Текст книги "Мой прекрасный и проклятый «Пятый параграф»"
Автор книги: Эдуард Тополь
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Слава, уже третий звонок! – сказала Галина Павловна.
– Иду! – ответил он ей и повторил мне в ухо: – Обязательно приходи, обязательно!
Не нужно тебе говорить, Саша, что это был банкет в честь Александра Исаевича Солженицына. И что французское красное вино и русская белая водка лились там рекой. И что юбиляру подносили адреса и бокалы с частотой как минимум двух раз в минуту. И что десятки каких-то послов, знаменитостей, звезд и друзей произносили тосты и разрывали маэстро Ростроповича, чтобы сфотографироваться с ним и с юбиляром. Но среди этого карнавала амбиций и честолюбий Ростропович вдруг подошел ко мне и сказал:
– Где твой бокал? Мы должны выпить на брудершафт и перейти на ты.
Бокал я тут же нашел, вино тоже, мы скрестили руки и под блицы фотографов выпили до дна. Но сказать ему «ты» я не смог, у меня не хватило духу.
– Ах так! – возмутился он. – А ты пошли меня на фуй и сразу сможешь!
– Идите куда хотите! – произнес я.
– Нет! Так не пойдет! Еще бокал! И пошли меня на фуй! Обязательно! – приказал он.
Я, дерзая, послал. Самого Ростроповича! После чего был представлен Солженицыну, его жена Наталья сказала Александру Исаевичу, который уже собирался идти домой:
– Саша, я хочу познакомить тебя. Это Эдуард Тополь…
– Как же! – сказал Солженицын без секунды промедления. – Я помню. Семнадцать лет назад я написал вам, что не смогу принять участие в том проекте. Я действительно не мог, извините.
Старик, это меня просто сразило! Семнадцать лет назад я был главным редактором первой русской радиостанции в Нью-Йорке, и мы сделали тогда «театр у микрофона» – у меня были лучшие актеры-эмигранты, выпускники ГИТИСа и «Щуки». Они блестяще – поверь мне, я в этом понимаю, – просто первоклассно разыграли перед микрофоном несколько глав из «Ракового корпуса», и я отправил эту запись Солженицыну в Вермонт с предложением заслать, при его согласии и поддержке, сотню таких магнитофонных кассет в СССР, чтобы люди там копировали их самиздатом, как кассеты с песнями Высоцкого и Галича.
Ты понимаешь, какая это была бы бомба в 1982 году! Книги Солженицына – «Раковый корпус», «Архипелаг ГУЛАГ», «Ленин в Цюрихе» и все остальные – на аудиокассетах, которые размножались бы под носом КГБ и – безостановочно! Миллионами копий! Да советская власть рухнула бы на пару лет раньше!
Через месяц я получил ответ Солженицына. Он написал мне буквально три строки. Мол, в связи с большой загруженностью он не может принять участия в этой акции. Я решил, что он просто не хочет вязаться с нами, эмигрантами, – другого объяснения я тогда не смог придумать, поскольку идея была чиста как слеза. И акция с заброской этих кассет в СССР не состоялась, я позабыл о ней и даже теперь, встретив Солженицына, не вспомнил. А он – вспомнил! Мгновенно! Просто, как суперкомпьютер, вытащил из-подо лба файл с моей фамилией и извинился за свое сухое письмо семнадцатилетней давности. Я стоял с разинутым ртом, пораженный сверхпамятью этого сверхчеловека…
Вот с того вечера я на ты с Ростроповичем. Сразу после банкета он увез меня в ресторан на ужин, где были только он, Галина Павловна и еще трое их друзей. И в этом ресторане я вдруг услышал совершенно иного Ростроповича – не только гениального музыканта, но и гениального рассказчика. Ох, Саша! Если бы при мне была кинокамера или хотя бы магнитофон! Слава был в ударе, он много и не хмелея пил, я против него просто молокосос в этом вопросе. И он рассказывал байки из своей жизни – но как! Я слышал – и не только со сцены, но и в узком кругу, в домашних компаниях – и Аркадия Райкина, и Леонида Утесова, и Александра Галича, и Володю Высоцкого. Но я не помню, чтобы с таким юмором и артистизмом они рассказывали о себе. Ростропович рассказывал о том, как после своего первого концерта в Париже он был зван к Пабло Пикассо, приехал к мэтру с виолончелью и с ящиком водки и к утру, находясь подшофе, подарил тому свой бесценный смычок – не просто подарил, а гвоздем выцарапал на нем «ПАБЛО от СЛАВЫ»! А жена Пикассо в ответ сорвала с себя бриллиантовое колье с золотой цепью и надела на Ростроповича. За что Пикассо тут же устроил ей скандал, потому что, оказывается, это был первый подарок, который Пикассо сделал ей еще в начале их романа. А Ростропович, проснувшись наутро в бриллиантовом колье, которое ему и на фиг не было нужно, обнаружил, что у него нет смычка и играть ему нечем. Кстати, теперь тот смычок хранится в музее Пикассо в Антибе, и Ростропович готов отдать за него любые деньги, потому что второго такого смычка нет во всем мире, но директор музея отказывается не только продать смычок, но даже обменять на другой, тоже ростроповический.
