Текст книги "Шесть высочеств и одна ассара"

Глава 9

Смешной зверек уплыл, и Аль вернулся. Потянулся за пирожным, но Юля успела перехватить его руку.

– Сначала поешь нормально, а то на одних сладостях быстро потолстеешь.

Совенок недоверчиво фыркнул, тряхнул серой шевелюрой, но согласился съесть оладий и овощную запеканку.

Момент был упущен, а Юле так хотелось спросить про ассару и свое возвращение, но не станешь же говорить о таком при ребенке. Он и так болезненно реагирует на любой намек об ее уходе.

Следующие четверть часа Юля с ее величеством усиленно кормили Совенка, потом они любовались приплывшей стаей разноцветных рыб, а когда крупная тень накрыла беседку, королева кивнула наверх:

– Ихран.

Все дружно задрали голову. Над ними неспешно и величаво проплывал некто, напоминающий гигантскую черепаху.

Когда на столе почти не осталось еды, остров начал медленно всплывать. Вода откатывалась, уступая место воздуху и солнцу. И Юля выдохнула с облегчением – пусть под водой было красиво, на земле все же привычнее.

– Вам пора, – намекнула королева, – было очень приятно с вами встретиться, Юлия. Да пребудет с вами милость Девятиликого.

– Мне тоже, – улыбнулась девушка. Вот не была бы седьмая мать королевой, они вполне могли подружиться, а так дурацкий этикет, на который приходилось оглядываться обеим, портил все.

На обратном пути они причалили чуть в стороне от лестницы, и, пока шли, деть с восторгом носился за стрекозами, набрал каких-то камней, подарил Юле половинку ореховой скорлупы, выглядевшей как ограненный черный кристалл.

А в комнате их уже ждали, причем с нетерпением. Выяснилось, что лучшее время для прогулки на ящерицах – утренние часы. Вдобавок Четвертый решил устроить не просто прогулку, а массовый заезд высшего общества Асмаса, куда они сейчас и опаздывали. Юлю в три пары рук вытряхнули из одежды, запихнули в костюм для верховой езды и сопроводили до портала, который вывел их в вольеры.

Юля, проклиная Четвертого, мрачно рассматривала толпу человек в сорок, бодро, с шуточками и смешками, рассаживающуюся по вальшгасам. Доверия не вызывали ни длинные, покрытые костяными наростами ящерицы, ни их всадники, привычно устраивающиеся в седлах. Они-то привыкшие, а она? И зачем, спрашивается, столько свидетелей? Других объектов поржать нет?

– Госпожа ассара, – к ним подошел мужчина, одетый в темно-синий комбинезон, – прошу, ваша очередь. Не волнуйтесь, его высочество поедет с опытным мастером. Он будет в полной безопасности.

Юле тоже не помешал бы опытный инструктор, но животное могло нести лишь одного взрослого.

Темно-серая ящерица, метра три длиной, из которых метр составлял мощный хвост, вызывала желание держаться от нее подальше. Так и представлялось, как Юля кубарем летит из седла, попадая под хвост, ломающий ей кости.

– Вы не бойтесь, госпожа ассара, Ветерок у нас умница.

Ветерок повернула к ней вытянутую морду, облизала ее тонким розовым языком, мигнула желтыми водянистыми глазищами, как показалось Юле, с насмешкой, взрыла песок когтями передней лапы. Девушка попятилась. Она и лошадей-то боялась, а уж эту страхолюдину, которую даже погладить нормально нельзя – кожа хуже наждачки, – и подавно.

– Вы, главное, перчатки не снимайте, спину не выпрямляйте, в седле лучше полулежать, опираясь локтями вот на эти подставки, видите? А ноги – вот сюда.

«Сюда» напоминало по виду два деревянных короба, закрывающих ноги до бедра.

Юля убито кивнула. Кто бы сомневался, что ездить на этой твари нужно не по-людски.

– И лицо берегите, – инструктировал ее мужчина, – низко не наклоняйтесь, кожу обдерете. Давайте я вам помогу.

