Текст книги "Братство бумажного самолётика"

Глава 8
Братья Фламма читают книги

– Сегодня идём? – беззвучно спросил Пол. – Дождь.

– Идём, – так же тихо ответил Ян.

– Промокнем, – Пол глянул в сторону окна.

– Ничего, как промокнем, так и высохнем, – Ян едва заметно усмехнулся.

– Ладно, – Пол повыше подтянул тонкое одеяло.

В спальне сейчас было зябко, потому что сегодняшний воспитатель, Лисицын, по кличке Лис, урод моральный, коротконожка и короткоручка, бывший военный, ночью не поленился встать, и распахнуть все окна настежь. Проветривает он. Свежий воздух – это хорошо. А тепло и сухо – видимо, плохо. От окна, за которым шумел сейчас затяжной дождь, тянуло сыростью, на полу, неподалеку от их коек, виднелась набежавшая за полночи лужа.

– Замёрз? – спросил Ян. Спросил, и тут же чихнул.

– Есть немножко, – Пол поёжился. – Давай вставать, а? Этому скажем, что гимнастику пойдем делать.

– Давай, – согласился Ян. – Правда, побегаем, а то опять простудимся.

Остальная группа всё ещё спала – время было около шести утра, до подъема почти час. Братья встали, тихо оделись, и на цыпочках вышли в коридор. Лис, видимо, пока спал – и хорошо.

– Пошли на третий этаж? – предложил Пол. – А то разорется, что шумим.

– Давай, – Ян кивнул. – А потом к баб Зине сгоняем, поможем. Стыдно за эту веревку, не поверишь. До сих пор.

– Так веревку я стащил, – напомнил Пол.

– Угу. Стащил ты, а стыдно мне…

С баб Зиной у Пола с Яном отношения были на удивление хорошие – почему-то она братьев привечала, и была к ним обычно добра, в отличие от других воспитанников Масловки, к которым относилась с неприязнью и настороженно – не без оснований. Конечно, привечала она не только Пола с Яном, были у неё в любимчиках несколько мальков, но мальки-то понятно, а вот братья, почти уже взрослые, на любимчиков мало тянули, но, тем не менее, им нет-нет, да перепадали от баб Зины кое-какие мелочи и ништяки. Хлеб тот же, например. Сахар. Кажется, она и сама не осознавала, почему прониклась чем-то к этим двум воспитанникам, но – что было, то было. Конечно, Ит мог бы рассказать о том, почему так произошло, однако он не рассказывал. Берта, впрочем, догадалась – в первый же год Ит потихоньку взял повариху на внушение, оттуда и хлеб, и сахар, и отсутствие затрещин, и даже улыбка, когда братья появлялись в столовой…

Побегать удалось без происшествий, ни Лис не заявился, ни химичка, которая в эту ночь подменяла воспитателя у мальков. Набегавшись и согревшись, пошли в столовую, и, к радости баб Зины, накрыли вместе с ней к завтраку – стаканы расставили, чайники с чаем разнесли, хлеб по тарелкам разложили. Дождь за окнами всё никак не унимался, и баб Зина посетовала на болючие суставы на руках – поэтому братья растащили по столам еще и кастрюли с кашей. В теории эта каша значилась в меню как «каша овсяная с молоком, маслом, и сахаром», на самом же деле, в исполнении баб Зины каша получалась – просто мечта диетолога. От масла в ней не присутствовало даже запаха, молоко было представлено «чтобы забелить», а сахар – вообще белая смерть, вредно, поэтому сладость в каше наблюдалась весьма условная. Впрочем, неизбалованные воспитанники привыкли довольствоваться малым, для них овсянка с хлебом была делом привычным, жаль только, что наесться ею толком не удавалось.

– Ян, горбушки возьми, – распорядилась баб Зина. – Бери, бери, чего мнёшься?

Это тоже была такая игра – баб Зина предлагала, а Ян изображал вежливого, и вроде бы отказывался.

– Да ладно, баб Зин, ну чего вы, неудобно же, – слабо отнекивался он, пока баб Зина совала ему в карманы те самые горбушки. – Ну куда столько?

