Текст книги "Не смотри на часы"

– Вот это мы и хотим выяснить как можно скорее, – детектив ещё раз перечитал её данные по анкете и снова обратился к листочку с ручкой. – Кроме родителей у девушки был младший брат, которого она к тому же каждый день забирала из подготовительного класса, так что сами понимаете, как её исчезновение повлияло на всю семью.

Я и этого не знала…

– Хорошо, я постараюсь рассказать Вам ещё раз всё, что сумею вспомнить. Но больше ничем помочь не смогу.

– Мы хотим знать, действительно ли Вы видели кого-то в коридоре, когда возвращались к выходу. И постарайтесь описать незнакомца как можно точнее.

Я начала вспоминать тот самый момент, однако сразу же поняла, что даже приблизительно не могу представить того, кто пробежал мимо меня в тот злополучный вечер. Да что там, я бы не узнала его на улице, даже если бы он подошёл ко мне вплотную!

– Значит, вы оказались там, потому что возвращались за зонтом? – Дейв снова решил вступить в диалог, посчитав, что сейчас для него самое время. – За зонтом в прихожую, которой никто не пользуется?

– Да, именно так, – спокойно ответила я.

– Либо Вы чего-то не договариваете, либо это какая-то глупость, – да уж, парень явно не был таким сдержанным, как его руководитель. Хотя лучше уж так, чем наоборот.

– Это не глупость, а женская предусмотрительность, – оправдалась я и заодно поддела его своим фирменным взглядом «мы крутые, нет нас круче».

– Ага, как же, – только и сказал он, но мистер Беннет перебил его даже на такой короткой фразе.

– И ещё одно, что так же немаловажно. Та пожилая дама в коридоре. Ума не приложу, кто она. В наших базах её нет, никто не заявлял о пропаже родственников с похожими приметами. Её как будто никогда раньше не существовало…

– Вот тут я уж точно помочь не смогу, – развела я руками, прекрасно зная, что совершенно права. – Что она сама говорит?

– Собственно ничего. Почти всё время лежит без сознания, лишь иногда приходя в себя. И то всё время бормочет что-то несвязное… Медики говорят, что её организм сильно истощён. И шансы вернуться в норму – минимальные…

Да, действительно странно. Главное, всё остальное – убийство, кровь и исчезновение – дело не такое и редкое, а вот появление непонятной бабки… Но я не детектив, в таких делах не разбираюсь. В общем, это я им и ответила.

– Может, Вы расскажете нам ещё какие-нибудь подробности произошедшего? – Дейв продолжал стоять на своём, ясно давая понять, что он мне не доверяет.

– Я рассказала всё, что помню. А что не помню, я рассказать не сумею. Могу придумать, конечно, ещё кучу фактов специально для тебя, но не думаю, что за дачу ложных показаний меня тут будут сильнее жаловать.

– Не фамильярничай, – парень обошёл меня почти по полукругу и зашёл с правого бока. – А то твоё неуважение к происходящему мы можем посчитать уликой к делу.

– Это неуважение направлено только на тебя, – в своей реплике я постаралась скопировать его речь, добавив лёгкий оттенок грубости. Вышло не так похоже, но он всё же понял, чего именно я добивалась.

– Вот именно. Я всё-таки не парень с улицы, с какими ты, возможно, общаешься. За оскорбление лица при исполнении положен штраф, кстати говоря.

Он злился, и я это хорошо ощущала. Но нашу игру остановить уже не могла.

– Это что, новый способ воздействия на подозреваемого? Напоминает допросы в Южной Иллиосии лет этак пятьдесят назад. Историю учил? Если да, то хорошо должен знать, чем это для вас закончилось…

– Ты меня уже достала со своей Иллиосией! – Дейв пнул ногой шкаф и вышел из кабинета. Да, «сдержанный» малый, ничего не скажешь.

– Я, конечно, всё понимаю, – Ричард тоже выглядел хмурым и подавленным, однако подхода к ситуации не изменил, – но впредь не стоит испытывать наше терпение. Да, Дейв ненамного старше Вас, но всё-таки полицейский, и за подобные слова вполне может довести дело до суда. А этого не нужно ни мне, ни тем более Вам.

– Я понимаю, – мне не было стыдно, но от его слов действительно стало неприятно за свой поступок.

