Текст книги "Невеста на ужин"

Допустим, здесь меня ждет неминуемая гибель, а там, наверху? Нет, ну правда, живут же как-то девицы с сомнительными моральными принципами с вампирами, и даже счастливы. А у меня с принципами все в порядке, как говорится, стерпится – слюбится. То бишь жить захочешь, и за клыкастика как миленькая замуж пойдешь. В крайнем случае разведусь потом. А если у них разводов нет? Да, засада. И это я еще не рассматривала таких вариантов, как участь быть схомяченной женишком на ужин или того хуже – превращенной в одну из их кровозависимой братии.

Нет уж, я предпочитаю старый добрый ужастик сомнительному хоррору с элементами готики. Прикрыла за собой дверь и медленно пошла по коридору. Пару раз порывалась попробовать открыть одну из дверей, но струсила и прошла дальше. И вот оно – окно! В самом конце коридора, маленькое такое, зарешеченное. Это уже издевательство какое-то! Да еще и вид из этого оконца открывается замечательный просто – на стену. То есть оконце выходит в какой-то амбар или сарай. Причем с закрытой дверью и тоже без окон. Это даже скорее не окно, а вентиляционное отверстие. Еще бы, тут же такая вонь стоит!

Развернулась, осветила коридор и опять призадумалась. Возвращаться или попробовать заглянуть в имеющиеся здесь в энном количестве двери?

Выбрать я не успела. Где-то в середине коридора вдруг открылась одна из дверей, и из нее показалось нечто. Лысый, сгорбленный, весь какой-то серый чудик с длинными руками, да еще и голый к тому же, резко повернулся ко мне и уставился абсолютно белыми, без радужки и зрачков глазами. А глазищи там были на пол-лица, или, скорее, морды. Носа у него как такового не было, только вытянутые ноздри и зубы. Большие такие, острые, штук сорок. И это только те, которые обнажились в оскале. Я так и замерла, продолжая светить на жутика. Но ему это нисколько не мешало, судя по белесым глазищам, он был слеп как крот. Я даже дыхание задержала, в надежде, что пронесет. Не пронесло. Это чучело подвальное еще больше сгорбилось, повело носом, или как там это можно описать, когда безносый монстрилло принюхивается, и клацнуло зубами. Все, меня сейчас сожрут! Что делать? Куда бежать?

Вдруг из-за ближайшей двери послышалась какая-то возня, будто кто-то скребся с той стороны. И только сейчас я заметила, что на последней паре дверей в этом коридоре страха есть засовы. На других дверях их не было. А что мне терять?

Бросилась к двери одновременно с лысым зубастиком, но он был далеко от меня, а мне два шага. На ходу отодвинула засов, открыла, ввалилась в комнату, отпихнув кого-то с пути, и захлопнула за собой дверь. И – о счастье! – здесь был и внутренний засов! Задвинула его буквально за секунду до того, как с той стороны попытались открыть дверь.

– А выкуси, голлум-переросток! – прокричала, подпрыгивая от радости. Такого адреналина мой организм еще не знавал.

И тут что-то ткнулось мне в пятую точку.

– Ой, – пискнула, инстинктивно присев.

Сзади фыркнули и еще раз ткнулись, только теперь в поясницу.

– Мама, – проблеяла я, так и замерев в полуприседе.

А за дверью бесновался монстр, которому свеженинка не обломилась. Не то чтобы бесновался – порыкивал, хрюкал и в дверь скребся, но на волне эмоций мне показалось, что он сейчас эту дверь выломает… и спасет меня от того, что сзади в спину тычется. Вот что значит между двух огней! И впереди не малина, и сзади… А что, собственно, сзади? Никто пока не набросился, филейную часть не покусал. Так, может, и не стоит паниковать раньше времени? Вот сейчас повернусь, посмотрю, тогда и паниковать буду.

Сказано – сделано. Выдохнула и резко развернулась, не забывая светить разнесчастным фонариком. А батарея-то на телефоне неминуемо садится… И я села – от облегчения. Прямо где стояла, там и сползла по двери.

– Ты ж моя прелесть, спаситель мой, – прошептала, протянув руку к огромному серому псу.