– Тебе нормально столько, вон вы тощие какие, – упрекнула привычно баб Зина. – Идите, кушайте. И поглубже в карман хлеб запрячь, поглубже, а то увидют…

Поели братья самыми первыми, отнесли тарелки в мойку, и, пройдя через холл, направились к выходу.

– Эй, вы куда? – окликнул их док, выходя из своего тупика – кажется, он в это день решил прийти на работу пораньше. – Дождь как из ведра, Фламма, вас там просто смоет.

– Ну, мы это… – начал Пол. Он растерялся, и не придумал вовремя, что бы такое соврать. – Надо нам…

– Опять курить? – с неприязнью спросил док.

– Не, у нас нету, – покачал головой Пол. – Просто надо.

– Зачем? – ледяным голосом спросил док.

– Ну, надо, – Ян решил, что молчать не стоит. – Обещали мы…

– Переждите, через полчаса дождь стихнет, – сказал вдруг док. Ян с удивлением посмотрел на него. – В Морозново он уже кончился, скоро и отсюда уползёт. Или вам охота промокнуть, причем непонятно, для чего именно?

Братья переглянулись, во взгляде Яна читалось сомнение, Пол же просто пожал плечами.

– Ладно, – нехотя согласился Ян. – Переждем.

– Отлично, – обрадовался док. – А давайте вы мне пока что немного поможете? Нужно из подвала весы поднять, и собрать.

– А зачем весы? – с интересом спросил Пол.

– Вас, дураков, взвешивать, зачем ещё, – объяснил док.

* * *

С весами провозились минут сорок, и это оказалось неожиданно увлекательно – сперва весы вытащили из подвала, потом протирали каждую часть, потом вместе с доком собирали. А после сборки док скомандовал им снять обувь, и по очереди взвесил, а потом взвесился сам – смеху ради.

– Откалибруем заодно, – пояснил он. – Так, Пол… угу… сорок три килограмма. Слезай. Ян… Сорок два. Гм. Смысл жизни, вселенной, и вообще.

– Чего? – не понял Ян.

– Не обращай внимания, шучу, – непонятно ответил док. – Теперь давайте меня?

– Давайте, – обрадовался Пол.

– Ну, смотрим. Пятьдесят два с половиной. Это с учетом одежды. Нормально. А вот вы чего-то совсем тощие, – упрекнул он. – Надо вас раскормить.

– Зачем? – испугался Ян. – Как Зот с Ковригой быть, что ли? Да ну.

– Как Зот с Ковригой не нужно, – покачал головой док. – Но весите вы маловато. Хотя какие ваши годы, наберете ещё, – успокоил он. – Дождь-то кончился. Вон, глядите, – док указал на окно. – Вы торопились, кажется. Да?

– Ну, вроде того, – осторожно ответил Пол. – Спасибо, Итгар Вааганович.

– За что? – не понял док.

– За то, что взвесили, – ответил вместо брата Ян. – Интересно же.

– Еще бы это было не интересно. Кстати, мальчики, это медицинские весы, специальные, – объяснил док. – А Лаврентьич мне их не отдавал. Но после директора…

– Ааа… – глубокомысленно протянул Пол. – Понятно…

– Так что теперь придется перевешивать всех детей, а кое-кто у меня увел звонок, – на лице у дока появилось хитрое выражение. – Ладно, ладно, опять шучу, чего-то вы сегодня непонятливые.

Пол, который минутой раньше незаметно (то есть он считал, что незаметно) сунул в карман очередную пачку доковских сигарет (снова чёртов «Памир») покраснел, как свекла, но в карман за сигаретами не полез.

– Идите, – док усмехнулся. – Партизаны. Надо им. Идите, идите, мне еще пол мыть, а то пыли от этих весов чёрти сколько. Интересно, какого они года выпуска? – спохватился он. – Ведь несколько лет в подвале валялись, точно. Всё, мальчишки, свободны, дальше я сам.

* * *

После дождя на улице было прохладно, но шли братья быстро, и вскоре движение снова согрело – но еще больше в тот момент грела мысль о том, чем они сегодня решили заняться.

– Как книги делить будем? – спросил Пол, когда они отошли от детдома на порядочное расстояние, и удостоверились, что подслушать их никто не может.

