Текст книги "Дело случая"

Глава 4
Что вы сделали с моей женой?

Был конец ноября, когда в больничном храме Агапита Печерского появился новый человек – высокий, хмурый, заметно сутулящийся, почти полностью седой мужчина, возрастом между сорока и пятидесятью годами. «Захожанин», – подумали увидевшие его прихожане храма. «Захожанин», – решил и отец Алексий, который обратил внимание на высокого седовласого мужчину, когда совершал выход во время Херувимской песни⁴¹.

«Захожданин» – это слово из лексикона воцерковленных православных христиан и означает человека, который заглядывает в храм лишь изредка – или раз в год, на Пасху, или пару раз в течение жизни – чтобы свечку поставить, когда жена сына родила, или чтобы поставить вторую, прося Бога о том, чтобы этот, подросший уже сын водку перестал пить. Не каждый «захожанин» остается таким до смерти – некоторые постепенно вливаются в жизнь Православной Христовой Церкви и становятся «прихожанами» – то есть людьми, которые бывают в храме постоянно, регулярно и изо всех сил пытаются выстроить всю свою жизнь в соответствии с рекомендациями православного христианства. Но это, к сожалению, бывает не всегда. Некоторые люди так и умирают «захожанами», образно говоря – дойдя «до порога» Церкви Божией, но так и не решившись сделать шаг внутрь.

Отличить «прихожанина» от «захожанина» не всегда легко, но если человек, находясь в храме, не молится вместе со всеми, не осеняет себя крестным знамением, а мнется в углу, топчется, зевает, на его лице читается «да когда же все это закончится», то это именно «захожанин», не иначе.

Примерно так же вел себя и этот хмурый мужчина, заглянувший в храм дождливым ноябрьским днем. Все происходящее было ему явно чуждым, непонятным, долгим, а потому очень скучным. Тем не менее мужчина не уходил. У него здесь было дело, и ради этого дела он был готов потерпеть.

Если человек долго предавался какому-то пороку, это обязательно отражается на его лице. Вот и у этого хмурого человека на лице были следы многолетнего пьянства, хотя отцу Алексию показалось, что сейчас этот человек уже не пьет. Священник всегда радовался каждому «захожанину» – все же человек в храм Божий пришел, а не в кабак, даст Бог, и навсегда здесь останется, ведь каждый однажды приходит в храм в первый раз! Но отец Алексий, конечно, не вспомнил того, что именно рассказывала о своем муже красивая и хмурая женщина, приходившая к нему в начале сентября, а потому не догадался, что перед ним не кто иной, как Николай Анасенко.

Но вот служба закончилась, прихожане расставили столы, принялись разливать чай. От участия в чаепитии Николай отказался решительно и не меньше часа где-то пропадал – наверное, гулял по длинным больничным коридорам. Этим его мучения не закончились – в тот день поговорить с отцом Алексием желало немало народу, и Николай оказался в очереди последним. Но он терпеливо дождался, пока от отца Алексия выйдет последний собеседник, после чего решительно вошел в комнату настоятеля и тут же ошарашил священника вопросом:

– Скажите, что вы сделали с моей женой?

– С какой женой? – переспросил отец Алексий. – Сделал – что именно? И когда? Честно говоря, я вас совсем не понимаю! Но вы присаживайтесь – сами видите, здесь неудобно стоять. Садитесь, поговорим, все выясним.

Николай грузно опустился на стул.

– Моя жена была у вас, – проговорил он, недружелюбно поглядывая на священника из-под насупленных бровей. – Я точно не помню, когда именно, но тогда было еще тепло. Она жаловалась вам на то, что никак не может забеременеть. И вы посоветовали ей молиться.

– Да? – протянул отец Алексий. – Ну… Может быть… Откровенно говоря, я никак не могу понять, о ком вы говорите! У меня бывает немало народу, молиться я советую многим, так как нет на свете человека, которому молитва не была бы полезной. К сожалению, я не могу похвастаться крепкой памятью, и вспомнить вашу супругу у меня, увы, не получается… – Он развел руками, показывая, что хотел бы помочь хмурому посетителю, но пока не может.

