Текст книги "Девушка с черным котом"

– Хорошо, – вздохнул Таенн. – Только я тебя подожду на улице. Но скажи мне на милость, зачем тебе к ней? Она уже вне сознания, ее, считай, и нету. Что ты там забыла?

– Тебе кажется, что нету, а мне кажется, что есть, – возразила Айрин. – Так куда ты хотел меня отвести?

– В другие гости, хотел кое-что тебе показать. Ладно, давай сначала к Янине, потом в еще один дом заглянем, а потом на набережную. А то я что-то проголодался.

…Возле дома Янины Таенну пришлось простоять совсем недолго – Айрин, как и обещала, уложилась в пять минут. Немного задержался Шилд: заигрался с собакой. Услышав об этой игре, Таенн про себя удивился, но Айрин решил пока что ничего не говорить. Надо выждать, думал он. Выждать, и посмотреть, какие еще сюрпризы преподнесет ему эта странная девушка и ее черный кот…

* * *

Дом, в которой Таенн привел Айрин, был сейчас пуст. Его хозяин, видимо, куда-то отправился, и вернется только к вечеру. Но Таенну был нужен сейчас вовсе не хозяин, ему нужен был именно дом.

– Заходи, – предложил он, распахивая перед Айрин калитку. – Как тебе вход, кстати?

Калитка разительно отличалась от всех, виденных Айрин раньше. Во-первых, она выглядела, как очень тонкий лист металла, во-вторых, повернулась совершенно беззвучно, в-третьих, на ней не было ни единого замка. На это Айрин, конечно, тут же обратила внимание.

– Он никого не боится? – удивленно спросила она Таенна.

– Кого не боится? – не понял тот. – Черных?

– Ну да.

– Еще как боится.

– А почему тогда дверь без запоров? У всех замки висят, и не по одному, вчера мне рассказали, что соль нужно рассыпать… – принялась перечислять Айрин.

– Соль ерунда, просто местная легенда, – отмахнулся Таенн. – А замков на этой калитке предостаточно. Просто этот человек, владелец дома, принадлежит народу, живущему в гораздо более продвинутом, нежели чем твой, мире. И ты эти засовы просто не видишь. А ведь их полно. И сенсоры, и опознавательные модули, и блокираторы – на этой калитке чего только нету.

– Но почему тогда мы так легко вошли? – удивилась Айрин.

Таенн усмехнулся.

– Потому что я с тобой, – объяснил он. – И, кстати, ты видишь эту калитку и этот дом такими только потому, что сейчас смотришь через меня. Если бы ты проходила мимо этого дома одна, ты бы увидела просто калитку… такую же, как и все остальные. С замками, засовами, и всеми прочими привычными тебе атрибутами.

– Снова милосердие Берега? – догадалась Айрин. Таенн кивнул. – Знаешь, мне не очень нравится такое милосердие. Что-то в нем есть неправильное.

Таенн искоса глянул на нее.

– Почему тебе так кажется? – спросил он.

– Ну… потому что хочется узнавать что-то новое, а вместо нового Берег дает только привычное, – пожала плечами Айрин. – Но ты-то всё видишь настоящим? Да?

– Да, – кивнул Таенн. Подробности он рассказывать не собирался. В том числе и то, что ему нравится смотреть на мир глазами Айрин. – Я вижу настоящим. Пойдем, посмотрим.

…Дом выглядел странно. Этакое нагромождение кубов, пирамид, блестящих и матовых поверхностей; какие-то светящиеся грани, цепочки огоньков, перебегающих с плоскости на плоскость. Вместо зеленой лужайки рядом с домом имелась площадка, покрытая светлым, вроде бы резиновым материалом, когда Таенн щелкнул пальцами, материал этот словно вскипел, и на пустой прежде площадке возникла пара кресел, стоящих под замысловатой формы навесом.

– Зайдем? – предложил Таенн. – Там интересно.

– Ну, давай, – с сомнением отозвалась Айрин. – Какое тут всё…

– Какое?

– Искусственное, – Айрин передернула плечами. – Тут неуютно.

– Это тебе неуютно, – возразил Таенн. – А хозяину тут привычно и хорошо. Пойдем внутрь.

Внутри, разумеется, всё было примерно так же, как и снаружи: разноцветные стены, умеющие по команде менять цвет и фактуру, мебель необычных форм, в спальне, вместо кровати, углубление в полу, заполненное каким-то материалом, похожим на застывшую пену… Минут через десять экскурсии по этому дому Айрин запросилась на улицу. И чем быстрее, тем лучше. Ей тут явно не нравилось.

