Текст книги "Пять столетий тайной войны"

Не менее ценными агентами были для Терло подкупленные им слуги видных кавалеров. Так, например, лакей роялиста Джейма Холсолла Уильям Мастен помог разоблачить подготовку еще одной попытки убийства Кромвеля. Слуга роялиста Арморера Томас Пирс после ареста не только разоблачил планы своего хозяина, но и по поручению Терло поехал в Кельн провоцировать новое покушение на протектора. Однако Пирс, видимо, был агентом-двойником. По возвращении в Англию он был снова отправлен в тюрьму и, несмотря на все уверения в преданности, оставался под стражей вплоть до смерти Кромвеля.

Поток перебежчиков из лагеря кавалеров все увеличивался в последние годы протектората. Немалое число их становились деятельными агентами Терло. Шпионом стал Джон Уолтерс, направленный в 1656 г. в Антверпен и снабдивший кромвелевскую секретную службу важной информацией о роялистских эмигрантах. Еще более деятельно подвизался в роли разведчика священник англиканской церкви Фрэнсис Коркер. О ценности добывавшихся им известий о лондонских роялистах можно судить по тому, что Терло, по некоторым сведениям, платил ему 400 ф. ст. в год – немалые деньги в то время.

Были случаи, когда отдельные роялисты, вроде Генри Бишопа, нанимались на службу к Терло исключительно с целью сообщать ложные сведения. А бывало и еще сложнее. Некоторые роялисты, получая жалованье от Терло, уверяли своих единомышленников, что делают это лишь с целью одурачить секретную службу лорда-протектора. Однако в действительности они снабжали Терло вполне доброкачественной информацией. Так, например, сумел устроить свои дела Джилберт Талбот, участник одного из неудавшихся покушений на Кромвеля в 1655 г. И это был далеко не единственный казус.

Однако самым большим успехом секретной службы Терло в борьбе против роялистов явилось проникновение в так называемый «Запечатанный узел». Это был верховный орган партии кавалеров в Англии, состоявший всего из нескольких влиятельных вельмож. Хотя авторитет «Запечатанного узла» временами оспаривали другие роялистские центры, недовольные его выжидательной политикой, он оставался самой важной организацией кавалеров. Тем большее значение имела измена Ричарда Уиллиса, одного из членов «Запечатанного узла». В мае 1660 г., через два месяца после реставрации Стюартов, Уиллис, считавшийся главой роялистского подполья во время протектората Кромвеля, был признан виновным в государственной измене членами Тайного совета короля Карла II, в пользу которого он, по общему мнению, все эти годы действовал с опасностью для жизни.

Сэр Ричард Уиллис, один из придворных Карла I, в годы протектората после нескольких лет пребывания в эмиграции вернулся в Англию, проявлял большую активность и в 1656 г. фактически принял руководство «Запечатанным узлом». Кромвелевские власти неоднократно его арестовывали и сажали в тюрьму, где он провел время с мая по август 1654 г., с июня 1655 г. по февраль 1656 г. и с апреля по июнь 1658 г. (последний арест относится ко времени, очевидно, уже начавшегося сотрудничества Уиллиса с Терло). Помимо тюремного заключения Уиллису досаждали финансовые трудности, и у него должно было быть немало мотивов для вступления в сговор с властями, да он к тому же, видимо, потерял надежду на победу кавалеров.

Разоблачил Уиллиса помощник Терло, перешедший на сторону кавалеров, Сэмюэль Морленд. Это был очень яркий персонаж. Ученый и изобретатель, подходивший в своих изысканиях к мысли о создании паровой машины, Морленд одновременно был опытным разведчиком, привыкшим к деятельности шпиона-двойника.