– Юля ее зовут, – буркнул Николай. – Ракитина Юлия Владимировна.

– Юлия? Ну, хорошо, – произнес священник, хотя память пока что никак не желала отдавать из своих глубин образ обладательницы этого имени. – Так что же случилось с вашей супругой, объясните, пожалуйста?

– А то и случилось! – Казалось, Николай изо всех сил желает выругаться, но сдерживается с большим трудом. – Была баба как баба. На работу ездила – она фирмой руководит, мебельная фабрика у нее, ну, и магазинчик небольшой, мебельный, конечно. Обеды и ужины варила – есть готовила, как и подобает жене. Обо мне как-то заботилась. В общем, все более-менее было как у людей. Теперь же она суп без зажарки варит – видите ли, постный день и нужно кушать без масла! Гадость редкая, в горло не лезет! – При воспоминании о супе Николай так сжал зубы, что они скрипнули. – Но суп – это еще полбеды. Она молится, молится и молится! Читает Псалтирь, и это занимает у нее восемь часов в день! Восемь часов! Ежедневно! Вы можете себе это представить?!

– Восемь?! – Отец Алексий наморщил лоб.

Кажется, он никому такого не советовал! Конечно, некоторые монахи молятся и больше, чем восемь часов в день, но для этого подготовка нужна, да еще какая! Сам отец Алексий был уверен в том, что возрастать духовно – в том числе и в молитве – нужно постепенно, без рывков, а потому советовал своим прихожанам читать утренние и вечерние правила, к ним – акафист или пару канонов, еще – определенное количество Иисусовых молитв. Но это занимать восемь часов в день никак не могло.

– Да-да, представьте себе! – воскликнул Николай и в гневе замахал руками; руки у него были крупные, мозолистые, выдавали человека ручного труда. – Сорок с гаком лет совсем не молилась, а теперь вот молится восемь часов подряд! Ну, или два раза по четыре часа.

Но священник уже начал кое о чем догадываться.

– Она что же – читает Книгу псалмов от корки до корки?⁴² – уточнил он. – На церковнославянском языке? А до этого ваша супруга никогда не молилась?!

– Да я ведь вам о том и говорю, – с досадой ответил Николай. – Раньше не молилась совсем и даже не думала об этом, а теперь только и делает, что псалмы читает. И именно на церковнославянском!

– Я, кажется, начинаю понимать, – пробормотал священник. – Продолжайте.

Картина и вправду вырисовывалась. Отцу Алексию и самому доводилось читать Псалтирь от начала до конца – например, когда умирал кто-то из близких, и это занимало у него часа четыре⁴³. Но он-то был знаком с этим делом давно и прочитал Псалтирь не одну сотню раз. Но если человек начал читать Книгу Псалтирь только что, то он, наверное, как раз за восемь часов ее и осилит.

– Да чего продолжать! – раздраженно скривился Николай. – Раньше была баба как баба, говорю же вам. Красилась, красивой быть пыталась! Теперь не красит ни лица, ни волос, в парикмахерскую не ходит, на Бабу-ягу скоро станет похожа. Дома почти не готовит – некогда ей, а если готовит, то дрянь всякую. Хотя об этом я уже говорил… Если не читает псалмы, то все равно занята – записала на диктофоне свой голос и слушает. Всего лишь одна молитва там – Юлька ее Иисусовой называет⁴⁴, – но она включает диктофон и гоняет запись – по кругу, по кругу, по кругу! Я, наверное, с ума сойду от этой молитвы! Раньше Юлька на фабрике своей каждый день бывала, во все дела вникала, там мышь не могла пробежать без ее разрешения! А теперь туда ни шагу! И на звонки не отвечает. Директор Паша ей звонит, а она трубку не берет, как будто она не владелица фабрики, а посторонний человек. После этого Пашка ко мне бегает, если какой-нибудь вопрос, – ведь я муж хозяйки. Но при этом я – простой истопник, а не бизнесмен. Не умею я быть бизнесменом и не хочу этому учиться!

