Текст книги "Мясная лавка"

Лавина

Наутро я чувствую себя сюрреально, как в картине Дали с часами, плавящимися на каком-то дерьме. По пятницам у меня на первой паре социология, поэтому будильник звенит в семь. Я думала, что накануне все с себя смыла, но вся подушка в блестках, оставшихся после шоу.

Полное безумие возвращаться в плотные слои атмосферы после того, что было вчера. Мне приходится жевать кукурузные хлопья, потому что после того, как свинтус Милош поел рисовых, в пачке осталось не больше наперстка. Засранец. С другой стороны, если бы каждый день был таким, как вчера, мой организм, наверное, взорвался бы от избытка адреналина. Я бы не выдержала.

Я захожу в «Старбакс» за Ферди. Он берет себе бесплатный кофе, я – бесплатный чай, и мы идем в колледж вдвоем под моим зонтом. Дождь мелкий, но такой сильный, что промокшие джинсы липнут к ногам. Папаша Ферди (он военный, вот уж лет так десять в отставке, но его все не отпустит) до него докопался. Снова. Он такой зануда. Мы бредем медленно, нога за ногу, и я даю Ферди возможность выпустить пар.

Подходя к колледжу, я сразу понимаю: что-то не так, потому что из дверей нам навстречу выскакивают Лорел и Саба.

– Видели? Вы это видели? – издали кричит Лорел. Вид у нее наэлектризованный, вот-вот искры полетят.

– Да что случилось, Лорел? – спрашивает Ферди.

– Девочка моя, ты прославилась! – вопит Саба.

Что-то я вообще ничего не понимаю. Кроме того, что у меня все ноги мокрые.

– О чем вы?

Оказавшись, наконец, под крышей, мы направляемся в столовую. Полы скользкие от грязи и слякоти. Что-то не так: обычно я ни на что не обращаю внимания, но сейчас даже я замечаю, что в зале воцаряется тишина.

– Точно, – шепчет незнакомая девушка. – Это она.

Мне от этого не легче, меня охватывает паранойя.

– Черт, Саба, скажешь ты, наконец, что происходит?

Она достает айпад из своей сумки от Mullberry. Что это Mullberry, мне известно только потому, что Саба полтора года на нее копила, присматривая за детьми, – тогда это показалось мне дико нелепым.

– Смотри сама.

Она подключает вайфай и заходит на «Баззфид».

Вы не поверите, что произошло на этом показе в рамках Лондонской недели моды…

Видеоролик запускается автоматически с того момента, как бедная девушка зашаталась и упала как подкошенная. Я снова слышу, как ахает публика, и поеживаюсь. Ох. Лодыжка у нее вывернута, видимо, это очень больно. Виктория, к слову, выглядит очень профессионально и уверенно, когда проходит мимо. И вот появляюсь я. Тот, кто снимал – и это довольно подло, на мой взгляд, – приближает изображение. Ого, а я выгляжу довольно люто. Я ведь еще не видела ни одного кадра с показа.

Да уж, похоже, помогая ей подняться, я вышла из образа. Когда я тянула ее вверх, мы были похожи на двух долговязых жирафов из фильма «Эттенборо», но потом слышатся восторженные крики и аплодисменты публики, и видео заканчивается.

Саба отбирает у меня планшет.

– Дай, я сама тебе прочитаю: «Когда канадка Льен Им споткнулась вчера на подиуме во время одного из шоу, открывающих Неделю моды в Лондоне, ей на помощь пришла лондонская модель Яна Новак – детка, это же ты! – дебютировавшая на показе коллекции Republic of Deen». Потрясающе! Как это было?

Лорел все еще выглядит как паровой котел, который вот-вот взорвется.

– Про это и в «Твиттере» есть, и на «Фейсбуке». Пишут, что это триумф феминизма и женской солидарности!

– Да неужели? – Я закатываю глаза. – Мне просто стало ее жалко.

– Но та, другая девица ее проигнорировала! – возмущается Саба.

– Не я, так еще кто-то отскреб бы ее от пола, – говорю я. – Ой, а это, случайно, не Канье Уэст встает из первого ряда, чтобы ей помочь?