Однажды в здании, где помещалось управление кромвелевской разведки, ее глава Терло собрал секретное совещание. Если верить Морленду, кроме Терло в этой беседе участвовали еще лишь двое: сам лорд-протектор Оливер Кромвель и сэр Ричард Уиллис. Решив перейти на службу к Кромвелю, Уиллис предложил ловкий план – заманить в Англию якобы от имени монархических заговорщиков находившегося в эмиграции Карла II. Карл и его брат герцог Йоркский должны были высадиться в графстве Сассекс, где их арестовала бы полиция. Когда совещание было закончено, подозрительный Кромвель распахнул дверь в соседнюю комнату. Она оказалась не пустой – за письменным столом спал или притворялся спящим какой-то человек. Кромвель выхватил кинжал и хотел убить на месте шпиона, подслушивавшего столь важный разговор. Но Терло успокоил своего шефа. Спящий, разъяснил он, – это его личный секретарь Морленд. Бедняга не спал уже две ночи подряд, подготовляя срочные бумаги, и, естественно, мог задремать за письменным столом. Лорд-протектор поверил начальнику своей разведки. Но инстинкт не обманул Кромвеля. Обманутым оказался вездесущий Терло: его секретарь был или по крайней мере позже стал агентом изгнанных Стюартов.

В июле 1659 г. Морленд писал Карлу II об Уиллисе: «Эта личность долгое время была смертоносной, ядовитой гадюкой, пригретой у Вашего Величества на груди». Вслед за столь красочным сравнением Морленд уточнял, что Уиллис «был тем, кто во всех случаях добирался до самой сути Ваших намерений и раскрывал их, чтобы они были решительно пресечены… В целом я воистину убежден, что, не будь его, Ваше Величество могли уже давно быть на Вашем Престоле. Целая армия в 2 тыс. солдат никогда не могла бы сослужить Вам такую службу, какое зло причинил Вам этот Иуда». Карл II предписал кавалерам прекратить связи с Уиллисом. Однако участники «Запечатанного узла» не скоро и очень неохотно подчинились королевскому приказу. Они считали Морленда такой продувной бестией, что именно поэтому далеко не сразу поверили в измену Уиллиса. Сведения исходили из слишком уж сомнительного источника.

За разоблачение Уиллиса Морленд получил письменное обязательство Карла в случае Реставрации наградить его высшим английским орденом Подвязки.

К этому времени Морленд успел отличиться на службе Терло, особенно в перлюстрации писем. Он критиковал занимавшегося этим делом Айзека Дорислау (сына убитого за границей роялистами кромвелевского дипломата). Как писал Морленд, Дорислау-младший, «увы, не знал лучшего способа, чем вскрывать письма перочинным ножом, снимать с них копии, а потом заливать воском». Техника здесь была в основном усовершенствована лишь во времена Реставрации. Но Морленд еще при Кромвеле сделал важное «изобретение»: при нахождении подозрительных писем адресатам вручались лишь отлично подделанные копии, а сами оригиналы сохранялись на случай, если потребуются как материал для обвинения.

Велико же было изумление лондонцев, когда сразу после Реставрации чиновник кромвелевской разведки Морленд в числе первых был принят вернувшимся Карлом II, получил пенсию 500 ф. ст. и был возведен в дворянство.

