Текст книги "«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года"

Агония

Еще более гранитные, чем Горбачев, столпы империи причину нарастающего движения захлестывающей страну волны катастрофы видели только в слабости Горбачева и даже в его предательстве интересов страны, когда он допустил свой «плюрализм» ради, как они считали, похвальных слов и поощрительных улыбок со стороны западных империалистов. Все ему ставилось в вину – и «демократия» и «социализм с человеческим лицом». Все до него было так спокойно, так хорошо (для них). Как будто они не видели, что страна еще до Горбачева стала колбасу получать по карточкам.

Они решили, что страну надо спасать, и что они способны это сделать. Они не хотели и боялись возврата к Сталину, который на кол сажал соратников. Они не хотели к Брежневу, полагая, что снижение темпов развития было из-за всеобщего разгильдяйства. Они хотели вести партию и страну к дисциплине и порядку Андропова, чтобы чиновники не парились в бане в рабочее время, хозяйственники не воровали, и чтобы все жили на трудовые доходы. Они не понимали, что народ не хочет ни к Сталину, ни к Брежневу, ни к Андропову. Народ не хочет назад ни к чему. Поздно!

Я был на дежурстве, когда ко мне пришел сторож соседней базы, в клубе которой был телевизор и сообщил, что сейчас будет важное сообщение. Это было в августе 1991 года.

Последовало официальное сообщение о том, что в связи с болезнью Горбачева его место занял Янаев и что создан ГКЧП (государственный комитет чрезвычайного положения).

Через некоторое время выступил Ельцин с осуждением содеянного.

Я был буквально потрясен глупостью организаторов ГКЧП, которые допустили Ельцина к микрофону. Для осуществления такого мероприятия, как смена власти, в первую очередь должен быть разработан подробный план, а здесь в город вошли танки, но без указания цели похода – просто идти, чтобы попугать? Кого? При намерении захватить власть в первую очередь нейтрализуют возможных противников и соперников, а здесь боеспособного Ельцина отпустили с дачи, а сомневающегося, руками разводящего Горбачева заблокировали на даче. При любом подобном мероприятии в первую очередь берут в свои руки средства информации и коммуникации: почту, радио, вокзалы, а здесь к микрофону допустили Ельцина, не узнав, о чем он будет говорить, не записав и не проанализировав его выступление предварительно.

Три первоочередные задачи не только ими не были решены, но они это еще и продемонстрировали на телеэкранах, продемонстрировав этим свою глупость.

Лина в ужасе звонит ко мне:

– Ты слышал? Страшно. Неужели все? – Она испугалась возврата к Сталину.

– Лина, успокойся, это агония. Вот теперь действительно для них все. Понимаешь, это их агония!

Ну, кто такой Янаев? На что надеялись организаторы? Они надеялись на поддержку народа или они надеялись на силу? Неужели им было не достаточно Тбилиси, Баку, Вильнюса, Риги? Вот теперь получили Москву. Организаторов арестовали. Кто арестовал? Кто арестовал начальника армии? Кто арестовал начальника КГБ, который сам предназначен для проведения арестов? Какая существовала сила, способная арестовать высших руководителей силовых структур государства? Кто разрешил создание параллельных силовых структур?

Или силовые структуры быстренько переподчинились, наплевав на присягу?

Мятеж был подавлен, не оказав сопротивления.

То ли на радио, то ли в газете было высказано предположение, что мятежники предполагали в Ельцине своего союзника. Они с Ельциным действительно оказались на одной стороне, только не Ельцин им помог, а они помогли Ельцину свергнуть и Горбачева и их самих. Они дернули за цепь беззакония, и Ельцин с радостью ухватился за эту цепь, и утвердил её в качестве основополагающей в последующей политике российского руководства.

Толпа в центре Москвы ликовала, уверенная, что двери Европейского дворца распахнулись, и мы вошли в сверкающий зал демократии и благосостояния.

На улицы рванула воодушевленная возможностью победы молодежь – это так интересно и увлекательно без сопротивления громить власть, а ведь громили ее комсомольцы. И не потому, что вся страна выстроилась в очередь, а колбасу и сигареты стали отпускать по талонам, бунт произошел в Москве, в Москве талонов не было, на Москву таких товаров хватало. Бунт показал, что «не хлебом единым жив человек». В Москве тоже какие-то ограничения были со снабжением, но это был только повод, взрывная сила накопилась за многие годы советской власти, когда народ был лишен какой-либо возможности проявлять политическую активность – «одобрямс» это не активность, это «одобрямс». Активисты и ими зараженная буйством толпа стали стихийными бунтовщиками, свергли Дзержинского и начали громить Центральный Комитет КПСС.