Юля огляделась. Конечно, все уже в седлах, ждут только ее. Твою же! Отказаться бы, да внутри подняла голову гордость. Она – землянка, причем русская, а русскую женщину какой-то там ящерицей не испугаешь.

– Ну здравствуй, Ветерок.

Она протянула руку в перчатке, вальшгас облизал свой нос, на руку никак не среагировав. В желтых глазах читалось зримое превосходство.

– Госпожа ассара, – умоляюще проговорил мужчина, и Юля подчинилась судьбе.

Взгромоздилась в седло, уместилась в позе прячущегося от пуль всадника, намотав себе на руку ремень. Управление было простым: у седла присутствовал плоский руль, ремнями связанный с телом вальшгаса. Хочешь направо – дави правую палку от себя, налево – левую. Остановка – обе палки на себя, вперед – давить или стукать ящерице по шее. Ремень – экстренная остановка, когда больше ничего не работает.

– Не волнуйтесь, – мужчина застегнул страховочный пояс вокруг ее талии, – можете ничего не делать, Ветерок сама пойдет.

Пусть идет. Какое управление?! Юле бы удержаться в седле и дожить до обеда.

Раздался густой звук, и они плотной толпой двинулись по дороге. Вальшгасы бежали, низко наклонив головы к земле. Некоторые, повинуясь воле всадников, вырывались вперед, ловко лавируя между остальными. Как и говорил инструктор, Ветерок бежала вместе со всеми. Приноровившись к ее плавному ходу, к выбрасываемым в стороны лапам и поняв, что ездить на ящерице не так уж и страшно, Юля расслабилась и даже начала замечать красоту окружающего их пейзажа. Они въезжали в горы, справа и слева поднимались скалы, густо поросшие низким темно-багровым кустарником. Впереди ехал Совенок, за его спиной на двойном седле восседал пожилой мужчина. Изредка до Юли доносились восторженные возгласы детя. Хоть кому-то хорошо.

– Все в порядке, Ю-лия? – с ней поравнялся Четвертый и польстил: – Вы отлично держитесь для первого раза.

– Надеюсь, вы учтете мой минимальный опыт и выберете простой маршрут? – ворчливо осведомилась девушка.

– Не волнуйтесь, – на нее с насмешкой глянули желтые глаза, – мы доберемся лишь до плато Забвения. Это невысоко.

И Четвертый стукнул ящерицу по плоской голове между глаз, заставляя ускорить ход.

До плато? Юля похолодела. Нет, он сказал «невысоко». Паниковать рано. Вдруг до плато ведет нормальная дорога?

Но тут серая лента из вальшгасов резко свернула в сторону, пропадая из виду. Юля завертела головой, подняла взгляд – япона мать! Вот теперь можно паниковать! Дороги не было. Ящерицы ползли прямо по скалам.

– Стоять! – гаркнула она, пытаясь остановить Ветерка, но та даже мордой не повела и, резко ускорившись, вспрыгнула на ближайшую скалу. Юля от страха дернула ремень, Ветерок недовольно зашипела, извернулась, намереваясь цапнуть наездницу и разом опровергая свой мирный и послушный нрав. Остановиться она и не подумала.

– Стой, зараза!

«От меня решили избавиться», – пронеслось в голове девушки, руки налились слабостью. Ветерок, ощутив отсутствие контроля, ударилась во все тяжкие. Юля даже глаза закрыла, чтобы не видеть совершенно отвесные скалы, по которым они ползли. Все силы уходили на то, чтобы держаться. «Не дождетесь!» – Пальцы упрямо цеплялись за седло. Сердце замирало от каждого вывалившегося из-под когтей твари камешка. Вниз смотреть было нельзя, ясно же – грохнешься, костей не соберешь. А то, что они поднялись высоко, было понятно по усилившемуся ветру, который норовил оторвать от скалы.

Ругать тупую тварь Юля устала, да и бессмысленно было – если та ошибется, рухнут вдвоем.

– Милая, не умаялась? – Она решила сменить тактику, открыв по такому случаю глаза.