Но вернемся к письму, посланному Морлендом Карлу II в июле 1659 г. Чем же доказывал Морленд свое утверждение об измене Уиллиса? К своему письму С. Морленд приложил несколько депеш на имя Терло. Под всеми ними стояла подпись «Томас Баррет», но почерк как будто выдавал подлинного автора – Ричарда Уиллиса. Некоторые из писем «Томаса Баррета» сохранились в бумагах Терло и были опубликованы. Историки в XIX в., в том числе такой выдающийся специалист, как Чарлз Ферс, разделяли мнение королевского Тайного совета о том, что Ричард Уиллис являлся шпионом Терло. Эту точку зрения поставила под вопрос английский историк М. Холдингс в статье, опубликованной еще в 1928 г. в ведущем английском историческом журнале English Historical Review («Английское историческое обозрение»). Впоследствии ее поддержал ряд историков. Всего сохранилось восемь писем «Баррета». Автор их просил личной аудиенции, чтобы сообщить Терло дополнительные сведения, но те, которые содержатся в письмах, недостоверны. Так, письма от 15 и 18 ноября 1656 г. извещают о месте и примерной дате ожидавшейся высадки иностранных войск в поддержку роялистского восстания. «Баррет» писал, что вторжение начнется «до конца декабря». Однако, вероятно, к моменту написания этих писем намеченная дата высадки была перенесена из-за захвата англичанами испанской флотилии. «Баррет» сообщал также об уменьшении численности войск, навербованных Карлом II, а на деле она увеличилась. «Баррет» писал о кавалерии, которой в то время у Карла не было. Поскольку «Баррет» не мог не знать, что у Терло были и другие источники информации, шпион понимал, насколько он рискует, сообщая неверные сведения. Не было ли все же правдой его позднейшее утверждение, что он вступил в контакт с Терло в интересах роялистов? Морленд, обвиняя Уиллиса, играл, казалось, беспроигрышную игру. Если бы роялистское восстание потерпело неудачу, он объявил бы, что Уиллис пытался внести неуверенность и смятение в лагерь сторонников Карла II накануне их выступления. В случае же победы роялистов, Реставрации Морленд мог заявить (это он и сделал через три с половиной года), что разоблачил опаснейшего предателя.

Сохранилось приложенное к бумагам «Баррета» анонимное письмо из Брюсселя от 3 сентября 1656 г. Однако ни автор писем «Баррета» (если это был не Уиллис), ни Уиллис в это время не были в главном городе Южных (испанских) Нидерландов. Кроме того, имеется документ под названием «Записка о беседе с Р. У.». Но здесь речь, возможно, идет о некоем сэре Роберте Уэлше, бывшем в Лондоне, по-видимому, между мартом и ноябрем 1656 г., в отличие от Ричарда Уиллиса (по крайней мере, Уиллис писал Карлу II, что с сентября он находился вне столицы). Известно из отчетов о произведенных расходах, что Уэлшу неплохо платили из правительственных средств (100 ф. ст. в 1656 г.), а о выплате денег Уиллису нет никаких сведений. Так что, по-видимому, «Записка о беседе с Р. У.» относится к Уэлшу, а не к Уиллису. В 1659 г. Уиллис уже бесспорно вступил в связь с Терло, но теперь уже на другой основе – для подготовки Реставрации.

Такова в целом аргументация М. Холдингс, считающей, что обвинение, выдвинутое против Уиллиса, по крайней мере не доказано, что письма «Баррета» – фальшивка, сфабрикованная Морлендом. В 1954 г. «дело Уиллиса» подверглось новому рассмотрению в работе известного специалиста по истории роялистов в годы революции А. Е. Андердауна. Несостоятельность Морленда как свидетеля не вызывает сомнений. Морленд, набивший руку на подделке документов, в 1659 г. имел и причины, и возможность, будучи знакомым с образцами корреспонденции Уиллиса, сфабриковать письма «Баррета». Однако «мог подделать» еще не значит, что «подделал».

Пытаясь разгадать загадку, весьма немаловажную для понимания хода политической борьбы в годы протектората, Андердаун решил не ограничиваться текстом писем, опубликованных в «Бумагах Терло», а обратиться к их оригиналам.