Где те сотни тысяч московских коммунистов, почему они не встали на защиту своего «родного» Центрального Комитета?

Было две причины разгрома ЦК КПСС.

Первая заключалась в том, что Партия перестала быть союзом единомышленников не при Горбачеве. Еще при принятии на XXII съезде Программы Строительства Коммунизма эту программу абсолютное большинство членов партии восприняло как формальную болтовню, не имеющую никакого отношения к действительности. Но они оставались членами этой партии, чтобы активно участвовать в грандиозном жилищном строительстве дешевых квартир для трудящихся, в строительстве школ, заводских корпусов, дворцов культуры, больничных корпусов, и все это строилось.

Оглянитесь вокруг, Все, что вы видите, в основном тогда построено. Строители были членами партии, но не коммунистической, которая провозгласила бредовую цель, а просто партии активных членов общества.

Ельцин был членом этой партии строителей, он не мог сразу переступить через себя и распорядился, чтобы кабинет самого Горбачева в ЦК не громили.

Комсомол и партия собрали в свои ряды передовую часть советского общества. Именно эта часть стремилась к свободе. Именно она стала бы альтернативной частью старой партии, которую надо было разделить. Может быть, именно она сумела бы преобразовать Россию, не отдавая ее в воровские руки. Но руководство партии не пошло на разделение, и здравомыслящая часть партии вышла из нее. У Центрального Комитета не было партии, его некому было защищать. Оставшаяся консервативная часть руководства не спасла партию, а только спровоцировала ее полный разгром.

Всего за несколько дней до разгрома, Горбачев выступил с докладом о новой Программе. Я сейчас еще раз прочитал этот доклад. Были в этом докладе интересные мысли, но его заключительные слова: «…у нас есть реальная возможность консолидировать партию на базе новой программы…» были только треском из-за закрытых дверей туалета – история уже переварила эту партию.

Вторая причина заключалась в том, что отшлифованная до идеального совершенства вертикаль централизма не допускала даже малейшего шага, даже слабого писка во всей вертикали без команды сверху. Ни в ЦК, ни в горкоме, ни, хотя бы, в одном из райкомов не нашлось члена партии, способного взять на себя инициативу спасения своего Центрального Комитета.

А вот громить его было кому.

Руководители партии полагали, что они осуществляют власть рабочего класса, диктатура которого реализуется через их управление. «Народ и партия едины» – коммунист и беспартийный жили в соседних комнатах одной коммуналки, токарные станки коммуниста и беспартийного стояли в одном цехе рядом. Должность руководителя зарабатывалась трудом и талантом. Назначая начальника цеха, анализировали кандидатов из мастеров, назначая директора завода, анализировали работу начальников цехов – кандидатов на должность директора. Все были из одного «котла». Конечно, каждый здравомыслящий человек понимал, что руководитель должен быть освобожден от бытовых хлопот, и это воспринималось как должное.

Естественно, Политбюро полагало, что если вдруг неустойчивые, не имеющие классового сознания интеллигенты и служащие, начнут шевелиться и, чего доброго, бузить, то рабочий класс будет естественным и безусловным защитником СВОЕЙ ВЛАСТИ. Исходя из этого, Политбюро старалось сохранить пролетарский характер столицы и насыщало Москву промышленными предприятиями.

Однако, когда к концу правления Брежнева экономика забуксовала, даже то, которое было, минимальное неравенство, которое руководители имели при Советской власти:

– зарплату – в два – три, ну в четыре раза превосходящую зарплату квалифицированного рабочего,

– прекрасную квартиру с числом комнат в два раза большим, чем у многодетного рабочего,

– наличие правительственных курортов и дач,

– наличие у директора персональной машины с шофером стало раздражать толпу, а с развалом экономики при Горбачеве стало ненавистным.

Горбачев первый из своих предшественников понял, что нужна гласность политической полемики, чтобы народ мог сравнивать уровень неравенства у нас и в капиталистическом обществе. Но политикой при пустых полках заниматься уже было бесполезно – поздно.

