Текст книги "Прерванный полет"

Он прикрыл глаза.

Лимузин выехал за ворота резиденции. Разумеется, толпа объявилась тут же!

У Юсуфа появилось ощущение, что его, находившегося в жаркой безводной пустыне, некая сила в один момент кинула в море. Слишком много людей приветствовало правителя – и как же мало было в них искренности!

Объяснить словами свое «внутреннее зрение» он вряд ли смог бы, хотя брат-лидер пытался допытываться – но потом понял, что это совершенно бесполезно.

Легче всего было бы сравнить это с симфонией, в которой неподготовленный человек услышит лишь мелодию, которую создает весь оркестр. А подготовленный слегка поморщится: «Вторая скрипка несколько фальшивит!» Для него звучит каждый из инструментов.

Для Юсуфа сейчас «звучала» и толпа, и полицейские вместе с сотрудниками службы безопасности, выстроившиеся по сторонам дороги. Толпа и в самом деле звучала – люди размахивали флагами, выкрикивали здравицы вождю, целовали его портреты, кто-то прямо тут же начал танцевать, не выдержав наплыва эмоций.

Но приветственные крики его совершенно не интересовали.

А вот то, что у одного из танцующих эмоции были совершенно противоположными – это оказалось куда интереснее. «Читать мысли» личный экстрасенс вождя не мог, но почувствовать отголоски чужих эмоций, окрашивающих ауру, было вполне ему по силам. И если перевести эмоции «плясуна» на обычный язык, они звучали бы так: «Когда ж ты наконец сдохнешь, поганая крыса! И ты, и твои ублюдки!»

Впрочем, судя по всему, этот человек сейчас не был опасен. Не стоило обращать на него особое внимание, сегодня важен был не этот улыбающийся «плясун», выкрикивавший: «Слава вождю, рожденному в пустыне!»

Юсуф сосредоточился, пытаясь отыскать в толпе источник беспокойства. Он прекрасно представлял, что должен был испытывать человек, который сейчас, в эту минуту, готовится совершить страшное преступление. Чтобы мгновенно указать на него, он сам должен был мысленно перевоплотиться в террориста, чувствовать именно то, что ощущает этот человек. Вероятнее всего, он – из военных, а само убийство запланировано уже на Зеленой площади, во время парада.

Однако и сейчас, по дороге, расслабляться не следовало. Ведь Кеннеди в свое время именно так и убили – в тот самый момент, когда он ехал в открытом лимузине. Конечно, служба безопасности проверила все здания по пути, но что, если в самой службе завелись заговорщики? Тогда остается рассчитывать только лишь на реакцию девушек-охранниц (несколько из них уже погибли во время прошлых покушений на брата-лидера), да еще на Юсуфа.

И все же Юсуф заметил – тех, кто искренне приветствует вождя, в толпе маловато. Большинство совершенно равнодушны, а есть те, для кого поход для приветствия лидера стал неприятной обязанностью. Кортеж окружала веселая толпа – но все это было лишь видимым глазу действом. В действительности вокруг них образовался коридор из неприязни и равнодушия, по этому коридору и двигался к Зеленой площади лимузин.

Искренними в этой толпе были только дети, махавшие флагами, – как же, увидели самого уважаемого брата-лидера, а такое бывает не каждый день!

Юсуф невольно вспомнил собственную первую встречу с вождем. Было ему примерно столько же, как этим детишкам, что-то радостно выкрикивающим в толпе. Большинству из них возможно увидеть брата-лидера только во время праздника, а вот ему посчастливилось гораздо больше.

Но не стоило расслабляться – дети сегодня точно ни при чем. Нужно внимательно сканировать людей с оружием – всех, даже из гвардии. Если уж заговор созрел в самой семье вождя, что говорить об остальных.

Кортеж двигался по проспекту, брат-лидер махал рукой толпе, стоявшей около желтых невысоких домов. Парад проводился в старинной части города, построенной еще колонизаторами. Туда-то и направлялся лимузин.

