Текст книги "Футураструктурология (Новый Вавилон). Часть 2"

Фактически это означает, что быстрые изменения, связанные с ростом отклонений от предсказуемых состояний, моментально «сваливают» экономическую систему в состояние хаоса (полной непредсказуемости поведения экономических субъектов при полном реактивном торможении). Следовательно, для устойчивости глобальной экономической системы чрезвычайно важно, чтобы скорость отклонений от предсказуемых состояний изменений была как можно ниже.

Далее перейдем к сценарным моделям эволюционных экономических трансформаций глобальной экономической системы на основе наблюдаемых тенденций, используя теоретические представления неоклассической интерпретации стратегического менеджмента Ансова (при этом заметим, что мы в дальнейшем будем привлекать эти представления для объяснения других экономических и социальных феноменов).

Дивергентная национализация экономик снижает устойчивость сложившейся глобальной экономической системы. Первым следствием национализации экономик внутри империи становится самоограничение внешних инвестиций метрополией и ответное сокращение внешних инвестиций в метрополию (Бюро экономического анализа министерства торговли США сообщило о 32% сокращении внешних прямых инвестиций в 2017 году по сравнению с 2016 годом. Более развернутую картину наблюдаемой мировой динамики прямых иностранных инвестиций за последние четыре года дает доклад Юнктад о мировых инвестициях за 2018 год) [173]. Вместе с тем растут внутренние инвестиции (частные производственные инвестиции в США ускоренно растут в 2017—2018 годах – до 5—6%). Сейчас мы наблюдаем первые проявления такого процесса, частично поддерживаемые американским национально ориентированным индустриальным капиталом и активно осуждаемые транснациональными корпорациями третичного сектора.

Политические самоограничения в империи связаны с искусственной трансформацией рынка труда. Во-первых, сокращение внешних инвестиций и рост внутренних направлены на сокращение использования дешевого труда на периферии и на рост доли дорогого труда в метрополии. Во-вторых, политика ограничения внешней миграции сокращает приток дешевых трудовых ресурсов в метрополию.

Определенные ограничения накладываются на продуктовые рынки. С одной стороны, наблюдается свертывание программ международного экономического сотрудничества с высокой долей участия американской национальной экономики, с другой стороны, усиливается экономическое давление на одного из основных конкурентов на продуктовом рынке – на Китай. Вытеснение с имперского рынка китайских продуктов существенно сокращает экспортные возможности основного конкурента.

В процессе национализации экономик внутри империи самым непредсказуемым феноменом является попытка национализации экономики США, которая декларируется ее действующим правительством (в период президентства Дональда Трампа). Объявленное «самоубийство империи» – это трюк, который тем не менее связан с серьезными структурными преобразованиями американской национальной экономики. Метрополия имеет несколько серьезных проблем, которые нивелируют ее успехи на мировой арене. Проблемы постиндустриального развития – это проблемы так называемого Ржавого пояса. Десятки городов США находятся в экономическом упадке, длящемся уже три десятилетия. Их возрождение многие американские экономисты связывают с возрождением традиционных отраслей экономики, особенно учитывая тот факт, что в обрабатывающем секторе занято всего 10% трудоспособного населения. Серьезны проблемы американской инженерной инфраструктуры, которая начала создаваться почти восемьдесят лет назад. Несовершенны возможности американских компаний по обеспечению абсолютных приоритетов инновационного развития. США стали отставать в военно-технической сфере, в использовании мирного атома и в космических технологиях от России (при президенте Дональде Трампе эта тенденция стала ими преодолеваться). В свою очередь это влечет и отставание в смежных высокотехнологичных отраслях. Оставаясь лидерами в сфере информационных технологий и продуктов, США понимают, что удерживать монополию в коммуникативном мире не удастся. Поэтому необходимо либо прийти первыми к началу нового технологического уклада, либо навсегда потерять лидерство. Национальными экспертами давно критикуется состояние обеспечивающих такое лидерство отраслей – образования и науки. Словом, в ближайшее время метрополии необходимо решить много внутренних задач развития. Для их решения необходимо серьезное перераспределение ресурсов с внешних рынков на внутренний. Других причин для национализации американской экономики нет. Собственно, и сама национализация предполагается на основе ресурсов, изымаемых на периферии империи (в том числе в виде внешних займов, увеличивающих гигантский государственный долг). Последнее, несомненно, ослабит влияние метрополии и, вероятно, на некоторое время приведет к сокращению географических границ империи. Вместе с тем, если США удастся совершить инновационный скачок, то они возвратят себе былое могущество, предлагая новые уникальные продукты на мировом рынке. Ограничения на импорт продуктов из Китая, о которых говорится в правительстве США, связаны с диспропорциями во внешнеторговом балансе между этими странами, а также со значительными долговыми обязательствами Вашингтона перед Пекином. В своей традиционной манере империя использует политическую риторику, когда желает оказать экономическое давление. Сокращая ввоз трудовых ресурсов и трудовую миграцию, США ищет пути к решению обостряющихся проблем «лишних людей». Вопрос о том, способны ли США подготовить и совершить радикальный прорыв в одиночку, не имеет ответа, поскольку в современном мире решение таких задач требует концентрации ресурсов многих национальных экономик, однако научные прорывы могут совершать и отдельные ученые. Источником внутренней турбулентности экономической среды в США сегодня является противостояние в обществе и в экономических элитах тем инициативам, которые высказывает правительство, хотя необходимость этих изменений понимают многие. Трагедия Трампа в том, что он неотчетливо артикулирует свою экономическую программу в той ее части, которая касается интересов американских корпораций за рубежом (не говоря о том, что он неполиткорректен даже по американским меркам).