И вот когда Николай сказал, что он истопник, отец Алексий понял, о ком говорит его собеседник. Он вспомнил Юлию, вспомнил и весь разговор с ней. Да, он советовал ей молиться, это правда. Но ни одному человеку, переступившему порог храма в первый раз, он не советовал молиться так! То, что она сейчас делает, непосильно для начинающего молитвенника! Для опытного – вполне возможно, но не становятся ведь опытными за месяц или два!

– Я вспомнил вашу супругу, – признался священник. – Вас, кажется, Николаем зовут? Мне она о вас рассказывала.

– Ну еще бы! – неприязненно произнес собеседник. – Не понимаю, зачем это вообще ей понадобилось – втягивать в свои проблемы постороннего человека. Вас то есть!

Прозвучало это грубо, но священник и не думал обижаться. Если бы он обижался на каждое неприязненное слово, что слышал в жизни, то, наверное, давно сошел бы с ума.

– Скажите, а вы спрашивали Юлию, зачем она делает все это? – спросил он мягко.

– Конечно, спрашивал! – воскликнул Николай. – Она ответила мне, что вы пообещали, что если она будет делать так, то у нее обязательно родится ребенок! Но это не работает – никакой беременности как не было, так и нет! Более того – Юлька к худшему меняется, я же вижу! Она и раньше была нервной, теперь вообще раздражительна жутко, слова ей нельзя сказать. И матерится, если что не по ней, а раньше не материлась, во всяком случае почти. Иногда только на фабрике кого-то крепким словцом построит, но это уж удел начальника – люди иной раз и не понимают, если их матом не обложить. А еще она курит. Она-то раньше бросала, а вот теперь начала опять – как сорвется, как наорется, так и курит. Ходит по комнате туда-сюда и курит, курит, полпачки сигарет может высмолить одну за другой! Но при этом молитву на телефоне слушает. Вот курит – и слушает, курит – и слушает! Скажите – это так и должно быть? Или все-таки нет?

– Нет, так быть не должно, – вздохнул отец Алексий. – И знаете – я ее этому не учил. Тем более – не обещал, что она обязательно забеременеет. Но прояснить ситуацию, конечно, надо. Ваша супруга, наверное, дома сейчас?

– Да, дома. Она в последнее время всегда дома. Разве что в магазин сходит, и то раз в неделю, не чаще.

– А живете вы далеко?

– Нет. Пешком пятнадцать минут спокойным шагом.

– Тогда давайте пройдемся к вам, а? Я хотел бы с вашей супругой поговорить.

К дому, где проживали Юлия и Николай, дошли действительно быстро, даже намокнуть по-настоящему не успели – привычный ноябрьский дождь хоть и шел, но был мелкий и не слишком густой. Пока шагали, старательно обходя лужи, отец Алексий думал о том, что он много раз вот так шел в чей-то дом исповедовать умирающего. Но еще ни разу ему не приходилось спешить на помощь к человеку, который взял на себя груз не по силам, слишком много молится и, судя по описанию мужа, скоро сорвется! До этого священник много раз пытался стряхнуть лень и с других, и с себя самого, но тут, кажется, совсем другой случай, и как достучаться до сердца Юлии и убедить ее «сбавить обороты», он не знал – опыта не было. Но он надеялся, что Господь поможет ему, подскажет, что и как говорить. Ситуация, кажется, такова, что без Божией помощи беды не избежать!

