Текст книги "Слова на стене"

Через несколько секунд Майя мне ответила:

Бен Франклин был весьма сексуальным зверюгой.

Она мне очень нравится.

На этой неделе нам доставили новый крест для колокольни. Очевидно, переговоры насчет этого креста шли несколько месяцев. Прихожане жертвовали деньги, чтобы его доставили к нам из Италии. Даже местная радиостанция согласилась рассказать об этом событии. Пусть все знают, что религиозная публика готова потратить огромные суммы на всякое дерьмо.

Так как наступил благоприятный момент (но в основном из-за того, что сестры тоже захотели присутствовать), нам всем разрешили выйти на улицу и наблюдать за тем, как огромный крест будут водружать на колокольню с помощью подъемного крана. Майя, я и Дуайт вышли из кабинета истории и стояли посреди внутреннего двора.

– Ух ты, да он у них сейчас свалится! – повторял Дуайт, переводя дыхание. Одна из монахинь заставила его замолчать.

– Заткнись. Никто его не уронит, – сказал я.

– Слушай, да он вот-вот у них грохнется, – прошептал Дуайт.

Отец Бенджамин благословил крест, разумеется, и велел всем молиться, когда внезапно один из тросов лопнул, и крест с ужасным грохотом обрушился на крышу.

– Я же говорил! – зашипел Дуайт. Майя еле сдерживала смех.

Камеры у журналистов зажужжали. Никто не произнес и слова в течение нескольких минут. Рабочий на кране выглядел так, будто вот-вот обгадится сам. Это был, наверное, самый захватывающий момент во всей истории нашего образовательного заведения.

В конце концов крест снова закрепили на кране и водрузили на место, но когда мы шли назад в класс, мне почему-то подумалось о том, что в тот момент самому Иисусу, наверное, хотелось побыстрей смыться оттуда.

Глава 10

Доза 1,5 мг. Доза не меняется. Менее активен во время сеансов, чем обычно.

17 октября 2012 года

Вы настойчивы. Хорошо, получите то, что просите. Другие психиатры, наверное, ждали бы себе спокойненько, пока их замкнувшийся в себе пациент начнет открываться, а вы каждый раз меняете тактику.

Игры – неплохая затея. Дартс, дженга, шахматы, баскетбол с мячиками «нерф»…

Впечатляет.

Это делает час в вашем вычурном маленьком кабинете не таким уж занудным. Кто-то, возможно, подумает, что игры смогли бы помочь мне раскрыться и чувствовать себя более комфортно в вашем присутствии. Что ж, попробую казаться более непринужденным.

В общем, мне с вами достаточно комфортно. Вы не делаете ничего предосудительного или ошибочного. Бывают даже такие минуты, когда вы меня вовсе и не раздражаете. Но я все же не буду с вами разговаривать. Позвольте мне сохранить хотя бы эту свою крохотную привилегию, ладно?

Вы спрашивали, как проходят тренировки перед первым соревнованием учебных команд.

Нашу команду возглавляет сестра Хелен. Это пожилая женщина в очках с толстыми линзами, которая, кроме того, что посвящает всю свою жизнь церкви, еще втайне обожает Элвиса Пресли. Еще фигурой она похожа на полузащитника. Но, как монахиня, она достаточно спокойная и невозмутимая. Никогда не слышал, чтобы она произносила пламенные речи или ругалась. А ведь громкие нравоучения – это для монахинь как хлеб насущный. И если они не могут запугать кого-то адскими муками, то они вообще ничего не стоят. Ну, может, у них еще останется шанс попробовать застращать человека венерическими заболеваниями.

На занятиях команды все начинается с молитвы. Меня это, впрочем, не должно волновать, а все же волнует, потому что молиться стоит только тогда, когда мы пройдем уровень простых вопросов. А если Бог существует, его это вообще не должно беспокоить. Он занят другими, куда более важными делами.

Во время молитвы я почувствовал на себе взгляд Майи и понял, что сейчас она, должно быть, уже догадалась, о чем я думаю. Ну, если не считать страха о том, что все могут раскрыть мою тайну. Мы подолгу разговариваем. И помимо мамы и теперь еще и Дуайта, она, кажется, тот самый человек, с которым я провожу так много времени. Ну, я имею в виду реально существующие личности.