– Да как получится, – Ян задумался. – Может, дашь мне первому Джека Лондона почитать?

– Ладно, – согласился Пол. – Я тогда этого, как его… забыл. С лисой на обложке.

– Рассказы про животных, – вспомнил Ян. – А что? И почитай. Ты тогда рассказы, а я Джека. Вроде бы Амрит писал, что там тоже рассказы были, у него.

– Да, рассказы, – подтвердил Пол. – Знаешь, странно.

– Чего странно? – не понял Ян.

– Ну, что там рассказы про животных, – Пол нахмурился. – Обычно про людей же пишут. А тут лиса какая-то.

– Это да, – согласился Ян. – И еще больше странно, почему эта книга в запрещенные попала. Про лису.

– Ладно, дойдем, почитаем, и поймём… наверное, – ответил Пол.

* * *

Читали они небыстро, но уже через полчаса Ян понял – книга, которая попала ему в руки, длинная, это отнюдь не рассказы, это роман. Причем, к его огромному удивлению, это был роман не о людях вовсе, а о собаке, точнее, о помеси волка и собаки, люди играли в этом тексте второстепенную роль, а главным героем был пёс, но…

– Ты чего смеешься? – раздраженно спросил он, когда Пол, который сидел у шкафа, и читал свою книгу с лисой на обложке, засмеялся уже в голос – до этого он только хихикал.

– Ой, не могу… – простонал Пол. – Тут рассказ… про кошку… Прости, правда, смешно очень…

– Смешно про кошку? – удивился Ян, которому сейчас было отнюдь не смешно, но про собаку. – Это как?

– Сам потом прочтешь.

– Ладно. Давай только потише, а? – попросил Ян. – Мешаешь.

– Хорошо, буду потише.

Следующие пару часов они почти не говорили – потому что книги оказались… Ян позже думал, какое бы слово для них подобрать, но так и не сумел этого сделать. Но он понял главное – это были совсем другие книги. Не обязаловка, которую надо заставлять читать. Не пафос. Не ложь. В книгах было что-то удивительно настоящее, и потому завораживающее, пугающее, и в то же время прекрасное. Они не принуждали ни к чему, эти книги, они не заставляли, не читали мораль, не требовали. Но – и это было главное отличие от всего, что братья читали раньше – за буквами и серой дешевой бумагой в них находился мир. Настоящий, живой мир. Там был зимний лес, волки, которые преследовали человека; там были нарты, холод, индейцы; там находилась горячая живая кровь, сила, беспощадность, там были чувства, реальные, живые, не надуманные, не искусственные… Опомнился Ян только тогда, когда Пол тронул его за плечо, и спросил:

– Обедать-то пойдём?

– Чего? – Ян поднял голову от книги и растерянно посмотрел на брата.

– Обедать, говорю, пойдём? – повторил Пол. – Я три рассказа прочитал.

– Ну и как тебе? – Ян, наконец, закрыл книгу.

– Обалденно, – Пол нахмурился. – Они как живые. И… Ян, они больше люди, эти животные, чем все герои «Юности моей порывов», – Пол беспомощно посмотрел на брата. – Как же так? Кошка же. Как кошка может быть больше человеком, чем человек?

– Не знаю, – Ян вздохнул. – Тут… собака. И он тоже больше человек, чем эти все. Слушай, может, именно поэтому и запретили? – спохватился он. – Это же неправильно. Наверное.

– Может, и поэтому, – согласился Пол. – Давай быстро сгоняем, поедим, и обратно, а?

– Давай, – согласился Ян. – И надо будет вечером самолёт поискать, может, Амрит что-то новое написал?

* * *

Самолётик они нашли уже после того, как вернулись с обеда – к сожалению, он сильно размок, потому что попал в лужу, и Ян решил его предварительно осторожно высушить, разобрать что-то на мокрой бумаге было невозможно. К тому же, судя по разбегающимся строчкам, Амрит писал своё письмо в большой спешке, наделал ошибок, напутал слова, и писал на сложенном самолетике, то есть его нужно было сперва просушить, а потом сложить обратно, чтобы прочесть.

– Ладно, вечером тогда, – махнул рукой Пол. – Или утром, как досохнет. Пошли дальше читать?

