Текст книги "Семья Корлеоне"

Лука пощупал рукоятку револьвера, торчащую из внутреннего кармана, просто чтобы убедиться в том, что оружие на месте. Он собирался убить Тома Хагена, и это разъярит семейство Корлеоне. И от этого никуда нельзя было деться – впереди его ждали серьезные неприятности. Говорили, что Вито Корлеоне предпочитает добиваться своего уговорами, а не силой, однако Клеменца и его подручные привыкли действовать грубо и решительно, особенно сам Клеменца. Лука постарался оценить все то, что было ему известно о клане Корлеоне. Дженко Аббандандо был consigliere. Он был партнером Вито в оливковом бизнесе. Питер Клеменца был у Вито capo regime. Джимми Манчини и Ричи Гатто были подручными Клеменцы… Только это и знал Лука наверняка, однако группировка Корлеоне не была многочисленной, она не шла ни в какое сравнение с кланом Марипозы или даже Таттальи и другими семействами. По прикидкам Луки, клан Корлеоне занимал промежуточное положение между обычной бандой и такими группировками, как кланы Марипозы, Таттальи и Лаконти – точнее, того, что осталось от группировки Лаконти. Он догадывался, что у Клеменцы есть и другие подручные помимо Манчини и Гатто, но не знал, кто они. Возможно, Эл Хэтс также работал на Клеменцу, но полной уверенности у Луки не было. Надо будет выяснить все это до того, как приниматься за Хагена. Луке было по барабану, пусть за спиною Корлеоне хоть целая армия, – но все же хотелось бы выяснить, с чем ему предстоит иметь дело. Лука подумал, что его ребятам это не понравится, и тут, словно в ответ на его мысли, рядом с ним притормозил желтый «Десото» Джоджо, и Хукс высунул голову в окно.

– Привет, босс.

Он вышел из машины, в черной шляпе с пером на голове.

– В чем дело? – Лука недоуменно смотрел, как из машины выбрались Джоджо и остальные ребята, захлопывая за собой двери. Они окружили своего главаря кольцом.

– У нас неприятности, – сказах Хукс. – Томми Чинквемани хочет встретиться. Он только что заглянул на склад со своими людьми. Он был очень недоволен.

– Он хочет встретиться со мной? – спросил Лука. Голова у него по-прежнему раскалывалась, но при мысли о том, что Чинквемани пожаловал в Бронкс, чтобы устроить с ним встречу, он улыбнулся. – Кто с ним был? – спросил он, продолжая путь к своему дому.

Джоджо нерешительно оглянулся на оставленную у тротуара машину.

– Брось ее здесь, – сказал Лука. – Вернешься за ней потом.

– Под сиденьями спрятано оружие, – сказал Джоджо.

– И ты боишься, что кто-нибудь его стащит в этом районе?

– Ну хорошо, – согласился Джоджо. – Ладно.

Вместе с остальными он последовал за Лукой.

– Так кто был с Чинквемани? – снова спросил Лука.

Ребята, в костюмах и при галстуках, занимали весь тротуар, окружая плотной кучкой своего главаря.

– Ники Кри, Джимми Гриццео и Вик Пьяцца, – сказал Поли.

– Грицц, – недовольно произнес Лука. Из всех подручных Чинквемани он знал только его, и он ему не нравился. – И что вам сказал Томми?

– Он хочет встретиться, – ответил Хукс.

– Он не сказал, по какому поводу?

Винни Ваккарелли запустил руку в брюки, чтобы почесаться. Это был жилистый парень лет двадцати с небольшим, самый молодой в банде. Все его брюки, казалось, с него спадали.

– Он хочет поговорить с тобой кое о чем.

– Значит, дантист хочет со мной повидаться, – задумчиво промолвил Лука.

– Дантист? – переспросил Винни.

– Малыш, перестань чесать себе яйца, хорошо? – сказал Лука.

Винни поспешно выдернул руку из брюк.

– Так называют Чинквемани. «Дантистом». Наверное, он хочет заняться моими зубами. – Видя, что ребята молчат, Лука объяснил: – Чинквемани любит ломать людям зубы плоскогубцами.

– Твою мать, – пробормотал Хукс, показывая, что не хочет иметь никаких дел с человеком, который ломает людям зубы.

Лука усмехнулся. Все ребята заметно нервничали.