Короче, Саша, я в тот вечер просто умолял Галину Павловну записывать за Славой эти рассказы или хотя бы всегда держать наготове магнитофон… А после ресторана они повели меня к себе домой, где мы сидели на кухне, втроем пили чай, обсуждали всякие благотворительные проекты, а потом Ростропович сказал мне, что сегодня состоялся его последний концерт в России – новые российские «отвязные» критики пишут о нем какие-то гадости, и больше он играть не будет.
– Как? – сказал я. – Ты же сам только что внушал мне, что нужно быть выше газетной хулы и мрази!
– Нет, я больше тут не играю.
– Но ведь публика не виновата!
Он, однако, был непреклонен. И я подумал: а так ли верно, что публика не виновата в том, что пишут ее «отвязные» критики, что поют с экрана ее кумиры и что творят ее министры и правители?
Мы расстались в четыре утра, а в девять я снова был у него и, представь себе, застал у него уже человек десять певцов и певиц, которых он прослушивал в связи со своей постановкой оперы в Самаре. И тогда я понял, что значит слово «титан». Солженицын и Ростропович – два последних титана нашего века, это бесспорно. При этом я не знаю, какой титан Солженицын насчет выпивки и застольных баек, но что Ростропович титан в трех лицах – и в музыке, и в риторике, и в застолье, – это я видел своими глазами. И потому втройне жаль, что мы не попали сегодня в Милан и не выпили с ним. Ты бы услышал великие байки великого человека! – Городишко Наварра, – сообщил Саша. – До Милана полста километров.
«Совершенно секретно», № 10, 2009 г.:
ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ, или КТО ПОБЬЕТ АБРАМОВИЧА?
(к национальной гордости великороссов)
ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ РФ
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПРОПУСК
Выдан гражданину: Тополь Эдуард Владимирович
Для въезда и пребывания в: г. Анадырь.
Цель въезда: Деловая поездка – презентация художественного фильма «На краю стою», знакомство с эко-культурным наследием Чукотки.
Татьяна ГАМАН, инженер-технолог, начальник Управления социальной защиты населения Чукотского АО, на Севере с 81-го года: Лучшие годы Чукотки – с 1980 по 87-й. Тогда людей сюда привлекали повышенной зарплатой, приезжали на 3 года, оставались надолго. Был высокий образовательный уровень. Билибинский район был крупнейшим по добыче золота, олова, вольфрама. У чукчей и эскимосов было большое количество скота. Развал и голод начались с 1987 года. Прекратились зарплаты, шахты закрывались, поселки рассыпались, профессионалы уехали. Чукчам разрешили приватизировать оленей, и пошло – оленей меняли на водку, стада утратили и съели, династии оленеводов и зверобоев исчезли. От населения в 150 000 человек осталось 50 000, из них 16 000 – чукчи и эскимосы, остальные – пенсионеры, дети, инвалиды, алкоголики, ну и трудоспособные.