Речь прежде всего идет о письме, бесспорно написанном рукой Уиллиса. Оно является копией письма к нему Гайда, главы правительства Карла II, находившегося в эмиграции. Письмо датировано 15 декабря 1657 г. В оригинале есть не воспроизведенная в печатном тексте надпись, которая была сделана Терло: «Письмо Г. к сэру Р. У.». М. Холдингс предполагала, что это дешифрованная копия письма Гайда, которую Уиллис сохранил для самого себя и которая была захвачена у него при аресте в апреле 1658 г. Однако важно прочесть полностью надпись, частично поврежденную из-за сырости: «Письмо Г. к сэру Р. У. 15/5 дек. 1657. Что его дело близко. Что он должен говорить с Ролстоном и т. д.». Последние две фразы явно должны подытожить содержание письма и не кажутся просто «надписью», сделанной через четыре месяца после получения письма, то есть во время, когда тот факт, что роялистское «дело» было близко к осуществлению в прошлом декабре, должен был мало интересовать Терло. Ролстон в самом письме фигурирует без упоминания имени и фамилии, как «старый офицер», с которым король хочет переговорить, чтобы тот был готов действовать, и т. п. Как же Терло узнал, что «старый офицер» – это Ролстон? Ответ на этот вопрос дает другой документ – разведывательное донесение, датированное 25 декабря 1657 г. и побывавшее в руках Терло, а также черновые заметки одного разговора, имеющие надпись, сделанную, однако, не рукой кромвелевского шефа разведки: «Мр. Граймс, его информация о Л. Ф(ерфаксе)». В публикации бумаг Терло эта надпись опущена. В «Заметках» содержатся фразы, которые никак не могли быть написаны кем-либо, кроме Ричарда Уиллиса. В печатном издании ошибочно воспроизведен текст последней строки заметок: «Договорено, что отчет должен быть составлен для Е. С. о том, что сказал Ролстон». Е. С. – сокращение «Его Светлости» (по-английски Н. Н. – His Highness), то есть для лорда-протектора Оливера Кромвеля. Смысл этой фразы остается туманным, особенно если не учитывать надписи Терло на письме от 15 декабря. Однако внимательное чтение хранящегося в архиве оригинала «Заметок» показывает, что в текст публикации вкралась серьезная ошибка. Эта фраза при точном прочтении гласит: «Договорено, что будет написан ответ Г. (по-английски – Н) о том, что сказал Ролстон». «Н», в отличие от «Н. Н.», означает вовсе не Кромвеля, а явно Гайда (Hyde), главного советника Карла II. Теперь становится ясной связь между рассматриваемыми документами. Информация «Граймса» является записью беседы Терло и Уиллиса после того, как последний уже встретился с Ролстоном и узнал об отношении его к приказу Карла II. В записи отмечено, что Терло разрешил Уиллису сообщить Гайду о результатах своей беседы со «старым офицером».

Ролстон, о котором идет речь, – это полковник Уильям Ролстон из Саффолка, одно время – в 1645 г. – служивший под командой Уиллиса. Писавший через много лет после Реставрации Роджер Кок из графства Саффолк сообщает, что Ролстон по предложению Уиллиса принял участие в подготовке роялистского восстания, съездил в Лондон, где закупил оружие, которое спрятал в своем замке. Уже через два дня туда нагрянули кромвелевские полицейские, произвели обыск, оружия, правда, не нашли, но арестовали отца и брата Кока. Рассказчик относит этот эпизод к 1656 г., но здесь его явно подвела память – обыск датируется концом следующего, 1657 г. Между прочим, когда Уиллис допрашивался в 1660 г. членами Тайного совета, он пытался бросить тень подозрения на Кока – явно, чтобы заранее скомпрометировать его как возможного свидетеля. Есть и ряд других косвенных данных, что информация «Граймса» – это сведения, исходившие от Уиллиса. Все это в целом свидетельствует о связях между Уиллисом и Терло в декабре 1657 г. Однако существовали ли эти контакты ранее – начиная с лета 1656 г., как это считают те, кто поверил обвинениям С. Морленда против Уиллиса? Можно ли считать, вслед за М. Холдингс, «Записку о беседе с Р. У.» относящейся к Р. Уэлшу, а не к Р. Уиллису? Ведь основной массой информации, которая содержится в «Записке», мог располагать только Р. Уиллис как фактический глава «Запечатанного узла», а не Р. Уэлш.