– Шайка finocchi, – разочарованно и в то же время весело произнес он, трогаясь дальше.

– Так что же будем делать? – спросил Хукс.

Они вышли на Третью авеню. До дома Луки было рукой подать.

Он поднялся по трем ступенькам на крыльцо и отпер дверь. Ребята ждали, Толкнув дверь, Лука обернулся и посмотрел Хуксу в лицо.

– Пусть Чинквемани подождет, – сказал он. – Ничего ему не отвечайте. Пусть придет еще раз и попросит снова, более учтиво.

– А, черт возьми, – пробормотал Хукс, проходя в дом впереди Луки. – Босс, с этими ребятами лучше не шутить. Марипоза прислал к нам одного из своих capo regime. Если мы не прислушаемся к его предупреждению, то сможем запросто отправиться на тот свет.

Лука прошел в подъезд следом за Хуксом, и остальные ребята присоединились к ним. Как только входная дверь закрылась, лестница погрузилась в темноту, и Лука щелкнул выключателем.

– Чувствуешь запах сигарет? – спросил он Хукса, поднимая взгляд на следующую лестничную площадку.

– От меня всегда пахнет табаком, – пожал плечами Хукс. – А что? – Вытряхнув из пачки «Уинстон» сигарету, он закурил.

– Да так, ничего, – сказал Лука. Он начал подниматься по лестнице, и ребята последовали за ним. – Мне не нравится Чинквемани, – продолжал он, – и мне не нравится Грицц.

– Джимми Гриццео? – уточнил Поли.

– Я провернул с ним одно ограбление, – объяснил Лука, – еще до того, как он связался с Чинквемани. Он не понравился мне тогда, и он не нравится мне сейчас.

– Грицц – никто, – сказал Хукс. – Вот Чинквемани – это уже серьезно. Его прислал Марипоза, а от Марипозы уже нельзя просто так отмахнуться.

– А почему нет? – усмехнулся Лука.

Он наслаждался происходящим. Голова у него по-прежнему болела, однако вид перепуганного Хукса заставил его на время забыть боль.

– Потому что кое-кому из нас не хочется умирать, – ответил Хукс.

– В таком случае вы выбрали для себя не то ремесло, – сказал Лука. – В нашем деле умирают многие. – Они подошли к двери его квартиры, и он остановился и достал из кармана пиджака ключи. – Не надо тревожиться насчет смерти, Хукс, – продолжал Лука. – Пусть об этом тревожатся другие. Ты понял, что я хочу сказать?

Хукс начал было ему отвечать, но тут где-то наверху хлопнула дверь и послышались торопливые шаги. Все повернулись к лестнице, ведущей на крышу.

– Дай мне свою «пушку», – сказал Уилли.

– Зачем тебе нужен мой револьвер?

Посмотрев на лестницу, ведущую с крыши вниз, Донни повернулся к брату. Увидев, что Лука пришел в сопровождении всех своих ребят, они решили отложить свой план до какого-нибудь другого раза. На крыше напротив, заставленной ящиками, никого не было. Дневной свет почти полностью угас, и улицы погрузились в темноту.

– Да так просто, – ответил Уилли. – Дай мне свою «пушку».

– У тебя есть собственный револьвер, – возразил Донни. Он приподнялся, чтобы лучше видеть закрытую дверь на крышу. – Никто за нами не идет. Никто ничего не знает.

– Твою мать, дай мне свою «пушку»! – сказал Уилли.

Достав из кобуры под мышкой револьвер, Донни протянул его брату.

– И все-таки я не понимаю, какого черта тебе понадобился мой револьвер, – сказал он.

Уилли указал на соседнюю крышу.

– Пошли, – сказал он. – Я с тобой.

– Уилли, ты что, спятил? – рассмеялся Донни.

Он посмотрел вниз, отыскивая следующую ступеньку, а когда снова поднял взгляд, Уилли уже бежал. На мгновение опешив от неожиданности, Донни прыгнул на крытую рубероидом крышу, но Уилли уже скрылся в двери, ведущей на лестницу.

Сперва Лука решил, что это местные ребятишки. Они постоянно лазали по крышам. У него мелькнула мысль, что они играют в догонялки, но тут дверь с грохотом распахнулась, кто-то устремился бегом вниз по лестнице, и в этот самый момент, окончательно сбивая всех с толку, по улице прогрохотал товарный состав. Отпрянув назад в темноту, Лука выхватил револьвер. И тут воздух наполнился летящим свинцом.

