Текст книги "Комерс: Тем, кто не дожил"

Ах, Одесса!

Тема с объявлениями себя быстро изжила: слишком топорный метод, и телефон занимает намертво, причем с минимальным КПД. К тому же заканчивалась лафа с конверсионкой: заводы, не будь дураками, начали резко поднимать цены. Надо было искать новые ниши.

– Хорош ерундой заниматься, – заявил нам с Доктором Давик. – Нормальные люди сейчас все челночат. Там отбой минимум два-три конца, причем быстрый. Опять-таки теплые страны.

Не попробовать новый бизнес было бы грешно. С новеньким загранпаспортом я в компании Вадима был заслан в славный город Истанбул. До Одессы, а дальше – морем.

Сборы выглядели стандартно: минимум вещей и очень много водки. Пить начали где-то за трое суток, когда Давик явился на Чертань с сумкой и потребовал «бухла и девок».

Просьба, надо заметить, была риторической: и того, и другого счастья на хате не переводилось. Загуляли мы так, что чуть не опоздали на поезд. Еще и одну из девиц едва с собой не прихватили, чтоб в купе скучно не было. Кстати, месяца через три все те же Давик с Доктором сей подвиг все же реализовали: ну чем плохо продолжение банкета в вагоне?..

Замечу, что по свирепости употребления спиртного Вадим как бы не превосходил Макса. Мне же, как обычно, доставалась непростая функция собутыльника.

Впрочем, много пить, как выяснилось, не самое неприятное в общении с партнером по поездке. Куда хуже сложилась ситуация, когда он внезапно запропал – причем в самый неподходящий момент.

До поры до времени все было не то чтобы пристойно – но по крайней мере штатно: приехали в Одессу, сняли номер в гостинице и стали готовиться к ночевке. А заодно – и к отбытию, чтобы на утро сборы не оставлять.

– Главное, – учил меня Вадик, – грамотно спрятать валюту. – Причем без всяких глупостей типа тюбика зубной пасты: выщупают и фамилии не спросят!..

Пять лет на зоне – куда как серьезный опыт по части всякого рода нычек, так что к мнению товарища явно имело смысл прислушаться. А доллары действительно приходилось везти контрабандой: нормы на вывоз валюты были минимальны что в России, что на Украине.

– А куда, в жопу, что ли?..

– Нет, в жопу – впадлу, извините. Если так уж охота использовать собственное тело… погоди, ты, случаем, не обрезанный?..

– Дядь, ты прикалываешься? Мы сколько времени на нудике в Коке рядом тусовались, не говоря уже обо всем остальном?

– Ну извини – я как-то не разглядывал. Короче, под крайнюю плоть засовывать надо: долларов триста-четыреста влезают без особых проблем.

– Не понял?.. Обертывать, что ли?

– Ты, дядь, лучше голову себе оберни, если такой умный. Короче, для дураков показываю последний раз.

Вадик достал из кошелька стодолларовую бумажку, жестом фокусника показал мне обе стороны купюры, после чего начал ее складывать. Складывал довольно долго и вдумчиво; на выходе у него получился плотный квадратик со стороной меньше сантиметра.

– Ну, дальше понятно, – удовлетворенно завершил он. – На всякий случай показываю.

И показал, как именно следует запихивать богатство в интимную часть тела.

– Вот как-то так. Уж не знаю, заглядывают ли на здешней таможне в жопу, но минет там точно делать не будут. Таких шмонов и на зоне не бывает.

Поржали. Но решение вопроса получилось какое-то неокончательное: денег, не предназначенных для декларирования, мы везли куда больше восьмисот долларов.

– Способ, конечно, нажористый – а остальное-то куда девать?

– А ты сам подумай. У Честертона что говорится: «Где умный человек прячет лист? – В лесу». Типа, среди других листьев.

– Не догоняю. В кошелек с рублями положить, что ли? Бред.

– Сам ты кошелек. Бумажки – к бумаге!