И вот они пришли. За свою священническую жизнь отцу Алексию доводилось бывать в очень разных домах – и крайне бедных, и довольно богатых. Квартира Юлии Ракитиной была как раз из последних – все в ней было модно, оформлено с привлечением дизайнера, да и не самого худшего дизайнера! Современно, дорого, стильно. Белые стены (обои с особым тиснением в виде замысловатых узоров), натяжные потолки, однотонные ковры (на полу, разумеется, а не на стенах, как в советские времена), стеклянные столики, вычурные вазы без цветов, низкие кресла… Отцу Алексию показалось, что он ни за что не смог бы чувствовать себя уютно в такой обстановке, больше напоминающей музей, чем жилой дом. Впрочем, может быть со временем и привык бы.

При этом наблюдательный священник заметил – этой шикарной квартирой в последнее время не занимались, и в ней появились следы запустения. Несвежий запах, который бывает там, где курят, не выходя в коридор или на балкон, груды грязной посуды на кухне, серая паутина на потолках по углам, разбросанная то тут то там одежда, плесень у окон… Объяснялось все просто – у Ракеты никогда не было прислуги. Ей было неприятно даже думать о том, что чужой человек будет ходить по ее квартире и трогать ее вещи, даже чтобы сложить их или отнести к стиральной машине. Поэтому она всегда готовила и убирала только сама – и время, и силы находились. А вот теперь Юлии стало некогда. Николай же никогда не был слишком чистоплотным, а за годы жизни в малосемейке привык к несусветному бардаку, так что не замечал следов запустения в квартире. Постороннему же человеку они были видны сразу.

– Юлька здесь, в своей комнате, – указал Николай, когда они с отцом Алексием остановились у закрытой двери. – Не любит, когда входят без стука.

Священник с пониманием кивнул.

Тогда Николай тихонько постучал, но ждать ответа не стал, открыл дверь и сделал шаг в комнату.

– Ракета, это я! И у нас гости.

Из-за плеча Николая отец Алексий заметил, что Юлия стоит лицом к стене, а на ней копия одной из известных чудотворных икон Пресвятой Богородицы. В руках Юлия держала книгу. Обложку отец Алексий узнал сразу – в церковной лавке храма Агапита Печерского тоже продавали такую Книгу псалмов на церковнославянском языке. Не исключено, что именно там она ее и купила. Хотя не обязательно. И в других церковных лавках Большеграда эта книга не была редкостью.

Услышав слова Николая, Юлия резко повернулась, увидела священника, и глаза ее округлились от удивления. Отец Алексий отметил, что в сравнении с прошлой встречей Юлия действительно выглядела неважно: ее лицо было бледным и изможденным, в глазах какая-то тревога. На голову был наброшен платок, но он съехал на затылок. Из-под платка выглядывали короткие волосы, всклокоченные так, будто она вымыла голову, вытерла волосы полотенцем, а пройтись по ним расческой забыла.

– Здравствуйте, батюшка! – изумленно проговорила она. – Какими судьбами вы к нам?

Тут же посмотрела на Николая и быстро все поняла. Глаза ее сверкнули гневом, губы упрямо сжались. Отец Алексий подумал, что, когда он уйдет, в доме будет скандал.

– Да вот – заглянул на минутку, – примирительным тоном сказал он. – Захотел узнать, как вы поживаете, Юлия. Супруг ваш сказал, что вы теперь много молитесь, и я хотел бы узнать подробности.

Юлия уже оправилась от неожиданности и решила вести себя как радушная хозяйка. Она захлопнула Псалтирь (не забыв пристроить на нужном месте закладку), положила книгу на стол и светским тоном предложила:

– Может, чаю? У нас чай не такой ароматный, как у вас в храме, но тоже вполне ничего!

– Не откажусь, – улыбнулся отец Алексий. – Чай – моя слабость, от него я не отказываюсь почти никогда.

Прошли на кухню – разумеется, такую же стильную и модную, как и вся квартира в целом. Пока Юлия готовила чай, отец Алексий прикидывал, как лучше повести разговор, а заодно поглядывал на хозяйку. М-да, она действительно изменилась, и даже сильнее, чем ему показалось с первого взгляда!