Собака руку понюхала, фыркнула и отступила на пару шагов. Склонила голову набок и уставилась на меня большими добрыми глазами.

– А тебя за что? – спросила я у зверя.

Пес громко вздохнул и уселся напротив меня.

А я направила на него фонарик, чтобы получше рассмотреть, и как-то нехорошо мне стало. Уж больно этот пес на волка смахивал.

– А ты, часом, не из этих? – спросила, кивнув на дверь.

Зверь недовольно фыркнул и прикрыл нос лапой.

– Надо же, какие мы обидчивые, – проворчала я.

В принципе, тут все логично, если можно вообще о какой-то логике в сложившихся обстоятельствах рассуждать. Если есть вампиры, а они, судя по всему, есть, то почему бы не быть оборотням? Вон как этот лохматый на меня разумно смотрит. Будто всем своим видом старается выразить, какая я дура.

– На себя посмотри, – буркнула, выключая телефон. – Можно подумать, ты от большого ума сюда попал.

В воцарившейся темноте послышался очередной вздох.

– То-то же, вот и нечего на меня так смотреть, – заявила я, устраиваясь поудобнее. – Нам с тобой неизвестно сколько камеру делить, так что давай жить дружно.

В темноте фыркнули.

– Не умничай, может, тебя первого сожру-у-ут, – прошептала я, невольно переходя на подвывание на последних звуках.

В щеку ткнулся холодный нос, а потом еще и язык по ней прошелся, слизывая слезы.

– Не жалей меня, так только хуже, – всхлипнула я.

Ну вот, разревелась, как последняя истеричка. А кто на моем месте не разревелся бы? Имею право! Я и так столько времени держалась, а тут этот ужас лысый, с зубами.

Всхлипнула еще раз. На колени опустилась лохматая голова и начала посапывать.

– Точно оборотень, – провыла я, зарываясь пальцами в шерсть и утыкаясь носом в макушку сокамерника.

– Ну вот куда меня понесло? – вопрошала я, продолжая плакаться в макушку оборотня. – Там и светло – относительно, и кормят хорошо… как на убой. И даже на колени передо мной все падают. А знаешь, какую они мне там ванну приготовили? У-у-у, сладкую! И вообще, мне уже двадцать лет, давно замуж пора. Так нет же, поперлась куда-то, сижу теперь здесь, с тобой, а там крова-а-ать мягкая, наверное. Я вообще не проверяла, но на вид точно мягкая…

Очередной громкий вздох поведал мне о том, что мой собеседник устал изображать жилетку.

– И что ты пыхтишь? Лучше скажи, как нам отсюда выбираться, – проворчала я прямо в уже порядком увлажненную макушку. – И вообще, ты когда в последний раз мылся? От тебя псиной несет.

Сокамерник рыкнул и отошел.

– Не вредничай, – буркнула, утирая слезы.

Все, хватит ныть, надо что-то придумывать. А что тут придумаешь? За дверью все стихло, но выйти я туда ни за что не соглашусь. А вдруг страшилка зубастая притаилась и только и ждет, когда я сама высунусь? Может, здесь есть другой выход? Надо проверить.

Включила многострадальный телефон, повздыхала над тем, что зарядки осталось тридцать процентов, и пошла осматривать камеру. А осматривать тут особо и нечего. Каморка три на три, солома в углу и плошка с водой. Вот и вся обстановка. И конечно же никаких дверей, кроме той, через которую я сюда вошла. Про окна и говорить нечего.

– Какое-то у тебя жилище необустроенное, – посетовала, посветив на зверюгу.

Серый рыкнул и отвернулся.

– Ну что, сбегать будем или как? – попыталась наладить контакт с оскорбленным населением каземата.

Ответом мне были тишина и нервно дернувшийся хвост. А меж тем с момента моего побега прошло уже приличное время, и мне захотелось уединиться. Не то чтобы вот прям сейчас, но, если в дверь начнут ломиться чудища, может, и казус приключиться.

– Пошли сбегать, а? – взмолилась я, мелкими шажками продвигаясь к двери.

А этот предатель засеменил в обратную сторону.

– Вот трус! Неужели ты бросишь девушку в беде? – возмутилась я.