Казалось, вождь расслабился – он улыбался в ответ на здравицы, во всей его позе сквозила непринужденность. Но Юсуф мог заметить – вся эта улыбчивость была лишь прикрытием. Брат-лидер настороженно смотрел на толпу – кто же, кто поднимет руку?..

Но не происходило ровным счетом ничего.

Когда белый лимузин въехал на Зеленую площадь, возглас горожан напрочь перекрыл голос диктора, сообщавший что-то по громкоговорителям.

«Храни Господь брата-лидера!»

Хорошо, что гражданские стояли компактно: Юсуф почти мгновенно просмотрел эмоции этих людей. Нет, ничего страшного, хотя равнодушие – у многих, у очень многих. Хотя и не у всех. В любом случае, ничего с их стороны вождю сейчас не угрожало.

Брат-лидер сошел с лимузина на заранее расстеленную ковровую дорожку, около которой выстроились девушки из охраны, сделал несколько шагов, затем быстро обернулся и посмотрел на Юсуфа. Следовало подчиниться этому безмолвному приказу и идти за ним на трибуну.

Именно в этот момент Юсуф и заметил неладное.

Каким образом, он не смог бы вспомнить и сам. Просто как будто что-то больно укололо его в спину.

Он обернулся.

Около пальм было натянуто заграждение, и лейтенант полиции, державший автомат в белых перчатках, спокойно прохаживался рядом.

Неужели?!

Юсуф вышел из машины, пытаясь сканировать мысли лейтенанта.

Да, это было именно то самое – страх и растерянность пополам с решимостью. А значит…

На что он надеется? А вот на что: метрах в десяти стоит полицейский пикап. Вероятно, сразу после того, как даст очередь, он намеревается вскочить на пикап, рвануть что есть мочи, а потом попытается затеряться среди узких улочек старого города. Наверняка где-то рядом находятся и сообщники.

Юсуф посмотрел на удаляющегося брата-лидера. Еще четверть минуты – и он сойдет с ковровой дорожки, двинется на трибуну, и вот в этот момент окажется почти незащищенным, пройдя строй охранниц.

Что-то кричать ему было поздно. Оставалось только одно: обратиться к телохранительницам, стоящим в карауле. Сейчас они застыли по стойке «смирно», но их берут в особый отряд не ради красоты и умения держать строй.

– Там!..

Юсуф крикнул что-то еще, но в этом уже не было надобности: девушкам было велено исполнять любую его команду так, как исполняли бы приказ самого вождя.

Две телохранительницы, стоявшие у лимузина, рванулись в указанном Юсуфом направлении, остальные разом перестроились, полностью закрыв вождя. Он, кстати, даже не замедлил шаг. Для гостей все выглядело так, будто все идет по плану: девушки показывают чудеса строевой подготовки, это и есть пролог парада.

Полицейский был настолько ошарашен атакой, что не успел сделать ни одного выстрела. Его повязали в какие-то секунды.

А собравшиеся на трибуне были полностью отвлечены строевыми упражнениями телохранительниц в малиновых беретах. К тому же именно в этот момент над пальмами Зеленой площади завис воздушный шар с огромным вымпелом, на котором виднелся портрет вождя. Так что вряд ли хоть кто-то посторонний заметил что-нибудь неладное. Разве что сам брат-лидер, но он-то сделал вид, что ничего не происходит – спокойно и неторопливо шел к трибуне.

Теперь можно было следовать за ним – с неудавшимся террористом разберутся без личного экстрасенса вождя. Наверняка сегодня уже через пару часов его заставят сказать все и о сообщниках, и об организаторе. Юсуф тоже мог бы провести такую беседу. Он сделал бы это гораздо чище и без крови, но служба безопасности в таких услугах не нуждалась.

Вряд ли брат-лидер будет нуждаться в его услугах и во время непростого разговора с сыном. Скорее всего, с Маликом он обойдется более чем милосердно: крепкие ребята посадят его на самолет, который возьмет курс на Европу. Отец назначит ему щедрое содержание, Малик будет жить в собственном особняке – фотомодели, пьянство, возможно, даже дорогие наркотики. И всегда – под наблюдением, без права возвратиться в свою страну.

