Текст книги "Чудовищные сны разума (сборник)"

13

Я поднялся рано, едва начало светать. Стараясь не будить Ладу, совершил утренний моцион и, вызвав такси, наскоро перекусил безо всякого аппетита. Моя подруга все же проснулась и вышла, чтобы проводить меня. В который раз, попросив беречь себя, я крепко обнял ее, на прощанье чмокнув в румяную щечку. Подхватив кейс, поспешил по усыпанной гравием дорожке к подъехавшему такси.

Теодорский уже поджидал меня возле подъезда, облаченный в свой черный джемпер, с неизменной сигаретой в зубах. Затем мы отправились к Аполлинарию. Попросив таксиста подождать, мы поднялись наверх, где застали кудесника в своей полной экипировке. Дед был облачен в расшитую непонятными знаками куртку, поверх которой надел обычный темно-синий плащ. На шее у него болталось с десяток различных амулетов-пантаклей. Я коротко представил своих спутников друг к другу.

– Дедушка, а для чего у вас служат эти хреновины? – указывая на пантакли, спросил Николай. У него это вышло похожим на вопрос Красной Шапочки: «Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?»

Дед Аполлинарий хитро улыбнулся (совсем как сказочный волк) и добродушно объяснил любопытному следователю, что эти «хреновины» предназначены для совершения магических ритуалов. Обескураженный Теодорский был вынужден довольствоваться этим весьма расплывчатым ответом и на время примолк. Вскоре мы мчались по ведущему в аэропорт шоссе, а спустя час летели в самолете на высоте девяти тысяч метров.

Добравшись до нужного города, мы зарезервировали для себя номера в единственной здесь приличной гостинице, а сами, не теряя времени даром, отправились в путь, взяв курс на виднеющиеся вдали пики гор. Как и в прошлый раз, я взял напрокат весьма удобный для таких целей «УАЗ-Скорпион».

Дорога заняла немногим более часа, и вот мы уже подъезжали к самому подножию гор. Проехав еще немного, мы оставили машину в ближайшем поселке и дальше двинулись пешком. Хотя маршрут наш пролегал по вполне проходимым дорогам и горным тропам, все же путешествие оказалось нелегким. Нам, непривыкшим к длительной ходьбе и слегка разреженному воздуху в горах, приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Удивительно, но самым выносливым из нас троих оказался тощий старик Аполлинарий, вероятно сказывалось то, что в отличие от нас он большую часть времени проводил на лоне природы, совершая частые поездки по территории всей, некогда бывшей единым государством страны.

По мере нашего приближения к цели идти становилось все труднее. Густой подлесок уже давно сменился ползучим кустарником и горными травами всевозможных расцветок и конфигураций. Могучие скалистые вершины поражали своим величием. Местность вокруг была настолько дикой и пустынной, что, казалось, сюда целую вечность не ступала нога человека, и мы первые, кто дерзнул вторгнуться во владения горных духов – судя по поверьям, существ весьма злобных и враждебных по отношению к человеку.

Последующий отрезок пути нам пришлось преодолевать по самому настоящему бездорожью и, когда мы достигли цели своего похода, на нас было жалко смотреть – промокшая, измазанная грязью одежда, всклокоченные волосы и чумазые лица. Опять же старому ясновидцу удалось лишь слегка запачкать свой непромокаемый плащ, в остальном же он выглядел так, словно только что вышел из театра. Просто поразительно, как это ему удается?!

Лишь только перед нами предстало черное отверстие входа в пещеру, меня охватило неприятное ощущение пережитого однажды и вновь повторяющегося ночного кошмара. Я наотрез отказался от предложения старого кудесника пройти с ним внутрь. Зато охваченный любопытством Теодорский выразил огромное желание составить тому компанию и осмотреть «место происшествия». Не долго думая, они скрылись в темном проеме, и мне не оставалось ничего иного, как только терпеливо ждать от них хоть каких-нибудь мало-мальски обнадеживающих результатов. Расстелив под собой куртку, я уселся на плоском камне неподалеку от зияющего в стене скалы отверстия пещеры.