Ответом мне было невразумительное ворчание. Надо же, вроде в зверином обличье, а ворчит, как заправский зануда!

– Ну и ладно! Я сама нас спасу!

Подошла к двери и уже протянула руку к засову, как вдруг с той стороны кто-то постучал.

– Кто там? – пискнула я, пятясь к своему вредному соседу.

– Избранная, мы вас обыскались! – радостно заголосили с той стороны. – Счастье-то какое! Нашлась, спасительница! Нашлась, родненькая!

– Видел, как меня там любят? – кивнула я на дверь, обращаясь к сокамернику. – Ну что, пойдешь со мной? Я за тебя словечко замолвлю.

Зверь фыркнул, прикрывая морду лапой, и величественно прошествовал к соломенной лежанке в углу.

– Ну и сиди здесь, – обиделась я. – А я пойду. И меня там, между прочим, накормят.

Пес поднял голову, повел носом, но не соблазнился. Только тяжко вздохнул и отвернулся, положив лохматую морду на лапы.

– Как знаешь, – сдалась я и направилась к двери, за которой все продолжали причитать и радоваться.

Уже положила руку на засов, как по запястью больно ударила тяжелая лапа. А потом этот хам еще и зарычал.

– Фу! – непроизвольно крикнула я, прижавшись спиной к двери и на ощупь открывая засов.

Так и вылетела в распахнувшуюся дверь, спиной вперед. Меня тут же потянули в сторону, а дверь захлопнули прямо перед оскаленной пастью разошедшегося зверюги.

В коридоре столпилось человек десять. Были тут как женщины в черных платьях и фартуках, так и мужчины, тоже в черной робе. Половина присутствующих держали факелы, а остальные вооружились деревянными палками наподобие двузубых вил.

– Э-это вы на сенокос собрались или меня так рады видеть? – вжавшись в стену, проблеяла я.

– Испугалась, бедненькая, – запричитала мадама в черном. – Сейчас мы вас и помоем, и покормим, вон худенькая какая да бледная, совсем бескровная, наверное.

– И спать уложим, – подхватила вторая, сграбастав меня под руку.

Так меня и повели по подвальному коридору. Впереди трое мужчин – почетный эскорт, по бокам тетки, а все остальные в хвосте это уже свита, наверное. Когда до выхода к лестнице оставалось всего ничего, одна из дверей приоткрылась и оттуда высунулась безносая серая морда с крокодильими зубищами.

– А ну, на место! – прикрикнул один из мужчин, тыча в морду рогатиной.

Морда рыкнула, но послушно ретировалась. А я потом всю дорогу до своих покоев так и икала. А тетки все гладили меня по плечам и приговаривали, какая я умница да красавица. И как господину их со мной повезло.

– А мне? – между иками поинтересовалась я. – Мне-то повезло?

– Да как же! Это же такая честь! Всего раз в три тысячи шестьсот полнолуний великий выбирает невесту, а вас нам небеса послали спустя сто двадцать, – с такой гордостью, будто это она сама лично кастинг для претенденток устраивает, изрекла мадам справа.

– Ты чего это разболталась? – прикрикнул на нее мужчина, идущий впереди.

– И то правда, не мне, простой слуге господина нашего великого, вам о таком рассказывать, – потупилась дамочка.

Но злобный взгляд в спину одернувшего ее мужлана я приметила. Нужно будет потом эту тетку подловить, когда одна будет, и расспросить как следует. А то что-то меня эти тысяча двести полнолуний смущают, не говоря уже о трех тысячах с хвостом. В году двенадцать полнолуний, методом несложных вычислений получаем, что сто двадцать полнолуний это примерно сто лет. Это сколько же моему ненаглядному годиков-то уже? Не поздновато ли на невест заглядываться? А с другой стороны, может, оно и к лучшему. Глядишь, скопытится дедушка от такого счастья, как я, и у меня появится шанс смыться из этого дурдома.

Перед дверью в выделенную мне комнату большая часть сопровождающих разбрелась. Остались только две мадамы, которые меня под руки держали, и двое мужчин, ненавязчиво вставших по сторонам двери. Быстро, значит, на ошибках учатся. Еще раз так просто сбежать не получится. Хотя и в этот раз не особо-то получилось. Но хоть с серым познакомилась. Жизнь она такая, может, и это знакомство когда пригодится. Если доживу.