Господи, лучше бы не открывала. Вид, конечно, потрясающий, но не когда висишь, прижавшись к спине ящерицы, а внизу метров пятьдесят пропасти. И стало понятно назначение деревянных колодок для ног – чтобы не содрать кожу об острые камни при подъеме.

– Передохнем, дорогая?

Докатилась – разговаривает с ездовой ящерицей! Еще и вокруг ни души. Высшее общество провалилось в полном составе, и на этой скале Юля была одна в компании с вальшгасом. А тот и вправду решил передохнуть. Устроился на узком карнизе. Прикрыл глаза, намереваясь задремать.

Вот здорово! – разозлилась девушка. Сначала затащила неизвестно куда, а теперь дрыхнуть собралась, тварь! Хотела пнуть или стукнуть ее по макушке, как над головой раздались мужские голоса. Знакомые такие…

– Как успехи с ассарой?

Третий:

– Я решаю этот вопрос.

А вот и Четвертый:

– К драгоценностям она равнодушна, власть ее скорее пугает, чем прельщает, а мужчины…

– Я в курсе, что ты не смог удержать ее ночью. Теряешь хватку, брат.

– Просто не хотел пугать, – возразил Четвертый, и Юля ощутила, как румянцем вспыхивают щеки, а внутри поднимается злость.

– И когда ты скажешь, что мы ее не отпустим и она должна будет остаться с Шестым?

– Не торопи меня, – огрызнулся Четвертый, – думаешь, легко понять, что творится в голове у этой женщины? Я ищу подход.

– Поторопись, брат. Мне не нравится, что эта женщина начинает слишком много для тебя значить. Смотри, не увлекись всерьез.

И Третий хлопнул по макушке своего вальшгаса. Фильярг остался один. Он зло поджал губы. «Поторопись!» Легко сказать. Он вспомнил поцелуй, упрямый взгляд, прячущий за решимостью страх. Эту женщину хотелось узнать, она манила, как спрятанная в ворохе бумаги конфета. Если бы не спешка, он стал бы неторопливо, наслаждаясь вожделением, разворачивать обертку. Потом так же, не торопясь, попробовал бы ее на вкус, пробуждая страсть и заставляя раскрыться. Эту женщину хотелось приручить, а не сломить. Но Третий прав, на игры нет времени. И все же… Он вспомнил их поцелуй, волну желания, поднявшуюся в теле. И покачал головой… Все складывалось как нельзя некстати.

Некоторое время Юля прислушивалась – не раздастся ли еще чей-нибудь голос, но вокруг лишь гудел ветер, да задорно чирикала какая-то птаха. Внутри нарастал яростный холод. Крепло желание кого-нибудь убить. Нет, конкретно хотелось прибить Четвертого, но после того, как он вернет ее домой.

Сволочь! Так и знала, что ему верить нельзя. Обвинение в похищении… покровительство… прием… Вся эта лапша активно вешалась на уши с единственной целью – подсластить пилюлю. Похоже, с самого начала ее никто не собирался отпускать домой.

Юля с расстройства долбанула кулаком по ближайшему, до чего дотянулась. Ветерок, не ожидавшая такой подставы по затылку, подпрыгнула, недовольно зашипела и сорвалась с места. Девушка охнула, судорожно вцепляясь в седло, перед лицом промелькнула выглаженная ветром скала, а справа, между двух белоснежных пиков, синей полосой блеснуло море. После они вывернули на плато, оказавшееся буквально в паре метров над карнизом.

Здесь было красиво. Под изумительно синим небом раскинули игольчатые ветви хвойники, камни покрывал разноцветный мох, создавая видимость полотна авангардиста. У дальнего края белым песцом улеглось облако. И все было бы прекрасно, даже Ветерок не портила пейзаж, если бы не аристократия, группками рассредоточившаяся по плато. И мысли в голове сразу закрутились отнюдь не гуманные.

Сюда бы бомбу, мечтала Юля, желательно резиновую. Запустить, и пусть скачет и скачет, давя. И начать с Четвертого или с Третьего. А лучше с обоих.

