Текст книги "Тень чужой души"

Ладонью касается щеки; губы в последний раз изучают мои, а затем он испуганно отстраняется, боясь реакции. Невольно тянусь к нему, и он усмехается прямо мне в губы – лёгкое щекотание, заставляющее кожу покрыться мурашками.

Он целует меня ещё раз, а затем приходит моя очередь останавливаться – время эмоций вышло, наступает время разума.

– Гас, – выдыхаю я. – Эм…

Сказать совершенно нечего, лишь руки лихорадочно бродят по его спине, стараясь вырваться. Стыд берёт – первый поцелуй, а произошёл во сне. Гас чувствует мою нерешительность и руки, скользящие по его плечам. Мягко сбрасывает их с себя и сам отступает назад, опять оставляя тёплый след на моей талии.

– Прости. На эмоциях, – бросает неуверенно. Дрожащими пальцами закладываю волосы за уши и сдержанно говорю:

– Давай вернёмся обратно.

Милена сидит на крыльце, окутанная в тёплое одеяло, но не прекращающая дрожать. Она смотрит вниз, на фотографию в её руке, белокурые волосы падают на бледное лицо. Карие глаза внимательно изучают девушку на фотографии: чёрные волосы до плеч и острый нос, вздёрнутый от недовольства. В тот день она не хотела фотографироваться.

Милена в последний раз смотрит на фотографию, а затем вздыхает и откладывает её. На фоне скрытого от общества кронами высоких деревьев дома сумасшедшей она казалась ангелом, не вписывающимся в мрачную атмосферу.

Дверь большого дома, к которому ангел всё никак не может привыкнуть, открывается, и в проёме показывается голова с идеально уложенными светлыми волосами.

– Пойдём в дом, Милена. Ты замёрзнешь, – дружелюбно говорит женщина, и девушка со вздохом поднимается.

Внутри тихо, но совсем не спокойно. Тишина напрягает, заставляет сжиматься в комочек и чувствовать нечто нехорошее. Такая тишина стоит в морге, такая тишина наступает перед бурей.

Женщина наливает Милене чай и садится за стол, приглашая её. Она улыбается, но трёт руки, скрывает нервозность. Затем замечает фотографию в руках Милены и восклицает:

– О, это Каролина! Она здесь такая недовольная. Впрочем, она всегда была такой до того, как встретила мистера Фракса. Ну, и до того, как потеряла все свои эмоции…

Женщина слабо улыбается и опускает глаза.

– Жаль, что у неё снова приступы. Мистер Фракс так хотел поговорить с ней.

Мама Каролины Анна никогда точно не говорила, как она считает: сошла ли её дочь с ума или же нет, и каждый раз, когда заходила такая тема, её мысли по этому поводу различались. Наверное, ей было легче самой придумать исход, который удовлетворил бы её и не был таким страшным, чем искать истину.

– Мистер Фракс должен ей помочь, – убеждёно говорит она и улыбается.

– Они там уже почти неделю сидят, – угрюмо отзывается Милена.

– Ну, они медитируют, – отмахивается Анна и встаёт, забирая нетронутый чай Милены и выливая его. – Каролина не любит, когда я отвлекаю её от гипноза.

– О, Каролина любит медитировать!

– Поэтому она убежала в лес? – перебивает Анна и косо смотрит на девушку.

– Новый… вид гипноза. Но, – растерянно продолжает Милена, – она больше любит медитировать со мной. Позвольте мне зайти!

Анна недовольно вздыхает. Она отодвигает воротник своей выглаженной белой блузки и снимает цепочку с ключом, протягивая его Милене, а затем отворачивается и притворяется, что увлечена мытьём чашек.

– Спасибо, – улыбается Милена и поднимается наверх.

Тишина здесь ещё более нагнетающая. В коридоре пять дверей, но все они закрыты на замок, и лишь одну из них иногда открывают. Дверь в комнату Каролины белая и прочная, на ней висит табличка со значком: «Не входить», чтобы посторонние держались от неё подальше.

Милена открывает её.

В комнате очень свежо, окно открыто. Пахнет чем-то непонятным: не приятным и не противным, так пахнет в комнатах, где проводят много электричества.

Мистер Фракс лежит на белой кровати у окна, он бледен и спит. Около кровати сидит Каролина. Она медитирует, её глаза закрыты, чёрные волосы развиваются от ветра, дующего с окна.