– Вот и хорошо. Прежде чем Вы уйдёте, расскажите ещё кое-что. Не замечали ли Вы что-нибудь странное за последние дни? В институте, в поведении студентов, преподавателей, просто знакомых. Может, сама Сара говорила о том, что её преследуют или что она с кем-то связалась?

– Нет, мы с ней общались только руганью, и всё. Да и в универе у нас ничего подозрительного не происходило, – я начала говорить и тут кое-что вспомнила. – Хотя… Последние дни Сара постоянно ходила в столовую. Ну, просто до этого она там никогда не бывала. А теперь я её видела в том месте уже несколько раз. И в последнюю нашу встречу она сказала, что у неё там какие-то дела. Вот, в общем-то и всё, что я знаю…

– Что ж, – Ричард Беннет ещё что-то записал и снова обратился ко мне. – Рад, что Вы не стали ничего умалчивать. По крайней мере, на мой взгляд. В любом случае, если всплывут ещё какие-нибудь факты, мы к Вам обратимся. Мой совет: постарайтесь не покидать город без видимой причины. Но, опять же, это всего лишь совет, а не просьба.

Я поднялась со стула, попрощалась с детективом и, сказав, что доберусь назад сама, отправилась в коридор. Конечно доберусь сама – на последнюю пару я уже не успею, а вот дойти до больницы отсюда выйдет гораздо быстрее. Во всём есть свои плюсы, даже на кладбище (похоже, я уже повторяюсь…).

– Быстро вы отделались, – Дейв всё ещё стоял у двери с такой миной, будто от него только что сбежала девушка, для убедительности угнав его любимый автомобиль.

– Да уж, быстрее не придумаешь, – в этот раз я скопировала его мимику, перекосив лицо в той же манере. – До встречи под Оргениумом[9]9
  Оргениум – крупный город, под которым произошло решающее сражение Полярной войны (01.01.8108 г). Войска Северной Иллиосии разбили врага, переломив ход войны и отбросив армию Южной Иллиосии назад.


[Закрыть]!

И, подмигнув парню как можно наглее, я наконец пошла к выходу. Не знаю, что он теперь будет обо мне думать, но своё дело я сделала.

А в город тем временем медленно и вальяжно вступал осенний вечер. Яркий, солнечный и весьма тёплый. По крайней мере, по сравнению с предыдущими. Эх, если б я сейчас не блуждала по захламлённым переулкам юго-западного района, а поднялась, скажем, на одну из наших башен, то вид бы оттуда открылся потрясающий! Душу бы я за это, конечно, не продала, но всё-таки. Хотя, кому моя душа вообще может понадобиться? Мессии уж точно такие не нужны…

Итак, ближе к делу (а то у меня есть свойство надоедать людям своими размышлениями): пройти по закоулкам не особо знакомого мне района оказалось сложновато, так что пришлось поблуждать по непонятным дворам ещё с полчаса. Наконец, уставшая и нервная, я вышла к улице Зари. И вот как раз в такой момент, как сейчас, можно было понять, что называется она не просто так – широкая дорога следовала точно с запада на восток, и прямо передо мной показался диск яркого солнца, медленно спускавшегося к горизонту. Ну, точно в центре улицы он сегодня не сядет – зимой закат видно совсем в другом месте – но как раз сейчас яркий блик нашего светила висел точно над центром улицы. В общем, вид открывался неописуемый!

Идти среди освещённых тротуаров и стен старинных домов – несказанная роскошь для этого времени года, но долго это не продолжалось. Впереди показались высокие крыши больничного комплекса, и я свернула в один из внешних дворов какого-то корпуса. Что там говорила телефонистка? АОК диспансер? Так-с, будем искать.

Первым делом мне попался Агелидинский родильный дом, но уж что-что, а это заведение я пока посещать не собиралась. Затем клиники местного значения (хотя я не поняла, что именно это значило), психоневрологический диспансер, кож-вен диспансер и т. д. Принимая во внимание тот факт, что два последних здания выглядели не ахти как, я постаралась не приближаться к ним вплотную: а то ещё кусок стены обвалится прямо на меня, и, читая о причинах смерти, мои родители так и не узнают, что ничего плохого я в этих местах не делала.

Следующим зданием, похоже, был центр онкологии. Правда, я бы не сказала наверняка – у входа таблички не висело вообще, и я судила только по своим обрывочным воспоминаниям (в восьмом классе любила изучать карту нашей столицы). Наконец, после ещё Бог его знает скольких минут блужданий, я вышла к основному корпусу – центральной больнице Агелидинга – и направилась к главному входу.