– Ты ничего не узнала из того, что видела? – требовательно спросил Таенн, когда они, наконец, покинули участок.

– Нет. Ничего.

– Совсем?

– Совсем. Таенн, зачем мы вообще туда пришли? – жалобно спросила Айрин. – У меня теперь голова болит. Если это – будущее, то я рада, что в таком будущем не жила ни минуты.

– Уверена?

– Да уверена, конечно! – воскликнула Айрин. – Никогда не видела диваны, которые гоняются за людьми.

– Обычная симбио-мебель, – пожал плечами Таенн. – Диван не гонялся. Он просто подъехал.

– Я испугалась, – Айрин передернула плечами. – Неприятно, когда вот так… Таенн, пойдем на набережную, а? – попросила она. – Это место, оно какое-то противное.

– Айрин, послушай меня, – попросил Таенн. – Это важно. Ты совсем-совсем ничего не узнала? Может быть, хоть что-то? Никакого отклика не было?

Айрин задумалась. Присела на корточки, погладила Шилда. Встала, выпрямилась. Таенн терпеливо ждал.

– Ничего такого я не помню, – Айрин покачала головой. – Но…

– Но? – с нетерпением спросил Таенн.

– Комната. Маленькая такая комната, и кресло в середине. Я сижу в этой комнате, и жду чего-то. А с кресла нельзя вставать. То ли это какая-то игра, то ли еще что-то, – она пожала плечами. – И вот сейчас мне кажется, что кресло было чуть-чуть похоже на тот дурацкий диван. Таенн, а для чего это всё? Для чего ты меня спрашиваешь, зачем ты привел меня в этот дом?

От дома они ушли на порядочное расстояние, и сейчас подходили к аллее, рядом с которой находился спуск к морю. Таенн оглянулся – безлюдье, никого – сел на стоящую рядом с ними лавочку, сложенную из дикого камня. Айрин тоже присела рядом, и требовательно посмотрела на него.

– Твои спящие, понимаешь? Я привел тебя в этот дом из-за того, что он… ну, скажем так, ближе по времени к тому, из которого они родом. В их мире, а не в твоем, та же мебель симбио считается нормой, в их мире калитка, через которую мы прошли, была бы совершенно обычной, в их мире можно мысленно управлять цветом стен… если ты действительно общалась с ними, то ты должна была подобные вещи видеть. Мне казалось, что ты должна что-то из увиденного узнать.

– Ничего я не узнала, – Айрин отвернулась. – Всё чужое. Даже диван. Таенн, а почему ты решил, что эти… ну, что они в этом, как его…

– В гибере? Потому что я сто раз видел спящих в таком состоянии. Это совершенно нормально. Но это нормально для тех, кто попал сюда из миров гораздо более высоких градаций, чем твой.

Айрин молчала. Смотрела куда-то в сторону, и молчала. Думала, видимо, о чем-то своём.

– Я их знаю, – сказала она еле слышно. – Таенн, я точно их знаю. Но… я их видела в моем мире. Жалко, что я ничего не помню. Только так, какие-то кусочки. Это не я была в их мире, это они были в моем.

– Ты уверена в этом на сто процентов?

– На тысячу. Слушай, – она повернулась к Таенну. – А они долго будут вот так спать? Они такие… прозрачные, что я даже не могу разглядеть их толком. Может, потом сумею? Как думаешь?

– Если гибер плановый, то еще какое-то время они проспят вот так, а потом всё изменится, – туманно объяснил Таенн. – Надеюсь, он плановый. Потому что мне бы не хотелось… – он осекся, но Айрин уже начала что-то понимать.

– Не хотелось – чего? – медленно спросила она. – Таенн, а ну-ка погоди. Погоди, погоди. Ты ведь их знаешь, правда?

Таенн молчал. Смотрел невидящим взглядом мимо Айрин, и молчал.

– Вот почему ты так переполошился, и потащил меня в тот дом, – продолжала Айрин. – Вот почему ты знаешь, из какого они мира. Так?

Снова молчание.

– Значит, действительно так, – констатировала Айрин. – Знаешь, и не захочешь рассказать.