Но главная улика против Уиллиса – это, конечно, письма «Баррета». Правда, нет уверенности, что сохранившиеся письма – это как раз те самые, которые в 1659 г. Морленд переслал Карлу II. Но есть свидетельство Гайда (лорда Кларендона), что было послано много писем «хорошо известного смысла», но неизвестно, насколько тщательно Карл II и Гайд проверили, действительно ли эти письма были написаны Уиллисом.

М. Холдингс обратила внимание на явные различия в почерке, стиле, манере ставить дату и общем виде писем «Баррета» и тех, которые были безусловно написаны Уиллисом. Но значит ли это, что письма подделаны Морлендом? Неясно, почему он, такой специалист по фальшивкам, не постарался в данном случае сделать подлог более искусным? Если же, напротив, письма написаны самим Уиллисом, то почему он не избрал стиль и почерк, совершенно отличный от своего собственного, вместо того чтобы послать письма, которые при поверхностном просмотре были бы почти неотличимы от его «обычных» писем, подписанных его настоящим именем? Таким образом, против обоих взаимоисключающих предположений можно выдвинуть серьезные доводы, хотя все же версия о подделке писем Морлендом кажется более правдоподобной.

Однако анализ их содержания ставит и эту последнюю оговорку под сомнение. М. Холдингс черпает важнейшие свои доводы из факта несовпадения мест нахождения «Баррета» и Уиллиса осенью 1656 г. Как уже упоминалось, «Баррет» был в Лондоне в последнюю неделю ноября, а Уиллис, напротив, сообщал Гайду, что с начала сентября находится в провинции. Казалось бы, убедительный довод против отождествления «Баррета» и Уиллиса. Но оказывается, что Уиллис лгал, когда сообщал о месте своего нахождения. Официальный регистрационный список приезжавших в Лондон содержит запись о прибытии Уиллиса в Лондон 13 ноября и о пребывании его там до 12 декабря, после чего он отбыл в свое имение в Кембридже. Конечно, факт пребывания Уиллиса в Лондоне, когда оттуда писал свои письма «Баррет», еще не значит, что глава «Запечатанного узла» непременно был автором этих писем. Это значит лишь, что Уиллис сознательно вводил в заблуждение кавалеров и что, следовательно, у него были причины скрывать свой визит в Лондон. Но здесь опять-таки возникают недоуменные вопросы. Почему Уиллис рискнул появиться в Лондоне, где его легко могли встретить (тем более что он, видимо, совсем не вел затворническую жизнь) многие хорошо знавшие его кавалеры? Кроме того, «Баррет», как следует из его писем, вел какую-то судебную тяжбу. Если это был Уиллис, у него был идеальный предлог для поездки и никакого резона обманывать Гайда относительно места своего нахождения. И что уже совсем непонятно: «Баррет» просил Терло доставлять ему корреспонденцию по тому самому лондонскому адресу, который члены «Запечатанного узла» Аллен Бродрик и Филипп Хонивуд использовали при переписке с эмигрантами. Если «Баррет» – это Уиллис, как же он предлагал Терло направлять ему письма в дом, где часто бывали агенты «Запечатанного узла», в особенности когда он сам мог находиться вне Лондона? Вдобавок все же есть одно явное несоответствие между местом пребывания «Баррета» и Уиллиса. 13 декабря «Баррет» писал из Бэри-Сент-Эдмундса, что недавно был в Саффолке. Такое путешествие было невозможно, если он покинул Лондон 12 декабря. Впрочем, быть может, «Баррет» писал ошибочно «13 декабря», а речь шла о «13 октября» или Уиллис покинул Лондон не 12 декабря, а сразу после регистрации своего отъезда 10 декабря.