В общем, в тот момент Майя смотрела на меня так, будто знала, что я считаю эту молитву глупой. И по ее взгляду я понял, что она хочет сказать мне: «Заткнись!» Мне так и хотелось закричать: «Но я же не произнес ни слова!» Но ведь и она тоже молчала. Весь наш разговор произошел исключительно в моей голове. Поэтому я не стал и рта раскрывать.

А вообще мне хотелось сказать: «Но я бы с гордостью разделил с тобой этот ореховый пирог», причем дурацким голосом, которым произносит эти слова Билли Кристел в фильме «Когда Гарри встретил Салли», потому что мне очень хотелось рассмешить ее. Если вы не догадываетесь, что именно я имею в виду, можете посмотреть в ютубе. А мне нравится смешить ее. Но в общем я даже рад, что не произнес этого вслух. Получилось бы достаточно глупо. Откуда-то из угла комнаты мне кивнула Ребекка в знак согласия.

Мы тренируемся по вторникам и четвергам. После молитвы мы разбиваемся на две команды, после чего сестра Хелен задает нам вопросы. У нас есть специальные пищалки, которые зажигают лампочки и подают специальные сигналы, когда участник даст правильный ответ, и на табло в это время открывается счет. Мы считаемся группой, и все наши правильные очки засчитываются как командные и складываются вместе.

Если говорить о нашей группе, то мне приятно сознавать, что я тут определенно не самый неуклюжий. Две девочки, вместе с которыми обедает Майя (которые теперь обедают вместе с нами), Клара и Роза, сели рядом с Майей. У них обеих кустистые брови и непослушные волосы, которые они стягивают в тугие хвостики. Роза, как правило, задает вопрос очень громко, повышая его в конце предложения, а Клара отвечает так тихо, что ее частенько просят повторить свой ответ. И, разумеется, сюда же входит и Дуайт. Вряд ли мне доведется чем-то заниматься в этой школе без присутствия Дуайта.

Мы разминались пять минут, и вскоре стало понятно, что Дуайт решил выступить в этой команде совсем не потому, что я тоже участвовал в ней. Он числился в ней уже несколько лет. Он знает ответы практически на все вопросы. Возможно, я бы тоже правильно ответил на некоторые из них, но Дуайт так быстро реагирует и нажимает на кнопку, что за ним просто невозможно успеть физически. Мне только оставалось смотреть, как он поднимает и опускает палец на кнопку, пока это не стало неприличным, и тогда я отвернулся. Мне даже захотелось спросить, не хотят ли они вместе с кнопкой остаться наедине.

Сестра Хелен осыпала нас потоками бесконечных вопросов, а остальные ребята, побледнев, пытались на них отвечать. Майя была мозгом своей команды во всех вопросах, касавшихся химии и физики, а Дуайт все время чертил какие-то математические формулы и уравнения на листках для черновиков с упорством наркомана, пытающегося заполучить свою дозу.

Лгать я не стану. Если мне удается воспользоваться этой долей секунды и вовремя нажать на кнопку и если я смогу потом ответить на вопрос, я чувствую себя довольно неплохо. И хотя ответы на эти вопросы почти всегда мне приходится запоминать, когда мы готовимся вместе с Майей, все равно я приношу команде какую-то пользу.

Мама Дуайта и отец Майи уже стояли у выхода, когда занятия закончились, так что мне пришлось самому ждать свою маму, когда она приедет за мной. Я мог бы отправиться домой и пешком, но на улице было уже темно.

Оставаться в школе после того, как уроки закончились, как-то даже дико. Есть что-то жутковатое в том, как грустно выглядят пустые коридоры, когда по ним не бегают ребятишки. Я быстро заморгал, чтобы вытеснить эту неприятную мысль из головы, так как не хотел, чтобы в башку засела идея о страшном образе дышащего и живущего своей жизнью школьного здания.

Я не боюсь темноты. Если я ничего не вижу, то и галлюцинаций быть не может. Но в такие минуты могут появиться голоса.

