Текст книги "Сказки и легенды народов России"

Ительмены

Ительмены – народ в России, коренное население Камчатского края. Численность – около 3 тысяч человек. Этноним является русской адаптацией самоназвания «итэнмэн», что значит «живущий человек». Ранее ительменов называли камчадалами.

Издревле ительмены занимались рыболовством – промышляли навагу, корюшку, мойву. Рыбу заготавливали впрок – сушили, вялили, солили. Таким способом заготовленная рыба называлась юколой.

В прошлом важную роль играл и морской зверобойный промысел – с отравленными стрелами охотились на китов, добывали каланов и котиков. Женщины собирали съедобные коренья, ягоды, орехи кедрового стланика, лекарственные травы.

Развитая культура собирательства, а также иные культурные особенности (одежда из птичьих шкур, особый тип нарт и собачьей упряжки) роднят ительменов с народами Приамурья, Приморья и Северной Америки.

Традиционные верования (анимизм, тотемизм, фетишизм) связаны с поклонениям духам – хозяевам воды, гор, огня и т. д. Своим первопредком ительмены считали Ворона – Кутха. Образ Кутха играет центральную роль во многих легендах и сказках.

Современный ительменский алфавит был создан лишь в 1984 году на основе кириллицы, однако многие ительменские сказки и легенды были записаны русскими собирателями еще в начале XX века.

Научным изучением Камчатки начал заниматься русский географ и этнограф Степан Крашенинников (1711–1755), который прибыл на полуостров в 1737 году и собрал уникальный материал о быте и обычаях коренного населения, позднее опубликовав его в фундаментальном исследовании «Описание земли Камчатки».

Как муж сделал работящей свою жену
Ительменская сказка

Жили Кутх и Мити. Жена была очень ленивая, а муж – очень работящий. Кутх все время ходил на охоту: то оленя промыслит, то медведя. Рыбу тоже ловил, нерпу добывал. Домой придет, попросит поесть. А Мити его одной юколой кормит, никогда ничего не сварит. Только спит.

Вот однажды пришел Кутх с охоты, а жена ему опять юколу подсовывает.

– Я сегодня есть не буду, – обиделся муж. – Живот что-то болит. Сейчас помру.

– Как же я буду жить без тебя? – заплакала Мити.

А Кутх и говорит:

– Скажу, как жить. Когда умру, вырой для меня могилу. Туда положи побольше травы, а сверху прикрой кедрачом. И каждый день мне котлеты с сараной и кимчигой приноси, чай заваривай с чагой. Принесешь, поставишь у могилы и сама уходи. Назад не оглядывайся, а то помрешь!

И вот Мити встает ни свет ни заря, идет в лес, собирает ягоды и съедобные коренья. Дома сделает котлеты с сараной, заварит чай и отнесет обед мужу на могилу. Кутх все это втихомолку съедал и очень поправился. А жена с утра до вечера варит да в лес ходит. И видит Кутх: жена-то работящей стала! Сразу и встал из могилы. Подошел к реке и кричит:

– Эй, Мити, перевези меня!

Жена вышла к реке, видит: какой-то толстый человек стоит, не похожий на мужа – тот ведь был худой, как палка. А муж все кричит:

– Эй, Мити, это я – твой муж Кутх!

Обрадовалась жена, перевезла его на лодке через реку. Спрашивает:

– Как ты ожил?

– Да бог сказал: «Твоя жена очень работящая стала – можешь оживать и опять к ней идти!» Вот я и пришел.

Паули Г.-Т. Ительмен. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

Рассказал Л. Н. Толман в 1965 году. Записала и перевела Н. К. Старкова. Литературная обработка Е. В. Лукина

Бескрылый гусенок
Ительменская сказка

Жил-был гусь с женой. Откладывала жена яйца, высиживали они птенцов, выращивали. Один гусенок оказался без крыльев. Осень наступила, холодно стало – пора улетать в теплый край. Задумался гусь: «Как же мы понесем нашего бескрылого сыночка?»

Однажды ночью, пока гусенок спал, улетели гуси. Стало светать. Проснулся гусенок и говорит:

– Улетели мать с отцом.

Заплакал, закричал. Запел песню:

– Мама, мама, меня, бескрылого, бросили!

