Текст книги "Научные основы и организационно-экономический механизм эффективного функционирования кооперативно-интеграционных объединений в АПК"

2.2. Анализ методологических и методических решений по созданию и функционированию кооперативных и интеграционных структур

Создание кооперативно-интеграционных объединений – это непроизвольная деятельность субъектов хозяйствования. Образование и функционирование любых горизонтально-вертикальных структур подчиняется определенной логике, основывается на проверенных временем и официально узаконенных юридических механизмах и нормах и регулируется с помощью ряда признанных экономических рычагов и инструментов. Вместе с тем как создание, так и функционирование кооперативных и интеграционных объединений подвержено постоянному совершенствованию и изменению, в соответствии с чем должны вноситься необходимые корректировки в действующее законодательство.

Ученые, которые занимаются разработкой проблематики кооперативно-интеграционных объединений, в своих исследованиях приходят к необходимости конкретизации и рационализации ряда действующих нормативно-правовых положений и практических процедур и вносят немало заслуживающих внимания рекомендаций и предложений.

Нами сделана попытка проанализировать важнейшие методологические и методические предложения ученых и специалистов и дать обобщенные оценки их эффективности и целесообразности на практике. Представим некоторые из них.

Прежде всего необходимо привести точку зрения В. В. Котилко и А. Г. Фаркова, которые утверждают, что в плане практической реализации новой организационной структуры возможны три основные схемы развития кооперативно-интеграционных процессов, или, как они их называют, агломерационных процессов в аграрном производстве: а) возникновение агломерационного ядра по инициативе, идущей снизу, с задачами, направленными в основном на повышение хозяйственной устойчивости и рентабельности функционирования каждого из его субъектов; б) формирование агломерационного ядра по инициативе вышестоящих организаций – органов местного самоуправления и региональных властей с ориентацией на комплексное решение задач территориального развития конкретного региона со всеми вытекающими отсюда вопросами социального и хозяйственного характера; в) образование агломерационного ядра вокруг доминирующего элемента экономики конкретной аграрной территории [92].

Оценивая предложения В. В. Котилко и А. Г. Фаркова, можно согласиться, что в концептуальном плане они в целом верно представляют возможные схемы образования на практике кооперативно-интеграционных структур (агломерационных процессов). Но вместе с тем, как показывают проведенные нами исследования, нередко в действительности, наряду с названными тремя процедурами, могут иметь место смешанные схемы и процессы, когда, например, инициатива снизу может быть активно поддержана действиями органов местного самоуправления или, наоборот, инициатива региональных властей находит полное понимание и участие низовых исполнителей. Более того, низовые звенья могут впоследствии взять на себя основную инициативу по организации кооперативно-интеграционного формирования (после ее одобрения в органах местной власти).

Изучение показывает, что смешанные формы инициирования и практического создания кооперативно-интеграционных структур являются не только широко распространенными, но и предпочтительными. Они чаще всего свидетельствуют о преимуществах частно-государственного партнерства и подтверждают, что без взаимного участия (инициативы низовых звеньев и поддержки вышестоящих управленческих структур) создание и эффективное функционирование кооперативно-интеграционных структур является почти невозможным.

Однако названные авторы не только не рассматривают возможности смешанного пути создания продуктовых кооперативно-интеграционных объединений, но и не приводят конкретных механизмов реализации на практике предложенных ими трех основных схем развития агломерационных процессов в системе АПК. Без таких механизмов предложения являются декларативными, не содержащими необходимой аргументации.

Более конкретную разработку выполнил А. А. Настин, который на базе комплексного SWOT-анализа предложил перспективную организационную модель системы агропромышленных кластеров в Ульяновской области России. Его модель включает практически весь инфраструктурный комплекс основных и обслуживающих предприятий и служб и содержит конкретные предложения по налаживанию между всеми звеньями кластера действенных экономических отношений [129]. В этой связи автор считает, что система аграрных кластеров должна обязательно охватывать в качестве участников и значимых производителей продукции как крупные организации, так и средние и малые формы хозяйствования.

А. А. Настин вполне справедливо полагает, что агропромышленный кластер должен быть самодостаточной системой, способной не только формировать необходимый доход от реализации продукции, но и надежно противостоять рыночной конъюнктуре, особенно в условиях вступления России в ВТО и неограниченного притока на российские рынки зарубежных поставщиков продукции. Автор прямо подчеркивает, что развитие сельского хозяйства в условиях ВТО возможно только на высокотехнологичной основе с использованием последних достижений науки, воплощенных в инновационных технологиях, которые должны обеспечить стабильное наличие у кластеров уникальных конкурентных преимуществ. Поэтому, как считает автор, ядром кластеров должны являться научно-образовательные организации или научно-образовательные инновационные кластеры. Главными факторами устойчивого развития кластеров автор считает науку, инновации и человеческий капитал.

