Текст книги "Поцелуй принца"

Джулия Лондон
Поцелуй принца

© Dinah Dinwiddie, 2020

© Jon Paul, обложка, 2021

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке и художественное оформление, 2021

Глава 1

Хеленамар, Алусия

1846 год

…совершеннейшая правда заключается в том, что и мужчины, и женщины одинаково жаждут искреннего уверения в том, что будут любимы вечно, и ничто не способно вызвать столь восторженную радость в груди любого представителя рода человеческого, как свадьба.

В недавнем прошлом самым знаменательным событием стало бракосочетание всеобщей любимицы Элизы Триклбэнк и Его Королевского Высочества Себастьяна Чарльза Ивера Шартье, наследного принца Алусии.

Невеста вступила под своды собора Святого Павла в столице Алусии Хеленамаре ровно в половине первого пополудни. На ней было платье из белого атласа и шифона, скроенное по моде Алусии, облегающее и снабженное традиционным шлейфом длиной около тридцати футов. Шлейф был расшит вручную золотой и серебряной нитью, изображающей символы Англии и Алусии, включая знаменитых алусийских скаковых лошадей, горный лютик и герб Шартье. Англия была уже привычно представлена розой Тюдоров, львом и государственным флагом. Национальный девиз Алусии, Libertatem et Honorem[1]1
  Свобода и честь (лат.).


[Закрыть], был вышит крошечными фестончатыми буковками на обшлагах рукавов.

Невеста покрыла голову вуалью, закрепив ее украшенной бриллиантами тиарой с центральным камнем весом в десять каратов, который одолжила ей Ее Величество королева Дарья. Она также надела жемчужное ожерелье из двадцати трех зерен, по одному на каждую провинцию Алусии – дар Его Величества короля Карла. Грудь леди Триклбэнк украсила золотой брошью с сапфирами, кою в качестве свадебного подарка преподнес ей жених, принц Себастьян.

Сам же принц облачился в удлиненный черный сюртук тончайшей шерсти с фалдами до середины голени, белую жилетку, украшенную той же самой вышивкой, что и шлейф платья невесты, и шелковый шейный платок, отделанный золотой и серебряной нитью. Голову его украшала корона, возложенная на него во время помазания наследным принцем.

После церемонии новобрачные отправились в открытом экипаже в Константиновский дворец под приветственные крики доброжелателей, растянувшихся на добрых три мили по обеим сторонам проспекта.

Король пожаловал принцу и его новобрачной титулы герцога и герцогини Таннемидских. Отныне местом их проживания станет Таннемидский дворец в портовом городе…

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

Надежды и обещания, присущие любой свадьбе, неизменно восхитительны, но в случае королевской свадьбы пароксизмы радости запросто могли бы навечно заморозить улыбки на восторженных лицах присутствующих. Самые пресыщенные сердца наверняка преисполнились бы умиления. А окажись еще божественная королевская новобрачная чьей-либо лучшей подругой, это наверняка породило бы накатывающие одна за другой волны безграничного счастья.

Леди Каролина Хок не могла нарадоваться счастью своей лучшей подруги Элизы Триклбэнк, которая в эту самую минуту приносила брачный обет любви и верности принцу Себастьяну. Всего несколько месяцев назад Элиза была решительно настроена остаться старой девой и посвятить себя уходу за слепым отцом, пока смерть не разлучит их. Днями напролет она носила простые безыскусные платья и фартуки, поочередно то читая отцу, то предаваясь своему необычному хобби и починяя часы. Но потом Элизу пригласили на королевский бал, на котором погиб человек, а она случайно узнала кое-что, способное пролить свет на личность убийцы, и не успела Каролина оглянуться, как ее Элиза выходит замуж за человека, который в один прекрасный день станет королем этой страны. А это, в свою очередь, означало, что сама Элиза обретет титул королевы.

Это было настолько невероятным, настолько невозможным, что казалось лучше любой, самой вычурной и несбыточной сказки, которую Каролина когда-либо слышала или могла бы вообразить.

Сидя в первом ряду кафедрального собора, на почетном месте, предоставленном ей как лучшей подруге Элизы, Каролина взирала на происходящее сквозь легкую пелену слез. Элиза буквально светилась от счастья. Каролина никогда не считала себя сентиментальной, но вот поди ж ты.