Внешним источником турбулентности для экономики США является растерянность игроков имперского рынка, которым неясна степень их дальнейшего участия в новой экономической политике США, поэтому следует ожидать большей волатильности [174] притока прямых инвестиций в американскую экономику.

Замороженные перспективы трансатлантического проекта усиливают обособления и национализацию экономик в империи и в Евросоюзе. Они подвигают Евросоюз, с одной стороны, к аналогичному экономическому поведению на внутренних рынках исходя из инстинкта следования Большому брату, с другой – к отказу от такого следования и началу строительства собственных имперских проектов. Наблюдаемая политическая картина скорее говорит нам о том, что следом за Великобританией Евросоюз могут покинуть другие ключевые игроки, и это сделает данный проект окончательно нереализуемым. Европа и Китай хотят торговать и инвестировать в экономики друг друга, но на основе все той же имперской модели, а следовательно, получить односторонние преимущества от этого процесса. Если им удастся найти консенсус, то возникнет вопрос об эквивалентности продуктовых обменов и инвестиционных потоков, что соответствует китайской внешнеэкономической доктрине, но на деле приведет к еще большей продуктовой зависимости Евросоюза. При этом Евросоюзу вряд ли удастся играть роль лидера четвертичного сектора, с которой успешно продолжают справляться американские IТ-корпорации. Высока вероятность дальнейшего свертывания европейского проекта и национализации экономик на этом фоне. Рано или поздно решающую роль в этом процессе сыграют политика открытых дверей и мультикультурализм, окончательно добивающие экономику Европы «лишними людьми». Развернутая сегодня санкционная политика США обращена не столько на Россию или Иран своей явной стороной, сколько на Китай, Европу и имперскую периферию (в скрытой форме).

Новая национализация экономики России только началась. Будучи основанной на неокончательно артикулируемой интернационально-патриотической идеологической модели, она развивается в русле концентрации усилий на совершенствовании военно-технического потенциала и ускоренной диверсификации внутреннего производства и потребления в условиях действующих самоограничений и внешних ограничений. В целеполаганиях доктрина национальной экономики выглядит перспективной, но пока непонятны ее ресурсные источники. Самым слабым звеном экономической реформы остается ретроградная природа институтов развития, ответственных за образование, науку и технологии (возможно, кроме ВПК, атомной энергетики и космоса). Плохо обстоит дело с внутренними источниками рыночных инвестиций. В этих условиях Россия малопривлекательна в качестве стратегического партнера и тем более в качестве имперской метрополии.

