Автор книги: Эдуард Экк
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
С Дрыгальским-пашой у нас сразу установились хорошие отношения. Он много писал, был со всеми отменно любезен.
Я всегда ему был благодарен за подаренную фотографию императора Александра II, поясную, в половину натуральной величины, лучшую из всех, имеющихся у меня.
В первой же половине 1883 года был отозван наш генеральный консул Кребель, а на его место прибыл старший советник Сорокин, бывший несколько лет консулом в Тульче.
Мы с ним поддерживали хорошие отношения, и этого было совершенно достаточно, дело оказалось прочно налажено, работа наших офицеров шла успешно, а во всех серьезных делах я имел поддержку в лице нашего нового посла в Константинополе А. И. Нелидова.
Убыл в Софию Иван Евстратьев Гешев, бывший все годы председателем Областного собрания и Постоянного комитета. В Софии он был назначен директором Болгарского государственного банка.
В 1884 году истекли пятилетние полномочия князя Вогориди, и предстояло избрание нового генерал-губернатора державами, подписавшими берлинский трактат.
Выбор пал на Крестовича, состоявшего пять лет генеральным секретарем Восточной Румелии (соответствовал министру внутренних дел).
Несмотря на его скромность, на некоторую, я бы сказал, «бесцветность», за князем Вогориди остается по отношению к болгарам одна крупная заслуга – он сразу принял точку зрения, что Восточная Румелия есть часть Болгарии, упорно отстаивал перед Портой интересы болгар, несмотря на все неприятности, иногда даже угрозы.
Новый генерал-губернатор Крестович всю жизнь до создания Восточной Румелии провел на турецкой службе, имел связи в Порте, но в душе остался турецким чиновником и большой самостоятельности от него нечего было и ждать.
Находясь весною 1884 года в Петербурге, я еще раз откровенно доложил генерал-адъютанту Обручеву, в какой обстановке протекает моя служба в Восточной Румелии, что налаженный порядок прочно установился, милиция готова слиться в одно целое с болгарской армией, и просил отозвать меня при первой возможности.
Просьба была уважена через год, и в начале 1885 года я был отозван в Петербург.
На мое место был командирован Генерального штаба подполковник М. М. Чичагов.
После моего отъезда Восточная Румелия просуществовала всего лишь один год. В 1886-м, ко времени возникновения болгаро-сербской войны, она присоединилась к Болгарии. Тотчас же была объявлена мобилизация и в 24 часа явились под ружье 95 600 человек, которые на третий день подошли к Софии, совершив переход в 250 верст.
В этой поразительной мобилизации сказались результаты работы наших офицеров в милиции и, в особенности, в гимнастических дружествах.
Описывая первые годы самостоятельной жизни Восточной Румелии, я совершенно не коснулся вопроса о железных дорогах, а между тем этот вопрос заслуживает особого внимания.
Еще в царствование Абдул-Азиса концессия на постройку железных дорог в пределах Европейской Турции была предоставлена австрийскому банкиру барону Гиршу, который обязался построить магистраль Константинополь – Адрианополь – Филиппополь – Татар-Базарджик – София, и от этой магистрали отходила отдельная ветка к портам Черного, Мраморного, Эгейского морей и вглубь страны к главнейшим городам.
Представленный бароном Гиршем проект сети будущих железных дорог действительно удовлетворял экономическим нуждам страны, и концессия была ему предоставлена.
Когда же дело дошло до проведения проекта в жизнь, то, благодаря умению барона Гирша ладить с великими визирями и Портой, были построены только те дороги, которые являлись выгодными для Гирша. Так, например, главная магистраль от Константинополя через Адрианополь – Филиппополь была доведена только до Татар-Базарджика. От Татар-Базарджика была построена лишь ветка до Белой Горы – богатейшему лесному району во всей Европейской Турции. По негласному соглашению с Портой барон Гирш эксплуатировал эти леса в свою пользу, и целые поезда, нагруженные выделанной древесиной, ежедневно отправлялись на Константинополь и далее в Австрию.
Из боковых линий была построена ветка от Люле-Бургаса до Новой-Загоры и там приостановлена.
Тарифы были высоки настолько, что вывезенный из Румелии хлеб, доехав до Константинополя, уже стоил вдвое дороже, чем доставляемый из других стран.
Барон Гирш пользовался особым покровительством не только Великого визиря, но и австро-венгерского посла в Константинополе.
По Берлинскому трактату право постройки железных дорог было оставлено исключительно за турецким правительством. При этом Турция обязалась войти в специальное соглашение с Австро-Венгрией, Сербией и Болгарией для соединения своих железных дорог с австро-венгерской сетью через Сербию в Болгарию.