– Проходите, спасительница наша, мы уже и стол накрыли, – сладким голоском пропела мадам слева.

Правая в этот момент уже забежала вперед и отодвинула для меня стул. Я же взглянула на стол и скривилась, как от зубной боли.

– Вы издевае-т-тесь? – проикала, падая на стул. – Дайте хоть яблоко какое-нибудь или кашки. Мой желудок в шоке от вашего меню! И вообще, я еще не проголодалась, если что.

А меню было все то же – сладости и мясо, мясо и сладости. И ужасающая смесь этих ингредиентов в центре стола. Из напитков мне предлагались на выбор сладкий морс или вино, тоже сладкое. Вот прямо у меня на глазах в графин с красным вином тонкой струйкой полстакана сахарного сиропа влили. Первая половина на морс пошла.

– Пристрелите меня, – простонала я.

Встала, даже не притронувшись к еде, и отправилась в уборную. Хоть туда эти надсмотрщицы приторные за мной не потащились, и то хорошо.

Сделав все, что нужно, я ополоснула руки и лицо. Мысленно перекрестилась, понадеявшись, что это поможет спастись от сальмонеллеза, дизентерии и прочих радостей средневековья, и от души напилась воды из-под крана. Икоту сразу как рукой сняло, и на том спасибо.

Вышла, пинком распахнув дверь, и, уперев руки в боки, изрекла приказным тоном:

– Устала я, отдыхать хочу!

– Конечно-конечно, – засуетились дамочки. – Поспите, избранная. А поесть мы вам потом свеженького принесем. Отдыхайте, набирайтесь сил, ночью ведь такое событие! Такая радость! Дождались-таки, дожили!

– А ну, стоять! – забыв выйти из образа, гаркнула я. – Это что за событие у вас ночью намечается?

– Так свадьба же, – расплылись в улыбках дамочки и быстренько смылись, прикрыв за собой дверь. Щелкнул замок. Занавес.

* * *

Промаявшись от безделья и безысходности (в прямом смысле, выход был один, но и тот заперт) с полчаса, я все же опробовала шикарную кровать на мягкость. А удобно! Не очень мягко, перин, как для принцессы на горошине, не настелили, но комфортно. Так и тянет приложиться головой к подушке и вздремнуть, хотя бы чуть-чуть, всего пару минут. Вот только буквально закрою глаза, соберусь с силами и сразу встану…

– Избранная! Простите, избранная, но до заката не больше часа осталось, а нам еще приготовить вас нужно. Да и ужин стынет. Просыпайтесь! – настойчиво тараторил кто-то над ухом.

– Сейчас, мам, еще минутку, – пробурчала я в подушку.

– Ой, ребенок же еще совсем, – запричитал кто-то рядом. – Горе-то какое.

– Молчи, дуреха! Радуйся, что хоть такая, – шикнули ей в ответ.

А с меня сон как рукой сняло. Я и так не ждала от этой затеи со свадьбой ничего хорошего, а теперь так и вовсе сквозь кровать просочиться захотелось и переждать неприятности в спасительной темени подкроватья. Но неприятности ждать были не согласны, им не терпелось встретиться со мной как можно скорее.

– А платье-то какое красивое, жаль, выбросить придется, – продолжали судачить кумушки, пришедшие по мою душу.

– Да, на платье господин не поскупился. И зал центральный подготовили, говорят, по всем правилам, – прощебетала вторая.

– Посмотреть бы хоть одним глазком, – вздохнула первая.

– Тьфу на тебя! Я туда ни ногой, – прошептала ее подружка.

– Да и я тоже. Лорды собрались почти все, пировать будут. Уже и пойманных ополченцев из другого домена туда согнали.

– Так, дамочки, а ну, колитесь, что там за лорды и чего мне от этого балагана ждать? – свирепо рявкнула я, резво вскочив с кровати.

– Ой! – синхронно вскрикнули мышки в серых фартуках.

И, не сговариваясь, брякнулись на колени.

– Не поможет, – заверила их я. – Рассказывайте, кто там кем пировать будет и каким блюдом пойду я?

