Текст книги "Сведи меня с ума"

Глава 4

– Я была уверена, что ты выберешь кого-то другого. – Лора бросила взгляд на Брента, когда они выходили из оперного театра. Она надеялась, что если он и заметил, как порозовели ее щеки, то посчитал, что это от полуденной жары, стоявшей в воздухе.

– Я выбирал, – упорствовал он. А она со смехом покачала головой. – Но кого я мог выбрать? – спросил он, изображая святую невинность. – Ты думаешь, я выбрал тебя только потому, что узнал твой голос?

– Да. – Дойдя до зеленой площадки, она остановилась под магнолией, прячась от солнца. Толпа поредела, легкий ветерок раздувал ее кофточку. – Это, уж конечно, не из-за моих провокационных ответов.

– На самом деле это произошло из-за провокационных ответов, которые были не твоими. – На его лице появилось неудовольствие. Глядя на этого красивого мужчину, Лора почувствовала себя легкомысленной девушкой. – Женщины на самом деле думают, что, стоит им только предложить мужчине себя, они тут же его заполучат?

– Да, возможно, некоторые так и считают. – Она нахмурилась, надеясь, что Брент не заметит, как она волнуется.

– Ну значит, они ошибаются. Большей частью. Я имею в виду… не важно, не бери в голову. – Он покачал головой, казалось, больше от удивления, чем от раздражения. Она поразилась его легкому настроению, вспоминая, каким он был мрачным и задумчивым подростком и как это мучило ее. Но от этого взрослый, зрелый Брент не стал менее интригующим.

Надеясь скрыть, что ей ужасно хочется подразнить его, как это часто бывало и прежде, она наклонилась вперед и кончиком пальца нарисовала круг у него на груди и спросила:

– Так ты говоришь, что выбрал меня, потому что я на самом деле выиграла?

Казалось, его поразило ее прикосновение, и он отступил, возбужденно засмеявшись.

– Прости, – сказал он. – Я никак не привыкну к тебе вот такой, так что… – Его пристальный взгляд метнулся к ее ногам, потом Брент поднял глаза и спросил: – В котором часу за тобой заехать?

– В семь, я думаю. – Она задумалась, что в ее облике заставило его отвести глаза. – В загородном клубе нас ждут в семь тридцать. После обеда там будет живая музыка и танцы.

– Лоренс Уэлк, без сомнения. – Он посмотрел на свои часы, словно куда-то торопился. – Я едва могу дождаться.

– Послушай, Брент. – Она скрестила руки на груди. – Я понимаю, сегодня был трудный для нас день.

– Но все было не так уж плохо.

– Не плохо?

Он покачал головой, улыбнувшись.

– Видела бы ты мэра Дэвиса, который дергал себя за галстук всякий раз, когда Джанет отвечала на вопрос. Я никогда не думал, что взрослый мужчина способен так краснеть.

– Он все равно не мог волноваться сильнее меня. – Она засмеялась, уже не чувствуя сильного напряжения. – Мне хотелось провалиться сквозь землю, когда они предложили облизывать твои губы и подавать тебе еду нагишом.

Он тоже засмеялся, и чувственность этого смеха затронула что-то глубоко притаившееся внутри Лоры.

– Это было симпатично, гм, интригующе, я бы сказал.

Она перестала смеяться и наблюдала за ним, отмечая некоторые детали, на которые не обратила внимания, видя его на экране телевизора. Например, едва заметные морщинки, бегущие от уголков глаз, темные остроконечные ресницы, серебряные пятнышки в синеве глаз.

– Что такое? – немного застенчиво спросил он.

– Ничего. – Она отвела взгляд от его лица и посмотрела вдаль. – Я только… хотела поблагодарить тебя за такую хорошую игру.

– Пожалуйста. – Какое-то мгновение он тоже изучал ее, потом его губы расплылись в улыбке. – Впрочем, я ожидаю достойной оплаты.

– Что-о? – Она заморгала, и в ее голове возникли непристойные сценки, персонажами которых были они.

– Я имею в виду обед. – Он усмехнулся, тем самым упрекая ее за превратную трактовку его слов, но он наверняка хотел, чтобы она именно так и толковала их, негодник. Как этот мужчина может злить женщину и покорять ее сердце в одно и то же время?

