы могла рулить, но вместо этого врезалась в ворота, машину разбила. Дура была, да. После такого ни в одно из вспомогательных женских подразделений не берут. Лучшим выходом из всей этой кучи дерьма для меня оказалось стать лэнд герл. Везде призывают, мол армия ждет тебя, но ни одна женщина не жаждет, чтобы ее призвали в армию.

– И ты теперь застряла тут, – сказала Бэт.

– Только до тех пор, пока не найду кого-нибудь, кто на мне женится, впрочем, этого недостаточно. Еще мне надо залететь, вот тогда они точно отпустят меня и позволят демобилизоваться.

– Такую затею тебе быстренько провернуть не удастся, – сказала Бэт.

– А что насчет тебя? Есть у тебя любымый? – поинтересовалась Рут.

– Вообще-то есть. – Бэт подумала о том, как же странно это звучит.

Рут перекатилась на живот и ухмыльнулась:

– Давай рассказывай.

Бэт перевела дух.

– Его зовут Колин. Он вырос на ферме, соседней c фермой моих родителей. Когда я переехала в Доркинг, мы стали переписываться. Это было глупо, правда – нам было по десять лет только – но восемь лет спустя мы все еще переписываемся.

Все еще переписываемся, но уже как… влюбленные? Она и сама не поняла, как это случилось. Просто в один прекрасный день, после Рождества, когда Бэт в доме своей тетки ждала, пока пришлют повестку в Земельный корпус, Колин позвонил.

– Я все обдумал. Мы нравимся друг другу, так ведь? – спросил он тогда.

– Конечно, нравимся. Мы же дружим тысячу лет, – ответила она, смеясь.

– Ты будешь моей девушкой?

Она выронила телефонную трубку, едва успев поймать ее, пока та не разбилась об пол. – Что?

– Подумай об этом. Ты скоро уезжаешь на трудармейские сборы. Меня посылают на фронт в Италию через несколько дней. Не лучше было бы, если бы у нас обоих был кто-то, кто бы нас ждал? – спросил он.

– Но, Колин, мы почти не видимся.

– Но мы же пишем друг другу. Мы разговариваем по телефону иногда, – парировал он.

– Ты правда меня любишь? – спросила она.

– Больше, чем какую-либо другую девушку, которую я когда-либо встречал, – сказал он. – Кроме того, кто полюбит такого простого фермерского сына как я, если не девушка, которую я знаю всю свою жизнь?

К ее сомнениям добавилась жалость.

– Это же смешно, Колин, и ты это знаешь. Ты привлекательный мужчина.

Но, несмотря на ее возражения, к тому времени, когда она повесила трубку, вышло как-то так, что у нее был миленок.

– У тебя есть его карточка? – спросила Рут.

Бэт открыла свою сумку и достала фотоальбом, который она, упаковывая свои вещи перед поездкой, бережно положила поверх стопки одежды. Вынула из альбома фотокарточку, на которой был заснят Колин – в военной форме, пышущий здоровьем, но все еще совсем чужой для нее.

Рут придирчиво стала разглядывать фотоснимок с видом такого знатока, что Бэт зарделась.

– Симпатичный, – в итоге объявила Рут. – В каком он полку?

– Полк Восточного Суррея, первый батальон.

– Где он сейчас?

– Где-то в Италии. Он не может рассказать ничего подробнее, только это.

– Должно быть, это приятно – знать, что где-то есть мужчина, который ждет твоих писем, – сказала Рут с легкой завистью. – А я намерена прибрать к рукам кого-нибудь какого-нибудь летчика, пусть только приземлится! Тут, рядом авиабаза, недалеко от Хайбери Хаус.

– Что такое Хайбери Хаус?

– Они что, получается, тебе еще не рассказали?

– Нет.

Рут ухмыльнулась.

– Тогда, думаю, будет лучше, если ты сама все узнаешь.

Когда на следующее утро в полпятого на прикроватной тумбочке зазвенел будильник, обе девушки еле проснулись. А к пяти утра они были уже одеты и заканчивали завтракать за большим кухонным столом Миссис Пенворти. В полшестого мистер Пенворти преподал Бэт первый урок, каково это быть лэнд герл.

Они возили на поля навоз – грязная, дурно пахнущая работа! – которая не делалась легче даже благодаря трактору, которым управлял мистер Пенворти. Утро еще не кончилось, а резиновые сапоги Бэт, выданные ей при зачислении в женское подразделение Земельного корпуса, были полностью в навозе, а ее бриджи были грязными уже выше колен. Пришлось скинуть с себя все то, что она навздевала в то утро перед выходом на улицу – два шерстяных джемпера, жакет поверх них, – и остаться в исподней рубахе. Между большим и указательными пальцами на правой руке черенок вил натер ей мозоль до волдыря.