Она перевела взгляд на принца Леопольда, стоявшего рядом со своим братом, принцем Себастьяном. Интересно, как он отнесся к происходящему и что думает о счастливой паре? Он был довольно высок, крепок и мускулист. Широкоплечий, с тонкой талией и мускулистыми бедрами, он выглядел настолько мужественным и по-королевски величественным, что Каролина на миг позволила себе помечтать – она представила, как идет по этому самому проходу, опираясь на его руку.

Эти сладкие мечты оказались настолько увлекательными, что их не могло разрушить даже воспоминание о том, сколь холодный прием он оказал ей на королевском банкете. Тогда, в августе, он смотрел на нее, как на служанку, которая пришла унести его насквозь промокшую одежду. И то же самое повторилось во время утренней конной прогулки в Клевотен-парке, устроенной для гостей, прибывших на свадьбу. В тот день, когда она скакала галопом рядом с ним и его друзьями, он нахмурился и заявил: «Должно быть, вы заблудились, мадам», – словно она была оборванкой, случайно затесавшейся в королевский кортеж!

К счастью для него, Каролина не отличалась злопамятностью и, несмотря на досаду, с легкостью вообразила, что было бы, улыбнись ей принц Леопольд так, как Себастьян улыбался Элизе. Как замечательно было бы пройти по проходу в соборе вместе с ним, да еще в платье, столь же прелестном, как у Элизы, в разработке покроя какового, естественно, вместе с королевскими портнихами участвовала и Каролина. Ведь не зря же она обладала тонким вкусом и острым глазом.

Рядом с Элизой стояла ее сестра, миссис Холлис Ханикатт, замужняя подружка невесты. Следить за вычурным шлейфом, прикрепленным к платью Элизы, Холлис помогали восемь маленьких ангелочков. Одеты они были в точности как Элиза, разве что без шлейфа, разумеется, поскольку маневрировать с ним могла только чрезвычайно опытная и ловкая особа. Зато девочки украсили свои головки венками из цветов. Других подружек у невесты не имелось.

А вот будь это свадьба самой Каролины, у нее их было бы целое море.

Но, по словам Элизы, в Алусии это было не в обычае.

– Девочки с цветами, – сказала она. – Они съезжаются со всей страны. Там почитается за честь, когда тебя называют «девочкой с цветами», насколько я могу судить.

– Но почему же ты отказываешься от того, что нравится тебе? – удивилась Каролина, исходя из предположения, разумеется, что Элизе нравится то же, что и ей.

С момента обручения Элизы и принца Себастьяна Каролина также исходила из предположения, совершенно ошибочного, кстати, что она-то и станет главной подружкой невесты. В конце концов, с Элизой и Холлис она дружила с самого детства.

– Если честно, меня вполне устраивают эти девочки с цветами, – отозвалась Элиза. – И вообще, меня бы вполне устроило самое скромное торжество. Я готова была согласиться даже на гражданскую церемонию. Но королева Дарья придерживается иного мнения.

– Вполне естественно, с ее стороны. На свадьбе тебя увидят все те люди, которыми ты когда-нибудь станешь править.

Элиза насмешливо фыркнула:

– Я не буду править, Каролина. Мне очень повезет, если я просто сумею отыскать своего мужа в этом огромном здании, – и она обвела рукой празднично украшенные стены.

Ее слова не были преувеличением – размерами Константиновский дворец превосходил даже Букингемский.

– Позволь мне быть твоей подружкой невесты! – взмолилась Каролина. – Я сумею присмотреть за твоим шлейфом гораздо лучше Холлис.

– Прошу прощения! Это я – ее сестра, – напомнила Каролине Холлис.

– Шлейф имеет длину тридцать футов, Холлис. Как ты справишься, скажи на милость? Ты и своему-то ладу не дашь, особенно после того, как мы побывали в Алусии. А вот мое платье заслуживает того, чтобы его увидели все. Я не пожалела на него ни денег, ни усилий.

Элиза и Холлис во все глаза уставились на Каролину.

– Разумеется, я хотела сказать «после твоего платья».

Но сестры продолжали смотреть на нее.

Каролина едва заметно пожала плечами.

– Это же очевидно, – добавила она.

– Так и я думала, – снисходительно заметила Элиза.

Прибыв месяц назад в Хеленамар, они втроем с ликованием переняли алусианский стиль в одежде. Английское платье – юбки в пол, высокий ворот и длинные рукава – оказалось жарким и тяжелым. И у них вызвали одно лишь восхищение чудесные алусианские наряды, которые облегали тело со всеми его впадинками и выпуклостями, наряды с длинными свободными рукавами и, самое главное, с украшенными изумительной вышивкой шлейфами… пока не оказалось, что носить такой вот шлейф не так-то легко.