Таким образом, все возможные исходы процесса национализации и свертывания последней империи обусловлены явными и неявными целями государств, вовлеченных в этот процесс. Пока эти цели не выходят за очерченную нами выше область предположений.

Если скорость процессов национализации экономик во всем мире будет нарастать, то мы рискуем вступить в период критических турбулентных состояний с непредсказуемыми результатами. Надрыночные ограничения экономической деятельности могут накладываться на действия различных субъектов глобального рынка. В первую очередь это коснется продуктовых рынков. Ограничения внешней торговли в процессах национализации экономик заключаются прежде всего в создании односторонних преимуществ отечественным производителям, т. е. в стимулировании экспорта и сдерживании импорта. Для сохранения внешнеторгового баланса в ценовом выражении принято стимулировать экспорт продуктов с высокой добавленной стоимостью, поддерживая импорт дешевых сырьевых продуктов, но ограничивая импорт продуктов высокой степени переработки. Более слабые сырьевые экономики большинства государств не могут конкурировать в высокотехнологичной сфере, но с большим удовольствием экспортируют сырье: энергоносители, металлургическое сырье, деловую древесину, продукты первичной переработки сельского хозяйства, питьевую воду. Более низкие цены на продукты во внешнеторговом балансе компенсируются большими объемами поставок. Однако слабые экономики заинтересованы в изменении структуры своего экспорта. Поэтому они углубляют переработку, в том числе путем проникновения на зарубежные рынки, где перерабатывают ввозимое ими сырье либо используют механизмы реэкспорта с переработкой сырья на таможенной территории других государств. В «национализированной» экономике для стимулирования увеличения добавленной стоимости и сокращения объемов импорта высокотехнологичной продукции могут использоваться механизмы импортозамещения. В импортозамещении, основанном на использовании передовых технологий, можно добиться серьезных успехов и вытеснить большую часть импортируемой продукции с внутреннего рынка. Если при этом государство стимулирует внутренние инвестиции и ограничивает ввоз капитала, то оно препятствует замещению экспортных поставок выводом доходов. Очевидно, что такие меры различным образом влияют на стратегическое поведение субъектов внутренней и внешней экономики. Внешние импортеры наблюдают рост турбулентности на традиционных сырьевых рынках, связанных с дефицитом и/или подорожанием сырьевых продуктов (поскольку увеличивается доля внутренней переработки сырья). Они начинают искать альтернативные внешние рынки сырья, но могут их и не найти в условиях всеобщности тенденции национализации экономик. Тогда начинается поиск сырья внутри страны, в том числе с использованием новых технологий и замены сырьевых продуктов их улучшенными аналогами. Выработка таких стратегий требует больших реактивных скоростей и больших стратегических бюджетов. Огромному числу субъектов рынка такое стратегическое поведение недоступно, и турбулентность сваливает их в сырьевой кризис. Внутренние импортеры высокотехнологичной продукции испытывают давление от повышения ввозных пошлин и внутренней ценовой конкуренции. Они вынуждены сокращать объемы традиционного экспорта и осуществлять поиск тех продуктов, которые недоступны на внутреннем рынке, но будут иметь спрос. Изменение структуры экспорта не требует столь значительных затрат ресурсов и времени, как переориентация промышленных производств, поэтому для внутренних импортеров уровень турбулентности внешней среды не столь значим. Внешние экспортеры высокотехнологичной продукции весьма зависимы от рынков сбыта, современный рынок высокотехнологической продукции высококонкурентен и держится на плаву ввиду относительной узости предложения и высокой сменяемости поколений предлагаемых продуктов в процессе их инновационного развития. Сокращение рынка создает высочайшую степень турбулентности, инновационные затраты, связанные с предыдущим этапом стратегического планирования, не окупаются полностью, но уже возникает потребность в создании новых продуктов как ответа на сокращение рынков сбыта. Внутренние экспортеры сырьевой продукции могут выигрывать от искусственного сокращения рынка, перерабатывая продукцию внутри страны (для внутреннего потребления) либо получая более высокие доходы от роста цены предложения сырьевых продуктов. В предлагаемой модели всегда будет выигрывать сторона с изначально более низким экономическим потенциалом, потому что у нее, как правило, существуют большие возможности для роста внутреннего производства и потребления. Уровень турбулентности внешней среды для нее более низок. Если внутри страны при этом создаются достаточные преференции для развития внутреннего рынка и роста потребления, то тогда ее экономика выигрывает вдвойне.