Несмотря на заверения австро-венгерского посла в Константинополе, что Восточной Румелии не будет дозволено вмешиваться в вопрос о железных дорогах, по первому запросу депутата Величко о том, что намерено предпринять Восточно-румелийское правительство для урегулирования железнодорожных тарифов, барон Гирш из Вены по телеграфу приказал понизить все тарифы на 50 процентов.
Когда же австрийское правительство стало настаивать на заключении железнодорожной конвенции и дважды приглашало заинтересованные стороны на совещание в Вену, все его усилия разбились об изворотливость турецких делегатов. Казалось, все договорено, а санкции из Константинополя получить не могут. Решили взять султана хитростью.
Путешествовавший в то время на восток наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Рудольф должен был возвращаться в Вену через Константинополь. Австро-венгерский посол барон Каличе испросил согласия Абдул-Гамида на проезд эрцгерцога через Константинополь и получил любезный ответ султана:
– Да, но при одном условии, что по прибытии в Дарданеллы эрцгерцог будет моим гостем и пересядет на мою яхту «Махмудис», которая затем доставит его в Варну.
Посол был в восторге.
На другой день по всей Пере продавцы газет выкрикивая «Stamboul, la Turquie» добавляли: «Кризис в министерстве, Кучук Саид подал в отставку со всеми министрами, отставка принята».
Все были поражены, так как Кучук Саид был самым выдающимся государственным деятелем и пользовался неограниченным доверием султана.
Загадка скоро разъяснилась. В тот же день яхта «Махмудис» остановилась против дворца Дольмабахче, и эрцгерцог Рудольф сошел на берег. Благодаря султана за радушный прием и передавая приветствие от императора, эрцгерцог вручил султану письмо Франца-Иосифа и добавил, что император рассчитывает на то, что Его Величество вручит свой ответ ему, эрцгерцогу.
Абдул-Гамид, прочитав письмо, сказал:
– Я бы с величайшим удовольствием исполнил желание императора, но я лишен возможности это сделать сегодня, так как остался без министров. Обещаю, как только составится новое министерство, прислать Его Величеству ответное письмо.
Затем последовал парадный обед и вечером эрцгерцог Рудольф отбыл в Варну, не получив желанной подписи султана.
А на другой день в Пере снова раздавались крики: «Кучук Саид согласился вновь составить министерство», и пресловутая железнодорожная конвенция так и осталась навсегда неподписанной. Осталось также тайной, кто предупредил султана о предстоявшем вручении ему письма императора Франца-Иосифа.
В то самое время, когда австрийское правительство так настойчиво добивалось подписания договора о железных дорогах, имея главным образом цель связать свою сеть дорог с турецкой, ко мне зашли два бельгийских инженера, де Серр и Ронна, и сделали предложение: минуя Австрию, связать нашу железнодорожную сеть от Унген через Румынию – Дунай (в том месте, где был наш военный мост) через Болгарию – Балканский хребет (Хаинский проход) – Шипку на Старую Загору – Новую Загору, где новый путь соединился бы с турецкой сетью.
При этом де Серр и Ронна указали, что необходимый капитал в 150 миллионов франков уже обеспечен, произведена нивелировка Хаинского прохода, который оказался вполне удобным, и прорытие тоннеля не доставит особенных технических трудностей и может быть закончен в два года. Главная проблема – это сооружение моста через Дунай, на которое потребуется четыре года, а временно его будет заменять паровой паром.
В заключение добавили, что хотя капиталы имеются, но без русских они этого предприятия провести не могут, а потому предлагают, чтобы в кампанию вошли русские инженеры в какой угодно доле, лишь бы получить поддержку нашего правительства. По первому заявлению они готовы приехать в Петербург со всеми полномочиями от командировавшего их общества.
Все это я подробно донес генерал-адъютанту Обручеву, испрашивая указаний, но, потому ли, что мы были связаны Берлинским трактатом, или по иным каким причинам, в Петербурге к этому проекту отнеслись равнодушно и я никаких указаний не получил. Небезынтересно в этом деле то, что де Серр и Ронна состояли инженерами кампании австрийской Зюд-Бан.
Остается сказать еще об одном из благодатных сокровищ Восточной Румелии, да и всей Болгарии. Это природные горячие источники.
В Восточной Румелии я лично видел такие источники под Сливной, в Чирпане, Гиссаре в предгорьях Малых Балкан, в 50 верстах от Филиппополя, где моя семья проводила обычно июль и август месяцы, в Пиштере, в Новой Загоре и других местах.