Лекарство помогает. Я больше не верю этим звукам. Голоса – это лишь некая вспышка в моей голове, и в результате они начинают приказывать мне что-то сделать. Если бы я им верил так, как это бывало прежде… все могло бы стать просто катастрофически устрашающим.

Обычно я слышу женский голос, но в тот вечер, после занятий, голос оказался мужским.

Она заслуживает того, чтобы у нее был нормальный ребенок, правда же, Адам? Такого, который не слышит голоса. Такого, от которого ее новому мужу не захочется спрятать все ножи на кухне. А что случится, если твоя мать умрет, а лекарство перестанет помогать? Что произойдет, если Пол больше не захочет терпеть тебя, и твоей матери придется выбирать между ним и тобой? Как ты думаешь, неужели она выберет ребенка, который пронзительно визжит без видимых на то причин и закрывает все ставни в доме, как самый настоящий вампир? Ты просто эгоистичный, испорченный урод, Адам. Ты не заслуживаешь той любви, которую дает тебе твоя мать. Ты не заслуживаешь учиться в той новой престижной школе, за которую платит твой отчим. И скоро настанет день, когда все в твоей новой школе вдруг поймут, что с тобой что-то не так. И они узнают, что именно ты скрываешь. Ты больше не сможешь спокойно жить. И убежать ты тоже никуда не сможешь…

Ты окажешь всем великую услугу, если просто проглотишь целый пузырек таблеток, которые твоя мама хранит в запертом ящике буфета, чтобы сразу все закончить. Ты ведь знаешь, где она прячет ключ. Никто не хочет терпеть тебя.

Я закрыл глаза, сжал руки в кулаки и сделал именно то, что вы мне советовали в том случае, если я услышу голоса. Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и повторил одни и те же слова несколько раз. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Это не на самом деле. Постепенно голос пропал, и я увидел, как из-за угла появился свет фар автомобиля моей матери, которая как раз въезжала на школьную стоянку.

Именно лекарство заставляет голоса замолчать. Но не мантра. Я это знаю. Нет причин полагать, что повторение одних и тех же слов может иметь какое-то значение. Нет конечно же.

Когда мы почти добрались до дома, мама спросила, не хочу ли я сам подъехать к двери.

Мне не хотелось.

Понимаю: то, что я сейчас скажу, прозвучит необычно. Но я и так делаю много необычного, и это лишь добавляет необычности к моему тинейджеровскому возрасту. Я не хочу получать водительские права. Дуайт и Майя относятся к этому с полным равнодушием. В случае необходимости они сами довозят меня до дома, а у меня есть разрешение на вождение только потому, что на этом настояла мама. Но если в этом нет нужды, сам я машину никогда не вожу. И я совсем не понимаю, что в этом такого необычного. Можно подумать, что если я не сяду за руль, то окажусь в безвыходном положении. В нашем городке в любое место можно дойти пешком, ни чуточки при этом не вспотев. Мы живем в конце концов не в расползшемся во все стороны мегаполисе.

Мне нравится просто ехать и смотреть в окошко, одновременно не беспокоясь о том, что я могу случайно задеть какого-нибудь бродягу, если вдруг перестану смотреть на дорогу.

Конечно, я не думаю, что способен сбить бродягу, но, возможно, под колеса бросится белка или чья-то собака, а от этого, если честно, мне стало бы еще хуже. Переехать собаку было бы ужасно, потому что собаки – они же ведь как дети. За них отвечает взрослый человек, а я бы печалился из-за того, что убил такое беззащитное существо. Ну а потом я бы взбесился на того идиота, который выпустил животное со своего двора.

Вчера вечером Майя отправила мне сообщение.

Майя: Помнишь тот день, когда ты прыгнул в бассейн и спас меня?

Я: Туманно.

Майя: О чем ты тогда подумал?

Я: О том, что было бы неплохо, если бы ты не утонула. А ты о чем подумала?

Майя: Как я благодарна за то, что ты там появился.

Я: Рад вам служить, мэм. Позвольте снять шляпу.

Майя: А больше ты ни о чем не думал?

