Текст книги "Теория Большой Игры"

Глава IV. Пустыня

Максим лежал на плоской желтой поверхности и смотрел в небо. По крайней мере, туда, где оно расположено на Земле. Здесь он уже бывал раньше. Сознание постепенно возвращалось из другого мира, из другого тела, из другой судьбы. Он переставал быть Максимом Холодковским и начинал быть просто собой.

В первые мгновения он сильно удивился и растерялся, оказавшись вместо Воробьевых гор в неизвестном месте. Но удивление не успело трансформироваться в испуг – в следующую же секунду у Холодковского появились воспоминания Максима о том, что это за место, и о том, что бояться его не стоит. Дальше весы сознания стали неуклонно перевешиваться к прежнему состоянию. Через несколько секунд Максим был ровно наполовину собой, наполовину Холодковским. Затем пик был пройден, и за последующие несколько секунд сознание скатилось полностью в сторону прежнего Максима.

Придя немного в себя и собравшись с мыслями, он вспомнил и то, что рядом должна быть некая личность, которой можно адресовать все накопившиеся вопросы. Максим поднялся на локтях, ища взглядом Ангела, который тут же появился в поле его зрения.

Ангел сидел на камне в позе юного Ромео, который пока не нашел даже Джульетты для того, чтобы заполнить хоть чем-то свой досуг. Поскольку камень, на котором он сидел, был единственной возвышенностью на протяжении всего горизонта, создавалось впечатление, что это ось, на которую надета гигантская желтая граммофонная пластинка.

– И что это было? – спросил Максим, садясь.

– Если хочешь получить информацию, а не просто поговорить на отвлеченную тему, потрудись сформулировать вопрос более конкретно, – ответил Ангел, смотря сквозь полуприкрытые веки на горизонт и даже не повернув голову в сторону вопрошающего.

Максим встал, хотел отряхнуть было брюки, но понял, что это действие не имеет смысла, поскольку поверхность, на которой он лежал, была идеально чистой.

– Я имею в виду, как так получилось, что я сейчас был другим человеком? Да еще каким-то депрессивным олигархом, – уточнил он.

– Сейчас ты никем таким не был, – ответил Ангел, – не стоит пытаться все насадить на свое примитивное представление о пространстве и времени.

– А как тогда? Я же помню, что был.

– Ну вот, опять ты со своим «помню». Не все твои знания, которые ты воспринимаешь как воспоминания, стоит воспринимать как информацию о реально с тобой когда-то происходившем. Хотя, в данном случае, можно сказать, что это действительно с тобой было. Даже, скорее всего, не только было, а есть и будет. И не только это.

Попробуй понять, человек – это не некое объективно существующее разумное животное, которое рождается – то есть появляется, живет – то есть существует, умирает – то есть исчезает. И все это происходит последовательно и прямолинейно в четырех измерениях, одно из которых – время. Это не так.

Все гораздо сложнее. Время не линейно, судьбы не фатальны, измерений бесконечно много, и все это переплетено. Человек рождается множество раз, в различных измерениях, и живет по одной из бесконечного числа судеб. Иногда даже случается – перескакивает с одной на другую.

То, что с тобой было, можно объяснить примерно так: ты почувствовал одну из своих судеб или пожил своей жизнью в другом измерении. Как тебе больше нравится.

– То есть, это то, что могло бы со мной случится, если бы жизнь повернулась другой стороной? – уточнил Максим.

– Не совсем так, – ответил Ангел. – Это не то, что с тобой могло бы случится. Это то, что с тобой случилось, или случится, или случается. В общем, это тоже твоя жизнь, но ты сам – в другой.

– Не понял: так это я или это не я? И происходит ли это на самом деле? – не успокаивался Максим.

– Это ты, это происходит на самом деле, и даже, можно сказать, с тобой, – ответил Ангел. – В любом случае, не советую тебе пытаться вникнуть в суть дела досконально, все равно не получится. Да этого от тебя и не требуется. Сейчас попробуй сосредоточиться и задать более рациональный вопрос, ответ на который действительно для тебя что-то прояснит.

Максим задумался. Он начинал понимать, что никакой глубокой конкретики и понимания происходящего в данной ситуации ему получить не удастся и смирился с этим. Оставалось играть по правилам Ангела, то есть действовать по обстоятельствам, не вдаваясь в механизм.

– Зачем? – спросил он.