Ельцин это, ставшее ненавистным неравенство, поднял на щит, как цель, на уничтожение которой призывалась толпа. На этом акцентировалось внимание толпы, и именно на этот призыв откликнулась толпа.

И рабочий вместе с интеллигентом и служащим вышел на улицу, полагая, что они вышли бороться за равенство. (Это громко сказано: «рабочий вместе с интеллигентом и служащим» – ни кто уже не скажет, сколько там было рабочих, но за пределами Содового кольца, по отзывам знакомых, москвичи отнеслись к этим событиям, можно сказать, равнодушно – «бузят там в центре»). Ни кто не предполагал, во что это вылиться. Ельцин, который клеймил привилегии, был ширмой для полководцев, ведущих эту толпу к еще большему, принципиально другому неравенству.

Народ даже предположить не мог, что это приведет к развалу страны.

Привезли с Крыма Горбачева, и он под диктовку Ельцина что-то пролепетал (просто повторил то, что перед ним сказал Ельцин).

Развал Союза

Ельцин понял, что наступил благоприятный момент для захвата власти – власти фактически не было. Готовя антигосударственный заговор, он в первую очередь указал Горбачеву, кого вместо арестованных поставить во главе армии, милиции и жандармерии, и назвал своих людей.

Успокаивая союзных чиновников и союзных депутатов, он месяца за два до декабрьского (охотничьего) переворота уверял их (судя по сообщениям печати), что полностью поддерживает усилия Горбачева заключить новый Союзный Договор.

Действовать ему надо было быстро, чтобы не допустить заключения этого договора, который оставлял, хотя бы формально, Горбачева над ним.

В декабре 1991 года собравшиеся в Беловежской Пуще «на охоту» российский Ельцин, украинский Кравчук и белорусский Шушкевич, заявили о том, что они выходят из СССР, т.е. не конституционно, без проведения хотя бы демонстративно каких-либо конституционных процедур, разрушают, вопреки воле народа, выраженной на референдуме, Союз Советских Социалистических республик. В конечном счете, разрушение силовой формы единства в этом Союзе было неизбежно, но решаться должно было, по общему согласию путем заключения нового Союзного договора.

Прошло 22 года, я спросил москвичей о прошлом. Громили в августе власть тысячи, а миллионы не обратили внимания на «возню» в центре, а вот когда СССР уничтожили, то была всеобщая досада, что сделать что-то для спасения страны неорганизованной толпе уже невозможно.

Этот антиконституционный переворот продолжил эпоху беззакония, начатую августовским путчем.

Но на этот раз предателей – заговорщиков арестовать уже было некому, Ельцин хорошо подготовился к своему путчу. Вокруг Горбачева была пустота – окружения не было, а народ был далеко.

На этой охоте стрелки убили СССР, избавились от Горбачева, и каждый из них добыл себе по государству.

Я, прочитав об образовании СНГ, отнесся к распаду снисходительно, полагая, что можно будет, как и раньше, передвигаться по всей стране без ограничения, что новые суверены не лишают меня свободы. Лишь бы не было границ. Я, по недомыслию недооценивая амбициозность властелинов, понадеялся, что цель их преступной деятельности ограничена желанием стать настоящими, а не игрушечными президентами, и нас они трогать не будут. Не будут разлучать семьи. Не будут возводить «черту оседлости» для украинцев, грузин, узбеков, казахов, молдаван, киргизов, белорусов, армян, азербайджанцев, туркмен, эстонцев, латышей и литовцев, в том числе и для русских, живущих за пределами РСФСР.

Забегая вперед, скажу, что мои надежды не оправдались.

Формально образование СНГ соответствовало реализации ленинского плана Союза Свободных Независимых государств объединенных общей идеей. Ленин имел ввиду – коммунистической. Революционная борьба Ленина предполагала неминуемый крах империализма, характеризуемого наличием метрополий и колоний, и он полагал, что на смену ему придет коммунизм, характеризуемый общностью самоуправляемых территорий, объединенных экономикой. Этой идее должен был соответствовать СССР, но при единой правящей партии это была фикция. Сталин и последующие руководители фактически через СССР стали реализовывать прежнюю имперскую модель «союза» под патронажем и руководством России.