Услышали гуси, как их сыночек поет, закричали, назад вернулись. Болит у них душа о сыночке: как бы его с собой взять? Очень холодно стало. Опять гуси ночью улетели. Гусенок с рассветом проснулся, запел:

– Мама, мама, меня, бескрылого, бросили!

Услышала лиса, как гусенок поет. Пришла к озерцу, стала гусенка зазывать к себе:

– Пойдем ко мне, хорошо угощу тебя.

Гусенок сказал:

– Не пойду, ты меня съешь.

Рассердилась лиса, сказала:

– Вот замерзнет озерцо, приду я тогда и все равно тебя съем.

Ушла лиса. Гусенок снова заплакал, запричитал:

– Мама, мама, меня, бескрылого, бросили. Замерзну я теперь на озерце.

А сам все время плавает. В это время дочь Кутха – Синаневт – шла неподалеку. Вдруг слышит: поет кто-то жалобно. Пошла Синаневт на голос. Видит: гусенок по озерцу плавает. Стала звать гусенка:

– Пойдем ко мне, ты замерзнешь здесь.

Согласился гусенок. Посадила она его в сетку и принесла домой. Дома озерцо сделала, всякой еды туда положила. Там гусенок и перезимовал.

Весна настала. Сделала Синаневт гусенку очень красивые крылья, приладила к нему. Далеко-далеко гусенок улетел. Прилетел обратно. Спросила Синаневт:

– Ну, как тебе эти крылья?

– Совсем как мои собственные.

Синаневт сказала:

– Тогда лети, встречай отца с матерью.

Полетел гусенок навстречу отцу с матерью. Сели они на озерцо:

– Ты чей?

– Я ваш сыночек.

– Зачем нас обманываешь? Мы нашего сыночка бескрылого бросили.

Тут гуси заплакали. Гусенок сказал им:

– Не плачьте. Я вам все сейчас расскажу. Вы оставили меня на озерце. Я там песни пел. Сначала лиса пришла ко мне, зазывала меня. Потом Синаневт пришла. Отнесла меня к себе домой. У нее я и перезимовал. Хорошо она ухаживала за мной. Вот эти крылья мне сделала.

Обрадовались гуси, что сыночек спасся. Сказали:

– Ну, полетим.

Прилетели гуси к Синаневт. Старшего сына сразу на ней женили. Стали жить, веселиться. Нужды не знали. Хорошо жили.

Записал В. И. Иохельсон в 1910–1911 годах. Перевел А. П. Володин. Литературная обработка Е. В. Лукина

Коряки

Коряки – народ в России, коренное население Камчатского края. В русских документах коряки впервые упоминаются в середине XVII века. Тогда появляется и этноним «коряки», что значит «находящиеся при оленях». Численность – около 8 тысяч человек.

Коряки издревле занимались оленеводством, рыболовством, охотой на морского зверя и пушным промыслом – добывали соболя, выдру, горностая, лисицу, белку. Собирали моллюсков, яйца диких птиц, морскую капусту, дикий щавель, ягоды, орехи, съедобные коренья. Из традиционных домашних промыслов известны обработка кости, камня, плетение, выделка шкур. Из кости и рогов оленя изготавливались ножи для разделки рыбы, наконечники гарпунов и стрел, гребни для расчесывания травы. Каменные топоры использовались вплоть до XX века, а каменные скребки для выделки шкур используют и поныне. Из оленьих и собачьих шкур шилась одежда. Зимняя одежда была двойная (нижняя – мехом внутрь, верхняя – мехом наружу) и состояла из рубахи-кухлянки с капюшоном, штанов, капора и обуви. Летняя одежда имела тот же покрой, что и зимняя, но шилась из шкур со стриженым мехом. На подолы кухлянок нашивались меховые мозаичные полосы в виде широкой каймы с геометрическим или растительным орнаментом.

Жилищем для коряков служила либо яранга, составленная из жердей и покрытая оленьими шкурами, либо полуземлянка глубиной до двух метров, в которую зимой входили через дымовое отверстие. Посредине жилища располагался очаг, на котором готовили пищу – варили оленье мясо или мясо морского зверя. В качестве опьяняющего средства использовался мухомор. На религиозные праздники готовили ритуальное блюдо толкушу – вяленое мясо растирали пестиком, добавляя жир, коренья и ягоды.

Георги И.-Г. Коряк. «Описание всех обитающих в Российском государстве народов…». 1776–1780 гг.