Сейчас от Юсуфа требовалось только одно: не расслабляться. У террориста наверняка имелись сообщники, а быть может, и план номер два на случай провала полицейского. Голова к вечеру наверняка будет дико болеть. Но дело того стоило: сегодня он сделал то, о чем мечтал еще тогда, в детстве, при первой встрече с братом-лидером – спас жизнь вождя. И будет выполнять его приказы и дальше – о чем бы вождь ни попросил…

Глава 2
Преемственность

Казалось, что офицер Службы Спокойствия и два его помощника заняли почти все свободное пространство лавки. Да так оно и было – помещение не отличалось просторностью. Да и к чему бы? Большинству самые простые робы выдаются там, где они работают, а «краткие номера» носят одежду по специальному заказу.

Впрочем, посетители здесь все же иногда бывали – из «средних номеров». Но сегодняшних ни Биру-Кеми, ни ее подруга Ллеа не ждали.

– Личный номер, – потребовал офицер.

Его помощники стояли рядом и чуть позади. Их взгляды были полностью стеклянными, они даже не пытались оглядеть помещение. И вообще, напоминали они больше не людей, а те жуткие изобретения, которыми пользуется враг, создавший искусственные подобия солдат.

Вытащить личный номер можно мгновенно, ибо ни один добропорядочный подданный с ним ни за что не расстанется. У девушек они висели на шее на цепочках – красные плоские кружки с нанесенными буквами и цифрами. Их значение понять было совершенно невозможно, но Биру, как и все, отлично знала: чем короче номер, тем ценнее человек для общества, а уж номер один без всяких букв…

Офицер даже не посмотрел на номер Ллеа, слегка отмахнувшись от девушки – мол, несущественно, этот приказ – вообще не для тебя.

У Биру слегка дрогнула рука, когда она расстегивала цепочку.

Но с чего ей волноваться? Такие проверки иногда устраиваются, ничего страшного. Отчего же сейчас так тревожно?

Офицер нетерпеливо протянул руку.

Ничего страшного. Сейчас он достанет такой специальный прибор (как он называется, Биру не знала), посветит на ее личный номер, сличит с данными на экранчике прибора, отдаст, повернется к выходу вместе со своими безжизненными помощниками. Может быть, даже кивнет и пожелает удачного дня. Честно говоря, этого ей не хотелось – лишь бы скорей он исчез отсюда.

Он и в самом деле вынул прибор – длинную черную трубку, похожую на фонарик, проверил номер.

Сердце Биру бешено заколотилось. Почему он медлит? Ведь она же ничего, ровным счетом ничего плохого не говорила. Никогда! И не думала! И потом, она же не может быть из мутантов? Всем известно, что они – невероятные чудовища, а она – вполне нормальная. Как все.

– «Ди – 245-67-89»? – зачем-то уточнил офицер, все еще держа номер в руке.

– Д-да. – Биру нерешительно кивнула.

– Хорошо.

Это слово офицер проговорил словно бы не для нее, а для себя. Или для своего прибора. Без удовлетворения или раздражения – просто он выполнял свою работу.

После чего личный номер Биру исчез в кармане серого комбинезона.

Ноги девушки сделались ватными.

Это означало задержание. Если бы офицер был просто стражником, все могло бы обернуться не так уж плохо. Но Биру не слышала, чтобы возвратился назад хоть кто-то, арестованный Службой Спокойствия. Они просто исчезали, и о них старались не вспоминать.

Краем глаза она заметила, как отодвинулась от нее Ллеа, буквально вжавшись в вешалки с праздничными брюками, – лишь бы оказаться подальше от бывшей подруги. Впрочем, на нее по-прежнему никто и не думал обращать внимание.

– Она? – глухо переспросил один из помощников.

– Да, – проговорил офицер. И повернулся к входу.

Никаких слов «следуй за мной» или «ты арестована» не прозвучало. В них просто не было нужды.

Биру сделала шаг, другой, споткнулась о скамейку, стоявшую около двери, но не упала – чья-то крепкая рука поддержала ее. Она затравленно посмотрела на одного из службистов, поддержавшего ее. Но тот сохранял полное равнодушие. Примерно так она сама брала в руки брюки или куртку.