Милена медленно садится перед ней и вглядывается в лицо. Тонкие брови сошлись на переносице, уголки губ направлены вниз. Она сосредоточена.

– Если ты меня слышишь, – осторожно и тихо начинает Милена, – ты должна выйти из медитации. – Она недолго молчит. – Фракс что-то говорил во сне, какие-то несвязные предложения… Я ничего не разобрала. Пожалуйста, вернись хоть ненадолго. Ты должна побыть в реальности, нам надо всё обсудить.

Лицо Каролины никак не меняется. Милена вздыхает и закрывает лицо руками. Кого она обманывает? Ей просто слишком страшно, чтобы быть здесь одной.

Внезапно тишина нарушается шумом и голосами внизу. Это не отец Каролины, потому что он работает допоздна. Милена вскакивает с пола и бежит вниз, замирая на лестнице. Анна общается с кем-то.

– Как приятно тебя видеть! – восклицает она. – Проходи.

В руке у вошедшей пистолет, в другой – часы для гипноза. Проблема Анны в том, что, убеждая себя, она становится жертвой для убеждения других людей. И не замечая пистолет, она с улыбкой смотрит на часы, затем отходит в сторону и позволяет гостье пройти внутрь.

Глава 4

Эмма – одна из самых настырных моих ненавистников. Мистер Фракс мягко кладёт руку на моё плечо и говорит:

– Молодец, Каролина, сегодня ты снова превзошла сама себя.

И сразу её ненавистные глаза, старающиеся сжечь дотла. Мне, честно, плевать, как и на всех остальных учеников, которые тоже ненавидят меня, но немного меньше. Её ненависть – это даже своеобразный трофей, показатель того, что я делаю успехи, а она – нет.

После занятия я, как всегда задержавшись в кабинете у мистера Фракса, выбегаю на улицу, когда уже темнеет. Обычно на выходе я никого не встречаю, но сегодня с удивлением обнаруживаю Эмму, согревающую замёрзшие руки. Выпрямляюсь, делаю невозмутимое лицо, пряча радость после времени, проведённого с мистером Фраксом, и хочу пройти мимо.

Как только замечает меня, она вздрагивает, хмурится, прячет руки в карманы и подходит. Маленький ровный нос покраснел от холода, снежинки застряли в ресницах.

– Надо же, и года не прошло, как ты слезла с него, – хмуро шипит она.

– Что? – поднимаю бровь я, высокомерно оглядывая её.

Если бы не это вечно ненавистное хмурое лицо, она бы могла быть симпатичной: прямые брови, неровная, но интересная форма губ, длинные ресницы и тёмные глаза под ними, которые пронизывают насквозь. Хотя никакая красота уже не может спасти её от вида учительницы, такой же строгой, правильной и не терпящей несправедливости.

– Думаешь, я не вижу? – прищуривается она. – Ты постоянно задерживаешься у него в кабинете, да ещё и оказывается так надолго. Что вы там делаете?

– Уж явно не то, что ты думаешь, – отвечаю я спокойно. – И знаешь что, Эмма? Думаешь, я его соблазняю? Прошу восхищаться мной? Нет. Просто у меня есть талант – он сам так говорит. Посмотри на себя. Стараешься поймать меня на том, чего я не делаю для того, чтобы оправдать себя. Прими, что у меня есть тот талант, которого нет у тебя. И займись уже собой.

Она поражёно молчит, ресницы дрожат. Я наклоняюсь к её уху и шепчу:

– Это слишком жалко.

Затем, задев её плечом, прохожу вперёд.

Никогда не стоит терять бдительность. Я это понимаю, когда мы возвращаемся, и нас ждёт неприятный сюрприз.

Нил уже ждёт нас, но лицо его искажено страхом и злобой, он стоит, испуганно подняв руки, и сначала я не понимаю, в чём дело. Пока не замечаю дуло пистолета, приставленное к его виску, и силуэт женщины позади него.

– Не двигайтесь, – безжизненный голос пронзает тишину. Я не могу разглядеть лица, но вижу часть русых волос, собранных в ровный пучок.

– Эмма? – восклицаю удивлённо.

Да, это она, но она даже не вздрагивает. Это Эмма, но не та, которая прожигала меня взглядом на занятиях, не та, которая мёрзла несколько часов, желающая восстановить справедливость, но совершившая ошибку в своих же расчётах. Это Эмма, но та Эмма ни за что бы не приставила дуло к виску человека, даже если бы этим человеком была я.