– Гм, – хмыкает Ферди, – я тут почитал комменты. Лучше бы не читал. В основном все такие: «РЖУНИМАГУ, ну и прокол».

– В Интернете все такие добрые и милые. – Я отхлебываю неостывший чай.

– А потом что было? – спрашивает Саба. – Дермот Дин разозлился?

– Да что ты, нет, конечно! Он классный.

– Льен Им очень известная, – замечает Саба. – Ее мать – Анушка. Без фамилии. Просто Анушка. Она была типа супермодель в восьмидесятые. А отец ее – большой модный фотограф. Это у нее в генах.

– Если на то пошло, – добавляет Ферди, – это все бесплатная реклама его коллекции.

Об этом я не подумала. Но и правда – наше шоу увидит больше народу. Хорошо.

– Яна, расскажи нам все-все! – требует Лорел. – Ты общалась с Кларой Киз? Она крутая? И как она вообще? Симпатичная?

– Ладно, ты только расслабься. Да, я общалась с Кларой…

Мои подруги визжат – и я рассказываю им обо всем: о том, как тошнило Клару, о Диду Гант и ее суши, о Лекс. Девчонки ловят каждое мое слово.

– Это просто чума, – заявляет Саба, когда я умолкаю. – В смысле, просто нереально! Мы сидим в грязной столовке, а вчера ты угощала жвачкой настоящую суперженщину.

Я пожимаю плечами.

– А вот и они, дерьмово, – бормочет Ферди.

– Ты о чем? – Только сейчас я замечаю, как к нам тихо приближаются Хезер, Лили и Эмили. – О, какая радость.

– Яна! – весело окликает меня Хезер. Все они одеты очень похоже, и у всех трех одинаковые пышные хвосты. – Мы смотрели твое видео в «Инстаграме». – Я сжимаю кулаки, готовая к атаке. – Просто хотели сказать, что ты там потрясающе выглядишь.

Я жду неизбежного «но». Но пауза затягивается, и до меня доходит, что продолжения не будет.

– Да? Здорово. Спасибо.

– А с Кларой Киз ты познакомилась?

– Ага. Она очень мило со мной поговорила.

– Вот это да! Обалденно! – Звенит звонок. – Сядешь с нами на социологии? – Хезер улыбается, и это пострашнее, чем увидеть, как кошка отгрызает себе лапу или еще что-то в таком роде. Они исчезают, и мы все ошеломленно переглядываемся.

– Что это было? – спрашивает Ферди.

– Надеюсь, ты нас не бросишь ради этой кучки фриков. – Саба хмурится.

– Не надейся, ведь я всю жизнь об этом мечтала. – Я добавляю в голос побольше сарказма: – Сама знаешь, я все отдам, лишь бы посидеть рядом с Хезер Дейли.

Вернувшись домой, я обнаруживаю на кухонном столе огромный букет. Я в жизни таких не видывала и не представляю, откуда он взялся: большие, оранжевые и желтые тропические цветы с острыми пальмовыми листьями. Каким-то непостижимым образом я все же догадываюсь, что они от Дермота, еще до того, как нахожу карточку. На ней написано: «Все только и говорят, что о нашей коллекции благодаря моей крошке Яне. С любовью, ДД».

Это выглядело бы гламурно, если бы из нашего мусорного ведра так не воняло протухшей курицей.

Я еще дочитываю записку, и тут звякает мобильник. Это пришло сообщение от Сабы. «Срочно включи ты в шоу Эллен!» Рядом ссылка на «Ютюб». Я падаю на диван и щелкаю на ссылку. Начинается видео с логотипа «Шоу Эллен», затем возникает сама Эллен в брючном костюме. Она стоит перед сплошной стеной телевизионных экранов.

– Добро пожаловать на шоу! – говорит она под гром аплодисментов. – Знаете, о моде часто говорят, что она беспощадна, что это мир, полный предательства и жесткой конкуренции… и не ошибаются! – Зрители в студии смеются. – Но давайте-ка посмотрим этот клип, который сегодня утром оказался в моем почтовом ящике…

Клип показывают все тот же, что был на «Баззфид».