– Идём, – согласился Ян. Про самолётик он в тот момент не думал, мысли его были заняты книгой. – Слушай, в этой книге про планету и метеор точно ничего не будет, – заметил он. – Не может быть. Это, видимо, в какой-то другой.

– Наверное, – кивнул Пол. – Уж точно не в книге про собаку.

– Вот и я про то. Хорошо бы сегодня дочитать, – Ян вздохнул. – Только сейчас понял, что мы с тобой очень медленно читаем, – добавил он. – Как бы научиться, чтобы побыстрее?

– Мы как все читаем, – возразил Пол. – И уж точно быстрее, чем тот же Комар.

– Ну, ты сравнил, – хмыкнул Ян. – Комар читает по слогам, Зот тоже, Коврига…

– Коврига по буквам, – заметил Пол. – По одной букве. В минуту.

– Ну, это ты загнул, – поморщился Ян. – Но да, медленно. Давай думать, кто может научить нас с тобой. И так, чтобы никто не понял, для чего нам это.

– Ну у тебя и вопросы, – Пол задумался. – Русички сейчас нет, она в отпуске. Химичка, кажись, сама не очень умеет. Географ…

– Пьёт географ, – Ян потёр переносицу. – Может, математичку попросить? Остальных, которых ты сказал, просить опасно.

– Почему?

– Пол, потому что на нас тут же стукнут, не понял? – Ян посмотрел на брата с упрёком. – А она…

– А почему она не стукнет? – с вызовом спросил Пол.

– Тоже может, – Ян задумался. – Но мне почему-то кажется, что не стукнет. Не знаю.

Пол с сомнением глянул на Яна, тот пожал плечами.

– Она хорошая, – сказал Пол. – Строгая, да. Сердитая. Но хорошая. Она какая-то не злая.

– Слушай, а может, дока попросим? – выдал неожиданное предложение Ян. – Нет, правда. Док умный, книг у него в кабинете полно, значит, читает он много. И, наверное, умеет читать быстро. Уж точно быстрее, чем мы.

– Хм, – Пол задумался. – А это хорошая идея. Давай. Вот только… как бы так сделать, чтобы никто не узнал? И чтобы сам док не понял, для чего мы просим?

– Это да, – Ян помрачнел. – Если эти узнают, головы оторвут. А если про эти книги кто догадается… сам понимаешь. Запрещенка.

– Понимаю, – Пол тяжело вздохнул. – Но ведь надо.

– Надо, – согласился Ян. – Я прикинул тут. У нас двадцать шесть книг, так? Надо хотя бы по одной в день читать.

– Зачем? – не понял Пол.

– Да затем, дубина, что нужно до холодов успеть всё прочесть, – рассердился Ян непонятливости Пола. – Учёба начнется, когда читать? И снег выпадет, на вышку не залезешь. Соображаешь?

– Ааа, – дошло до Пола. – Ну да, точно. И Амрит же ещё, – добавил он. – С ним тоже надо про книги поговорить.

– И как говорить, если мы не прочтем? – подвел итог Ян. – Надо учиться. Попробуем завтра попросить дока. Только, знаешь, просить буду я. А то ты наболтаешь невесть чего, и он догадается.

– А что ты говорить ему будешь? – спохватился Пол.

– Что хотим в училище на механизаторов поступать, – предложил Ян. – В Перми. Почему нет? Мы не самые тупые с тобой, если сдать экзамены хорошо, можем и по-настоящему попробовать.

– Пермь… – мечтательно вздохнул Пол. – Город, помнишь? Улицы, дома старые, трамвай. Он звенел. И Кама там широкая какая…

– Не то что здесь, – подтвердил Ян. – Ну, чего? Решили?

– Решили, – кивнул Пол. – Давай сегодня ещё почитаем только, да?

– Ну а то, – Ян улыбнулся. – У меня там глава сейчас такая…

– Какая?

– Как про нас с тобой, и Комара, – Ян коротко глянул в текст. – Там про щенков как раз. И есть такой щенок, Лип-Лип, который Белого Клыка гоняет, и жить ему не даёт. Хочу понять, чем всё с ним кончится.