Один человек, палящий в темноте сразу из двух револьверов. Лука смог разглядеть лишь тень, извергающую вспышки. Звуки выстрелов потонули в грохоте проезжающего поезда. Когда все закончилось, когда тень унеслась прочь, стремительная словно призрак, Лука поймал себя на том, что нажимает на спусковой крючок, но курок колотит по пустому патроннику. Из этого можно было заключить, что он стрелял в ответ, но будь он проклят, если у него в памяти осталось хоть что-то после того первого выстрела, разбившего вдребезги окно, а потом он склонился над Поли, который стонал, получив пулю. Лука ждал, что будет дальше, вдыхая едкую гарь порохового дыма. Поезд прошел, стрельба закончилась, и наступила тишина. Лука был оглушен внезапностью случившегося, а когда он стряхнул оцепенение, до него наконец дошло, что какой-то громила стрелял в него из двух револьверов, словно ковбой, блин, и он бросился вверх по лестнице следом за ним.

На крыше никого не было. Вниз уходили две пожарные лестницы в противоположных концах здания. Лука мысленно отметил, что их надо будет убрать. На крыше здания напротив с полдюжины рабочих в комбинезонах столпились у края и смотрели на Луку. Крыша у них за спиной была заставлена ящиками.

– Птенчики, вы ничего не видели? – окликнул их Лука. Никто ему не ответил, и он крикнул: – Ну так как?

– Мы ничего не видели, – ответил кто-то голосом с сильным ирландским акцентом. – Просто услышали выстрелы.

– Это были не выстрелы, – сказал Лука. – Просто подростки развлекались с петардами, оставшимися после Дня независимости.

– А, – ответил голос, – вот оно что.

Рабочие удалились.

Обернувшись, Лука увидел, что Хукс и Джоджо стоят по обе стороны двери словно часовые, с револьверами наготове.

– Уберите оружие, – распорядился он.

– Поли и Тони ранены, – сказал Хукс.

– Насколько серьезно? – Пройдя мимо своих ребят, Лука спустился по лестнице. На лестничной клетке было темно, и ему приходилось держаться за перила и нащупывать ногой ступеньки.

– Жить будут, – сказал Джоджо.

– А ты что, блин, врач? – одернул его Хукс. Он повернулся к Луке: – Похоже, Тони получил пулю в ногу.

– В какое именно место?

– Пара дюймов левее, и малыш стал бы евнухом.

– А Поли?

– Прямо в руку, – сказал Джоджо. – Теперь он похож на Иисуса Христа на кресте.

На лестничной площадке перед квартирой Луки в разбитое окно врывался сквозняк.

– Лука, с Чинквемани и Марипозой шутки плохи, – хмуро промолвил Хукс. – Они отправят нас на тот свет.

– Хукс прав, Лука, – подхватил Джоджо. – Это безумие. И все ради чего? Ради нескольких партий «бухла»?

– Ребята, вы струсили? – спросил Лука. – Вам страшно немного поработать?

– Босс, ты сам все прекрасно понимаешь, – сказал Хукс.

У двери квартиры Луки сидел на полу Тони, с руганью и стонами зажимая ладонью рану на ноге, чтобы остановить кровотечение. Лука выбил из окна осколки стекла. Темноту рассеивал лишь свет, проникающий из открытой двери в квартиру и с улицы. Лука рассудил, что если бы кто-то вызвал полицию, уже был бы слышен звук сирен. Высунувшись из разбитого окна, он осмотрел улицу. Она была совершенно пустынна – никого, ни бегущего подростка, ни старухи, подметающей крыльцо.

Винни перевязал платком ногу Тони.

– Кровь хлещет рекой, – пожаловался он Луке. – Я не могу ее остановить.

– Отвезите его и Поли в больницу, – распорядился Лука. – Придумайте что-нибудь. Скажите, что это случилось в порту.

– В больницу? – удивился Хукс. – Неужели ты думаешь, что доктор Галлахер ими займется?

– Ты слишком много берешь себе в голову, – сказал Лука. Он кивнул Винни.

Тот прошел в квартиру за Поли. В дверях он остановился и сказал Хуксу и Джоджо:

– Вы поможете мне вынести Тони.