Вот это здание починить успели: наверное, выделенные деньги каким-то чудом сумели дойти до получателя. Отделанные стены, пластиковые двери и окна, холл с мраморной плиткой, отполированной до блеска – средств на ремонт не пожалели. Но всё равно – красота красотой, а лучше любоваться всем этим только как временный посетитель.

– Здравствуйте. Скажите, а Айна Чаттерджи к вам не поступала? – я как можно вежливей обратилась к регистраторше, однако та, будучи грузной дамой в возрасте, в душе оказалась злобным питбулем.

– По всем вопросам, милочка, обращайтесь к заведующей нужным отделением. И приходите раньше – время посещений давно закончилось.

Да уж. Это точно была не та дама, с которой я говорила по телефону. Я, конечно, хотела что-то высказать на счёт моего отношения к таким тёткам, как она, но не стала. Когда надо, лучше промолчать (должна же я иногда следовать этому правилу?!!).

С тяжёлым камнем на сердце я вышла из больницы, жалея, что снова не успела к подруге и даже не знаю, где она вообще находится, как в тот же миг увидела её на улице, идущую прямо в мою сторону. Вот уж мистика так мистика!

– Айна! Откуда ты тут взялась??? – на радостях я чуть не поскользнулась на ступеньке, но, сумев удержать равновесие, благополучно добежала до моей радости и обняла её крепче крепкого. – Я думала, что мы сегодня так и не увидимся!

– Мне передали, что ты звонила, и я решила подождать тебя в нужное время на улице, – Айна была одета в ту же куртку, что и вчера, и я принялась расспрашивать её обо всём волновавшем меня уже второй день.

– Ничего серьёзного, – произнесла она и улыбнулась. – Врачи сказали, что это от стресса. Немного таблеток, и всё пройдёт.

– Да уж, таблетки творят чудеса, – улыбнулась я в ответ и добавила. – А у меня вчера тоже был насыщенный день…

Под недоумевающим взглядом Айны я начала пересказывать всё, что случилось со мной в её отсутствие, и под конец её взгляд изменился до обескураженного и даже шокированного.

– Ничего себе! Как ты сама после этого? Представляю, как тяжело тебе пришлось всё это видеть…

– Да я вроде в норме. По большей части. Главное, чтобы эти детективы не повесили на меня дело. А там будь что будет…

Мы удалились от больничного комплекса и вышли на улицу Зари. По пути Айна досконально расспрашивала меня о подробностях случившегося, и я была рада, что хоть кому-то могу рассказать не столько о фактах, сколько о своих мыслях и эмоциях. Сами знаете, выговориться близкому человеку – это решить свою проблему уже на треть.

– Жутко… – Айна потёрла свои ладони и остановилась. – Куда теперь планируешь пойти?

– Времени до темноты осталось не так много… Может, зайдём в какое-нибудь кафе? Попьём горячего – ты чай, я кофе – а потом по домам?

– Хорошая идея. Правда, я тут придумала кое-что интереснее. Сегодня прекрасная погода, и мы так близко от нужного места… Как тебе идея подняться на Солнечную башню?

– Прямо сейчас? – предложение меня удивило, и я быстро прикинула в голове, что и как. – Знаешь, почему бы и нет. У меня у самой были похожие мысли сегодня. Пойдём! Только, чур, плачу я – в этом месяце твои деньги нужнее местным аптекам.

Айна слегка улыбнулась, и мы направились в сторону заката. Как говорится, вдоль по улице Зари искрятся радуги огни. (Это из какой-то песни Эшли Клипс). Солнечная башня, будучи одной из семи уникальных башен Агелидинга, была выстроена ещё в конце прошлого тысячелетия и относилась к консервированному архитектурному стилю. Серый оттенок в ней всё же присутствовал, однако на фоне белых каменных блоков почти не просматривался. Яркая, гладкая и доведённая до идеала – это была одна из моих самых любимых башен города. А круглая крыша, словно сам небесный купол, придавала её силуэту вид этакой завершённости во всех отношениях.

Раньше особого практического значения для столицы она не несла, однако не так давно какой-то умный человек из правительства предложил устроить там смотровую площадку и постараться на этом заработать. Не знаю, сколько тысяч фунтов было вложено в реконструкцию, но, как я слышала, вскоре все они окупились. И это не удивительно – вид оттуда открывался потрясающий.

