Текст книги "Боль прошлого. Понимание и исцеление психологической травмы"

Эмоциональная травма является первопричиной человеческих страданий. Она маскируется под психические расстройства, деструктивное поведение и хронические проблемы со здоровьем. Она может оказаться крайне живучей, но скрываться от сознания на протяжении многих поколений, иногда культура и общество могут даже нормализовать ее. Травма может быть реакцией на недавние события или те, что произошли давным-давно, но она все равно формирует настоящее. Она может быть как личностной, ощущаясь непереработанными эмоциями, запертыми в теле, так и семейной, общественной, политической или культурной.

Существует множество типов травм, о которых я буду говорить подробнее в последующих главах, а пока коротко опишу наиболее распространенные из них.

•  Острая. Однократное событие, например изнасилование на свидании, вторжение в дом или ужасный несчастный случай.

•  Хроническая. Длительные переживания, например война или боевые действия, домашнее насилие или даже долгое, регулярное лечение болезни: химиотерапия, облучение или диализ.

•  Комплексная. Серия событий, в которых нам много раз причиняется вред, и этот вред является накопительным, например эксплуатация, жестокое обращение или покидание человека, а также неоднократное сексуальное насилие.

•  Коллективная. Реакция определенной группы людей, сообщества или целой культуры, пережившей травмирующее событие или серию событий, таких как геноцид, война, стихийные бедствия, насильственное перемещение, мировые пандемии, землетрясения, массовые расстрелы, авиакатастрофы или террористические атаки. Недавняя пандемия является хорошим примером коллективной травмы.

•  Историческая. Эмоциональная и психологическая травма, которая присутствует на протяжении всей жизни человека и даже нескольких поколений и возникает в результате массовой групповой травмы, такой как рабство, геноцид, колониализм (например, история коренных народов в школах-интернатах в Канаде[7]7
  В Канаде обозначение группы коренного индейского населения, которые не являются инуитами (эскимосами) или метисами.


[Закрыть]) и интернирование[8]8
  Интернирование – принудительное задержание, переселение или иное ограничение свободы передвижения, устанавливаемое одной воюющей стороной для находящихся на ее территории граждан другой воюющей стороны.


[Закрыть] (например, японцев, живших в США во время Второй мировой войны).

•  Межпоколенческая. Воздействие на психику, которое люди получают от одного поколения к другому, при этом необязательно, что кто-то из них знает об этом. Речь может идти о повторяющемся поведении, возникающем в результате домашнего насилия, алкоголизма, войны, пыток, хронической депрессии или других симптомов физической или эмоциональной травмы. Способы преодоления и адаптивное поведение, выработанные в ответ на травму, также могут передаваться от одного поколения к другому.

•  Викарная, или вторичная. Ситуация, в которой человек, не являющийся непосредственным участником травматического события, впитывает и интегрирует этот опыт в собственную жизнь, будто он сам пережил травму. Иногда это происходит с терапевтами, близкими друзьями, или членами семьи, или в группе.

•  Травма развития. Повторяющееся или продолжительное воздействие вредоносного опыта, которое происходит в уязвимые периоды нашей жизни – в младенчестве, раннем детстве, подростковом возрасте или даже в пожилом – между детьми и опекающими взрослыми [3]. Как и комплексная травма, травма развития может включать жестокое обращение и покинутость; физическое, эмоциональное и сексуальное насилие и нападение; принуждение и предательство; даже лицезрение домашнего насилия, жестокости или смерти. Она часто является следствием выбранной родителями системы воспитания ребенка и мешает формированию здоровой привязанности и развитию.

Меня часто спрашивают, сколько времени требуется для исцеления от травмы и после какой труднее восстановиться. Мой ответ: все зависит от ситуации. Исцеление может занять у вас недели, годы или даже десятилетия.

Каждый человек реагирует на травму по-своему, нет никаких временных рамок для восстановления.

Однако исцеление от исторической травмы может быть особенно тяжелым, потому что это не только то, что произошло в прошлом, но и то, что происходит изо дня в день, поэтому ее невозможно завершить.