Юлия и во время их прошлой встречи в сентябре была довольно стройной, без малейшего намека на лишний вес. Теперь же она похудела еще сильнее, дорогая одежда болталась на ней, словно ее не купили в бутике, а отхватили по случаю на распродаже, – хорошего качества, и ладно, а размер не имеет значения. Косметики на лице Юлии не было, и, в общем-то, от этого оно не становилось хуже. Но вот давно не крашенные волосы (которые теперь можно было прекрасно рассмотреть, так как платок она сняла) выглядели очень неопрятно, и не только потому, что были взлохмаченными. Судя по всему, в последний раз краска на них наносилась не меньше двух месяцев назад, и у корней волосы отросли довольно заметно. Это были тусклые, тонкие русые волосы с сильной проседью. Из-за поблекшей старой краски они выглядели жалко и неряшливо.

Собственно, отец Алексий относился нейтрально к тому, красит женщина волосы или не красит. В его приходе одни их красили, другие не красили, но он несколько раз говорил на агапах, что православный человек – а тем более православная женщина – должен выглядеть опрятно. В противном случае привлекать новых людей в Православие будет затруднительно – люди станут сторониться Церкви, думая, что Церковь – это то место, где из них сделают пугало. Поэтому отец Алексий подумал, что если Юлия решила обходиться без окрашивания волос, то это ее дело, но лучше бы она обсудила этот вопрос с парикмахером и на время перехода сменила прическу, чтобы все это смотрелось не так грубо. Впрочем, это, конечно, было не главным. Скорее всего, вопрос с волосами просто мелочь по сравнению со всем остальным. Когда чай был разлит, отец Алексий приступил к главному:

– Юлия, расскажите, пожалуйста, как вы молитесь.

– Читаю все псалмы из Книги Псалтирь, – ответила та охотно и даже не без вызова. – В другое время – Иисусову молитву. А что, что-то не так? Разве в Библии не сказано непрестанно молитесь?⁴⁵

– Сказано, сказано, – кивнул отец Алексий. – Но видите ли – христиане бывают… ну, как бы вам сказать… разных духовных возрастов, понимаете? Один только пришел в храм, второй пробыл в Церкви двадцать лет, третий – пятьдесят. Каждый из этих людей может найти в Писании цитаты, как раз подходящие для его духовного опыта. И я хочу спросить: с чего вы взяли, что совет апостола Павла «непрестанно молитесь» относится именно к вам, к человеку, чей путь ко Христу только начинается? Кто сказал вам, что вы должны молиться именно с такой нагрузкой, как сейчас?

– Один старец, – ответила Юлия. – Мне его знакомая посоветовала. Отец Елисей – слышали?

Отец Алексий помрачнел – чего-то подобного он и ожидал. Ему очень не нравилась мода на старчество, которая распространялась в Православном мире, не минула и его приход тоже. Нет, конечно, хорошо, если человек в духовной жизни пользуется советами христианина с многолетним церковным стажем, которого и самого когда-то учили мудрые наставники и который на своем собственном опыте борьбы с грехами познал многое! Но вот в чем проблема: если все вокруг кинулись искать старцев, велика вероятность того, что старцами будут называть себя всякие проходимцы.

– Слышал, конечно, слышал! – со вздохом ответил отец Алексий. – И не только слышал – я немного знаю этого человека лично. Только он не старец, а священник, причем давно запрещенный в служении⁴⁶. И я не советовал бы обращаться к нему ни вам, ни кому-то другому.

– Конечно! – сверкнула глазами Ракета. – За правду всегда страдают. Он говорил правду о своем начальстве, вот его и запретили!

– Нет. – Отец Алексий покачал головой. – Правда о начальстве тут совершенно ни при чем. Просто советы, которые он давал людям, нередко бывали совсем не хороши и приводили к беде. Ну вот, например. Жила-была женщина. Хорошая, в общем-то, женщина, но с трудной судьбой. Бросил ее муж, и осталась она с двумя детьми. После этого в храм Божий ходить стала – так бывает. Одних в храм приводит поиск смысла жизни, других – какая-нибудь беда. Вот ее беда и привела. В общем, ходила она в храм, но вместе с тем очень хотела замуж – молодая ведь женщина, чуть больше тридцати лет, а в таком возрасте трудно даже представить, что можно прожить еще лет пятьдесят, да все одной и одной. Вы понимаете ее, Юлия?