Самое странное заключалось в том, что несмотря на все неудобства Бэт это нравилось. Быть на открытом воздухе. Вдыхать холодный, колкий воздух с резким запахом навоза. Мышцы у нее горели, но мистер Пенворти разрешил отдохнуть. И они все долго стояли, заворожено глядя на то, как из-за голых, еще безлиственных крон деревьев, росших на краю поля, всходило солнце. Бэт чувствовала себя полной жизни, а еще, впервые за долгое время, знала, что приносит пользу.

Рут же была несчастна.

– Можно, мы остановимся в одиннадцать на перекус[23]23
    Перекус в одиннадцать утра (= elevenses) – это выражение появилось в английском языке в 18-м веке, оно означает короткий перерыв, который делают поздним утром, то есть около 11 часов утра, чтобы перекусить и напиться.


[Закрыть]? – крикнула она.

Восседавший за рулем своего трактора мистер Пенворти нахмурился.

– Второй завтрак? Сейчас еще только половина одиннадцатого!

– Уже совсем скоро, – пробурчала Рут.

– Мы почти все доделали, – сказала Бэт, обернувшись и оглядывая поле, уже две трети которого они удобрили навозом.

Но мистер Пенворти покрепче нахлобучил свою шляпу.

– Надобно удобрить другое поле, когда с этим покончим.

– Еще одно поле?! – взвизгнула Рут.

Бэт издала долгий выдох, собираясь с мыслями.

– Мистер Пенворти, разве миссис Пенворти вам не говорила, что сегодня она, возможно, начнет красить одну из сараек трехчастного амбара?

Фермер остановил трактор и довольно долго непонимающе смотрел на нее с высоты своего сиденья, а потом кивнул.

– Тогда ступай домой, Рут.

Рут подхватила свои вилы и заторопилась к краю поля так быстро, насколько только могла, в своих ботинках, облепленных коркой глинистой глины и навоза.

Бэт принялась опять раскидывать навоз, но мистер Пенворти не стал заводить трактор снова.

– Ты-то еще не утомилась? – спросил он.

Бэт тоже остановилась, подпершись вилами.

– Я выдохлась. Думаю, я в жизни за целый день не рабатывала столько, сколько за сегодняшнее утро.

– Тоже хочешь пойти красить амбар? – спросил он.

– Если это то, что вы считаете необходимым, чтобы я выполнила, я сделаю это. Если вам надо, чтобы я осталась тут разбрасывать коровяк[24]24
    Коровяк – жидкий коровий навоз, используется для прикорневой подкормки растений, так как делает верхний слой почвы плодороднее.


[Закрыть], я останусь и буду разбрасывать коровяк.

Впервые за все их короткое знакомство мистер Пенворти улыбнулся:

– Тогда залезай.

– Залезать?

Он кивком указал на трактор.

– Тебе придется научиться водить трактор на местности. Скоро мы будем сажать свеклу и сеять пшеницу.

Она будет учиться вождению? Колин не поверит! Ведь во всех письмах он упрекал ее, мол, живя в городе, она оставила все деревенские обычаи.

Мистер Пенварти подогнал трактор поближе, она стала взбираться. Ее охватило сильнейшее волнение. Девушка чуть не свалилась с борта трактора, оскользнувшись из-за грязи на сапогах, но все ж забралась на широкое сиденье-скамейку.

– Вот так, – сказала Бэт, положив руки на руль.

– Какую технику ты раньше водила? – задал вопрос фермер.

– Никакую, – ответила она, смущенно улыбнувшись.

Он шумно вздохнул.

– И чему вас, городских, там только учат?

От удивления она рассмеялась. – Доркинг городом-то с трудом можно назвать.

– Ой, деука, и не говори, там еще хуже, – ответил он.

– Сейчас-то я ведь учусь.

Старик хмыкнул, и принялся растолковывать основы вождения – зажигание, сцепление, газ, тормоз, переключение передач. Он терпеливо объяснял, как выжать сцепление, как переключать скорости, – как привести в движение эту неповоротливую словно бегемот махину. Он заставлял ее снова и снова повторять это, до тех пор, пока эту последовательность действий она не выучила назубок.

– Сойдет, – сказал и пересел назад. – Едь давай!