– Все равно не понял.

– Ох, молодежь… – Давик достал из сумки рулон туалетной бумаги. – Все еще не догнал?..

– Погоди-погоди!..

– Вот именно. – Вадим достал еще пару стодолларовых купюр и, сложив каждую вчетверо, аккуратно впихнул их в середину рулона. – На вот, держи – и попробуй нащупать.

Понятно, что туалетная бумага сильно отличается по плотности от той, на которой печатают деньги, – но на ощупь ничего не ощущалось.

– Видишь, как все просто? Баксов по пятьсот каждый спокойно засовывает в свой рулон, а излишки, уж извини, предыдущим способом. Но это уже в последний момент перед таможней, само собой. А вот то, что в бумагу, лучше упакуем прямо сейчас.

Упаковали (то, что по рулонам), выпили – и легли спать. Я от полученной науки изрядно успокоился: и, как выяснилось, совершенно напрасно.

Таможня берет добро

Утром Вадим куда-то позвонил, после чего стал резко собираться.

– Короче, мне тут знакомую навестить надо, – заявил он. – Встречаемся у таможни в три.

Ни в три, ни в четыре Давик не объявился. Еще чуть-чуть – и плыть придется одному. М-да, таких фокусов мне даже Доктор не устраивал.

Спутник появился минут за пятнадцать до конца регистрации на рейс. Очень довольный: похоже, время у знакомой он провел с чувством и толком.

– Так, ну что там у нас?

– Да я тут уже чуть с ума не сошел. Что за хуйня?..

– Ладно, на борту поговорим. Деньги все попрятал?

– Какой там! Я же стою тебя жду!..

– Так, пулей в сортир! Я сказал пулей!..

От перепоя и нервов руки у меня ходили ходуном. Зачем-то достал рулон, вытащил доллары, обратно смог запихнуть только пару соток. И еще сотку – под крайнюю плоть. Время заканчивалось; я плюнул и распихал баксы по карманам. Это было ошибкой.

На таможне нервного пассажира с трясущимися руками и бегающими глазами раскусили в два счета. Личный досмотр – и…

– Попытка скрытого провоза иностранной валюты в виде долларов США… – довольно бубнил усатый таможенник. – Подлежит изъятию… Повестку в суд вам вышлют по почте…

– Что значит изъятие? Я желаю… желаю оставить их на хранение.

– Поздно. Хотите разбираться на месте – пожалуйста, но тогда пароход без вас уйдет.

В общем, круиз не задался с самого начала. Вадим выдал мне взаймы немного долларов из своих запасов: он-то все заховал в самом лучшем виде. Выдал не из чувства вины (что это такое?), а просто из жалости.

А дальше – неделя с лишним пьянки нон-стоп. Обрывками всплывает обшарпанное суденышко, Давик, пытающийся отбить немолодую корявую бабу у ее спутников – дюжих литовцев, турецкий пограничник, разглядывающий визу на паспорте, со смотрящим мне в лицо автоматом…

Не понравился и сам Второй Рим – грязный и однообразный. Узкие улочки, минареты, ушлые турки, дурацкие кожанки с кроссовками… Зачем-то купленные два килограмма бисера с блестками, которые потом пришлось с диким гимором расфасовывать вручную…

Да и с реализацией товара в Москве зависли. Причем так, что пришлось отдавать кредиторам часть домашней электроники. Хорошо хоть не совсем за копейки.

Второй вояж мы с Вадимом совершили в Китай. Тут я окончательно понял, что челночить – не мой профиль. Пьяный полет до Владивостока, побудка в гостинице («О, да тут еще и море есть!» – «Ну да – вообще-то Японское»), железная дорога от Гродеково до городка с малоприличным названием Суйфэньхэ…

В общем, еще хуже, чем в Турции, – причем ощутимо. Ванна наполовину залита грязной водой и ремонту не подлежит. Птичий щебет китайцев, жутко давящий на психику. Мерзкая водка, которой принимающая сторона пыталась поить нас, начиная прямо с завтрака…

И опять-таки попадалово в Москве. Краб к своему дню рождения повез меня закупаться на Москворецкий рынок: там тогда торговали не только стройматериалами. Поленился закрыть машину – и огромную спортивную сумку со значительной частью китайских трофеев у нас за десять минут благополучно попятили.