– Вот! Именно! – обрадовался Ангел, да так, что даже подпрыгнул на своем седалище. – Единственно правильный вопрос. Зачем? Не ожидал, что ты дойдешь до него так быстро. Возможно, не все так безнадежно, как казалось вначале.

Большая беда человека в том, что он не умеет задаваться правильными вопросами, а значит, редко получает нужные ответы, следовательно, живет без необходимых знаний и от этого страдает. Вы тратите кучу времени, пытаясь ответить на бестолковые вопросы вроде «как?», «где?», «когда?». «Как это работает? Где это найти? Когда это произойдет?» Бестолковость этих вопросов состоит в том, что человек не в состоянии в полной мере осознать ответ на них. А как ему, спрашивается, может пригодится информация, которую он не в состоянии осознать? Как он ее будет использовать?

Правильные вопросы – это «зачем?» и «почему?». От вас требуется не пытаться разобраться, как все устроено, а задаваться вопросом, что от вас требуется, причем, как можно чаще, а получив ответ – выполнять. Тогда все у вас будет, как должно быть, то есть хорошо. Спросил – получил ответ – побежал выполнять. Вот секрет счастливой жизни.

Но здесь важен еще и вот какой момент. Я бы даже сказал, что он самый главный в том, что я до тебя хочу донести. Необходимо не просто задавать правильные вопросы, но и понимать их правильно. «Зачем» и «почему» не должны быть поняты как «за что мне все это?» и «почему все так?» или «почему я?». Такие вопросы должны подразумевать под собой лишь желание узнать правила игры и что этими правилами требуется от человека в данный момент.

– Вот тут не понял, – перебил Максим собеседника, – про это я уже слышу от тебя не в первый раз, и все-таки – откуда правила?

– Вот! – перебил его в свою очередь Ангел. – Типичный пример неправильного вопроса. Что значит «откуда правила»? Это не твое человечье дело, откуда. Откуда надо, оттуда и есть. Не забивай себе голову бесполезными попытками познания. Все равно ничего не поймешь и не изменишь. Поставь на этом большой железобетонный крест. Для тебя важно знать, что есть правила, и всю прозорливость своего ума потратить лишь на то, чтобы вовремя понимать, что по этим правилам от тебя требуется в каждый конкретный момент. Понятно?

– Ну, так, почти, но не до конца.

Ангел соскочил с камня. И начал прохаживаться взад-вперед, как когда-то делал это еще в московской квартире.

– Чтобы устранить очередной твой умственный запор, поясню на примере, – продолжил он объяснения. – Когда я тебя нашел, ты был несчастен, ведь так?

– Так, – согласился Максим.

– Так вот, что ты думал про себя? Какой вопрос пульсировал в твоем мозгу? Не отвечай, я сам скажу. Ты думал «почему мне так не повезло, зачем я сделал то, а не это, зачем я пошел туда, а не сюда?». Вот над ответами на какие бессмысленные вопросы работал твой мозг. Ты ныл, как потерпевший, упиваясь своей беспомощностью. А надо было что?

– Что? – продемонстрировал активное слушание Максим.

– А надо было задаться вопросом «почему это происходит?», но с позиции «что я делаю не так», «делаю ли я что-нибудь» и, главное, «поступаю ли я так, как этого требуют от меня правила игры». Понятно?

– Понятно, – прогундосил Максим, который чувствовал себя то ли на приеме у психолога, то ли в процессе семейного конфликта на стадии финального раскаяния и признания своей вины.

– Иными словами, ты должен был не думать, «почему плохо и когда уже, наконец, будет хорошо?», а «что я делаю не так, и что и как надо сделать, чтобы было хорошо?» – резюмировал Ангел.

– Ну, допустим, ты прав, – согласился Максим.

– Не «допустим», а просто «прав». Скажу тебе по секрету, если ты до сих пор не догнал: я всегда прав. А уж тем более в беседе с человеком, – пояснил Ангел.

– Ну ладно, ты прав. Оставим эту тему, я все понял. Можно дальше меня не лечить. Но вернемся к тому, что со мной было. И сформулируем вопрос, как тебе нравится. Так вот, «зачем я был Максимом Холодковским?» – спросил Максим.

– Вопрос принят, отвечаю, – спаясничал Ангел. – Я тебе дал пожить Холодковским в воспитательных целях. Это то, что я называю «пояснить на примере».

– И что такого ты мне пояснил, интересно? Что если бы я заработал кучу денег, то стал бы депрессивным нытиком, недовольным всем окружающим?