Внятные долгосрочные программы развития национальной экономики и их институциональное сопровождение обеспечивают высокий уровень предсказуемости изменений. При этом государство должно обеспечить внутренний источник инвестиций, гарантирующий большие стратегические бюджеты изменений, достаточные для реального импортозамещения.

Очевидно, что некоторые отрасли третичного сектора не могут быть затронуты процессами национализации экономик в принципе. Это сетевая и интернет-торговля потребительскими товарами, рынок коммуникаций и потребительский рынок. В этих секторах любые национальные ограничения будут встречены в штыки потребителями, поскольку они приведут к ограничению сложившейся индивидуальной структуры потребления. Более того, эти сектора продуцируют логистические доходы от транспортировки продуктов, людей и информации, которые равномерно распределяются по всему миру. Такие доходы часто превышают потери от импорта, поскольку средняя стоимость перемещаемых ресурсов невелика. Значительная часть перемещаемых информационных ресурсов выполняет социальные функции, которые не удовлетворяются внутренним предложением, в том числе в сфере образования, науки и культуры. Невозможно полностью заместить международный туризм внутренним, поскольку каждый турпродукт уникален. Любое самоограничение указанных рынков будет неизбежно приводить к потерям для национальной экономики. Создавая барьеры для прохождения потоков информации, некоторые государства стимулируют информационную контрабанду, которая уводит доходы в тень. Она является стратегическим ответом асоциальной части бизнеса на подобные действия, повышающие турбулентность внешней среды.

Очень специфичны в плане ограничений интеллектуальные рынки и рынки технологий. Эти рынки ограничены изначально национальными интересами и государственными и коммерческими тайнами. Дальнейшая национализация экономики, обостряющая борьбу за научно-технологическое превосходство, еще более ограничит эти рынки. С одной стороны, это должно повысить стоимость интеллектуального труда, с другой – ограничить научные обмены и миграцию ученых. Отрицательной стороной этого процесса станет сдерживание коллективных форм научного творчества, результаты которого служат во благо всего человечества. Сегодня значительное число научных проектов реализуется виртуальными коллективами путем дистанционных научных обменов результатами и путем использования всего мирового потенциала научного инструментария и методик исследования. В будущем их число должно только возрастать, но национализация экономик может поставить барьеры для такого сотрудничества. Альтернативой для ускорения инновационного национального развития может стать кратное увеличение государственного бюджетирования исследований и разработок. Тогда национальные системы приходят в состояние соревновательного мирового развития, подобного тому, которое было характерно для периода атомной и космической гонки. Это, вероятно, затормозит мировой научный процесс и неоправданно увеличит объем избыточных мировых ресурсов, направляемых на инновационное развитие в параллельных проектах. Турбулентность внешней среды для внешних потенциальных потребителей будет повышаться за счет роста непредсказуемости изменений в информационно ограниченном мире и снижаться за счет снижения скорости изменений. Субъекты рынка будут испытывать колоссальное давление со стороны национальных государств и их политических институтов, однако их стратегическое поведение будет запрограммировано абсолютно. Собственно, в этой ситуации можно будет поставить вопрос о том, будет ли этот сектор оставаться рыночным в принципе.

Национальные барьеры на сырьевых рынках мы частично обсудили выше. Манипулируя объемами производства в монопольных сырьевых отраслях невоспроизводимых ресурсов, ряд стран могут существенно повысить стоимость отдельных видов сырья на мировых рынках. Однако при этом необходимо помнить о том, что в современном мире весьма просто решить проблему замещения одного конструкционного материала другим. Востребованность сырьевых ресурсов определяется их относительно низкой ценой. Если цена вырастет, то более привлекательными могут оказаться синтетические материалы с лучшими технологическими свойствами. В некоторых направлениях тенденции на замещение наблюдаются, а стоимость производства синтетических материалов снижается. Современные материалы для строительства практически общедоступны и не нуждаются в перемещении между странами. Поэтому национальные ограничения на перемещение сырья не приведут к серьезным отрицательным эффектам для их традиционных производителей, если будет обеспечена возможность их глубокой переработки внутри страны. Вообще, отдаленные перспективы международного сырьевого рынка весьма нерадужные, и он будет непрерывно сокращаться, что мы детально обсудим в следующей главе.