– Нет, вы только взгляните, каково! Перед нами самая настоящая доброта, как в старые добрые времена. Правда же? Я узнала, что модель, пришедшая на помощь другой девушке, – это шестнадцатилетняя студентка из Лондона, зовут ее Яна Новак…

Все это кажется нереальным. Эллен Дедженерес[26]26
  Американская актриса и телеведущая, ведет собственное шоу, куда приглашает знаменитостей.


[Закрыть] только что произнесла мое имя. ПО ТЕЛЕВИЗОРУ.

Я все еще балдею от этого, когда картинка на экране мобильнике меняется – это звонит Ро.

– Алло?

– Привет, дорогая! Как дела, солнце мое?

– Спасибо, нормально.

– У тебя уши не горят?

– А?

– У меня телефон звонит весь день, не переставая – и все о тебе. Все видели показ Republic of Deen, детка, и нам нужно поговорить…

– У меня неприятности?

– Господи, да что ты, нет, конечно! Милая, только что Рикардо Тиши звонил Мэгги.

Это имя кажется мне смутно знакомым.

– Гхм…

– Burberry! Он спросил, сможешь ли ты завтра подъехать на примерку для показа на закрытии – он будет в воскресенье. Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что ты можешь. Я знаю, мы обещали больше пока не отправлять тебя на кастинги, но Яна… это Burberry! Это сама Британия, так же, как… ячменные лепешки и… расизм.

О Burberry я слышала, разумеется.

– Кхм, ну да, конечно.

– Считай, ты в обойме. Это мечта, Яна. Наши партнеры, агентства из Нью-Йорка и Парижа, тоже звонили – о таком мы и мечтать не могли, серьезно! – Я оседаю на диван. Голова идет кругом. Нет, не голова… вся моя жизнь. – Яна? Ты здесь?

– Да, – хрипло шепчу я. – Я очень рада.

Звучит так, будто это не радостная я, а зомби.

– Я в шоке.

– Почему, солнышко?

– Я только что была на «Эллен». – Меня как будто разделили на двух разных девчонок. Одна – это я, во плоти, реальная и сижу на кушетке, а другая… воображаемая, о которой говорят все вокруг. Японский городовой, не я, а Ханна Монтана[27]27
  «Ханна Монтана» – американский подростковый телесериал, в основе которого сюжет о том, как девушка живет две жизни – жизнь поп-дивы и обычного подростка.


[Закрыть] какая-то.

– Понимаю тебя! Разве это не потрясающе?

– Это… странно.

Она, наконец, глубоко вздыхает.

– Это мода, солнышко. В ней все движется, иногда до ужаса медленно, иногда до одури быстро. Иногда Новое Лицо буквально выстреливает – это как взрыв, – звучит не очень успокаивающе. – Неделя моды – это просто безумие, так будет не всегда, обещаю. Прости, что бросаем тебя на глубокое место, но все это окупится, потом будет намного легче.

– Окей.

– Да?

– Да.

– Умница. Я пришлю тебе информацию о машине, которая завтра отвезет тебя на примерку в Burberry. Не опаздывай.

Простившись, я долго сижу на диване. Даже телик не включаю, просто сижу, уставившись в стену.

Burberry. Чертов Burberry. Блиииин.

Кара, Клара, Уэсли Брайс, Лекс, Адвоа… все модели, каких я только могу вспомнить, работали с Bur-berry.

А теперь и я.

Я понимала, что все будет меняться. Просто не ожидала, что оно начнет меняться так быстро.

И странное чувство внутри – сама не пойму, что это: восторг или ужас.

Восхождение сверххудых моделей: чем Клара и ей подобные опасны для наших дочерей. Хэтти Коуп

И снова в Лондоне Неделя моды, и я так и слышу цоканье тонких-претонких шпилек вокруг Сомерсет-хаус. Мне мерещится, или эти истощенные фитюльки действительно становятся все более тощими с каждым годом?