– Да не слушайте вы нас, болтушек! Это мы так, чушь всякую мелем. Заскучали, засиделись, вот и радуемся празднику, – залепетали тетки в один голос.

– Не расскажете, значит? – сложила я руки на груди. – Так вот вам мое условие: с места не сдвинусь, пока с великим и ужасным вашим не познакомлюсь. И только попробуйте заикнуться, что видеться с женихом перед свадьбой – плохая примета.

– Да как же? Вот и платье… – Мне указали на разложенное на кушетке эдакое вечернее платье, а-ля мечта выпускницы. Корсет с искусной вышивкой и какими-то блестяшками, подозреваю, что не обычными стекляшками, и пышные юбки в большом количестве. И все это возмутительно яркого красного цвета. А рядышком примостились аккуратная черная шляпка с алым цветком, черные же перчатки и туфельки на небольшом каблучке.

– Ничего так, разок надеть можно, – глотая набежавшую слюну, невозмутимо произнесла я. – Но все равно не надену, пока с женишком не пообщаюсь.

Одна мадама зыркнула на меня, как на врага народа, насупилась, но к выходу поплелась. Вышла, пошушукалась с охранником, вернулась и, натянуто улыбаясь, проговорила:

– Господин примет вас перед церемонией. А пока давайте готовиться, а то не успеем.

Врет! Вижу, что врет. И что прикажете делать? Устроить истерику со швырянием одежды и битьем посуды? Или в драку кинуться? Не поможет. Будем действовать хитрее… или рискованнее. Такой глупости, как очередная попытка побега, они от меня точно не ждут. Так, может, эффект неожиданности даст мне фору? А там уже по обстоятельствам разберусь.

– Давайте свое платье, – проворчала, неохотно расшнуровывая кроссовки.

– А как же поесть? И ванна готова же, – заохали дамочки.

– Есть не буду, – насупилась я. – И мыться тоже, пусть ваш великий властелин траванется.

Последнее прошептала почти беззвучно.

Интересно, а у вампиристых властелинов бывает расстройство желудка? Насчет желудка сомневаюсь, а расстройство я ему постараюсь организовать по полной программе. Придется дедуле еще сто лет со свадьбой подождать.

Платье оказалось мне почти впору. Только с декольте небольшая промашка вышла, переоценили они мои формы. Но зато будет куда телефон спрятать! Все остальное подошло идеально, но, когда мышки отвлеклись на минутку, я сбросила туфли, затолкала их под кровать и надела свои кроссовки. Под длинными пышными юбками не видно, а бегать однозначно удобнее будет.

– Ну все, я готова. Ведите на аудиенцию, – известила дамочек, изображая нервное нетерпение.

Нервничала, к слову, я вполне натурально. И причиной тому была явно не предстоящая встреча века. Мне было страшно, но от задуманного отказываться уже поздно.

Передо мной распахнули дверь, и я степенно выплыла в коридор, сделала пару шагов, пошатнулась и ухватилась за плечо одного из охранников. Ух, только бы не переиграть! Не боевая я модель современной студентки. Но чем богаты…

– Что-то мне нехорошо, – простонала, приложив руку ко лбу. – Пить! Дайте воды!

Охранники стояли на месте как вкопанные. А вот одна из мадам прониклась, заохала и убежала в комнату.

– Нет, вода тут не поможет. Нужно было поесть. Лучше вина принесите, сладкого, – передумала я.

И вторая дамочка ускакала в комнату. Ну, была не была, один раз живем!

Практически повисла на мужчине, будто невзначай ухватившись второй рукой за палку-вилы, которые здесь, видимо, были местным аналогом алебарды. Ишь как крепко держит, не пошевелить. Но наши так легко не сдаются.

– Ой, падаю, – простонала, отцепившись от мужика, но не от рогатины, и начала заваливаться назад, попутно якобы случайно захлопнув дверь. И даже ключ, который, слава богу, в замке оставили, незаметно провернуть получилось.