– Конечно, – ответила та.

– Прошло время, и эта женщина повстречала мужчину лет сорока, который обратил на нее внимание, – продолжил священник. – Как и подобает женщине верующей, она предупредила, что не подпустит его к себе, если он на ней не женится. И он согласился с нею обвенчаться. И отец Елисей их обвенчал.

– Ну и что тут плохого?

– Не торопитесь, сейчас узнаете. Видите ли, Юлия, Православная Церковь не венчает людей, которые не предъявили паспорта со штампом о регистрации, ну, или свидетельства о браке. Связано это в первую очередь с тем, что сегодня Церковь не имеет возможности проверить, является ли заключаемый брак единственным.

Бывали случаи, когда пытались обвенчаться люди, которые уже состояли в браке, но с кем-то другим! Скажем, Петя хочет обвенчаться с Ларисой, но почему-то «забывает» сказать священнику, что он уже давно женат на Марине! Или Катя мечтает обвенчаться с Кириллом, но при этом она уже пять лет жена Вадима! В общем, во избежание подобных проблем для венчания необходимо предварительно зарегистрировать брак в загсе.

– Ага, значит, избранник той женщины оказался двоеженцем, да?

– Не двоеженцем, но все равно получилось очень нехорошо. Отец Елисей считал эту норму чушью: мол, венчание – это серьезно, а штамп загса – так, мелочь, которой можно пренебречь. И для верующих людей все так и было бы, настоящий верующий не будет обманывать священника, да и брак свой станет беречь, ведь Христос относился к разводам очень плохо⁴⁷. Но вот в чем нюанс: избранник этой бедной женщины хоть и не был до этого женат, в Бога не верил, и для него венчание было пустой формальностью. Они прожили вместе два месяца, а потом он ее просто выгнал! Собрал чемоданы, выставил их за дверь, отобрал у нее ключи от квартиры и – привет!

Это ведь с ее точки зрения венчание было тем, что должно было скрепить их жизни на века! Но для него венчание было ничем, он совсем не считал ее женой, а так – просто любовницей, сожительницей, о чем прямо ей сказал в день расставания. Это еще один серьезный повод требовать перед венчанием регистрацию в загсе, не так ли? Если бы этот мужчина официально расписался с героиней моего рассказа, может, их союз и не распался бы столь стремительно, ведь к штампу в паспорте он относился более серьезно – такой уж человек.

В общем, вышло довольно скверно, правда? И что мы имеем в итоге, Юлия? А итоги таковы: отец Елисей самовольно нарушил принятые в Церкви правила, и в результате бедная женщина получила не счастье, а очередную рану в сердце, и довольно глубокую! И за отцом Елисеем значится не один этот «подвиг», что и неудивительно: если человек все знает лучше всех, никого и никогда не слушается, то он обречен ошибаться раз за разом! Есть люди, которые после ошибок вразумляются. Но отца Елисея ошибки ничему не научили, мудрее он не становился, считал свое мнение по любому вопросу единственно верным, поэтому в конце концов его и запретили в служении.

– Ну и что? – Женщина пожала плечами. – Даже если он в чем-то и ошибся – это совсем не значит, что он и в молитве не разбирается. Я вот, к примеру, самолетом или пароходом управлять не смогла бы, ошибок наделала бы уйму. А мебельной фабрикой руковожу давно, и там все хорошо.

– Боюсь, что и в вопросах молитвы взгляды этого человека далеки от общепринятых в Православии, Юлия. Новоначального христианина, то есть такого человека, который решил стать христианином недавно, огромными молитвенными правилами не нагружают! Не полезно это.