Заплатив за вход и приобретя билет, мы с Айной поднялись по ступенькам старинной лестницы (к счастью, покрытых не таким старинным резиновым ковром, препятствующим скольжению) и вышли на нужную нам площадку. Что я там говорила про вид? Потрясающий? Сейчас это слово к описанию не подходило. Невероятный, неописуемый, волшебный, выносящий твои чувства и мысли вон из тела, в те края, о которых мечтает каждый на свете! Сказочный, ослепительный, сногсшибательный, смертельно и божественно красивый!!! Именно такие эпитеты мы с подругой и сумели подобрать под описание: на большее не хватило словарного запаса.

Солнечная башня возвышалась над юго-западным краем Агелидинга, и под нами, на сотни километров вокруг, разрастался бесконечный дикий лес, уходящий от самого края железной дороги вдаль, вплоть до сверкающего горизонта. Конечно, лиственные деревья к этому месяцу давно потеряли все свои краски – я уже это говорила и не раз. Но в этих краях росли не только они: то тут, то там меж голых ветвей возвышались треугольники высоких елей. Темнеющие в лучах заката, они дополняли открывшийся нашему взору пейзаж, изменяя его суть и представляя с куда лучшей стороны. Знаете, именно такие картины поздней осени и вдохновляют художников и поэтов на свои шедевры. А мы потом, лениво знакомясь с их творениями, недоумеваем, что вообще хорошего можно было найти в этом времени года. А ведь можно, если приложить немного усилий и подгадать нужное время! И место.

– Смотри, кажется, сейчас проедет поезд, – Айна подошла к краю смотровой площадки и взглянула вниз.

Я присоединилась к подруге, и мы вместе проводили взглядом гулкий вечерний экспресс, уезжавший с нашего южного вокзала прямиком на север. Скорее всего, в Оленью Упряжь, если прикинуть примерный час отправления.

– Да, не сидится людям на месте, – в детстве я искренне не понимала, зачем все так хотят покинуть свои дома и отправиться в дальний путь.

Мне казалось, что дома гораздо лучше, и выезжать куда-то далеко можно разве что только летом, на море или ещё куда. А потом, познакомившись с Айной, я поняла, что порой люди уезжают из дома, чтобы туда не возвращаться.

Я ещё раз осмотрела всё, что царило вокруг. Лес был тих и спокоен, своим молчанием как будто маня нас прямо на запад, вплоть до самого берега Полярного океана. Этот берег располагался не так далеко от Агелидинга, но была я там от силы пару раз. И то в далёком детстве.

Железнодорожный вокзал уже покидали приезжие и, возможно, провожающие обыватели, а справа, чуть дальше к северу, виднелась красно-белая крыша Сур-Ганского монастыря, поблёскивающая ярким золотым шпилем на самом верхнем из куполов. В общем, всё вокруг так и кипело красотой, от которой дух захватывало невообразимо и мощно, так, что все предыдущие проблемы и перипетии дня быстро уходили на второй план, становясь лишь второстепенными героями этой жизни. А может, они и были ими? Кто знает…

– Помнишь, как мы с тобой познакомились? – Айна облокотилась на перила и, не отводя взгляда от заходящего солнца (здесь, в северных широтах, оно скрывается за горизонтом очень медленно), обратилась ко мне. – В третьем классе, на большой перемене в пустой аудитории.

– Да, – сама того не желая, я мысленно перенеслась в тот год и вспомнила, почему именно сидела одна среди опустевших парт. – Ты тогда здорово меня развеселила. Да и потом подбадривала по мере возможностей. Или скорее, несмотря на моё настроение.

– Я знала, какого это – кого-то или что-то терять. Ты потеряла дедушку, я – свой дом. Вот и подумала, что вместе мы сможем пережить это гораздо быстрее.

Айна выглядела несколько заворожённой и отрешённой от окружающего. Она до сих пор смотрела на горизонт, и я сказала:

– Главное, ты дала мне возможность понять, что мы не были виноваты в своих бедах. Что не всегда всё в этом мире зависит от нас. Надо только…

– …это принять, – закончила за меня подруга. – Да, я всегда так поступала. В Сур-Гане стало неспокойно, да и родственники мамы не очень жаловали отца. Хоть он и помог им с тем контрактом. И, в довершении всего, между нами и Эт-Смарагдусом разыгрался тот «Кокаиновый конфликт»[10]10
  «Кокаиновый конфликт» – обострение отношений между Сург-Ганом и Эт-Смарагдусом в 8141–8143 гг. Сопровождался стычками, демонстрациями и открытой подготовкой к военным действиям со стороны обеих стран.