Именно развитие НИОКР и внедрение инноваций должны, как убедительно доказывает А. А. Настин, обеспечивать стабильные конкурентные перспективы кластеров, системы кластеров и сельского хозяйства в целом. Более того, для уверенного создания стратегических преимуществ кластеров в любом регионе и устойчивого функционирования самого региона кластеры, по убеждению автора, должны формироваться как системы, в которых взаимодополнять друг друга должны не только участники конкретного кластера, но и, соответственно, отдельные агропромышленные кластеры. Это призвано обеспечить, по заключению автора, перевод функционирования сельского хозяйства региона на более высокий уровень системности, а следовательно и экономической эффективности [128].

Разделяя в целом подходы и предложения А. А. Настина по созданию крупных системных агропромышленных кластеров, следует указать и на некоторые слабые места в его комплексной модели. Во-первых, создать одномоментно крупный самодостаточный кластер, а тем более систему кластеров в регионе, не представляется возможным. Образование таких сложных систем и комплексов всегда происходит постепенно и поэтапно. Во-вторых, формировать в составе одного кластера разные и разнонаправленные продуктовые комплексы и соответствующие им технологические цепочки не только трудно с финансовой, кадровой, организационной и технико-технологической точек зрения, но и противоречит принципам специализации и концентрации производства и капитала в сельском хозяйстве. Лучше если в АПК первоначально станут создаваться специализированные продуктовые объединения, которые затем по мере концентрации капитала могут идти путем диверсификации. Мировой опыт показывает, что агропромышленные кластеры создаются, как правило, на основе уже имеющихся (действующих) элементов с постепенным включением (созданием) новых для того, чтобы не нарушать необходимый баланс между производством продукции, получаемыми доходами и потребностью в инвестициях, а также с тем, чтобы обеспечивать оптимальный состав участников кластера. Наконец, в-третьих, А. А. Настин не представил расчетов экономической эффективности предложенной им модели кластера. А ведь именно расчет объемов предполагаемого производства и продажи продукции, а также расчет планируемых доходов и прибылей позволяют убедиться в подлинной справедливости разработки. Одних гипотетических аргументов по составу участников, включая НИОКР, систему маркетинга и участие агробанка, совершенно недостаточно. Позволить выдержать жесткую конкуренцию могут только реальные доходы и прибыли, обеспечивающие целевые инвестиции в человеческий капитал и технологии, в том числе размеры окупаемости вкладываемых в развитие средств.

Привлекает внимание концепция развития сельской кооперации, предложенная Н. И. Оксанич и Д. Н. Фетисовым, которая содержит методологические основы выстраивания сквозной кооперативной системы в АПК [146]. Так, авторы подчеркивают, что единую кооперативную систему в АПК еще только предстоит сформировать, куда следует вовлечь все сферы хозяйствования на основе выработки адекватного механизма регулирования их взаимодействия, устраняющего ведомственную разобщенность. В этой связи ученые определяют основные проблемы выстраивания единой системы сельской кооперации, среди которых называют прежде всего проблемы со сбытом произведенной продукции, трудности создания материально-технической базы и вопросы низкой загруженности имеющихся мощностей по переработке и хранению продукции.

Наряду с этим Н. И. Оксанич и Д. Н. Фетисов разработали цели концепции формирования и развития системы сельской кооперации, где в числе основных направлений указывают необходимость усиления роли кооперации в устойчивом социальном развитии села на основе повышения занятости сельского населения и его доходов, обеспечивающих экономическую доступность продовольствия, а также необходимость разработки механизмов, способствующих регулированию системы кооперации, ее эффективному развитию и снабжению населения качественным продовольствием. В числе других задач концепции авторы предлагают сформировать региональные системы кооперации, создать условия для развития этих региональных систем, обосновать предложения по распределению функций государственного регулирования и саморегулирования системы кооперации, определить меры государственной поддержки развития кооперации.