– Нет. Правильнее так: если бы ты даже заработал кучу денег, ты бы все равно мог остаться депрессивным нытиком, недовольным всем окружающим, – уточнил Ангел.

– Ну, да ладно, вот уж неправда. Я бы никогда так себя бы не чувствовал… – начал оправдываться Максим, но остановился, прислушиваясь к своим ощущениям. Ведь когда он был Холодковским, он определенно был собой, он почувствовал это, вспоминая свое состояние. Ангел не врал: это был не какой-то чужой человек, а он сам, только в некой другой вариации. Это были его чувства, его мысли, его раздражение и его одиночество.

– Теперь понял? – спросил Ангел, как будто прочитав его мысли. – Чего тебе не хватало в прежней жизни настолько сильно, что ты решил с нею расстаться? Денег, власти, положения в обществе? У этого твоего воплощения всего в избытке, можно складировать и оптом продавать. Так в чем на этот раз дело? – Ангел стоял напротив Максима и пристально смотрел ему в глаза. Его лицо выражало снисходительность учителя, подталкивающего ученика к самостоятельным выводам элементарных закономерностей.

– Да. Но это странно. Ведь в этой судьбе у меня столько всего было. Вот уж не думал, что мне всего этого может не хватить, – мысли Максима заметались, пытаясь собраться в идею, которая вывела бы его из тупика несоответствия причин и следствий. Он никак не мог найти достойное оправдание поведению одного из своих воплощений. Но, при этом, хотел сделать это во что бы то ни стало, поскольку чувствовал, что ответственность за такое поведение лежит полностью на нем, так как, несмотря ни на что, Максим Холодковский – это он и есть.

Он стал вспоминать свои чувства Холодковского. Это было очень странное занятие – вспоминать собственные ощущения из не своей жизни. Стал вспоминать и искать источник своих невзгод. Минут десять он копался в себе, но ничего найти так и не удавалось. Понятно было что «богатые тоже плачут», но не было понятно, отчего. В конце концов, некое идейное построение забрезжило на горизонте. На полноценное объяснение оно пока не тянуло, но, к сожалению, являлось единственным отпором растерянности Максима. Поэтому он ухватился за него и стал, что было мочи, развивать, попутно пытаясь убедить самого себя в его состоятельности. Спустя еще пять минут напряженной мысленной деятельности он выдал следующее:

– Хотя нет. Все тут ясно. Я же вкалывал как негр на этих своих финансовых плантациях, двадцать лет, как проклятый, света белого не видя. Время было тяжелое, прорваться было сложно, потому и судьба такая получилась несчастная. Плюс ко всему этому – ответственность какая! Все-таки, я не домом культуры управляю, а корпорацией будь здоров какой. Это ж миллионы долларов оборота, много сотен сотрудников. А если бы напортачил чего-нибудь? Меня бы акционеры – в лоскуты! А это значит что? Это значит – каждый день на работе и каждый день стресс. К тому же, что я видел там, кроме своего офиса, квартиры, особняка, машины да коротких отпусков? Ни тебе приключений, ни романтики – мрак!

Вот такая получается поганая жизнь, причем, согласись, объективно поганая, такая вряд ли кому по душе придется. А то, что денег много? Ну и что, при такой загруженности деньги почти не нужны, их и тратить-то некогда, а уж насладится плодами трудов, точно, только на пенсии удастся. А там уж не особо и надо. Тут бы кто угодно почувствовал себя паршиво. Вот если бы никакой ответственности, работа, когда захочется, и денег достаточно. Вот тут живи да радуйся.

Выражение снисходительного торжества на лице Ангела сменилось вселенской скорбью.

– Значит, без ответственности и когда захочется? – вздохнул он. – Ну, допустим.

В воздухе опять хлопнуло…

Глава V. Ликвидатор

Максим Горячев шел по тихой безымянной улочке параллельно Новому Арбату. Образующие ее своды домов создавали ощущение размеренной жизни европейской глубинки. Его всегда удивляло, как всего лишь один ряд городских зданий может полностью, и по виду и по ощущениям, закрыть широкую улицу, переполненную магазинами и казино, и создать атмосферу спокойствия и размеренности. Даже он, человек, который всегда передвигался пружинистым шагом профессионального спортсмена, независимо от цели пути и наличия свободного времени, сейчас шел медленно и даже расхлябано. Торопиться ему действительно было некуда, да и по характеру Горячев был человек неторопливый и несуетливый. Стремительный, ловкий, когда необходимо – неуловимо быстрый, но никак не суетливый. Даже когда приходилось уходить из-под пуль неповоротливой охраны, даже тогда он действовал четко, размеренно и без малейшего налета паники.