У Бэт перехватило горло, она понимала, что сейчас Мистер Пенворти вцепился в край своего сиденья. Она выжала педаль сцепления до пола, повернула ключ зажигания, завела трактор и стала медленно отпускать педаль. Трактор грохочуще взревел. Она отшатнулась назад, моментально подняв ногу с педали. Машина-зверь содрогнулась и тихонько покатилась.

– Ну вот, ты его объездила.

Она обернулась, увидела, какое серьезное, смирное выражение лица у мистера Пенворти, и неожиданно захохотала. Она хохотала и хохотала, ухватив себя под бока. Потом услышала басовитый сухой смех старого фермера – звучало это так, будто он выколачивал пыль из своего чувства юмора.

– Что это? Фермер Пенворти смеется вместе с лэнд герл? Никогда бы не подумал, что доживу до такого дня, – крикнул какой-то мужчина.

Бэт сердито вздернула подбородок. Она увидела очень крупного мужчину в армейской офицерской шинели, остановившегося на краю поля возле валка[25]25
    Валок – скошенная трава, лежащая полосой


[Закрыть].

– Капитан Гастингс, стойте там! – рявкнул мистер Пенворти. – Он кивнул Бэт. – Слазь.

Она кубарем скатилась вниз с борта машины и уверенно приземлилась на обе ноги в мягкую, унавоженную почву. Офицер смотрел, как оба тракториста пересекают пашню и идут к краю поля. Лишь приблизившись на расстояние дюжины ярдов, она поняла, почему этот человек показался ей таким широким. В рукав шинели он вдел только одну руку. Другая его рука висела на перевязи, перекинутой через шею, а шинель была наброшена поверх.

– Теперь есть кому составить Вам компанию, – сказал мужчина мистеру Пенворти, когда они остановились напротив него.

– Мисс Педли, это капитан Гастингс, – представил своего знакомца мистер Пенворти.

– Грэм Гастингс из второго батальона Королевских шотландских стрелков-фузилеров. Рад знакомству с вами, мисс Педли, – сказал капитан Гастингс.

– Взаимно, сэр, – ответила она.

– Должно быть, вы новенькая? – спросил капитан Гастингс.

– Да, вчера приехала. Мистер Пенворти как раз учит меня водить трактор.

– И? – задал вопрос капитан Гастингс.

– Я укротила машину-зверя с первой попытки, – призналась она.

– О, мы все так делаем. Не верьте никому, кто говорит иное. У вас все получится.

– Ага, думаю, она сможет, – согласился мистер Пенворти.

От этих похвал девушка преисполнилась гордости. Она это сможет, она сделает это!

– Могу ли я спросить, что с вашей рукой? – немного смутившись, произнесла Бэт.

– О, это? – переспросил он, бросая взгляд на свою перевязь, словно видел ее впервые. – Словил фашистскую пулю. Достаточно неаккуратно с моей стороны, на самом деле.

Она не смогла сдержать улыбку.

– Я так понимаю, доктора вас подштопали, чтобы вы могли снова отправиться гулять под пулями?

Капитан Гастингс засмеялся отрывистым лающим смехом.

– Да, медсестрички-сиделки ругали меня и в хвост, и в гриву. Не могу сказать, что хочу испытать это повторно. Плечо мне практически раздробило.

– Мне очень жаль это слышать, – сказала Бэт, сразу же посерьезнев.

– О, перестаньте. Я не только почти уже поправился, но и мне посчастливилось познакомиться с мистером Пенворти, мы стали добрыми друзьями.

– У капитана Гастингса есть интерес к фермерскому делу, – с улыбкой сказал мистер Пенворти.

– Неужели? – удивилась Бэт.

– По-правде говоря, в этом деле я ничего в этом не смыслю, но мне нравится гулять в полях. Ведь если запереться в четырех стенах, очень легко почувствовать себя инвалидом. Да и врачи, кажется, одобряют эти мои упражнения в ходьбе, по крайней мере, до тех пор, пока я осторожен. Капитан Гастингс повернулся к мистеру Пенворти. – Поставки с вашей фермы в Большой дом возьмет теперь на себя мисс Педли?

Бэт взглянула на фермера, чьи губы вновь дрогнули в едва заметной улыбке.

– Авось, – но это было все, что он сказал.

– Что за Большой дом? – поинтересовалась девушка.

– Хайбери Хаус. Особняк был реквизирован под госпиталь для выздоравливающих. Этот госпиталь специализируется именно на повреждениях костей, вот так я там в итоге и очутился. А сейчас… Капитан Гастингс вежливо козырнул, коснувшись пальцами фуражки, – Я должен идти, прошу меня простить. Не то наши сиделки растревожатся, как овечки, если я не вернусь вовремя, пока не начался врачебный обход. Фермер Пенворти. Мисс Педли.