Девушка не заметила, как оказалась на улице вместе со своими конвоирами. Последнее, что она заметила в лавке, – испуганные глаза Ллеа. Подруга была готова сделать что угодно, лишь бы никогда в жизни не встречаться с Биру-Кеми, а раз уж так не повезло, то хотя бы не появляться сегодня на работе. Она так и не отодвинулась от вешалок – просто стояла, тупо глядя на происходящее.

В чем же дело?! Это, конечно, ошибка! Сейчас офицер отведет ее в управление или как оно у них там называется, а его начальник прикрикнет на подчиненных:

– Эй, вы кого это привели?! Я вас за кем посылал?! А ты, девушка, иди с глаз долой, вот твой номер!

Биру так живо представила себе эту сцену, что на ее лице даже промелькнула тень жалкой виноватой улыбки.

Но никакого начальника у офицера и помощников пока что не обнаружилось. Они шли по улице, застроенной желтовато-серыми низкими домиками со стенами, покрытыми разветвленной сетью трещинок. Наверное, сейчас кто-то из тех, кого Биру постоянно видела на здешних улицах, наблюдал из окон за этой сценой. Хотя вряд ли, конечно: в таких случаях люди чаще всего старались отвернуться и отойти подальше от окон – на всякий случай.

А впереди, в половине квартала от входа в лавку, маячил черный бронемобиль с эмблемой Службы Спокойствия – раскрытым Оком в обрамлении ветвей деревьев. Служба и в самом деле была оком Великого Никого, Тиада-Атум, которого не видел никто из простых обладателей длинных личных номеров.

Разве может Тиада-Атум хоть в чем-то ошибиться? Нет, такие сомнения уже могли считаться опасной ересью. Да и не было таких случаев, чтобы Служба Спокойствия отпустила бы хоть кого-то – по крайней мере, Биру о подобном никогда не слышала.

Один из помощников офицера молча открыл дверь, и Биру-Кеми пришлось проследовать внутрь. Когда девушка усаживалась в неудобное жесткое кресло, ее колени начали слегка подрагивать. Хотя под брюками это было не так заметно.

Офицер не издал ни единого звука, его помощник, усевшийся за пульт управления, – тоже. Бронемобиль медленно стронулся с места.

…Но в чем ее могут обвинить?! Разве она – мутант?! Хотя… ведь о происхождении отца Биру ничего не знала. Да и самого отца никогда в жизни не видела.

Но мутанты – они же все чудовищно уродливы, так их рисуют в книгах и учебниках, разве нет? Правда, встречаются мутанты другого вида, их порой сложно отличить от нормального человека. Но у каждого из них есть какие-то скрытые свойства. А разве она хоть чем-то отличается от Ллеа? Нет!

Тогда в чем же дело?

Водитель задраил пространство между своим сиденьем и креслами салона. Сразу стало мрачно, свет пробивался только сквозь узкие смотровые щели дверей. Биру хотела было посмотреть, куда движется бронемобиль, но первая же ее попытка была пресечена:

– Сидеть прямо. По сторонам не оборачиваться. Смотреть вперед.

Тяжелая ладонь офицера легла ей на затылок. Очень мягко и осторожно легла, но девушка почувствовала, что если эти пальцы сомкнутся у нее на шее, она немедленно начнет задыхаться. Если будет надо, если поступит такой приказ, они непременно сомкнутся – с точно такой же легкостью.

– Вопросов не задавать, – закончил офицер свой «инструктаж».

Да она и не собиралась! Всем же с детства известно: вопросы может задавать только Служба Спокойствия, и не иначе.

Теперь Биру не представляла, где проходит маршрут бронемобиля. Порой он начинал петлять по каким-то улицам, порой долго ехал по прямой. Понять, в каком они оказались квартале, было совершенно невозможно.

Биру уже начинала задыхаться от страха и неизвестности, когда машина остановилась – резко и внезапно.

Никаких приглашающих жестов, никаких «иди за мной!» не последовало и на сей раз. Офицер вышел, и Биру послушно вышла вслед за ним – за своим личным номером, который сейчас был в кармане у службиста.