Я с любовью вспоминаю славные дни Синди, Наоми и Клаудии, пластичных, с изящными формами, плавно крадущихся по подиуму, как пантеры. А в наши дни моя дочурка, пухленькая восьмилетняя Чина, вынуждена наблюдать парад ключиц, ребер и тощих бедер – именно такие фигуры сегодня выдаются за идеал безответственными дизайнерами-мужчинами, зачастую геями.

Сами убедитесь: всеобщая любимица Клара Киз напоминает Наоми Кэмпбелл, но только после сеанса мощнейшей химиотерапии. А широко разрекламированная новая модель Яна Новак (мне, кстати, пришлось объяснять Чине, что это и в самом деле девушка – хотя… кто-нибудь видел ее свидетельство о рождении?) – в конце восьмидесятых ее приняли бы за больную СПИДом.

Ни за что на свете я не поверю, что эти девушки и другие им подобные питаются здоровой пищей. Этого просто не может быть, не убеждайте меня. Постоянное появление этих скелетоподобных фигур в журналах и на подиумах подает нашим дочерям опасный пример: стать очень-очень худенькой возможно.

Да, это возможно, друзья мои, но только через голодание и анорексию.

Несмотря на недавние решения Британского совета моды, якобы запрещающие дизайнерам использовать истощенных и нездоровых манекенщиц, я считаю, что этого мало. Необходимо ввести в масштабах всей отрасли запрет на использование моделей с размером меньше восьмого – и сделать это немедленно.

Секси-Лекси в пляжном бикини с гордостью демонстрирует свои округлости. Редакция Herold Online

Бывшая модель, а ныне актриса Лекс, вчера продемонстрировала публике несколько более полную, чем раньше, фигуру в Санторини, где она находится на отдыхе с мужем, Риком Пэджетом из рок-группы «Желания».

32-летняя Лекс, подросшая вширь почти вдвое, весело резвилась в море и занималась серфингом, не обращая внимания на свисающий животик. Нисколько не стыдясь и не скрывая своего богатства, Лекс красовалась в миниатюрном голубом бикини в мелкий горошек от Marks & Spencer (49,99 фунта стерлингов). Разительно отличаясь от худышки, какой она была во времена своего невероятного модельного расцвета в нулевые, Лекс выглядела расслабленной и счастливой, нежничая с 34-летним Риком.

Догадываемся, что муж не против этих перемен – видимо, для него чем больше Лекс, тем лучше, особенно по ночам! И это прекрасно!

Модель

Мистер Беннет нависает надо мной, как здоровенный великан из «Игры престолов». Мы нечасто с ним общаемся, но он, кажется, клевый.

– Позвольте уточнить, правильно ли я вас понял? Вы просите освободить вас от занятий на четыре дня?

Я съеживаюсь на стуле.

– Да. Эээ… мне нужно в Нью-Йорк… по работе.

– По работе?

– Я… эээ… я модель. – Последнее слово упорно не хотело вылетать из моей глотки.

Он растерянно моргает, слегка наклонив голову к левому плечу.

– Вот оно что! Да! Слышал-слышал, мои сотрудницы упоминали, что среди нас супермодель.

Я краснею до ушей и ничего не отвечаю.

– Мы, как правило, не разрешаем студентам пропускать, но если это важно…

«Яна… ты сидишь? – На этот раз мне звонила сама Мэгги. – Дорогая, ты можешь представить, что главный дизайнер “TANK-джинс”» хочет, чтобы ты участвовала в их рекламной кампании?»

Потом она объяснила, что именно они предлагают, и мне действительно потребовалось сесть. Безумные, шальные деньги. Мама, когда я сказала ей, зажала ладонью рот. Сумма была такая, что ее хватило бы на совместный отпуск, чтобы наверстать пропущенную в прошлом году поездку. Сколько скаутских баллов я бы этим заработала? Думаю, до фига.

– Да, – говорю я мистеру Беннету. – Это важно.

Кивнув, мистер Беннет делает глоток мятного чая.

– А как у вас с успеваемостью? Надеюсь, карьера не слишком плохо отражается на оценках.