Я не стал упоминать, что в тот момент не был на сто процентов уверен, что она реальна, а никакая не галлюцинация.

Я: Думал. Я подумал, как смешно ты выглядишь, цепляясь за поплавки, разделяющие дорожки, прямо как тонущая кошка. Неужели в 16 лет можно не уметь плавать?!

Майя: Да вы, сэр, просто осел!

Я: Нет, давай серьезно. Как же человек, который знает почти все на свете, вдруг не умеет элементарно плавать?

Майя: Да легко. Мои родители в одно время хотели, чтобы я брала уроки плавания, но я отказалась.

Я: И сколько тебе было тогда лет?

Майя: Четыре.

Я: В четыре года ты взяла и просто отказалась?

Майя: Ага.

Я: Но тебе и в самом деле надо научиться плавать.

Майя: Я просто буду держаться подальше от воды.

Я: А когда растают ледяные массивы?

Майя: Тогда тебе лучше находиться поближе ко мне, чтобы спасать меня.

Я: Значит, именно поэтому я тебе и нравлюсь? Потому что я тогда спас тебе жизнь?

Майя ответила не сразу, и я вдруг понял, что сморозил какую-то глупость. Она в общем-то никогда и не заявляла, что я ей нравлюсь. Я сам все испортил.

Но тут наконец она ответила.

Майя: Не-а. Это потому, что ты высокий.

Какое облегчение!

Я: Правда? И мое геройство ничего не значит?

Майя: Не-а. Все дело в том, что ты высокий.

Я: Но я же симпатичней, чем Йен Стоун, правда?

Майя (поставив эмодзин «со вздохом»): Ну да. Наверное, я и так тебе очень много рассказала.

Я: Споки-ноки, Майя.

Майя: Споки-ноки.

Иногда мне кажется, что когда я пишу, то становлюсь самим очарованием.

Вы со мной согласны, док?

Глава 11

Доза 1,5 мг. Доза не меняется. Отмечены рассуждения субъекта относительно самоубийства в предыдущей записи. На данном этапе никаких действий предпринимать не требуется.

24 октября 2012 года

Вчера Пол довез меня до школы. Я мог бы подумать, что это была мамина идея, но я сам слышал, как он просил у нее разрешения самому добросить меня до школы. По пути мы поговорили ни о чем, а он в это время вспомнил о своей дурацкой привычке, которая появилась у него некоторое время назад. Пол омерзительно щелкал костяшками пальцев, для этого прижимая обе руки к рулю и изо всех сил упираясь о него, изгибая пальцы назад.

– Значит, вы недавно тренировались в учебной команде вместе с Майей?

– Ага.

Никто из нас не собирался признаваться в том, что мы понимаем одно: в последнее время кое-что в нашей семье изменилось. Он встречался с моей матерью достаточно долго, прежде чем они поженились. И он ни разу не дал мне понять, что я тут являюсь третьим лишним. Он не относился ко мне как к неприятности, которую приходится терпеть. Напротив, долгое время мне вообще казалось, что я ему нравлюсь.

Когда Пол выяснил, что я люблю печь, он купил мне миксер на подставке. Это просто замечательно, и то, что это вещь девчачья, совершенно ни при чем. Не надо судить меня – вы же даже не представляете, какая это морока – месить тесто для печенья ручным миксером.

Один раз, когда мы смотрели кино «Индиана Джонс и последний крестовый поход», мы вдруг одновременно начали изображать Шона Коннери, когда он произносит фразу: «Такие болваны, как вы, перемещающиеся строевым шагом, хоть попробовали бы читать книги, а не жечь их» с забавной интонацией, и тут же оба расхохотались.

Сейчас между нами словно пролегла граница. Я превратился из пасынка, с которым он в общем-то неплохо ладил, в чудовище, за которым надо было постоянно следить. Я знаю, что Пол видит, когда смотрит на меня. И что он, скорее всего, при этом думает. Вот почему он начинает щелкать костяшками пальцев. Чтобы не сболтнуть чего лишнего, чего он, по его же мнению, не должен говорить.

Как, например, недавно, когда Пол все выяснил. Я до сих пор помню его слова, обращенные к моей матери: «Может, надо подумать о том, чтобы отправить его в такое место, где с ним сумеют справиться?»