Но надо помнить, что сохранившиеся письма «Баррета» – не те, на основании которых Уиллис был признан виновным в мае 1660 г., после реставрации Стюартов. И все же есть разумные основания полагать, что если подделаны сохранившиеся письма, то подложны и все остальные, не дошедшие до нас. Очень подозрительно, что Морленд представил письма, наиболее компрометирующие Уиллиса, после проволочки в целых семь недель. Неизвестно, стал ли Уиллис агентом Терло в 1656 г. Уиллис признал, что имел «невинное» соглашение с Терло весной, которое он возобновил в 1659 г. в интересах кавалеров и чуть ли не с целью перетянуть того на сторону короля. Был ли Уиллис «регулярным» шпионом или передавал информацию время от времени, получал ли за это деньги или стремился одновременно скомпрометировать другие группировки противников режима протектората – пресвитериан и левеллеров? Уиллис утверждал, что соглашение с Терло помогало ему спасать арестованных кавалеров. Действительно, некоторые из них недолго оставались в тюрьме. Но может быть, это было следствием попыток усилить разногласия между различными группировками кавалеров.

В литературе высказывалось и предположение, что Морленд узнал об измене Уиллиса из бумаг Терло, но для того, чтобы убедить в этом Карла II, сфабриковал письма «Баррета». Если это так, то, возможно, Морленд действовал в согласии с шефом кромвелевской секретной службы. В целом напрашивается вывод, что, хотя Уиллис обманывал кавалеров, все же вероятно, что «письма Баррета» – фальшивка.

Интересно отметить, что особых успехов разведка протектората достигла в борьбе против роялистского подполья как раз незадолго до Реставрации, хотя окончательно разгромить «Запечатанный узел» так и не удалось.

Разумеется, Терло активно действовал не только против кавалеров, но и против врагов протектората слева – партии левеллеров. А левеллеры отвечали организацией покушений на Кромвеля. Некоторые из бывших лидеров левеллеров, особенно Уалдмен, даже вступали с этой целью в соглашения с роялистами. Уалдмен участвовал в ряде заговоров, большинство которых было ликвидировано в зародыше властями протектората. Так, в 1654 г. им была составлена петиция полковников Эларда, Окея и Сондерса, протестовавших против монархического характера, который приобрела власть Кромвеля. Среди обсуждавших петицию был шпион Терло некий полковник Фрэнсис Хэкер, впоследствии ставший одним из генерал-майоров, которым лорд-протектор поручил управление различными областями страны. Подписавшие петицию были арестованы, но выявилось, что у них имеются сочувствующие в армии и во флоте. Возникала угроза союза между ними и республиканцами, остававшимися в парламенте. Еще один из заговоров начал подготовляться Уалдменом с другим видным левеллером – подполковником Эдвардом Сексби. Речь шла о покушении на Кромвеля. Заговорщики рассчитывали опереться на некоторых офицеров и солдат трех полков. Об этих планах вскоре донесли Терло. В феврале 1655 г. Уалдмен был арестован, Сексби дали возможность бежать за границу. Смятением, которое вызвало раскрытие «заговора Уалдмена» в правительственных кругах, попытались воспользоваться роялисты, решившие предпринять попытку вооруженного восстания против Кромвеля. Выпущенный под большой залог из тюрьмы Уалдмен связался с роялистами, с которыми еще ранее установил контакты Сексби. Обсуждались новые планы покушения на Кромвеля, в том числе замыслы повторения «порохового заговора» 1605 г. Уалдмен намеревался взорвать Уайтхолл – резиденцию лорда-протектора. Если бы Кромвелю все же удалось спастись, взрыв в Уайтхолле должен был бы послужить сигналом к восстанию.