Квартал был незнакомым для нее. Но вполне типичным – и она сама жила примерно в таком же месте: двух-трехэтажные дома, выкрашенные в серый цвет, кое-где – надписи на стенах. «Хати – мутантка и рогатая свинья!» – машинально прочла Биру синие каракули на грязном фоне.

Ей и самой как-то случалось гонять от стен лавки детей, уже приготовившихся «украсить» стену примерно такими же росписями.

Странно было бы предполагать, что где-то здесь находится отделение Службы Спокойствия. Неужели они не следят за порядком в квартале?

Но офицер и двое его подчиненных невозмутимо шагали около домов, совершенно не обращая внимания на окружающую местность. На конвоируемую – тоже. Не сбежит. Куда же она теперь денется? Легче было бы ей голой сбежать.

«Мутантка…» Одно дело – когда такие вещи пишут дети по поводу какой-нибудь ябеды в школе. Совсем другое – если кого-то берет по подозрению Служба Спокойствия. Что делают с мутантами, никто доподлинно не знал. Знали иное – никто из них не возвращался. Позже к хозяину предприятия придут офицеры Службы Спокойствия, запрутся с ним в кабинете, будут о чем-то долго говорить. А потом окажется, что мутант никогда не работал там. Да и по своему адресу он никогда не жил. Его просто не было, и будет лучше всего никогда не упоминать его имени…

– Во двор, – проговорил офицер, обращаясь не к помощникам и не к конвоируемой Биру, а к пространству.

Дворик с парой чахлых деревьев показался совершенно ничем не примечательным. Ни указателей, ни табличек Биру не увидела. С виду все это можно было принять за самый обыкновенный жилой дом. Правда, сам дворик был обнесен металлическим забором, и проникнуть туда можно было только через ворота – но их никто не охранял.

Офицер толкнул дверь, за которой был темный коридор. И опять же – никакой охраны, никаких сотрудников Службы. Куда они ее ведут?!

Видимо, Биру слегка замешкалась, потому что офицер буркнул:

– Вперед, вопросов не задавать!

В комнате без окон горел слабый свет – источником была тусклая лампочка. Пара скамеек и стол – больше никаких предметов в этом узком каменном мешке не было. И то, что в комнате есть кто-то еще, Биру, чьи глаза не привыкли к полутьме, заметила не сразу.

– Доставлена согласно вашему приказанию! – отрапортовал офицер.

– Можешь идти, – раздался голос откуда-то из угла комнаты. Оказывается, там имелось еще и кресло, и его занимал человек, которого в тусклом свете Биру рассмотреть не могла. Но голос показался ей смутно знакомым. Где-то она его слышала прежде – и совсем недавно.

Где же…

– Можешь идти, – повторил человек, сидящий в кресле в углу.

И повернулся к Биру.

Только теперь она смогла его узнать. Это же был тот старик, который зачем-то заходил к ним в лавку дня три назад. Смешной такой старик – в сандалиях на босу ногу, как носят их самые нищие жители города, но вполне еще сносном костюме. Сносном, если бы не был таким засаленным. Низенький, с огромной окладистой бородой.

Что-то выспрашивал, высматривал, ничего не купил. Потом они с Ллеа еще посмеивались: мол, это разведчик, теперь к ним в лавку хлынут толпы нищих…

– Сомневаешься, что тебя взяли не просто так? – На лице старика появилась усмешка – почти зловещая в тусклом свете.

Биру ошеломленно молчала. Она готова была увидеть тут кого угодно, но не этого нищего старика, по чьей бороде можно было судить, что он ел вчера – и позавчера тоже. Он нисколько не изменился с тех пор. Да какое он имеет отношение к Службе Спокойствия?! А если…

Если ее зачем-то схватили мутанты, лишь притворившиеся сотрудниками Службы?! Что тогда?

Поскольку Биру молчала, ему пришлось продолжить.

– Садись! Так что, сомневаешься? Запомни – это опасная ересь. Просто так не берут никого. А уж тебя – совсем не просто так.

Кем бы этот старик ни казался, он здесь точно был главным. И перечить ему уж точно не следовало.