На помощь первому охраннику подоспел второй. Чтобы поймать и подхватить меня на руки, ему пришлось бросить свою палку. Я попыталась перехватить ее, но не успела. А-а-а! И что теперь делать? Вся надежда на палки и была! И вот лежу я на руках одного мужика, а другой за оружием товарища наклонился, и так удачно, прямо под мои ноги. А у меня кроссовки замечательные, с блестящими такими металлическими пластинками на пятках. Ну я и взмахнула ножками невзначай. Из-за юбок не видно было, но, судя по звуку, – попала. Мужчина крякнул, послышался грохот падения тела.

– Ты что творишь?! – загорланил второй, бесцеремонно скидывая меня с рук. Приземлилась я на попу, больно, между прочим. Но зато теперь в моем распоряжении было целых две рогатины. Сграбастала обе, одной лупанула по ногам злобствующего мужика, второй приложила его же по голове. Первый к тому времени уже очухался, но тут же получил палкой по уху. На адреналине я разошлась не на шутку, и тумаки раздавала без зазрения совести. Но заколоть этих пришибленных у меня рука все же не поднялась. А в дверь уже вовсю барабанили запертые в комнате мышки. Еще и верещали что-то про предательство. Шум такой подняли, что сейчас наверняка толпа набежит. Бросила одну палку, вторую на всякий случай оставила, сгребла юбки, задрав их едва ли не до пояса, и припустила по коридору. А здесь уже было не так темно, как раньше. На расстоянии примерно пяти метров друг от друга на стенах появились зажженные факелы. Вот уж спасибо!

Только добежав до уже знакомой двери, я поняла, что опять не в ту сторону убегаю. И что делать? Назад не вернешься, там встретят с распростертыми объятиями. А сердце от страха уже где-то в горле колотится. Или это от беготни и игры в каратиста? Надо где-то спрятаться и отдышаться. А где? Правильно, там, где искать не будут. Они наверняка решат, что я не такая дура, чтобы возвращаться в подземелье, из которого нет другого выхода. Вот и отсижусь у зверя, чай, не выгонит. Вместе осаду держать будем. У меня теперь вон даже рогатина есть. Вниз по лестнице сбежала с рекордной скоростью, пару раз чуть не навернувшись на склизких ступенях. Благо палка в руке была, на нее опиралась. А там, внизу, дверь была не заперта. Хм, к чему бы это? Явно не к добру. Но деваться-то некуда. Распахнула дверь и, не сбавляя скорости, рванула в конец коридора, к каморке лохматого знакомца. А в этом коридоре тоже было относительно светло и неожиданно людно, если можно так выразиться о лысых серых голлумах-переростках. Но я так разогналась, что даже панический страх затормозить не помог. Так и пронеслась мимо монстриков, вопя и размахивая рогатиной в разные стороны. Добежала до заветной двери, ворвалась без стука, задвинула засов и с протяжным выдохом сползла на пол. Ойкнула, приземлившись на пострадавшую пятую точку, и тихо позвала:

– Серый, ты тут?

Ответом мне был громкий вздох, прямо-таки говорящий: «Ну и дура же ты, Таня».

– Сама знаю, – буркнула я. – Но зато живая… пока.

В темноте камеры послышался шорох, протяжный звук, какой бывает, когда собака зевает, за ним последовало клацанье зубов, а в следующую секунду я взвизгнула и едва не пустила в ход свою драгоценную рогатину. Просто когда в полной мгле вдруг загораются два желтых глаза, да еще прямо у тебя перед носом, это, мягко говоря, заставляет нервничать. А если учесть, что я и так неплохо взбодрилась, пока сюда добиралась, то удивительно, как вообще сдержалась и промеж этих глаз палкой не зарядила.

– Ты это… не смотри на меня так, – попросила жалобным голоском. – П-понимаю, что тебя тут плохо кормят, но я вообще невкусная. И меня сладким кормили, у меня теперь глюкозы в организме много, а для собак сладкое вредно.

Глаза моргнули и потухли. Может, привиделось от переизбытка впечатлений? Достала телефон из закромов корсета, включила, чуть не всплакнула над жалкими семнадцатью процентами зарядки, и осветила уже знакомую обстановку.

– Аскетичненько у тебя тут, – констатировала, отметив, что ничего с моего предыдущего визита не изменилось. Только плошка, в которой раньше вода была, теперь валялась перевернутая вверх дном.

– Что, даже водички не дают? – с сочувствием спросила я.