Сняв шляпу, Хукс принялся теребить перья.

– И что дальше? – спросил он у Луки. – Что насчет Чинквемани?

Лука выбил из рамы последние застрявшие осколки рукояткой револьвера. Он поднял взгляд на потемневшее небо, на котором зажглись первые светящиеся точки. Две маленьких черных птички подлетели было к подоконнику, но стремительно развернулись и скрылись прочь.

– Что ж, давайте встретимся с Чинквемани, – сказал Лука, усаживаясь на подоконник. – Передай ему: мы его услышали. Передай, что мы готовы встретиться в каком-нибудь многолюдном месте…

– В каком? – перебил его Хукс. – В ресторане, да? Что-нибудь в таком духе?

– Это не имеет значения, – сказал Лука.

– Почему это не имеет значения? – спросил Хукс. Под пристальным взглядом Луки он снял шляпу и снова надел ее. – Я ничего не понимаю. Разве не лучше выбрать место самим?

– Хукс, – сказал Лука, – ты начинаешь действовать мне на нервы.

– Хорошо, босс, – пошел на попятную Хукс. Он развел руками, показывая, что вопросов у него больше нет. – Я передам Чинквемани, пусть место встречи назовет он сам. Для нас это не имеет значения.

– Вот и отлично, – сказал Лука. – Просто сделай упор на то, что место должно быть многолюдным, хорошо? Так будет лучше для всех.

– Ладно, – сказал Хукс. – Когда?

– Как можно быстрее, – ответил Лука. – Чем раньше, тем лучше. И будет неплохо, если ты изобразишь, как тебе страшно. – Он указал на сидящего на полу Тони. Тот был близок к тому, чтобы потерять сознание. – Отвезите ребят в больницу, после чего возвращайтесь сюда, и я поделюсь с вами своим планом.

Хукс посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, что у него на уме. Он открыл было рот, собираясь что-то спросить, затем передумал.

– Пошли, Джоджо, – сказал он, и они скрылись в квартире.

Голова у Луки перестала болеть сразу же, как только началась стрельба. Стоя в темноте рядом со стонущим Тони, он размышлял, почему так произошло.

Подъехав к булочной Эйлин, Сонни остановился у тротуара, заглушил двигатель и откинулся на спинку сиденья. Шляпу он сдвинул на глаза, словно собираясь немного вздремнуть. Мимо громыхали поезда, идущие на грузовую станцию, по улице проезжали машины и телеги. Покинув дом Сандры, Сонни какое-то время бесцельно бродил по Артур-авеню, не зная, чем заняться – в чем для него не было ничего необычного, – после чего сел в машину, не признаваясь самому себе, что собирается поехать к Эйлин. У него мелькнула было мысль просто вернуться к себе и отдохнуть, однако на самом деле он не хотел проводить в одиночестве вечер на Мотт-стрит. Он не представлял себе, чем там заняться. Если бы в холодильнике была еда, можно было бы поужинать, но ходить по магазинам Сонни терпеть не мог. Покупая бакалею, он чувствовал себя finocch’. Обычно он отправлялся есть домой, и мать непременно давала ему что-нибудь с собой, и вот таким образом съестное и попадало к нему в холодильник – остатки лазаньи и пасты и большие банки соуса. После каждого визита домой Сонни запасался провизией на несколько дней, а затем он снова наведывался домой, и все начиналось сначала. У себя в квартире он лежал на кровати и смотрел в потолок, а если не засыпал, то вставал и отправлялся искать кого-нибудь из ребят, или шел играть в карты, или наведывался в питейное заведение, – а на следующее утро ему приходилось полумертвым тащиться на работу. Встреча с Сандрой вывела Сонни из себя. Мысленно он расстегивал ей блузку и раздевал ее, добираясь до груди, которая должна была быть восхитительной и тугой, – однако об этом лучше было даже не думать, поскольку потребуется еще целая уйма обедов, а может быть, еще и обручальное кольцо, прежде чем он сможет добраться до этой обнаженной груди, а к этому Сонни еще не был готов. Но девушка ему понравилась. Она была такой милой и красивой. Определенно, она произвела на Сонни впечатление.