В другой стране эти источники служили бы доходной статьей и обогащением местного населения. Но турецкое правительство, считая, что вода от Аллаха, не допускало мысли, чтобы за пользование этими источниками можно было бы взимать какую-либо плату. Более того, они все были оборудованы банями-бассейнами для купания.
Так как устройство бассейнов везде одинаково, опишу подробно бани на Гиссаре.
Местечко Гиссар расположено в предгорье Малых Балкан. Оно окружено лужайками и местами крупным гравием. По лужайкам всюду протекают ручейки, русло которых и трава в них черные как уголь, вода же в ручейках светлая, чистая, совершенно горячая.
В крупном гравии много луж правильной круглой формы, диаметром от трех до четырех аршин; дно от краев к середине покатое, в центре глубина не более аршина и из центра каждой лужи непрерывно поднимаются на поверхность крупные пузыри. Температура воды очень высокая, так что больно в ней держать руку. Тем не менее местные жители привозили к этим лужам больных, особенно тех, кто страдал ревматизмами, разрывали гравий, клали на него больного и держали его в этой горячей воде по полчаса и более, затем укутывали в шубу и увозили домой. Так повторяли ежедневно до полного выздоровления.
Сами же бассейны расположены на расстоянии 30–35 шагов друг от друга, в каменных домиках. Длина бассейна шагов 30–35, ширина 10–15. Глубина – по грудь человека среднего роста. Вокруг – широкая каменная площадка, устилаемая циновками. В воду сходят по каменным ступенькам, на которых можно сидеть.
Во всех бассейнах вода проточная, она постоянно поступает в емкость и свободно вытекает из нее. Ночью бассейны запираются, закрывается труба, спускается вода, дно и стены бассейна тщательно моются и снова наполняются. Температура воды в каждом различна. Самый горячий и самый всеми любимый «Хавуз» – 52 °C или 41,6 °R (градусы по шкале Реомюра. – Примеч. ред.).
Целебное действие удивительное. Я видел, как привозили больных, совершенно скрюченных, с распухшими коленями, локтями, их на простыне опускали в воду, держали минут пять, причем некоторые кричали от боли, вынимали на циновку и укрывали. Через полчаса опять опускали на пять минут – и так до трех раз. Дня через четыре такого больного сводили по ступенькам под руки, а через неделю больной уже сам сходил. Наибольший срок такого ежедневного купания – две недели.
Остуженная вода «Хавуза» очень вкусная. «Мамуз» – почти такой же горячий, как и Хавуз, но почему-то им мало пользовались и никогда о нем не говорили.
«Квачез» – 43,5 °C или 36,5 °R – единственный, в котором вода была слегка грязной, но она исцеляла кожные болезни. И, наконец, «Инджес» – 42 °C или 32 °R – единственный, в который я решился входить и иногда даже плавал. Вода – как горный хрусталь. Но местные жители уже считали его недостаточно горячим, а купанье в нем было для них забавой, а не лечением.
Единственное ограничение в пользовании банями – строгое разграничение мужских и женских часов. Посетители платили только за кофе.
Спустившись с плато, мы подходили прямо к месту, называемому Бетп-Бунар (пять колодцев), на котором действительно было пять колодцев с великолепной, холодной ключевой водой.
Здесь была гостиница с совсем примитивной обстановкой, но с очень услужливым хозяином-поляком, паном Мокринским, который вдобавок сам отлично готовил и очень вкусно нас кормил.
Когда-то пан Мокринский был ротмистром в турецком уланском полку, сформированным Садык-пашой Чайковским и в котором все офицеры были из поляков эмигрантов.
По расформировании полка офицерам-полякам пришлось искать заработка, пан Мокринский обосновался на Гиссаре и существовал, по-видимому, безбедно.
В 1886 году[47]47
Автор ошибается – отзыв русских генералов и офицеров из болгарской армии произошел в 1885 г., тогда же последовал разрыв с князем Александром I Болгарским.
[Закрыть] Болгария объявила войну Сербии. Как только известие об этом достигло Петербурга, государь император отдал приказ об исключении князя Александра из списков русской армии и повелел немедленно отозвать всех русских офицеров, находившихся в болгарских войсках.
К счастью, война была непродолжительна. В первом же бою, под Сливлицей, сербская армия потерпела поражение и начала быстро отступать.
От дальнейшего разгрома сербов спасло вмешательство состоявшего при короле Милане[48]48
Точнее, князем Сербским Милане, главнокомандующим Сербской армией. Королем Сербии был его сын Александр, позднее убитый вместе с королевой Драгой.