Макс еще съездил с Давиком разок в Сирию, но так, что больше тот его с собой в шоп-туры не брал. На этом с челночеством тусовка и покончила.

А вот Вадим на этом как раз и поднялся. Да так, что через пару лет уже имел штук пять торговых точек, а потом – еще и два магазина в самом Стамбуле. Это не говоря уже о немаленькой квартире в престижном районе Москвы. Так что его сочинские прогнозы начинали потихоньку сбываться.

Первая машина

Свою «копейку» Боря мне обещал долго, больше полугода. Но все как-то не складывалось.

Почему?.. Да по самым разным причинам. В первую очередь – из-за исключительной Бориной лени: «Делать еще что-то!» А тут действительно предстояло немало хлопот: ехать в Кишинев, общаться с тамошними гаишниками, как-то перегонять машину… Для полного счастья у тачки были проблемы с документами: наш молдавский друг умудрился потерять техпаспорт.

– Но машинка, доложу тебе, клевая! – Боря реально гордился своим агрегатом. – Не смотри, что ей восемнадцать лет, бегает как новенькая. Это ж «итальянская серия»!

Что такое «итальянская серия», я знал. В первые годы работы ВАЗа итальянцы следили за качеством сборки и поставляли на завод большинство деталей. Если ничего не путаю, там даже движки были «родные», итальянские – потому и маркировка на них была нестандартная.

Но – восемнадцать лет. Но – Боря.

В какой-то момент я понял, что в Москву Борис «копейку» не пригонит никогда.

– Его за жабры надо брать, – посоветовал Доктор. – Как поедет к себе в Кишинев, просто выезжай туда и бери его за хобот. В смысле хватай Комиссарова, приезжайте и заселяйтесь у него на квартире. В какой-то момент не выдержит и сделает документы. А тогда уж тупо хватайте тачку и гоните ее в Москву. Тем более что задаток ты ему уже закинул.

Отдавалась машина за сущие гроши – где-то по цене нормального японского видака. Задаток был совсем копеечный, и Боря соглашался его в любой момент вернуть. Было бы о чем говорить: пять – десять раз в кабак сходить по-скромному.

Другой вопрос, что машина ему действительно была на фиг не нужна. Помимо гимора с документами, Борис просто не очень любил сидеть за рулем. Опять-таки не в Москву же ее тарабанить, получая в лоб все проблемы с перерегистрацией! А Кишинев – город маленький, весь в зелени – там приятнее пешком передвигаться. Что до низкой цены – так не было наше поколение комерсов меркантильным. Когда наживали денег – тут да, торговаться по-любому приходится. А в расходной части – что ж мы, жлобы какие?..

Строго говоря, «копейка» эта и мне-то была не особо нужна. Водить не умею, под боком всегда Сашки с тачками под задницей… С другой стороны – как же без своей машины, несолидно как-то!

Тем более что права к этому времени я уже полгода как купил. Макс собрался покупать – ну и я хвостом увязался.

– Маленький, зачем тебе права? – глумился Доктор. – Ты же все равно ездить никогда не будешь: не научишься.

– Научусь! – горячился я. – Ты вон тоже еле ездишь, так-то и я смогу.

– Не сможешь. Это я тебе как доктор говорю. Но если просто из вредности, «хочу как все», – ну что ж с тобой сделаешь!

Права мы для храбрости заказали аж в трех местах. Что сделаешь, привычка. У меня в какой-то момент даже загранпаспортов одновременно оказалось три штуки – впрочем, все на собственное имя. Просто «чтоб было», да и процедура выезда была тогда не шибко простая. Но мы сейчас о правах.