Традиционными верованиями были анимизм, шаманизм. Коряки одушевляли горы, камни, растения, море, небесные светила. Поклонялись священным местам – сопкам, мысам, утесам. Оленеводы устраивали священный праздник оленьих рогов «кильвей», а приморские охотники – праздник нерпы «хололо». Праздники сопровождались обрядовыми плясками, участники которых подражали движениям животных и птиц. В устном народном творчестве коряков бытовало предание о легендарном предке Мивите, обладавшем сказочной быстротой и силой.

Письменность коряки обрели в начале тридцатых годов XX века на основе кириллицы. В создании корякского алфавита принял участие первый корякский писатель Кецай Кеккетын (1918–1943), погибший в Великую Отечественную войну на Курской дуге.

Предок Мивит
Корякская легенда

Жил давно предок коряков по имени Мивит. Был этот человек очень сильным и быстроногим. Увидит где-нибудь стаю гусей, тотчас на них бросается. Не успеют гуси взлететь, а он уже всех похватал.

Пойдет Мивит в горы на охоту, лука с собой не берет – мигом одного, другого горного барана догонит и прибьет.

Однажды, когда Мивит из дальней земли возвращался, погнались за ним враги – чуванцы. А Мивит большую вязанку дров нес. Хоть и тяжелая была вязанка, но не смогли его догнать чуванцы. Остановились, начали его большие следы рассматривать. Пока следы рассматривали, он далеко ушел.

А вязанка дров, когда он достиг дома, сама собой у него на спине вспыхнула: так сильно он разогрелся от быстрого бега.

Записал Енагыт (С. Хлебников) в 1934 году. Перевел С. Н. Стебницкий. Литературная обработка Е. В. Лукина

Хвастливый бычок
Корякская сказка

Жил в море большой бычок. Был он начальником над всеми морскими рыбами. Рот у него был такой, что там целая яранга могла поместиться. Был этот бычок самый сильный и самый хвастливый среди морских рыб. Ну, конечно, и выбрали его в начальники.

А у речных рыб начальником был лосось. Он тоже был самым сильным среди речных рыб. Узнал как-то бычок про лосося, речного начальника. Очень рассердился: он ведь сильнее всех рыб, морских и речных, а не какой-то лосось! Стал говорить:

– Съем я начальника речных рыб и буду над всеми рыбами начальник!

Стал думать, как стать начальником над всеми. Долго думал. Потом, как начала вода прибывать, к реке отправился. Вошел в реку и так раскрыл рот, что всю реку перегородил. Стал ждать, когда лосось покажется, чтобы проглотить его. Бычок стоял в низовье реки, а лосось в верховьях плавал.

Узнал лосось, что в устье реки его бычок поджидает, хочет живьем съесть. Думал-думал и придумал, как бычка победить. Поплыл к бычку. Плывет, а сам раздувается. Очень сильно раздулся. Когда близко подплыл, прямо в рот нацелился. Вошел с ходу в рот, а из живота вышел. Повернулся, глянул на бычка, а тот уж мертв.

С тех пор бычки в реках не живут – только в море. Зато лососи из моря заходят в реки как хозяева.

Рассказал Г. Кэчгэнки. Записала и перевела А. Н. Жукова. Литературная обработка Е. В. Лукина

Лисичка
Корякская сказка

Жила мать с сыном. Однажды утром вышла женщина из своей землянки, села на крыше и стала шить. Вдруг слышит: скребется под землянкой лисичка. Решила женщина перехитрить лисичку:

– Иди сюда, сестрица! У меня сала много. Возьми себе кусочек!

Подбежала лисичка. Изловчилась женщина и схватила ее. В жилье втащила, освежевала, изрубила и принялась варить лисье мясо. Вскипятила варево и сняла с огня. Опять вышла, села на крыше и стала шить.

А сын лежит в землянке, проголодался, кричит матери:

– Мама, иди скорее, есть будем!

Сказала женщина:

– Погоди! Не торопись!

Немного погодя мальчик опять крикнул:

– Иди скорее, мама, есть будем!

– Погоди! Не торопись!

Опять мальчик кричит:

– Иди же скорее, мама, есть будем!

– Погоди! Не торопись! Мне чуть-чуть осталось.