Когда мы доехали до школы, он передал мне деньги на обед, и я запихнул их в карман, хотя мои обеды уже были оплачены заранее. Я молча вышел из машины и побрел по заросшему травой склону к школе.

Пол по-прежнему сидел в машине, когда я через несколько шагов оглянулся. Я помахал ему, и он помахал мне в ответ. Может, сейчас происходит то же самое.

У меня в голове до сих пор звучат его слова.

Может, надо подумать о том, чтобы отправить его в такое место, где с ним сумеют справиться.

Иногда я даже завидую тем, у кого возникают самые обыкновенные проблемы. В школе я вижу стеснительных девчонок, которые волнуются из-за своих причесок или переживают из-за толщины ног, и мне в таких случаях просто кричать хочется. Кто-то должен рассказать им, насколько глупы и мелочны их проблемы.

Наверное, мне не надо так говорить. Все те, кто нам встречается на пути, сами ведут нелегкую борьбу, верно? А если нет? Если самый сложный вопрос в их жизни – это домашнее задание или выбор колледжа, в который они будут поступать. Но даже если они потеряют члена семьи, или их родители разведутся, или они начнут тосковать по далекому другу – это будет не тяжелее, чем необходимость принимать лекарства, чтобы контролировать собственный разум. Ничуть не тяжелее.

Очень странно сознавать, что ты не можешь доверять сам себе. Ты не в состоянии строить фундамент. Вера во что-то непоколебимое, которую я мог бы иметь в обычных условиях, например, в силу притяжения, принципы логики или любовь, пропала, так как мой разум не может трактовать все это правильно. Наверное, вы знаете, что это такое – сомневаться буквально во всем. Войти в комнату, полную народа, и делать вид, будто там пусто, потому что на самом деле ты еще не знаешь, так это или нет.

Или никогда не чувствовать, что ты один, даже когда так оно и есть.

Могу поспорить, что вот вы, например, спокойно заходите в кафетерий и заказываете себе выпивку, и при этом не раздумываете, играет ли в колонках в данный момент музыка, или это происходит исключительно в вашей голове. Но, кажется, я должен гордиться собой – ведь я все равно посещаю такие места и делаю разные вещи и не избегаю их из-за неуверенности в их реальности. Если это реально, я просто живу своей жизнью и реагирую на внешний мир так, как умею. Если же все это нереально, я все равно проживаю свою жизнь. И в любом случае для меня она реальна.

Церковь святой Агаты открыта для посещения во время работы школы, а это означает, что зайти туда имеет право любой желающий. Помолиться можно в комнате справа от алтаря. Это помещение, так же, как и туалет в главном зале, стали очень популярны среди бездомных. Стены в туалете покрыты разными надписями, которые смывают в конце каждого месяца провинившиеся ученики, которых в качестве наказания оставляют после уроков.

В последний раз, когда я посещал туалет, на стене было всего две надписи.

Одна написана заглавными буквами, искусно выведенными, хотя одновременно и корявыми. Там значится:

ИИСУС ЛЮБИТ ТЕБЯ

Под ней написано:

Не будь гомиком.

Не могу точно уверять, что это ответ на надпись ИИСУС ЛЮБИТ ТЕБЯ. Но все возможно. Жуткие надписи, если подумать, чтобы оставлять их в туалете на стене.

Впрочем, такие надписи выглядели бы жутковато где угодно.

Глава 12

Доза 1,5 мг. Доза не меняется. Несмотря на многочисленные попытки увлечь Адама разговором, он молчит во время каждого сеанса. Будем продолжать следить за языком телодвижений и отмечать признаки чувствительности к лечению. Буду рекомендовать увеличение дозы.

31 октября 2012 года

Наступил Хэллоуин, что, впрочем, не означает ровным счетом ничего, если вы посещаете школу святой Агаты, потому что тут никто в костюмах не приходит. Майя рассказала мне, что иногда ученики младших классов все же надевают в этот день что-то необычное, но им разрешено приходить только в образе животных, растений или же в костюме своего любимого святого. Я думаю, что хуже ассортимента на Хэллоуин и подобрать нельзя.