Вспоминаю про существование Гаса и вовремя – он уже готовится впиться когтями в шею девушки.

– Стой! – кричу я, когда он делает шаг вперёд. – Гас, не двигайся!

Эмма выходит из спины Нила и наставляет пистолет на Гаса. Лицо её такое же безжизненное, как и голос.

– Не двигайтесь, – повторяет она.

– Гас! – кричу я, пока он наконец не отводит яростного взгляда от девушки и не поворачивает голову ко мне. – Прошу, ничего не делай. Доверься мне, ладно? Твой брат будет жить.

Он долго смотрит на меня, сжимает кулаки, но наконец кивает. Я делаю глубокий вдох и впиваюсь взглядом в Эмму.

– Ладно, Фракс. Не нужно прятаться за Эммой. Я знаю, что это ты.

Эмма даже не смотрит на меня, и я хмурюсь, уже сомневаясь в своей догадке. Но затем её безжизненное лицо трогает улыбка, и вскоре она начинает хохотать, подняв на меня глаза.

– Только разум, – безмятежно отвечает она тем голосом, который я бы очень хотела забыть. Голосом Фракса. – Значит, за эти десять месяцев без занятий ты не растеряла свои навыки и знания. Занималась самостоятельно? – усмехается, и даже на лице Эммы улыбка очень похожа на его собственную, отпечатавшуюся в памяти.

– Если и занималась, то только расчётами, как помучительнее вскрыть тебе глотку, – сдержанно произношу.

– Очень мило, – смеётся, играя с пистолетом. – И грустно.

Рука Эммы внезапно крепко обхватывает пистолет, направляет его на меня и нажимает на курок. Я слышу, как Гас выкрикивает моё имя, а затем в глазах темнеет от боли. Пуля попадает в ногу, и я падаю на землю, стараясь сдержать стоны. Дуло всё ещё направлено на меня.

– Каролина, я не думал, что нужно учить тебе ещё и этому, – качает головой Эмма, глаза пустые, а голос – его. Продолжает, усмехнувшись: – Но ты ведь знаешь, что нужно относиться к людям так, как ты бы хотела, чтобы относились к тебе? Ты расстраиваешь меня своим отношением ко мне.

– Можешь выстрелить ещё раз, – закусив губу, выговариваю я, – если тебе так грустно.

– Раз ты предлагаешь, – пожимает плечами, палец надавливает на курок.

Пуля вылетает, и я с криком «нет» вскидываю руку – пуля тут же осыпается чёрным песком на траву. Удивлённо выдыхаю, смотрю на Эмму, но улыбка снова озаряет её лицо.

– Видишь, Каролина, чему я тебя научил?

Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваюсь на боли в ноге. Это же всё ненастоящее. Медленно поднимаюсь – боль проходит.

– Попробуем ещё раз? – спокойно предлагает Эмма и выстреливает.

Моя рука поднимается – на траву снова падает песок.

– Тебе ведь это нравится, верно? – прищуривается Эмма-Фракс.

– Мне не нравится ничего, что связано с тобой, – отвечаю я.

– Раньше ты говорила иначе. В любом случае, я хочу поговорить.

– Убери пистолет – и поговорим.

– Боюсь, не могу. Это мой единственный шанс выйти из тела Эммы живым в реальный мир.

Нил вдруг делает ужасную глупость – ударяет тело Эммы в живот и вырывается. Удар никак не влияет на Эмму, она даже не вздрагивает. Пока Нил бежит от неё, её рука с пистолетом поднимается, и пуля вылетает моментально.

К счастью, реакция у меня тоже моментальная. Я взмахиваю рукой, и пуля исчезает. Нил благополучно добирается до Гаса, и последний сжимает его в объятиях.

– Не двигайтесь, прошу вас, – обращаюсь к ним. – Доверьтесь мне.

– О, я бы не выражался так броско, – вмешивается Фракс.

Мои зрачки ссужаются, сердце ухает вниз. Нет, он же может знать. Не может.

– Доверие – штука вообще странная, не правда ли, Каролина?

– Что тебе надо, Фракс?

– Ничего. Просто захотел заявить о своём присутствии. Показать, что иду по следу, который сам тебе дал. Ты ведь помнишь это видение, которое увидела, когда дотронулась до меня? О тебе и этих близнецах.

На лице Эммы никаких эмоций. Неужели он специально? Боковым зрением вижу, что Нил и Гас смотрят на меня.