К вечеру закончила женщина шить, вошла в землянку, заглянула в котел – пусто, только мясной навар остался. Спрашивает:

– Где же мясо, которое в котле было?

А сын ворчит:

– Сколько раз тебе говорил: «Иди скорее, есть будем», а ты все свое: «Погоди! Не торопись!» Вот и опоздала – куски лисьего мяса слиплись вместе, превратились в лису, лиса оделась в свою шкуру и убежала.

Паули Г.-Т. Курилец, гилячка, гиляк. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

Рассказал Аввака в 1928 году. Записал и перевел С. Н. Стебницкий. Литературная обработка Е. В. Лукина

Нивхи

Нивхи – народ в России, коренное население Хабаровского края и Сахалинской области. Самоназвание «нивх» означает «человек». В старину их называли гиляками. Численность – около 5 тысяч человек.

Традиционными занятиями нивхов являлись рыболовство и промысел морского зверя – тюленя, белухи. Меньшее значение имела охота на медведей и оленей. Рыбачили с больших лодок с помощью остроги или сетей, сплетенных из кожаных ремней. Мясо и рыбу ели сырыми, вареными, вялеными. Рыбу также сушили, запасая впрок – готовили юколу. Собирали черемшу, луковицы сараны, крапиву, ягоды. Занимались собаководством – собак использовали для езды и на охоте, а также употребляли в пищу.

Одежда состояла из штанов и халата, сшитых из рыбьей кожи или бумажной материи. Зимой носили шубу из собачьего меха, мужчины поверх шубы надевали юбку из нерпичьей шкуры. Головным убором служила зимой меховая шапка, летом – коническая берестяная или матерчатая шляпа. Обувь изготавливалась из тюленьей и рыбьей кожи.

Нивхи поклонялись духам – хозяевам неба, земли, воды, леса. Каждый медведь считался сыном хозяина тайги, поэтому охота на него сопровождалась ритуальными обрядами. Ежегодно отмечался медвежий праздник: специально выращенного медведя наряжали, водили по домам, угощали из резной деревянной посуды, а потом приносили в жертву.

Древние нивхские мифы и легенды легли в основу творчества родоначальника нивхской литературы Владимира Санги (род. 1935), который является создателем нивхского алфавита, автором учебников, а также переводчиком произведений русских классиков на нивхский язык.

Храбрый Кульгин
Нивхская сказка

В старину было много рыбы, много зверя, много дичи. Нивхи юколу готовили, складывали ее в амбар. Хорошо жили.

Однажды тьма ворон появилась. Нивхи не могли ходить в амбары: вороны вырывали из рук юколу и съедали. Люди стали бедствовать. Только с палками в руках и ходили к амбару, отгоняя ворон.

Потом один человек по имени Кульгин увидел на бугорке что-то блестящее и острое. Поднял он это блестящее и острое, рубанул по траве – трава срезалась, ударил по дереву – дерево перерубилось. Оказалось, это сабля была. Понес Кульгин саблю домой.

Настала осень. Снег чуть-чуть покрыл землю. Ворон стало еще больше. Кульгин взял саблю, вышел и закричал по-вороньи. Вороны стали слетаться к нему. Тогда он саблей начал рубить их. Снег кругом почернел. Ворон стало мало, они испугались и попрятались. Люди снова хорошо зажили.

Прошло несколько лет. Однажды люди переходили вброд маленькую реку и утонули. Кульгин пошел к реке. Он разделся и стал переходить ее вброд, осторожно ощупывая дно ногами. Вдруг из воды высунулась огромная рука и схватила его за ногу. Тогда Кульгин перерубил эту руку саблей. Когда взглянул – увидел, как всплыла маленькая нерпа, разрубленная пополам. Эта нерпа была чертом. С тех пор нивхи не тонули. Снова хорошо стали жить.

Кульгин убивал своей саблей медведей, а мясо отдавал односельчанам. Однажды он отрубил медведю левое ухо, и медведь убежал от него. Через некоторое время возле деревни море выбросило на берег мертвого кита. Люди пошли к нему, разрезали его. Пришел на берег и товарищ Кульгина. Тогда из разрезанного брюха кита вышел человек. Левого уха у него не было. Он подошел к товарищу Кульгина и сказал:

– Кульгин своей саблей медведей убивает. После этого ни один из убитых медведей не возвращается в свою деревню. Когда другим оружием убивают медведей, они приходят обратно. Теперь я пришел подстеречь Кульгина. Пришли его сюда.