Вальшгас, завидев своих, прибавил ход, активнее перебирая лапами.

– Юля, – закричал, размахивая руками деть, – ты где была? Я боялся, что ты потерялась.

Она и потерялась, причем весьма удачно. Всегда бы так «теряться», чтобы не чувствовать себя в конце полной дурой.

– С вами все в порядке? – с заботой осведомился главный по дурам.

Юля скрипнула зубами. Нет, в целом все неплохо. Она жива. На горы насмотрелась на десять жизней вперед, получила незабываемые – до поседевших волос – впечатления от езды. Стерла пломбы на зубах, сдерживая ор. Эхо в горах разносится далеко, а русской нецензурщине она местных лордов научит в другой раз. Но главное – появилась какая-то определенность. Не надо больше гадать: прорываться с боем, сбегать под покровом ночи или торжественно, с оркестром и цветами, отбывать домой. Ясно, что цветов и оркестра не будет. Остался один лишь вопрос – зачем принцам иномирный наставник? Но с этим можно разобраться и дома, лежа на диване и поедая мороженое. В тепле и безопасности у нее будет время проанализировать мотивы и поступки их высочеств, а сейчас надо действовать.

– Благодарю, – растянула она губы в улыбке, не смотря Филю в глаза. Еще прочитает там лишнее. – Не скажу, что мне понравилось, но это было… запоминающимся.

А впереди еще спуск… Нет, лучше пешком. Или пусть ее стукнут по голове чем-нибудь тяжелым, привяжут к Ветерку и транспортируют вниз.

– Я рад, Ю-лия, – поклонился его высочество, – но вы зря переживали. Вальшгасы очень аккуратны и никогда не причинят вред наезднику.

Юля с сомнением покосилась на длинную морду и… не поверила.

Фильярг лично отстегнул ремень, помог спуститься, и Юле пришлось ухватиться за протянутую руку. От горячего прикосновения встрепенулась память, подбросив сцену с поцелуем, но была жестко послана далеко и надолго. Какие, к черту, поцелуи, если за них придется расплачиваться свободой, здоровьем и спокойствием близких? Что подумает мама, когда она не вернется домой? Желание стукнуть его высочество сделалось невыносимым. Внутренности раздирала боль, и Юля поспешила отойти, чтобы не выдать себя раньше времени.

– Юля! Смотри, там море! – Деть взобрался на край скалы, раскинул руки.

Девушка охнула, бросилась было оттащить его от края, но сопровождающий принца успокаивающе положил ей ладонь на плечо.

– Не бойтесь, госпожа ассара, не свалится. Мы – дети гор, а его высочество – их любимый ребенок. Вот как проснется огонь в крови, он станет хозяином.

Смотреть, как деть балансирует на краю пропасти, и оставаться на месте было непросто, но Юля справилась. Ее величество права – мальчикам надо взрослеть. И если Совенок должен будет повелевать вулканами, пусть привыкает к горам и их захватывающей дух высоте.

Рядом с Совенком Юля и осталась, старательно избегая обоих высочеств. Малыш словно оттягивал боль на себя, и та стала глуше, спрятавшись где-то под сердцем.

Они гуляли по плато, деть разыскивал красивые камни, их сопровождающий, мастер Ифрас, рассказывал о находках занятные легенды. Затем они караулили около обнаруженной норы, ожидая, когда оттуда покажет рыжий нос симпатичный зверек. Считали носящихся в воздухе быстрых птах. Искали похожие на животных облака. Победил мастер Ифрас, найдя сразу трех драконов. А потом их позвали к столу.

Скатерти были постелены прямо на воздух. Юля специально заглянула – столов не наблюдалось, и при этом ничего не падало с метровой высоты. Аристократия неспешно фланировала вокруг воздушного шведского стола, накладывала себе еду на тарелки – напитки разливал слуга – и безостановочно трындела, то есть культурно общалась.

Мысль о бомбе стала навязчивей, особенно когда рядом остановился Третий.