Майя до сих пор помнит одну маленькую девочку, которую нарядили под огромную красную розу. Но она так растерялась, что тут же из кабинета медсестры позвонила домой и попросила маму приехать и забрать ее домой, поскольку оказалось, что она одна пришла в школу в костюме. Мне нравится, как Майя рассказывает всякие истории, не останавливаясь на ненужных подробностях. Она сразу же переходит непосредственно к самой сути.

Но я почти уверен в том, что девочкой в костюме розы была она сама, и даже до сих пор чувствует на себе неловкий головной убор из гигантских пластиковых лепестков. А то, что Майя рассказала об этом эпизоде, выдумав некую девочку, наверное, сделало данный случай чуть менее травмирующим. Я тоже частенько притворяюсь, считая, что самые ужасные вещи происходят с кем-то другим. К сожалению, такое возможно не всегда.

Я стал обращать больше внимания на побочные эффекты других лекарств. Нет сомнений в том, что в нашей стране употребляют слишком много медикаментов. Стоит упомянуть хотя бы нашу одержимость относительно эрекции, которая переходит все границы! Даже мультики нельзя спокойно смотреть, потому что и там обязательно у кого-нибудь из персонажей будет вот этого «самого главного» не хватать.

Да-да, я почти уже слышу ваше суждение на этот счет: но, Адам, если бы ты не принимал то лекарство, которое тебе прописали, разве ты не начал бы снова слышать голоса и не последовал бы за белым кроликом в Страну чудес? Туше, старина. Конечно, вы правы. Некоторым людям действительно нужны лекарства, чтобы справиться с серьезным дерьмом. И я, разумеется, не стал бы отказывать ни одному человеку в возможности щеголять своей бешеной эрекцией, если ему так хочется.

Когда мы с Полом смотрели телевизор (точнее, когда я смотрел телевизор, а Пол в это время обдумывал, что бы мне такое сказать), я насчитал четыре рекламных ролика про лекарства, усиливающие сексуальное влечение, один ролик про снадобье от депрессии и еще один – про лечение синдрома сдавленных сапогами ног. Побочные эффекты от этих лекарств весьма разнообразны. Это могут быть сердечный приступ, нервозность, затруднение мочеиспускания, эрекция, длящаяся более четырех часов, мышечное напряжение, летальный исход и – мое любимое – анальная течь.

Смерть я еще понимаю. Многие люди готовы умереть, только чтобы достичь смехотворных результатов. Но я никак не могу взять в толк, чем можно оправдать прием лекарства, которое может вызвать анальную течь! Если когда-нибудь из моей задницы начнет что-либо капать в результате курса лечения, то такое лечение никуда не годится. Пожалуйста, лучше убейте меня.

Я составил список вещей, которые меня раздражают. Не помню уж точно, с чего все началось, только мне захотелось записать это хоть где-нибудь.

1. Когда люди одалживают у меня книги и загибают там страницы.

2. Звук чайной ложки, скребущей по дну пластикового стаканчика из-под йогурта.

3. Когда жуют с открытым ртом. Жвачку. Еду. Что угодно. Это совершенно недопустимо. Кстати, Йен делает именно так, и это просто отвратительно.

4. Спорить с глупыми людьми. Вы понимаете, что правы, но тут они вдруг снисходительно заявляют нечто вроде: ладно, я пойду, а то ты, кажется, вообще не соображаешь, о чем речь. Хотя на самом деле вы все понимаете – да вы просто знаете, что собеседник не прав! Например, кто-нибудь утверждает, что Земля плоская, а вы начинаете спорить, поскольку это явно не так, а ваш собеседник улыбается и говорит: «Ну ладно, в некоторых местах, может, и так». В таких случаях не надо уступать. Нет смысла. Вам должно быть разрешено просто прихлопнуть этого человека, поскольку совершенно ясно: он слишком глуп, чтобы жить.

5. Слово «Рюрик». Никогда не буду его использовать. Никогда в жизни. Звучит просто отвратительно.

6. Когда меня спрашивают, как я себя сегодня чувствую.