Причиной такой особенности поведения были отнюдь не выдержка и самообладание. Дело было в том, что Горячев был лишен чувства страха как такового. По каким-то причудливым капризам природы в психике Максима отсутствовали механизмы, вызывающие у обычных людей страх. И в этом был его уникальный талант. Талант, который был основой всего его образа жизни.

Других людей в любой мало-мальски опасной ситуации сковывало оцепенение, сердце начинало биться быстрей, а в кровь в огромных количествах выбрасывался адреналин. От этого они становились неадекватными, неспособными структурированно мыслить животными. Горячев подобного не испытывал никогда.

Подсчеты американских социологов показали, что пойти на риск ради того, чтобы, например, заработать много денег, могут не более двух процентов населения – остальные боятся. Идти на такой риск, к которому привык Горячев, и не испытывать чувства страха, на всей планете был способен только он один. По крайней мере, именно так он думал, и это позволяло ему чувствовать себя неуязвимым.

Это чувство помогло ему когда-то стать региональным чемпионом по рукопашному бою и карате, это чувство помогло ему выжить в армии. Служил он на войне и попал туда по собственной воле: надоело с утра до вечера заниматься общественно-полезной деятельностью и вопросом дедов и духов в одной из подмосковных частей. Война для него была развлечением, игрой в пейнтбол. Это заметили и сделали предложение, о котором обычно не распространяются. Он, конечно, отказался, ведь как может такой уникальный человек работать под гнетом внешней субординации? К счастью, сообразительностью он также обделен не был, и это позволило ему не только не согласиться на заманчивые предложения соответствующих государственных служб, но и убедить, путем многомесячного притворства, что никакими исключительными способностями он не обладает. Спустя пару лет после армии он даже, на всякий случай, сменил паспорт и стал ничем не примечательным молодым человеком из Воронежа, живущим в Москве. Разумеется, по левой регистрации.

Спустя некоторое время после того, как Максим вернулся из армии, он окончательно определился со своим самосознанием. Так для себя произошедшее назвал сам Горячев.

Суть процесса состояла в следующем. Каждый человек, а тем более – мужчина, хочет быть кем-то определенным, хотя бы в своих собственных глазах. Причем, это связано с родом занятий достаточно опосредованно. Ведь вряд ли кому-то хочется быть просто инженером, бухгалтером или посудомойкой. Как минимум хочется быть инженерным гением, крутым финансистом или, на крайний случай, жертвой мировой закулисы. Но для того, чтобы «определиться», надо не только выявить у себя явные таланты, но и найти им применение. Ведь если кто-то в состоянии помнить всех актеров Голливуда поименно – это еще не повод для самоопределения себя в качестве гения кастинга. Для такого самосознания не хватает еще этим самым кастингом заниматься. По похожим причинам большинство людей не определились со своим собственным персонажем и находятся в поиске. К счастью, индустрия потребления изготавливает и предлагает широкому использованию большое количество персонажей. Любой из них можно оплатить и примерить. И если уж не получится навсегда, то уж, по крайней мере, немного поносить. Носить можно до тех пор, пока не надоест, или пока не почувствуешь явный диссонанс. Как, например, если кто-то нацепил итальянский костюм, зачесал волосы гелем и положил в багажник своего тонированного старинного «мерседеса» биту, то он имеет полное право чувствовать себя мафиози. А как же иначе? Костюм куплен, все атрибуты на месте. А через неделю его подрезает на джипе какой-нибудь спортсмен, да еще потом дает по морде. И вот он сидит в костюме с разбитым носом на обочине, а бита как лежала в багажнике, так и лежит. Получился диссонанс. Пора менять персонаж. А ведь так хотелось. Но, видимо, чего-то не хватает. То ли в Италии климат другой, то ли там дятлов таких на джипах нет.