Надо признать, что формально это было реализовано очень умно: демонстрируя демократичность – даже самые малочисленные народы, были наделены декларируемой государственной автономией. Вся страна была поделена на союзные республики, декларируемые как союзные государства, на автономные республики со значительным национальным населением, для малочисленных народов образовали Автономные области, национальные области, национальные округа, и во всех автономных образованиях национальный язык признавался вторым государственным, и паспорта печатались на двух языках.

Но все это разнообразие было скреплено в монолит одной для всех национальных образований единственной партией, что заставляло всех проводить единую национальную политику, балансирующую между национализмом и русификацией при тотальном руководстве всей жизнью Москвой.

Образование СНГ, без партийного диктата, наилучшим образом реализовало экономический Союз выгодный всем независимым государствам, позже реализованный в Европейском Союзе.

Ельцин, говоря о Союзе независимых государств, так же как и его предшественники, в числе которых был и он сам, являясь предшественником самого себя, лицемерил и на практике стал пытаться реанимировать имперские отношения между бывшими союзными республиками, изображая из себя верховного руководителя. Мне было стыдно, что у меня такой руководитель – в Европе Германия и Люксембург одинаково стоят в очереди, дожидаясь права занять на время пост руководителя Европейского Союза. Меня, как Гражданина России, глубоко оскорбляло постоянное пребывание Ельцина в кресле (троне) «руководителя» СНГ, и СНГ постепенно разваливается. Мало того, сейчас в думе раздаются голоса: ликвидировать в РФ национальные образования, превратив их в субъекты равнозначные со всеми областями, что может инициировать и в РФ всплеск национализма.

На деле ленинская модель Союза реализована в Европейском Союзе, где формально и фактически независимые государства образовали государственное устройство с общим парламентом, объединенное идеей глобализации в свободной рыночной экономике, ограниченной в своих проявлениях социал-демократическими рамками разумных отношений между трудом и капиталом.

25 декабря Горбачев, произнеся прощальное слово, глотая обиду, стал готовить свой кабинет в Кремле к сдаче. Ему разрешили побыть в кабинете до 30 декабря, чтобы разобраться с бумажками, но нетерпение Ельцина было так велико, а совесть так мала, что он, не дождавшись срока, залез в кабинет уже 27-го.

Пораженный этой наглостью и бестактностью, Горбачев, найдя свое рабочее место занятым, сказал по телеку, что его должность ликвидировали, и пошел прочь. Он не мог арестовать заговорщика, силовые структуры были в руках преступника.

Задача, поставленная Хасбулатовым, была выполнена. Кремль был взят. На трон шмыгнул Ельцин.

Но Ельцину этого было мало. Он, как холоп, получивший власть над господином, старался еще и еще унизить своего господина, бежал за ним и кусал за пятки и икры даже не отмахивающегося Горбачева. Что-то отнял из обслуги, отобрал какое-то помещение, так что каких-то сотрудников Президента и его самого в это помещение не пустили.

Что Горбачева, с его неприятием частной собственности, надо было лишить власти, было очевидным – шесть лет его правления показали его полную бездарность, как руководителя государства, заявляющего, что он де допустит, чтобы его считали автором развала страны. Что историческое время империй истекло, и последняя империя распалась, было фактом – дееспособной центральной власти уже не было. Экономическое положение в стране было тем рычагом, которым Ельцин скинул Горбачева с обрыва.

Милый Михаил Сергеевич, не политикой надо было заниматься с 85 года, а экономикой, ведь главным лозунгом миллионных шествий был «500 дней». А Вы, Михаил Сергеевич, занимаясь политикой, сами расчистили Ельцину политическое поле страны.

Путин сказал, что Ельцин принес России свободу. Это неправда. Свободу России принесли Хрущев и Горбачев.

Хрущев пробурил лунки в монолитном льду, сковывающем Россию. Сквозь лунки можно было дышать свободой политической болтовни на кухнях и среди товарищей на работе. На смену диктатуре личности пришло правление хунты, отвергнувшей из-за страха за свою собственную шкуру практику необоснованных превентивных казней и репрессий. Суды и тюремные заключения по политическим мотивам за конкретные дела остались, но практика внезаконных арестов и пыток была прекращена.

Хрущев освободил страну от страха, но не дал ей политических и экономических свобод.