– Ты же сказала, что это мама?.. – не веря, бормочет кто-то из них.

Я жду, пока Фракс вставит своё колкое слово, но он вдруг замолкает и просто ждёт. Поворачиваюсь к близнецам. В моих глазах слова прощения. У обоих вытягиваются лица.

– Не может быть! Ты соврала!

– Как ты могла?!

Куча проклятий. И тихий голос Гаса:

– Я ошибся в тебе.

Подрывает всё душевное равновесие. Будто ударяет в лёгкие, лишает воздуха. Нечем дышать – руки судорожно дрожат, когда я сжимаю их в кулаки, скрывая это. Не могу больше слышать их, не могу больше видеть их – уж лучше бы они пристрелили меня прямо здесь и сейчас, чем говорили эти ужасные вещи.

– Извините, – произношу я, но так тихо, так чертовски тихо – будто последний воздух выпускаю из своих лёгких. И всё – на большее меня не хватает. Все струнки обрываются.

Поднимаю глаза на Эмму, и вдруг вижу в её глазах сочувствие. Фракс сам закопал меня – не может он выражать сочувствие, смотря сверху вниз на выкопанную могилу. Тошнит от всего – и больше всего от себя. Спасает оранжевый хвост, мелькнувший неподалёку.

Непослушные ноги подрываются с места – я сама уже не осознаю, что делаю. Бегу за лисой, будто это мой единственный шанс подняться со дна, не упасть. Фракс что-то кричит, нечто злобное, не очень похожее на него, но я не слышу, догоняю лису и хватаю её за оранжевый хвост.

В следующий миг я падаю в снег.

Часть 3: Горы

Глава 1

Милена дружит с Эммой, а, значит, тоже не любит меня. Это взаимно, у неё слишком хорошие результаты, она почти догоняет меня в мастерстве. Она моя соперница, и я не могу допустить, чтобы мистер Фракс предпочёл её мне.

Но на этом занятии она проваливается, и я не скрываю смешок, когда она с глупым лицом садится на место. Не смогла загипнотизировать какого-то не самого умелого парня, какая жалость.

– Заткнись, Каролина, – шипит Эмма, сидящая от меня через сидение. Все стулья расставлены в круг. Её короткие русые волосы сегодня заколоты сзади большой заколкой, и она выглядит как учительница. Справедливая и ответственная – такой учительницей она бы была.

Я игнорирую её и поднимаю руку.

– Можно мне это же задание? – улыбаюсь.

Мистер Фракс улыбается в ответ и подмигивает:

– Слишком скучно выполнять одни и те же задания. У меня есть идея получше. О, и Макс, хорошая работа с блокировкой гипноза.

Щупленький парень с рыжими волосами и веснушками сверкает от счастья. Если буду смотреть на него больше минуты, меня стошнит.

– Каролина, тебе особенное задание. Милена, у тебя есть шанс исправить свою оценку за этот урок. Эля, можешь поменяться местами с Миленой?

Кудрявая девушка рядом со мной встаёт, и Милена садится на её место с недовольным лицом. В мой нос ударяет запах её сладких духов, и я морщусь.

– Мы будем работать вместе с ней? – спрашиваю довольно сдержанно.

– Да. И не против друг друга. Заодно, – загадочно говорит мистер Фракс.

Все ученики, включая меня с Миленой, удивлённо переглядываются.

– Недавно мы прошли самогипноз, – продолжает гипнотизёр. – Так вот, Милена и Каролина, ваша задача использовать его, а затем войти в транс друг друга. Другими словами… поменяться разумом.

– Такое возможно? – удивлённо восклицает Эмма.

– Это большая редкость и достаточно сложно, но да, возможно. Такая разновидность гипноза не считается официальной, её использовали очень давно в сфере… Ну, её использовали очень давно.

– И как нам это сделать? – озадаченно спрашивает Милена.

– Ну, у вас есть время до следующего занятия, чтобы подумать.

Я растерянно молчу. После занятия подхожу к мистеру Фраксу.

– Это что, наказание? – хмурюсь я.

– Почему же? – улыбается тот. – Вовсе нет. Я уверен, вы справитесь. По крайней мере, ты точно, – шёпотом добавляет он и подмигивает.

– Но я не знаю, как это делать, – обречённо говорю я.

– Для начала вам стоит узнать друг друга получше, – смеётся мистер Фракс, будто это смешно.