Травму развития также может быть сложно вылечить по нескольким причинам, не последними из которых являются жестокое обращение и пренебрежение в детстве – они могут вызывать неврологические изменения, что затрудняет контроль над сильными эмоциональными реакциями, согласно статье доктора Дэвида Сэка, опубликованной в журнале Psychology Today в 2015 году [4]. Но важно сказать, что ни одна из этих проблем не препятствует возможности посттравматического роста.

То, как мы привязываемся к родителям в раннем возрасте, – наш тип привязанности – определяет то, как мы встречаем и перерабатываем травму. В зависимости от качества связи с родителями она может защитить нас от невзгод или сама стать источником травматического опыта. Далее поговорим о четырех типах привязанности, которые были тщательно исследованы в течение многих лет, а также о некоторых сопутствующих утверждениях о себе.

•  Надежный. Если вы выросли с родителями (или опекунами), которые заботились о вас, удовлетворяли ваши потребности и следили за тем, чтобы вы чувствовали себя любимыми и защищенными, то вероятно, что, будучи взрослым, вы чувствуете себя так же в своих отношениях. Вы способны легко устанавливать связи и наслаждаться уровнем взаимозависимости и доверия в отношениях.

•  Избегающий. Люди с таким типом привязанности обычно эмоционально недоступны и гордятся тем, что им никто не нужен. Если это кажется вам знакомым, возможно, вы выросли с родителями, которые бо́льшую часть времени были разобщены, отсутствовали или были эмоционально отстраненными. Возможно, у вашей матери были проблемы с наркотиками или алкоголем, или она предпочитала другие отношения, а не общение с вами. Другие взрослые в вашей жизни, на которых, как вам казалось, можно положиться, также оказались ненадежными. Подобное поведение, которое вы наблюдали и усвоили в детстве, почти гарантирует, что у вас будут сложные отношения с партнером и, вероятно, отстраненные отношения с детьми. Межличностные отношения не будут даваться легко, если вы не решитесь на определенные изменения.

•  Тревожный. Этот тип привязанности иногда называют эмоциональным голодом. Возможно, вы выросли с родителями, которые непоследовательно проявляли любовь и заботу. Иногда они были добрыми и любящими, а иногда – эмоционально жестокими, отталкивали вас или оставляли вас плакать, вместо того чтобы утешать. Из-за их неоднозначных сигналов вам было трудно понять, чего ожидать и как себя вести. Во взрослой жизни вам может быть трудно заводить здоровые, любящие отношения, в вас может сидеть настоящая жажда эмоциональной связи, даже если отношения еще не на должном уровне, вы можете чувствовать беспокойство и ревность, а также нуждаться и цепляться за партнера.

•  Дезорганизованный. Этот тип привязанности основан на страхе и считается самым трудным и небезопасным. Ваш источник безопасности в детстве стал источником пренебрежения и причиной страха. Если вы росли в семье, где забота о вас была непоследовательной и непредсказуемой, то вы могли бояться за собственную безопасность. Часто страх возникает из-за нестабильной ситуации дома, когда вы стали свидетелем или жертвой домашнего насилия. Такой тип привязанности затрудняет здоровые отношения во взрослой жизни, особенно с партнером и детьми. Несмотря на то что вы жаждете близости и любви, вы боитесь, что те самые люди, от которых вы этого хотите, причинят вам вред.

Из всех этих типов привязанности надежная является сильным защитным фактором перед лицом невзгод. Она может дать ресурсы и устойчивость, чтобы справиться с травмирующим опытом. Дезорганизованная привязанность может быть травмирующей и сделать нас более уязвимыми к ее последствиям на протяжении всей жизни. Проработка любого из этих типов может привести вас к посттравматическому росту. (Более подробно о том, как типы привязанности защищают нас или препятствуют нашему росту, в главе 4.)

Несмотря на то что все травмы связаны с какими-то потерями – смерть близкого человека, потеря дома в результате пожара или стихийного бедствия, потеря работы, – почти всегда они имеют какое-то завершение. Но как быть с теми потерями, которые мы переживаем, не имея на него шансов? Полин Босс, исследователь и заслуженный профессор Университета Миннесоты, называет этот тип травмы «неоднозначной потерей», которая, по ее словам, является худшим вариантом травмы. Автор нескольких книг, в том числе «Потеря, травма и жизнестойкость», Полин Босс определяет неоднозначную потерю как «любую потерю, которая неясна и не имеет завершения». По ее словам, это «потери за вычетом фактов».