Горбачев, искренне желая дать дозируемые политические свободы (при однопартийной-то системе), как ледоколом взломал перемычки между лунками, и лед тронулся, но корабль оказался слаб, он не смог дать экономических свобод, и его выбросило на берег. На поверхность всплыли грязь и мусор.

Ельцин, воспользовавшись свободой, совершил государственный переворот и захватил власть.

Сразу отменить или ограничить свободы он не мог, но пользоваться цепью беззакония стал без стеснения, снимая неугодных кандидатов с голосования, нарушая правила ведения избирательной компании и порядка голосования.

А когда народ, ошалевший от астрономических цен, вышел на улицу, то Ельцин разогнал колонну, вроде бы на Ленинском проспекте, жестокой силой. Не знаю, были ли при этом кровь и жертвы, но сила была применена, и шествие было разогнано, а 1 Мая 93 года и кровь была пролита.

И этот же народ – другая его часть (мой товарищ – Юра Тарасенко в споре со мной) не протестовали против нарушения конституции, провозглашающей свободу собраний и шествий, а оправдала применение силы, боясь возврата к старому. В оправдание было сообщено, что в толпе были субъекты с заточками (Кремль, что ли, с помощью заточек брать?). А после 2000 года, в связи с Северокавказской войной возобновилась и Сталинская практика пыток и политических убийств политических противников (сепаратистов).

Начатый Ельциным процесс ограничения демократических завоеваний продолжается, может быть, на благо нам – неорганизованным (это я без смеха). Но, если националистические и шовинистические шествия, безусловно, должны действительно запрещаться, то запрещение классовой (политической) борьбы и экономических протестов, безусловно, является преступлением, а на Ленинском проспекте народ выражал экономический протест.

Реформы Гайдара

После захвата власти надо было начинать реформы и выполнять обещания.

Среди домогателей на право проведения реформ особенно выделялся Явлинский, который обещал за 500 дней экономику реформировать. Наверное, и Гайдар предлагал свои услуги по реформированию, но не публично, или так скромно, что я этого не запомнил. Я думаю, Ельцин был не в состоянии уловить принципиальной разницы между планами Явлинского и Гайдара и сути этих программ, кроме понятного для всех слова «приватизация», которое звучало у обоих, как первооснова реформирования. Ельцин выбрал Гайдара.

Почему Гайдара? Потому что Явлинский к этому времени был публичным политиком. Он предлагал конкретный план. Народ этот план, ничего в нем не понимая, принял с энтузиазмом, потому что он был конкретным. Если бы Ельцин выбрал Явлинского, то автором реформ был бы Явлинский. И не только реформ. С его именем связали бы защиту Белого дома, потому что народ пришел к Белому дому защищать не Ельцина и не Хасбулатова, а обещанные Явлинским реформы, которые за 500 дней обещали открыть двери в Европейское изобилие. И тот, кто бы проводил эти реформы, и был бы отцом новой России, а Ельцин был бы всего лишь его тыловым обеспечением. Таким образом, Явлинский становился реальным, дееспособным, «раскрученным» публичным соперником. Его надо было убрать в тень.

Гайдар не высовывался: он не сам домогался перестраивать Россию, его назначил Ельцин. Таким образом, Ельцин себе оставил роль архитектора, а для того, чтобы удовлетворить жажду народа отомстить кому-либо за перенесенный шок, исполнить роль мальчика для битья Гайдар мог отлично.

Импонировал Гайдар и тем персонам, которые Ельцина под локотки вели к трону. Гайдар заявил, что не следует в процессе реформирования интересоваться, откуда у потенциальных собственников деньги.

Гайдар получил право на неограниченное исполнение своих фантазий, и, провозгласив начало шоковой терапии в варианте монетаризма, бросил клич: «Богатейте!» «Любыми путями».

Но в первую очередь надо было избавиться от очередей, и Гайдар решается цены в магазине поднять до уровня цен на рынке – очереди исчезли – откуда появились крупы, колбаса, где были припрятаны, или есть перестали? Когда успели закоптить окорока? На прилавки магазинов из-за океана за один день прибежали «ножки Буша» так прекрасно обработанные, что их можно было сразу кидать в суп. Наши громадные птицефабрики, выдающие полуощипанных синюшных кур, стали разоряться и закрываться, крупный рогатый скот стал забиваться, поля стали зарастать бурьяном. Так Гайдар стимулировал развитие «рентабельного товарного сельского хозяйства». Облегчение от исчезновения очередей было так сильно, что массово народ не взбунтовался, когда обнаружил, что цены и в магазине, и на базаре при этом выросли многократно. Тех, кто возмутился и вышел на Ленинский проспект, разогнали, а организаторы митингов испарились.