Поведение рынка энергоносителей целиком и полностью обусловлено климатическими изменениями в краткосрочной перспективе. Точно предсказать поведение максимумов зимних и летних температур невозможно. Тем не менее любой существенный температурный сдвиг (похолодание или потепление) создает для обитания человека дискомфортные условия и влечет за собой рост потребления электроэнергии на подогрев или на кондиционирование воздуха в зданиях и сооружениях. Крупные энергетические компании, часто являющиеся монополистами, оперируют преимущественно на национальных рынках и успешно транспортируют электроэнергию на экспорт. Поскольку энергетические сети стали мировой (по крайней мере континентальной) инфраструктурой, ограничить их национальными барьерами практически невозможно. Кроме того, энергетические рынки диверсифицированы по происхождению капиталов. Разделение генерации и транспорта электроэнергии также обеспечивает интернационализацию отрасли. Не менее интегрированными становятся газовая и нефтяная отрасли. Степень международной интеграции энергетических проектов только возрастает, и при всей декларируемой национализации и суверенизации рынок энергоносителей только глобализируется. В среднесрочной перспективе этот рынок будет развиваться только по данному сценарию, поскольку он гарантирует энергетическую безопасность стран и народов, которая кратно перевешивает риски энергозависимости от внешних поставщиков. Возможности национализации энергетических рынков связаны с локализацией мощных источников электро– (или тепловой) энергии и, соответственно, с отказом от его транспортировки. Источником такой энергии может стать прямое преобразование солнечной энергии либо создание локальных источников, использующих энергию микрочастиц. Однако нам представляется, что появление таких технологий следует ожидать после наблюдаемых процессов национализации экономик в условиях иной футураструктурологической экономической реальности.

Дивергентная национализация экономики неизбежно трансформирует рынок труда. Его миграционная составляющая будет сокращаться. Однако это ничего не говорит нам о структуре мировой занятости. Национализация, основанная на замещении импорта, потребует существенного роста внутренней экономики и соответствующего роста занятости населения. Однако структура занятости будет в первую очередь определяться темпами инновационного развития, которая, с одной стороны, обострит проблему «лишних людей», с другой – потребует существенного роста их квалификации. Также возрастет доля людей свободных творческих профессий в третичном и четвертичном секторах экономики. Значительная доля людей творческих профессий будет интегрирована в национальную культуру, что также будет способствовать национализации этого сектора рынка труда. Вследствие национализации экономик турбулентности могут быть связаны с отсутствием внятных долгосрочных государственных программ и проектов, которые определяют тренды на образовательном рынке. Поэтому эффективная перестройка любой национальной экономики обусловлена опережающей подготовкой национальных трудовых ресурсов.

Таким образом, многие сегменты мировых рынков не могут быть ограничены национальным пространством без нанесения им существенного ущерба в силу их глобальной внутренней природы (подробно мы обсудим это в следующей главе). Причем ущерб будет причинен не только производителям продуктов, но и домашним хозяйствам. Отдельные национальные самоограничения на внутреннем рынке в краткосрочной перспективе могут пойти на пользу национальным экономикам, обеспечивая их неконкурентное развитие. В значительной степени эффективность национализации экономик будет зависеть от внятных долгосрочных стратегических решений, адресованных всем субъектам экономической деятельности, минимизирующим турбулентности на внутреннем экономическом пространстве с учетом всех четырех факторов, перечисленных выше: закономерной обусловленности, моделируемой случайности трендов развития, доступности внешних финансовых ресурсов и разумности реальных скоростей изменений.

Далее мы будем исследовать перспективную картину мира, погрузившегося в пучину дивергентной национализации экономики (несмотря на тенденции к блоковой конвергенции по политическим мотивам), и прогнозировать возможные исходы такого погружения. Мы выделяем четыре возможных исхода.