Все вокруг меня – поросшие мхом камни, угрюмо высившиеся в тишине скалы, темное, свинцово-серое небо, казалось, приобрели мрачный, зловещий оттенок. На всей этой безлюдной местности лежала печать какой-то нечеловеческой отрешенности, абсолютно равнодушной к людским горестям и переживаниям, которая ни разу не бросилась мне в глаза при первом нашем с Людвигом совместном посещении этих мест. Возможно, в тот раз просто мое настроение было совсем другим, равно как были другими и ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, приведшие нас сюда. Так или иначе, но я чувствовал себя не в своей тарелке, на душе лежала тяжесть, и, время от времени, я беспокойно посматривал на часы, с нетерпением ожидая возвращения своих спутников.

Примерно через полчаса показался Теодорский.

– Черт его знает! – воскликнул он, щурясь на свету. – Старик, словно идущая по следу ищейка, обошел все закоулки, а потом уселся на корточки перед этим самым алтарем и принялся бормотать какие-то заклинания на непонятном языке. После чего он, по всей вероятности, впал в транс, так как не реагировал на мои слова. Я решил, что все это довольно скучно, и поспешно ретировался оттуда.

Выслушав его, я согласно кивнул головой:

– Он занимается своим делом, Николай, поэтому нам сейчас лучше не вмешиваться и не мешать ему.

После короткой паузы, я добавил:

– Я так хочу, чтобы с этим делом поскорее было покончено раз и навсегда! Только бы ему удалось установить, какие твари проникли сюда и сколько их, – я повернулся к Теодорскому и встретился с его изучающим взглядом, – и тогда, клянусь, после всего случившегося, как только этому кошмару наступит конец, я ни разу больше не вернусь к этой проклятой тематике мистическо-фантастических ужасов и леденящих душу историй! К черту триллеры и боевики, писать нужно о возвышенном и прекрасном, – я вскочил и принялся взволнованно расхаживать взад и вперед, – да, писать нужно о том, что волнует людей применительно к их реальной, повседневной жизни!

Немного успокоившись и остыв, я уселся обратно на свое место. Рядом со мной пристроился и следователь, немедленно закуривший сигарету.

– Послушайте, Иван, – обратился он ко мне, спустя минуту-другую, – я все хочу спросить вас вот о чем. Откуда же это все берется, каким образом вам удается писать, создавать произведения? Я понимаю, что далеко не каждый может сесть и написать такое, что потом будет читать большое количество людей.

Задумавшись на какое-то время, я затем вскинул голову и пристально посмотрел на ожидающего моего ответа следователя.

– Я ничего не знаю точно, – пожимая плечами, медленно начал я, – но одно могу сказать с полной уверенностью: любой писатель черпает материал для своих произведений, либо исходя из своего личного, жизненного опыта, либо берет это из головы. И последнее бывает чаще. Вы понимаете, о чем я говорю? Это – выдумка, фантазия, как бы прокручивание иллюзорных событий в сознании самого автора. Это как на экране компьютера – вы просчитываете различные варианты определенной задачи или игры, но в реальности-то ведь это не происходит. Возьмем, к примеру, меня. Свое первое серьезное и крупное произведение я написал, когда мне исполнилось двадцать три года. А издал я его лишь спустя несколько лет после этого. И что же, вы полагаете, что я описал все то, что пережил сам за эти двадцать три года своей жизни? Конечно же, нет. Разумеется, немало сюжетного материала я почерпнул из своих личных впечатлений, а также исходя из жизненного опыта моих родных, друзей и знакомых, но все же большую часть сюжетов моего романа я ВЫДУМАЛ вот отсюда, – при этих словах я постучал по голове.