– Ю-лия, вы подумали над моим вопросом? Неужели вам ничего не хочется для себя?

Хочется. Ручной пулемет и парочку гранат. Третьего в заложники, чтобы открыл портал домой.

– Пытаетесь извиниться? – вскинула брови девушка. Она нацелилась на квадратный бутерброд с розовым паштетом и подцепила тот вилкой.

– А должен? – прищурился Харт.

Бутерброд проявил самоволие, соскользнув в паре сантиметров от тарелки. Его высочество тут же среагировал – протянул руку, и вредный кусок хлеба воспарил, плюхнувшись к Юле на тарелку.

– Нет, – покачала головой девушка, – вы ничего мне не должны, как и я вам. Впрочем, мне любопытно. Вчера вы представили меня ассарой. Кто это?

– Разве вам не рассказали? – весьма правдоподобно удивился Харт. – В вашем языке нет точного перевода. Ближайшее – наставник.

Угу, наставник. Настолько ценный, что ему пудрят мозги и не хотят отпускать домой.

– Благодарю, – улыбнулась Юля и даже приняла стакан с соком. И даже не выплеснула его в рожу Третьему. Впору было менять будущий статус с «Кремень» на «Леди дзен».

Злость придала сил, и вниз спускаться было не так уж страшно. Ветерок решила проявить осмотрительность, выбирая для спуска пологие склоны, а не сигая с отвесных скал. К тому же в толпе спускаться было спокойнее, да и паниковать взрослой тете в присутствии ребенка несолидно. Потому Юля крепче стискивала зубы, шипела, зажмуривалась на самых опасных участках, но в целом держалась молодцом. И даже не послала Четвертого, когда тот предложил повторить прогулку.

После катания Юля хотела вернуться к себе – надо было обдумать дальнейшие действия, но Совенок затащил ее в местный зоопарк. И она не смогла ему отказать. Да и лишний час ничего бы не решил.

Четвертый открыл для них портал и пожелал удачного отдыха. Юля мысленно пожелала ему сдохнуть. На том и разошлись.

Они прошли под арочным проходом, где им приветливо кивнул служитель в рабочем комбинезоне, углубились под сень деревьев, идя по вымощенной камнем дорожке. Зоопарк больше напоминал ухоженный парк. Немного напрягало лишь то, что никаких заборов или клеток видно не было, но Юля решила, что они просто до них не дошли.

Из кустов внезапно выскочила пара собак или волков – до метра в холке, жесткая шерсть, иголками торчащая на загривке, острые уши и короткие пушистые хвосты. Длинные морды были опущены к земле, звери явно кого-то выслеживали. Юля оцепенела. В голове промелькнуло сразу несколько мыслей – если бросятся, то куда деваться ей? Направо дерево повыше будет, зато налево удобнее.

Звери обогнули ее, пройдя буквально в полуметре, и потрусили дальше. На остановившихся людей им было глубоко начхать. Хвосты и те не дернулись.

Собаки, решила Юля. Непривычно, правда, что домашние животные разгуливают по зоопарку, да и вид у них… диковат.

– Шальяры, – с восторгом прошептал деть, – на охоту вышли. Пошли посмотрим, кого они выслеживают. – И он потянул ее за рукав.

– Погоди. – Юля притормозила Совенка. Неужели не собаки? Тогда кто? По коже морозом прошло понимание, что встреченные звери скорее относятся к волкам, чем к собакам. Тогда почему они отреагировали столь равнодушно? Непонятно.

– А мы им не помешаем? – спросила она с сомнением, не горя желанием выяснять подробности охоты.

– Не-а, – протянул Аль, – они привычные. На людей не обращают внимания.

– А если обратят? – заинтересовалась девушка. – Могут же поранить.

– Как? – фыркнул деть. – На нас защита, они ее не пробьют.

Защита? То есть если какая-то тварь решит подзакусить человеком, она обломает об него зубы, поняла Юля. Успокаивает, но не полностью. А потом в голову пришла следующая догадка, и немедленно расхотелось идти дальше.