– Но за что? – Биру все же не выдержала, задала вопрос, на что на самом деле наверняка не имела права. Но уж больно нелепым, неприятным и в то же время вполне безобидным казался ей этот старик.

– А за то, – он усмехнулся, – за что почти всех таких, как ты. Читай! – В его руках оказались какие-то записи, которые до сей поры лежали в ящике стола.

«Особая комиссия Службы Спокойствия по нейтрализации, рассмотрев дело № Ди – 245-67-89 (в обиходном общении – Биру-Кеми), признает наличие генетической мутации, выразившейся в…» Дальше шли какие-то научные термины, которые она совершенно не поняла. Зато последняя строчка была абсолютно четкой и ясной: «Объект № Ди – 245-67-89 нейтрализован».

А потом шли личные номера – короткие, вероятно, троих членов комиссии, а также их персональные коды.

Биру подняла глаза на старика. Он, прищурившись, глядел на арестованную.

– Прочла? Запомни: тебя не существует. Уже не существует.

– Как? – только и произнесла она.

– А очень просто. – Старик пока что не думал прибегать к старому как мир приему «здесь вопросы задаю я». Больше того, он становился все более и более словоохотливым. – Ты знаешь, что такое нейтрализация? Вообще-то, существует два варианта – милосердный и не очень. В документе ничего не оговорено, значит, милосердный. Стандартная процедура: выстрел из разрядника и крематорий. Пепел пропадать тоже не должен. Твой, например, уже высыпан на поля – документ позавчерашний.

Он улыбнулся в бороду – и улыбка могла получиться почти дружеской, если бы не тонкие черты лица и колючий взгляд.

– Теперь все поняла? – Старик потянулся за документом.

Биру не поняла ничего и лишь помотала головой.

– Я… Я не мутант!

– Ты – еретичка. Ты усомнилась в Службе Спокойствия Тиада-Атум, Великого Никого. – Старик проговорил это без всякой злости. – Но это сейчас совершенно не важно. А важно, девочка, – он привстал, его лицо оказалось совсем рядом с ее, – важно то, что тебя нет. Вообще нет. Запомни это.

– Но я… здесь…

– Это тебе кажется. К тому же ты действительно мутант. Была мутантом. А теперь, – он наконец-то дошел до ожидаемого, – советую тебе честно и кратко отвечать на вопросы. Не задавать, а отвечать. Итак, кто твоя мать, номер Ди – 245-67-89?

– Она… она умерла. Пять лет назад, – почти что выдохнула Биру, боявшаяся шевельнуться. Жуткий смысл документа, который только что она видела, все никак не мог добраться до ее сознания – но от того делалось еще страшнее.

Казалось, какая-то тень промелькнула по лицу старика. Но, быть может, он просто слегка отодвинулся от арестованной девушки.

– Нам это известно. Ро – 117-89-03 нет в живых.

Именно так он и произнес, назвав ее мать официально, по номеру, а не по имени.

– Продолжай. Кто твой отец?

– Я, – Биру покачала головой, – я его не знаю. Мать говорила, что он был из военных, что он…

– Погиб? – уточнил старик.

– Да. Я никогда его не видела.

– А вот это ложь!

Он рассмеялся хриплым каркающим смехом, но тут же закашлялся. Биру невольно отерла со щеки пару мелких капель слюны.

– Это ложь, – продолжал старик. – Ты видела своего отца три дня назад. Даже позволила себе смеяться над его непотребным видом и бедностью. За что, впрочем, осуждать тебя нельзя. Да-да, девочка, ты его и сейчас видишь. Но не знаешь, что означает наша встреча.

Какую-то секунду Биру молча сидела, уставившись на старика и пытаясь на сей раз переварить информацию, полученную ею.

– Ты… ты…

Девушке показалось, что она наконец-то поняла, что это значит. Ее захватили мутанты. Один из них, главный, говорит, что он – ее отец. Так это или нет – не важно. Хотя, если бы это оказалось так, его тоже следовало бы нейтрализовать. Но сейчас важней оказалось иное, то, что она усвоила с детства: мутанты – враги государства, порядка и спокойствия, либо действуют заодно с внешним врагом, поэтому при малейшем подозрении следовало вызывать Службу Спокойствия.