– Я могу стереть тебе память, – скучным голосом ответил Таенн. – Могу сделать, что ты даже обо мне ничего не будешь помнить. И уж тем более не вспомнишь про наши разговоры и про…

– Предатель, – с презрением произнесла Айрин, вставая. В душе у нее бушевала сейчас обида. – Я-то думала, ты мне друг. Что ты поможешь разобраться. А ты… вот так…

– Но я этого не сделаю, – продолжил Таенн, всё еще глядя мимо Айрин. – Потому что не меньше твоего хочу разобраться в том, что произошло.

– А что произошло? – не поняла Айрин.

– Хорошо, – Таенн тяжело вздохнул. – Я действительно знал их, когда был жив. Это действительно мои друзья. Точнее, бывшие друзья, мы очень долго не общались. Но, девочка, пойми меня правильно – ты никак не можешь быть с ними связана. Никак. Потому что и они, и я, мы принадлежим к несколько иному миру, чем твой. Ты не можешь иметь с ними ничего общего. Не должна.

– Слишком плоха для этого? – прищурилась Айрин.

– Да не плоха!!! Что ты городишь, слушать тошно. Нет, ты не плоха, ты просто физически не могла оказаться в их окружении, и стать им настолько близкой, чтобы они оказались твоими спящими. Это сложно объяснить, но… пойми, они ведь даже не люди! Да, у них есть жена, она человек, но ты – уж точно не она, прости.

– У двоих одна жена? – удивилась Айрин. – Да уж, это точно не я. У нас так принято не было. Да и я, кажется… кажется, я никогда не была чьей-то женой.

– Ну вот видишь? – Таенн встал. – А теперь – самое главное. Думаю, ты уже поняла, что отсюда есть только один выход. Одна дорога. И не самая приятная.

– С Черными, – Айрин опустила голову. – Да, я поняла. И что?

– Только то, что спящий, или спящие, как в твоем случае, очень часто определяют выбор того, для кого они спят. Например, мать лежит в коме, смертельно больная, ее сущность находится здесь, а ее ребенок спит для нее – и каждую ночь она его видит. Как ты думаешь, куда она отправится с высокой долей вероятности?

– К ребенку, видимо, – пожала плечами Айрин.

– Верно, – согласился Таенн. – Она захочет попасть в тот же мир, где ее любимое существо. Это далеко не всегда получается, но… про это я тебе потом расскажу. Спящие, девочка, всегда очень важны тому, для кого они спят. Твои спящие важны для тебя. Ты будешь стараться уйти туда, где находятся они. А ваши миры даже близко не пересекаются. Но те, кого тут принято называть Черными, всё равно услышат твои мысли, и…

– И? – Айрин почувствовала, что по спине пополз неприятный холодок.

– И могут счесть твое желание командой. А это значит, что они будут пробовать подвести вас максимально близко друг к другу. В обычной реальности это невозможно. Поэтому…

– Поэтому – что? – поторопила Айрин.

– Поэтому они могут понять твое желание буквально, и для тебя это добром не кончится. Твое желание – или быть с ними, или не быть вовсе. Формулировка может быть иной, это не имеет значения. В результате в опасности будешь и ты, и они оба. Этот мир редко влияет на тот, но такое случается. Думаю, ты понимаешь, что ничего хорошего в этом всем нет. Ни для тебя, ни для них. Ребенок, спящий для матери – это норма. Любимая, спящая для любимого, и наоборот – норма тоже.

– А если я их любила? – Айрин до сих пор не видела в ситуации ничего дурного, как Таенн не старался. – По-моему, ты сгущаешь краски.

– Нет, – Таенн помотал головой. – Происходящее является диссонансом. Знаешь еще, почему?

– Ну?

– Да потому что они, выходит дело, тоже любили тебя! Спящие, девочка, это высшая степень правды.

– И что плохого в том, что они меня любили?

– Только то, что ты можешь утащить их сюда, или развоплотиться сама, – Таенн отвернулся. – Черные поймут, что твое желание неосуществимо, и…

– Таенн, а кто такие эти Черные, и почему они не трогают тебя? – Айрин, наконец, решилась задать мучавший ее всё это время вопрос.