– Вот-вот, – он подхватил нить моих рассуждений, – вы постоянно что-то придумываете, фантазируете, пытаясь из мелькающих перед вашим мысленным взором различных образов создать повествование о происходящих реально событиях. Понятно, что под словом «реально» я подразумеваю ту книжную реальность, так сказать, текст романа, несущий в себе определенный смысл. Но откуда берутся эти сюжеты, эти образы, да и вообще вся законченная композиция романа? Согласитесь, что из НИЧЕГО не может возникнуть ЧТО-ТО!

Я согласно кивнул в ответ:

– Да, вы правы, и я объяснил бы это так. Данная личность обладает таким складом ума, характера, психики, такими способностями своего сознания, что в отличие от множества других личностей умеет – сознательно или неосознанно, не суть важно – подмечать различные детали, оттенки тех или иных вещей, событий и явлений, мимо которых обычно проходят в своей повседневной жизни множество других. Такая личность очень впечатлительна, у нее сильно развита интуиция и воображение, она, эта личность, умеет глубоко проникать в самую глубь предметов и явлений, прочувствовать и форму, и внутреннюю сущность. Но и это еще не все. Ведь на свете существует множество таких людей – умных, проницательных, мечтательных, которые, тем не менее, никогда не могут написать ничего путного. Поэтому настоящий писатель – это еще и тот, кто умеет ИЗЛОЖИТЬ все свои фантазии на бумаге. А вот откуда берется этот талант, этот дар писателя – вот об этом я судить не берусь. Потому что не знаю. Я пишу и все, просто ПИШУ!

Закончив свой монолог, я исчерпывающе развел руками. Мой собеседник покачал головой.

– И все же должно быть какое-то разумное объяснение истокам творчества, в данном случае литературного.

– Ну, хорошо, – подал я снова голос, – на этот счет у меня имеется своя точка зрения. Если исходить из теории реинкарнации – кочующей от жизни к жизни, от одной материальной формы к другой, бессмертной неуничтожимой души, то можно предположить, что в своей последней жизни я был писателем, и все творческие наклонности и умения, весь этот талант предыдущего воплощения перешел ко мне в очередное перерождение, и я пользуюсь им, даже не предполагая на уровне обычного сознания, что мое призвание – результат прошлых инкарнаций.

– Ну, а как же у вас возникли писательские навыки в ПЕРВЫЙ РАЗ?

– Возможно, это был дар свыше, или же с самого начала во время создания моего духа в нем были заложены такие конкретные потенции. Хотя, впрочем, это одно и то же – дар свыше и заложенные в моей личности способности.

– Кем заложенные?

– Разумеется, Творцом, – я улыбнулся, – Богом.

Немного подумав, я продолжил:

– А знаете, Николай, у меня иногда возникает мысль, что первым великим писателем был сам Создатель, и все бытие – это Его произведение. Все мы лишь буквы и слова, письменные знаки, а страницы – это время и пространство. Все бытие – грандиозный роман, однажды написанный Богом.

– Но, таким образом, получается, что вся Вселенная, жизнь и ход эволюции – это неизбежность?! Ведь все уже написано Автором, и изменить ничего нельзя. Точнее мы просто не в состоянии изменить реальность, ведь мы – просто персонажи романа.

– Да, получается именно так. Некий фатум, рок, всеобщая ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ.

– Так вы, я гляжу, фаталист?

– Ну, почему же, – рассмеялся я, – вовсе нет. Просто я поведал вам об одной из своих гипотез. Но возможно, что она верна, и в мире все предопределено. И никуда не свернуть в сторону. Даже отказ от судьбы, попытки изменить ее и взбунтоваться против написанного Творцом – все это заложено Им в романе с самого начала. Вы только представьте себе – все уже расписано по строкам и страницам вплоть до последней фразы.

– Ага, а в завершении книги стоит тоскливое слово – КОНЕЦ?