– О, интересно, – оживился Пол. – Может, там есть что-то про то, как можно прищучить Комара?

– Не знаю, не уверен, – Ян прижал пальцем строчку, которую читал. – До этого я пока не дочитал.

– Так дочитай побыстрее, – попросил Пол. – Мы с тобой давно уже «крысой» не были, забыл? Скоро опять заставит ведь. Может, в книге есть про то, как отвертеться?

* * *

Следующие дни они провели преимущественно на вышке, читая – только одно обстоятельство в эти дни смущало их, и заставляло волноваться. Обстоятельством этим стал самолётик, в котором Амрит писал какие-то совершенно ужасные и невозможные вещи про Сферу; вещи, которые они при всем желании не смогли сперва воспринять всерьез. Какие-то капсулы, клетки, засохшая кровь, люди, которые боролись за свободу – там, на Сфере, где такое, кажется, невозможно в принципе. Здесь, на Планете, никто за свободу не боролся, потому что все и так считались свободными, но вот только Ян, перечитав сбивчивое письмо Амрита, задумался, и всерьез – о свободе, и том, что им всем говорят, и что есть на самом деле.

Они свободны? Правда? Фрол Савельич на каждой линейке вставляет в свою пространную речь что-то про то, что, мол, Планета выбрала свободу, и все её жители свободны, и они, неразумные дети, должны быть благодарны тем, кто их от несвободы спас. Но… правда ли это? Вот, например, взять химичку. Жила Мария Львовна в Перми, правильно? А теперь она живет в Морозново, в комнате женского общежития, и спасибо еще, что в отдельной. Почему она там живет? А потому что её из Перми перевели сюда. Приказом.

Разве это свобода? В Пермь, к маме с папой, в свою квартиру, Мария Львовна может только в гости съездить, потому что ей положено быть в Морозново, и она будет в Морозново.

Или они, братья Фламма. Амрит писал, что они свободнее, чем он – но разве это свобода? Да, летом они, невзирая на запреты, уходят из детдома, и бывают в каких-то местах неподалеку, но попробуй, погуляй так во время учебы. Фрол самолично голову открутит, воспитатели за подобные прогулки могут избить, не трогают разве что Комариную банду, да и то лишь из опасений мести – остальных же мутузят за милую душу. Разве что вечером можно куда-то податься, да в каникулы, а так? Нет и нет. И документов у воспитанников нет, а без документов даже в поезд не сядешь, или в автобус, для этого паспорт требуется. И подписанная объяснительная, почему ты куда-то едешь, и надолго ли.

Нет, это не свобода.

Просто… Просто все они, вообще все, настолько привыкли к этой своей несвободе, что перестали её замечать. По слухам, например, док с математичкой через две недели на море собрались. На юг куда-то. Так вот, перед тем, как ехать, они придут вдвоем (потому что муж и жена) к Фролу, занесут ему конвертик с деньгой, и только после этого Фрол выправит им дорожные документы, и выдаст из сейфа их паспорта. На время, как только приедут, тут же заберет обратно.

Это совсем не свобода. Это что-то совсем другое. И зря Амрит думает, что тут лучше, чем у него там, потому что тут не лучше, и…

…и, получается, что нигде не лучше?

Мысли эти нет-нет, да и возникали у Яна в голове, и, кажется, Пол думал о том же самом, потому что на пятый день чтения подсунул Яну рассказ про лошадь, дикую лошадь, которая называлась «мустанг», и Ян в результате так увлёкся, что отобрал у Пола книжку, и прочел рассказ целиком – особенно его поразило окончание. Поразило до боли, до немого внутреннего крика: «…остался лежать там бездыханный, но… свободный». Ощущение от этого рассказа оказалось настолько сильным, что Ян молчал до самого ужина, осознавая, почему до этого после чтения так же молчал Пол.