Серый фыркнул и вернулся на лежанку. Вздохнул, положил голову на лапы и прикрыл глаза.

– Да ты сдался, лохматый, – посочувствовала, подползая к нему.

Так по земляному полу и ползла на четвереньках, собирая грязь на юбку. Если найдут, то пусть женишок увидит, как слуги с его невестой обращаются! Может, аппетит ему испорчу.

Подползла к серому, устроилась рядом с ним на соломе и машинально почесала лохматого за ухом. Зверь приоткрыл глаза и сощурился от света. Я вспомнила, что телефон на последнем издыхании, и быстренько отправила его в спящий режим.

– Ты не унывай, – попыталась приободрить зверюгу. – Прорвемся как-нибудь. У меня вон палка есть, а у тебя клыки и когти. Нам бы ночь продержаться.

Серый внезапно поднял голову и тихо зарычал. А в следующее мгновение я отчетливо расслышала тихие голоса за дверью.

– Точно там? – спросил кто-то.

– Точно, – ответили ему.

– Вот пусть и сидит. До начала еще часа два, – злорадно проговорил, похоже, один из пришибленных мной охранников.

– А если ее зверь сожрет? – спросили у него.

– Не сожрет. В первый раз не сожрал, значит, и сейчас не тронет. Он же смесок. Специально к ночи пробуждения для свиты изловили.

– Да знаю я, что выродок, но жил-то дикарем, может и наброситься.

– Эй, избранная, ты там жива? – крикнул пришибленный.

Вот теперь я его голос точно узнала. Так же хрипло орал, когда я его товарища пяткой по темечку приголубила.

– Как думаешь, ответить? – спросила шепотом у зверя.

Зверь только тихо рыкнул.

В дверь опять постучали, подергали за ручку, и снова спросили:

– Живая?

– Спасибо, все замечательно, – крикнула я.

– Вот и хорошо, – проворчали с той стороны.

И все стихло. Ушли.

– Так, серый, у нас два часа форы. Линяем? – оживилась я, когда мой сокамерник успокоился и положил голову мне на колени.

Реакции не последовало.

– Бежим, говорю, – толкнула я его. – Не слышал, что ли? Тебя тоже к праздничку приготовили, сожрут же!

Зверюга только недовольно рыкнул и убрал голову с моих колен. Ну что за напасть? Ему что, жить совсем не хочется?

– Ну, ты как хочешь, а я пошла, – заявила, поднимаясь. – Не собираюсь ждать, когда эти молодчики придут и дверь выломают. А ты сиди тут, жди, когда сожрут.

На ощупь добралась до двери и замерла, прислушиваясь. Ничего не услышала, в отличие от соседа. Серый подскочил ко мне, боднул головой в бедро и зарычал. Не тихо и ворчливо, как раньше, а громко так, грозно. Я мгновенно отскочила в сторону, трясущимися руками достала телефон, кое-как разблокировала экран и осветила взбунтовавшегося, продолжающего рычать на дверь зверя. Сейчас он не казался милой лохматой псиной, это был действительно зверь, злой, клыкастый и до жути страшный. Он припал передними лапами к земле, из приоткрытой пасти капала вспенившаяся слюна, а глаза горели желтыми угольками.

– Мама, – прошептала я, пятясь.

Если бы все это было направлено не на дверь, а на меня, точно от страха описалась бы. А за дверью слышались какие-то крики, возня и даже визг, перемежающийся хрюканьем. Да что там у них происходит-то? Посмотреть бы хоть одним глазком, но любопытство, как говорится, кошку сгубило. Лучше послушаю.

И тут в дверь как бабахнет что-то, я даже присела. А серый вообще обезумел – бросился на дверь, начал царапать ее когтями и рычать еще громче. Причем царапал он прицельно, по засову.

– Тебя выпустить? – решилась я подать голос, бочком подходя к псу.

В дверь опять что-то ударилось, завизжало и затихло.

– Открывайте! – крикнул кто-то. – Живее!

– А зачем? Нам и здесь неплохо, – заявила я, косясь на серого.

– Я от Бурены, – ответили мне.

– И что? Мне это должно о чем-то сказать? – удивилась я. – Серый, ты, часом, никакую Буренку в гости не звал? Мы гостей не ждем, идите дальше!