– Черные… как бы сказать… – Таенн задумался. – Никто толком не знает. Некоторые небезосновательно считают, что это элементы системы. Регуляторы. Отражения тех, за кем они приходят. На счет меня и мне подобных… Понимаешь, твое тело, физическое – оно обречено. Вопрос, как говорится, времени, но рано или поздно оно умрет окончательно. А моё тело… оно осталось там, где нет времени и материи, в привычном понимании этих слов, поэтому я буду вечно болтаться здесь, ведь мое тело будет вечно болтаться там. Я не жив и не мертв[4]4
  Таенн сейчас иллюстрирует мысленный эксперимент Шредингера, точнее, принцип квантовой (когерентной) суперпозиции, т. е. суперпозиции альтернативных состояний.
  Для Таенна Мир Берега является коробкой, а сам он является котом Шредингера.


[Закрыть]. Именно поэтому у меня нет животного, я вижу здешнюю реальность такой, какая она есть, а Черным нет до меня никакого дела. И никогда не будет, ведь для них я не существую. По сути дела, они разрывают окончательно связь между физическим телом и душой, отводя душу туда, где ее новое место. Ну и на счет животных… понимаешь ли, они – в некотором смысле проекция. Часть своего хозяина.

Айрин с сомнением посмотрела на Шилда. Кот ответил ей слегка презрительным взглядом – мол, посмотрим еще, кто тут чья проекция.

– Таенн, а какой он на самом деле, этот мир? – шепотом спросила Айрин.

– Мир Берега? Он очень разный, – Таенн вздохнул. – Точнее, он зависит от восприятия. У тебя оно оказалось приятным, мне нравится. Да, правда, мне очень нравится и лес, и море, и уютный городок, и каменные заборы… знаешь, многие здешние обитатели видят Берег примерно так же, как и ты, вот только у тебя… как бы сказать… видимо, ты когда-то была в подобном месте, и сейчас очень удачно дополняешь массой маленьких, но очень милых деталей то, что видишь.

– Деталей? – не совсем поняла Айрин.

– Ну да, – покивал Таенн. – Например, запахи. Можжевельник, лаванда. Цветы. Камень на дорожках. Другие видят иначе. Нет, тоже красиво, тоже с добром, но иначе. Мне больше нравится, как видишь ты. Мне приятно смотреть на этот мир твоими глазами.

– Таенн, а те камни на берегу? Камни и дом? – Айрин встала, Таенн тоже. – Их тоже вижу я, или…

– Или. Они есть и на моем уровне проекции Берега. Если есть на моём, значит, есть на всех.

– А кафе на набережной?

– Тоже на всех, – Таенн рассмеялся. – Спорим на что угодно, но ты тоже хочешь есть. Угадал?

– Угадал, – подтвердила Айрин. – И мороженое! Таенн, у них обязательно должно быть мороженое! Я только сейчас вспомнила. Мороженое – это очень важно. Очень. Пойдем скорее. Может, если я съем мороженое, я вспомню что-то. Что-то очень важное.

* * *

К полуразрушенному дому на берегу они в этот раз не пошли, день уже давно перевалил за полдень, поэтому решили посидеть в кафе рядом с пляжем, искупаться, и отправиться обратно. На набережной сегодня было людно, где-то играла веселая музыка, а под ноги постоянно попадались чужие животные – Таенн в результате чуть не отдавил лапу чьему-то спаниелю, а Айрин едва не упала, споткнувшись об хвост разлегшейся на дороге большой пятнистой кошки. Таких огромных кошек она в жизни не видела, но Таенн объяснил, что Рыжуля на самом деле не кошка, а гепард, и, не смотря на размеры, существо очень мирное, просто хозяйка у нее большая любительница преувеличивать. Потому-то и получилась у нее в качестве гуарда такая вот огромная кошка.

Место за столиком им досталось удачное – под деревом, немного в стороне. Заказали всего подряд, и побольше: шашлык, который в прошлый раз очень понравился Айрин, салаты, вино, и по хорошей порции мороженого. Когда спрашивали про мороженое, Айрин поинтересовалась, есть у них сорт с ромом и изюмом, и получила ответ, что такое заказывают редко, но для трансфигураторов нет ничего невозможного.

– Вот наемся, и усну, – объявила Айрин, оглядев заставленный яствами стол. – После такого количества еды лезть в воду – самоубийство.

– Особенно это актуально на Берегу, – поддел Таенн. – Не бойся, не заснешь. По крайней мере, до ужина. Но лечь надо будет пораньше. Ты проспала-то всего три часа, да еще и перенервничала. Так что спать сегодня ночью будешь без задних ног. Обещаю.