Горячев определился с самосознание, то есть с выбором собственного персонажа и места в жизни, с первого раза и навсегда. Все произошло в кинотеатре, когда он смотрел очередную серию про Джеймса Бонда. Герой Пирса Броснана как раз проникал в какие-то планы негодяев мирового масштаба, потом убегал от них на всевозможных видах транспорта, потом, наоборот, догонял, бил и убивал, параллельно соблазняя наиболее привлекательных из попадавшихся на пути женщин. Все это он делал весело, непринужденно и с явным удовольствием от процесса, причем, не только там, где касалось женщин. За просмотром такого кино Горячев вдруг понял, что, несмотря на то, что каждый сидящей в зале мужчина думает «эх, хорошо работать агентом 007: ездишь по всему миру, веселишься, девок портишь. Мне бы так», никто бы так не смог. И дело не в том, что нереально от всех убежать, догнать, побить и соблазнить. В развлекательном кино все преувеличено, в жизни получится менее грандиозно, но получиться может. Дело в том, что все, что делает агент 007 – это совсем не весело. И не потому, что неинтересно само по себе, а потому что страшно. Страшно, когда за тобой гоняются и стреляют, потому, как могут попасть. Страшно когда за ними гонишься, ведь они отстреливаются, страшно, когда бьешь негодяя, ведь он тоже норовит тебя стукнуть. И на фоне всего этого стресса никакого удовольствия от соблазнения прекрасных женщин уже не остается. Джеймса Бонда с веселой интересной жизнью не бывает, потому что ему, как любому человеку, страшно, и его жизнь – это сплошной стресс.

Ему страшно, а Горячеву – нет! Никогда! А ведь Максим-то как раз и есть тот самый агент 007, который не только может делать все, что положено агенту, но и получать от этого удовольствие!

Из кинотеатра он вышел с явным осознанием того, что он киногерой, человек с обложки, тот самый крутой парень, которого все знают, но никто в жизни не видел. Потому что таких людей не бывает. А вот и нет. Оказывается, бывает.

После армии у Максима было два, по тем временам взаимоисключающих, желания: пойти учиться и заработать денег. Горячеву удалось сесть сразу на оба стула. Без особых усилий он подготовился и поступил на факультет психологии в один из серьезных столичных вузов. Денежный вопрос также не потребовал больших усилий для своего решения. Оказалось, что молодые люди атлетического телосложения, обладающие незаурядными навыками рукопашного боя и умеющие обращаться со всякого рода оружием, в смутные девяностые были более чем востребованы. А уж о киногероях вообще говорить не приходилось, они вследствие своей исключительности были просто нарасхват.

Вступление в ряды организованной преступности в те времена выглядело буднично просто. Однажды, когда Максим, как обычно, лупил по груше в институтском спортзале, размышляя о том, по какому пути вести дальше свою киногеройскую судьбу, к нему подошел молодой человек в спортивном костюме.

Подошедший телосложением представлял собой почти правильный квадрат, еще Максиму запомнилась недельная щетина на лице, намеренное выражение отсутствия всяческой мыслительной деятельности и перегар, похоже, что тоже недельный. Молодой человек назвался Аликом и без какого-либо предисловия спросил, не нужна ли ему работа. Поскольку на такие мелочи, как осторожность, Горячев обращал внимания ничтожно мало, то сразу ответил, что работа нужна, и если за нее хорошо платят, то он готов. Квадрат ухмыльнулся и пошел к выходу, кивком пригласив Максима следовать за ним.

Так Горячев вступил в ряды организованной преступности, а его персонаж получил соответствующий род занятий.

Если предположить, что в преступном мире есть такое понятие как карьера, то у Горячева она сразу пошла в гору. Его особый талант плюс превосходные боевые качества в сочетании с живым умом, а впоследствии еще и с образованием психолога, помогли снискать уважение у самых влиятельных людей преступного сообщества. А никогда не покидающее хладнокровие позволяло выпутываться из любых, даже самых фатальных, ситуаций.

Вскоре ему стали поручать самые деликатные дела. В то время безнаказанного расцвета криминала некоторой деликатности требовали лишь заказные убийства. За это платили отдельно и очень щедро. Такая работа Максиму нравилась: она не была похожа на банальные разборки, когда двадцать человек лупят друг в друга из автоматов. Здесь требовалось все аккуратно спланировать, обдумать все возможные варианты. Такие дела редко когда делались в спешке, а он очень ценил размеренность и спокойствие. Горячев считал такой род деятельности чистым, интеллигентным, почти искусством и брался за него с удовольствием. А главное – это было точно занятие для киногероя.