[Закрыть] австрийского военного уполномоченного, графа Ковенгюллера, который выехал навстречу князю Александру и потребовал немедленного прекращения преследования и заключения мира, грозя в противном случае вступлением австрийских войск в пределы Сербии. Мир был тотчас же заключен.
Вслед за этим князь Александр издал манифест к своему народу, в котором объявил, что, утратив благоволение русского царя, он не считает возможным оставаться князем и отрекается от престола.
После отречения он тут же покинул пределы Болгарии.
Этим закончился первый период наших взаимоотношений с Болгарией.
В этот период, помимо обычных дипломатических отношений, мы через наших офицеров-инструкторов принимали непосредственное участие в ее внутренней жизни, создавали ее военную силу и тем прочно обеспечивали ее самостоятельность и процветание в будущем.
От нас зависело создание прочной нравственной и экономической связи, и затем, примирив болгар с сербами, мы должны были помочь им полюбовно размежеваться в Македонии, довести их до союза балканских держав, сделать их проводниками нашей славянской идеи на Ближнем Востоке. При этом определенно указать на неотъемлемое право в будущем на владение Константинополем и проливами.
Выполнение изложенного требовало назначения в Софию лучших представителей как от министерства иностранных дел, так и от военного.
О том, что это было упущено, лучше всего говорят цифры: с 1878 по 1886 год в Софии сменились пять дипломатических агентов и пять военных министров. В Филиппополе – три генеральных консула, не считая тех промежутков времени, когда должность оставалась вакантной, и генеральным консульством заправляли молодые секретари.
Глава III
Прибыв в Петербург в феврале 1885 года и доложив обо всем генерал-адъютанту Обручеву, я обратился к нему с личной просьбой – ввиду болезненного состояния моей жены предоставить мне возможность пожить на месте, без постоянных разъездов.
Просьба была удовлетворена, и я был назначен в Москву штаб-офицером для поручений при штабе Московского военного округа,[49]49
Московский военный округ образован в 1864 г., управление – в Москве. В территорию округа входили 12 губерний (Владимирская, Вологодская, Калужская, Костромская, Московская, Нижегородская, Рязанская, Смоленская, Тамбовская, Тверская, Тульская, Ярославская), с 1888 г. к ним добавились еще две – Воронежская и Орловская.
[Закрыть] причем, отпуская меня, генерал-адъютант Обручев добавил:
– За два года ручаюсь, а там посмотрим.
С назначением в Москву характер моей службы совершенно изменился. В первую очередь предстояло отбыть строевой ценз, и с первого октября 1885 года я вступил в командование 1-м батальоном 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка.[50]50
1-й лейб-гренадерский Екатеринославский императора Александра II полк сформирован в 1756 г. как 3-й гренадерский полк. С 1785 г. – Екатеринославский гренадерский полк. С 1864 г. – 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский Его Величества полк. В 1914 г. входил состав в 1-й гренадерской дивизии. Дислокация – Москва.
[Закрыть]
Каждый строевой офицер поймет мое волнение, когда после десятилетнего пребывания вне строя я впервые выехал перед батальоном, и в голове неотступно стоял вопрос: сумею ли при поворотах скомандовать под левую ногу или собьюсь с такта, скомандовав под правую. К счастью, все вышло без осечки, и мое семеновское самолюбие не было задето. Но приходилось быть начеку, лейб-гренадерский Екатеринославский полк исстари славился своей строевой выправкой, и командиром его в то время был блестящий Герман Борисович Прокопе.
В Москву я прибыл в мае 1885 года, когда все войска и штаб округа находились в лагере на Ходынском поле.
Помню, как меня поразило пребывание в лагере офицерских семей, еженедельные танцевальные вечера, иногда даже театральные представления в летнем окружном офицерском собрании.
Офицерские полковые собрания, недавно введенные в полках, для меня были новостью. Они, несомненно, явились главным фактором улучшения быта офицеров, значительно удешевили их жизнь, особенно стол и, предоставив офицерам хорошее помещение, в котором каждый чувствовал себя как дома и пользовался такими удобствами, каких в отдельности редко кто мог бы себе предоставить, способствовали сплочению офицерской семьи.
Хотя для офицерских собраний существовал один нормальный устав, которым, помимо служебных занятий, предусматривались семейные вечера, бесплатные спектакли, некоторые полки ввели у себя известные ограничения. Так, в нескольких полках, в том числе и в лейб-гренадерском Екатеринославском полку, постановлением общества офицеров дамы совершенно не допускались в полковое собрание.