– Погоди, у вас все звери гуляют просто так?

– Конечно, – озадачился деть, – разве у вас нет?

– Не совсем, – не стала вдаваться в подробности Юля, бросая настороженные взгляды по сторонам. В голове разом промелькнули кадры из «Юрского периода», и прогулка перестала казаться невинной.

– Не хочешь смотреть охоту, пойдем к лойсам. Тебе понравится, – предложил Аль, заметив, что она напряглась.

И снова этот выбор. С одной стороны – деть спокоен и явно бывал здесь не один раз, с другой – кто знает, насколько защита работает. Но и паниковать без причины не хотелось. И Юля согласилась испытать на себе нрав лойсов.

Они ей понравились. Парнокопытные животные серо-желтой окраски спокойно паслись на лужайке. Лойсы подпускали к себе, брали из рук траву, лишь гладить не позволяли, отступая от протянутой руки.

Юля успокоилась и позволила вести себя дальше. Животных в парке было много, в основном, конечно, не хищники. По скалам ползали мелкие родственники вальшгасов. В траве мелькали грызуны. По веткам деревьев порхали птицы. Гладь озера величаво рассекали местные лебеди розового окраса. Юле с Альгаром удалось разглядеть в кустах семейку пугливых животных, похожих на диких свиней. Но были и совсем странные звери, ничем не напоминавшие земных. Большинство, завидев посетителей, убиралось с дороги. Нападать никто не спешил, и Юлю это вполне устраивало.

В комнаты они вернулись, когда день клонился к закату. Усталый деть прошел в спальню, растянулся на кровати. Юля подошла, поцеловала Совенка в лоб, накинула одеяло. Сердце сдавило болью при мысли о том, что она собиралась сделать.

– Я к себе, – шепнула девушка, голос дрогнул.

– Ага, – сонно зевнул малыш, ничего не заметив, – до ужина.

Девушка вышла, кинула прощальный взгляд на Альгара. Ей так хотелось навсегда запечатлеть в памяти курносый носик, густые серые волосы и желто-карие круглые глазенки. Возвращаться она не планировала.

Как в тумане Юля добралась до своей комнаты. На диване ждал сюрприз – вычищенная одежда. Родные джинсы, кофта – от всего этого повеяло домом, аж слезы на глаза навернулись. Девушка быстро переоделась, и собственная одежда, точно доспех, придала ей сил. Пусть высочества идут лесом с их планами. Она будет сбегать столько раз, сколько понадобится, пока им не надоест ее ловить.

Взгляд зацепился за скорлупу ореха, которую она оставила на столике. Рука сама потянулась ее взять, и холод скорлупы проник под кожу, пополз выше, впиваясь в сердце. Совенок… Как он без нее? Ему так одиноко без мамы, а все эти многочисленные дяди и братья ничего не смыслят в воспитании, только и умеют, что орать и наказывать. А он такой слабый, маленький и глупый…

Нет, она не может остаться. Мама не переживет ее исчезновения.

Внутри билось, раздирая на две части.

Совенок.

Мама.

Совенок.

Колючками разрасталась боль. Оба родных человека боролись внутри нее друг с другом.

Она не могла уйти, не могла остаться. Господи, как больно делать выбор. Сердце колотилось, норовя выскочить наружу. Мир застилали слезы. Юля заметалась от порога и обратно. Боль жгла в каждой клетке тела, силы таяли, еще немного – и она упадет. «Это конец», – мелькнула мысль.

– Тише.

Юля дернулась, высвобождаясь из объятий, но ее поймали, крепко прижали к груди.

– Куда собралась, глупая?

Она ударила его локтем, потом кулаком, но державший ее мужчина не подумал отстраниться. Только зашипел, перехватил руки, спеленав в объятии.

– Успокойся, все будет хорошо.

– Неужели?

Услышав голос Третьего, Юля притихла.

– И что будет хорошо? – спросил с сарказмом его высочество. – Я вижу доведенную до приступа ассару. И хочу услышать, как ты намерен это исправить.