Короче, в одном месте получился прокол, в другом – откровенный кидняк (мы даже лениво понаезжали на мента-обещалкина, но потом, как водится, заленились). Зато третий вариант сработал безукоризненно, не считая того, что пришлось ранним утром переться в МРЭО на Ордынке сдавать экзамены. По ПДД я отвечал на вопросы вслепую, на вождении вообще показал цирк на льду, но заветные корочки тем не менее получил. Уж чего-чего, а давать взятки – от червонца швейцару в кабаке до людей в погонах – мы умели крайне недурно. Благо, что проблем с этим в «эпоху всеобщего цинизма» никак не возникало. При очередном обмене паспорта, разозлившись на протяжку по времени, я просто явился к начальнику паспортного стола (причем явился реально «с улицы») с бутылкой коньяку – и проблема была снята буквально за час. Что называется, «решил вопрос».

Комиссаров, как обычно, был «всегда готов» – все упиралось в Борю. В какой-то момент он (спровадив Люську от греха подальше к матери в Алексин) отправился в Кишинев надолго: нужно было что-то оформлять с приватизацией квартиры. Я мгновенно сделал стойку. Борис пытался возражать: ему явно лень было геморроиться еще и с тачкой, да и, похоже, просто не особо хотелось с ней расставаться. Но тут уж помог Доктор, и на пару мы ленивого жителя Молдавии додавили.

– Неплохо бы еще и Краба взять, – нахально заявил я Максу. – Он зажигать будет, с ним повеселее. А можешь и сам присоединиться: отдохнем, коньячку попьем вволю…

– Вот уж хрен! – возмутился Макс. – Мало того что ты на неделю сваливаешь – а быстрее с Борькой точно не получится, – так тебе еще и Краба подавай! Нет уж, дядя, нам тут работать надо.

– Тем более у него же теперь Мариночка, – добавил Доктор с ухмылкой. – Без нее он из Москвы точно никуда не поедет. Да и хата у Бори не безразмерная.

Аргументы компаньон предъявил и впрямь бронебойные. Марину я в своих прикидках как-то не учел.

Краб и его женщины

Бывают такие мужчины, которые на вид – типичные мачо, причем самого сурового розлива, а в отношениях с женщинами при этом выступают как распоследние слабаки-интеллигенты. Бывает, кстати, и наоборот – но это другая история.

Так вот и Краб: брутальная внешность, криминальный бэкграунд, блатные ухватки – но при этом в отношениях со слабым полом проявлял излишнюю доброту, переходящую в слабость. Если с разовыми партнершами это шло, скорее, даже в плюс, то «серьезные отношения» в его исполнении выглядели не то чтобы жалко, но крайне нервно и с элементами очевидного мазохизма. История с Татьяной-женой оказалась не неприятной случайностью, а скорее паттерном поведения.

При этом женщин вокруг него всегда было много, и это неудивительно: неглупый и очень коммуникабельный чувак. К тому же всегда не то чтобы при деньгах, но уж точно при понтах: что называется, «умеет ухаживать». Опять-таки «видный» – здоровенный такой лоб с бритой башкой, при этом очевидно дорого (и не сказать чтобы без вкуса) прикинутый. Что-то типа «личинки нового русского»; в то время подобные типажи многими женщинами весьма котировались.

Правда, по большей части женщинами соответствующего склада. В числе прочего крайне стервозными и подсознательно ожидающими, что кавалер-мачо их стервозность как раз и укротит. По крайней мере до разумных пределов.

И тут возникала серьезная проблема. У влюбленного Краба мгновенно размягчается панцирь – что намертво противоречит тем конвенциям и представлениям, которые к этому моменту имели место быть в их головах.

На выходе стервозность просто зашкаливала, и несчастного Сашку начинали третировать с особой жестокостью. Бедолага Краб метался между ласковой униженностью и истерическим хамством; зачастую дело доходило и до рукопашной.