Бочка с порохом вечером 8 января 1657 г. была тайно внесена в Уайтхолл с помощью часового Тупа. Однако Туп в последний момент струсил и выдал заговор Кромвелю. Люди, которые должны были поджечь фитиль, на другой день были арестованы. Их глава Синдеркомб, чтобы избежать казни, принял яд, который пронесла в тюрьму его сестра. Уалдмен был связан с той частью кавалеров, которые не соглашались с выжидательной тактикой руководителей «Запечатанного узла», включая Ричарда Уиллиса. Впрочем, не только об Уиллисе, но и о другой группе монархистов, возглавляемой Джоном Хьюитом, Терло получал с середины 1657 г. подробную информацию от священника Фрэнсиса Коркера. В марте 1658 г. Терло произвел аресты. В мае Хьюит и другие заговорщики были отправлены на плаху. Уалдмен имел основания желать неудачи этому чисто роялистскому заговору, и поэтому сторонники Стюартов подозревали, что и он приложил руку к его неудаче, но этому нет свидетельств в бумагах Терло. Кроме того, Уалдмен вряд ли мог прибавить что-либо существенное к тому, что власти узнали от своих шпионов. Между прочим, Джон Уалдмен, который более полувека вел жизнь неутомимого организатора заговоров, во время Реставрации написал сочинение «Краткий трактат о разведывательном деле». Основываясь на опыте Терло, Уалдмен советовал правительству иметь своих агентов во всех партиях, контролировать почтовую переписку, особенно корреспонденцию послов – «великих шпионов», приставлять наблюдателей ко всем подозрительным иностранцам и т. д.

Александр Дюма в своем романе «Десять лет спустя» (одно из продолжений знаменитых «Трех мушкетеров») очень просто объясняет реставрацию Стюартов в Англии, которая произошла в 1660 г. Д’Артаньян незаметно похитил бывшего кромвелевского генерала Монка (как ранее проделал это с кардиналом Мазарини). Потом мушкетер освободил увезенного им генерала, но Монк уже решился перейти на сторону Карла II и восстановить его на престоле. Это приключенческий роман. А вот что сказать, когда представления консервативных историков порой не поднимаются над подобным пониманием событий? Это скольжение по политической поверхности явлений, без серьезного анализа глубинных процессов, нередко приводит к тому, что разведку награждают чудесной способностью оказывать решающее влияние на ход важнейших событий, направлять курс корабля истории.

В действительности подлинная история протектората Кромвеля и последовавшей реставрации Стюартов показывает, насколько решающие события определялись движущей силой исторического развития, борьбой различных социально-политических группировок. Успехи или неуспехи в тайной войне, как бы они ни были порой важны сами по себе, в конечном счете всегда зависели от расстановки сил и борьбы различных классов. Пример истории протектората и Реставрации тем более показателен. Это было время, когда народные массы после их появления как активной политической силы во время гражданской войны и республики были подавлены и обезглавлены, а борьба велась в основном между различными группами господствующих классов. В Англии на протяжении всего времени правления Кромвеля действовала очень энергичная роялистская партия, широко применявшая оружие тайной войны. Однако все ее действия оказались совершенно бесплодными, пока – уже после смерти Оливера Кромвеля – господствующие классы в целом не почувствовали новую угрозу снизу, со стороны народных масс, и не решились защитить себя реставрацией монархии. Монк, долго колебавшийся, только ощутив давление этих настроений, решился перейти на сторону Стюартов. Не менее важно, что его армия, из которой давно выветрился старый революционный дух и в которой тон задавали офицеры, захватившие земли в недавно вновь покоренной Ирландии, согласилась стать послушным орудием Реставрации.

Наряду с борьбой против кавалеров Терло сумел наладить получение важной политической и военной информации из различных иностранных государств. Он имел своих лазутчиков не только в Европе, но и в Леванте, в Индии, во французских, испанских, португальских и голландских колониях в Америке. Как уже отмечалось, сведения, полученные с Ямайки, позволили английскому адмиралу Роберту Блейку подкараулить испанский флот у Канарских островов и 20 апреля 1657 г. одержать над ним полную победу в сражении у острова Тенерифе.

После возвращения Карла II горевшие жаждой мщения роялисты требовали расправы с Терло. Однако он предупредил, что, если ему нанесут ущерб, он опубликует «черную книгу», которая приведет на виселицу половину кавалеров. Эта угроза подействовала, хотя в ней имелся сильный элемент блефа. Стоит добавить, что Карл II не раз спрашивал совета у Терло как у признанного специалиста по делам разведки.