Это правило настолько вошло в жизнь и никогда не нарушалось. Так, в одно из своих пребываний в Москве император Александр III, пройдя с императрицей пешком по Кремлю, были застигнуты сильным дождем. Их Величества остановились под крышей подъезда офицерского собрания лейб-гренадерского Екатеринославского полка. Швейцар мгновенно открыл двери, но государь сказал, что они не войдут. Швейцар бросился наверх и доложил офицерам, что Их Величества стоят под дождем. Находившиеся в собрании офицеры сбежали вниз и просили Их Величества осчастливить полк заходом в собрание. Императрица Мария Федоровна уже было сдалась, но государь остался непоколебим и, улыбаясь, сказал:
– Нет, Мари, тебе не полагается войти в их собрание, и мы постоим тут. Не упрашивайте, господа, ваше постановление не должно быть нарушено.
Так и простояли, пока дождь не утих.
Осенью того же года я перевез семью из Петербурга, и мы поселились на Смоленском бульваре, в Полуэктовском переулке, у церкви Неопалимой Купины.
Не бывав раньше в Москве, я с недоумением подошел к дому, в который меня направили. Дом был деревянный, бревенчатый и, на мой петербургский взгляд, совершенно неподходящий для нас. И только когда вошел внутрь, увидел комнаты и окна, выходящие в сад, понял всю прелесть этого дома и тотчас же нанял квартиру – семь комнат за семьсот пятьдесят рублей в год. Правда, далековато было до Кремля, где стоял 1-й батальон лейб-гренадерского Екатеринославского полка, но зато жилось нам в этой квартире очень хорошо. У нас были близкие знакомые в Москве, которые приняли нас как родных, сразу ввели в свой круг и создалось такое чувство, будто мы уже давно здесь живем. Да и сама Москва своей красотой, своей стариной невольно привлекала к себе.
Особенно радушно принял меня командующий войсками граф Бреверн-Делагарди,[51]51
Генерал от инфантерии граф А. И. Бреверн-де-Лагарди с мая 1879 по август 1888 г. был командующим Московским военным округом.
[Закрыть] расспрашивал подробно о моей заграничной службе, а главное, предоставил мне читать книги, которые он получал в огромном количестве, как русские, так и из-за границы, без цензуры.
Спокойная жизнь в Москве благотворно сказалась на здоровье жены, быстро оправившейся после рождения сына в феврале этого же года.
1 октября я вступил в командование батальоном, вошел во все подробности внутренней жизни полка, по поручению командира вел тактические занятия с офицерами и в течение зимы сделал несколько сообщений.
Я скоро понял, что строевое обучение и воспитание части – родное мне дело, и все же сознаюсь, что временами чувствовал, насколько сузилось мое поле деятельности, и что я стал как бы меньшим человеком.
В период лагерного сбора все смотры прошли очень удачно. В это лето впервые в нашей армии были введены подвижные сборы.
На первый раз решено было произвести подвижной сбор в гренадерском корпусе.[52]52
Гренадерский корпус сформирован в 1814 г. в составе 1, 2 и 3-й гренадерских дивизий. Впоследствии его состав неоднократно менялся. Входил в состав войск Московского военного округа.
[Закрыть] Корпусу был представлен район: для 1-й гренадерской дивизии[53]53
1-я гренадерская дивизия сформирована в 1811 г. В 1914 г. состав дивизии: 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский императора Александра II, 2-й Ростовский Его Императорского Высочества великого князя Михаила Александровича, 3-й Перновский короля Фридриха-Вильгельма IV и 4-й Несвижский генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли полки, 1-я гренадерская генерал-фельдмаршала графа Брюса артиллерийская бригада. Расформирована в 1918 г.
[Закрыть] Московского, Верейского, Можайского и Серпуховского уездов Московской губернии, Боровского и Тарутинского – Калужской губернии, 2-я[54]54
2-я гренадерская дивизия сформирована в 1811 г. В 1914 г. состав дивизии: 5-й гренадерский Киевский Его Императорского Высочества наследника цесаревича, 6-й гренадерский Таврический генерал-фельдмаршала великого князя Михаила Николаевича, 7-й гренадерский Самогитский генерал-адътанта графа Тотлебена и 8-й гренадерский Московский великого герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха полки, 2-я гренадерская артиллерийская бригада. Расформирована в 1918 г.
[Закрыть] и 3-я[55]55
3-я гренадерская дивизия сформирована в 1814 г. В 1914 г. состав дивизии: 9-й гренадерский Сибирский генерал-фельдмаршала великого князя Николая Николаевича, 10-й гренадерский Малороссийский генерал-фельдмаршала графа Румянцева, 11-й гренадерский Фанагорийский генералиссимуса князя Суворова, ныне Его Императорского Высочества великого князя Дмитрия Павловича и 12-й гренадерский Астраханский императора Александра III полки, 3-я гренадерская артиллерийская бригада. Расформирована в 1918 г.