– Отец Елисей ничего от себя не выдумывает! – горячо возразила та. – Он все это берет из книг. Из православных книг, между прочим! Я сама эти книги видела, своими глазами!

Ее глаза, те самые, которыми она видела упомянутые книги, пылали. Ракета казалась человеком, нашедшим свой путь и готовым сокрушить любую стену, если она встанет на этом пути.

Николай, молча сидевший рядом и не вмешивавшийся в разговор, покачал головой – он знал этот тон. Его супруга, которую совсем не зря прозвали Ракетой, «закусила удила» и готова нестись куда угодно, в том числе и в пропасть. Он остановил бы ее, но не знал как. Не был он уверен и в том, что это знает и отец Алексий.

– Юлия, будьте же разумны, просто подумайте! – попросил с волнением священник. – Любое дело начинают не с конца, а с начала! Вы ведь прекрасно знаете – есть книги для первоклассников, есть для пятиклассников, а есть для десятиклассников. И первые, и вторые, и третьи – нормальные школьные учебники. Но они – для разных школьников! Для разных, понимаете? Вы ведь считаете нормальным, что первоклашки учат «Мама мыла раму», а не синусы с косинусами и не бином Ньютона?! Вот так и здесь – для разных православных людей существуют разные книги! И правила молитвенные тоже разные! Одни советы в книгах о молитве даны христианам уже очень опытным, например монахам-пустынникам, которые взглядом кобру укрощают, образно говоря! А может, и не образно… А другие советы – для благочестивых барышень из хороших семей, чей путь ко Христу только начинается. Так вот вы встали на христианский путь совсем недавно, а потому вам нужно перестать изображать из себя великую молитвенницу, иначе это плохо закончится. Вы ведь сейчас просто новоначальная христианка, и вести вам нужно себя именно как новоначальной! Молиться регулярно, но понемногу, чтобы не случилось перенапряжения и срыва. И не забывать заботиться о своих ближних – о муже, например, и о работниках вашей фабрики. Простите, но ваш супруг сказал мне, что фабрику вы сейчас почти не посещаете. Но подумайте, Юлия, если ваше предприятие разорится, то что станет с людьми, работающими на нем? Им побираться идти? Вы должны о них заботиться, в этом тоже есть воля Божия! Великие горы вы, Юлия, быть может, еще и возьмете. Но – потом, не сейчас! Сейчас для этого просто не время.

– Отец Елисей говорит иначе! – отчеканила Юлия. – Он сказал, что если я стану молиться так, как он учит, то обязательно забеременею.

– А что, отец Елисей – это Бог? – тихо спросил священник. – Я до этой минуты думал, что только Бог знает такие вещи.

– Нет, отец Елисей не Бог. Но только он пообещал мне результат! Поймите, батюшка, я немолода, мое время уходит! Что бы вы сейчас ни сказали, послушать вас я не могу. Только отец Елисей обещает мне победу, один во всем мире, понимаете? А без этой победы, без ребенка я просто с ума сойду!

– М-да… – Отец Алексий вздохнул, немного помолчал, а затем спросил: – Скажите, Юлия, вот вы читаете всю Книгу Псалтирь, причем на церковнославянском языке. И как – вы понимаете прочитанное? Спрашиваю потому, что псалмы пророка Давида не самые простые тексты, даже и на русском.

– Кое-что понимаю, кое-что нет, – был ответ. – Больше не понимаю, чем понимаю, если честно.

– Я так и думал, так и думал, – скорбно покивал отец Алексий. – А ведь надо бы понимать! Псалмы лучше читать, понимая, что в них говорится. У меня дома есть, конечно, Книга Псалтирь на церковнославянском, и там на первых же страницах сказано, что читать надо тихо и разумно, со вниманием, якоже и умом понимая глаголемая⁴⁸. Видите – понимание текста необходимо! А для этого псалмы нужно разбирать, думать над ними, читать толкования святых отцов, которые много и тщательно объясняли, что в псалмах написано и зачем.