[Закрыть]… Сейчас даже смешно произносить это название – звучит как термин из современного боевика про бандитов.

– Да уж. Зато благодаря этому самому конфликту мы с тобой познакомились, – я подошла к краю башни и попыталась приободрить подругу. – И любуемся сейчас на эту красоту!

– Это верно, – на её лице снова заиграла улыбка, как в прежние времена (то бишь позавчера). – Жизнь непредсказуема. Никогда не знаешь, чего ждать от нового дня.

– Если он наступит, это уже будет большим подарком, – ответила я, слово в слово скопировав фразу самой Айны, сказанную мне где-то полгода назад. – Что-то ты расклеилась. Один день в больнице – это ещё не повод, чтобы грустить!

«Да уж, – заодно подумала я. – Зато убийство и допрос в полиции – прекрасная причина для нездорового оптимизма, какой сейчас исходил от меня во все стороны этого бескрайнего мира».

– Я знаю, – в этот миг Айна встрепенулась, отошла от поручней и, улыбнувшись, снова стала похожей на прежнюю Айну. – Просто последнее время в голову лезут разные мысли. Философские. О жизни, судьбе, предназначении, времени…

– Ну, если говорить честно, они лезут к тебе столько, сколько мы друг друга знаем. Мне кажется, это нормально. Даже в каком-то смысле круто. А то большая часть наших одногруппников может сказать о смысле жизни только то, что он очень дорогой, и ради него надо устроиться на прибыльную работу.

Айна засмеялась и вновь похвалила меня за хорошее чувство юмора. Неожиданно перед моими глазами возникла какая-то белая точка и, кружась на лёгком ветру, плавно опустилась прямо в мою ладонь. Да это же…

– Ого, снежинка, – воскликнула я, когда та уже растаяла, не оставив от себя и следа приходящей зимы. – Первая, и надеюсь, что не последняя.

Однако прошло ещё несколько минут, и больше в воздухе не появилось ни намёка на скорый снегопад.

– Что ж, это лучше, чем ничего… Значит, время ещё не пришло.

– Ваше время закончилось, – послышался шепелявый, староватый, но вполне уверенный в своих силах голос со стороны лестницы. – Площадка закрывается через пять минут.

Да, всё хорошее рано или поздно заканчивается. В отличие от учёбы…

– Пойдём? – Айна медленно направилась к выходу, последний раз взглянув на заходящее солнце.

Оно уже коснулось вершин неровных лесистых крон, подсветив их ярким янтарным заревом, и, следуя своим же собственным правилам, неумолимо исчезало за горизонтом. До ночи оставалось не так уж долго, и нам действительно надо было возвращаться домой.

– Пойдём, – я вернулась к подруге, и, взяв её за руку, последовала к лестнице.

Жаль, что эта башня находится так далеко от моего района. Я бы ходила сюда чаще. Хотя кого я обманываю? Я не могу уже который год посетить парк Себастьяна, а он расположен почти что с домом семьи Чаттерджи. Лень и откладывание на потом – когда-нибудь они убьют человечество.

К сожалению, сегодня нам пришлось отправиться с подругой разными маршрутами. Ну, в конце концов, мы хорошо провели время и всё-таки встретились, а это уже кое-что!.. (Нет, я явно слишком оптимистична сегодня – как бы чего не вышло).

– Вот и твой маршрут, – указала я Айне на небольшой автобус, направлявшийся к нам, и попрощалась с ней. – До завтра!

– До завтра, – улыбнулась она. – Береги себя.

– И ты тоже, – сказала я, когда подруга уже вошла в салон и, расплатившись, села на свободное место. – Нам всем это сейчас не помешало бы…

Маршрут «Южный вокзал – купол Вильяма – Часовая башня – Мостовая улица – башня Речная» унёс Айну на встречу с её семьёй, и я невольно стала ожидать свой. Солнца отсюда как такового видно уже не было, но я всё-таки предполагала, что, пусть только краешек, но диск светила ещё не до конца погрузился за пестрящую линию горизонта. Как же хорошо, что мой автобус подошёл буквально через пять минут после выше описываемых событий. Прямо удача на удаче!