У меня в памяти осталась сцена на базаре. Старая женщина просит продавца продать ей маленький, очень маленький кусочек мяса:

– Очень захотелось супчика с мясом.

Безжалостный продавец этот «маленький, очень маленький» кусочек (с кулачек первоклассника) отвесил наполовину с костью.

Мог ли на это решиться Горбачев? Если бы он на это решился, то Ельцин бы повышение цен поставил ему в вину. Пробираясь к власти он пообещал, что голову положит на рельсы если своими действиями допустит повышение цен и снижение уровня жизни народа. После 88-го года Горбачев был обречен.

Брежнев, Андропов, Черненко и Горбачев, когда страна катилась к краху, для коррекции экономики не решились отказаться от доктрины «общенародной собственности» и стабильных цен, а после 88 года уже не было времени повышать объем производства. Ликвидировать очереди могло только сокращение потребления, но сделать это мог только человек посторонний – личный враг правящего Генерального секретаря.

Еще до путча, покупая машину, я понял, что экономика пошла в разнос. Я стал за копейки постепенно скупать в спортивных магазинах рыболовные принадлежности. Грузила, крючки, блесны и, главное, якоря, надеясь со временем выгодно продать, – теперь это уже не считалось спекуляцией. В ХХI веке из купленного я реализовал только якоря, и вырученных денег хватило нам с Захаром на дальние путешествия.

Еще до путча стали заготавливать продукты. Горбачев взмолился: «не заготавливайте впрок, все будет, не создавайте панику». Велика его глупость, если он думал, что очереди вызваны паникой. После многовековой (не многолетней, а многовековой) лжи наших правителей, кто им поверит? Паники мы не создавали, покупая понемногу. К концу года запаслись килограмм по десять перловки, ячневой крупы, пшена, пшеничной крупы. Купили мешок муки, литров тридцать постного масла. Запаслись салом (на базаре накупил дешевой свинины и засолил), солью, сухим молоком. Не помню, как насчет сахара, но варенья наварили много и вина из крыжовника и рябины заготовили не один десяток литров. Из скороварки и двух трехлитровых банок соорудил самогонный аппарат «Заводка», об устройстве которого я прочитал в брошюре – теперь самогоноварение не считалось преступлением. Подготовились.

После уборки урожая, заготовки грибов, закупки продуктов и окончания работ на даче, мы решили, что настало время для продажи машины.

Поехали, но у нас ее не взяли, т.к. она была не достаточно чистая. А когда собрались во второй раз, то нам несказанно повезло – ударил мороз и машина не завелась. Конечно, мог бы постараться и завести машину, но был я безалаберен – не завелась, ну и черт с ней. Ах, как хорошо, что я не стал стараться. Я не помню, чтобы меня грыз червь сомнения: стараться или не стараться, я просто не проявил усилия. А после нового года понял, как мне повезло, что мы ее не продали, т.к. цены стали такими, что даже мысль о покупке новой машины не могла прийти.

Недавно мне попалась этикетка с пакетика тех запасов: «1кг пшена 16 коп».

Потомки, это не учебник по экономике, дальше все цифры выдуманные, ни какого отношения к точности не имеющие, умозрительно-эмоциональные, а потому точно отражающие суть пережитого.

Раньше государство, продав пшено, забирало эти 16 коп и на них строило квартиры для трудящихся, заводы, трактора и оставшиеся копейки делило на всех. Ведь деньги «делаются» только от продажи пшена, трусов, леса, брильянтов, бензина, рыбы и т. п. и цены на все, включая и бензин, были под стать этим 16-ти копейкам. И все, в том числе и банкиры Швейцарии, получают зарплату только из этих денег, из этих 16 копеек.