Существует два типа неоднозначной потери: физически и эмоционально/ментально отсутствующий человек.

Так происходит, когда кто-то уходит, не попрощавшись. По словам Полин Босс, человек физически отсутствует, но психологически все еще рядом. Примерами могут быть отсутствующие родители при разводе; биологические родители при усыновлении; дети, отданные на усыновление; семья, разделившаяся во время иммиграции, когда нет уверенности в воссоединении. Это может быть человек, пропавший без вести во время войны, похищения, террористического акта или стихийного бедствия, когда нет возможности узнать, жив он или мертв. Остается ли у нас надежда на то, что его найдут, и долго ли мы будем об этом думать? Или мы принимаем для себя решение, что он мертв, – в таком случае как скоро приходит эта мысль? [5]

Например, когда 11 сентября в Нью-Йорке произошла трагедия с Башнями-близнецами, тысячи людей пережили неоднозначную потерю. Как молодому клиническому психологу, мне повезло работать вместе с доктором Босс, помогая семьям иммигрантов, погибших во время теракта. У многих не было документов, они не говорили по-английски. Их не признавали как членов семьи. Общество не признавало их потери, отчего ситуация усугублялась.

Пандемия COVID-19 – еще одно событие, приведшее к серьезным неоднозначным потерям. Тысячи людей умерли на карантине в больницах, их семьи не могли попрощаться с ними, еще столько же оказалось в городах или странах по всему миру, не имея возможности воссоединиться с семьями.

Так происходит, когда люди прощаются, не уходя на самом деле. Неоднозначная потеря может случиться, когда кто-то все еще физически присутствует в нашей жизни, но уже ушел из нее эмоционально или психологически. К такому типу неоднозначной потери можно отнести стареющего родителя, перенесшего инсульт, находящегося в коме, страдающего болезнью Альцгеймера или деменцией; ребенка с травматическим повреждением головного мозга; супруга или подростка с хронической депрессией или наркотической/алкогольной зависимостью; члена семьи, занятого работой или переживающего сердечную боль. Такой тип неоднозначной потери затрудняет возможность присутствия друг с другом внутри семьи. Когда это происходит, как объясняет доктор Босс, роли размываются, никто не знает, как себя вести и что делать.

Бывают случаи, когда эти два типа неоднозначной потери накладываются друг на друга и причиняют еще больше страданий. Например, я видела, как такое происходит после особенно тяжелого развода, когда дети чувствуют себя брошенными обоими родителями: и тем, который ушел физически, и тем, который остался, но впал в депрессию и, по сути, выключился из семейной жизни.

Как и прочие виды травм, неоднозначная потеря является отношенческой и может быть исцелена только установлением связей с другими: терапевтами, экспертами или теми людьми, которые также пережили ужасающие потери [6].

Очевидно, что травма – стресс, независимо от того, какой ее вид мы переживаем и как его называем. Но стресс – не то же самое, что травма.

Мы испытываем стресс каждый день. Мы часто думаем о стрессе как о чем-то негативном и постоянно пытаемся его уменьшить, однако он необязательно должен быть таковым. По словам психолога из Стэнфорда Келли Макгонигал, автора книги «Хороший стресс как способ стать сильнее и лучше», если мы научимся принимать стресс, он поможет нам расти и учиться на собственном опыте [7].

Именно стресс заставляет нас действовать решительно, вести трудные беседы, начинать сложный проект и даже вступать в новые отношения. Когда мы сталкиваемся с трудностями и проблемами, у нас есть мужество – наш умственный, эмоциональный и физический потенциал, – чтобы встретиться с ними лицом к лицу и преодолеть их. Мы замечаем трудности и реагируем на то, что происходит в текущий момент, а затем, когда все заканчивается, мы отдыхаем, восстанавливаемся и перезагружаемся. В этом и заключается положительная сторона стресса.

Проблема стресса не в том, что он есть, а в том, что мы не знаем, как выйти из этого состояния, и так он может стать хроническим. Когда мы испытываем панику или стресс и не можем успокоиться, нервная система переходит в режим повышенной готовности, и нас парализует. Мы перегружаемся, не можем функционировать, и все кажется слишком сложным. Если это состояние не прекращается, оно может вывести из строя нервную систему и вызвать серьезные психические и физические проблемы, часто на многие годы.