Василий КЕКВЭЙ, заслуженный артист РФ: С 89-го начался беспредел и безвластие. Дешевой китайской водки было – залейся, а еды не было, яблоко стоило 2 бутылки водки. Браконьеры с вертолетов пулеметом расстреливали тысячи оленей, вырезали языки и увозили этот деликатес в Китай. Коммерсанты водку везли пароходами, приезжали в тундру с трехлитровыми банками спирта, отдавали оленеводам, и те разрешали рубить оленям рога на панты, и самолетами – тоже в Китай. От полумиллионного стада оленей осталась десятая часть. А почему чукча пьет? Ну, нас еще и при царе спаивали. А при соввласти у оленеводов забирали всех детей старше 7 лет (и меня в том числе), увозили в интернаты, а родители, оставшись без детей, пили с тоски и безделья, у них исчезала необходимость постоянной добычи пропитания для детей, шитья для них одежды. А дети, живя в интернатах, забывали народные ремесла, обычаи оленеводства и морского промысла – охоты на китов, моржей, тюленей. Чукотка деградировала, праздник «День молодежи» означал день, когда пенсионеры получали на почте пенсии, а молодежь эти деньги тут же отнимала и пропивала…
Анатолий РАКИТИН, бизнесмен, поселок Эгвекинот: При Ельцине все бюджетные деньги Чукотки ушли незнамо куда. Семь лет зарплаты не выдавали, даже картошки не было! Люди обнищали, и народ отсюда посыпался как горох. Квартиру отдавали за билет до Москвы. Я тоже уехал…
Ида РУЧИНА, руководитель Чукотского автономного отделения Красного Креста: В 2000 году, когда мы сюда пришли, продовольственных завозов не было вообще. Эскимосы Аляски, спасая своих чукотских братьев, слали сюда самолетами чечевицу, масло и другие продукты. Но их распределяли только по чукотским семьям, это порождало национальную рознь. Русские говорили: а мы в холоде, в голоде, без еды…
Наталья ЗЕЛЕНСКАЯ, зам. главы района по социальной политике, Эгвекинот: В магазинах были только уксус и лавровый лист, в Чукотском и Провиденском районах давали на человека 300 граммов макаронных изделий на месяц, их размачивали и делали лепешки. Детей в детсадах кормили ржавой селедкой. Глава управы жил на валидоле – ему из детсадов приносили на руках детей и клали на стол: кормите сами чем хотите!
Ирина РЯБУХИНА, начальник департамента культуры, спорта и туризма Чукотского АО: Я тогда работала в турфирме гидом. Помню, приплыл к нам канадский миллионер на своей яхте, вышел на берег, а там местные доктор и учительница стали у него хлеб просить для своих детей. Тогда мне впервые стало стыдно за свою страну…
Леонид ГОРЕНШТЕЙН, бывший зам. начальника управления культуры Чаунского района: В 1996 году в Певеке зарплату не платили 11 месяцев, мы ездили в села, добывали оленину и делили ее по библиотекам…
Влад РИНТЫТЕГИН, хореограф, инструктор Красного Креста: Мы чукчи, живущие в море. Я родился в Аккани, это древнее поселение охотников и зверобоев. Студеное место, снежные сопки, красота необыкновенная. А в 1965 году нас погрузили на вельботы и принудительно повезли в Лорино на побережье Берингова пролива. Все плакали, плыли, не поднимая голов. Ведь в Аккани остались могилы предков и наши обычаи, когда старейшины следили за всем – сколько заготовили мяса, рыбы, ягод, сколько пошили меховой одежды, кто на ком женится. А тут, в Лорино… Старые деревянные дома, оленей пропили, трезвых не стало, безысходность, жуть. К весне кончились припасы в мясных ямах, и дед, чтобы сэкономить продукты, назначил день своей смерти…
Ида РУЧИНА: Когда мы стали выяснять – семь лет люди не получают зарплату, в месяц 2 банки тушенки на человека или 2–3 кг оленины, – как они живут? Оказывается, зарплаты начислялись прямо на государственный магазин, и там люди по ценам, установленным начальством, могли в счет этой зарплаты покупать просроченные продукты. Причем цены вдвое выше, чем в коммерческих лавках рядом. Схема воровства понятна? При таких ценах мизерной, в 5000 рублей, зарплаты людям хватало на неделю. И народ разбежался, аэродромы бросили, поселки тоже. Чукотка выглядела как выброшенный на берег кит, которого до костей объели бакланы воровства и полярные волки коррупции.
Наталья ЗЕЛЕНСКАЯ: Тут прилетает Роман Аркадьевич, я его встречаю в порту. Как я к нему отношусь? Как ко всем олигархам – с ненавистью и злостью. Он выходит из самолета и говорит: «Знаю, что здесь все плохо. Я не Бог, но чем сможем – поможем». Тут у меня что-то из рук выпало, он нагнулся, поднял. Зашли в кафе. Кто-то дверь не закрыл, дует. Он вскочил, пошел и сам закрыл дверь. Думаю: ничего себе олигарх! А он говорит: «Так нельзя жить, почему такая бедность? Как вам не стыдно? Скажите, что и сколько нужно, чтобы стало лучше?»