Товарищ пошел к Кульгину и сказал ему:

– Один человек из брюха кита вышел, левого уха у него нет. Этот человек сказал, что ты медведей саблей убиваешь, поэтому они обратно в свою деревню не приходят. Он сказал, чтобы ты к нему пришел.

Кульгин понял, что пришел медведь, которому он отрубил ухо. Тогда он своему товарищу сказал:

– Пойдем со мной, неподалеку сядь, смотри.

Вот вместе пошли. Товарищ сел невдалеке, стал смотреть. Кульгин к киту пошел. Как только он подошел ближе, из брюха кита выскочил медведь без левого уха. С ревом он набросился на Кульгина. Кульгин стал рубить его саблей. Медведь был очень ловок и не поддавался. Все же Кульгин его убил и с товарищем обратно вернулся в деревню. Люди опять хорошо стали жить.

Прошло несколько лет. Однажды вечером дети вышли на двор играть и пропали. Черт ли похитил их – никто не знал. Тогда Кульгин своему товарищу сказал:

– Друг, ты не женат, а я жену имею и двух сыновей. Если я случайно погибну, ты мою жену возьми и моих детей воспитай.

Товарищ Кульгина согласился. Вечером Кульгин сказал товарищу:

– Давай понесем моих детишек на берег. Пусть они там играют. Мы оба чуть повыше в траве сядем. Оттуда будем за ними смотреть.

Вот они понесли детей на берег. Сами сели невдалеке и стали смотреть. Через некоторое время что-то красное и большое в море показалось и исчезло. Через некоторое время около берега что-то показалось и снова погрузилось в воду. Тогда Кульгин товарищу сказал:

– Спустись, возьми детей, унеси их в жилище.

Товарищ спустился, взял детей и унес их. Кульгин побежал к самому краю воды. Тогда вода поднялась, выплеснулась на берег и покрыла Кульгина. Люди увидели, что через некоторое время Кульгин показался над водой и опять погрузился. Потом снова выскочил из воды и опять погрузился. Потом снова показался и исчез.

Когда настал отлив, люди нашли на берегу большого сивуча из красного камня, которого Кульгин перерубил пополам. Этот сивуч был чертом. Сабля храбреца была сломана. Одна половина сивуча в воде ногу Кульгина придавила, поэтому он утонул. Нивхи взяли тело и с почестями сожгли его.

С тех пор дети не пропадали, чертей стало меньше. Люди опять хорошо стали жить.

Паули Г.-Т. Шаман и шаманка. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.

Рассказал Шызныун в 1957 году. Записал и перевел Ю. А. Крейнович. Литературная обработка Е. В. Лукина

Удэгейцы

Удэгейцы – народ в России, коренное население Хабаровского и Приморского края. Обитают в горах и предгорьях Сихотэ-Алиня, у правых притоков Уссури и Амура. Численность – 1,5 тысячи человек. Сами себя удэгейцы называют «удэхе» или «удээ».

У удэгейцев существовало четкое разделение труда: мужчины занимались охотой (добычей лося, изюбра, кабана, пятнистого оленя, кабарги) и рыболовством (ловлей кеты и горбуши), женщины – сохранением рыбы и мяса, выделкой кожи и шкур, изготовлением одежды и обуви. Женская и мужская одежда была сходной: тканевый халат покроя кимоно с застежкой на правом боку, под халатом – штаны с ноговицами, у женщин – нагрудники, расшитые бисером, с металлическими подвесками. Праздничная мужская и женская одежда украшалась растительным орнаментом.

Традиционными верованиями удэгейцев были анимизм и шаманизм. Они верили в различных духов – хозяев воды, тайги, огня, гор. Почитали уссурийского тигра, на которого было запрещено охотиться. Повсеместное распространение имело почитание Буа – духа-хозяина вселенной.

Большую роль в жизни удэгейцев играл шаманизм. С деятельностью шамана были связаны различные ритуальные предметы: множество зооморфных и антропоморфных изображений, фигурок духов у самого шамана и у других лиц, которым он шаманил. Помимо шаманского бубна удэгейцы пользовались однострунными скрипками, флейтами – дудочками, варганами – металлическими и деревянными.