– Я поняла. Это глупый план, чтобы мы с ней подружились.

– О, ты меня раскусила, – ещё веселее смеётся тот.

Я цокаю языком и скрещиваю руки на груди.

– Но это невозможно. Мы с ней соперницы.

– А я считаю, что возможно. Знаешь, у вас много общего. Вы обе… очень рассудительны. Только проявляется это по-разному. – Он видит моё недовольное лицо и игриво толкает локтем. – Ладно тебе, Каролина. Кто знает, как некоторые люди сыграют в твоей жизни.

…каждая клеточка тела будто бы превращается в лёд. Естественно, этот холод – всего лишь иллюзия, но я не отгоняю её, хочу замёрзнуть так сильно, чтобы не чувствовать ни одной части своего тела. Замёрзнуть так, как замёрзла душа. Не чувствовать ничего.

Снежинки мягко падают на лицо. Но их слишком много, вокруг бушует метель. Я лежу ещё какое-то время, а затем поднимаюсь на едва сгибающиеся ноги и отряхиваюсь.

Поворачиваю голову – и вовремя, лопата уже возвышается надо мной, готовая вот-вот нанести удар. Я даже не вздрагиваю, и это озадачивает человека, покушающегося на меня. Правда, трудно назвать нечто, стоящее передо мной, человеком – он укутан во множество слоёв одежды и выглядит как большой йети.

Лицо скрыто сползающей тёплой шапкой и толстым шарфом.

– Ты бы опустил это, – указываю пальцем на лопату, всё ещё возвышающуюся надо мной. Человек едва заметно вздрагивает – всё ещё не понимает, почему я не боюсь.

– Кто ты? – Глухой голос, пытается звучать угрожающе.

Я хмурюсь. Взмахиваю рукой – лопата осыпается чёрным песком, окрашивает белоснежный снег.

– Я же сказала, чтобы ты это опустил, – сдержанно говорю.

Но, к моему удивлению, всё это не производит никакого впечатления на моего собеседника. Наоборот, вся его озадаченность внезапно исчезает, и он спокойно произносит:

– Не ожидал, что герою из пророчества не хватает манер.

На секунду замираю.

– Откуда ты знаешь, кто я? – хмуро спрашиваю.

Но он не отвечает, снимает самую верхнюю свою куртку и протягивает мне. Я мотаю головой:

– Нет. Я не чувствую холода.

Тот пожимает плечами и накидывает куртку обратно. Рукой показывает – следуй за мной. Оборачивается и направляется к какой-то пещере. Я, не зная, что ещё делать, послушно иду за ним. Заходим в огромную пещеру, идём в темноте; снаружи слышны завывания ветра.

– Что это за место? – спрашиваю холодно. Но он не отвечает.

Стараюсь не отставать, и вскоре появляются первые факелы, освещающие каменный проход. Мы выходим в большое пространство, полностью состоящее из льда. Свет исходит от ледяного потолка, пускающего странные блики и лучи, источник которых непонятен.

– Если тебе надо отдохнуть, – приглушённым, но басистым голосом произносит человек, – можешь сделать это здесь.

В углу лежат спальный мешок и еда.

– Мне не нужна еда и сон, – хмурюсь. – Я хочу знать, где я нахожусь и что мне делать дальше.

Тот вздыхает, слегка спускает свой шарф, и я вижу его зелёные миндалевидные глаза и густые тёмные брови.

– Нельзя так быстро, – возражает он. – Мне сказали, что тебе надо отдохнуть.

– Кто сказал? – допытываюсь я.

– Я не любитель много говорить, – сообщает очевидное. – Обсудим всё за завтраком.

Его лицо внезапно начинает расплываться, в моих глазах темнеет – зажмуриваюсь и слышу выстрел…

…я открываю глаза в своей комнате сумасшедшей, стараясь сфокусироваться на тёмных пятнах, пляшущих передо мной. Тёмными пятнами оказываются две девушки, вцепившиеся в друг друга. Не просто две девушки, нет, – это Милена и Эмма.

И выстрел, который я слышала, исходил от пистолета, находившегося в руках у Эммы. Я вскакиваю на ватные ноги в то время, пока Милена отчаянно пытается вырвать оружие. К счастью, выстрел был направлен в потолок – об этом свидетельствует чёрная дыра наверху.

Милена выглядит не раненной, однако очень потрёпанной. Я наваливаюсь на них, разъединяя. Эмма под гипнозом – это очевидно по её машинальным не останавливающимися движениям, по безэмоциональному лицу и по ударам, которые она никогда бы не нанесла Милене.