Леонид ГОРЕНШТЕЙН: Позвонил Назаров, губернатор: «Ты слышал новость? К вам едет Абрамович избираться в депутаты Госдумы. Подбери ему избирательную команду». Прилетел – голубые джинсы, белый свитерок, «аляска», трехдневная небритость, на ногах кроссовки. Думаю: что его сюда притащило? И конечно, вопрос: почему ему такое обломилось? Почему он, а не я? Тут встреча с избирателями. Одна женщина спрашивает: «А правда, что вы очень богатый?» Он говорит: «Да. А разве это плохо?» И эта простота к нему расположила…
Ида РУЧИНА: В году 97-м Роман Аркадьевич увидел по ТВ сюжет о чукотских детях, которых привезли в Евпаторию и не вывезли – агентство обанкротилось, и они месяц не могли попасть к родителям. Он сказал своим сотрудникам: вывезите детей. Билеты были оплачены, детей вывезли. Чукчи – народ совестливый, они стали писать в газету письма благодарности. И губернатор сообразил – почему бы не пригласить на Чукотку этот денежный мешок? Позвонил, пригласил. Абрамович прилетел, увидел этот ужас, что-то еще пожертвовал…
Татьяна ГАМАН: Я подошла к нему на улице Энергетиков: «Роман Аркадьевич, у нас дети в ужасном положении, надо их на лето вывезти в Крым». – «А сколько нужно вывезти?» – «Всех». – «А сколько всех?» – «Восемь тысяч». – «А можете посчитать, сколько это будет стоить?» Я посчитала – авиабилеты, путевки в санатории, летняя спортивная одежда – минимум по две штуки на ребенка плюс сопровождающие. Вышло под двадцать миллионов долларов! Он сказал: «Хорошо, будем это делать».
Наталья ЗЕЛЕНСКАЯ: И детей стали вывозить в Крым. Но в первый год от нас вывезли только 300 детей, остальные еще оставались в глубине Чукотки, их местная администрация не доставила в Анадырь…
Ида РУЧИНА: А губернатор решил: если Абрамович сейчас улетит, то больше не вернется. И уговорил его стать депутатом Госдумы от Чукотки. И Роман Аркадьевич стал, думал – просто так, для прикола. Мол, Абрамович – чукотский депутат, звучит! А уже, как депутат, стал делать крупные пожертвования на социальные программы.
Из депутатской почты Р. Абрамовича
«Здравствуйте, Роман Аркадьевич! Пишут вам дети сел Ламутское и Чуванское, живущие в интернате. Живем мы нормально, но иногда не бывает продуктов. Отключают батареи. В эту зиму 2000 года было прохладно спать под четырьмя одеялами. В каникулы нас домой не отпускают, даже если просят родители. Постоянные конфликты с поселковыми детьми. Теперь о том, о чем хотим попросить. Мы хотели бы хоть раз в жизни побывать на Новый 2001-й год дома с родными. Мы ждем каждый год этого чуда, но оно все не приходит. Хотя бы раз на Новый год побывать с мамой. До свидания. Приезжайте в гости. Дети села Чуванское».
«Здравствуйте, Роман Аркадьевич! Меня зовут Нина. Я закончила 11 классов в 1996 году и полетела учиться в Магадан. Проучилась 1 год, и для дальнейшего обучения не дали деньги. Сначала стояла на безработице, потом мыла полы в школе. Работала секретарем в совхозе, теперь мою полы там же. Моя сестра окончила 9 классов, но учиться ее не отправили по той же причине. В школу она ходить не будет, так как не в чем, ей стыдно ходить в обносках и рванье. Ученики же не понимают и смеются, а ей обидно. Папа работает в совхозе, а мама в колхозе. В этих организациях деньги не выплачивают. Маме дают списки на хлеб 200 р. И за коммунальные услуги высчитывают с нее, а зарплата у нее около 1000 р. Папе и мне дают норму продуктов, но этого нам хватает на половину месяца, как мы ни стараемся эти продукты растягивать. Бабушка получает пенсию 800 р. Сейчас собирает нам с сестрой на ботинки и брату на посылку (он в армии). Наступила зима, а у нас даже шапок нет, не говоря о зимней одежде. У меня постоянно болят зубы, а денег нет, чтобы слетать в Анадырь в больницу. Роман Аркадьевич, не откладывайте это письмо в сторону. Я знаю, другие живут еще хуже, но я вас прошу: помогите нам. Нина Никитина, село Марково.
P.S. Только не подумайте, что мы лодыри. Конечно, мы садим огород. Картошка есть, но ее надо растянуть на весь год, а накопали всего 6 мешков».