– Ведь такой был договор? – спросил он. – Одна ночь в городе с красивой женщиной, и за счет Бисон-Ферри?

– Хорошо, но я ничего не знаю насчет красивой женщины. – Она пыталась не покраснеть, но ничего не вышло, и запылала как маков цвет. – Но что совершенно точно, так это то, что ты хорошо поешь.

– Не могу дождаться. – Он пошевелил бровями, пристально глядя на нее к окончательно смущая этим Лору.

– Ты прекратишь? – Она засмеялась и стукнула его по руке кулаком.

– Ух! Я ранен. – Он схватил ее за руку.

– Ровно в семь, – выдохнула она.

– Как скажешь, Попрыгунья.

Это детское прозвище заставило ее напрячься.

– Да, хорошо, увидимся, Зартлич. Поворачиваясь, чтобы уйти, она упрекнула себя за свое дурацкое волнение. Несмотря на всю чувственность их разговора, она знала, что Брент просто дразнит ее. Очевидно, он все еще не воспринимает ее всерьез.

Было без пяти минут семь. Лора смотрела на груду одежды, наваленную на кровать. Положение совершенно безнадежное. Абсолютно. Ей нечего надеть.

«Почему я не купила новое платье?»

Потому что все жители этого городка тотчас же узнали бы об этом и шептались у нее за спиной: «Бедная Лора Бет думает, что Брент Майклз выберет ее». А ведь он выбрал именно ее.

«А теперь мне нечего надеть».

Она снова схватила простое черное платье с круглым низким вырезом и рукавом три четверти и приложила его к себе, стоя перед зеркалом. Только на похороны, а не на свидание с Брентом. Возможно, она могла бы что-нибудь придумать, как-то украсить его, но это выглядело бы слишком нарочито.

Швырнув платье на плетеный стул, Лора вытащила розовое платье в талию из хлопка с кружевным воротником. Она изучила свое отражение в зеркале, и ее охватило отчаяние. А это платье больше подходило для дневного чая, чем для обеда с мужчиной.

Ей нужно что-то особенное, строгое, а не сладенькое. Что-то утонченное. Что-то сексуальное! У каждой женщины в гардеробе есть хотя бы одно откровенное платье, не так ли? В отчаянии Лора снова повернулась к кровати, надеясь отыскать что-нибудь подобное.

– М-м, девочка, разве ты еще не одета? Лора посмотрела на Клэрис.

– Как видишь.

Пожилая служанка подошла к кровати.

– Ты вытряхнула весь гардероб?

– Не важно, – ответила Лора, – я потом все уберу. Меня сейчас волнует обед, я бы предпочла, чтобы ты занялась им. Папа уже исстрадался.

Схватив синий костюм, Лора снова повернулась к зеркалу. Она всегда считала этот костюм немного консервативным, даже для нее, но мужчины часто говорили ей комплименты, когда она его надевала.

– Насколько я знаю доктора Моргана, – сказала Клэрис, – он не от голода мучается, а от того, что его дочь идет на свидание с мужчиной. Настоящим мужчиной.

– Клэрис. – Лора покраснела. – Я уже ходила на такие свидания и раньше.

Служанка неодобрительно фыркнула, но Лора не обратила на это внимания. Клэрис считала себя незаменимой в этом доме и не боялась увольнения. Она и была такой, хотя, конечно же, ее ценили не только за способность наводить чистоту в доме. Она приходила к ним убираться два раза в неделю, и так было всегда, сколько себя Лора помнит. Она видела в этой женщине старшего друга, заменившего ей мать. Она никогда не смогла бы уволить ее, даже если бы Клэрис совсем состарилась и ничего не могла бы делать. У Клэрис есть внуки, которых надо поддерживать, и у нее больная спина.

Лора и сама могла бы делать тяжелую работу по дому, и это не сказалось бы на заработке этой женщины.

За открытым окном раздался шум подъезжающей машины. Пораженная, Лора помчалась к окну. Она увидела желтый «порше», выруливающий на подъездную дорожку, ведущую к дому.

– О нет! – выдохнула она, прижимая к груди занавески. – Он раньше времени, он поторопился.