Исход 1. Обострение глобальной конкуренции стран и самоизоляция Востока. Это, пожалуй, самый нежелательный исход, он находится на грани новой мировой войны. В процессе реализации такого исхода формируются два отчетливо выраженных центра глобального экономического противостояния (своеобразная реинкарнация восточного и западного миров). Экономика восточного мира левеет в силу ее социализации, спровоцированной карательной санкционной политикой Запада. Социально значимые сектора экономики смещаются в область государственной ответственности: развитие инфраструктуры, обеспечение безопасности, здравоохранение, образование и социальная защита. Особое значение во внешнем стимулировании процессов развития получают национально-патриотические идеологические платформы с одной стороны и идеологии союза справедливых сил с другой стороны. Поскольку такой вариант созвучен современной идеологии стран Евразийского союза, который, вероятно, будет расширяться, Китая, Вьетнама, отчасти Монголии, то вопрос встанет лишь о концептуальной форме блокового строительства. Если на каком-то этапе будет реализован проект конфедерационного типа, то у него может быть большое будущее. Более того, вокруг этого проекта стремительно начнут консолидироваться и другие страны, позиционирующие себя как социальные государства Востока. Развитие Восточной конфедерации на повышательной волне технологических укладов должно способствовать достижению лидерских позиций в мировой экономике, а следовательно, базироваться на экономике нового типа. Эта экономика относится к смешанному инновационно-мобилизационному типу. Что это означает? Прежде всего то, что в основе ее стратегического плана лежит создание условий для осуществления глобальных инновационных проектов во всех возможных направлениях континентального развития. Во-первых, это создание нового поколения трансконтинентальных сухопутных транспортных систем, позволяющих за короткое время перемещать большие объемы грузов и пассажиров во все перспективные центры развития трансконтинентальных осей, которыми в первую очередь станут городские агломерации. Во-вторых, это создание новых сверхтяжелых космических систем и систем орбитального базирования с перспективой освоения дальнего космоса в пределах Солнечной системы. В-третьих, реализация широкого спектра биотехнологических проектов, связанных с получением и преобразованием биологической массы суши и океана для синтетического воспроизводства продуктов питания. В-четвертых, создание медицины нового поколения на основе интеграции традиционной восточной и классической европейской медицины с новыми медицинскими и биотехнологиями, позволяющими радикально решать проблемы старения и продления жизни человека. В-пятых, создание систем непрерывного образования и индивидуального творчества, радикально решающих проблемы «лишних людей» (или проблемы занятости). Все эти проекты требуют концентрации финансовых и природных ресурсных потенциалов нескольких крупных экономик, крупных научно-технологических и трудовых потенциалов. Таким образом, подобный проект требует полной мобилизации ресурсов стран Восточной конфедерации внутри самой конфедерации. Ориентация на данные цели развития и поддержания высокого качества жизни внутри конфедерации фактически изолирует ее от внешнего мира, в том числе и в области крупных экономических проектов. Конкретизация целей и перспектив развития в пределах данного стратегического плана создает условия для существенного понижения турбулентности внутренней квазирыночной среды при условии гармоничного и справедливого расселения и размещения объектов экономической деятельности внутри конфедерации. Основой системы доверия может стать свободное формирование анклавной системы расселения в пределах конфедерации. Вероятно, внутри конфедерации должны быть устранены все потенциальные очаги терроризма и национально-религиозного антагонизма.