Наталья ЗЕЛЕНСКАЯ: На второй год из нашего района вывезли в «Бригантину» и другие крымские лагери 1000 детей, а со всей Чукотки 11 500. Причем их одевали с головы до ног. Ведь там 30 градусов жары, а наши дети в резиновых сапогах и в куртках. Поэтому им покупали спортивные костюмы, обувь и вообще всё, вплоть до зубных щеток. Плюс лечение и лекарства. Потому что врачи в Евпатории в ужас пришли – все наши дети с гнилыми зубами, с увеличенной печенью. Они думали – желтуха, чуть весь город не закрыли на карантин. А дети, прилетев на юг, две недели молчали от шока. Они деревьев никогда не видели, теплого моря, фруктов, даже бутербродов с сыром не знали. Они говорили: «Смотрите, снег выпал на дерево и не тает». А это была вишня в цвету. Одна девочка обняла дерево и говорит: «Дерево, дерево, а меня Машей зовут…» Вернувшись, дети стали писать ему письма: «Роман Аркадьевич, спасибо вам за ту сказку, которую вы нам подарили и которая уже не повторится никогда…»
Татьяна ГАМАН: Я к нему обратилась: «Роман Аркадьевич, на материке всех наших студентов-бюджетников отчисляют из вузов за неуплату». А он: «Скажите Гончаровой, она проплатит». – «Вам написать докладную?» – «Нет, просто скажите Гончаровой. Мы создали гуманитарный фонд „Полюс надежды“. Марина Гончарова – президент, она оплатит все расходы на социальные программы».
Александр МАКСИМОВ, глава Иультинского района: К нам в Эгвекинот команда Абрамовича – десять человек – впервые прилетела в августе, а к ноябрю сюда пришли пароходы с продуктами, и каждому жителю Чукотки раздавали бесплатно 5 кг соли, 20 кг сахара, мешок муки, мешок картошки, растительное масло и сухофрукты по 5 кг. Мы брали, не стесняясь, – нам нечем было детей кормить.
Леонид ГОРЕНШТЕЙН: На Чукотку хлынул золотой дождь. Каждый житель села получил 250 кг продуктов и комплект теплой одежды, на семью получалась тонна. Все детсады и школы получили телевизоры, елки, пылесосы, видеомагнитофоны. Открыли горячую линию с Москвой, с офисом Абрамовича. Там круглосуточно дежурили его помощники, и любой мог бесплатно позвонить им с Чукотки со своей проблемой. А оттуда тут же звонили сюда, могли поднять среди ночи: «Это от Абрамовича. Роман Аркадьевич просит сделать то-то и то-то». И его поручения исполнялись не из страха наказания, а было страшно не соответствовать его ожиданиям. Вообще те годы прошли на Чукотке на таком драйве!
Ида РУЧИНА: В Анадырь команда «Полюса надежды» прилетела в марте 2000 года. Принимали по 500 человек в день и ночь – сутками! Роман Аркадьевич поначалу сам вел прием, но при виде его люди теряли рассудок, принимались рыдать. И мы попросили его сидеть в соседней комнате, не показываться. Но сколько он ни давал денег в местный бюджет, избиратели продолжали ему писать о том же – зарплат нет, света нет, отопления нет. Каждую неделю по тысяче писем! Стали проверять, куда уходят деньги. Быстро нашли – и бюджетные деньги, которые центр давал на округ, и пожертвования уходили на банковские счета местных чиновников в Анкоридже и на Кипре. Как с этим бороться? Он сказал, что будет баллотироваться в губернаторы. Вся команда рассмеялась – новый чукотский анекдот: Абрамович – губернатор Чукотки! Стали его отговаривать. Бесполезно. А прежний губернатор и его свита забеспокоились, перестали приглашать на Чукотку. Маслов, главврач Певекской больницы, через газету поблагодарил Романа Аркадьевича за переоборудование больницы, так губернатор хотел его за это уволить.