Я толкаю Эмму со всей силы, и она отшатывается, роняя пистолет. Он откатывается в сторону. Эмма направляется за ним, но Милена хватает её за волосы, тянет назад и замахивается, чтобы ударить.

Я поднимаю пистолет и стреляю в потолок.

– Прекратите, – выговариваю я.

Они отскакивают друг от друга и стоят, уставившиеся на меня, лохматые и измученные, с царапинами на лицах. Обе тяжело дышат.

– Одно движение – и я выстрелю, – произношу я медленно. – В обеих.

Милена, прежде светящаяся от радости, что я пришла в себя, тут же мрачнеет и хмурится в недоумении. Эмма никак не реагирует.

– Каролина? – озадаченно выдыхает Милена. – Что это значит?

– Стой смирно – вот, что это значит, – отзываюсь я сухо.

– Но…

Я слышу обиду в её голосе, и мне становится тошно, но мороз в душе побеждает.

– Помолчи. Эмма под гипнозом, и мне нужно подумать, как его снять. Вы так друг друга убить можете.

Эмма стоит в позе готовившего нападение зверя, её растрёпанные русые волосы до плеч приносят виду ещё большую дикость. Направляю пистолет на неё и, прищурившись, рассматриваю. На ней коричневый комбинезон с лямками и длинными узкими штанинами, на ногах тёмные кожаные сапоги.

– Милена, держи её сзади! – командую я, обернувшись к девушке.

Она действует на удивление быстро, должно быть, сильно разгорячилась от всех этих драк. Хватает не успевшую оклематься Эмму сзади, сдавливает кисти. Та продолжает брыкаться, но Милена держит крепко – пот скатывается с её лба от напряжения.

– Не отпускай, – чеканю я и смотрю на кровать.

Фракс всё ещё без сознания, только выглядит уже не таким бледным. Подбегаю к нему, залезаю в карман фиолетового пиджака. Бинго! Он не изменяет привычкам, хранит цепочные часы для гипноза в том же месте. Встаю перед старающейся вырваться Эммой и протягиваю руку с повисшими часами перед её лицом.

– Слушай внимательно, Эмма, – покачиваю часами из стороны в сторону, – ты там, где тихо и спокойно. Ничто не нарушает твой покой. – Девушка замедляется, перестаёт брыкаться, наблюдая за часами. – Тихо и спокойно. Тебе хочется спать. – Ресницы её подрагивают. – Никто не угрожает тебе. Никто не трогает тебя. Никого вокруг – только ты и тишина, твои глаза слипаются.

Влево-вправо, влево-вправо. Часы летают из стороны в сторону, и глаза Эммы жадно следят за ними, пока не начинают устало закрываться.

– Молодец, – улыбаюсь. – Здесь так тихо и спокойно. Ты закроешь глаза, а когда я хлопну в ладоши, придёшь в себя. Насчёт три. – Эмма обмякает в руках Милены. – Раз. – Ресницы дрожат. – Два. – Голова склоняется вниз. – Три. – Я хлопаю в ладоши.

Эмма громко вскрикивает и распахивает глаза.

– Что? Где я? – Она лихорадочно моргает, стараясь сфокусировать зрение. – Каролина?! Нет! Ты же сошла с ума!

– Ой, как грубо, – неловко морщится Милена, с опаской глядя на меня.

Я молча отворачиваюсь. Кладу часы обратно в карман Фракса – его вещи мне не нужны. Бросаю пистолет на пол. Эмма испуганно наблюдает за мной и не слушает Милену, которая пытается объяснить ей, что «Каролина не сошла с ума, она просто притворялась, чтобы убежать».

– Не надо, Милена, – не оборачиваясь, безразлично говорю я. – Она всё равно сейчас ничего не поймёт.

– Как… как я здесь оказалась? – бормочет Эмма, не сводя с меня ошарашенных глаз.

– Хороший вопрос, – я поворачиваюсь и смотрю на Милену. – Как?

– Твоя мама впустила, – хмурится та. Затем мягко касается руки Эммы и обращается к ней: – Эмма, успокойся. Ты в безопасности. Ты ничего не помнишь?

Воздействие Милены удивительно – не зря они, должно быть, были подругами. Когда-то. Эмма обхватывает ладонь Милены, держится за неё, будто за спасательный круг, и хаотично мотает головой.