И он зашагал прочь, неспешно, словно ему не было ни малейшей заботы, забинтована его рука или нет.

– Он кажется милым человеком, – сказала Бэт.

– Капитан Гастингс лучше большинства людей, кого я знаю. Окромя нынешних обитателей Хайбери Хаус. Они-то все кровь свою проливали за Британию. Все ж, даже среди них могут найтись…

– Хамы? – подсказала она ему.

Он хмыкнул.

– Хамы-то как раз все хорошо устроились, мисс Педли.

– Буду считать, что вы меня предупредили, – сказала девушка.

Мистер Пенворти улыбнулся вновь. Бэт вдруг подумала, что ее тетка Милдред не была женщиной жестокой, но в ней не было и теплоты. Благодаря ей у Бэт была крыша над головой и обед на столе, но не более. Ни доброты, ни похвалы, ни любви. Ее единственным спасательным кругом был Колин, очень долго был, но сейчас он на войне. От улыбки старика-фермера Бэт неожиданно почувствовала такой свет, что могла бы часами сидеть и греться в этом сиянии.

– Давай-ка обратно на трактор, – сказал Мистер Пенворти. – Будешь пытаться снова и снова, покуда у тебя не начнет получаться уверенно.

Бэт послушно направилась обратно к трактору, но все же невольно она направила взгляд на удаляющуюся фигуру капитана Гастингса.

Винсента

Понедельник, 18 февраля 1907 год

Хайбери Хаус

Промозгло

Рарá, бывало, говаривал мне, что чем ненастнее день, когда растение высаживают в почву, тем пышнее оно зацветет. Если верить этой примете, то, судя по сегодняшней погоде, все растения сада в Хайбери Хаус действительно будут крепкими и здоровыми.

Я приехала только вчера, но уже заселилась в старый коттедж садовника, расположенный на самом краю угодий в южной части поместья. Миссис Мелькорт распорядилась, чтобы мне была выделена одна из гостевых спален в восточном крыле коттеджа. На этом я настаивала с самого начала, заранее узнав, что мистер Хиллок, садовник, живет не в имении, а в деревне, на втором этаже магазинчика, который держит его жена.

Объяснила я это тем, что мне необходимо постоянно внимательно приглядывать за огромным количеством растений, которые я буду размножать черенкованием и семенами, именно здесь, в Хайбери. Впрочем, честно говоря, я быстро привыкла к своей свободе. Хоть я и живу с Адамом, но когда я работаю, он оставляет меня в покое.

В то утро, когда мне пора было начинать выполнять уже не подготовительную, а свою работу в Хайбери Хаус, я оделась потеплее, чтобы защититься от непогоды, и вышла на улицу. Во время своего прошлого визита сюда две недели назад я оставила мистеру Хиллоку указания: следовало расчистить территории там, где будут зеленые комнаты. Подчиняющиеся ему младшие садовники должны также разрезать дернину[26]26
    Дернина – поверхностный горизонт почв, густо заросший травянистыми растениями, преимущественно луговыми или степными злаками; в лесах дерновина образуется на прогалинах, вырубках, опушках и других открытых пространствах.


[Закрыть] луговины, чтобы обозначить границы всех зеленых комнат. А чтобы улучшить были почву, были привезены телеги плодородного грунта.

Мистер Хиллок встретил меня в воротах у входа в чайный садик. Мы с ним как раз обсуждали проблему, что саженцы лип привезут на этой неделе, но позже обещанных сроков, когда с веранды донеслось чье-то громкое «хеллоу».

Широкие поля моей садовой шляпы не позволяли увидеть говорившего, я подняла глаза и увидела мистера Годдарда, он помахал нам и сбежал вниз по ступеням.

– С братом хозяйки вы уже вроде знакомы, – сказал мистер Хиллок, вновь надевая на голову фетровую шляпу, после того как чуть приподнял ее небрежным движением большого пальца в знак приветствия.

– Да, когда приезжала сюда из Лондона в начале февраля, – улыбнулась я.

– У него талант к розам. Когда мистер и миссис Мелькорт купили Хайбери Хаус, он привез мне несколько сортов. Просил дать ему знать, как его розы приживутся.

– И?

Мистер Хиллок в раздумьи потер рукой подбородок, подергал себя за бакенбарды и успел – до того, как Мистер Годдард, подойдя, остановился ровно напротив нас, – сказать:

– Они растут как сорняки.