Я мотаю головой. После Недели моды все снова пошло более-менее нормально. У меня появилось много новых подписчиков в «Инстаграме», но и только-то. Лейла выложила в своем «Инстаграме» одну из моих пробных фоток, и все очумели. Конечно, рядом с новыми лайками возникают и новые послания от хейтеров:

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЯНА ЛЮБЛЮ НАША ШИКАРНАЯ ДЕВОЧКА

ОБОЖАЮ ЯНУ И КЛАРУ

ЭТА УРОДСКАЯ СУКА МОДЕЛЬ ОНА ПОХОЖА НА МУЖИКА

ХУДЫШКИ И СТРОЙНЯШКИ РУЛЯТ

ЛЮБЛЮ ТИБЯ ЯНА ТЫ НОМИР 1 В МИРЕ

АНОРЕКСИЧКА ПОСМОТРИТЕ НА ЕЕ РУКИ

ОНА ТРАНССЕКСУАЛ ЛОЛ

Эти я удаляю, но Ро говорит, что в наши дни «Инстаграм» важен для портфолио, так что…

– Что ж, хорошо. Я подпишу освобождение от колледжа. Но только не вводите это в привычку.

– Нет, конечно.

Я тороплюсь как можно скорее унести ноги из его кабинета. Никогда раньше я не ходила к ректору, а папа отказался сделать это за меня. Сказал, что если я достаточно взрослая, чтобы ехать в Нью-Йорк, значит, и поговорить с руководителем колледжа смогу сама. Это жестоко, папочка, жестоко.

Ребят я вижу в столовой. Урааа, сегодня день пиццы.

– Яна, мы и тебе взяли! – кричит Лорел, и я бросаюсь к ним в обход очереди.

– Что он сказал? – спрашивает Ферди, а я целую его в щеку.

– Разрешил. – Пицца кажется какой-то блеклой и тоскливой.

– Так, значит, все? – уточняет Саба. – Ты едешь в Нью-Йорк?

Я киваю.

– Вау. Мне уже пора начинать волноваться?

Это очень странно. Я знаю, что должна подпрыгивать от нетерпения, но даже не могу представить, как еду в аэропорт, чтобы тут же не вспотели ладони от ужаса. Вообще, стоит мне подумать о чем-то, связанном с моделями, кишки сжимаются тугим болезненным узлом. Тогда мне становится стыдно за то, что не кайфую, и почему-то я чувствую себя еще хуже.

Я действительно хочу получать от этого удовольствие. Ведь это, в сущности, и есть чистое удовольствие, верно?

– Нет! А вот если я брякнусь на пол, знайте: я УМЕРЛА от зависти!

Я беру ее за руку.

– А ты не можешь со мной поехать?

Саба показывает на свой хиджаб:

– Конечно, радость моя, я вся горю желанием поскорее пройти таможню в Америке.

– Подожди, а когда это? – спрашивает Лорел.

– Я вылетаю в следующий вторник, в среду съемки. Потом я встречаюсь со своим нью-йоркским агентством и какими-то агентами по кастингу и в субботу лечу домой.

У Лорел круглые глаза.

– Но у меня же в пятницу день рождения!

Вот черт. Я совсем забыла. Казалось, до дня рождения Лорел еще так далеко. Как получилось, что уже ноябрь?

– Ой…

– Яна! Ты должна прийти! Мои родители забронировали целый ресторан. А вдруг никто не появится?

– Ты что, Лорел… мы же все идем, – говорит Саба. Робин и Ферди усердно кивают головами.

– Понятно… но…

– Но что? – Робин подцепляет из своей пиццы гриб и преподносит Лорел. Они прямо как давние супруги, хотя сами даже не замечают этого.

– Я всем сказала, что там будешь ты.

Я хмурюсь.

– Это как-то странно, не находишь?

Лорел дергает плечом.

– Да просто мои двоюродные видели тебя у Эллен и хотели познакомиться. И Хезер с Гарри…

Саба корчит рожицу;

– Хезер с Гарри там будут! Фу! Это еще зачем?