Сдвинув шляпу назад, он наклонился на рулевое колесо и посмотрел вверх на окна квартиры Эйлин. Свет горел в окнах гостиной. Сонни не знал, как отнесется Эйлин к тому, что он завалится к ней вот так, без звонка, поздно вечером. Сонни взглянул на часы. Было почти девять, то есть Кейтлин, скорее всего, уже в кровати. У него мелькнула мысль, что Эйлин по вечерам тоскует у себя дома в одиночестве, как и он сам, вынужденная от скуки слушать радио перед тем, как лечь спать, и он вышел из машины и позвонил в дверь, после чего отошел на тротуар. Распахнув окно, Эйлин выглянула на улицу, и Сонни раскрыл свои объятия.

– Я подумал, может быть, ты будешь рада гостям.

На Эйлин было голубое платье с белым воротничком, волосы у нее были завиты щипцами.

– Ты уложила волосы, – сказал Сонни.

Эйлин улыбнулась, но он не смог понять, что означает ее улыбка. Похоже, Эйлин не очень-то была рада его видеть, но, с другой стороны, недовольства по этому поводу она тоже не испытывала.

Закрыв окно, Эйлин скрылась в комнате, не сказав ни слова. Шагнув на крыльцо, Сонни стал ждать звуки открывшейся двери в квартиру и шагов по лестнице. Ничего не услышав, он снял шляпу и почесал голову. Затем снова отошел на тротуар и посмотрел на окна – и тут входная дверь распахнулась, и на улицу выскочил Корк.

– Привет, Сонни! – воскликнул он, держа дверь раскрытой настежь. – Что ты здесь делаешь? Эйлин сказала, ты меня ищешь?

– Черт побери, что с тобой? – сказал Сонни. Он произнес это чересчур громко и чересчур резко, стремясь скрыть свое изумление от встречи со своим другом, но тот, похоже, ничего не заметил.

На рубашке Корка в области сердца алели яркие отпечатки маленьких ручек.

– Это Кейтлин, – сказал Корк, хмуро оглядывая пятна. – Рубашка безнадежно испорчена.

Сонни провел пальцем по красным пятнам. Палец остался чистым.

– Какая-то детская краска, – сказал Корк, по-прежнему разглядывая отпечатки ручек. – Эйлин говорит, рубашке каюк.

– Эта малышка – просто страх божий.

– На самом деле она очаровательное создание, – возразил Корк. – Так в чем дело?

– Я заглянул к тебе домой, – солгал Сонни. – Тебя там не было.

– Потому что я здесь, – сказал Корк, скосив взгляд на друга, словно спрашивая, не отупел ли тот внезапно.

Сонни кашлянул в кулак, лихорадочно соображая, что бы такое сказать. Наконец он вспомнил про план следующего дела.

– До меня дошли сведения об одной небольшой партии, – сказал он, понизив голос.

– Что? Сегодня?

– Нет. – Подойдя к Корку, Сонни прислонился к дверному косяку. – Пока что я еще не знаю точно, когда. Я просто хотел с тобой посоветоваться.

– Что за дело? – Взглянув на лестницу, Корк пригласил Сонни пройти в дом. – На улице похолодало. Такое ощущение, будто уже пришла зима.

– Партия небольшая, – повторил Сонни. Усевшись на ступеньку, он сдвинул шляпу на лоб. – Ее привезут в легковой машине со специальным тайником под днищем. И еще несколько бутылок будет спрятано под обшивкой салона.

– Чей это товар?

– А ты как думаешь?

– Опять Марипозы? И что мы будем с ним делать? Сбыть его Луке не получится.

– Что самое хорошее, – торжествующим тоном произнес Сонни, – Джук купит у нас напрямую. Никаких посредников.

– А если Марипоза узнает, что Джук торгует его «бухлом»?

– Откуда он это узнает? – сказал Сонни. – Уж Джук-то, черт возьми, точно ему не скажет. И в Гарлеме Марипоза не работает.

Подсев к Сонни, Корк вытянулся на ступенях словно в кровати.

– И сколько мы заработаем на такой маленькой партии?

– Вот в чем вся прелесть, – сказал Сонни. – Это первоклассное шампанское и вино прямиком из Европы. Товар – высший класс: по пятьдесят, а то и по сто зеленых за бутылку.

– Сколько всего бутылок?

– По моим прикидкам, от трехсот до четырехсот.

Откинув голову на ступеньку, Корк закрыл глаза, занимаясь арифметикой.

