Текст книги "Хрестоматия по социологии физической культуры и спорта. Часть 2"

Хрестоматия по социологии физической культуры и спорта. Часть 2

© Столяров В. И., 2005 г.

© Издательство «Физическая культура», 2005 г.

Раздел седьмой. Социальное значение и социальные функции спорта

Разногласия по вопросу о роли спорта и его значении для современной цивилизации

Печатается с сокращениями по изданию: Wohl A. Controversies as to the role of sport and its significance for contemporary civilization // Scientific Yearbook: Studies in the Theory of Physical Education and Sport. – 1987. – Vol. 1. – Polish Scientific Publishers. – pp. 97-115. – переводчик Е. В. Стопникова

Мы очарованы спортом с конца прошлого столетия и по сегодняшний день. (…) Что же скрывается за этим очарованием спортом? Как получилось, что во многих странах спорт занял одно из основных мест в досуге людей? Какой механизм здесь действует? Каковы специфические ценности спорта и в чем они заключаются? На эти вопросы о спорте написано много и положительного и отрицательного. (…) Каждый раз эти дискуссии оставляют много сомнений, некоторое ощущение неудовлетворения и уверенность в том, что о спорте сказано еще не все, что могло бы быть сказано, и что, возможно, не было сказано самое важное. (…)

a) Игровая функция спорта. Современный спорт появился в середине XIX века в Англии и имел черты рекреационного спорта. В какой-то мере это был спорт для учеников публичных школ. Он базировался на старых играх исключительно для джентльменов – таких, как верховая езда, охота и фехтование, и, усложнив правила, поглотил ряд народных игр, таких, как футбол, хоккей, а также гребля и бокс, которые еще в 1830-х гг. рассматривались только как развлечение. (…) Итак, спорт принимался только из-за его развлекательной ценности и ценности общения. Однако в те времена роль развлечений как фактора, помогающего социализировать и образовывать молодежь, еще не ценилась. (…) Люди смотрели на спорт, как на пустую игру для легкомысленных и ленивых людей. Такая позиция по отношению к спорту, отмеченная пуританской безжалостностью и легкомыслием, установилась в социальном мнении и переживалась достаточно долгое время. Так было даже после многих работ о роли развлечений и игр в развитии цивилизации (H. Spencer, F. Schiller, K. Gross, E. Claparede, F. J. Buytendijk, J. Huizinga и др.), которые частично повлияли на изменение общественного мнения, когда спорт перешел границы игровой функции и принял новую функцию как средство воспитания и улучшения дисциплины молодежи.

b) Воспитательная функция спорта. Спорт как средство профилактики. В противоположность школам античности, прежде всего, греческим и римским, современные школы в Европе служили, главным образом, для формирования интеллекта. (…) Специфическую роль играл и тот факт, что преподавание было подчинено теологии, провозглашавшей принцип превосходства духа над грешным телом, которое не заслуживает особенного интереса. Вот почему школы стали игнорировать необходимость заботы о теле и культивирования физических упражнений. Однако дальнейшее развитие индустриальной, коммуникационной и транспортной технологии, а также обязательная всеобщая воинская повинность требовали некоторого минимума физической формы, которая могла быть достигнута, главным образом, в течение школьного возраста. (…) Но только в 1820-х гг. в школьные программы европейских, а также некоторых других стран, включили 1–2 часа физических упражнений в неделю. Начали готовить инструкторов физического воспитания. Были учреждены первые колледжи физического воспитания, и вместе с обязательной программой физического воспитания появились спортивные школьные клубы. (…)

с) Производственная функция спорта. (…) Многостороннее изучение условий, характера и эффективности труда, которое провели физиологи, технологи и психологи, позволили понять важность спорта как эффективного средства, которое поможет повысить производительность труда, уменьшить число несчастных случаев на производстве путем совершенствования двигательных умений рабочих, а также предоставления им возможности отдохнуть.

Этот ретроспективный очерк развития спорта (…) совершенно ясно указывает, что современный спорт (…) не всегда соответствовал общепринятому мнению и социальным нормам и не сразу занял место среди общепризнанных ценностей. Он часто трактовался как крайний феномен, не гармонирующий с современной культурой. (…) Даже в конце 1830-х гг. Й. Хёйзинга заявил в своей книге, что спорт существует вне границ культурного процесса и что с точки зрения культуры он не имеет смысла. Позиция Й. Хёйзинги в этом плане не отличается от позиции немецкого журналиста Г. Стайницера в его книге «Спорт и культура» [Steinizer, 1910]. (…)