– Я справлюсь, – упорствовала Холлис. – Гости приехали сюда не для того, чтобы любоваться твоим платьем, Каро.

– Что ж, Холлис, ты, без сомнения, права. Но ведь они все равно будут в восторге, не так ли? А кстати, кто сказал, что свидетельница обязательно должна приходиться сестрой невесте?

– Никто, но она – и впрямь моя сестра, и потому свидетельницей будет она, – заявила Элиза. – Кроме того, если рядом со мной будешь стоять ты, то на протяжении всей церемонии я бы только и делала, что переживала из-за того, что ты настолько очарована Лео, что и думать забудешь о моем шлейфе, – и она многозначительно выгнула золотистую бровь, в упор глядя на Каролину.

Можно подумать, та сделала что-то дурное!

Во всяком случае, сама она определенно так не считала.

– Лео? Так вот как мы теперь его называем? – растягивая гласные, проговорила она. Лео приходился младшим братом принцу Себастьяну. Его Королевское Высочество принц Леопольд.

Принц Леопольд, о чем знали все, последние несколько лет провел в Англии, «посещая» Кембридж, что в действительности означало, что он проводил куда больше времени на званых вечерах, в клубах для джентльменов и на охоте, нежели в учебных аудиториях. Минувшим летом Каролина встретила его в Чичестере на приеме в загородном имении. У них даже завязался очаровательный разговор, который Каролина до сих пор помнила слово в слово. Принц же Леопольд, напротив, не помнил его совершенно. Хуже того, он, судя по всему, не помнил и ее саму.

Голос архиепископа вдруг поднялся до какого-то торжественного речитатива, вновь привлекая внимание Каролины к церемонии. Господи милосердный, она опять думала о принце Леопольде в то время, когда ей следовало бы наблюдать за тем, как ее лучшая подруга выходит замуж за принца. В следующее мгновение Элиза вложила ручку в руку принца Себастьяна и крепко сжала ее, когда архиепископ попросил ее повторить за ним по-английски: «Любить, почитать, защищать и оберегать».

Как романтично!

Каролина скосила глаза вправо. Она сидела рядом со своим братом, бароном Беккеттом Хоком. Старше ее на полдюжины лет, он был ее опекуном с тех самых пор, как ей исполнилось восемь, а ему – четырнадцать. Она прижалась к нему плечом и прошептала:

– Правда, чудесно?

– Ш-ш, тише.

– Думаю, что она красивее самой королевы Виктории в день ее свадьбы, – продолжала нашептывать Каролина. – А платье у нее просто очаровательное. Это я придумала расшить шлейф золотой и серебряной нитью.

Бек сделал вид, будто не расслышал ни слова.

– Знаешь, пожалуй, я и сама могла бы соорудить тот шлейф.

Брат положил ладонь на колено Каролине и сжал его, повернувшись к ней лицом и устремив на нее взгляд своих светло-зеленых глаз. При этом он грозно нахмурился.

Оттолкнув его руку, Каролина огляделась. А он действительно внушителен, этот собор Святого Павла. Высоко над головой парили потолки, разрисованные образами ангелов и прочих созданий Божиих. Все крепления, канделябры и иные элементы были вызолочены, но особенно впечатляюще выглядел амвон, похожий скорее на монумент, чем на подставку для Библии. Витражных же стекол было столько, что утренний свет дробился на длинном шлейфе Элизы, превращая его в движущуюся радугу в сиянии солнечных лучей, пробивающихся сквозь оконные рамы.

Все до единого места в огромном соборе были заняты, заполненные красивыми людьми самых разных оттенков кожи, в ярких костюмах и сверкающих драгоценностях. Каролина знала, что они съехались сюда со всех концов света, из таких стран, о которых она даже не слыхала.

Под полусферическими перекрытиями над алтарем расположился хор молодых мужчин и мальчиков, распевающих гимны, под аккомпанемент которых Элиза шла по центральному проходу навстречу своему принцу. Их голоса звучали так, словно небеса расступились и ангелы решили приветствовать невесту своим пением.