– Матерь божья, – с восхищением произнес он. – Однако Джук нам столько не заплатит.

– Разумеется, не заплатит, – согласился Сонни, – но мы все равно сорвем неплохой куш.

– Откуда ты получил наводку?

– Тебе это незачем знать, Корк. Ты, что, мне не доверяешь?

– Твою мать, – пробормотал Корк, – ты сам прекрасно понимаешь, что если Марипоза нас найдет, мы покойники.

– Он нас не найдет, – уверенно заявил Сонни. – К тому же мы и так уже покойники, если он нас найдет. Так что лучше уж мы будем богатыми покойниками.

– Сколько человек… – начал было Корк, но тут наверху открылась дверь в квартиру. На площадку вышла подбоченившаяся Эйлин.

– Бобби Коркоран, ты не хочешь пригласить своего друга в дом, или же вы будете торчать на лестнице, строя свои страшные замыслы?

– Пошли в дом, – согласился Корк. – Эйлин угостит тебя чашкой кофе.

Сонни одернул полы пиджака.

– Ты точно ничего не имеешь против? – спросил он у Эйлин.

– Разве она только что сама не сказала мне пригласить тебя в дом? – спросил Корк.

– Не знаю, – сказал Сонни, – а что, она говорила?

Появившаяся за спиной Эйлин маленькая девочка обхватила мать за ногу.

– Дядя Буби! – воскликнула она.

– Она просто прелесть, – заметил Корк, обращаясь к Сонни, после чего прыжками взбежал по лестнице и подхватил девочку, которая с радостным визгом попыталась скрыться от него в квартире.

– Заходи, – сказала Эйлин. – Нет смысла торчать в подъезде. – Вернувшись в квартиру, она оставила дверь открытой.

Пройдя на кухню, Сонни застал там Эйлин, уютно устроившуюся за столом с чашкой кофе и тарелкой выпечки.

– Садись, – сказала она, пододвигая ему чистую чашку. Уложенные в новую прическу, ее волосы казались светлее. Кудри сияли в свете лампы при каждом движении ее головы.

Корк вошел на кухню с маленькой Кейтлин на плечах.

– Поздоровайся с Сонни, – сказал и, плюхнувшись за стол, снял девочку с плеч и усадил ее себе на колени.

– Здравствуйте, мистер Сонни, – сказала Кейтлин.

– Привет, Кейтлин. – Переведя взгляд с девочки на ее мать, он сказал: – Ого! Да ты почти такая же красивая, как твоя мать.

Эйлин вопросительно посмотрела на него, но Корк только рассмеялся и сказал:

– Ты смотри, она может зазнаться. – Опустив Кейтлин на пол, он похлопал ее по попке и сказал: – Иди в комнату, поиграй минутку одна.

– Дядя Буби! – с мольбой произнесла девочка.

– И перестань называть меня дядей Буби, а то я тебя хорошенько выпорю.

– Обещаешь? – спросила Кейтлин.

– Что? – удивился Корк. – То, что я тебя хорошенько выпорю?

– То, что через минуту придешь поиграть со мною?

– Обещаю, – заверил ее Корк, указывая на дверь.

Поколебавшись немного, девочка украдкой взглянула на Сонни и выскользнула в гостиную. Она унаследовала от отца замечательные светлые волосы, а от матери – золотисто-карие глаза.

– Дядя Буби[29]29
  Booby – дурак, тупица (англ.).


[Закрыть], – повторил Сонни и рассмеялся.

– Разве это не замечательно? – сказала Эйлин. – Устами младенцев…

– А ты ее не подстрекай, – остановил сестру Корк. – Кейтлин говорит так, только чтобы меня позлить.

Задумчиво поиграв со своей чашкой, Эйлин обратилась к Сонни:

– Значит, вы слышали, что некий мистер Луиджи Батталья по прозвищу «Хукс»[30]30
  Hooks – руки, «грабли» (англ., жаргон).


[Закрыть] по-прежнему продолжает искать убийцу Джимми?

Сонни повернулся к Корку.

– А, – сказал тот, – когда я последний раз столкнулся с Хуксом, он попросил меня передать сестре, что он не забыл насчет Джимми.

– Прошло уже почти два года, – сказала Эйлин, обращаясь к Сонни. – Два года, а он все еще не нашел убийцу Джимми. В лице мистера Хукса Баттальи мы получили самого настоящего сыщика, не так ли?