* * *

К доку они решили наведаться лишь через неделю, но док, оказывается, через трое суток уезжал, и учить их не взялся, зато дал дельный совет: брать в библиотеке две разные книжки, читать на скорость по абзацу, а потом эти абзацы друг другу пересказывать. Так вы быстрее научитесь выхватывать информационные кластеры, и запоминать их, сказал док, а потом, словно бы опомнившись, спросил – для чего вам это понадобилось? Услышав версию Яна про Пермь и училище, он благожелательно покивал, а потом поинтересовался – почему на механизаторов, неужели нельзя придумать что-то поинтереснее? Ян удивился, потому что не понял, что именно док имеет в виду, но док тут же объяснил, что помимо этого училища в Перми, например, существует училище речное, которое готовит матросов, есть училище экономическое, в котором учат бухгалтеров, есть педагогическое, выпускающее трудовиков, методистов, и физкультурников.

– И еще много всего интересного есть, – закончил он свою мысль. – Так почему механизаторы, Фламма? Или фантазии хватило только на это?

– Чего хватило? – с подозрением спросил Пол.

– Фантазии, – повторил док. – Воображения. Мысли. Нет, идея сама по себе неплохая, поддерживаю, но вы всё-таки подумайте, может быть, что-то другое решите.

– А это училище, которое речное, оно только для рек матросов готовит? – спросил вдруг Пол. Спросил неожиданно для себя – потому что тема моря его в последние дни волновала всё больше. На очереди у него как раз была книга «Морской волк», очередь эту он выиграл у Яна, и был донельзя этим фактом доволен.

– Наше, пермское – да, только для речного судоходства, – ответил док. – Выпускники по Каме ходят, и по водохранилищам. Но ведь потом можно переучиться или доучиться. Ты говоришь о военном мореходном?

– Ну… – Пол замялся. – Вроде того. Просто мореходного ведь не бывает.

– Да, не бывает, – очень серьезно ответил док. – Всё мореходное только военное, вы же знаете. Наш главный враг – общий, но и местные враги тоже не дремлют. Поэтому в морях и океанах ходят исключительно военные суда. Часть из них торговые, но при этом они всё равно военные.

– Итгар Вааганович, а можно попросить? – отважился вдруг Пол.

– О чём? – прищурился док.

– Камушек с моря, – полушепотом ответил Пол. – Просто так, на память. Как талисман.

– Можно, – усмехнулся док. – Так и быть, привезем. Или я, или Роберта Михайловна. Пока что тренируйте тогда скорость чтения, занимайтесь, а я как приеду – проверю. И, раз уж взялись, отнеситесь к делу серьезно.

– Мы постараемся, – кивнул Ян.

* * *

– Кто тебя за язык тянул? – сердито спросил Пол, когда они вышли из корпуса. – Теперь еще и в библиотеку таскаться, к этой старой дуре.

– Меня тянул?! – рассердился Ян. – А тебя про училище кто тянул? Чуть нас не спалил, идиот! Какие матросы? Какое море? Если док теперь на нас стукнет…

– С чего ему на нас стукать? Тем более что они уедут, – Пол остановился, и глянул на брата с явной неприязнью. – Ты чего такой дерганный?

– С тобой станешь дерганным, – проворчал Ян. – Ещё и камень выклянчил. Заранее.

– Так нет пока никакого камня, – махнул рукой Пол. – Может, и не привезет ничего.

– Док-то? Увидишь, привезет, – Ян вдруг улыбнулся. – Он честный. И памятливый. Должен привезти. Ладно, назвались этим-самым, так полезли в это-самое.

– Ты про что?

– В библиотеку пошли, – объяснил Ян. – Док не сказал, по сколько времени там сидеть. Как думаешь, полчаса хватит?

– Должно, – Пол задумался. – Как раз по два-три абзаца получится. Давай только до Лаврентьича сгоняем, хотел у него иголку с ниткой попросить, штанину подшить надо.

– И мой карман. А то я с весны его зашить не могу, – вспомнил вдруг Ян. – Рванули.

* * *

Время отъезда дока для братьев получилось какое-то очень спокойное – они даже банде Комара почему-то почти не попадались, и почти всё время отсутствия дока и математички провели либо на вышке, либо в библиотеке. Они читали. Братья Фламма впервые в жизни читали то, что им действительно нравилось, и это занятие захватило их, всерьез, оно увлекло, заворожило. Самым главным теперь было научиться перестраиваться, и стараться не использовать в обычной жизни слова из книг – слова новые, непривычные, незнакомые; слова, часть из которых неизвестно что значили, и приходилось смотреть в словаре – по счастью, старый, рассыпающийся словарь нашелся в библиотеке, и Пол его, конечно, свистнул. На время, на время, пока читаем, говорил он Яну, ну неудобно же за каждым словом в библиотеку бегать каждый раз.