Мы все зависим от отношений, то есть все, что мы испытываем внутри, мы проживаем в отношениях с другими людьми. Внутренняя работа тела не является исключением. Даже если мы не задумываемся об этом, мозг и нервная система работают сообща, сканируя тело, поддерживая связь между ним и разумом, а также между нами и окружающей средой, настраиваясь на эмоциональное состояние окружающих в попытке сохранить нам здоровье и безопасность.

По мнению Стивена Порджеса, доктора философии, породившего поливагальную теорию, это происходит благодаря действиям блуждающего нерва, неотъемлемой части вегетативной нервной системы. Блуждающий, или вагусный, нерв (vagus в переводе с латинского означает «блуждать») – самый длинный нерв в организме и главный его соединитель. Он соединяет мозг со всеми основными внутренними системами. Начинаясь у основания черепа, он проходит вниз по шее, спускается в верхнюю и нижнюю части грудной клетки, через диафрагму и брюшную полость. По пути он «навещает» и активирует различные структуры и бо́льшую часть органов. Блуждающий нерв сканирует сигналы опасности и безопасности; он реагирует спокойствием, когда мы чувствуем связь с окружающими, и мобилизует ресурсы организма, чтобы уберечь нас, когда чувствует опасность.

Когда мы чувствуем угрозу, физическую или психологическую, нервная система автоматически реагирует на нее без наших сознательных действий. Когда наша жизнь в опасности, когда мы ощущаем эмоциональную угрозу, когда не чувствуем себя в безопасности, мы реагируем одним из четырех способов защиты: бей, беги, замри или стань удобным. Эти реакции являются естественными защитными механизмами, которые мы используем для физического и эмоционального выживания.

Бей или беги. Когда происходит что-то, что пугает вас, реакция «бей или беги» позволяет собрать все силы, концентрацию и скорость, чтобы либо остаться и бороться с угрозой, либо убежать от нее. Ваше тело направляет как можно больше энергии на то, чтобы это произошло: адреналин взлетает вверх, кровяное давление повышается, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Все чувства обострены, и вы очень внимательно следите за окружающей обстановкой. В состоянии «бей» вы можете быстро разозлиться и потерять над собой контроль. В состоянии «беги» хочется, наоборот, оказаться как можно дальше от конфликта, чтобы не знать о нем и не слышать. Здесь вы сделаете все, чтобы избежать боли.

Замри. Чувствуя, что вам угрожает такая опасность, что вы ничего не можете сделать, кроме как сдаться, тело переходит в состояние «заморозки», то есть ваша парасимпатическая реакция находится в режиме защиты. Вас парализует от страха. Дорсальная (или задняя) сторона блуждающего нерва отключает все: пульс снижается, а кишечник пустеет. Психологически состояние замирания также парализует, и вы не можете принимать решения и действовать. Этот механизм выживания выигрывает вам время, чтобы обдумать дальнейшие действия. Состояние замирания – диссоциация, когда вы отключаетесь от переживаний, физических ощущений, мыслей и эмоций, а также от других людей. Другими словами, отключаетесь от боли.

Стань удобным. Это реакция «угождать и потакать», способ избежать конфликта и не привлекать к себе внимания. Иногда быть крайне милым – единственный способ пережить потенциально жестокое или травмирующее событие. Иногда реакция «стань удобным» помогает успокоить кого-то, кто злится или ведет себя угрожающе, например во время ограбления, похищения, сексуального нападения или при общении с нарциссическим партнером или родителем.

Возвращение в равновесие. При здоровой реакции, когда угроза миновала, мы возвращаемся к равновесию. Система корректирует работу, и парасимпатическая реакция берет верх. Мы отдыхаем, пульс приходит в норму, дыхание снова замедляется, позволяя нам осмыслить то, что только что случилось. Вот теперь цикл завершен.

Если мы застреваем в состоянии «бей – беги – замри – стань удобным», возникают проблемы. Травматический осадок нашего опыта остается в теле еще долго после того, как прошло то, что нанесло нам травму, но нервная система не в состоянии отличить то, что было раньше, от того, что происходит прямо сейчас.