– Мисс Смит, мистер Хиллок. Рад видеть вас обоих. Я просто заехал в Хайбери по пути в Уорик, остановился тут, чтобы увидеться с сестрой, по одному делу, но ее не оказалось дома. Мистер Годдард огляделся. – А вы тут все так быстро расчищаете.

– Чем скорее будет создана архитектура сада – его геометрические линии и вольные элементы – тем скорее я смогу начать заняться посадками, – пояснила я.

– Похоже, что-то сажать вы уже начали. – Он кивком указал на тяжелые кожаные перчатки, выглядывавшие из кармана моего рабочего фартука, который я надела поверх длинной коричневой юбки. Перчатки были все в грязи, так же, как и мои грубые садовые ботинки.

– Рядом с теплицей есть несколько хороших кустов будлеи. Я подрезала их, до этого я тоже разок их обрезáла, это для того, чтобы потом при пересадке с ними было проще управиться, – ответила я.

– Когда ж вы начнете посадки? – спросил он.

– В апреле, может раньше, если погода будет благоприятствовать, – сказала я.

Мистер Годдард прочистил горло, кашлянув.

– Хочу извиниться за Хелен. Она то упрекает меня в том, что я трачу время на выращивание роз, то распространяется всем о моей гениальности в садоводстве.

– Да, отношения между братьями и сестрами могут быть сложными, мой брат Адам был бы с этим полностью согласен. А я была бы счастлива сделать все, что в моих силах, чтобы включить некоторые из ваших роз в мой дизайн-проект, – улыбнулась я.

Он приложил руку к сердцу.

– Принять участие в любом из ваших проектов, мисс Смит, сыграть в нем любую, даже маленькую, роль. Это было бы для меня большой честью.

Затем он откланялся и ушел.

Но мистер Годдард напомнил о себе несколькими часами позже. Я уже была дома – сидела, погрузив гудевшие от усталости ноги в солевую ванну с сушеной лавандой, когда услышала резкий стук в дверь.

Быстро обтеревшись и сунув ноги в пару старых шлепанцев, я открыла дверь, а затем, высунув только нос в дверную щель, словно воришка, осмотрелась по сторонам.

На крыльце стояла служанка. Она сделала глубокий реверанс.

– Добрейшего вечера, мисс.

– Здравствуйте. Как вас зовут? – спросила я.

Девица смущенно потупила взгляд.

– Я Клара, мисс Смит.

– Что ж, Клара, чем я могу быть полезна?

– Миссис Мелькорт велит вам прийти на ужин. Если хотите, конечно, – быстро сказала Клара.

Если я хочу. Так это просьба или приказ? Действительно ли ей захотелось пригласить меня? Или это ее муж настоял на том, чтобы мне передали приглашение? Мистер Мелькорт, казалось, был более заинтересован в моей работе в Хайбери Хаус, чем его жена. Будучи дочерью джентльмена, я знала, что леди не имеют обыкновения приглашать к своему столу работниц.

– Пожалуйста, скажите миссис Мелькорт, что я с радостью приду на ужин, – ответила я.

Я уже хотела закрыть дверь, но тут Клара достала из кармана своего тщательно отутюженного пинафора[27]27
    Платье-фартук


[Закрыть] какое-то письмо. – Кстати, мисс, вот что вечерней почтой доставили.

Поблагодарив, я взяла письмо. Девушка сделала глубокий реверанс и в таком виде, полуприсев, стала неловко удаляться прочь по тропинке. Не удивлюсь, если затем, скрывшись из виду, она помчалась на кухню, чтобы поскорее рассказать другим служанкам, что, оказывается, вечером ужинать с хозяином и хозяйкой будет та эксцентричная женщина, даже не удосужившаяся стряхнуть с себя всю дневную пыль.

Печать на конверте я поддела и сковырнула пальцем. Послание было написано прямо на оборотной стороне бумаги, затем сложенной конвертом.

Дорогая мисс Смит,

Надеюсь, вы не сочтете дерзостью с моей стороны, если я приглашу вас посетить мой питомник роз в эту пятницу утром в одиннадцать. Чрезвычайно редко встречаю я кого-то, кто разделяет мою страсть к растениям, и мне следует приветствовать возможность показать вам мою коллекцию.

Мэттью Годдард

Ферма Вистерия, Уилмкот

На мгновение я непонимающе смотрела на письмо. Не сочтете дерзостью? Да что же может быть менее дерзким, чем приглашение поглядеть розы?

Покачав головой, я отложила письмо и пошла вынимать из чемодана платье для ужина, являвшееся, кстати, третьим из моих самых лучших платьев, а также доставать пару туфель, в которых не стыдно было бы показаться у Мелькортов.