– Скорее это ты опаздываешь.

Лора посмотрела на тонкие золотые часики на запястье.

– Ты права, Клэрис. – Она взглянула на служанку. – Не будешь ли ты так добра, не спустишься ли вниз открыть дверь, прежде чем выйдет отец?

– Как скажешь. Я полагаю, что ты все-таки что-нибудь наденешь на себя и не пойдешь в таком виде на свидание. – Служанка бросила многозначительный взгляд на атласный пояс цвета слоновой кости с кружевами и подвязки, на которых держались чулки Лоры.

Лора покраснела. Ее пристрастие к сексуальному нижнему белью было слабым бунтом, но она предпочитала это держать в тайне от отца. Если бы он заподозрил, что она носит такое нижнее белье, он бы подумал, что она унаследовала от своей матери самое худшее. – Дверь, Клэрис, пожалуйста.

– Я иду, иду, – проворчала женщина. – Но я на твоем месте надела бы синий костюм.

– Ты не думаешь, что он выглядит слишком уж чопорно? Как будто я собралась в церковь? – хмуро спросила Лора.

– С такой-то короткой юбкой? – прокудахтала Клэрис, и ее глаза заблестели. – У тебя прекрасные ноги, они прямо-таки просятся, чтобы ими похвастаться. – Да и ничуть не повредит отрекламировать товар, если ты понимаешь, про что я говорю.

– Клэрис! – воскликнула Лора, но женщина уже ушла в холл.

Лора посмотрела на синий костюм. Так вот почему он нравится мужчинам? Потому что он открывает ее ноги?!

Мысль о том, чтобы показать Бренту свои ноги, заставила ее сердце так бешено колотиться, что Лора почти отказалась надеть этот костюм. Почти.

Остановившись перед домом Моргана, Брент выключил двигатель своего немецкого спортивного автомобиля. После грохота мотора тишина оглушила его и казалось, ничто не сможет ее нарушить. Он уставился на дом, которому уже полтора века, на его красный кирпич и белые колонны.

Он широко улыбнулся. Кто бы мог подумать, что его, Брента Зартлича, будут ждать у дверей такого внушительного дома? Что он повезет дочь доктора Моргана на свидание, ни больше ни меньше?

Выходя из машины, он подбросил коробку с букетиком для корсажа в воздух и аккуратно поймал. Яркая хризантема, которая была в этой коробочке, напомнила ему о том, для чего он приехал сюда и о чем избегал думать, желая спасти свою гордость: возвращение домой со свиданий, ночь с женщиной. Сегодня он разрешит себе расслабиться в обществе Лоры. С кем еще он может стать собой, как не с ней?

Не торопясь Брент позвонил в звонок между двумя памятными досками, на которых написано, что здесь живут сыновья и дочери Республики.

Ни звука в ответ. Посмотрев вниз, он смахнул пылинку с серого костюма от Ив Сен-Лорана. Щебет птиц и белки, прыгающие на лужайке, привлекли его внимание. Он усмехнулся. Тот, кто подстригает сейчас эти газоны, делает это не так хорошо, как это делал он когда-то.

Дверь заскрипела и открылась, высохшее лицо выглянуло в нее, оно было такое же морщинистое и темное, как старые дубы на лужайке.

– Ты вовремя.

– Клэрис! – Брент от неожиданности засмеялся. – Что ты здесь делаешь до сих пор?

– Я и сама хотела бы знать. – Она усмехнулась, показав полный рот зубов, слишком белых, чтобы быть такими от рождения. – Ты думал, что эти люди когда-нибудь научатся заботиться о себе?

Брент вошел в холл, и у него возникло старое чувство, как будто он оказался перед невидимой стеной. Он никогда не переступал порога этого дома. Сейчас он вдыхал воздух, он видел мерцание света на старинных вещах, он смотрел на деревянный пол, на изящный изгиб лестницы, ведущей вверх, на второй этаж.

– М-м… – Клэрис покачала головой. – Они, конечно, должны как следует встретить тебя в твоем городе.