Большой вклад в изучение быта и нравов коренных народов Дальнего Востока внес русский офицер, географ, этнограф и писатель Владимир Арсеньев (1872–1930). В качестве военного разведчика он совершил несколько экспедиций по Приморью, собирая научные материалы о рельефе, геологии, флоре и фауне, а также народах, населявших эти места. Собирал он и фольклор, записывая сказки и легенды удэгейцев, нанайцев, орочей. В пути его сопровождал верный помощник и друг – охотник Дерсу Узала (1849–1908), ставший героем его знаменитой книги «Дерсу Узала». Впоследствии по ее мотивам японский режиссер Акира Куросава снял одноименный фильм, получивший премию Оскара как лучший иностранный фильм 1975 года.

Солнечный свет
Удэгейская сказка

Жили старик со старухой. Была у них красавица дочь. Однажды пришел к ним свататься богатырь. Старик согласился отдать дочь замуж, однако поставил условие:

– Сходи, Егда, на небо и добудь свет солнца.

– Слыхал ли ты, отец, чтобы кто-нибудь добывал такой свет? – удивился Егда. – Но я все равно попытаюсь.

Пошел он в тайгу. Так далеко забрел – никто из богатырей там не бывал. И вдруг встретил по дороге старуху. Та спрашивает:

– Куда ты идешь?

– Да вот иду добывать свет солнца.

– Что-то я не припомню на своем веку, чтобы кто-то пытался такое сделать, – сказала старуха. – Но я попробую тебе помочь. Пойдешь по дороге и увидишь большого медведя, который лежит, не шевелясь. Потом ты встретишь обездвиженного изюбря с такими большими рогами, что цепляются за небо. Дальше я ничего не знаю. Даю тебе с собой пилу.

– Зачем мне это железо? – спросил богатырь.

– Бери, бери. Пригодится.

Егда с недоумением пожал плечами, взял пилу и отправился в путь. Шел-шел и увидел большого медведя, у которого были такие огромные зубы, что они вросли в землю, как корни деревьев. Тут богатырь догадался, зачем старуха снабдила его железом. Вытащил он пилу и отпилил медведю зубы.

– Спасибо тебе, Егда, – сказал медведь, вставая. – Вот что я тебе скажу. Когда ты встретишь изюбря, ты его не шевели, а полезай по его рогам прямо на небо, а когда спустишься назад, тогда и отпили ему рога.

Пошел Егда дальше и вскоре увидел изюбря с рогами до самого неба. Богатырь полез по ним как по лестнице. Добрался до неба и сразу попал в небесную тайгу, а среди этой тайги возвышалась сопка, покрытая редкой травой. Сел Егда на ее вершине и стал ждать. Спустя некоторое время пришел седой старичок, светящийся лунным светом. Богатырь догадался, что это – месяц, и поклонился ему.

– Зачем пришел? – спросил месяц.

Егда рассказал все, как было. Старичок задумался, а потом и говорит:

– Трудно добыть свет солнца. Но если я тебе не помогу, ты никогда не добудешь его.

После этого месяц достал сверток и протянул его богатырю:

– Никогда не открывай этот сверток и не смотри, что там внутри, как бы тебе жарко или холодно ни было. Как придешь, сразу отдай сверток будущему тестю, хватай девицу и бегом из дома.

Взял Егда сверток и по оленьим рогам спустился на землю. Потом отмерил изюбрю семьдесят девять концов и отпилил рога.

– Если бы ты мне не помог, я бы так и остался лежать здесь, – поблагодарил, вставая, изюбр.

– Ты мне тоже помог на небо слазить, – сказал Егда и провел по заду изюбря свертком, и шерсть на этом месте сразу стала красноватая.

Пошел богатырь по дороге обратно. Когда нес сверток на спине, чувствовал сильный жар. Пришел к дому невесты и сказал старику:

– Ну, отец, я был на небе и принес тебе свет солнца.

– Давай, – обрадовался старик.

Егда отдал сверток, забрал красавицу дочь и ушел.

Старик со старухой надели чистые одежды, положили на стол сверток и стали разворачивать его. Много было оберток, а когда развернули последнюю, вылетел из нее яркий огонь и опалил юрту стариков.

Записал В. К. Арсеньев в 1917–1925 годах. Литературная обработка Е. В. Лукина