Может быть, офицер просто не знает, что этот старый человек с колючим взглядом, беседующий с ней, и есть самый настоящий мутант? Сам признался, а ведь известно, что признание вины – наилучшее доказательство.

А если позвать тех, кто остался за дверью…

– Хочешь сдать своего старого отца Службе Спокойствия?

Чья-то рука легла ей на плечо. Оказывается, старик соскочил со своего места и в какое-то мгновение оказался рядом с ней. Точно, мутант!

– Не трудись, доченька. Тебя хорошо воспитали, но офицера – еще лучше. Он будет стоять за дверью и не шелохнется, даже если ты сейчас начнешь орать во всю мощь. Но ты ведь не будешь, верно?

Его голос звучал насмешливо и спокойно.

– Ты ведь даже не знаешь, кто твой отец. Придется кое-что объяснить.

Он вытащил медальон – такой же красный, как у Биру и у всех жителей страны. Только что-то с ним было не так. Потрясенной девушке, измученной страхом, не сразу стало ясно, что на нем нет никаких обозначений номера. Хотя на медальоне кое-что все же имелось.

Точка.

То, что на языке, принятом в Тиада-Атум, означало «1».

И это все.

Медальон, обладателя которого никто и никогда не видел – но все государство жило во имя его. Его именем объявляли отражение агрессии соседей. Его именем арестовывали тех, кто угрожал спокойствию. Да и само государство называлось Тиада-Атум, страна Великого Никого.

И он обратил внимание на ничтожную продавщицу?!

И это действительно он?!

Но такой медальон подделать невозможно, а значит…

– А значит, девочка, ты – наследница. Даже сама не знаешь, насколько богатая. И не удивляйся, что я читаю твои короткие испуганные мыслишки. Вас же учили еще в школе, что я читаю в сердцах подданных. Это – правда.

– Но я не смогу выйти отсюда…

– Ты – про личный номер? – Он рассмеялся. – Он уже сдан в архив, можешь не сомневаться. Служба Спокойствия работает точно и хорошо. А потом, ты ведь отсюда и не выйдешь. Хотя ты и не знаешь, как тебе повезло. Теперь слушай меня. Очень внимательно слушай.

Биру словно бы оказалась парализована взглядом колючих глаз этого старика? Ее отца?! Верховного правителя, о котором никто и ничего не знал?!.

Но если правителя, то почему он говорит с ней в этом скверном помещении, при тусклой лампе? Почему?! Кто он?!

– Запомни: я мутант, как и ты. Мне важно было выяснить, кто из моих детей обладает наиболее подходящими способностями. Стало ясно, что это – ты.

Кажется, его голос звучал в ее мозгу.

– Тело не вечно, вечен лишь дух. И вечен народ. К счастью, у нашего народа есть такой вечный дух, который не дает ему угаснуть или превратиться в то, во что превратились наши враги из Четырех Кланов! Да, этот дух заключен сейчас в старом и больном теле. Но пришло время перенести его в молодое и здоровое. И лучше, если это будет кто-то, рожденный от прежнего. Так происходило уже не одно столетие, так будет и сейчас. И это тело, принадлежавшее юноше, не брившему бороду, сидело когда-то вот так же, выслушивая все это и ровным счетом ничего не понимая. Ровно как ты сейчас.

Он зашагал по комнате, бросая взгляды на безмолвную Биру. Но обращался старик словно бы к самому себе, прекрасно понимая, что сейчас большая часть сказанного будет недоступна для его новоявленной дочери.

– Враг говорит о развитии людей. Лживые гнусные сказки! Однажды они уже привели к Великой Катастрофе, они, надо полагать, хотят еще. Может быть только развитие Службы Спокойствия, все прочее – опасная ересь. И рано или поздно враг это поймет – мы принесем ему это понимание. Быть может, это сделаем быстро именно мы с тобой.

Он остановился около нее, прервав свои речи.

– Ничего не бойся. Больно не будет, знаю по себе. – Старик снова рассмеялся.