Таким образом, Н. И. Оксанич и Д. Н. Фетисов дали общее видение развития кооперации и ее места в АПК и стране. Но предложенная ими методология не содержит действенных методик и механизмов реализации высказанных ими идей. Авторы продекларировали общеизвестные положения, которые вытекают из всего процесса кооперативной организации. Однако в их предложениях нет ни одного реального примера реализации концепции на основе какого-то конкретного региона. Известно, что концепция и методология должны реализовываться через законодательные нормативы. В этом плане авторы не назвали перечня недостающих законодательных норм для эффективного развития кооперации. Вместе с тем при разработке концепции необходимо видеть хотя бы укрупненно результативность ее практического осуществления, что также снижает научную и практическую ценность данной разработки.

Более аргументированным с экономической точки зрения является исследование Е. В. Попковой и К. С. Терновых, которые сформулировали комплексный подход к развитию производственной инфраструктуры в интегрированных агропромышленных формированиях [159]. Так, в данной работе сделана попытка системно раскрыть теоретические и методологические основы развития интегрированных формирований на примере АПК Воронежской области России, а также изложена система организационно-экономических мер по стабилизации и устойчивому развитию производственной инфраструктуры изучаемого региона. В частности, авторами предложен методический подход к оценке основных направлений развития производственной инфраструктуры интегрированных агропромышленных формирований. Рассмотрены три сценария: инерционный, предполагающий сложившиеся темпы роста сельскохозяйственного производства в агроформировании; сценарий интенсивного экономического роста, согласно планам, соответствующим государственным директивным прогнозам; сценарий экономического роста, обеспечивающий получение доходов и прибыли, необходимых для устойчивого конкурентного развития агрообъединения. Для каждого сценария авторами разработана система экономико-математических моделей, в результате решений которых получены оптимальные параметры развития соответствующей интеграционной структуры анализируемого региона. На основе всех этих проектных разработок Е. В. Попкова и К. С. Терновых составили прогноз развития ряда предприятий, входящих в объединение. Например, предложены конкретные количественные параметры по приобретению высокопроизводительных технических средств для выращивания сельскохозяйственных культур, автомобильного транспорта для оптимизации транспортных процессов, элеваторного оборудования с целью рационализации переработки зерна и получения дополнительных доходов и др.

Следовательно, Е. В. Попкова и К. С. Терновых смогли дать сквозную проработку создания и функционирования интеграционных агропромышленных формирований – от теоретической идеи и построения методологической модели до конкретного состава входящих в объединение хозяйствующих звеньев и структур, включая расчеты и обоснование для их материально-технических ресурсов. Это подчеркивает не только теоретическую, но и практическую привлекательность исследования.

Вместе с тем данная разработка имеет недостатки. Детальное изучение предложений позволяет сделать вывод, что авторы сконцентрировали основное внимание на решении текущих задач интегрированных агропромышленных формирований, и прежде всего в плане обеспечения всех входящих в объединение структур материально-техническими ресурсами. Без создания необходимого производственного потенциала невозможно нормальное функционирование объединения. Но совершенно не ясны источники финансовых средств и инвестиций для приобретения требуемых материально-технических ресурсов. Наряду с этим слабо определены цели и задачи создания как производственной инфраструктуры, включая потенциал ресурсов, так и деятельности всего объединения. Ведь основной целью должно быть получение доходов и прибыли, позволяющих нормально работать на принципах самоокупаемости и обеспечить требуемые инвестиции. К сожалению, предложенная методологическая модель не просчитана по критерию эффективности, а следовательно, она не содержит аргументов по ее стратегической целесообразности.

Что касается такого организационно-экономического интеграционного формирования, как агрохолдинги, то системные методологические исследования перспективной эффективности этой агроструктуры провели Д. Эпштейн, К. Хальброк и Ю. Ванде ль. Они показали, что агрохолдинги как вертикально интегрированные структуры (поскольку объединяют под единым стратегическим руководством сельскохозяйственное производство, переработку продукции и ее реализацию) имеют явные преимущества, так как дают возможность улучшить обеспеченность субъектов хозяйствования сырьем, расширить возможности их сбыта, противостоять конкуренции и т. д. [235]. Однако рост масштабов агрохолдингов в связи с увеличением числа входящих в них предприятий, по оценке авторов, порождает ряд серьезных проблем в сфере управления. Исследователи показали, что оно становится многоуровневым, когда, например, над сельхозпредприятием стоит отраслевая управляющая компания, а над ней материнская компания всего агрохолдинга. В некоторых случаях может иметь место и четвертый уровень, если агрохолдинг, предположим, сам входит в некую межотраслевую структуру.