– Наверное. – Он тайком взглянул в резное зеркало в стиле рококо над столом совершенно иного стиля – чиппендейл – у входа. Он никогда не подумал бы, что можно смешать два этих стиля, но тем не менее эта смесь создавала атмосферу унаследованного богатства. Ему надо запомнить и воспользоваться этим, занимаясь своим собственным домом в Хьюстоне.

– Кто там? – послышался глубокий голос из приемной.

Брент посмотрел в мягко освещенную комнату, где вечерний солнечный свет, профильтрованный через кружевные занавеси, освещал кофейный столик в стиле времен королевы Анны, заставленный фарфоровыми безделушками.

– Это мистер Брент, он приехал за мисс Лорой Бет, чтобы повезти ее на свидание! – крикнула в ответ Клэрис, а потом, понизив голос, добавила: – Как будто он не знает.

Милая улыбка тут же исчезла с лица Брента, как только в холле появился доктор Уолтер Морган.

– Понятно. – Вытянутое лицо доктора ничего не выражало, пока он оглядывал Брента. – А ты очень изменился с той поры, когда косил у меня газон.

Сохраняя приятное выражение лица, Брент произнес голосом ведущего программы новостей:

– Добрый вечер, доктор Морган. Я надеюсь, вы в полном порядке.

– Все в порядке. – Доктор шагнул навстречу, опираясь на трость, и остановился перед Брентом. Его высокая фигура отказывалась сгибаться, несмотря на артрит, скрючивший пальцы рук доктора. Редкие седые волосы были зачесаны назад, что подчеркивало остроту скул и холод серых глаз. – Если бы я не видел тебя в новостях, я никогда бы не узнал, что это ты… переступаешь порог моего дома.

Брент пропустил мимо ушей замечание о том, что ему никогда бы не разрешили войти в дом через парадную дверь, если бы он не стал ведущим вечерних теленовостей.

– В городе говорят, что вы продали свою медицинскую практику и ушли в отставку. Полагаю, вы наслаждаетесь покоем.

Доктор Морган посмотрел на служанку:

– Клэрис, сообщи моей дочери, что ее… «жених» уже прибыл.

– Хорошо, сэр. – Клэрис направилась к лестнице, и никто из мужчин не проронил ни слова, пока ее шаги не стихли.

– Насколько я понимаю, сегодня в городе ты устроил настоящее шоу, – наконец-то нарушил молчание доктор.

– Я сделал только то, за что зрители заплатили деньги, – спокойно ответил Брент.

– Судя по тому, что я слышал, Джанет, как обычно, дурно вела себя. Но Стэйси всегда была разумной девочкой. Если бы она не поддалась давлению работников банка из-за ложно понятого ими гражданского долга, я уверен, она избежала бы всей этой ерунды.

– Без сомнения, – поддержал доктора Брент и посмотрел на часы. – Но все затеяла ваша дочь.

– Что является единственной причиной, по которой Лора Бет сама участвовала в шоу. – Взгляд доктора Моргана стал жестким. – Всем известно, как она поддерживает любые благотворительные мероприятия. Она, конечно же, хотела спасти комитет по сбору средств, у которого возникли затруднения с тем, кого усадить на пустующий стул на сцене, они никого не могли убедить участвовать в этом шоу.

Брент ничем не показал своей обиды.

– Я надеюсь, – сказал доктор, – поскольку ты увозишь Лору Бет сегодня вечером, ты будешь помнить, как невелико наше сообщество. Мне было бы весьма неприятно услышать имя моей дочери в связи с какими-либо сплетнями сомнительного характера.

– Я постараюсь помнить об этом, – сказал Брент, заставив себя мило улыбнуться. – Но мы, бедняки, с трудом запоминаем, как надо себя вести, когда попадаем в высшее общество.

– Эй, Брент! – раздался со второго этажа голос Лоры, он был такой же ясный и веселый, как переливы дверного колокольчика. – Прости, что заставила тебя ждать.

Он почувствовал, как спало напряжение. Теперь все должно быть хорошо. Он уедет из города и проведет приятный вечер с другом. Ведь они с Лорой друзья.