Так и получилось, что он постепенно отошел от всех других дел и перешел только на заказные устранения. Видеть его стали все реже, а прибегать к его услугам – все чаще. Так прошло почти десять лет. Время братвы на больших джипах неожиданно кончилось. На постсоветском пространстве появились более серьезные формирования, которые, по совместительству, являлись еще и государственными силовыми структурами.

Занимались они примерно тем же, но более интеллигентно, и имея под своей деятельностью твердую правовую основу. Всех своих быкообразных конкурентов они очень быстро перебили или пересажали, таким образом, людей, которые помнили Горячева еще по бандитской молодости, просто не осталось. Теперь Максим был известным многим, но не знакомым никому, специалистом. Такая ситуация Горячева более чем устраивала, и он прилагал все возможные усилия, чтобы не только ее сохранить, но и всячески усугубить. Так он стал совсем настоящим киногероем, не Бондом, конечно, но уж как минимум главным героем из фильма «Шакал». А это было даже интереснее.

Для того, чтобы соответствовать своему образу, Максим прилагал немалые усилия. Кроме внешней атрибутики, включающей в себя дорогую одежду, ухоженный вид, большую красивую квартиру и идеальный порядок во всем, он также ввел элементы романтизма и художественной изящности в свою работу. Даже если не требовалось особой красоты в выполнении очередного заказа, Горячев старался исполнить все с максимальной долей загадочности и изобретательности. Пуля в лоб в подъезде – это для шпаны. Максим мог устроить падение льда с крыши на голову объекту с летальным исходом, или падение самого объекта с лестницы с аналогичным финалом, автокатастрофу или, на худой конец, сердечный приступ.

Одним из важнейших условий поддержания образа для Горячева была секретность, в том числе и по отношению к заказчикам. С появлением и повсеместным распространением Интернета задача по подержанию статуса инкогнито сильно облегчилась. Теперь Максим все общение с заказчиками просто перенес в сеть. Именно с этим была связана его сегодняшняя прогулка по задворкам. Он искал интернет-кафе, которое приметил из окна автомобиля, однажды будучи здесь проездом.

Кафе располагалось в заднем дворе большого магазина и, судя по тому, что железная дверь была приоткрыта, все еще работало. Горячев протиснулся в полумрак заведения, которое представляло из себя небольшой зал, заполненный столами с компьютерами. Сразу за дверью была стойка, за ней сидел заспанного вида парень, в дальнем углу еще одна, уже барная, где можно было купить напитки и нехитрую снедь. Полумрак – это очень хорошо. Нет черного хода – плохо.

Максим подошел к парню и заплатил за выход во всемирную паутину. Было утро буднего дня, поэтому в зале кроме Горячева было всего два посетителя – школьники, прогуливающие уроки. Он сел за самый дальний компьютер, отсюда отлично просматривался весь зал и входная дверь, человек же зашедший с улицы в здешний полумрак в первые секунды вряд ли его заметит.

Запустив браузер, Горячев немного побродил по Интернету, симулируя праздную деятельность: почитал новости, узнал погоду на ближайшее время. Затем зашел в свой почтовый ящик на одном из бесплатных серверов и скачал оттуда небольшую, но очень полезную программку. При ее запуске она делала три необходимые вещи: во-первых, выстраивала защищенный канал, путая след таким образом, что проследить его маршрут по Интернету было невозможно, во-вторых, оставляла в компьютере следы обычного Интернет-серфинга на тот случай, если кто-нибудь из персонала полюбопытствует, что делал в Интернете странный посетитель, и, в-третьих, стирала сама себя после того, как ее хозяин заканчивал работать.

Теперь можно было заняться делом. Максим посмотрел на часы: было ровно одиннадцать, время сеанса. С того же почтового сервера он запустил программу, позволяющую переписываться через сервер icq, и установил соединение по номеру, заранее зарегистрированному и отосланному потенциальному заказчику вместе с паролем доступа.

Сетевой собеседник был в онлайне.

– Приветствую вас, – напечатал Горячев.

– Доброе утро, – последовал ответ.

– Изложите условия: объект, сроки, особые обстоятельства.

– Максим Холодковский, месяц, никаких особых условий.

– Кто он? Бизнесмен, политик, артист?

– Бизнесмен.

– Занимаемая должность?

– Президент корпорации «Фазовый элемент».

– Этой информации достаточно. Я проведу исследования объекта и сообщу вам стоимость работы ровно через неделю в это же время. Если не выяснится никаких особых обстоятельств, цена – два аванса. Вы согласны на такие условия?