Следует отметить, что вертикальная интеграция должна быть средством снижения трансакционных издержек. Но на самом деле эти издержки по мере вовлечения новых отраслей и предприятий в вертикально интегрированную структуру могут существенно возрастать, причем как внутренние, обусловленные процессами управления агрохолдингом, так и внешние, связанные с вовлечением новых контрагентов. Сокращаются лишь трансакционные издержки на обеспечение контрактов с ранее независимыми предприятиями, вошедшими в холдинг, а именно они переходят из внешних во внутренние.

Д. Эпштейн, К. Хальброк и Ю. Вандель показали, что в агрохолдингах растут затраты на управление, снижается связь получаемых инвестиций с результатами предприятий, а также эффективность инвестирования, увеличиваются сроки окупаемости и вероятность возврата средств. Поэтому часто можно ожидать, что, несмотря на более быстрый рост активов у агрохолдингов и их большую экономическую эффективность по сравнению с независимыми предприятиями, их финансовое положение со временем может оказаться менее устойчивым. В этой связи названные ученые выполнили сравнительный анализ финансового состояния ряда агрохолдингов и независимых предприятий. Ими подобраны следующие индикаторы финансового состояния, которые разделены на четыре группы: рентабельность продаж и активов, ликвидность (способность предприятия погасить свои краткосрочные обязательства), платежеспособность (способность предприятия погасить свои долгосрочные обязательства), финансовая устойчивость (соотношение собственного и заемного капитала). В результате выполненного анализа авторы установили, что без учета субсидий независимые сельхозорганизации имеют рентабельность почти в три раза выше, чем предприятия агрохолдингов. Это означает, что у агрохолдингов быстрее, чем выручка, растут затраты и активы. Опережающий рост активов, безусловно, связан с активной инвестиционной политикой, причем источниками инвестиций в преобладающей мере являются кредиты и займы.

Кроме того, по итогам анализа ученые сделали следующие основополагающие выводы, заставляющие взвешенно подходить к созданию крупных и крупнейших кооперативно-интеграционных объединений, в частности, холдинговых компаний. Агрохолдинги имеют преимущественные возможности инвестирования средств в развитие исходного звена АПК – сельское хозяйство, что позволяет быстро наращивать объемы сельскохозяйственного производства. Этому способствует привлечение как целевых государственных субсидий, так и негосударственных инвестиционных средств. Поэтому сельскохозяйственные предприятия агрохолдингов по темпам роста объемов производства превосходят независимые сельхозорганизации. Однако финансовая политика агрохолдингов характеризуется повышенной рискованностью, прежде всего в плане роста объемов задолженности. Тем не менее это не свидетельствует об их неэффективности, поскольку холдинги имеют дополнительные возможности формирования доходов посредством масштабов производства (даже при значительно меньшей рентабельности). В условиях рыночной конкуренции масштабы – одно из немногих сравнительных преимуществ сельского хозяйства. Этим преимуществом важно уметь пользоваться, чтобы обеспечить необходимую конкурентоспособность крупных форм производства и инвесторов, не притесняя при этом мелких товаропроизводителей.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что расширение масштабов неизбежно ведет к усложнению системы и структуры управления, каналов прямой и обратной связи между управленческими и управляемыми звеньями, массивов обрабатываемой информации, товарно-денежных потоков, принимаемых оперативных и стратегических решений и т. п. Все это в совокупности требует тщательного подбора оптимальной модели кооперативно-интеграционного объединения, установления рациональных прямых и функциональных производственно-экономических связей между внутренними структурами, выстраивания экономной вертикальной структуры соподчиненности с минимальной численностью персонала, а также использования механизмов максимальной самостоятельности трудовых коллективов исходя из принципов разделения функций и установления сбалансированности взаимодействия и работы различных хозяйственных звеньев.

В. Кундиус отмечает, что в настоящее время традиционное деление народного хозяйства на отрасли или секторы утрачивает актуальность, на первое место выходят кластеры, которые могут включать предприятия различных отраслей и обладают способностью эффективно использовать производственные и непроизводственные ресурсы [100]. С этим можно согласиться, поскольку кластеры следует рассматривать как инновационную технологию управления производственно-сбытовыми цепочками продвижения продукции – от получения сырья до рыночного сбыта готовых товаров.

По мнению В. Кундиуса, главные стимулы, лежащие в основе инновационного регулирования и сотрудничества, – разделение затрат, получение технологических знаний, взаимопомощь в разработке продукта и новых технологий (отраслевых стандартов), расширение рынка и быстрое освоение новых каналов сбыта и др. Все это позволяет говорить, что в экономической политике государства стало формироваться новое направление – кластерная политика.