Примерно так он и думал, пока она не появилась на лестнице. А когда она вышла к ним, он почувствовал, как что-то мешает ему свободно дышать. Перед его глазами возникли… невероятно длинные, красивые ноги. Брент пытался удержаться, чтобы не раскрыть рот, когда она скакала вниз по лестнице с юной резвостью и обретенной с годами грацией. В отличие от выставленных напоказ ног все остальное выглядело довольно пристойно, даже чопорно. Синий пиджак без лацканов доходил почти до подола короткой юбки такого же цвета. Камея пристегнута к белой шелковой блузке у самого горла. Она изящно закрутила волосы.

– Просто совершенство, – сказала она, оглядывая его костюм. – Прекрасно.

Брент почувствовал глупый прилив гордости. За эти годы он научился относиться к своей внешности как к чему-то такому, что просто повышает его цену. Но сейчас, когда Лора улыбаясь смотрела на него, он почувствовал себя так, будто она сказала комплимент ему.

Потом ее светящиеся глаза замерли на коробке с букетиком, и она прижала руку к улыбающимся губам.

– О, дорогой. – Усилием воли она вернула лицу прежнее выражение. – Букетик Джанет.

Он посмотрел на огромную белую хризантему, и ему захотелось выбросить ее в мусорный бак. Он должен был знать, что Джанет подготовилась к тому, что она станет его «невестой». Эта вещица была большой, в духе ученицы средней школы, только без лент, колокольчиков и блесток.

– Если ты не хочешь это нацепить, я вовсе не обижусь на тебя.

– Не смеши. – Она улыбнулась; в это время отец наблюдал за ней и хмурился. – Я никогда не получала хризантему, когда училась в школе. Я не откажусь поносить ее сейчас. Кроме того, цвет зеленого горошка – такой восхитительный цвет, разве ты не находишь?

Он хмыкнул, пристегивая букетик к ее пиджаку, и обнаружил, что ее блузка не такая уж чопорная и строгая, как он подумал. Он разглядел кружевной лифчик сквозь прекрасный шелк, рука его дрогнула, и он уколол булавкой палец.

– О, папа, – бросила Лора через плечо, – у Клэрис обед будет готов с минуты на минуту. Было бы очень хорошо, если бы ты позволил ей отправиться домой, как только она закончит готовить.

– Я не вижу причины, почему ты не могла приготовить обед и оставить его на столе, – проскрипел отец. – У этой женщины вечно все подгорает.

– Я уверена, она сможет подогреть еду и заправить салат, – сказала Лора, проверяя, как держится букет.

Доктор Морган сомнительно фыркнул. Потом он пристально посмотрел на ноги дочери, и его брови сошлись от возмущения.

– Ты вывихнешь ноги, если будешь ходить на таких высоких каблуках.

– Папа. – Глаза Лоры сузились. – Я, вероятно, вернусь поздно, поэтому не жди меня.

– Думаю, ты разбудишь меня своим приходом, – ворчливо заметил он.

– Спокойной ночи, папа. – Лора поцеловала его в щеку.

Брент предложил свою руку, горя желанием поскорее уйти отсюда. К его огорчению, доктор все еще стоял в дверях и наблюдал, как он помогает Лоре сесть в машину. Расстроенный и злой, чертыхаясь, Брент сел за руль и рванул вниз по гравийной дорожке, желая поскорее убраться от недремлющего ока доктора Моргана.

Глава 5

– Что он говорил? – спросила Лора, внимательно глядя вперед, неуверенная, что она хочет услышать ответ.

– Кто?

– Мой отец. – Она бросила взгляд на Брента, удивляясь его непонятливости. – Что он тебе говорил?

– Ничего, – заверил ее Брент, поворачивая на главную дорогу, ведущую из города.

Она положила локоть на оконный выступ.

– Я знаю, мне надо было ждать тебя внизу. – Брент ничего не ответил. Она посмотрела на него и заметила, каким напряженным стало его лицо. – Извини, я на самом деле… – Она не договорила, услышав его смех. – Что тут смешного?

– Ты. – Он повернулся к ней, и его глаза были полны нежности. – Ты нисколько не изменилась.

– Я изменилась, – возразила она, потом спросила. – В чем не изменилась?

– Ты до сих пор кидаешься на помощь слабому. Не так ли, Лора? – Он усмехнулся. – Но я больше не слабак.