– Мне некогда читать чьи-то там толкования! – воскликнула Юлия. – И вообще, отец Елисей ни о чем таком не говорил! Женщина, которая мне посоветовала обратиться к отцу Елисею, рассказывала, что его совет очень помог ей в ее проблеме. Может, поможет и мне в моей, а? Откуда вы знаете, что нет, батюшка? Вы ведь, согласитесь, тоже не Господь Бог!

Отец Алексий был священником довольно давно и уже научился понимать, когда перед ним человек, на которого не подействуют никакие аргументы. Вот и сейчас, глядя в горящие глаза Ракеты, видя ее плотно сжатые губы и выдвинутый вперед упрямый подбородок, он все больше убеждался – сейчас именно такой случай.

Священник вздохнул. Здесь, кажется, ничего не сделаешь, пора допивать чай и уходить. Но ему хотелось узнать еще кое-что.

– А звуки вам не слышатся? – спросил он тихо. – Скажем, пение или, может, звучит инструмент какой-то? Или, может, запахи чувствуете? Цветов, например?

– Нет, – покачала головой Ракета. – А что, должны быть звуки и запахи?

– Как раз не должны, и хорошо, что всего этого нет. Если вдруг что-то подобное начнется, знайте – это не благодать Божия, а бесовский обман. В православной литературе подобное описывалось много раз.

– Спасибо за совет, – произнесла она. – Если что-то такое будет, я спрошу об этом отца Елисея.

Отец Алексий поставил на стол пустую чашку и встал.

– Когда-то кто-то из опытных христиан сказал: «Если увидишь новоначального, карабкающегося на небо, схвати его за ногу и сбрось оттуда, потому что так ему полезнее»⁴⁹. Знаете, я никогда не мог понять смысл этого выражения. А вот теперь, глядя на вас, Юлия, кажется, понимаю. Но Бог милостив, может быть, все и обойдется.

Попрощавшись с хозяйкой, отец Алексий быстро вышел из квартиры. Николай счел негостеприимным отпустить священника просто так – он вышел вместе с отцом Алексием из подъезда – проводил, в общем.

Дождь на улице как будто усилился, было зябко, ветер редкими, но сильными порывами пробирал до костей. Немногочисленные прохожие втягивали головы в плечи и спешили – кто поскорее поймать маршрутное такси, кто укрыться в трамвае, а кто домой, под защиту крыши, стен и плотно закрытых окон. Оставаться на улице дольше, чем нужно, не хотелось никому.

– Я стану молиться о ней, – сказал Николаю отец Алексий, поднимая воротник своей куртки. – Вы же постарайтесь быть рядом, ведь вы ее муж, и нехорошо бросать жену в беде, а я боюсь, что случится именно беда. И молитесь о ней тоже.

– Я?! – вспылил Николай. – Вы что, хотите, чтобы я стал похож на нее?!

На самом деле он стал похож на свою супругу именно в момент произнесения этих слов: тот же упрямый взгляд, тот же выдвинутый вперед подбородок. Священник подумал, что мужем и женой эти люди стали не зря – они были под стать друг другу.

– Далеко не все молящиеся похожи на то, какова ваша супруга сейчас, – сухо ответил отец Алексий, глядя в негодующие глаза Николая. – Поймите – ваша жена горда, и это совсем не комплимент. Гордость губительна, она и светлого Ангела диаволом сделала. И если Юлия будет продолжать в том же духе, то гордости в ней станет еще больше. Бог будет ее вразумлять, ведь Он ее любит и не хочет, чтобы она погибла. Молитесь о том, чтобы это случилось поскорее, ведь чем выше она заберется, тем сильнее разобьется, когда упадет. А упадет непременно – гордый человек всегда падает. И будьте обязательно рядом, чтобы помочь ей подняться после падения! Ведь тот, кто любит, не должен оставлять того, кого он любит, даже если тот и не прав.