Государство делило эти 16 копеек от продажи пшена, трусов, леса, рыбы и бензина так, что пшено стоило 16 коп, а билет на самолет до Саратова 10р. при средней зарплате 200 и пенсии 130р, еще и на дикое количество вооружения хватало. Но и всевозможные чиновники не на много больше меня получали, ну, может быть, в четыре – пять раз больше (Кузнецов – 500, в сумме с доплатой за службу в академии 1000 р., а директор завода около пятисот), и всё тратили на жизнь, а народ возмущался, что они «жируют». Даже высшее руководство – и страны и народного хозяйства – детям наследства в виде «фабрик, заводов, газет, пароходов», кроме, очевидно, сберкнижки и положения в обществе, не могло оставить.

После переворота место государственных служащих заняли купцы: скупщик у крестьянина, хозяин крупорушки, хозяин элеватора, крупнооптовый купец, мелкооптовый купец, хозяин магазина – семеро с ложкой. Появилось неимоверное количество торговых точек и продавцов. Это насколько же все товары надо продавать дороже, чтобы прокормить эту торгующую армию? А, ведь, очереди были не из-за того, что продавцов не хватало, а из-за того, что в магазинах «выбрасывали» и «давали». И конкуренция между продавцами снижает цены на копейки, а увеличение количества продавцов поднимает цены на рубли, чтобы продавцам и, главное, хозяевам – купцам прокормиться, элитное жилье покупать и на мерседесах ездить. Ну не разумно это, не рационально.

До переворота в центре Управленческого была одна аптека; хорошо, что теперь и вдали от центра появилась аптека, но не следствием заботы о больных стало её появление. В центре городка, в непосредственной близи от старой аптеки, в пределах ста метров от неё открылось еще 8 аптек. Это насколько же стали дороже лекарства, и, следовательно, короче продолжительность жизни, чтобы прокормить работников этих 8 аптек, и чтобы Брынцалов (из газет) смог купить для своей семьи целый санаторий, в котором раньше на берегу Черного моря лечились сотни больных. Ну не разумно это не рационально. Как пиявки облепили эти купцы тело народное.

Скребком революции 17 года очистилась от них страна.

Вот передо мной лежит ложка, на которой заводом выбита цена «нерж ц.-45 к».. В торговую сеть завод, естественно, поставлял эти ложки по цене ниже продажной, чтобы торговая сеть могла покрыть свои расходы и продавать эти ложки по 45 коп и ни копейки дороже. Спекуляция исключалась, не было и паразитирующего слоя купцов.

А девчата, когда я ехал в командировку в Москву, просили меня купить им в Москве туфли – лодочки, босоножки, зонтик, фетровую шляпку. В провинции было все дефицитным. Это разумно? Это рационально?

Москва старалась оградить свою торговую сеть от опустошения и ввела запрет даже на вывоз мебели. Я весовщице на Казанском вокзале купил шоколадку, за то, что она разрешила мне вывезти из Москвы в Куйбышев детский раскладной диванчик – кроватку. Это разумно? Это рационально?

Так что не очень разумно «планово» регулировать цены.

Не все так просто. Может, разумней купца допустить?

После 92 года производитель пшена не наклеивал на него этикетки, указывающей его цену. Купцы сами назначали цену, и стали продавать пшено по 16 рублей, а государству отдали те же 16 коп. На остальные построили себе, только для своих семей, дворцы и купили дорогие зарубежные автомобили. А бедный Гайдар думал, что они начнут развивать производство. Получается, что денег у государства на строительство, на зарплаты и на пенсии стало в 100 раз меньше (ну, конечно, не 16, иначе с чего бы оклады чиновников стали миллионными, я же эмоционально, я же только о сути говорю).

Производство купцы развивать не стали – дело это рискованное и малодоходное. Самый быстрый доход дают деньги, вложенные в торговлю. А причина в том, что раньше торговая наценка была от 12 до 27%, а теперь за 100% зашкаливает.

Я этих купцов не осуждаю, они действовали по законам, которые им дал Гайдар ради реставрации капитализма и скорейшего формирования класса собственников. Если бы я имел способности этих купцов, я бы так же поступил без зазрения совести.

В начавшейся разрухе мы на Волге уже не могли собак кормить крупой и жиром, и носили из дома тяжелые рюкзаки или сумки с картофельными очистками, капустными кочерыжками. Перед дежурством я обходил пять семей наших друзей и собирал у хозяек приготовленные для моих собак не только кости, но и свиные шкуры и прочие, весьма вкусные для корма собак остатки и отходы производства, которые образовывались у хозяек при приготовлении корма для членов своих семей.