– Ну, в общем, нет. Конечно же, нет. – Не обидела ли она его? Он казался таким самоуверенным, но за этой маской она чувствовала: в нем есть что-то от того мальчика из ее детства.

– Давай погорим о тебе, – сказал он. – Что огорчало все эти годы малышку Лору Бет?

– Ничего. – Ее губы скривились в ироничной усмешке, и она добавила: – Абсолютно ничего.

– Да? – Краешком глаза она увидела, как поднялись его брови. – Я должен поверить, что ты еще не до конца насладилась счастливой жизнью в этом Скукотауне?

– Дело не в городе. Дело во мне. Я чувствую какое-то… беспокойство! Как будто моя жизнь проходит мимо.

– Тогда почему ты сидишь здесь?

– Ты знаешь почему. – По его смущенному взгляду Лора поняла, что она всколыхнула его память. – У папы был сердечный приступ сразу после смерти мамы. Я нужна ему, я должна заботиться о нем.

– Лора… – В его голосе слышалось удивление. – Твоя мать умерла, когда тебе сколько было? Семь лет? Конечно, твой отец переживает это до сих пор.

Некоторые вещи люди никогда не в силах пережить. Ей хотелось сказать ему это, но правду о смерти матери и обо всем, что привело к столь трагическому концу, они с отцом никому не рассказывали. Поэтому у всех сложилось впечатление, будто жизнь Лоры – это сплошная идиллия, а ее родители были такими людьми, о которых пишут в книгах. На самом деле ее жизнь с отцом была немногим счастливее, чем жизнь Брента в детстве.

Не потому ли ее всегда тянуло к нему? Ей много раз хотелось поговорить с ним о его родителях, но по привычке она удержалась от этого и сейчас.

– Я не только из-за его сердечного приступа осталась с ним. Были… другие соображения.

– Например? – Он недоверчиво посмотрел на нее.

– Например, то, что менеджер из офиса моего отца ушла без всякого предупреждения в то лето, когда я окончила среднюю школу. И отцу нужен был помощник на время, пока он не найдет ей замену.

– Вероятно, – Брент поднял руку, – он так и не нашел никого, кто мог бы вынести его столь долго?

– Нет, это не так, – сказала Лора. – Я поняла, что мне понравилось работать менеджером. Более того, оказалось, что я очень подхожу для этого места. Или по крайней мере я подходила. – Она нахмурилась. Это звучало эгоистично, она должна за многое быть благодарна в своей жизни.

– Подходила? – удивился Брент. – Разве ты больше не работаешь менеджером?

Лора пожала плечами.

– Папа продал свою практику.

– И что же? Его уход от дел вовсе не означает, что и ты должна оставить работу.

Она посмотрела в окно на величественные дубы, росшие вдоль дороги. Один за другим они убегали вдаль, как и ее дни, похожие друг на друга. Уже несколько месяцев она пытается убедить себя, что работа на ниве милосердия ее вполне устраивает и больше ничего ей не надо. Нужды в деньгах у нее нет. Так почему же она чувствует неодолимую потребность что-то изменить? Почему не может довольствоваться только положением дочери доктора Моргана?

– Он заставил тебя уйти, – высказал предположение Брент. – Да?

– Он ничего не заставлял меня делать. Мы оба почувствовали, что новый доктор имеет право нанять свой собственный штат.

– Да, верно.

Она скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что не согласна с ним. Истинная причина ее ухода с работы после отставки ее отца была не в этом. Просто она поняла, что легче подчиниться желаниям отца и отказаться от работы, чем постоянно жить в атмосфере невыносимого молчаливого осуждения. Тогда она даже не понимала, какой бесполезной будет чувствовать себя без работы.

– Извини, – вздохнул Брент, – я не хотел огорчать тебя и обсуждать твоего отца.

– Я не огорчилась, – заявила Лора. Но, увидев сомнение в его глазах, она признала, что он прав. Разговор об отце все-гда отдалял их друг от друга. Теперь надо было поднять настроение. – Впрочем, в одном ты прав, – она скрестила ноги и наклонилась к нему, стараясь выглядеть игриво и соблазнительно. – Меньше всего, я думаю, нам стоит обсуждать моего отца во время нашего жаркого свидания.