Естественная реакция организма на выживание превращается в хроническую реакцию на травму, которая может иметь серьезные физиологические и эмоциональные последствия.

Вот вам пример: одна моя знакомая молодая девушка чуть не попала под поезд, когда ехала на своей машине через пути, где не было ни сигнальных огней, ни шлагбаума. Ее машина застряла на путях, но она смогла выбраться и убежать в безопасное место как раз перед тем, как поезд врезался в машину и полностью ее уничтожил. Реакция «беги» спасла мою знакомую от опасности. Проблема в том, что каждый раз, когда она слышит гудение поезда или ей приходится ехать через железнодорожные пути, она впадает в панику. Очевидно, что достаточно одного переживания, звука, запаха, вкуса или даже фразы – чего угодно, что в какой-то мере вызывает воспоминание о первоначальном переживании, – чтобы организм воспроизвел реакцию. В приведенном случае девушка ехала на встречу, и, когда пересекала железнодорожные пути, сигнальные огни замигали и раздались звуки гудков. Как только она пересекла пути и остановилась, у нее начались гипервентиляция и неконтролируемая дрожь. Она заново переживала аварию, как будто это случилось только что.

Когда мы не можем естественным образом восстановиться после травматического события, а защитная реакция становится хронической, это может перерасти в диагноз посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Типичные симптомы ПТСР включают в себя перевозбуждение, искажения памяти, диссоциацию, избегание, а также отрицательные установки.

Ответ на травму

Перевозбуждение. В состоянии перевозбуждения все, что вас окружает, кажется подозрительным: громкие звуки, чей-то сердитый голос, внезапное движение. Разум во всем видит потенциальную угрозу, даже когда ее нет, и часто реагирует раздражением, иррациональным поведением и даже агрессией. Ваше тело вздрагивает при малейшем звуке, прикосновении или движении. Сон нарушается, а чувство безопасности кажется недостижимым. Вам небезопасно в собственном теле, вы никому не доверяете, даже самым близким. Симптомами перевозбуждения являются чрезмерные ответные реакции, сильный страх и резкие скачки настроения.

Отрицательные установки. Это состояние, когда прошлая травма продолжает отрицательно влиять на вашу жизнь; все вокруг излучает опасность, вы не можете отпустить прошлое и двигаться дальше. Травма непредсказуема и может объявиться в любой момент без предупреждения. Она приходит в виде ночных кошмаров, тревожных снов, воспоминаний и реакций, в которых мы ведем себя так, будто травмирующее событие происходит прямо сейчас. Нас переполняют воспоминания: они буквально проникают из другой области головного мозга (миндалевидного тела) и препятствуют созданию новых, эксплицитных, воспоминаний (то есть осознаваемых), которые бы зафиксировали текущий момент (это работа гиппокампа). В миндалевидном теле хранятся эмоциональные, бессознательные воспоминания (их часто называют имплицитными воспоминаниями[9]9
  Имплицитная память, скрытая память – тип памяти, который обеспечивает использование информации, полученной на основе неосознаваемого прошлого опыта.


[Закрыть], то есть неосознаваемыми). Нейроны миндалевидного тела питаются страхом, но не только реальным страхом, а и воспоминаниями о нем. По словам Рика Хансона, доктора философии, хронический стресс и травмы укрепляют и увеличивают количество этих нейронов и сохраняют прошлые воспоминания, затрудняя формирование новых и настоящих.

Диссоциация/избегание. Так происходит, когда страх или боль настолько сильные, что с ними нет возможности справиться, и разум диссоциируется, или отключается. Когда у нас нет сил или мы чувствуем себя подавленно перед лицом ужасающего опыта, включается парасимпатическая нервная система, чтобы защитить нас от боли. Она изменяет состояние сознания, которое позволяет нам выйти из ситуации, «покинув» тело. Иными словами, мы деревенеем и отключаемся. Это состояние также может проявляться, когда что-либо воспринимается триггером, и тогда такое состояние становится основной реакцией, проявляясь в различных формах: диссоциация, отрицание, избегание всего, что напоминает о первоначальном тревожном событии, фобии и отстраненность. В крайних случаях оно может проявляться как деперсонализация и дереализация, то есть мы как бы становимся сторонними наблюдателями и видим окружающий мир в нереальном, похожем на сон, отстраненном состоянии.