– Да.

– Что-нибудь еще хотите сообщить?

– Столько вам лет?

– Это вопрос, а не сообщение. До следующей недели.

Максим отключил программу.

И почему люди такие любопытные? Видимо, это проявление человеческой натуры. Неуютно общаться с каким-то неопределенным собеседником, хочется знать хотя бы какие-то отличительные признаки, чтобы разум мог зацепиться за них и как-то системно расположить среди остальных знакомых людей.

Горячев закрыл все приложения, встал и, кивком попрощавшись с парнем за стойкой, вышел на улицу.

К машине он шел окольными путями. Не потому, что рассчитывал на слежку, просто по привычке.

Осень в этом году выдалась мягкая, не похожая на то, что обычно творится в Москве в это время года, поэтому прогуляться было удовольствием.

Размеренная ходьба навевала праздные мысли и рассуждения.

Интернет, думал Максим, стал действительно значительным явлением в современной жизни, в первую очередь, благодаря возможности общения. Без коммуникации это всего лишь большая помойка информации, ничего более. Наличие такой помойки, раскинувшейся на весь цивилизованный мир, само по себе не повлияло бы на уклад современного человека настолько радикально. Именно расширение возможностей коммуникации изменило жизнь современного общества и возвело Интернет в статус необходимой составляющей. Он дал то, что не могло дать ничто другое.

Во-первых, это способность передавать на любые расстояния любую информацию, будь то текст, фотография или видео, причем очень быстро. Никакая обычная почта не сравнится с возможностями электронной. Никто не говорит об этом напрямую, но в увеличении темпов развития человечества виновато не только изобретение компьютеров, но и создание всемирной паутины. Просто за счет того, что скорость документооборота увеличилась в тысячи раз, техника, наука и бизнес увеличили скорость своего развития в сотни раз. Интересно было бы посчитать, насколько вырастет время создания какого-нибудь нового автомобиля, если заставить всех участвующих в процессе инженеров, конструкторов, механиков, дизайнеров и тому подобных специалистов обмениваться информацией вручную или через посылочную почту.

Во-вторых, Интернет – это не только расширение известных коммуникаций, но и принципиально новые виды общения. Все эти чаты, iсq, живые журналы занимают в сознании человека отдельное место и никак не пересекаются с остальными видами информационного взаимодействия, такими как личное общение, телефонный разговор или мертвая бумажная переписка. Общение через Интернет представляет собой новый вид коммуникации в реальном времени, избавленный от личного контакта. Это беспристрастное общение, на ход которого не может повлиять внешний вид, голос или харизма собеседника. Любой ботаник может высказать свои смелые идеи, невзирая на непрезентабельный вид. Любой Квазимодо может объясниться в любви своей Эсмиральде, или, при желании, сам представиться Эсмиральдой и получить свою порцию объяснений в любви.

В-третьих, это, конечно, то, что Интернет – хоть и помоечного вида, но все-таки огромное хранилище информации. Современный человек, в большинстве случаев, даже не представляет, где, кроме как в Интернете, можно взять сведения, например, о том, что идет сейчас в кинотеатре, куда поехать отдыхать, какой лучше купить телевизор или адрес пенсионного фонда. Самый быстрый способ все это узнать – включить компьютер и войти в сеть или позвонить знакомому, который это сможет сделать. Поэтому все чаще мы слышим в телефонной трубке фразу типа «привет, слушай, у тебя Интернет под рукой?» и все чаще он у нас оказывается под рукой: дома, на работе, а иногда и в гостях, и даже в дороге.

И, в-четвертых, самое важное, что дает нам сеть – это статус анонимности всего перечисленного, не всегда, конечно, реально существующий, но почти всегда ощущаемый человеком. Интернет – это пока единственная область, в которую, за редким исключением, имеет или будет иметь в ближайшее время доступ каждый, и где, при этом, практически нет цензуры. Любой желающий может выставить на всеобщее обозрение все, что ему угодно, и любой другой желающий может это использовать по своему усмотрению. Хорошо это или плохо – однозначно судить трудно, с одной стороны, безусловно, хорошо, потому как оставляет за человеком право жить в сети, не подчиняясь никаким законам, и получать тем самым отдых от заурядного современного общества, с другой стороны, безусловно, плохо, поскольку деятельность, освобожденная от законов, у некоторых людей выходит даже за рамки первобытных моральных принципов.