– Жаркого свидания? – Он уставился на нее. Удивленная его смущением, Лора решила его поддразнить и тоном красотки южанки произнесла:

– А как бы еще ты определил то, когда девочка выходит вечером с мальчиком, который заставляет трепетать ее сердце?

Посерьезнев, он бросил взгляд туда, где находилось ее сердце. Потом его взгляд скользнул ниже, и складка между бровями стала глубже. Проследив за его взглядом, она увидела, что ее юбка задралась и показался край чулок.

Смутившись, Лора поправила подол юбки и выпрямилась, мысленно уверяя себя, что нет причин для беспокойства. Вообще нет никаких причин для беспокойства. Множество женщин носят чулки вместо колготок. Особенно когда воздух в городе раскаляется.

Брент, по-видимому, решил включить кондиционер. Ну конечно, ее щеки пылали из-за того, что кондиционер был выключен.

– Сегодня очень теплый вечер, – сказала она. – Я имею в виду для апреля.

Он снова положил руку на руль и посмотрел вперед.

– Да. Жарко.

Она ломала голову над причиной его внезапной отстраненности. По ее мнению, у него не могло быть причин для беспокойства. Разве что ее чулки. Что она их носит. Но это смешно. Не думает же он, что она так оделась только для него.

Они свернули с двухполосной дороги графства на четырехполосную, с густой зеленой травой на обочинах и цветущим багряником. Фонтанчики воды на гранитных столбах били вверх с обеих сторон от входа в загородный клуб.

Брент подумал, что сможет расслабиться, как только они приедут в клуб. Он всегда хорошо себя чувствовал с Лорой.

Они уже достаточно далеко отъехали от Бисон-Ферри, но этот загородный клуб ему был хорошо знаком. Метрдотели, официанты, накрахмаленные скатерти, прекрасная кухня – все это могло бы отвлечь его от мыслей о ногах Лоры.

По крайней мере он так думал.

И все же он не смог перестать думать о ее длинных стройных ногах и о том, как она изящно спускалась по лестнице. И о чулках, о тех проклятых чулках.

Он выпрямился на стуле и огляделся, отыскивая глазами официанта. Суп и салат они уже съели. Основное блюдо должны сейчас принести.

– Расскажи мне о Денвере, – попросила Лора, опираясь подбородком на сцепленные пальцы. – Он лучше Альбукерка?

– Что? – Он повернулся к ней и заметил, как мягкий свет ласкает ее кожу. Откуда-то сзади доносились звуки скрипки, играли Моцарта. Через стеклянную стену вечернее солнце проникло в зал, и ее волосы запылали золотым огнем.

– Так что Денвер? – подталкивала она его. Без толстых очков, которые она носила в детстве, ее глаза искрились, словно голубоватые алмазы.

– Да, конечно. Денвер. – Брент пытался вспомнить, на чем они остановились. Он рассказывал ей о тех годах, когда он работал репортером после окончания колледжа, и о том времени, когда стал телеведущим в Хьюстонской телестудии. – Веришь или нет, но Денвер мне не показался интересным…

Он рассказывал эту историю сто раз, он выучил ее наизусть, но всякий раз украшал новыми деталями, опускал скучные моменты, сводил к нулю глупости, которые делают новостное вещание таким, какое оно есть: оно дает ему ощущение бодрости, постоянные перемены, оно кровь его жизни.

– Ты говоришь так, будто скучаешь по работе репортера. – Она едва заметно кивнула, и нежная улыбка тронула ее губы. От ее пристального внимания ему стало неловко.

Он понятия не имел почему. А причина заключалась в одном, он сознавал это сам: его влекло к ней, чего он никак не ожидал, и это его вовсе не радовало.

Он знал, еще будучи ребенком, что некоторые желания – словно чудовище, спрятавшееся в шкафу, который не следует открывать. Мудрый мужчина, как умный ребенок, инстинктивно чувствует, какие двери шкафа лучше всего запереть наглухо и навсегда.

Официант принес бифштексы и бутылку мерло. Брент сосредоточился на дегустации вина, он попытался переключить внимание на еду.