[Закрыть] Гренадерские дивизии продвигались с юга по направленно на Серпухов.
Подвижной сбор продолжался 33 дня и закончился двухсторонним маневром в окрестностях Серпухова.
Производство малых маневров ежедневно на новых местах внесло большое разнообразие, оживило занятия; с переходом же в Калужскую губернию, к этому прибавились торжественные встречи нас населением, по много лет не видавшем войск. Когда войска входили в город, жители стояли по пути, имея при себе кадки, полные огурцов и наделяли каждого солдата двумя-тремя огурцами.
Занятия в районе Боровска продолжались пять дней. 30 августа в городской роще было народное гуляние, поражали степенность всех гуляющих, как старых, так и молодых. Помню, как меня подвели к намеченной мне квартире в доме богатого огородника, как хозяин вышел на крыльцо, стоял, смотрел на меня, но в дом не приглашал. Становилось даже неловко. Наконец, решился и спросил:
– Вы табак принимаете?
На мой ответ, что я никогда не курил, хозяин просиял и стал просить:
– Пожалуйте, пожалуйте, дорогим гостем будете, – и ввел меня в лучшую комнату, уставленную по стенам старинными иконами в богатых ризах, украшенных жемчугом и самоцветными камнями, в темного дерева киотах, и добавил:
– Если куда угодно поехать, скажите только слово – подам доброго рысака.
От Боровска дивизия продвигалась в направлении на село Граково, расположенное на левом берегу Нары, составлявшее предместье Тарутина.[56]56
Тарутино – село Боровского уезда Калужской губернии (ныне Жуковского района Калужской области). 6 (18) октября 1812 г. севернее Тарутино произошло сражение между частью сил русской армии и авангардом Великой армии. В память сражения в 1813 г. из половины Московского гарнизонного полка был сформирован Тарутиинский пехотный полк.
[Закрыть]
Жители сел Гракова и Тарутина встретили нас крестным ходом с хоругвями и с образами, причем рассказывали, что в их губернии не было войск с 1837 года. В этот же год жители Тарутина, узнав, что Тарутинский полк[57]57
67-й пехотный Тарутинский великого герцога Ольденбургского полк сформирован в 1811 г. как Тарутинский пехотный полк. С 1864 г. – 67-й пехотный Тарутинский великого герцога Ольденбургского полк. В 1914 г. входил в состав 17-й пехотной дивизии 14-го армейского корпуса. Дислокация – Ковель.
[Закрыть] вызывается в Петербург, отправили депутацию к императору Николаю Павловичу, упросить, чтобы было повелено направить полк через Тарутино и пробыть в нем хотя бы день. Ходатайство жителей было уважено, полк прошел через Тарутино и имел в нем дневку.
Богатейшее село Тарутино, свыше девятисот дворов, расположено на правом берегу р. Нары. Во время Отечественной войны 1812 года село принадлежало сыну фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского молодому графу Румянцеву, жившему постоянно в Париже и не посещавшему своего села. По окончании войны в память Тарутинского боя крестьяне выпросили себе несколько орудий из захваченных у французов и за свой счет соорудили при селе богатый памятник, красующийся по сей день.
Когда молодой граф узнал о поступке своих крестьян, то тотчас же приехал в село, благодарил крестьян, всем дал вольную, подарил им все земли, прилегающие к селу и уже за свой счет обнес памятник богатой оградой.
Занятия в районе Тарутина – Гракова продолжались целую неделю. Шла молотьба, и солдаты в свободное от занятий время принимали в ней самое деятельное участие, все время царило общее веселье. Молодые бабы и девушки весело болтали с солдатами, перебрасывались шутками, целовались даже, но ни одна не перешла известной границы. Поражало общее довольство, незабитость баб и детей.
И моя молодая хозяйка взяла слово с денщика, что он не будет покупать хлеба, пока мы стоим у нее, и присылала по утрам чудесные сдобные булочки в глубокой тарелке с горячим топленым маслом.
Большой интерес придавало занятиям умелое руководство начальника 1-й гренадерской дивизии генерал-лейтенанта Н. В. Эллиса, моего первого батальонного командира в Семеновском полку. Уже тогда полки 1-й гренадерской дивизии славились своим умением ходить, были основательно обучены действию в рассыпном строю, ночным действиям в полной тишине.