– Моя мама дружит с их мамой!

Я улыбаюсь и отмахиваюсь от этого факта.

– Лорел, если уж я согласилась стать моделью, то без съемок никак не обойтись, понимаешь?

Я откусываю острый кончик своего куска пиццы. Сыр, соскользнув, шлепается мне на подбородок. Боже, ну почему, почему со мной всегда так? Я снимаю сыр с лица. Вот такая я крутая, настоящая топ-модель.

– Это ерунда.

– Это TANK, Лорел, попробовала бы она отказаться, – встревает Робин, за что удостаивается ее убийственного взгляда.

– А что у нас в эти выходные? – говорю я. – Может, сходим в субботу в боулинг или что-нибудь в этом роде? Я угощаю. – Я считаю, какой смысл зарабатывать все эти деньги (из которых я, правда, пока еще не видела ни пенни), если не можешь покупать на них подарки для своих друзей.

– Ты платишь? – переспрашивает Робин.

– Ага. Скоро я буду… ну… при бабках.

Мои друзья обмениваются взглядами. Может, они решили, что я хвастаюсь? Но у меня этого и в мыслях не было. К счастью, Робин нарушает тягостное молчание:

– Если ты платишь, отлично! А то я до того на мели, что даже гуглил, сколько стоят мальчики по вызову!

Мы хохочем, после чего Саба читает ему целую лекцию о правах секс-работников.

Сказано – сделано. Я бронирую дорожку на две игры для нашей пятерки на вечер ближайшей субботы в Кингстоне. Просто обожаю боулинги. Здесь пахнет пивом, жареной картошкой с уксусом и дешевыми бургерами с жестким, как резина, мясом. От стола с настольным хоккеем то и дело раздается резкое пип-поп, а игровые автоматы с аркадами разражаются фанфарами. На соседней с нами дорожке играет пара – мне кажется, у них первое свидание. Она играет лучше его, и я чувствую, что он еле сдерживается, чтобы все не бросить.

Притом что Лорел такая маленькая и хрупкая, она на удивление здорово играет. Она уже выиграла первую игру и уверенно ведет во второй. Я безнадежна, а остальные помогать не собираются, так что большая часть моих мячей попадают в желоб.

– Я в этом полное дерьмо. – Я вздыхаю, садясь и отпивая коктейль с замороженным малиновым соком. – Посмотри, у меня язык синий?

– Скорее, фиолетовый, – говорит Ферди. Он придвигается поближе. – А знаешь, сегодня вечером я дома один.

– Фердинанд Каи, и ты молчал, несчастный! А как это получилось?

– Они повезли Джен на танцевальный конкурс в Сканторп. – Джен, сестренка Ферди, – чемпионка по степу и джаз-танцу. – Как ты думаешь, твоя мама поверит, если ты скажешь, что переночуешь у Лорел?

Я усмехаюсь.

– Постараюсь ее убедить…

Остальная часть вечера – что-то типа прелюдии. Мы заканчиваем вторую игру (Лорел снова победительница), я постоянно ловлю на себе взгляды Ферди, и мы оба знаем, о чем думает другой. Черт, я так нервничаю в предвкушении, что, кажется, даже кожа гудит. Робин предлагает нам забежать к нему, в его «холостяцкую пещеру» (сырой подвал) и устроить марафонский просмотр всех «Звездных войн», но мы оба категорически отказываемся. Я уверена, что все понимают, что у нас на уме.

В квартире Ферди непривычно тихо, хотя свет горит – он включается по таймеру, автоматически. Приятно, что не нужно красться на цыпочках. У нас вся ночь впереди. Это роскошь. Обычно у нас половина времени уходит на поиски места для секса, клянусь, причем зимой все в разы труднее.

– Хочешь выпить или еще чего-нибудь?

– Хм, а что у тебя есть?

– Ну, у мамы есть открытая бутылка красного вина. Но для нас оно, пожалуй, крепковато.

– Терпеть не могу красное вино. Вкус у него как у кошачьей мочи.

– Может, возьмем сидр на двоих? Вряд ли папаня хватится.