– И не надо, – сухо встреваю я. – Это нам ничего не даст – я итак всё прекрасно знаю.

– Неужели? – укоризненно смотрит на меня Милена. Не нравится ей мой тон.

– Да, – высокомерно вскидываю голову. – Фракс использовал то упражнение, которое когда-то задал нам с тобой, Милена. Он поменялся с Эммой разумом, только ей не хватило сил, чтобы попасть в его – вот она ничего и не помнит.

– Это всего лишь догадка, – Милена явно не хочет признавать мою правоту.

– Но логичная, верно? И единственная.

– Может, и так, но сейчас она бесполезна. Нужно позаботиться об Эмме. Почему ты ведёшь себя так холодно?

– А вот и нет, – скрещиваю руки на груди.

– А вот и да. Ты думаешь только о себе, как всегда, – ругается она и невольно надувает пухлые губы.

Я хочу возразить, но замолкаю, лишь укоризненно качаю головой. Эмма нас не слушает и не слышит – шмыгает носом, стараясь справиться с дрожащими руками. Ничего не говоря, выхожу из комнаты. Слышу, как Милена возмущённо что-то бубнит мне вслед.

Спускаюсь вниз. В гостиной на диване сидит мама, смотрит в одну точку и глупо улыбается.

– Бедная мама, – вздыхаю. – Лёгкая добыча.

Встаю перед ней и медленно говорю то же самое, что и Эмме, только без помощи часов. Затем хлопаю в ладоши, и она начинает удивлённо моргать.

– Каролина? Я так рада тебя видеть!

Милена с Эммой появляются на лестнице – первая держит последнюю за плечи и помогает в спуске. Закатываю глаза и отворачиваюсь. Мама что-то болтает, но я не вслушиваюсь. Открываю холодильник, беру еду – каждый раз, как прихожу в сознание, живот начинает беспощадно урчать.

Сажусь за барную стойку и уплетаю какие-то бутерброды. Милена с Эммой садятся рядом. Эмма всё ещё выглядит растерянной.

– Не могу поверить, – бормочет. – Не понимаю.

– У неё такой шок, – сочувственно смотрит на неё Милена.

Я молчу – если бы она знала, какая буря творится в моей душе. Впрочем, душа моя уже заморожена, и я не хочу её размораживать. Лучше ничего не чувствовать, чем чувствовать всю эту боль.

«Я ошибся в тебе».

Вздрагиваю, сосредотачиваюсь на бутербродах. Пальцы предательски дрожат, но Милена продолжает гладить Эмму по плечу и не замечает.

– У тебя всё в порядке? – всё же спрашивает она у меня, повернув голову. – Ты спала почти неделю.

– Почти неделю? – поднимаю бровь. – Да уж.

– Тебе казалось, ты проспала меньше? – спрашивает.

Я не отвечаю, лишь пожав плечами. Столько всего случилось, что я не была бы удивлена, если бы проспала месяц.

– Говорят, чем лучше помнишь сон, тем крепче и меньше спал, – говорит Милена, чтобы поддержать разговор, который я, в свою очередь, поддерживать не хочу. – Наверное, ты его плохо помнишь?

Кидаю на неё косой взгляд.

– Есть две проблемы: я помню его отлично и я уверена, что это не сон.

– Ты не хочешь рассказать, что ты там вообще видишь? – осторожно просит она, закусывая губу. – Просто… я не могу найти никаких логичных объяснений происходящему, понимаешь? Объяснений, которые не казались бы сверхъестественными.

– Понимаю. Но, боюсь, других объяснений нет. В любом случае, они займут слишком много времени. Мне надо опять возвращаться.

– Уже?

Вместо ответа встаю и направляюсь к лестнице. Милена вздыхает, берёт Эмму под руку и идёт за мной. На пороге в свою комнату я застываю.

На белоснежной мятой простыне кровати лежат развязанные полоски ткани. Фракс ушёл.

– Боже мой! – восклицает Милена, когда заглядывает в комнату через моё плечо. – Этого не может быть. Он сбежал!

Я молчу, хватаю верёвки с кровати. Смотрю на Милену.

– Он не мог сам их развязать, – прищуриваюсь. – Вы с Эммой оставались здесь какое-то время, когда я ушла.

– Ты думаешь, мы ему помогли?! – ахает Милена.