Правда, когда я вошла внутрь, то поняла, что хорошего без плохого в нашем мире не бывает – все места оказались заняты, а стоящих пассажиров с лихвой хватило бы на концерт какой-нибудь рок-группы средней популярности – но изменить что-либо уже не представлялось возможным, и я, расплатившись за проезд, направилась домой. Домой, куда совсем не хотела возвращаться. Особенно после последних приключений. Но согласитесь – нельзя же взять и поселиться на крыше башни? Не считая того, что это накладно с точки зрения оформления документов, даже красочный вид снаружи уже через неделю-другую надоест и не будет впечатлять так, как раньше. Как говорится, во всём нужна мера.

Автобус ехал на восток, вдоль по улице Зари, и лучи сегодняшнего дня в последний раз осветили город, с трудом пробившись через заднее стекло в наш загруженный салон. Солнце позади исчезало, а мы мчались от него прочь, в сторону подступающему сумраку ночи. Звучит красиво, конечно, но порой у меня возникали такие мысли, что в этом-то и заключается наша судьба. Бежать прочь, от света и яркого дня, в сторону темноты, даже не осознавая, что мы совершаем самую чудовищную ошибку в своей жизни. Загружать свой день ненужными обязанностями, работой, которая не устраивает вовсе, делать то, что не хочешь, успокаивая себя призрачной надеждой, что пройдёт ещё пара лет, и ты сможешь зажить по полной. И яркий день уходит от тебя всё дальше, а ты по собственной воле идёшь в темноту, уверяя себя, что это к лучшему. Дураки мы! Вот что я могу сказать…

В общем, вы сами поняли, что в который раз, оставшись наедине со своими мыслями, я снова умудрилась испортить себе настроение. Остаётся лишь сделать из этого выводы. Как мне, так и вам.

* * *

Как я и предполагала, сегодня ночью меня вновь посетил очередной странный и до дрожи реалистичный сон. Интересно, сойду ли я с ума, если так будет происходить каждый раз? Всё возможно…

Однако того опасного для жизни моста пока что видно не было. Нет, теперь вокруг меня великанами возвышались высокие дома, старинной отделкой приветствуя свою новую гостью, а под ногами пестрили сероватые гранитные булыжники. Да уж, мне сразу вспомнились сказки отца на ночь, с перечислением составов горных пород и их полезных свойств. К счастью, в детстве чаще всего меня укладывала спать мама.

Ладно, я вновь отвлекаюсь. И очень даже зря – улица, на которой я стояла, начала медленно наполняться народом, и краски вокруг, будто живые, внезапно стали набирать силы. Вбирали в себя жизнь и оживали – я бы так сказала. Размытые силуэты становились всё отчётливее, и вдруг резкий шум ударил прямо в уши. Да, теперь я ещё и услышала всё, что творилось вокруг.

Знаете, а это даже начинает мне нравиться. Сами посудите: не каждая девушка может похвастаться тем, что из ночи в ночь для неё крутят столь реалистичный фильм. Правда, если всё это происходит не просто так, с таким отношением к происходящему далеко я не уйду. Интересно только, зачем мне всё это показывают? И кто?..

Я прошлась по улице вслед за течением толпы и оказалась на площади. Вот тут я и поняла, что это именно Южная Иллиосия и ни что иное. Огромная башня, серая и местами почерневшая, возвышалась над каменной брусчаткой, и сомнений не оставалось – это Войсдвиг. Второй по величине город соседней страны выглядел не совсем так, как на современных снимках, но узнавался достаточно хорошо. Угловатые дома в этом районе, скорее всего, были выстроены ещё лет триста назад, а часовая башня – так вообще во времена расцвета древней Иллиосии как единой страны. Только вот что мне тут делать – нашу соседку я не любила так же, как и большинство моих соотечественников, и появляться здесь ради пустяков не хотелось.

Стараясь решить, в какую сторону теперь следовать, я, к своему удивлению, увидела первое знакомое лицо. Кайл Хиггс, тот самый красавчик-военный, стоял у одинокого фонарного столба и, выглядя не менее одиноко, временами посматривал на башню вдалеке. В этот раз он смотрелся гораздо представительнее: куртка была прилежно разглажена, ботинки начищены до блеска, волосы… Впрочем, для парней вообще не важно, причёсаны они или нет.