а) Специфические аспекты соревновательного спорта. Характерной чертой современного спорта являются соревнования. (…) Конечно, соревнования – это не исключительная черта только спорта. Это – развивающий элемент многих форм человеческой деятельности. Он существует в индустриальной деятельности, в науке и искусстве, (…) в системе образования в форме баллов, сертификатов и дипломов, выдаваемых учащимся. (…) Вот почему можно предположить, что соревнования в спорте – актуальное отражение соревнований в различных областях жизни людей. (…)

Но спортивные соревнования отличаются от соревнований в упомянутых сферах утилитарной деятельности. (…) Различие состоит в том, что цели и задачи, связанные с утилитарным производством, всегда рассматривались как более важные, чем соревнования, которые полностью подчинялись производству. Это понятно, т. к. в трудовой деятельности всегда стоит вопрос утилитарной цели, производства полезных вещей, и это определяет природу соревнования. (…)

в) Две тенденции в спорте и два пути развития. Благодаря соревнованиям в спорте на определенной стадии его развития появляются две его различных формы: спорт для всех, где соревнование подчиняется развлекательной функции, и спорт высших достижений, спорт для наиболее классных спортсменов, где соревнование берет верх над развлекательной функцией. (…)

(…) Критика трактует спорт высших достижений как специфическую систему такого обращения с человеком, которая бросает их под колеса репрессивного аппарата, ограничивает свободу, не позволяет действовать согласно собственной воле. (…) В этой аргументации определенно много наивности и поверхностности, хотя она пользуется одобрением многих прогрессивных людей, дезориентированных не только из-за радикальной природы их аргументов, но также из-за еще более скудных аргументов, противостоящих таким заявлениям. (…)

Спорт высших достижений появился (…) потому, что возникла объективная потребность в приспособлении нашего тела, нашего двигательного аппарата к быстро развивающейся технологии. (…) Спорт именно такое явление, это – его самая основная функция. Ее можно определить как инструмент, расширяющий границы человеческих двигательных возможностей. (…) Многое из двигательной техники, вошедшее первоначально в спорт высших достижений, первоначально казалось нефункциональным, бесполезным в повседневной жизни, но сегодня применяется в производственном процессе, в коммуникационной, транспортной, военной деятельности. (…) Вот почему оппозиция спорту высших достижений на массовом уровне бесполезна и сталкивается с ежедневной практикой. Спорт высших достижений тесно связан и с развлекательным спортом. (…) Без громадного богатства новой двигательной техники, а также без поведенческих моделей, вырабатываемых спортом высших достижений, спорт на массовом уровне мог бы лишиться и того удовольствия, для которого он используется. Высокий уровень упражнений, определение правил игр и рациональные принципы взаимодействия могут появиться только там, где человеческое движение достигает высочайшей точности и совершенства, где проявляется специализация, высокая внутренняя дисциплина и огромная сила воли.

Таким образом, спорт высших достижений и спорт для всех неотделимы друг от друга, и оба являются социальными феноменами. (…)

Спорт и гуманизм

Печатается с сокращениями по изданию: Allisson M. T. New Humanism and International Discourse: Sport and Science as Forms of Cultural Exchange // Sport and Humanism: Proceedings of the International Workshop of Sport Sociology in Japan. – Gotenba, 1988. – pp. 21–39. Переводчик – В. И. Столяров

Не вызывает сомнения тот факт, что спорт высших достижений – наиболее яркая и выразительная форма человеческого бытия. (…) Это – арена человеческой борьбы, где для достижения победы требуется напряжение всех сил. Спорт дарит людям возможность испытать положительные эмоции и одновременно негативные переживания, связанные с неудачей, поражением, болью. (…) Эти свойства и функции спорта имеют значение не только для участников. Его соревновательная и интегративная функции распространяются и на других. (…) Спорт высших достижений нуждается в зрителях. Он включает в себя такие формы сотрудничества и конкуренции, где одни индивиды объединяются и вступают в противоборство с другими и где победители всемерно поощряются, а о проигравших часто забывают.

Можно ли эту сферу назвать ареной расцветающего гуманизма? Гуманизм, по определению, подразумевает заботу о человеке, заботу о достоинстве и качестве жизни каждого индивида на планете. (…) Возникает вопрос: возможно ли сочетать философию гуманизма с поддержкой соревновательности и соперничества? Не противоречит ли природа и структура спорта сущности гуманистических идеалов?