Александр МАСЛОВ: Это было как во сне. Осенью 1999-го, когда Роман Аркадьевич еще был депутатом, тогда, если губернатор прилетал в Певек, вся «целовальная команда» должна была быть на полосе на аэродроме. А эти, команда Абрамовича, звонят: «Вы на месте? Мы сейчас приедем». И сами пришли в больницу. А наша больница была в более-менее приличном состоянии, поскольку у нас была своя сеть аптек, и аптеки приносили доход, который мы не присваивали, а пускали на лекарства и зарплату медсестрам. И вот Роман Аркадьевич и его команда прошли по больнице, я слышал их разговор, он сказал: «База есть, строить не нужно, можно сразу оснащать. Только фуфла не покупайте». И уехал. Ну, я думал: показуха, как всегда. Но тут прилетает Шилькрот Илья Юрьевич, его помощник по вопросам здравоохранения, а с ним два специалиста по медоборудованию. Снова прошли по больнице, все записали. И 7 марта 2000 года мне звонит начальник аэропорта: «В твой адрес летят два самолета с медоборудованием, готовь разгрузку». А это канун Восьмого марта – никто уже не работает, все пьяные. И вот я, мой зам и еще двое моих сотрудников – вчетвером мы двое суток выгружали два Ил-76, полностью забитых рентген-аппаратами, «узи» и т. п. Все новенькое, импортное. Первый раз я получил удовольствие от своей профессии…
БИО. LENTA.RU: «Роман Аркадьевич Абрамович родился 24 октября 1966 года в Саратове. В раннем возрасте стал сиротой, жил и воспитывался родственниками по отцовской линии в Сыктывкаре и Ухте, с 1974 года – в Москве. В 1984 году был призван в армию, после службы, по одним сведениям, поступил в Ухтинский индустриальный институт и перевелся в Московский институт нефти и газа имени Губкина, по другим – нигде не учился. Работать начал в Москве продавцом игрушек кисловодского кооператива „Луч“, позже основал собственный кооператив „Уют“. С 1991 по 1993 год был директором московского малого предприятия „АВК“, занимавшегося коммерческой и посреднической деятельностью, в том числе перепродажей нефтепродуктов. В июне 1992 года был задержан по возбужденному прокуратурой Москвы делу о хищении государственного имущества в особо крупных размерах, активно сотрудничал со следствием, и в декабре 1992 года дело было прекращено за отсутствием состава преступления. С 1993 года занимался продажей нефти из города Ноябрьска. Вместе с Борисом Березовским создал офшорную фирму Runicom Ltd., зарегистрированную в Гибралтаре, и пять дочерних компаний в Западной Европе. В том же году возглавил московский филиал швейцарской фирмы Runicom S.A. В 1995 году совместно с Березовским и Александром Смоленским реализовал крупный проект в нефтепромышленной сфере. Партнерам удалось пролоббировать в Кремле создание компании «Сибнефть», занявшей 20-е место в мире и 6-е – в России по уровню нефтедобычи, и приобрести контрольный пакет ее акций за цену, значительно уступающую рыночной… В ноябре 1998 года появилось первое упоминание об Абрамовиче в российских СМИ, когда бывший руководитель Службы безопасности президента Александр Коржаков назвал его «кассиром семьи Ельцина». В то же время появились слухи о том, что Абрамович входит в ближний круг доверенных лиц президента, принимает участие в важных кадровых решениях, определяющих внутреннюю политику государства. Так утверждалось, что Абрамович подбирал членов будущего правительства Владимира Путина, а также финансировал создание партии «Единство»…»
Ида РУЧИНА: Роман Аркадьевич действительно родился в Саратове, но с двухмесячного возраста рос в Сыктывкаре. Дело в том, что 7 июня 1941 года всем литовским евреям, в том числе семье Абрамовичей, дали час на сборы, погрузили в вагоны для скота и отправили в Сибирь. В числе высланных были четырехлетний Аркадий, будущий отец Романа, с двумя братьями – 12-летним Лейбом и 8-летним Абрамом. По дороге семью разделили – трех пацанов с матерью отправили под Сыктывкар, а отца с другими мужчинами – в Красноярск, в ГУЛАГ. Больше они его не видели, дедушка Романа погиб в КрасЛАГе в 1942-м. А эти трое с матерью пухли от голода в Коми АССР, каморку в бараке отапливали буржуйкой и выжили только за счет того, что мать шила на «Зингере». После войны Лейб пошел в торговое училище, быстро выдвинулся и стал руководителем торговой сети Коми АССР, идеально поставил снабжение всех лесопунктов, во всех поселках построил пекарни. Конечно, на него писали – особенно когда он построил себе дом. Пошли проверки, вскрывали полы, искали деньги и золото. Он показал квитанции на каждую доску и гвоздь. Позже секретарь обкома сказал: «Мне бы пяток таких Абрамовичей, я бы в Коми построил коммунизм!»