Правда, рукопашная получалась дурная: пара оплеух, а потом минимум неделя извинений. Непропорциональненько. Но такой уж у него, похоже, сложился стереотип общения с дамами. С первой женой они и вовсе регулярно дрались – причем кандидат в мастера по дзюдо не раз оказывался бит. В том числе и ногами.

Но битому неймется, и Сашка постоянно был нацелен на поиск новых приключений. Доходило до абсурда: как-то раз он зацепил очередную девку, просто попав не туда при телефонном звонке. Оказалось, что она проживала в соседнем с Комиссаровым доме – и уже через час похотливый Краб всячески ее охаживал, горделиво оглядываясь на нас.

Нечто подобное произошло и с Мариной: она тоже жила где-то по соседству. И как раз выгуливала своего роскошного мраморного дога, когда мимо проходил наш мазохистичный казанова.

– Понимаешь, – объяснял он мне, – иду, а мне навстречу большая собака! Я решил ее испугаться, а тут вижу – рядом с ней Мариночка! Ну я и…

Владелица дога оказалась еще и обладательницей на редкость эффектной внешности: высокая стройная брюнетка с голубыми, переходящими в синеву глазами. Увы, к этому прилагался еще и традиционный «крабовый набор»: барышня не просто знала себе цену, но и была на редкость прожженной. Циничная стерва с большим опытом общения что с комерсами, что с бандюками.

– Ох, Крабушка, попортит она тебе крови! – уверенно предсказал я сразу после знакомства.

– Да ты чё, ты чё! – горячился Сашка. – Это же Мариночка. Она така-ая!..

Крабью кровь Мариночка пила еще долго, почти два года. Потом все кончилось, появилась другая пассия – и все повторилось. Наш несчастный друг постоянно выступал в духе персонажа Ники Нолта в фильме «Нью-йоркские истории». Разве что картины не рисовал.

Так или иначе, в качестве партнера по поездке в Кишинев он в этом состоянии явно не годился, Доктор был абсолютно прав. Куда деваться – отправились вдвоем с Комиссаровым.

В зоне конфликта

Ехать решили поездом. Уже не помню почему: кажется, к этому времени «Аэрофлот» поднял цены на международные рейсы. Не смертельно для кармана, но когда разница в цене с железной дорогой почти на порядок… в общем, отчего не прокатиться в купе отдыха проводника? Благо, что насчет пить-курить прямо в купе договорились за небольшую плату практически мгновенно. «Все как обычно».

Все, да не все. Весна 92-го года – кульминация конфликта вокруг Приднестровья, а ехали мы как раз через Тирасполь. То есть практически прямо по местам боевых действий.

Странная, конечно, война: между воюющими сторонами в полном объеме сохраняется железнодорожное сообщение. Нам, впрочем, все войны вообще были по барабану: в Москве отстрел среди знакомых шел куда как убедительно. Ну, или казалось, что по барабану: вскоре выяснилось, что стремные ситуации случаются и вне коммерческой деятельности.

Но пока мы с Комиссаровым пребывали в состоянии полной беззаботности – благо, что полтора суток интенсивного поездного пьянства весьма располагают к благодушию.

– Проехали Тирасполь, – сунул нос в купе проводник и аж поперхнулся от табачного дыма. – Вы тут это… постарайтесь лишний раз с койки не вставать. Ночь, постреливают.

Вставать особо и не хотелось, разве что до туалета, а это – соседняя дверь. Пару раз, кажется, слышали некое подобие автоматных очередей, но где-то в отдалении. В общем, «война – фигня».

В чем и убедились, добравшись до Кишинева. Город жил совершенно мирной жизнью: время здесь медленно текло среди залитых солнцем полупустых улиц и зеленых скверов. Все как год назад, тихо и спокойно.

– Молдаване? – усмехнулся Борис. – Да их тут меньше трети, и все тихие как мыши. Вот за городом – там да, но туда и соваться не нужно.