Хотя существует крайне мало эмпирических данных, проливающих свет на данный вопрос, но были весьма обширные дебаты относительно роли спорта в формировании того, что К. Хейнила [Heinila, 1966] назвал интернационализмом. С одной стороны, сторонники международного спорта отстаивали положение о том, что в своей идеальной форме спорт дает возможность прославить всемирные спортивные достижения всей человеческой расы. В олимпийском идеале citius, altius, fortius в символической форме представлены и прославляются достоинства индивида и пределы человека. Дух интернационализма как поиск мирового сообщества, в котором всемерно поощряются мир и взаимопонимание, достигает своего высшего пика в олимпизме [Seagrave, Chu,1981]. (…) С другой стороны, некоторые авторы, например, К. Хейнила [Heinilä, 1966], Г. Ленк [Lenk, 1976], А. Стренк [Strenk, 1987], утверждают, что международный спорт часто используется политическими и правительственными структурами для пропаганды национализма, нужд социальной политики и политической борьбы. Раньше спорт действительно был нечто таким, что позволяло бы нам говорить о нем как о глобальном гуманистическом явлении. Но сейчас с помощью спорта может развиваться этноцентризм и национализм, а также конфликт между индивидами, группами, нациями, и культурами мира. Р. Рис [Rees, 1978], будучи сторонником теории контактов [Amir, 1969], указывает на несколько ключевых теоретически обоснованных пунктов, которые препятствуют спорту в целом и международному спорту, в частности, содействовать позитивным отношениям между участниками.

Поясню это положение. Согласно теории контактов, предвзятость и негативные чувства могут быть снижены, а позитивные чувства и взаимодействие расширены при соблюдении следующих условий: 1. Если члены разных групп имеют одинаковый статус. 2. Если статусные отношения между большинством и меньшинством групп относительно равные. 3. Если социальный климат содействует межгрупповому взаимодействию. 4. Если контакты доставляют удовольствие и поощряются. 5. Если контакты закономерны, а не случайны. 6. Если члены обеих контактирующих групп имеют общие цели или сверхцели, которые более важны, чем цели каждой группы в отдельности [Rees, 1978].

С другой стороны, негативные переживания и предвзятость усиливаются при наличии следующих условий: 1. Если имеет место соревнование между группами. 2. Если контакты неприятны и вызывают напряжение. 3. Если контакты приводят к снижению статуса одной из групп. 4. Если члены одной из групп недавно находились в состоянии фрустрации или расстройства. 5. Если группы имеют различные этические стандарты, которые противоречат друг другу. 6. Если имеет место глубокое расхождение в статусных характеристиках групп, включенных в контакты.

Из этих положений достаточно ясно вытекает, что спорт по самой своей природе создает потенциальный контекст, в рамках которого могут развиваться негативные межгрупповые переживания. Как отмечает Р. Рис [Rees, 1978], для преодоления этого недостаточно, чтобы две группы были объединены в одну глобальную общность для соревнования друг с другом и совместно проводили некоторое время. Он обращает внимание на то, что, как об этом раньше уже писали К. и М. Шериф [C. Sherif, M. Sherif, 1953], а также Амир [Amir, 1969], должны быть сверхцели, лежащие выше личных целей каждого участника соревнования; на основе этих сверхцелей и формируются положительные переживания и чувство общности. Но обычно спортсмены и зрители ориентируются в первую очередь на свои национальные интересы, что создает огромные трудности для формирования чувства интернационализма. К. Хейнила [Heinilä, 1985] расширил сферу этого противоречия своими исследованиями ценностных различий и конфликтов, которые существуют между международными и национальными спортивными организациями. Данные его исследований показали, что ценностные ориентации международных организаций включают в себя общие интересы, поощряют развитие различных интересов и равенство между участниками состязаний, в то время как национальные организации ориентируются главным образом на собственные интересы, собственный успех и неравенство. Следовательно, призыв к созданию арены международных контактов, усиливающих дух гуманизма, наталкивается на существенные трудности, если имеется в виду сфера международного спорта.

Означает ли это признание того, что международный спорт по самой своей природе не может служить механизмом, который содействует развитию более гуманного глобального сообщества? Я думаю нет. Признать это, значит допустить, что человек не может контролировать те культурные явления, которые он сам сотворил. Признать это – значит также отказаться от всех попыток многообразного использования спорта не только для собственных целей, но и как средство достижения более гуманистического глобального сообщества. (…)

П. Брэйстед [Braisted, 1975, p. 52] предложил несколько образцов поведения и/или стратегий, которые должны быть приняты теми, кто решил содействовать развитию гуманистического духа. Они включают в себя сознательную ориентацию на такое развитие, уважение к различным стилям жизни и убеждениям, а также обеспечение взаимности в человеческих отношениях, особенно в межнациональных и межкультурных аспектах. Что касается спорта, то в первую очередь надо уяснить, что мы хотим использовать спорт как механизм становления более гуманистического или гуманного мирового сообщества. Это существенно для формирования сознания, которое направлено на развитие гуманистического духа. (…) Это означает, что мы должны поставить развитие гуманности как цель в наших программах для молодежи, для элитного спорта, для организаторов и т. д. и использовать все механизмы для достижения этой цели. Это не означает, что мы должны закопать голову в песок и упорно игнорировать ценностные конфликты, неизбежные при взаимодействии индивида и социума. Но нужно развить в себе установку на дух нового гуманизма (о котором писал Брэйстед) и руководствоваться ею на всех этапах жизненного пути.