Аркадий, отец Романа, после школы служил во флоте, закончил строительный институт в Ухте и работал инженером на стройках в Сыктывкаре. Там же женился, это была счастливая семья, Аркадий красиво пел, имел 13 медалей ВДНХ за северное строительство и изобретения, был очень веселым и щедрым человеком, мог всю зарплату раздать в долг и никогда не просил вернуть. Роману не было и года, когда его мать умерла – ей нельзя было рожать, она после родов не восстановилась. А еще через 2 года погиб на стройке Аркадий – на первомайской вахте на него обрушилась какая-то плита. Сироту забрали в семью Лейба, старшего брата Аркадия, где растили, как родного сына. Он рос баловнем у бабушки, в школу пошел в Ухте, но в первом же классе школьники сказали ему, что это не его родители. Тогда приемные родители отправили его в Москву, к дяде Абраму, и в Москве он заканчивал школу. В 16 лет ему на семейном совете сказали, кто его отец, и, чтобы сохранить память о родном отце, паспорт Роман получил как Аркадьевич…
Леонид ГОРЕНШТЕЙН: На избирательной кампании антисемитскую карту тут разыгрывали по полной программе – привозили прохановские и махровые охотнорядские листовки, внушали людям, что он приехал ограбить Чукотку…
Ида РУЧИНА: А лозунг кампании был один: «Роман Абрамович – это всерьез и надолго». И мы летали по краю с риском для жизни – на вертолетах и самолетах, у которых ресурс уже выработался.
Василий КЕКВЭЙ: Но мы уже и так увидели, что Роман Абрамович человек слова. И он стал губернатором…
Ида РУЧИНА: Он пришел сюда в 33 года и стал губернатором. Но вся администрация – люди бывшего губернатора – осталась. Он не уволил никого. Просто приглашал к себе и говорил: «Я понимаю, что при прежнем руководстве вы жили по одним правилам. А теперь будем жить по другим правилам. Я буду ставить задачу и сроки выполнения. И контролировать. За невыполнение или некачественное выполнение – снижение зарплаты до хлебных».
Игорь ИВАНОВ, директор «Чукотской торговой компании», поселок Эгвекинот: Я на Чукотке с 1983 года. Сразу после окончания Ленинградского института торговли. А до армии – два курса инженерно-строительного института. В 91-м здесь не было ничего, никакого снабжения. Народ «Смешторга» – 400 человек – собрался: что делать? Зарегистрировали «Чукотскую торговую компанию», стали из Америки возить картошку, лук, яблоки и другие продукты. Тогда картошка стоила здесь 11 рублей кг, а мы там покупали по 2. Можно было за один рейс парохода стать миллионером. Но мы своих не стали грабить, продавали картошку по 3.50. И стали на ноги. В 98-м году на пробу купили три дома в США, привезли, собрали по их технологии. И тут появился Роман Аркадьевич, новый губернатор. Да, мы не строители, но он нам поверил, дал нам одну деревню, там у местных все сгнило. Мы не торговались за стоимость, квадратный метр – $ 850, с НДС! И быстро построили. Тут он опять облетал Чукотку, залетел к нам в Нуэнгуэм, походил, посмотрел и дал нам карт-бланш – посадил в вертолет и сказал: сколько можешь строить – строй! Через год мы стали сдавать по 350 жилых домов в год. Ведь тут с жильем была катастрофа – люди жили по 10 человек на 30 кв. метров. Нормой было ходить в квартире в валенках. А теперь норма: на семью из 3 человек – квартира или дом, в доме ходят босиком, дети играют на полу. И у людей появилось маниакальное стремление к чистоте. Потом мы взялись за школы. Школы тут всюду были в ужасном состоянии, многие вообще сгнили, дети сидели в классах в одежде при 5–6 градусах. Но поначалу школы нам строили канадцы – $ 8 млн одна школа. А мы разработали в Москве свои проекты и стали строить по $ 4 млн. К 2004 году мы уже строили на Чукотке 70 % жилья – больше 1000 домов! То есть наши знания и его, Романа Аркадьевича, возможности сделали нашу кампанию одной из крупнейших. Мы освоили американский метод шоковой заморозки рыбы, разрабатываем месторождение рассыпного золота на Куполе, возим уголь по всей Чукотке, строим жилье, школы и даже мостовые из фибробетона! Да, сначала мы нанимали американских прорабов, а шахтеров из Капийска переучивали на строителей. Но с тех пор уже 10 000 человек прошли нашу школу, они теперь сами профессионалы, строят по всей Чукотке и Магаданскому краю. А посмотрите на наш Эгвекинот! Раньше тут 18 кочегарок дымили так, что снег был черный, дети этой гарью круглые сутки дышали. А дома? Все разваливалось, утопало в грязи! Мы убрали эти коптильни и рассадники пьянства, за свой счет проложили теплоцентраль от соседней, в 13 километрах, ГРЭС, дали в поселок горячую воду и построили тут чукотскую Швейцарию – новенькие разноцветные коттеджи, горнолыжные спуски, тротуары и мостовые из фибробетона и телевизионные камеры на каждом перекрестке. У нас теперь женщины ходят на каблуках, и если человек ступил на мостовую, а машина не остановится, милиция ее через десять минут догонит и отнимет права у водителя. Знаете, как государство пошло бы вперед, если бы давало возможность людям делать то, что они могут и хотят! Вот вы сегодня ходили гулять, дошли до края поселка, верно? Откуда я знаю? (Смеется.) Милиция видела вас на своих экранах и думала, как быть – там за час до этого два белых медведя к наших складам приходили.