Я сразу же поняла, кого он ждёт. И не ошиблась: ровно в шесть вечера со стороны той самой улицы, по которой пришла я, к нему проследовала моя ещё более старая знакомая – Грейси Эванс. Похоже, их первое свидание всё же состоялось в своё время.

– Кайл! – девушка подошла к офицеру и, чуть смущаясь, приобняла его, а тот, в свою очередь, протянул букет цветов. Весьма красочный, надо сказать – даже странно, что я его не заметила вначале. – Вау, огромное спасибо!!!

– Я подумал, что белые розы лучше всего подойдут для такого вечера.

Белые розы. Да, они самые. Точно такие же мне дарил Брайн на последнем звонке в десятом классе… Только розы Кайла выглядели раз в сто – сто пятьдесят лучше. И я вовсе не злорадствую – такими бутонами можно было запросто играть в гандбол или боулинг! Так что реакция Грейси была мне понятна: девушка минуты три рассматривала свой букет, и так и сяк принюхиваясь, вращая по часовой стрелке и восклицая о его красоте всё сильнее и сильнее.

– Ты невероятен, – ещё раз улыбнулась она, и парень предложил прогуляться по улицам и пообщаться в этот раз как следует.

Вот уж чего я не ожидала от себя, так это зависти. Нет, я не кипела от злобы и не жалела, что Кайл познакомился с ней, а не со мной. Просто… вспоминая наши отношения с Брайном (первые и единственные в моей жизни, надо сказать), я невольно сравнивала нас с этой парой. И последние заметно выигрывали по сравнению со своими полувековыми продолжателями. Кайл расспрашивал Грейси обо всём, слушал, делал комплименты, зная меру и подчёркивая в них самую суть. В общем, к середине прогулки я поняла, что как таковой любви у меня и не было. Даже мои спутники в свою вторую встречу выглядели куда счастливее и гармоничнее, чем мы на первую годовщину своего знакомства.

Вскоре пара посетила кафе, после чего Грейси решила снова вернуться к часовой площади. Снаружи уже начало смеркаться, и в тускнеющих лучах зашедшего солнца Войсдвиг стал напоминать настоящий мираж. Огни в окнах старинных домов освещали узкие улочки, народ неспешно проносился мимо, а фонари, позеленевшие от древности, придавали прогулке оттенок приятной сказочности и даже книжности происходящего. Как будто читаешь старинный роман о любви, только видишь не текст, а то, как писатель всё это представлял.

– И всё-таки это не случайность, что мы с тобой тогда встретились, – сказала девушка, уже давно привыкнув к компании молодого офицера и нежно держась за его плечо. – Если бы не ты, я бы сейчас не гуляла по этой улице. Как будто мне тебя послал сам Бог. Чтобы ты меня спас…

Кайл взял её за руку покрепче и, когда они уже вышли на площадь, добавил от себя:

– Кто знает, может, всё как раз наоборот? Бог послал тебя мне, чтобы сделать счастливее и подарить жизни новый смысл? Ответа мы не найдём. Но в одно я верю точно – наша встреча не случайна.

И вот наконец тот самый момент! Грейси протянулась к своему спутнику, и тот, закрыв глаза, слился с ней в поцелуе. Прямо на площади, под высокой часовой башней, в эту самую минуту отбивающей девятый час вечера. Невероятная картина, особенно для того, кто стоит к ней ближе положенного… Всю мою зависть как ветром сдуло. Я была так заворожена, тем, что происходило вокруг, что перестала думать о себе. Ощутила себя на месте этой девушки, если можно так сказать. В каком-то смысле так и было: краем сознания я чувствовала всё, что царило сейчас у неё внутри. И это было по-настоящему необыкновенно.

А между тем небо полностью очистилось от следов заката, и в черноте его купола стали появляться первые звёзды. Сначала слабые, они загорались сильнее, и вскоре на небосводе возникли яркие созвездия. Большие Купола, Тигриный Коготь, созвездие Совы (по положению последнего я поняла, что сейчас стоял апрель – в чём-чём, а в Нордумском зодиаке я разбираюсь) и Сиятельный Вильям – соседняя планета, по яркости на ночном небе сравнимая разве что с луной. Вечерняя сказка превращалась в ночную. И пусть это была не моя история, я не жалела, что становилась её участницей. Прошлое вокруг меня закручивалось с невероятной мощью, силой, намного превосходящей мою, и я начинала понимать, что просто так оно меня не покинет.