Сбор закончился двухсторонним маневром корпуса в окрестностях города Серпухова под руководством командира гренадерского корпуса генерал-адъютанта Столыпина.
В марте 1887 года в Москве освободился штаб 13-й кавалерийской дивизии,[58]58
13-я кавалерийская дивизия сформирована в 1875 г. В 1914 г. состав дивизии: 13-й драгунский Военного ордена генерал-фельдмаршала графа Миниха, 13-й уланский Владимирский, 13-й гусарский Нарвский и 2-й Оренбургский казачий полки, 21-я конная батарея 12-го конно-артиллерийского дивизиона.
[Закрыть] и высочайшим приказом 17 марта я был назначен на эту должность, причем получил телеграмму от помощника начальника Главного штаба: «Поздравляю, ваше желание исполнено, вы остаетесь в Москве».
Мы с женой были очень обрадованы этим назначением. Но уже в Благовещенье, когда мы вернулись около полудня домой, денщик доложил, что приходили два раза от начальника штаба округа, ему необходимо меня видеть.
На другой день в 8 часов утра я уже был у генерал-лейтенанта Духовского,[59]59
Генерал-лейтенант С. М. Духовской с мая 1873 по март 1895 г. был начальником штаба Московского округа.
[Закрыть] который тотчас же показал мне расшифрованную телеграмму начальника Главного штаба: «Во сколько дней может 13-я кавалерийская дивизия выступить на австрийскую границу? Прошу до времени сохранить в секрете. Обручев».
На вопрос о сроке готовности я тотчас же ответил:
– Согласно мобилизационному плану будем готовы на третий день. Но как же сохранить в секрете мобилизацию, которую необходимо тотчас же начинать, как же не поставить в известность семьи, остающиеся дома?
Было решено командировать в Главный штаб старшего адъютанта штаба дивизии, чтобы получить точные указания. Через два дня пришла вторая телеграмма: «Мобилизацию отложить до особого приказания».
Дивизия была чрезвычайно широко расквартирована: штаб – Москва, 37-й драгунский Военного ордена полк – Гжатск (Смоленской губернии); 38-й драгунский Владимирский полк[60]60
13-й уланский Владимирский полк сформирован в 1701 г. как драгунский полковника Жданова полк. С 1864 г. – 13-й уланский Владимирский Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича полк, с 1882 г. – 38-й драгунский того же шефа, с 1907 г. – вновь 13-й уланский Владимирский. В 1914 г. входил в 1-ю бригаду 13-й кавалерийской дивизии. Дислокация – Ново-Минск.
[Закрыть] – Коломна, 39-й драгунский Нарвский[61]61
13-й гусарский Нарвский полк сформирован в 1705 г. как драгунский подполковника Пестова полк. С 1864 г. – 13-й гусарский Нарвский Его Императорского Высочества великого князя Константина Николаевича полк, с 1882 г. – 39-й драгунский того же шефа, с 1907 г. – 13-й гусарский Нарвский Его Императорского королевского Величества императора Германского короля Прусского Вильгельма II полк. В 1914 г. входил во 2-ю бригаду 13-й кавалерийской дивизии. Дислокация – Седлец.
[Закрыть] – Муром (Владимирской губернии); 2-й Оренбургский казачий полк[62]62
2-й Оренбургский казачий воеводы Нагого полк сформирован в 1882 г. В 1914 г. входил во 2-ю бригаду 13-й кавалерийской дивизии. Дислокация – Варшава.
[Закрыть] – Нижний Новговрод.
Специально-кавалерийский сбор дивизия отбывала под Москвой. Широкое расквартирование давало возможность во время передвижения на специально-кавалерийский сбор и обратно широко вести с офицерами тактические занятия в поле благодаря указаниям и личному руководству двух выдающихся начальников дивизии генерал-лейтенантов Кульгачева и Скобельцина, от которого и принял дивизию Николай Егорович Мейкендорф.
Специально-кавалерийский сбор 1887 года мы отбыли под Москвой, но уже в августе было получено уведомление, что 22 июля государю императору благоугодно было утвердить нормальную дислокацию 13-й кавалерийской дивизии: штаб и 37-й драгунский Военного ордена полк – Люблин; 38-й драгунский Владимирский – Влодава; 29-й драгунский Нарвский – Грубешов; 2-й Оренбургский казачий – Холм. Стоянки 20-й и 22-й конных батарей[63]63
20-я конно-артиллерийская батарея сформирована в 1875 г., 22-я конно-артиллерийская батарея сформирована 28 сентября 1794 г. как 2-я конная рота. Обе батареи входили в 10-й конно-артиллерийский дивизион.