Не удержавшись, мы оба громко расхохотались. Продолжая рассуждать в том же духе, мы и не заметили, как пролетел уже целый час, пока не появился наш старший спутник и не прервал увлекательную беседу.

14

Неожиданно послышался шорох, и из темного отверстия показался Аполлинарий. Ведун осмотрелся по сторонам, привыкая к дневному свету, затем обратился ко мне – тон его был совершенно спокоен:

– Это святилище не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоему покойному другу. Источник ваших бед нужно искать в другом месте.

На какое-то время я даже потерял дар речи. Как же так, но ведь Людвиг был уверен в том, что, сдвинув древний алтарь, мы тем самым совершили некое магическое действие и вызвали в этот мир злобных демонов.

– Нет-нет, – словно прочитав мои мысли, старик Аполлинарий отрицательно покачал седой головой, – алтарь тут совершенно не при чем. Уж поверьте моему мнению, – он окинул нас уверенным взором.

Пораженный я отвел от него взгляд и посмотрел на Теодорского. Несмотря на свою обычную невозмутимость, тот был удивлен не меньше моего.

– Выходит, зря мы тащились в эту Богом забытую дыру за сотни километров, – он разочарованно присвистнул.

– Дело дрянь! – я резко вскочил на ноги и принялся нервными движениями отряхивать куртку.

– Погодите отчаиваться, – старик поднял руки в успокаивающем жесте, – еще не все потеряно, просто причину нужно искать в другом месте. Я обещаю, что, как только мы вернемся в свой город, сразу же продолжу поиски на астральном уровне. Раз совершенное событие никуда не исчезает, запечатлеваясь в особом информационном поле, так сказать в банке данных. Нужно лишь выйти на определенный уровень, пласт информации, в котором содержатся и зафиксированные копии интересующих нас событий.

Старый оккультист еще долго рассуждал о множестве не совсем понятных для нас, невежд в этой области, категорий эзотерического знания, совсем запутав оккультными терминами и сбив с толку своими обширными познаниями в различных научных и околонаучных дисциплинах. В голове моей царила сплошная путаница, но в сердце вспыхнула надежда. Как бы то ни было, но старику удалось успокоить меня, и так как день приближался к концу, мы, не теряя времени, двинулись в обратный путь. Когда мы добрались до «уазика», над землей уже сгустились сумерки, поэтому в город нам пришлось возвращаться затемно.

Выспавшись и как следует отдохнув, на следующий день мы вылетели полуденным рейсом домой. Родной город встретил нас безоблачным небом и сияющим солнцем. Гомон и суета делового дня, приветливые улыбки и яркие летние одеяния прохожих, веселое щебетание птиц в парках и скверах как нельзя лучше поднимали настроение возвратившимся из бесплодной поездки путникам. Но лично меня более всего радовала мысль, что я вновь смогу увидеть Ладу. В предвкушении нашей встречи я вежливо отказался от предложения моих друзей перекусить в ресторане аэропорта и, поймав такси, отправился к себе домой.

Близился вечер, когда мы подъехали к воротам, ведущим на территорию моего частного владения. Я расплатился с водителем и, весело насвистывая, зашагал к особняку. Лада ничего не знала о моем приезде, я хотел сделать ей сюрприз. Открыв своим ключом дверь, я прошел в пустынный холл.

– Лада, – позвал я, заглянув на кухню. Там тоже никого не было. «Наверное, отдыхает на втором этаже», – мелькнула у меня мысль, и, уже выходя обратно в прихожую, я заметил лежащий на кухонном столе мой газовый пистолет. Опять отсутствие всякой бдительности. Сколько раз ей можно повторять: не бросай оружие где попало. Все-таки действительно Господь обделил женщин здравым смыслом. Взяв пистолет, я вернулся в холл, намереваясь закрыть дверь, подняться наверх и отчитать свою подругу в легкомысленном поведении. Но, случайно выглянув в дверной проем, неожиданно заметил в кустах метнувшуюся человеческую тень.