С методологической точки зрения автор выделяет четыре типа кластерной политики: каталитическая, когда правительство согласует перечень участников и осуществляет целевую финансовую поддержку; поддерживающая, где государственное участие может быть значительно расширено за счет централизованных инвестиций в инфраструктуру регионов; директивная, где государство принимает специальные целевые программы развития кластеров и регионов; интервенционная, где правительство не только регулирует общественный сектор, но и проникает в деятельность частного сектора посредством трансферов, субсидий, ограничений или контроля деятельности. Однако с этой классификацией можно согласиться лишь в необходимости общесистемного государственного регулирования с целью соответствия деятельности кластеров действующему законодательству. Что же касается централизованного контроля и регулирования производственной деятельности агропромышленных предприятий, тем более частного сектора, то здесь вряд ли приемлема классификация В. Кундиуса. Товаропроизводителям, как известно, необходима экономическая свобода и самостоятельность, поскольку любое ограничение производственно-сбытовой деятельности при рынке может приводить к потерям объемов производства, а следовательно и доходов.

Главное, что дают кластеры, – это возможности для бизнеса и экономики развиваться инновационным путем, а не по инерции (и не по директивным установкам). Для бизнеса кластер – это реальная возможность обеспечить устойчивую конкурентоспособность, привлечь инвестиции, осуществить диверсификацию, продвинуться и закрепиться на рынке. Надо понимать, что деятельность любого кластера не должна противоречить стратегии государства и регионального развития. В этой связи В. Кундиус справедливо замечает, что кластерный подход основывается на учете положительных синергических эффектов территориальной агломерации: близости производителя и потребителя, сетевых эффектах, диффузии знаний и умений за счет кооперации труда и бизнеса.

А. Черняев и Д. Сердобинцев провели исследования и сформировали поэтапный организационно-экономический механизм создания региональных агропромышленных кластеров с функциональным подразделением задач, решаемых на государственном и частном уровнях [222]. Такой механизм авторы рассматривают дискретно по экономическим и организационным элементам, обозначающим как сам процесс построения кластера, так и его внутреннее структурирование, а также финансовое обеспечение.

В частности, в предлагаемом авторами организационно-экономическом механизме четко разделены роли государственных и частных структур в соответствии с их функциями и полномочиями в экономике и создаваемом кластере. Так, к основным задачам, решаемым органами управления АПК при формировании кластеров, ученые отнесли: оценку преимуществ кластера и вовлечение в него предприятий; разработку региональной программы создания кластеров в АПК; создание рабочей группы по реализации кластерной политики; расчетное проектирование потенциальных кластеров, их структуру, порядок формирования, экономическое обоснование формы интеграции; административную и финансовую поддержку подготовительных мероприятий; стимулирование развития созданных кластеров, субсидирование наиболее значимых хозяйственных мероприятий. Если посмотреть критически, то некоторые функции, которые А. Черняев и Д. Сердобинцев отнесли к компетенции органов управления, являются прямыми задачами самих субъектов хозяйствования: например, экономическое обоснование формы интеграции, проектирование потенциала, определение структуры и порядка формирования и др.

Наряду с этим А. Черняев и Д. Сердобинцев рассмотрели два типа агропромышленных кластеров, различающихся по способу формирования: интегрированные агропромышленные кластеры, объединяющие все предприятия различных подкомплексов, ассоциированные агропромышленные кластеры, создаваемые на основе уже существующих кластеров из разных подкомплексов АПК. Как полагают сами ученые, в первую очередь необходимо рассматривать возможности и методы создания наиболее простых ассоциированных агропромышленных кластеров. Это связано с тем, что, во-первых, в отечественной практике еще отсутствует достаточный положительный опыт создания крупных интегрированных (межотраслевых) агропромышленных кластеров. Поэтому более целесообразно пока ограничиться созданием кластера в одном подкомплексе. Во-вторых, это требует значительно меньших инвестиций, как собственных, так и привлеченных. В-третьих, не во всех административных районах (регионах) существуют все необходимые сельскохозяйственные, перерабатывающие, сбытовые, снабженческие и обслуживающие предприятия в различных подкомплексах, которые могут стать объектами создания крупномасштабного агропромышленного кластера. То есть, согласно выполненным нами исследованиям, производственный кластер должен состоять из двух основных блоков: ядра (основные производящие, перерабатывающие и реализующие продукцию предприятия и их подразделения) и сателлитов (вспомогательные предприятия, поставляющие основные и дополнительные ресурсы, работы и услуги для предприятий ядра). Следовательно, на первом этапе в состав агропромышленного кластера могут входить основные предприятия ядра, которые к тому же должны исполнять важнейшие функции сателлитов. На последующих этапах, при создании необходимых условий, и прежде всего при наличии соответствующих инвестиций, формирование агропромышленного кластера может приобрести более завершенные формы.