– По словам Хукса, это дело рук одного из громил Марипозы, – сказал Корк.

– А разве я этого без него не знала? – сказала Эйлин. – Разве это не известно всем? Вопрос в том, который именно из громил Марипозы, и будет ли когда-нибудь что-либо сделано по этому поводу теперь, по прошествии такого времени?

– Какое значение тут имеет время? – сказал Корк. – Если Хукс найдет этого подонка, он его убьет.

– Какое значение тут имеет время?.. – повторила Эйлин.

– Хукс – сицилиец, Эйлин, – объяснил Сонни. – Для него два с половиной года – ничто. Если Хукс узнает, кто убил его друга, через двадцать два с половиной года этот человек – труп. Сицилийцы никогда не забывают и ничего не прощают.

– Сицилийцы и ирландец из Донегола, – сказала Эйлин. – Я хочу, чтобы убийцу Джимми покарал закон. – Она повернулась к брату: – Ты знал Джимми. Тебе не нужно объяснять, как он предпочел бы все сделать.

– Видит бог, Эйлин, я любил Джимми как родного брата, – сказал Корк, внезапно заводясь, – но в этих вопросах мы с ним никогда не соглашались. И ты это знаешь. – Отодвинув стул от стола, он оглянулся на дверь в гостиную, проверяя, что делает Кейтлин. – Джимми был идеалистом, – продолжал он, снова поворачиваясь к сестре, – а я, как тебе прекрасно известно, в таких вещах реалист.

– И ты одобришь убийство убийцы, так? – Эйлин нагнулась через стол к брату. – Ты полагаешь, это что-то докажет? Ты полагаешь, это что-то изменит?

– А, сейчас ты говоришь совсем как Джимми, – сказал Корк, вставая из-за стола. – У меня сердце разрывается. Эй! – окликнул он Кейтлин. – Что ты там делаешь? – Повернувшись к Эйлин, Корк сказал: – Если бы я знал, кто убил Джимми, я сам бы его убил, и точка.

Снова посмотрев в сторону гостиной, он поднял руки над головой, заревел как чудовище, и погнался за визжащей Кейтлин.

Эйлин повернулась к Сонни.

– Господи, – пробормотала она, – вы оба…

– Похоже, у вас семейный спор, – сказал Сонни. – Он оглянулся на свою шляпу, которую повесил на угол двери. – Мне пора идти.

– Бобби и Джимми, – продолжала Эйлин, словно он не произнес ни слова. – Они спорили вот здесь, за этим самым столом. Непримиримые противники, и предмет спора всегда один и тот же. Бобби утверждал, что мир порочен и нужно жить в нем в таком, какой он есть, а Джимми возражал, что нужно верить в нечто лучшее. Это повторялось снова и снова. – Невесело посмотрев в свою чашку, она снова подняла взгляд на Сонни. – Вот таким был Джимми. Он не спорил с Корком, что мир полон грязи и крови, и даже не утверждал, что такое положение дел изменится; но он хотел научить мальчишку чему-то и говорил: «Нужно верить в то, что мир изменится, ради своей собственной души».

Она умолкла, глядя на Сонни.

– Сожалею, что мы с ним не были знакомы, – сказал тот.

Эйлин кивнула, словно радуясь перспективе подобной встречи.

Пройдя в гостиную, Сонни застал Корка обнимающим Кейтлин. Девочка хохотала словно одержимая, пытаясь высвободиться из его объятий.

– Сонни, помоги мне, хорошо? – сказал Корк, быстро разворачиваясь. – Мне с нею не сдюжить! – крикнул он и, завершая оборот, бросил кричащую девочку прямо в руки Сонни.

– Эй! – воскликнул тот, хватая вырывающуюся Кейтлин. – И что мне с нею делать?

Крутанувшись, Сонни бросил визжащую девочку обратно Корку.

– Достаточно? – спросил у нее тот.

Перестав вырываться, Кейтлин посмотрела на Сонни, затем на Корка.

– Еще хочу! – вскрикнула она, и Корк раскрутил ее, собираясь бросить Сонни, который со смехом приготовился ее ловить.

Стоя в дверях кухни спиной к стене, Эйлин покачала головой. Улыбка у нее на лице переросла в смех, когда вопящая Кейтлин пролетела по воздуху и очутилась в руках Сонни.