На какое-то мгновение я растерянно застыл, затем бросился в погоню. Ни на секунду я не усомнился в том, что в саду скрывается мой враг, этот мерзавец Потрошитель. Не спрашивайте меня, откуда взялась в тот момент такая уверенность. Благодаря некоему шестому чувству я знал, что это был он.

Я выбежал на полянку перед домом и замер, чутко вслушиваясь в каждый звук. Спустя мгновение раздался осторожный шорох прямо впереди меня. Ветви небольших декоративных деревьев колыхнулись, и среди стволов, вновь лишь на какой-то миг, промелькнула крадущаяся фигура. Я прыгнул вперед, вскинул пистолет и принялся палить в темнеющие заросли кустарника. Я давил на спуск до тех пор, пока не опустела вся обойма. Затем, тяжело дыша, принялся выжидать, сам оставаясь на безопасном расстоянии.

Наверное, минут десять я простоял на одном месте, боясь пошевелиться, но кусты так ни разу и не шелохнулись, ни одна ветка не дрогнула, и ни один посторонний звук не раздался в предзакатной тишине. Лишь где-то неподалеку послышался шум проезжающей машины. Отбросив в сторону страх, я решительно приблизился к тому месту, куда стрелял. Раздвинув кусты, я быстро огляделся. На лужайке перед оградой никого не было видно. Боясь отравиться остатками распыленного вокруг газа, я вернулся к дому. Чертов ублюдок оказался куда проворнее, чем я думал! Мне ничего не оставалось, как зайти внутрь и поспешно запереться на все запоры.

Когда очутился в доме, я первым делом отправился на поиски Лады. Обойдя весь особняк, я убедился, что девушки нигде нет. Тысячи нехороших мыслей пронеслись в моем встревоженном сознании. Я искал подходящую причину, объясняющую отсутствие моей гостьи, и не находил. Уже совсем отчаявшись, я решил связаться с Теодорским, надеясь, что к этому времени он уже вернулся домой. В этот момент зазвонил телефон. От неожиданности я вздрогнул и, потянувшись к нему подрагивающими руками, чуть было не уронил на пол. Выругавшись сквозь зубы, я снял трубку.

Раздался взволнованный голос. Это была Лада.

– Ты вернулся! С тобой все в порядке?!

– Да, – я облегченно вздохнул, но голос у меня слегка дрожал, – Лада, где ты?!

– Я все время оставалась у тебя, а сегодня утром со мной созвонились юристы и сказали, что, хотя дом Людвига формально перейдет в мою собственность лишь через полгода, я могу поселиться в нем уже сейчас. Вот я и поехала туда, тем более что меня напугал какой-то человек, прятавшийся вчера вечером в твоем саду.

Все это она выпалила скороговоркой на одном дыхании, смолкнув на минуту, чтобы перевести дух. При ее последних словах я похолодел. «Человек, прятавшийся в саду». Это был он – он, этот зловещий мерзавец! Когда же все это кончится, весь этот кошмар?!

– Лада… – тихо позвал я.

– Ваня, мне не нравится этот дом. Все здесь мне кажется мрачным и недобрым. Тем более что в нем произошло это кровавое преступление. Мне страшно, Ваня! Я ни минуты больше не хочу оставаться в этом месте! Забери меня отсюда, пожалуйста. Я хочу быть с тобой.

Последние слова она произнесла почти шепотом. Трепетное чувство любви и нежности к ней наполнило меня, но не смогло заглушить тревогу. Эта девушка была бесконечно дорога мне, и сейчас, когда все так чертовски неудачно сложилось, она стала единственным смыслом моей поломавшейся внезапно жизни.

– Лада, – мягко обратился я к ней, – сейчас я за тобой заеду. Только, пожалуйста, оставайся в доме и никуда не выходи. Ты поняла меня?

– Да-да, конечно. Я буду ждать тебя. Но очень прошу, приезжай поскорее!