– Слушай, а ты можешь у меня остаться ночевать? – попросила Айрин. – Хотя бы один раз. Мне просто… ну, немножко не по себе.

– Ладно, давай останусь, – кивнул Таенн. – В библиотеке есть вполне подходящий диван. Только ты зря боишься. Они абсолютно безобидные.

– Это я уже поняла, – Айрин отрезала кусочек мяса, и протянула коту. – Просто… мне, видимо, надо привыкнуть. Я только сейчас начинаю понимать, что я не их боюсь, а… ну, вроде бы за них. И даже не боюсь, а переживаю, что ли. Таенн, а можно еще один вопрос?

– Ты задала их за сегодня столько, что один уж точно погоды не сделает, – хмыкнул Таенн.

– Про время. В той жизни, и здесь – оно одинаковое? – спросила Айрин.

– Так… – Таенн покачал головой. – Ну и ну… и давно ты это поняла?

– Что поняла? Я ничего не поняла, я просто… ну, чувствую, что ли, – Айрин прикусила губу. – Оно тут какое-то… неровное.

– Очень верно подмечено. Оно тут ускоряется и замедляется, – ответил Таенн. – Иногда по желанию того, кто здесь. Иногда произвольно. Некоторым удается нарочно его замедлить. Почему ты спросила?

– Я просто подумала… было бы хорошо, чтобы они долетели побыстрее, – Айрин потупилась. – Они ведь летят куда-то, верно? Так, может, если пожелать…

– Для них ничего не изменится, – пожал плечами Таенн.

– А для нас?

– Айрин, не надо, – попросил Таенн. – Не стоит этого делать. Да, я понимаю, тебе не нравится то, что ты видишь, но я кое-что исправил, и, в конце концов, ты можешь просто не заходить в комнаты какое-то время. Если тебе настолько неприятно.

– Мне не неприятно, мне неуютно. Не по себе. Хотя, может быть, я как-то соберусь с духом и привыкну, – Айрин разрезала уже половину своего шашлыка на кусочки, и сейчас этими кусочками закусывал проголодавшийся Шилд. – Ладно. Я какие-то глупости говорю. Давай есть.

…Когда подали мороженое и еще один кувшинчик со сладким вином, Айрин, съев пару ложек, вдруг вспомнила, что именно такое мороженое она и пробовала. Вот точно такое же! Причем ела он его в каком-то очень красивом месте, там тоже было море, а может быть даже океан, и была ночь, и то ли кафе, то ли ресторан, и много огоньков, и пляж неподалеку, и пальмы, и звезды, и огромная луна. Воспоминание оказалось настолько ярким, что Айрин говорила несколько минут, не останавливаясь, захлебываясь от восторга. Так красиво! Так чудесно! Так тепло! Так вкусно! Так волшебно! Слова сыпались, как из рога изобилия, а Таенн молча сидел напротив, задумчиво ковыряясь ложечкой в мороженом, и о чем-то напряженно размышлял.

– Интересно, – заметил он, когда Айрин закончила рассказ. – А в море купалась потом?

– Купались, – кивнула Айрин. – Я была не одна. Да, купались. Ночью. Никогда до этого не купалась ночью…

Она осеклась и расширившимися глазами посмотрела на Таенна.

– Что-то вспомнила? – спросил тот.

– Ага. Вспомнила, с кем я купалась.

– Неужели?..

– Ужели.

– И с кем из двоих?

– У которого рыжие волосы, – шепотом ответила Айрин. – Кажется, он еще жаловался, что волосы потом придется отмывать… от соли…

Таенн покачал головой.

– Очень странно, – заметил он. – Тебе ведь почти шестьдесят, по меркам твоего мира это уже старость. Маловероятно, что этот случай, про который ты вспомнила, случился с тобой недавно.

– Но я помню так хорошо, словно это было несколько дней назад, максимум, – возразила Айрин.

– Женщин в шестьдесят лет редко приглашают на пляж есть мороженое, а затем купаться по ночам. Их и в тридцать нечасто приглашают, особенно в таких мирах, как твой.

– Ну, наверное, да… – Айрин, кажется, немного смутилась. – Но всё равно, помню я именно так. Знаешь, я больше помню свои ощущение, – призналась она. – Детский какой-то восторг. Радость. И я помню совсем немного. Ресторан этот, мороженое, ночь, пляж… и всё. Дальше ничего не помню.

– То есть в большей степени эмоции, – кивнул Таенн. – В принципе, так чаще всего и бывает.