Церемония, длившаяся вот уже час, была преисполнена помпезности и торжественности. Каролина, откровенно говоря, не очень понимала, что происходит, поскольку велась она на латыни и алусианском, и только в той части, что касалась Элизы, звучала английская речь. Ей казалось, что Элиза и Себастьян слишком уж часто то опускаются на колени, то вновь встают, глядя друг на друга сияющими глазами. Но в какой-то невероятно торжественный момент Элиза преклонила колени в одиночестве. Создавалось впечатление, будто ее посвящают в рыцари или миропомазывают на нечто подобное, и, когда все закончилось, архиепископ возложил руку ей на голову, король и королева поднялись со своих мест, а принц Себастьян поднял ее на ноги и приколол к груди роскошную золотую брошь, усыпанную сапфирами.

– Вот теперь она стала принцессой по-настоящему, – прошептала Каролина, обращаясь к Беку.

Но тот пропустил ее слова мимо ушей, что, впрочем, было вполне предсказуемо.

Элиза выглядела как настоящая принцесса, и Каролина пожалела о том, что здесь нет ее отца, судьи Триклбэнка. Увы, преклонный возраст и слепота сделали его присутствие здесь невозможным. Перед тем как Себастьян вернулся в Алусию, в Англии состоялась небольшая приватная церемония – был заключен первый гражданский союз. То скромное торжество, на котором ее отец таки присутствовал, объяснялось тем фактом, что Элиза и Себастьян, похоже, не могли расстаться даже на несколько часов.

Гражданский брак был заключен еще раз сразу же после того, как Элиза прибыла в Алусию, дабы соблюсти приличия, поскольку пыл страсти между Элизой и принцем лишь нарастал. Право же, временами на это просто неловко было смотреть.

Но ни одна церемония не могла сравниться с тем, что происходило сейчас. Наступил настоящий праздник, пиршество для глаз и сердец романтиков со всего света.

Каролина на миг отвлеклась, спрашивая себя, а будут ли все эти гости присутствовать нынче вечером на балу? Она очень надеялась на это. Ведь у нее имелось прелестное голубое платье по последней алусианской моде, отделанное золотой нитью. Шлейф к нему она изготовила сама. И бал станет для нее прекрасной возможностью явить себя в нем во всей красе… рядом с Элизой, разумеется.

Только вчера Элиза нервно подсчитывала, сколько глав государств будут присутствовать на ее свадьбе и балу, и окончательная – внушительная! – цифра заставила ее побледнеть. У Каролины же пульс лишь участился от восторга.

– Нет, я этого не переживу! – воскликнула Элиза, доведенная до отчаяния количеством сановников и высокопоставленных особ, многие из которых были королями и королевами. – А вдруг я скажу что-нибудь невпопад? Вы же знаете, какая я неловкая. Вы хотя бы представляете, сколько подарков мы уже получили? Да я в жизни не видела такого количества золотых кубков, серебряных подносов и тончайшего фарфора! Что будет, если я споткнусь? Или пролью что-нибудь себе на платье?

– Мой тебе совет, дорогая: не накладывай ничего с верхом себе на тарелку, – рассеянно отозвалась Холлис.

Она склонилась над листом бумаги, делая какие-то заметки для своей «Дамской газеты мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт». В издании, выходящем два раза в месяц, освещались такие темы, как последние моды, домоводство, здоровый образ жизни и – самое интересное – завораживающие сплетни, циркулирующие в высшем обществе Лондона.

И сейчас Холлис едва успевала удовлетворять ненасытный спрос на светские новости. Она уже подумывала о том, чтобы немедленно по возвращении в Лондон наладить выпуск газеты, вдвое превосходящей по количеству страниц ее нынешнее издание, со всеми последними известиями о королевской свадьбе. А пока она буквально засыпала письмами своего слугу Донована, дабы он сберег их в течение того месяца, что они проводили в Алусии.

Она настолько погрузилась в свои мысли, что ее совет, пусть и здравый, прозвучал совершенно не ко времени, и Элиза не выдержала:

– Как ты можешь так говорить! С той поры, как я прибыла в Алусию, у меня и маковой росинки во рту не было. За столом королева смотрит на меня с таким видом, словно решительно не одобряет того, что я делаю! Вот я и боюсь лишний раз пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы поесть нормально, – пожаловалась Элиза. – Они все будут смотреть на меня. Будут ждать, чтобы я допустила какую-нибудь оплошность, или гадать, не ношу ли я уже под сердцем наследника. Вы даже представить себе не можете, какой интерес вызывает моя способность зачать его!

– Ну еще бы! – жизнерадостно воскликнула Каролина. – Тебе предстоит стать племенной кобылой, дорогуша, но после того, как ты дашь им то, чего они хотят, сможешь жить в супружеском раю до конца дней своих в окружении роскоши, привилегий и очень большого количества слуг.