– Уверен?

Он это обдумывает. Отец у Ферди страшный. Реально страшный. Я ужасно не люблю, когда он дома (хотя Ферди редко зовет меня, если он дома, а дома он бывает почти все время). Ферди тоже ненавидит своего папашу. Однажды он мне сказал, что тот, кажется, бьет его маму, но доказать ничего нельзя.

– Думаю, обойдется.

Я устраиваюсь поудобнее на кушетке и включаю музыку, выбрав вполне эротичный медляк. Приоткрыв балконную дверь, я смотрю на Темзу.

Снова я нахально разглядываю пентхаусы, этот другой мир, по другую сторону реки, и напоминаю себе, зачем я это делаю: однажды мы окажемся там, он и я. Возвращается Ферди с двумя стаканами сидра.

– Спасибо.

Мы сидим на разных концах дивана, как на краю обрыва, будто ждем, кто прыгнет первым. После мучительной секунды… или двух – хотя кажется, что прошел час, – мы оба начинаем хохотать. Это глупо. Сколько раз мы здесь встречались? Почему же до сих пор кажется, что это страшное непослушание и табу?

– Ты готова к отъезду? – спрашивает Ферди, и это снимает напряжение.

Я пожимаю плечами.

– Во вторник ничего такого не будет. Я об этом не думаю. Делаю вид, что ничего не происходит. – Я делаю глоток. Сидр опасно похож на газировку.

– Яна, это полностью оплаченная поездка в Нью-Йорк!

– Это прекрасно!

– Ты прекрасна!

– А вдруг я заблужусь и потеряюсь?

– У тебя есть гугл-карты.

– Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной. – Я двигаюсь, чтобы быть к нему ближе, и кладу ногу ему на колени. На большом пальце моего носка очень эротичная дырка.

– У меня на счете шестнадцать фунтов, детка.

– Но мне же заплатят за Неделю моды. Я могла бы купить билет.

Ферди кривится.

– Я бы этого не понял.

– Ого, ты рассуждаешь не по-феминистски.

Он хихикает.

– Нет. Я бы чувствовал, что задолжал тебе. Я ведь не смогу вернуть должок, понимаешь?

Об этом я как-то не подумала. Ну, то есть, какой смысл – получить кучу денег, если тебе не с кем их потратить? «Я должна копить», – напоминаю я себе. И нежно целую Ферди.

– Сможешь. Вот приедем в Нью-Йорк, и ты купишь мне большой жирный кусок пиццы…

– По рукам…

Я ставлю свой сидр, чтобы руки были свободны. Это невероятно, то, что мы расположились прямо здесь, на диване, – и, честно говоря, это очень заводит. Ферди ложится сверху, и я позволяю ему устроиться у меня между ног. Даже сквозь джинсы – мои и его – я чувствую, как он возбужден.

Мы долго целуемся, и я забываю обо всем, отключаю мозг, забитый глупыми заботами и тревогами, сосредоточиваюсь на теле. Включается беззвучный режим, и я целиком концентрируюсь на том, как приятны его прикосновения.

Ненадолго мы расцепляемся, потому что не существует никакого эротичного способа избавиться от наших джинсов в обтяжку. Мы стоим друг напротив друга и, извиваясь, стягиваем их с себя, чтобы тут же снова рухнуть в обнимку. Я неуверенно глажу через трусы его дружка, и он стонет.

Я делаю все медленно, так как хочу его возбудить, но не перевозбудить. Он тоже просовывает руки ко мне в трусы, и это божественно. Все мое тело отвечает, и хочется замурлыкать.

– О, детка, может быть… стоп… о черт!

Моей руке вдруг делается горячо и влажно.

Гадство.

– Эй, все нормально.

Он явно смущен, но не говорит ни слова. Вместо этого он сползает вниз по моему телу, целуя мой живот. Там он не останавливается и продолжает двигаться ниже. Лежа на спине, я готовлюсь к блаженству. У Ферди могут быть свои недостатки, но в этом он очень и очень хорош. Здесь жалоб нет.