(…) Второй образец поведения, который предлагает П. Брэйстед, включает в себя уважение различных стилей жизни и убеждений. Речь идет не только о понимании других, но и о совместных усилиях, направленных на формирование более гуманистического сообщества. По его мнению, недостаточно пустых слов с использованием терминов вроде «международное взаимопонимание». Вместо этого он предлагает разработку международных совместных проектов, ориентированных на взаимовыгоду каждого из участников. Применительно к миру международного спорта мы уже достаточно отчетливо видели, каким образом политика, экономика, национализм и другие этноцентрические и близорукие перспективы отдаляют олимпизм от его гуманистических идеалов. П. Сеппянен отразил мнение многих известных ученых, работающих в области спорта, когда написал: «Олимпийское движение символизирует борьбу между человеческими идеалами и реальностью, в которой мы живем. Олимпизм и олимпийская система в целом представляют яркий образец противоречия между социальными мечтами и социальной реальностью на межкультурном и межнациональном уровне. Вопреки идеям и целям олимпийского движения подняться над миром и действовать как независимая сила в мире олимпизм стал инструментом в руках внешних и чуждых ему сил…. Олимпийское движение показало свою беспомощность в стремлении реализовать идеологию более мирного мира в международный образец человеческих условий» [Seppänen, 1984с]. И хотя большинство уверено, что олимпизм есть и будет оставаться главной сферой международного сотрудничества, мало кто считает, что он способен многое сделать для достижения реального международного гуманистического сообщества. (…)

Но еще не все потеряно. Возможно международный спорт найдет более эффективные пути для формирования более гуманистически ориентированного мирового сообщества. (…) Можно попытаться, если это еще не было сделано в какой-то мере, создать национальные и межнациональные консорциумы, объединяющие в рамках спорта всех, кто хотел бы направить свои усилия на улучшению условий человеческой жизни. Должны быть доработаны и переработаны международные проекты, направленные на достижение мира, преодоление голода и болезней. Все могли бы объединиться и использовать свои силы и влияние на пользу друг другу. Такая работа, действительно ориентированная на достижение сверхцели, могла бы объединить людей в сфере спорта, преодолевая их узкие национальные интересы. Эта идея не является чем-то новым и непроверенным. Многие спортсмены большинства стран мира добровольно тратят свое свободное время на решение важных социальных проблем. Многие работают с неблагополучными детьми, с инвалидами и бедными, пытаясь улучшить социальную обстановку. Необходимо соединить воедино усилия всех, кто связан с миром спорта (от атлетов до школьников), и направить их на достижение более гуманного мирового сообщества, невзирая на узкоспортивные интересы. Модели таких организаций уже существуют – например, организации ученых, выступающих за мир, или организации, пытающиеся решить проблему голода в мире. Всемирную спортивную организацию можно было бы создать по их подобию. Многие могут обвинить меня в «идеализме» и попытке выйти за пределы собственных интересов спорта. Возможно. Но я верю, что в рамках спорта есть много людей, готовых приложить усилия к достижению гуманистических идеалов, т. к. сама природа спорта гуманистична по своей сути. (…)

Третий существенный компонент поведения, к которому призывает П. Брэйстед, касается достижения нами как гуманистами взаимности в человеческих отношениях, особенно в межнациональных и межкультурных аспектах. (…) Глобальное гуманистическое сообщество не должно строиться в ущерб национальной культуре и национальному самовыражению. Напротив, необходимо развивать и поддерживать культурный плюрализм. (…) Культурное взаимопонимание не сводится к простому восприятию сходств и различий, а прежде всего предусматривает ориентацию на открытость и признание самобытности других культур и других народов мира. (…) Трудно переоценить важность задачи построения плюралистичного мира. Данные моих работ среди различных этнических групп в США наглядно демонстрируют устойчивые различия в культурных формах выражения, таких как игра, спорт и проведение свободного времени даже в рамках одного национального сообщества. Латиноамериканцы, коренные американцы и другие этнические группы населения имеют специфические субкультурные формы выражения, отражающие ценности, традиции и нормы своей собственной культуры [Allison, 1982, 1987]. Мы должны рассматривать эти различия не с точки зрения нежелания отдельной этнической субкультуры приспосабливаться к нормам и ценностям основной культуры (…), а как важную особенность, культурный символ этнического населения, как свидетельство необычайного развития воображения и гибкости всех народов. Нельзя ожидать, что произведения искусства из разных стран будут одинаковыми. В такой же степени невозможно, чтобы другие формы культуры, например, игра, спорт и отдых, были одинаковыми у всех. Культурные различия должны быть оценены и изучены, но не ликвидированы. (…)