Я уже собираюсь сказать, что у неё есть какая-то таинственная причина, которая вполне могла бы обернуться против меня, но Эмили вдруг произносит:

– Никто их не развязывал. Они развязались сами.

Я и Милена скептически переводим взгляд на неё, но она спокойно продолжает:

– Посмотрите внимательнее. Они растянуты. Очевидно, он долгое время пытался выбраться из них, растягивал, знал, что они ослабнут. Так и вышло. Ему оказалось совсем не сложно выпутаться из них.

– А ведь правда, – испуганно бормочет Милена, тоже замечая растянутость ткани.

Задумчиво смотрю на белые полоски своей старой сорочки на своих ладонях. Затем, облизнув пересохшие губы, тихо произношу:

– Он всё это время мог вернуться в своё тело. Он мог быть в сознании.

Милена громко сглатывает, нервно теребя пальцами подол своего платья.

– Боже мой, – шепчет она. – Я дура. Как я могла не заметить, что он приходил в себя?

– Нет, – сжимаю ткань в кулак. – Это я дура. – Кидаю её обратно на кровать и сажусь на пол. – Мне нужно как можно скорее вернуться. Раз он пошёл на такой шаг, это значит только одно – я продолжаю идти по верному пути.

– Но что нам делать? – выдыхает Милена тихо, будто бы едва дышит.

– Сначала поищите Фракса – он не мог уйти далеко. Если на улице не найдёте, посмотрите в доме, вдруг он спрятался где-то здесь. Но вряд ли, так что просто приходите в себя и ждите меня. Следите, чтобы мама не пускала кого попало. Она там всё ещё не может оклематься.

– Ладно. – Милена смотрит на меня сверкающими от пережитых эмоций карими глазами. – Удачи тебе. – Слабо улыбается. – Не знаю, для чего ты всё это делаешь, что видишь там, в своих снах, но это влияет на тебя очень сильно, Каролина. Будь осторожна.

Я равнодушно киваю в ответ и закрываю глаза. Она совершенно не понимает, через что я прохожу в этих злосчастных «снах».

Глава 2

Снежный человек приходит ко мне, как только я открываю глаза, и просто приветственно кивает.

– Была тяжёлая ночь, – глухо произносит он, его лицо снова закрыто шарфом.

Я ничего не отвечаю и жду продолжения. Ему явно не нравится, что приходится вести диалог самому. Шапки на нём нет, видны отросшие грязные волосы чёрного цвета, который после шампуня вполне мог бы стать русым.

– У тебя ледяные глаза, – вдруг задумчиво говорит он. – Голубые. И холодные.

Я поднимаю бровь, продолжаю молчать. Тот мотает головой, будто приходя в себя.

– Завтрак, – сухо сообщает он, поворачивается и жестом показывает идти за ним.

Вздыхаю и послушно встаю.

– Завтрак – не банально ли? – безразлично бросаю я, плетясь за ним.

– Не для гор, – не оборачиваясь, мрачно отзывается он. – Как твоё имя?

– Каролина.

– Закар.

Имя подходит.

Мы выходим в ещё одно сделанное из льда помещение, но здесь посередине располагаются деревянные стол и стулья, которые очень выделяются на фоне всего ледяного. На столе лежат несколько тарелок с не очень приятным содержимым – в них орехи и какие-то мёртвые насекомые.

– Ты же не?.. – вырывается у меня, но тот уже усаживается за стол.

Берёт одного таракана и без колебаний кидает его в рот. Меня мутит, когда он начинает хрустеть.

– Это очень питательно, – сообщает тот, дожевав. – Еда как еда.

– Да, для гор, – сажусь и отодвигаю тарелку от себя. – Я не голодна, – сглотнув подкативший комок, выговариваю.

Внезапно замечаю искорки смеха в зелёных глазах, когда он смотрит на меня и видит, как я морщусь, боязливо смотря на тарелку.

– Хотя бы орех? – предлагает. – Знаешь, как тяжело добыть здесь хоть какую-то еду?

– Не представляю, – вздыхаю. – Понимаю твоё желание принять меня как почтенного гостя, но, повторяю, я не голодна.

Его плечи разочарованно опускаются, глаза грустнеют. Он берёт ещё одного таракана и, ничего не говоря, ест сам. Тишина. Я вздыхаю, хватаю орех и кидаю его в рот. Стараюсь его раскусить, но он очень твёрдый. Наконец, распадается на не менее твёрдые части, которые я, чтобы не мучиться с ними, решаю проглотить.