– Понятно, – вздохнула Айрин. – Ну что, пошли купаться? А то Шилд уже доел всё, что было, а я и впрямь могу прямо сейчас заснуть. Надо взбодриться.

– Значит, ныряем, – согласился Таенн. – А потом домой. Отдыхать.

* * *

Дома они, не сговариваясь, первым делом поднялись на второй этаж – оба спящих были на месте, они никуда не делись. Айрин потом пыталась разобраться в своих ощущениях, и поняла, что испытывает одновременно облегчение и разочарование. С одной стороны, ей хотелось бы, чтобы они… чтобы что-то изменилось. А с другой – она начала бояться, что они исчезнут, причем насовсем. Сейчас спящие уже не пугали, и Айрин рассмотрела их, наконец, получше. Рассмотрела, и с удивлением поняла, что они вовсе не вызывают у нее отторжения или неприязни. Пожалуй, они были даже красивыми. По крайней мере, Айрин они нравились.

– Здорово, что ты придумал их укрыть, – похвалила Айрин Таенна. – Уж очень они холодные. Может, отогреются немного?

– Нет, – покачал головой Таенн. – Говорил же, это проекция. Отсюда мы ни на что не можем повлиять, понимаешь? Не переживай, рано или поздно они доберутся до того места, в которое идут, и выйдут из гибера.

«Надеюсь, – подумал про себя Таенн. – Очень надеюсь, что они не налажали в расчетах, и действительно из него выйдут. Что с ними не будет такого же, как с группой Биголя, которая спала себе в гибере, а потом полным составом оказалась здесь».

– Как бы узнать, когда они выйдут, – пробормотала Айрин.

– Увы, никак, – развел руками Таенн.

– А вдруг они так год будут лежать? Или два?.. – спросила его Айрин.

– Нет, не будут, – успокоил тот в ответ. – Не та степень погружения. Скорее всего, гибер короткий. И еще момент. Они могли проецироваться не сразу. Помнишь, мы говорили про время? Мне кажется, они не будут лежать в таком виде долго. Скоро всё изменится.

…Часом позже они сидели на кухне и ужинали – в этот раз на ужин полагалось мясо, жареная картошка, острый салат, и целая ваза фруктов. По словам Таенна, кто-то задумал диверсию, чтобы они вдвоем лопнули, и вскоре, сославшись на усталость, Таенн ушел в библиотеку, прихватив тонкий плед и подушку. Хотел ли он спать на самом деле, осталось для Айрин загадкой. Она пошла в свою комнату, переоделась в легкие шортики и маечку, и решила, на всякий случай, проверить спящих, прежде чем самой лечь спать.

В первой комнате она пробыла ненадолго, поправила одеяло, задернула штору (она и не заметила, когда именно появились эти шторы). Посмотрела на полупрозрачную фигуру под одеялом, пожала плечами. Вроде бы действительно тот самый, с которым она ела мороженое. И почему ей запомнилось это мороженое? Странно. Ладно, может быть, если пройдет какое-то время, удастся вспомнить получше.

Во второй комнате она задержалась немного дольше. Потому что второй спящий, против ожидания, вызвал другое воспоминание – причем совершенно внезапно, она даже слегка растерялась.

Она вдруг вспомнила про снег. Она определенно помнила снег, и вроде бы утро, и холод, и какую-то неуклюжую одежду, которой на ней самой было надето как-то очень много; вспомнила боль в руках, и чувство, особенное, ни с чем несравнимое чувство полной обреченности и безнадеги.

Айрин, пораженная, остановилась посреди комнаты. Воспоминание, до этого казавшееся ярким, истончалось, ускользало. Нет, нет, нет, подожди, звала его Айрин, постой! Как же это, оказывается, тяжело – вспоминать, почему мне так тяжело вспоминать, я же хочу вспомнить, я должна вспомнить, вот сейчас, сейчас, еще одну секунду…

Тщетно. Воспоминание ушло так же внезапно, как и появилось, оставив лишь тень ощущения, не более. Нечестно, подумала Айрин огорченно. Это нечестно. Ведь мне это важно, я должна вспомнить, обязана вспомнить. Но ничего. Я буду пробовать еще. Еще и еще. Для чего? Я хочу понять. Хочу разобраться. Потому что то, что сказал сегодня Таенн, мне не кажется правильным. Должен быть какой-то другой путь. Должен быть. Обязан.