Старик? Нет. Сейчас на нее смотрел Великий Никто – тот самый, видеть которого хотя бы раз, зная, кто перед ним, было величайшим счастьем для избранных.

– Запомни – ничего не бойся! – повторил он. – Время страха для тебя закончилось.

Он отошел куда-то к стене.

Только сейчас Биру заметила, что он нисколько не изменился с того момента, когда старик зашел к ним в лавку. Все та же шаркающая походка, все то же хриплое дыхание. «Должно быть, он болен, смертельно болен», – невольно подумала девушка. Хотя и такая мысль была ересью – ведь всем известно, что Тиада-Атум, Великий Никто, вечен, как вечно само государство.

– Это тело мое больно, девочка, – обернувшись, произнес старик. – Тело, но не дух. Телу все равно скоро пришел бы черед умирать. Ты все узнаешь, очень скоро все узнаешь…

Он достал из встроенного в стену сейфа странный аппарат с проводами, два шприца и несколько ампул.

– Больно не будет. Я сделаю все сам. Иначе пришлось бы нейтрализовать помощников, а их немного, мне важен каждый. Так что пускай побудут за дверью.

– А можно спросить? – Биру сама не поняла, как осмелилась произнести это.

Старик, раскладывавший на столе свое оборудование, даже остановился, вопросительно подняв брови.

– Что?

Он мог бы прочесть ее мысли, наверное.

– А почему…

– Почему дом такой обшарпанный? Почему я сам хожу во всем этом? А чтобы ты, девочка, меня о том спросила! – Он ухмыльнулся в бороду. – Враг никогда сюда не сунется, вот к чему все это. Есть и многое другое. Скоро узнаешь. Больше вопросов не задавай, мне некогда.

Он продолжил колдовать над прибором, в неровном свете лампочки мелькали его узловатые пальцы, закреплявшие разноцветные проводки.

«Что он делает, к чему все это?» – думала девушка. Были и иные мысли, она упорно их гнала. Если такие мысли высказать вслух, исчезнешь в тот же день. Но в порядке ли он? Нормален ли? В конце концов, он стар, очень стар…

– Из моего ума очень нелегко выжить! – Он сверкнул на нее колючим взглядом. – Очень нелегко! Все готово. Остальное поймешь сама. Уже не своим умишком.

Он подвинул к ней обруч с прикрепленными к нему проводками.

– Надевай на голову!

И, поскольку Биру замешкалась, старик приказал:

– Быстро, ну!

Ее руки дрогнули, когда она надела на голову эту странную диадему из легкого металла. И ничего не произошло.

– Так. Теперь обожди.

Себе на голову старик надел точно такой же обруч. Проводки шли к прибору.

– Теперь давай руку. Руку давай, трусиха!

Он резко дернул ее руку, и тут же Биру почувствовала, как в ее вену воткнулась игла.

Это было последним, что она видела: шприц с каким-то лекарством, прибор с проводками, кажущийся темным и страшным в свете лампы. Но гораздо страшнее был взгляд старика… Великого Никого.

Голова закружилась – лекарство стало действовать немедленно.

«Так, наверное, умирают», – рассеянно подумала Биру.

И ее не стало.

Операция «Преемник» прошла идеально – впрочем, так оно было всегда.

– Офицер!

Ее голос был тверд и решителен.

На пороге немедленно появился тот самый человек, который арестовывал номер Ди – 245-67-89. Во всей его фигуре ощущалась почтительность и преданность.

– Это – убрать! – распорядилась молоденькая девушка с заостренными чертами лица, указав на неподвижно лежащее тело старого человека в сандалиях и засаленном сером костюме. – Помощникам своим поручишь, у меня будут еще приказания.

Выполнено все было немедленно: труп старика упаковали в черный мешок и осторожно вынесли из комнаты. Теперь у трупа был «длинный» личный номер – тот самый, которым он пользовался для прогулок по столице.

Она даже не посмотрела на него в последний раз. Отец? Да, отец. Этого тела. Теперь он – ничто, горстка праха. В которую и превратится вскоре в крематории. Кладбищ в Тиада-Атум не устраивали, а пепел «хоронили» на полях.