Бумаги Терло были спрятаны и найдены совершенно случайно в конце XVII столетия на тщательно замаскированном чердаке в комнате, которую некогда занимал глава кромвелевской секретной службы. Еще через полвека они поступили в Бодлеану – библиотеку Оксфордского университета и были частично опубликованы.

Около 1664 г. Карл II приказал испытать на почтамте изобретенные Морлендом приспособления для вскрытия конвертов без следов того, что они были вскрыты. После успехов этого опыта четыре «разведывательные машины» – как их именовал Морленд – подверглись дальнейшему усовершенствованию. Одна из них позволяла вскрывать конверты, не ломая сургучных или восковых печатей, с помощью другой можно было изготовить копию любой печати, третьей – подражать искусно любому почерку, четвертой – снимать за минуту копии с любого письма, даже если оно написано на обеих сторонах листа бумаги. Эти машины сгорели во время великого пожара. Через четверть века, в 1689 г., Морленд и его партнер доктор Роберт Гордж предложили продать секрет изготовления этих машин правительству Венеции, а много позднее через министра Шрюсбери предложили эти изобретения королю Вильгельму III. Король ответил, что, по его мнению, лучше, если эти секреты Морленда останутся не известными никому, слишком уж они опасны. Тем не менее главный почтмейстер – а это был уже известный нам Джон Уалдмен – купил эти машины и широко их использовал. Когда, однако, Уалдмен ушел со своего поста, он присвоил их и настолько испортил, что они стали непригодны для употребления…

Во время Реставрации разведка пришла в упадок. Недаром министр Моррис жаловался, что ему дают ежегодно на разведку только 700 ф. ст., а Кромвель тратил в 100 раз больше и держал у себя в кармане секреты всех монархов Европы. Однако и после этих жалоб скупая кавалерская палата общин увеличила ассигнования по графе «секретная служба»… на 50 ф. ст. Моррис, впрочем, прибеднялся. Фактически в 1666 и 1668 гг. расходы на секретную службу превысили 24 тыс. ф. ст.

…В 1968 г. на аукционе в Лондоне было продано значительное число неизвестных документов, характеризовавших секретную службу в годы правления Карла II. Выяснилось – это уже подозревали и современники, – что часть денег, ассигновавшихся на разведку, король попросту тратил на своих фавориток.

К тому же во время Реставрации секретная служба перестала быть централизованной, как при Кромвеле, разделилась на различные ветви, нередко соперничавшие друг с другом. Так что в правление Карла трудно вообще говорить об английской разведке как о чем-то едином. Политические партии, придворные клики, отдельные честолюбивые министры и послы обзаводились собственной секретной службой. Из них политическое значение приобрела, в частности, разведка английского посла в Гааге сэра Уильяма Темпла. Это был осмотрительный оппортунист, автор довольно прозорливых политических трактатов, больше всего заботившийся о собственном спокойствии и благополучии и неизменно удалявшийся в свое имение, как только надо было сделать небезопасный шаг. Так Темпл поступал во время острых политических кризисов в последнее десятилетие правления Стюартов. Еще остался в памяти потомков осторожный и ученый сэр Уильям благодаря тому, что при нем служил секретарем молчаливый, мрачноватый юноша по имени Джонатан Свифт. Но это было потом, много позднее, а в 1667 г. Темпл был инициативным дипломатом, энергично делавшим карьеру и благодаря почти идолопоклоннической лести сумевшим добиться благосклонности влиятельного министра Арлингтона и должности посла в Гааге. Понимая, насколько непопулярно прислужничество перед Людовиком XIV, Темпл активно содействовал временной переориентации политики Карла II на союз с Голландией. Секретная служба Темпла при этом работала против его шефа Арлингтона и шпионов этого министра. Темплу удалось использовать опытных людей, ранее служивших разным партиям. Среди них наиболее важными были Томас Корни и бывший активный участник секретной службы кавалеров в годы революции Николас Аударт, который, впрочем, скоро принял сторону Арлингтона.