Книги оказались действительно новым миром, причем настолько огромным, что братья, тоже впервые в жизни, ощутили его простор и величие – раньше они жили в мире, сжавшемся до размером детдома и Морознова, теперь же выяснилось, что мир огромен, и в нём существует гораздо больше мест, вещей, предметов, и явлений, которые они привыкли считать реальностью. Это открытие с одной стороны восхитило их, а потом неприятно удивило – оба почувствовали себя ограбленными, обворованными, причем украли у них нечто гораздо большее, чем они до того могли себе представить. Не корку хлебную. Не майку. Не булавку. Мир. Точнее, огромную часть этого мира.

Самолетики от Амрита после того, размокшего, несколько дней не приходили, но потом появились снова – видимо, Амрит сумел взять себя в руки, собраться, и стал писать письма, как прежде. Но про книги он теперь писал меньше, не смотря на все просьбы братьев. В его письмах красной нитью шла мысль, одна и та же мысль – о свободе. Мысль, которая не давала покоя Полу с Яном – как раз после чтения книг, о которых он больше не хотел говорить.

* * *

К приезду дока непрочитанных книг оставалось две трети – тренировки не прошли даром, да и опасения Яна, что они не дочитают, не подтвердились. Уже сейчас стало понятно, что книг едва ли хватит до начала сентября.

– А дальше? – с тревогой спросил как-то Пол. – Мы дочитаем эти, которые есть. И что дальше?

Ян, который про то же самое думал не далее чем утром этого же дня, остановился – сейчас они шли к детдому, на ужин – и с сомнением посмотрел на брата.

– Не знаю, – произнес он. – Надо где-нибудь еще достать, наверное.

– Где? – с горечью спросил Пол. – Мы же смотрели в библиотеке. Сам знаешь, что там есть.

– Знаю, – Ян поник. – Не хуже тебя знаю. Там одна хрень.

– Вот в том и дело, – Пол выглядел огорченным. – Но ведь, наверное, можно где-то…

– В Морозново. Или в Перми, – Ян задумался. Последнее время он ходил задумчивым всё чаще и чаще. – Где-то же они должны быть? Если эти не сожгли, значит, где-то ещё тоже есть. Не могли они всё сжечь.

– Не могли, – подтвердил Пол. – Ян, а кто – они?

Ян пожал плечами.

– Не знаю, – помедлив, произнес он. – Но кто-то же должен был это приказать, верно? Кому-то надо сжигать книги?

– Причем почему-то хорошие, – заметил Пол.

– Так в том и дело, – Ян посерьезнел. – В том и дело, что сжигают – хорошие. Не просто хорошие, отличные. А заставляют читать дрянь. Надо попробовать понять, почему так происходит. И почему и у нас, и на Сфере запрещены одни и те же книги, – добавил он.

– Точно! А ведь ты прав, – вдруг сообразил Пол. – Джек Лондон запрещен и у них, и у нас. Как я сразу не понял?

– У них не весь запрещен, рассказы какие-то разрешены, и про собак, – напомнил Ян. Пол согласно кивнул. – А у нас и на собаках красные печати стоят. Тоже нельзя. Что-то тут нечисто.

– Слушай, давай библиотекаршу расспросим? – предложил Пол. – Леокадия Петровна старенькая, небось, и не поймет, для чего нам это…

– Попробуем, – кивнул Ян. – Только надо придумать, как расспрашивать. Чтобы снова не рисковать, как с доком. Главное – не проболтаться.

– Не проболтаемся, – махнул рукой Пол. – Помнишь, как Хэмфри с Волком Ларсоном разговаривал? Тоже ведь рисковал, и серьезнее, чем мы. Ничего, справился.

Ян усмехнулся – старушка Леокадия, по его мнению, на Волка Ларсена не тянула, но, в принципе, Пол был отчасти прав. Поговорить и расспросить вполне можно попробовать. Авось, что и получится.