– К тому же отнюдь не все будут смотреть на тебя, Элиза. По крайней мере половина залы будет пожирать глазами твоего красавчика-супруга, – лукаво подмигнув ей, заметила Холлис.

Каролина вновь вернулась в реальность, когда архиепископ поднял тяжелую чашу, украшенную драгоценными камнями, над головами Элизы и принца Себастьяна. Это ведь наверняка должно означать, что они почти закончили? Принц Себастьян взял Элизу за руку, и они отвернулись от архиепископа, встав лицом к гостям, с ужасно нелепыми и счастливыми улыбками на радостных физиономиях. Они стали мужем и женой!

Холлис тоже повернулась, и даже с того места, где сидела Каролина, было видно, что ее темно-синие глаза блестят от слез радости. Гости поднялись на ноги, когда принц со своей новобрачной отправились в обратный путь от алтаря. Сверху на счастливую пару и гостей обрушился дождь розовых лепестков. Маленькие девочки с цветочными венками на головах порхали вокруг Элизы, словно бабочки, а когда пришел их черед шествовать по проходу вслед за молодоженами, выстроились в две шеренги, держа в руках шлейф ее платья. Принц Леопольд предложил руку Холлис, и та ответила ему сияющей улыбкой. Каролина вдруг почувствовала себя чужой и всеми забытой на этом празднике жизни. Нет, Холлис и Элиза были, конечно, близки и дороги ее сердцу, став для нее почти сестрами, но ей отчаянно хотелось быть с ними рядом в эту минуту.

Элиза и принц Себастьян проплыли мимо Каролины и Бека, не обратив на них ни малейшего внимания. Этого следовало ожидать – оба выглядели безумно влюбленными. Они были настолько очарованы друг другом, что Каролина даже начала беспокоиться, как бы они не налетели на одну из мраморных колонн, обрамлявших их путь.

О да, она отчаянно им завидовала, зависть буквально переполняла ее. В Англии мысли о замужестве редко приходили ей в голову, разве что в тех случаях, когда Бек начинал жаловаться, говоря, что она должна остановить свой выбор на ком-либо, пусть на ком угодно, и снять с его плеч тяжкую ношу опекунства. Хотя, если говорить откровенно, эта обязанность не особенно тяготила Бека, невзирая на его протесты. Каролина даже подозревала, что он получает удовольствие от ее подчиненного положения. И потому она продолжала бездумно перепархивать с одного приема на другой, наслаждаясь знаками внимания, которые оказывали ей попадавшиеся на ее пути многочисленные джентльмены, от всей души радуясь собственной свободе и возможности поступать так, как ей заблагорассудится.

Но сейчас, глядя на Элизу, Каролина вдруг поняла, что тоже хочет однажды влюбиться в мужчину, который был бы предан ей так же, как принц Себастьян – своей невесте. Ей захотелось изведать все те чувства, что были уже знакомы Элизе, и на собственном примере понять, как любовь меняет человека.

Принц Леопольд и Холлис прошествовали мимо Каролины и Бека. По лицу Холлис текли слезы счастья. Проходя мимо, принц Леопольд сподобился взглянуть на гостей, надев на лицо вежливую улыбку. Взгляд его остановился на Каролине – ну, в общем, не совсем чтобы остановился, а скорее скользнул по ней, тем не менее она в ответ широко улыбнулась. Она уже начала было поднимать руку, но чей-то резкий тычок под ребра остановил ее. Вздрогнув от неожиданности, она широко раскрытыми глазами уставилась на брата.

– Перестань пялиться на него с открытым ртом, – прошипел тот. – Смотри, не сверни себе шею!

В ответ Каролина с небрежным высокомерием поправила локон на шее.

Бек же перенес все свое внимание на процессию. Сейчас мимо них шествовали король с королевой. Брат наклонился к ней и прошептал:

– Он – принц, Каро, а ты – самая обыкновенная английская девчонка. Ты опять предаешься несбыточным сказочным мечтам. Они крупными буквами написаны у тебя на лице.

Обыкновенная английская девчонка? Ей вдруг ужасно захотелось дать Беку пинка, как в те времена, когда она и впрямь была маленькой девочкой.

– Лучше уж предаваться несбыточным мечтам, чем не мечтать вовсе.

В ответ Бек лишь выразительно закатил глаза, а затем продолжал равнодушно взирать на то, как вслед за королем и королевой мимо прошел архиепископ со служками и алтарниками.

Обыкновенная английская девчонка! Нет, ну надо же было ляпнуть такое!