– Минуточку, а как же мы машину погоним?

– Да не бойся ты, я с вами поеду – а я в Молдавии худо-бедно почти сорок лет прожил. Уж как-нибудь разберемся с селюками, тоже мне проблема. Через Приднестровье, естественно, ломиться не будем – а поедем себе спокойненько на север, через Бельцы. Там все тихо – опять же номера на тачке молдавские.

– Погоди, как молдавские? – Я насторожился. – А с учета машину ты снимать не собираешься?..

– А смысл? Лишний гимор, и можно подумать, что в Москве гаишники к молдавским номерам доебываются.

Что правда, то правда: среди номеров ездящих по Белокаменной машин царил попросту неприличный плюрализм. Иномарка с не то что литовским, а даже и немецким номером была вполне нормальным явлением.

Оборотной стороной Бориного спокойствия была лень, переходящая в апатичность. И не сказать, чтобы характер у него был такой (хотя и это тоже), просто сама жизнь в Кишиневе была какая-то ленивая и тягучая: южане, куда деваться.

Нас с Сашкой тоже затянула эта нега, столь непривычная после динамичной Москвы. Почти неделю мы объедались копченым палтусом и контрабандной икрой из Астрахани, продегустировали все мыслимые сорта молдавского коньяка – и по большому счету вообще ничего не делали. Изредка я все же приставал к гостеприимному хозяину:

– Борь, все это замечательно – но что с машиной-то?

– Да не суетись, все нормально будет. Человечек из ГАИ отъехал в деревню к родственникам, дня через три появится. А машина никуда не денется, вон она под окнами стоит. Если что – садись, катайся, делов-то.

Цыплячьего цвета «копейка» и впрямь стояла у дома – и выглядела вполне пристойно: мягкий молдавский климат не располагает к коррозии. Пару раз мы на ней поездили, и Комиссаров как эксперт одобрил:

– Долить масла и тормозухи – и можно не дергаться: долетим без проблем. Тут же езды тысяча сто километров с копейками – меньше, чем от Москвы до Коктебеля. Если Боря меня будет подменять, даже ночевать в пути не придется.

В ГАИ Бориса по концовке все же пришлось гнать пинками. Весь процесс занял не больше часа, только вот результат получился несколько странный.

– В общем, с техпаспортом получится длинный гимор, – пояснил наш друг. – Я так думаю, что все это можно потом сделать, а машину лучше гнать прямо сейчас. Документы я и без нее оформлю, все схвачено.

– А ездить как?..

– Да по техталону моему.

– А по нему доверенность можно выписать?

– Вряд ли, но это и не нужно. – Борина флегматичность передалась и мне, умел он создать спокойное настроение. – Я тебе просто дам один из моих загранпаспортов, вот и катайся на здоровье.

– Так я же на тебя не похож!

– Я тебя прошу! Оба интеллигентного вида, оба евреи, у обоих залысины…

– Это у меня залысины, а ты и на фото уже почти лысый. К тому же у меня волосы темные, а ты седой насквозь!

– Ну, скажешь, что фотка такая неудачная. Можно подумать, что кто-то вглядываться будет. На край можно и фотографию переклеить.

– Это запросто, – подтвердил Комиссаров. – Я и печать без проблем переведу. Можно целлофанкой, а можно – яйцом.

– Каким еще яйцом? – изумился я.

– Самый надежный способ! Берешь горячее крутое яйцо, прокатываешь его по печати – и вот тебе оттиск. Потом прокатываешь его поверх новой фотки – и готово; сколько раз так поступал. Да ты не ссы: знаешь же, что руками я все делаю хорошо. – Саша подумал и, усмехнувшись, добавил: – Это с головой у меня проблемы, а руки откуда надо растут.

В рукастости Комиссарова я убеждался неоднократно, так что убедили меня собеседники без особых проблем. Проблемы возникли позже, и уже в Москве. А до Москвы надо было еще доехать.