[Закрыть] припомнить не могу.
В октябре началась перевозка частей и закончилась к пятому ноября. Стоянки не были обследованы и располагаться на них зимою было крайне тяжело, особенно во Влодаве и в Грубешове.
Во Влодаве только для командира полка нашлась квартира в четыре комнаты, которую, однако, полковник Винтулов тотчас же отдал под офицерское собрание, а сам взял предназначавшуюся под собрание из трех маленьких комнат, настолько сырую, что за диваном в ней водились лягушки. Эскадроны стали по фольваркам в расстоянии от полкового штаба от пяти и до десяти верст.
Только часть эскадронных командиров имели квартиры с деревянными полами, остальные все с земляными. Не лучше обстояло дело и в Грубешове. Город Грубешов отстоял от железной дороги на 50 верст из них только 27 верст – шоссе, а остальные 23 версты грунтовой, лесной дороги по черноземью, в ненастье становившейся непроезжей. Сам город был немощеный, грязь на улицах так глубока, что подводы, приезжавшие осенью на базар, увязали по ступицу, и если случался мороз, то выехать уже было нельзя, лошади или волы выпрягались, подводы же оставались до следующей оттепели.
Но благородство начальника дивизии, удачный подбор командиров, бодрое настроение в частях преодолели все препятствия и сделали то, что не только занятия шли успешно, но и общественная жизнь офицеров не замерла.
На Масленницу в офицерских собраниях состоялись танцевальные вечера, на которые офицеры прибывали верхом в полушубках, надев поверх новых рейтуз старые, смазные сапоги на ногах, а лакированные в чехлах на седле или у вестового. По приезде, под лестницей Собрания, в приспособленном чулане переодевались, танцевали и ужинали до утра, и затем, вновь переодевшись, уезжали обратно в эскадроны; некоторые при этом являлись за 30, за 50 верст, всегда веселые, щегольски одетые, никто не жаловался.
Замечательно, что и санитарное состояние в частях не ухудшилось. Но грязь зимою была удручающая. Во Влодаве полковник Винтулов требовал постоянной чистки улиц и навел такой страх на всех, что улицы скребли и чистили целыми днями, сгребая и увозя грязь, потом Влодаву замостили.
Даже в Люблине вопрос с квартирами стоял так остро, что мы с семьей прожили два месяца в гостинице, и только перед самым Рождеством по просьбе губернатора одна помещица согласилась уехать в деревню и уступила нам квартиру, удержав, однако, две комнаты под свою мебель. Начальник же дивизии так и жил в гостинице, пока не уехал из Люблина вышедший в отставку генерал и тем освободил подходящую квартиру.
Так прожили мы первую зиму в Варшавском округе. Весной стало уже гораздо легче. Помещики, убедившись в строгом внутреннем порядке полка, предоставили лучшие фольварки под стоянки эскадронов, возможно, лучше обставили офицеров, стали отпускать вволю солому, а в Грубешове даже дали разрешение на охоту с борзыми, которых в Нарвском полку насчитывалось 23 полковых и несколько собственных офицерских свор.
В Варшавское округе было сосредоточено пять кавалерийских дивизий, одна отдельная кавалерийская бригада, и намечалось формирование еще одной кавалерийской дивизии.
Командующий войсками генерал-адъютант Гурко особенно любил кавалерию, заботился о ее боевом воспитании и предъявлял к ней большие требования. Все кавалерийские дивизии с нетерпением ждали дня смотра нашей дивизии, ждали и мы этого смотра, знали, что он будет очень строгий и подробный.
Специально-кавалерийский сбор дивизия отбывала в окрестностях Варшавы на Рембертовском полигоне; полки стояли кругом по деревням, в расстоянии от Варшавы в 19, 25 и до 40 верст, штаб – 24 версты от вокзала.
Пред смотром генерал-адъютант Гурко вызвал к себе начальника дивизии, командиров бригад, полков, батарей и начальника штаба. Познакомившись со всеми, дал следующие указания:
– Смотр я вам произведу на Повонаковском поле в час дня. Выступите в ночь из обоих штаб-квартир с таким расчетом, чтобы к 8 часам утра прибыть на Беляни; выкормите там лошадей и к часу дня постройтесь на Повонаковском поле.
Все было точно выполнено, и в назначенный день в час дня дивизия была выстроена на указанном поле. Смотр состоял из полковых учений всем четырем полкам, затем бригадных учений. Церемониальным маршем генерал-адъютант Гурко пропустил дивизию через стрелковые валы, и когда все легко, стройно преодолели препятствия, сказал начальнику дивизии:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?