– Я думаю, что на самом деле скучаю по репортерской работе.

– Тогда почему ты оставил это дело? – спросила она, принимаясь за бифштекс.

– Ты действительно не понимаешь почему? – Он засмеялся. – Мне предложили должность телеведущего в вечерних новостях. Никто не откажется от такого поворота в карьере.

– Да, но если ты получаешь большее удовольствие от работы репортера, чем от роли телеведущего…

– Лора, – Брент покачал головой, – ты хотя бы представляешь, насколько больше денег получает телеведущий, чем репортер?

Секунду она изучала его лицо.

– А если бы платили одинаково?

– Я бы вернулся к репортерству в тот же момент. Нет, – быстро добавил он, – нельзя сказать, что мне не нравится быть телеведущим. Эта должность предъявляет свои требования: изнурительный темп, неудобное время, каждый раз битва с режиссером за определение главных тем и распределение времени.

– Что еще может желать мужчина? – подвела она итог, улыбаясь.

У нее, оказывается, самая невероятная улыбка, сладкая и чувственная, естественная и смелая. На секунду Брент, кажется, потерял над собой власть. Подняв бокал, он проговорил:

– Верно.

– Итак, расскажи мне о Хьюстоне.

Он сделал большой глоток вина и рассказал несколько историй о тамошнем телевидении, полагая, что рано или поздно он остановится на теме, которая вытеснит из его головы длинные ноги Лоры и нежную кожу там, где заканчиваются ее шелковые чулки. Хорошо, что она не надела черные чулки. Или белые. Белые были бы определенно хуже. Белые чулки вызывали к жизни видения смятых простыней, кружевного дамского белья, длинной нитки жемчуга на гладкой коже.

Это смешно. Он сидит в ресторане, в окружении людей, все они наблюдают за ним с откровенным любопытством, а он в это время мысленно раздевает Лору Бет до самого пояса и подвязок.

– Что-то не так? – Лора подалась вперед и положила свою руку на его.

Он весь напрягся. Глядя на ее изящные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями, он почувствовал, как паника охватывает его. Брент вытащил руку и отрезал кусочек бифштекса.

– Нет, конечно, нет.

Лора отодвинулась и нахмурилась, изучая Брента. Он лгал, и она это знала. Что-то определенно не так. Даже тогда, когда он рассказывал ей байки из своей журналистской жизни, она ощущала скрытое чувство напряженности. Она снова задумалась, что же на самом деле сказал ему ее отец. Или просто сам приезд в Бисон-Ферри так действует на него?

Возвращение в родной город могло пройти для него гораздо труднее, чем можно было вообразить, решила Лора. Представление в оперном театре способно смутить любого. Конечно, ее это беспокоило. А теперь, когда они переступили порог этого ресторана, горожане рассматривали Брента как нечто диковинное. Несколько человек уже подошли и попросили автограф. В первый раз Лора даже засмеялась, настолько глупой ей показалась их просьба. Эти люди знали Брента всю жизнь, а теперь просят у него автограф.

Когда подошли к нему в пятый раз, ей уже было не так смешно, и сейчас она не верила собственным глазам: Карл Аддерсон направлялся к их столу с салфеткой и ручкой в руке.

– Брент, это ты? – спросил Карл, как если бы шел мимо и случайно заметил Брента. – Ты, вероятно, меня не помнишь.

– Конечно, помню, мистер Аддерсон. – Брент встал, чтобы пожать ему руку.

Раздраженная таким вторжением, Лора отвернулась и посмотрела вдаль через стеклянную стену, возле которой стоял их столик. Отсюда она видела площадку для гольфа. Чуть дальше по просеке вышагивала африканская лань.

Дополнением к этой благостной спокойной картине явилось отражение Брента в стекле, говорившего с хозяином бакалейного магазина Аддерсоном. Брент работал у него три лета подряд. Мистер Аддерсон сжал руку Брента в своей, а сам рассказывал ему истории о Бренте, как будто он говорил с незнакомцем о старом друге. Все это время на лице Брента держалась напряженная улыбка. Что случилось с тихим, задумчивым мальчиком, которого она знала так давно? С тем, кто держал всех на расстоянии своим неподступным видом?