Е. К. Кузнецова представляет существующие в настоящее время организационные формы интеграционных процессов в АПК в виде следующей классификации: контрактная форма интеграции – предприятия работают на договорной основе с использованием принципа купли-продажи, сохраняя полную хозяйственную самостоятельность и права юридического лица; корпоративная интеграция – означает переход (на договорной основе) к единой организационной, экономической и социальной структуре формирований, вошедших в интеграционную структуру и работающих на единый конечный результат; координационная интеграция – создание коммерческими организациями объединений в форме некоммерческих партнерств, ассоциаций или союзов в целях координации их предпринимательской деятельности, а также представления и защиты общих имущественных интересов [99].

Анализируя данную классификацию, надо отметить, что она представляет определенный интерес, но является далеко не полной. Е. К. Кузнецова упустила такие важнейшие формы интеграции, как продуктовая интеграция, которая предусматривает выстраивание объединения по технологической цепочке от сырья до сбыта готовой продукции в рамках конкретных продуктовых подкомплексов (по мясу, молоку, зерну и др.); продовольственная интеграция, когда в интеграционное объединение входит не одна продуктовая технологическая цепочка, а две и более; торгово-сбытовая интеграция, где в объединение входят только перерабатывающие и торгово-сбытовые звенья, включая закупочные и маркетинговые, а взаимодействие с производителями сырья для переработки осуществляется на контрактной или договорной основе, и др.

В этой связи более широкую обобщенную характеристику возможных и целесообразных форм кооперации и интеграции дают в своем исследовании Л. А. Ильина и Л. Д. Орлова. Помимо названных выше форм интеграции они рассматривают действие агропромышленных ассоциаций и союзов (в целях координации деятельности, а также представления и защиты общих имущественных интересов и регулирования экономических отношений в сфере межотраслевого обмена), агроконсорциумов (объединение аграрных и промышленных предприятий, учреждений банка с возможным участием в совместной деятельности предприятий и организаций других сфер (торговых, научных), форм интеграции собственности, где фирма-интегратор получает в собственность часть активов интегрируемых объектов, финансово-промышленных групп (обеспечение акционерного контроля (и управляемости), производственно-сбытовых предприятий и финансово-кредитных учреждений), формирований холдингового типа [69].

В частности, Л. А. Ильина и Л. Д. Орлова различают три типа холдинговых компаний: 1) имущественные холдинги, которые выполняют по отношению к дочерним организациям исключительно финансово-инвестиционные и финансово-контрольные функции; 2) холдинги договорного типа – они осуществляют полный набор функций по производственно-техническому и экономическому руководству дочерними предприятиями; 3) холдинги смешанного типа, где интегратор (как правило, промышленное или перерабатывающее предприятие) выступает в роли инвестора, выделяя денежные ресурсы для организации производства конкретного сельскохозяйственного продукта, оставляя товаропроизводителя в сложившемся правовом поле.

Представляет интерес и то, что Л. А. Ильина и Л. Д. Орлова выделяют такую форму интеграционных процессов, как кооперативное взаимодействие малого и крупного бизнеса, а также форму межхозяйственной кооперации и интеграции, которая имела место в дореформенный период до 90-х годов XX столетия. Известно, что в то время межхозяйственные предприятия (комбинаты, агрофирмы, объединения) создавались с целью консолидации средств для минимизации издержек, связанных с реализацией сельскохозяйственной продукции и использованием специализированной техники.

Вместе с тем, осуществляя поиск эффективных организационных форм объединений, авторы не учитывают и не анализируют преимуществ и недостатков рассматриваемых формирований, а без этого сложно определиться в выборе приемлемых форм для конкретных условий. Так, применение кооперативных и координационных форм, которые предусматривают только собственные средства, может проигрывать корпоративным и контрактным формам, развивающимся за счет средств интегратора. Также совершенно различной является социально-экономическая сущность разных форм кооперации и интеграции для сельской местности, когда, например, одни компании привлекают и вкладывают инвестиции в развитие, а другие извлекают и истощают местные ресурсы. Разрозненность приоритетов и интересов кооперативных и интеграционных форм не всегда способствует развитию и стабилизации агропромышленного комплекса.