Западный мир в этих условиях будет вынужден выстраивать свою интеграцию по аналогичному сценарию, скорее всего, на основе возврата к западной интеграционной рыночной модели. Однако не исключено, что центробежные процессы в Евросоюзе получат свое развитие и распадется его центральное ядро: Франция и Германия. Тогда возникнут реальные условия для тяготения части стран Южной и Восточной Европы к своему восточному соседу. Скорее всего, США при таком развитии событий будут стремиться к сохранению своего имперского влияния и потому будут проводить политику европейского партнерства. Западный союз, нанизанный на ось НАТО, идеологически будет противонаправлен своему восточному соседу в Атлантике и в Тихоокеанском бассейне. В условиях обострения мирового противостояния в Тихом океане оба блока будут стремиться к усилению своего влияния на страны Юго-Восточной Азии и Океании и страны Центральной и Южной Америки. Их вхождение в конфедерацию вполне возможно, поскольку их географическая близость к восточному блоку будет гарантировать их безопасность только в режиме лояльности. Резкое снижение зон влияния последней империи в условиях самоизоляции Восточной конфедерации гарантированно разрушит систему глобального свободного рынка и созвучного ему международного права. Оставшаяся часть англосаксонского мира и примкнувших к нему стран Европы будет вынуждена также создавать экономику нового типа, чтобы обеспечить собственную безопасность. Это будет милитаризованная экономика, в которой также будут присутствовать мобилизационные элементы (которые уже сегодня генерируют положительные эффекты в экономике США). Глобальное противостояние блоков заставит Запад сконцентрировать ресурсы в области новых подходов к безопасности и создании новых типов вооружений. Начнется гонка за первенство во вхождении блоковых экономик в новый технологический уклад. Если для Восточной конфедерации эта гонка – основа стратегии ее развития, то для Запада она становится стратегией конкурентного выживания, поскольку она не вписывается в имперскую парадигму, где стратегия исходит исключительно из метрополии. Турбулентность западной экономики будет нарастать высокими темпами вследствие частичного свертывания империи и самоизоляции рынков Восточной конфедерации. Все финансовые пузыри империи лопнут, и Западу придется жить за счет милитаризованной реальной экономики. Именно на этом фоне возможно резкое обострение межблоковых конфликтов со сползанием в военный сценарий. Описанная картина весьма напоминает противостояние библейских народов Гог и Магог (Откровения Иоанна Богослова1212
  Иоанн Богослов (Иоанн Зеведеев, др.-греч. ιωαννης τον του ζεβεδαιου, лат. Ioannes Zebedæi) – один из двенадцати апостолов, единственный из них умерший естественной смертью. Сын Зеведея, прозванный Богословом, евангелист, брат апостола Иакова. В Евангелии от Марка вместе с братом прозван Иисусом Сыном грома» (βοανηργες, Boanerges, Мк. 3:17).


[Закрыть], ст. 20:7 (Иезекииль1313
  Иезекииль (Иезекиил – «Бог укрепит») – согласно христианскому учению, один из четырех ветхозаветных великих пророков; в иудаизме – один из трех великих пророков (Исаия, Иеремия, Иезекииль), жил в правление иудейского царя Иехонии.


[Закрыть], ст. 38:2)).

Исход 2. Расцвет экономики новых лидеров и экономическая самоизоляция Запада. Вероятно, что новое блоковое мышление на фоне национализации экономик не получит своего развития на Востоке. Установится временное политическое затишье, и каждой стране будет предоставлена возможность поменять приоритеты по захвату соседних рынков на решение внутренних национальных проблем. Отказ от экономической экспансии может мобилизовать народы на поиски рациональных моделей внутреннего процветания, и Восточная конфедерация не состоится. Самоизолируются оставшаяся часть Евросоюза, США, Китай, Индия и Россия. Каждая мобилизационная экономика займется собственной инфраструктурой, обороной, сырьевой, энергетической и продовольственной безопасностью, повышением качества жизни населения. В краткосрочном периоде это позволит радикально решить проблему «лишних людей», снизить зависимость от внешних сырьевых и товарных рынков. Межстрановая экономическая конкуренция обострится по всем направлениям, и будут широко использоваться государственные регуляторы внешней торговли. Вероятно торможение открытого информационного рынка и международного туризма. Продолжится самоизоляция в сфере научно-технологического сотрудничества по основным инновационным направлениям. Приоритеты инновационного развития стран будут определяться предшествующим развитием их национального научного потенциала. Определенные национальные проекты могут продвинуть некоторые страны в довольно неожиданных направлениях научно-технологического развития. Отчасти это полезно для всего человечества, поскольку предполагает дальнейшую диверсификацию мировой экономики и социального развития в условиях множественности параллельных поисков рационального мироустройства.