Не медля ни секунды, я вывел машину из гаража и на предельно допустимой скорости отправился по столь знакомому мне маршруту. Увидев меня, девушка с радостным восклицанием бросилась в мои объятья. Надо ли говорить, насколько я был счастлив, ощущая ее нежное тело, вдыхая запах ее волос и видя перед собой столь дорогой, прелестный облик моей возлюбленной. Я слушал ее сбивчивую речь, и голова моя шла кругом. Упоение, что я испытывал, обнимая ее теплое, трепещущее тело, ощущение близости родственной мне души не выразить никакими словами. Это можно лишь прочувствовать и пережить самому. Чувствовать и ликовать в блаженстве великой любви! Ибо Любовью создана эта Вселенная, на любви все держится и в ней все пребывает. И так будет до скончания веков, когда все сущее вернется к Источнику Любви.

Вернувшись ко мне, мы решили как можно лучше отметить нашу встречу. Мы пили дорогое вино и танцевали под негромкую, медленную музыку. Наша вечеринка на двоих продолжалась до полуночи. Затем мы выключили музыкальный центр и перешли в спальню, где в полумраке принялись раздевать друг друга. Теперь я уже был твердо уверен в том, что нужный момент, наконец, настал.

«Ты так великолепно сложен», – восторженно прошептала она, гладя мои плечи и грудь в темноте. «Еще бы, – промелькнуло у меня в голове, – три раза в неделю занятий плаванием и прокачиванием мышц на тренажерах – это что-то значит». Вслух же я ничего не сказал, вместо этого притянул ее к себе и засыпал градом страстных поцелуев. Последовавшая за этим реакция моей любимой была бурной и неожиданной, что привело меня поначалу в секундное замешательство, но вскоре я восторг от ее горячих ласк и страстных долгих поцелуев захлестнул меня. Голова моя закружилась, и, ничего уже более не соображая, я весь без остатка отдался на волю увлекающего меня за собой бешеного круговорота страсти.

Утром я обнаружил, что лежу в постели один. Судя по доносившимся снизу приглушенным звукам, моя подруга готовила завтрак. Умывшись, я направился на кухню, ответил на пожелание доброго утра и, несмотря на протесты Лады, увлек ее за собой в спальню, где мы снова занялись любовью.

Позавтракав, я отправился в районное управление к Теодорскому. Не успел я выехать за ворота, как меня остановила полная дама в огромных солнцезащитных очках. Это была соседка – пожилая жена не менее пожилого банкира. Их участок располагался напротив моего.

– Господин Шахов, – доверительным тоном обратилась она ко мне, – должна вам сообщить пренеприятнейшую весть (Что там еще?! – екнуло у меня сердце). Дело в том, что не далее чем вчера вечером я возвращалась домой и уже подъезжала к своим владениям (слово «владениям» она произнесла с затаенной гордостью), как вдруг прямо перед моим автомобилем со стороны вашего чудесного сада выскочил какой-то незнакомец. Вероятно, он перелез через забор. Ну и страшный же был у него вид, скажу я вам. Он весь согнулся в три погибели, ладонями обхватил голову, а по лицу его ручьями текли слезы. Да, еще он надрывно кашлял, словно у него было воспаление легких. Я испугалась и поскорее заехала к себе. Я решила предупредить вас, ведь в наше неспокойное время развелось столько всякого сброда! Не иначе как это был вор?! Если так, то вы должны немедленно принять все меры предосторожности, ведь ваши владения, насколько мне известно, никем не охраняются. Вот у нас с мужем ворам делать нечего, пусть только попробуют сунуться. Два большущих добермана…

И она пустилась в восторженные объяснения о том, какие у нее чудные собачки и тому подобное. Согласно кивая, я слушал ее вполуха. «Так, – подумалось мне, – выходит, я его все-таки зацепил». Поблагодарив ее от всей души, я вежливо извинился и покинул словоохотливую соседку.