Анатолий РАКИТИН: Был такой случай. Губернатор дал местным чиновникам деньги на ремонт объекта. Через месяц они к нему прибежали: «Роман Аркадьевич, мы все сделали и еще столько-то сэкономили!» А он: «Я вас просил экономить? Я просил сделать качественно и в срок». И пошел проверять…
Александр КОЛЕСНИКОВ, директор Центра дополнительного образования и тренер горнолыжного спорта, Эгвекинот: Я закончил физкультурный институт в Самаре, там же женился. С 91-го года работаю тренером в спортивной школе. Когда забирал жену на Чукотку, плакала вся ее родня. Мы тогда жили в балках из фанеры, они назывались «шхуны», поскольку плавали по пояс в грязи. Отапливались буржуйками. Зарплату нам не платили по 9 месяцев, я чистил колодцы, ловил рыбу, собирал грибы и подножный корм. Но как только Роман Аркадьевич стал депутатом, мы стали ездить на Зимние Арктические игры – в 2000 году сорок человек, сборная Чукотки, поехали в Канаду, в Вайтхорс. Там были все страны, которые выше 60-й параллели, – Канада, Гренландия, Аляска, Россия, Норвегия и Финляндия. То есть до 2000-го тут было существование, а с 2000-го началась жизнь. Нам стали платить зарплату, люди стали работать, появились соревнования. Наш Центр получил контейнер спортинвентаря, музыкальные инструменты, 30 комплектов горных лыж с ботинками, 10 комплектов сноубордов. Жена у меня тоже тренер по горнолыжному спорту, мы сделали тут горнолыжные трассы, подъемник, и теперь весь наш поселок – 500 человек – бесплатно обучается в горнолыжной школе. В Москве покататься на горных лыжах стоит 1000 рублей в час, а тут народ даром катается всю зиму. А Восьмого марта мы еще вдоль трассы зажигаем факелы и синькой пишем на снегу: «ДОРОГИЕ ЖЕНЩИНЫ! СЧАСТЬЯ! ЗДОРОВЬЯ!» Детей ежегодно вывозят на юг, у меня дочь побывала в «Артеке», в Подмосковье, на Кипре и в Ирландии. Теперь она чемпионка РФ по национальным видам спорта, учится в Самарском университете на мехмате. Но когда я бываю в Самаре у родственников и рассказываю о том, как мы тут живем, никто не верит. Все считают: Абрамович обокрал страну, нефть выкачал, золото вывез, Чукотку прикарманил. Я говорю: минуточку, пусть вас тоже так прикарманят! У нас теперь трехкомнатная квартира и зарплата такая, что мы можем на четыре месяца в отпуск куда угодно поехать. В Анадыре на Корюшкином фестивале «Мама, папа, я – спортивная семья» – это чья семья больше поймает корюшки – все, кто занял первые шесть мест, и мы в том числе, поехали на Кипр на 10 дней – полный пансион за счет Романа Аркадьевича, он сам награждал. А Кубок губернатора? А по 7 тысяч рублей и авиабилеты всем выпускникам школ, кто хочет поехать в Москву поступать в вуз? А те школьники, которые окончили школу с 200 баллами за 3 экзамена? Он им дал по 13 000 рублей и отправил отдыхать в Ирландию на 2 недели. Моя дочь тоже ездила… А когда «Челси» играет, со всей Чукотки собирают детей-футболистов и чартерным самолетом отправляют в Англию на матч. С 2002 года на Чукотку снова едут медики и учителя, им тут квартиры сразу дают. Но знаете что? Сколько на материке ни говори об этом, никто не верит, все меряют на свой аршин – а с чего это он такой добрый, наверняка что-то хочет украсть. Хотя у нас тут люди уже просто наглеют – в отпуск не хочу в Подмосковье, хочу на Кипр. То есть привыкли при нем жить, как сыр в масле, и уже стали перебирать харчами…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.