– Открывай, дуреха! Тебя же спасаем, – рявкнули в ответ.

– А-а-а, ну если спасаете… – неуверенно протянула я. И еще на шажок подошла. – А откуда мне знать, что вы правду говорите?

– Ты совсем блаженная? Время идет! Открывай!

И как дернет дверь. Засов жалобно затрещал.

И что тут делать прикажете? Поверить? Да ни за что! Но ведь все равно же выломают, а так, может, и вправду спасут.

– Открываю! – крикнула, подбегая и отодвигая засов.

Первое, что увидела, был яркий свет факела, которым мне чуть ли не в лицо ткнули. Отшатнулась, налетела на серого, наступила ему на лапу и получила легкий укус в пятую точку. Не болезненный, но обидный.

– Эй! Ты чего? – возмутилась я.

– Идем! – рявкнул незнакомый мужчина, схватив меня за руку и вытащив в коридор.

Бросившемуся было следом серому ткнули в морду факелом.

– Он со мной! – заорала я, повиснув на руке обидчика моего соседа.

– Пусть, – махнул рукой мужчина, который вытащил меня из камеры. – Живее, если лорды нагрянут, нам всем не жить.

И тут я увидела это! Весь коридор был устлан серо-кровавым месивом из голлумов-переростков. Их здесь было штук тридцать, с отрубленными руками, ногами, головами, некоторые были еще живы. Один почти дополз ко мне, протягивая обрубок руки и скаля зубастую пасть. Мой… – пусть будет спаситель, пока не разберусь что тут к чему, – отобрал рогатину, которую я так и держала в руке все это время, и с противным хрустом вогнал ее в спину монстрика. Тот дернулся и тут же затих. Мужчина вытащил палку и вернул ее мне. Взяла по инерции, не сводя взгляда с заколотого зубастика.

– Колешь резким ударом в грудь, горизонтально, чтобы оба сердца сразу проткнуть, – пояснили мне.

– Угу, – качнула я головой, вытаращив глаза на инструктора по убиванию монстров. – А это как – оба сердца?

– Пошли уже, – вместо ответа сказали мне.

И мы пошли, вернее побежали, только не к лестнице, как я думала, а в обратную сторону, к зарешеченному оконцу. А решетки там уже и в помине не было, да и сам проем был раскурочен настолько, что и медведь при желании протиснулся бы.

– Я подсажу, – проговорил кто-то у меня за спиной.

Я обернулась и обомлела. Это был тот самый охранник, которого я пяткой по голове приложила.

– Живо лезь! – подтолкнули меня в спину.

И тут мой серый заскулил где-то за спинами бравых истребителей серых лысиков.

– Сначала он, – покачала я головой, указав на товарища.

– Ты издеваешься? – рыкнул на меня, наверное, главный, тот, кто все это время за руку держал и за собой тащил.

– Сначала его, – упрямо повторила я.

Как серого запихивали в этот лаз я, наверное, никогда не забуду. Он скрежетал зубами, рычал, повизгивал, но терпел. Только один раз одного из поднимателей чуть за руку не цапнул, когда его за хвост дернули, чтобы не размахивал им перед лицом. С той стороны тоже ворчали, но тянули. А следующей была я. И я бы тоже кого-нибудь куснула, да зубы не те. Но хама, который всю мою попу в процессе подсаживания облапил, запомнила.

Потом мы ждали, пока остальные вылезут. Я даже пыталась помочь и пересчитала всех. Вместе с теми, кто ждал с другой стороны окна, всего двенадцать человек получилось. Все мужчины, и все как на подбор молодые, поджарые, ловкие. Вон как резво вылезают, не то что мы с серым.

– Все здесь? – чисто для порядка спросил командир спасательной операции. – Двигаем дальше.

Но дальше мы не двигали, мы ползли на четвереньках. Гуськом! Пара человек впереди, потом я и семенящий рядом серый, а следом все остальные. Вот прямо как из сарайчика, в который оконце вело, вышли, так и поползли. Кругом темнота, факелы еще в подвале бросили, из ориентиров только мелькающие в высокой траве смутные очертания попы впереди ползущего. И луну, как назло, облака затянули.